Текст книги "Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction"

Не из Гофмана это, не из Гофмана!

Некая фея, ну, скажем, фея Драже, проснулась однажды в жутком настроении. Куда ни глянет, всё не по ней, за что ни возьмётся, то сразу же из рук валится. Тапочки утром и те из под кровати сбежали, а вместо них лягушка холодная, мерзкая, противная, склизкая легла! Что и переполнило феинину чашу терпения, и усугубило неизбежное тайное стремление, кстати, присущее нам всем, сходить утром куда надо и облегчиться. А когда добралась страдалица до зело жутко нужного ей местечка, то выяснилось, воды нет, унитаз не работает, в обращение есть биде, но, только какой-то гад перенастроил его работу на горячую воду, близкую по температуре к кипятку. И, к тому же, за вошедшей феей замок в дверце захлопнулся, а открываться не пожелал, да и отсутствие воды в бачке обнаружилось страстотерпицей этой только после пользования и попытки смыва! Вот вы не фея, а ангел, с его ангельским терпением, но вас бы такое не пробило на ответную жуткую агрессию? То-то! И феюшка Драже, которая и так не отличалась любовью к ближним и милостью к падшим, вовсе осатанела. Для начала вызвала себе на дом сантехников и превратила их в глиняные фигурки ждунов, потом влетела в окно местного ЖКХа, побила стёкла, выпила медальный коньяк, хранимый начальником для себя, а местного руководителя превратила в соляной столп и отправила вместо жены некоего Лота из Содома, с дочерьми своими во время оно пьяно согрешившего, в писаную маслом художника средневековья картину печальную, но, соответствующего названия! Разошлась, или, говоря словами гения, расходилась! Жуткое было дело! И при этом ещё угрожала перенаправить потерпевшего в реальное место, Гоморрой-городом народом именуемое, в реальное время и в миг подходящий, что бы пошёл он там по хороводу зело сексуально озабоченной толпы и получил всё, чего эта тварь мерзопакостная заслуживает! После чего пустила шутиху, вознеслась на воздуся и исчезла в неизвестном направлении! А в это же время некий крысиный, жутко озабоченный поднятием престижа и величия собственной расы и нации, король Крысяковер Первый Упитанный, вёл суровую борьбу за выживание в подвалах Глюттенгеймского замка. Местная ведьмочка, с очень скромным погонялом «Крысиное молочко», предсказала ему распрекрасное будущее. Мол, ты и род твой гордый размножатся до неимоверного числа, дети и дети твоих детей будут править всем миром, а, для начала, легко захватят трущобы и хрущобы Нью-Йорка, Лондонское метро, да и Японскую атомную ихую электростанцию Фудзичима, размером станут с не очень молодых телят, обзаведутся резунами– зубами, разгрызающими ваннадий с титановыми покрытиями, и желудками, переваривающими ртуть! Король Крысяковер на радостях охально ведьмочку ублаготворил, благо была она недурна собой и молода, и выпустил из под хвоста устный указяк —«Плодитесь, размножайтесь, вам за это ничего плохого не будет, а обретёте весь мир и остальное, что найдёте, съедобное!» А потом, гад, решив отдохнуть, прилёг на чёрт его знает как в те в подвалы попавшее, давно проросшее и сгнившее зерно, от пьяного запаха которого улетел в мир грёз и мечтаний! В улёт! И снится странный сон, но, не Людмиле, а Косте Инвалиду – пахану славного города Одесса. Дело было в тридцатые годы двадцатого столетия в одесских розовых садах. Перебрал пахан малость, ну, и сморило. Бывает! Вот только сон его тот был чуден и страшен. Превращён в нём был он, деловой вор-медвежатник Костя, в некоего деревянного пацана, с большим ртом и острыми в нём, аж, стальными зубами. Ручки и ножки, при неподвижном общем тулове, нарисованы, на голове обретается дурацкая шапка старого воинского образца, тоже в красках, а из одежды и вовсе не пойми чего, однако, тем что вокруг временам сурьёзным в стране Советов никаким образом не соответствующее. Причём, в голове есть только одна мысль, воевать надо! Крысяковер, сука, не по-масти себя держит. Ему у параши зоны чушку гнить, нет, королём объявился, а все знают, во время своей отсидки опущен был бродягами и просто мастёвым является. Кто ж такого коронует? И призадумался! Как воевать, коли ни ручков, ни ножков у сироты нетути? Потом придумал, «шестёрки» его ко мне поднесут, а я тогда горло зубами своими специфическими рвать буду. Чай, не Шарапов, в кладовку, падла, не нырнёт! Ещё и банкует чувырла братская, чего творит «букет»! В таинственной опиекурильне Тайланда, предлагающей и тайский массаж, проснулся после долгого сна агент международного интерпола, замаскированный под пропившую, пусть и с трудом, честь и достоинство путану, бригадир Гастропуло. Всё ли идёт по плану, определить сейчас интеллектуал даже и не пытался. Жуткие сны с кошмарами давно преследовали убеждённого истребителя опиатов. Знание сорока семи языков, вечное пребывания под прикрытиям в десятках стран, так запутали его ментальность, что разбираться с каждым конкретным случаем агент даже и не пытался. Раз навсегда приказав себе вообще ничего не принимать за реальность, Гастропуло пребывал в одном из изрядно искажённых его фантазиями мире. А там было место хоть выше примедведившимся персонажам, да хоть коровяку с жутким стояком на лабутенах и в офигительных штанах. Пустив по вене герыча и съев пачку нембутала, агент сладко потянулся, впал в забытьё, короче, онирванился! И не было уже ничего вокруг, только зелёные венерианские коровы тупо тёрлись о Млечный путь своими мягкими шерстяными рогами! Вот тут-то фея Драже, со словами «Пора прекратить этот разврат, я вам не позволю так со мной во сне и наяву поступать», спикировала сверху, с того неба, на котором она пребывала до этого, взяла хроногранату, да как шандарахнет, только брызги во все стороны полетели. А довольная эта феечка возвратилась к своим обычным делам, то есть, начала паскудить окружающим как со страшной силой, так и с полным своим удовольствием!

Избегая жизни светской

Мастер-сержант Хэмфри Финдлей, прикинувшись грязным веником, из положения лёжа наблюдал и фиксировал жизнь вражеского ипподрома. Именно здесь, на территории казалось бы совершенно мирного внешне объекта, творилось страшное и низвергалось справедливое. Арабские племенные кони, не один раз выигрывавшие международные стипл-чезы, славящиеся своей быстротой, силой и выносливостью, стали орудием в руках международного терроризма и неиссякаемым источником финансовой, да и иной подпитки вооружённой борьбы идущих вразрез со здравым смыслом, и массы прочих, примыкающих к ним и России, группировкам! Кто бы и когда мог подумать, что Иранская, так сказать, республика, это нежизнеспособное нелепое недогосударство, и, усилиями мирового демократического сообщества разорванная в клочья санкциями малая региональная держава Россия, при явной помощи нечистой силы в лице плюгавых, жалких нелюбителей европейско-американских ценностей, смогут поставить на поток генетическое перерождение туранских верблюдов в скаковых лошадей! Тут уже попахивало явной поповщиной и чертовщиной, поскольку врагами ЮЭСЭЙ могли использоваться магрибские трибы с их тайными колдовскими обрядами, вышедшими из разрушенной Вавилонской башни, халдейские маги-йоги, могущие изрубить себя в мелкое крошево, а после легко восстановиться, и русские лесные нечистики – лешие, зимой превращавшие обычную воду в твёрдоё вещество и ходившие по ней, аки посуху. Сразиться с такими выходцами из Инферно было задачей не простой, но почётной, да и значительные суммы, капавшие на счёта в банке, легко превращали нашего специалиста «спешиал форс» в миллионера! Перекатившись в кучу собираемого местными служащими верблюжьего помёта, используемого при изготовления шиш-кебаба, сержант продолжал наблюдение. Ага! После специального сигнала голосом: Мудила, открывай ворота! – в пространство конюшни въехала фура. Замер животного тепла, излучавшегося в инфракрасном измерении, показал, внутри нечто среднее между китайским тушканом и шанхайским барсом. И, именно в это время, под печальную мелодию зурны, откинулась вверх створка прицепа, опустился слип, и наружу выкатились визжащие, явно одолеваемые блохами и бесами, свиньи. Скоро одна из них, по внешнему виду явный вожак, так как обладала множеством бородавок и козлиной бородкой, встала на задние лапы и басом спросила: Море где? – но, не получив ответа, свистнула в свои два передних копытца, после чего всё стадо бросилось бежать и исчезло в знойном мареве пустыни. Финдлей Хэмфри покрылся холодным потом! Вот оно, то, описанное ещё в тестаменте, магическое действие по изгнания бесов из свиного стада, путём утопления животных в пучинах моря! И всё это ему удалось зафиксировать на телефон и сохранить для руководства! Алилуйя, алилуйя! Слава тебе, Господи наш, благослови, всё что нам дашь! Сам сержант не был слишком уж религиозен, но, тут речь пошла о таких жутких долларовых суммах, что явно не обошлось без вмешательства свыше. Становилось невыносимо жарко. Мозговые нити выпадали из ушей, а содержимое желудка медленно, но верно, закипало. Из только что тут же снесённых местными черепахами яиц, спешно вылупливались мелкие крокодильчики, ошалевавшие до того, что под влиянием солнечной энергии превращались в яичницу! Господи мой, – от всей своей перегревшейся души взмолился Хэмфри, – если ты есть, пусть сомнения мои и обильны, помоги, силой своей сделай так, что бы исчезло это неистовое солнце, всё вокруг стало прохладным и белым, было много воды и женщин, прошу тебя, Господи! И услышал мастер-сержант Хэмфри Финдлей слова: Да будет так! Огляделся, и обомлел. Сам он стал унитазом в женском общественном туалете в городе Рейкьявике, воды хватало и женщины ему во внимании не отказывали, причём, в зело значительных количествах!

Вампиры, говоришь? Ха!

Как-то у нас в камере разговор зашёл, чего оно такое вампир, и какое у него на земле сугубое есть предназначение. А сидел с нами совсем уже старый бродяга, который и так всю жизнь за хозяином числился, ходок у него под десять, или поболе было, а сейчас ему вовсе светило пожизненное. И не потому, что чего ужасное совершил, а просто в возраст пришёл такой, откуда путь ближайший на тот свет лежит, а жизнь впереди вовсе не светит. Откинулся наш сиделец из зоны, где чалился, посмотрел вокруг и, на что уж всё видел, а тут удивился! Последняя ходка была в году 1985, по статье УКа того времени, 108 ч.2 то-есть, нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть терпилы, или значительное расстройство здоровья! Он к тому времени отсидел последние двенадцать, причём, от звонка до звонка, откинулся, и на «свободу с чистой совестью»! Ну, конечно, в авторитете, вор самый тюремный, ранг – выше некуда! Вышел и решил в Москве-столице корешей старых навестить. А надо вам знать, что после откидона имел бродяга ещё и административные там ограничения, запрещалось ему в столице проживать, нет и всё! Только за сто первым километром! Так сказать, кроме срока, по-рогам, по-ногам и по-ушам! Нельзя жить в таких-то городах, запрет на перемещения и, извольте, в милиции по месту жительства еженедельно отмечаться! Административный надзор! Первый раз ты его нарушил – протокол, второй– год отсидки! Идёт наш деловой по Москве, зубами всем железными отсвечивает. В телуге, кирзачах и штанах зоновских серых! Вид такой, бери меня опер, я уже весь в побеге! Но, повезло на этот раз седому!! Вечерок, суббота, ментовня тоже, видать, в расслабоне! А тут вона, бани открытые, пивной ларёк при них, и очереди почти что и нету. Так решил человек помыться, а перед этим водчонки купил чекушку в магазинчике рядом, пару пивка для рывка, да ещё таких хлебцев аржаных, типа галеты сухие! Махнул из горла беленькой, пивком запил, сухарики свои жуёт. На тебе, вот тебе! Два фраера к нему ушастые подвалили, с понтом дела оттянуться на нём эти козлы захотели! Слово за слово, сами знаете чем, по столу, а как один ему в физию залез, так тут всё кончилось. Паря наш к такому обращению не привык, на нарах почёт и уважение. А на воле вона до чего дошло, бить вора пытаются. Достал бродяга из кирзача пёрышко с ручкой наборной, да и в ход, порезал хацапетов этих. Сильно! Не до смерти, только на аптеку всю оставшуюся жизнь работать они будут! Поскольку выжили, так восьмериком отделался, и, на лёгком катере, к такой-то матери, в зону! Опять до звонка чалился, опять откинулся, только уж вовсе старым стариком. А на дворе год жуткий идёт, 1993, самый разгар народоограбления, ваучеров и прочей чубайсни! Да! Меченого наверху нет, ельциноиды атакуют, народу много удовольствия. Так старого нашего московские деловые пригрели, из общака отстегнули на лёгкую жизнь, и домишко ему присмотрели. Проживания для! Авторитета у него выше крыши, чуть-чего, по-понятиям потолковать, покумекать по-свойски, так люди к нему. Как мой адвокат гутарит, арбитраж, ну, толковина, кто прав, а кто не очень! Раз решил он матушку свою, умершую давно, проведать. А похоронили её на кладбище сельском, в деревушке одной, Дранково, это от Москвы километров семьдесят! Всё как положено, на джипе привезли, «Черокой» машина та называется. Стоит столько, что и не сообразишь сразу. Сумасшедшие деньги! А там у него от мамки домик-развалюха сохранился, такой ветхости, никто и не покусился. Отпустил человек машину эту, говорит, я тут поживу, на кладбище схожу, а вы за мной через неделю! Сказано-сделано! С соседями ни гу-гу, не знает же никого, столько лет дома не был! Как пошёл по первой ходке, так весь и пропал для родни без вести! Вроде солдата убиенного, только добровольно, и не до смерти! Утром бродяга проснулся, чайку попил, за село пошёл, на погост старый. Искал, искал, а мамашину могилу найти не смог, хотя ему в зону письмо было от родни, с описанием, что, где и как! А само кладбище оказалось почти всё перебулгачено. Кресты снесены, плиты могильные повержены, словно здесь нечестивец какой, типа Мамай, погулял. Даже старая ихняя церквушка, которой лет с триста было, покорёжена вся, крыши нет, а от стен одни руины гольные, сиротливые! Тута шум раздался, из-за поворота дым ввысь, трактор-бульдозер следует, да прямиком на кладбище. А за ним человек идёт с руководящими указаниями. Ручкой показывает, мол, куда и чего крушить! Бульдозер через могилы лезет, что уже без крестов, сносит всё начисто! Встал наш сиделец у него на пути, а тот едет и едет. Да только у старого характер потвёрже оказался, ни с места, ну, русский человек! Тем более в запале таком диком! Встал механизм, а к нашему энтот руководитель подходит и ручкой грозит, уйди и не мешай! Я же, говорит, вам разъяснил. Земли эти теперь мои, за всё заплочено! Вы ваучеры получили? Получили! А что сами потом мне их продали взад, так это ваши дела, а не мои червоные хлопоты. Было чего ваше, стало усё наше! А потом, чисто матерно, про маму его, куда должен направиться и кто, типа, сам он есть лично! Не стерпел паря горя такого, поднял с земли крест литой чугунный, да как начал тогофраера крестить, так опомнился только, когда ему руки работяги стянули за спину и подоспевшей милиции передали! Во-как вышло! Так он говорит, вон они, вампиры! Пососали кровушки у народа! Я сам, мол, всю мою жизнь людей обижал, только по-малости. Сирот не трогал, людей не бездолил! Воровал! Так я вор! А эти, которые при капиталах, одеты чисто, а кровососы без чести и совести! А вы говорите вампиры!