Текст книги "Расплата за ложь"

– Разбираемся, Сережа, – уклончиво ответил Бирюков.

– Ох, прошедшей ночью я тут чуть не наделал гробов с музыкой, – Тюменцев поправил вихрастый чуб. – Молоко вожу из «Авангарда». Коровы там сейчас на летних выпасах. Вчера приехал к вечерней дойке, а у электрика что-то не ладится. Как говорится, фазу потерял. Пока он колупался, солнышко закатилось. Короче, дойку закончили уже в двенадцатом часу ночи. Залили мне полную цистерну, и я газанул на всю железку, чтобы хоть чуть-чуть пораньше на завод приехать, разгрузиться да пойти домой баиньки. На скорости под восемьдесят километров подъезжаю с той стороны к тому лесу… – Сергей показал на рощу, за которой Кухнин косил траву. – Там крутющий поворот дороги, почти под девяносто градусов. Чтобы не кувыркнуться на вираже, понятно, сбавил скорость до пятидесяти, а когда вывернул на ровный участок, опять – по газам. И тут вижу, красные габаритки на обочине. Сообразил, стоит легковая. Темнота – хоть глаз коли, только мои фары асфальт освещают. И вдруг рядом с габаритными огнями на моей полосе движения, как вспыхнут фары встречной машины! Жму на тормоза, но груженый молоковоз не так просто остановить. А тот, гад, включил правый поворот и прет прямо мне в лоб. Вот ситуация! Вправо на обочину нельзя свернуть потому, что там машина стоит, а влево вроде этот, придурок, намеревается на свою полосу свернуть. Да мне туда и нельзя уклоняться. Если столкнемся, я ж на встречной полосе окажусь. Значит, если живой останусь, тюрьма мне. Честно, Антон Игнатьевич, думал – крышка! Каким фертом он успел от меня увернуться, до сих пор не пойму. Ну, каскадер, едри-его-моталки!..

– Что за машина? – заинтересовался Бирюков.

– Вначале думал, черная «Волга», но потом, когда он перед носом мелькнул в сторону, понял, что какая-то иномарка. Либо «тойота», либо «ниссан». Что-то в этом роде.

– Он что, тот «каскадер», стоял возле этой машины?

– Или стоял, или ехал с погашенными огнями. После, как говорится, задним числом я пришел к выводу, что ему очень хотелось, чтобы я, опасаясь встречной полосы, свернул на обочину и превратил эту красную иностранку в груду искореженного металла. И сам я наверняка в такой ситуации кувыркнулся бы с полной цистерной молока.

– Выстрела не слышал?

– Нет, Антон Игнатьевич, не слышал. Мотор здорово ревел, да и в голове у меня все перемешалось от такой аварийной свистопляски, – Тюменцев, вроде вспоминая неприятное, передернул плечами. – Он же, дурак припадочный, кружился вокруг меня, как ведьмак на шабаше. Сразу-то, когда увернулся от столкновения, исчез на повороте за тем лесом. Какие-то секунды прошли – в боковое зеркало вижу, гонится за мной со скоростью звука. Я уже «ручной стартер», то есть это, конечно, пусковую рукоятку приготовил, чтобы отмахнуться. Думал, он за свои же грехи да мне физиономию хочет начистить. Нет, со свистом пронесся мимо и скрылся в райцентре.

– Больше его не видел?

– В том-то и дело, что видел. Напротив «Марианны» попался опять навстречу. На этот раз ехал по своей полосе, но опять же с нарушением правил – без всяких огней. Мне даже показалось, будто он передо мной развернулся то ли от усадьбы старика Купчика, то ли от Насти Весниной.

– Знаешь их?

– Как не знать. Я на этой улице вырос, а родители до сих пор живут в доме рядом с той халупой, которую Паша Таловский купил себе для возведения дворца.

– О последний событиях в «Марианне» слышал?

– Мать рассказывала, будто Майю Шелковникову убили. А кто, зачем и почему – не слыхал.

– О Паше Таловском какого мнения?

– Паша – мировой мужик, пока не запьет. Но, если рюмка под руку попала, становится неуправляемым. Жанна Мерцалова и та ничего не может с ним поделать при запое. Правда, последнее время он злоупотреблять выпивкой не стал.

– А как, на твой взгляд, внук Купчика?

– Игорь с приветом. Такой же, как дед, неутомимый балабон. Вот фотограф отличный. Закончил, по-моему, какой-то фототехникум и набил в этом деле руку мастерски.

– Часто к деду приезжает?

– Обычно, когда наступает ягодный сезон да грибной. На прошлой неделе его видел. С девочками из «Марианны» хороводился. Насчет девочек Игоря – хлебом не корми.

– О Насте Весниной что можешь сказать?

– Настя, как говорится, прошла огни, воды и медные трубы. В Новосибирске несколько лет блудила. У железнодорожного вокзала часто ее видел в ту пору с черномазыми мордоворотами. Сейчас вроде притихла, как в «Марианну» устроилась. Жанна своим девочкам спуску не дает.

– Новосибирские друзья к Насте не приезжают?

– Не видел. Сама иногда туда ездит. Недели две назад в одном вагоне электрички возвращались с ней домой. Намалевалась, чувиха, аж жуть! На руке золотой перстень с изумрудом. Спрашиваю: «Сколько за эту цацку отвалила?» Высокомерно усмехнулась: «Спонсор подарил».

– Не поинтересовался, что за «спонсор», такой щедрый?

– Зачем? Кто ей подарит? Врет Настя напропалую. Страсть хочется выглядеть не хуже других «фартовых бабочек», как их называет дед Купчик.

Бирюков чуть подумал:

– В доме Купчика или Весниной окна светились, когда ты ночью проезжал?

– На всей улице только над дверью «Марианны» лампочка охранной сигнализации горела, – Тюменцев приподнял рукав куртки и глянул на часы. – Ох, заговорился! В «Авангарде» утренняя дойка уже началась. Надо ехать.

– Поезжай, Сережа, только не лихачь.

– Что вы, Антон Игнатьевич! Как вспомню вчерашнее, сразу поджилки начинают дрожать.

Пока Бирюков разговаривал с Тюменцевым, тело убитого переложили на заднее сиденье, и Медников пристраивался за рулем «вольво», чтобы доставить труп в морг.

– Хочешь на иномарке прокатиться? – обратился к нему Антон.

– Ни разу не ездил на «дразнилках». Интересно, насколько она лучше моих «жигулей», – ответил судмедэксперт и с присущей ему иронией тут же спросил: – Скажи, прокурор, почему у господина Дозорцева бутафорские усы?

– Как бутафорские? – нахмурился Бирюков.

– Как у артиста, приклеенные. Хочешь, в одну секунду его побрею?

– Не надо, Боря, «брить». Начнем проводить опознание с усами.

Глава 15

С места происшествия Голубев поехал в «вольво», усевшись на переднее сиденье рядом с Медниковым. Машина, по словам Бориса, оказалась на все сто!

Пимена Карповича Купчика с внуком Слава увидел у остановочного павильона возле «Марианны», когда они только-только вышли из автобуса, курсирующего до железнодорожного вокзала. Дед был налегке, а внук тащил здоровенный баул. Голубев попросил Медникова остановиться, мигом выскочил из машины и, разулыбавшись, направился к ним навстречу. Игорь здорово смахивал на деда. Такого же малого роста, как Пимен Карпович. Пухленький. Невзрачное лицо круглое, в рыжих конопушках. Глаза прищуренные, юркие. Одет в яркое адидасовское трико, поверх которого, несмотря на жаркий солнечный день, был натянут кожаный турецкий пиджак. Старый Купчик, увидев Славу, тоже расплылся в улыбке.

– Ничего, Дмитрич, с кином у нас не получится, – заявил он. – Игорь отказался брать с собой киноаппарат. Продуктов нам с бабкой много нагрузил. Будем с утра до позднего вечера клубнику собирать.

Внук хитро посмотрел на деда:

– На вечер, дедуля, не рассчитывай. Вечерами буду ходить на местную тусовку.

– Жениться, балбес, надо, а не тусоваться.

– Женитьба не волк, в лес не уйдет. Сам рассказывал, как уже женатый за незамужними дамами ухаживал.

– Ты с меня пример не бери! Я на фронте пять молодых лет только мечтал о женщинах. Ну а когда после войны до них дорвался, пришлось наверстывать упущенное.

– Я же хочу вначале наверстать, а потом жениться, – Игорь глянул на Голубева и бесцеремонно обратился к нему на «ты»: – На самом деле, имеешь желание на видео сняться?

– Перетопчусь, Игорек, без этого, – тоже с оттенком доброжелательной фамильярности ответил Слава. – Вчера хотел переговорить с тобой, но не получилось. Если не секрет, где так долго задержался?

– Какой секрет! У знакомого армянина, торгующего фруктами на Центральном рынке и подженившегося в Сибири, сын родился. Уговорил за полста тысяч заснять часовую кассету, как они с женой тетешкаются с отпрыском. После съемки, разумеется, кавказское угощение последовало. Сегодня голова трещит…

Разговаривая, дошли до усадьбы Купчика. Отправив деда с баулом в дом, Игорь показал на скамейку перед палисадником:

– Сядем?.. Дед мне говорил, что ты из уголовного розыска. Не знаю, чем я заинтересовал такую серьезную «фирму».

– Меня интересует, где ты водительское удостоверение Пимена Карповича раздобыл?

– Это случайно получилось. Подробно рассказывать?

– Желательно.

– Ну тогда, значит, заглянем на два года назад, когда я у железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный держал собственный киоск. Продавал записанные на видео эротические фильмы. Понятно, отстегивал от дохода куски рэкетирам за то, что они охраняли меня от самих себя. Не жадничал, как другие торговцы, и завоевал авторитет у главаря этой банды.

– У Мансура? – почти наугад спросил Голубев.

Игорь с удивлением посмотрел на него:

– Ну. Знаешь такого?

– Я, Игорек, многое знаю, – увернулся от прямого ответа Слава. – Как же ты на дедово удостоверение вышел?

– Зрительная память помогла. Я хорошо запомнил усатого ханыгу, который у вокзала в райцентре отнял у деда права. Ну и вот на днях случайно встретил Мансура, разговаривающего с тем орлом. Подошел к ним, стал жаловаться, мол, заслуженного ветерана обидели. Мансур спрашивает усатого: «Действительно, забрал у старика права?» Тот усмехнулся: «Не будет нарушать правила». Мансур сурово: «Отдай корочки Игорю. Это мой друг». Усатый без звука достает удостоверение и вручает его мне.

– И штрафа не взял?

– Ни копейки.

– Он, правда, в ГАИ работает?

– Не знаю. Меня это шибко не интересовало. Рассказал тебе честно, как было. Тут ни слова – ни убавить, ни прибавить.

– Чем Мансур теперь занимается?

– По-моему, банда его рассыпалась, и он оказался как бы не у дел. В основном девочек, торгующих любовью, охраняет и на порнушке, кажется, куски отламывает.

– Каким образом?

– В прошлом месяце пришел ко мне домой и говорит: «Игорь, надо скрытой камерой снять очень увлекательный фильм. Хорошо сделаешь – хорошо заплачу». Я, подумал, что какую-то бытовуху, вроде вчерашнего армянина, накрутить. Согласился. Приехали с Мансуром к продажной девочке у метро «Гагаринская»…

– К Люсе Жигановой? – быстро спросил Слава.

– Угу. Грешным делом, раньше я несколько раз у нее отмечался. Ну вот, приехали. Мансур закрыл меня с видеокамерой в спальне. Там в стенке есть глазок, через который можно снять всю комнату. Меня это даже заинтриговало. Думаю, чего такое увлекательное будет сейчас вытворять Люсенька. Через полчаса заходит лощеный, примерно сорокалетний мужчина. Представился Виктором Яновичем и первым делом вручил Люсе часовой тариф.

«Это же Капелюшный!» – подумал Голубев, но на всякий случай уточнил:

– Фамилию не называл?

– Нет, – Игорь улыбнулся. – Клиенты девочкам своих фамилий и должностей никогда не называют. Ну, так вот… Расплатившись авансом, Виктор Янович, как бывалый посетитель злачных мест, без лишних слов начал раздеваться. Люся тоже мигом стриптиз устроила. И тут началось такое, чего даже в зарубежных порнушках не увидишь. Короче говоря, этот мужик или новоявленный Гришка Распутин, или какими-то допингами напичкан. За час он умотал Жиганову так, что у Люси на ушах, по-моему, пена выступила. Ну а я весь этот любовный экстаз заснял на цветную пленку. Видеокамера тем и хороша, что при работе ни малейшего шума не производит.

– Чем это закончилось?

– Через час, вдоволь натешившись, Виктор Янович откланялся. Люся, накинув на себя халатик, пластом свалилась на диван. Зашел Мансур. Одобрительно потрепал вспотевшие Люсины локоны. Потом выпустил меня из спальни и потребовал, чтобы я тут же отдал ему записанную кассету. Сразу прокрутил ее на «видике» и похвалил: «Молоток, Игорек! С таким талантом ты вполне можешь снять многосерийное секс-шоу под русским названием “Иван да Марья”. Всю заморскую телетягомотину переплюнешь. Как разбогатею, куплю тебе киностудию. А пока потерпи, друг, нечем с тобой расплатиться». Так вот я и подработал у Мансура от калача дырку.

– Больше он не приглашал на такие съемки?

– Нет, наверное, стыдно стало, что бессовестно надул. Хотя у людей, подобных Мансуру, совесть – понятие относительное. У них чистоган на первом месте.

– Не знаешь, что он с той кассетой сделал?

– Скорее всего, прокрутил ее Виктору Яновичу и сорвал с него «лимонный» выкуп. Мог и растиражировать и сбывать за хорошие «бабки» как порнушку. Одержимые сексом гоняются за такими киношками будто шальные. Правда, пока я этой кассеты в продаже не встречал.

– Почему рассыпалась банда Мансура?

– Бизнесмены перетянули его подручных к себе в телохранители. Сообразили, что дешевле содержать одного-двух трутней, чем со всей бандой расплачиваться.

– Конкретно можешь кого-нибудь назвать, кто перекинулся к бизнесменам?

Игорь задумчиво наморщил лоб:

– Конкретно, был у Мансура правой рукой бывший омоновец Денис Слугин. Ходил в камуфляжной форме. Стервец, каких мир не видал. С Мансуром при денежной заминке можно было договориться по-хорошему, с Денисом – никогда! Душа винтом, а деньги – на бочку. Вот он теперь какого-то автобизнесмена охраняет. Сменил камуфляжку на турецкий кожан и в огромном «джипе» по Новосибирску рассекает.

– С Мансуром общается? – мигом отозвался Слава.

– Сейчас их интересы вроде бы разошлись, но, если жирный кусок навернется, может запросто в одной спарке пойти.

– Даже против босса, которого охраняет?

– За густой навар Слугин маму родную продаст и не охнет.

– Ты уверен в этом?

– Не был бы уверен, не сказал.

– Какая машина у Мансура?

– Темно-синяя, почти черная, «ниссан».

– А я вчера видел его в вишневой «девятке».

– Это что-то новенькое.

– Скажи, Игорь, без темных очков Мансур сильно похож на нашего участкового Кухнина?

– В чертах лица ничего общего у них с Анатолием нет. Разве только оба черные, как цыгане, и все.

– А этот… «гаишник», который отобрал у твоего деда водительское удостоверение, не из компании Мансура?

– Кажется, нет. Он здорово смахивает на одного из бизнесменов. Только тот без усов.

– Что за «бизнесмен»?

– Летом прошлого года я часто плавал на теплоходе. Снимал тусовки коммерсантов. Вот где веселая жизнь была! Часа полтора потреплются обо всем в общем, но ни о чем в частности, и пошла плясать губерния. Гуляли по-российски, до смешного. Заходит утром в ресторан, где собрались вместе с дамами жаждущие похмелья, коммерческий воротила и на полном серьезе басом трубит: «Господа, кто вчера во время симпозиума все туалеты заблевал?» В ответ – гомерический хохот…

– Ну а «безусый» чего там делал?

– Какую-то фирму представлял. Хотя, большей частью, возле Жанны Мерцаловой терся.

– Часто Мерцалова в тех «симпозиумах» участвовала?

– Два или три раза видел. Хотел даже запечатлеть – фактура у нее киногеничная. Только Жанна ускользала от видеокамеры, будто ловкий черт от ладана.

– Зато Риту Календину ты великолепно на пикнике запечатлел, – искренне сказал Слава.

– Рита – девочка с закидоном. Наметанным глазом вижу: пробу ставить негде, но такую недотрогу передо мной сыграла, что прямо непорочней Девы Марии. Думала, не раскушу ее надувательство. Раскусил и выплюнул. Вот Майю Шелковникову жалко. Та другого склада была. Одним словом, монахиня. В девочках я досконально разбираюсь. Это моя коронная тема…

– В конце того сюжета красная «вольво» мелькнула, – не давая Игорю увлекаться «коронной темой», перебил Голубев. – «Гаишник», отобравший у деда удостоверение, не на такой машине был?

– Точно на такой, – быстро ответил Игорь. – Вот только номер ее я не усек. После хватился, да было поздно.

– А что там Рита говорила водителю «вольво»?

– Я лишь короткий разговор между Майей и Ритой слышал. Майя спросила: «Кто такой?» – «Кажется тот, с которым Жанна чудила», – ответила Рита. «Что сказал?» – «Передай хозяйке, я оскорблений не прощаю». Обе сразу поскучнели.

– А Кухнин с Весниной?

– Им-то что? Анатолий баночным пивом плотно накачался, а Насте, как всегда, все «до фигушки».

– Фамилия «Дозорцев» тебе ни о чем не говорит?

– Первый раз слышу.

С каждым ответом Игоря Голубев все больше убеждался в том, что внука Купчика ему сам Бог послал. Игорь оказался из тех бесшабашных молодых людей, которые не берегут в тайниках свои мысли и совершенно не пекутся о привлекательности собственного имиджа. Полученную от него информацию трудно было переоценить. Начинала вырисовываться некая связь. Главарь рэкетиров Мансур, перекинувшийся из лагеря вымогателей в телохранители Денис Слугин и чем-то оскорбленный Мерцаловой водитель «вольво» с запасными фальшивыми номерами вполне могли составить трио налетчиков на «Марианну». Появились теперь и сведения о том, что нападение планировалось задолго до осуществления. Зная слабость Капелюшного к девочкам, Мансур начал организовывать на него компромат уже месяц назад, чтобы при удобном случае наглым шантажом превратить автобизнесмена в своего соучастника, не делясь при этом с ним добычей. Таким случаем стала покупка за наличные «ситроен-ксантии»…

Дальше Голубев развить логическую цепочку не успел. Его внимание привлек подкативший к «Марианне» красный «форд». Вела машину Мерцалова. Рядом с ней сидела Рита Календина, а на заднем сиденье развалился Таловский. Судя по кумачовому лицу, телохранитель Жанны был, мягко говоря, не совсем здоров. Это с ходу подметил не лишенный наблюдательности Игорь.

– Сама Жанна за рулем, значит, Паша загулял, – быстро сказал он.

Выбравшись из машины, Таловский приветливо махнул Голубеву рукой. Слава ответил тем же и похлопал ладонью по скамейке, дескать, подходи сюда, посидим. Коротко перебросившись о чем-то с хмурой Мерцаловой, Паша медленно направился к дому Купчика. Сообразив, что третий – лишний, Игорь сразу поднялся. Голубев попросил его сегодня же зайти в прокуратуру к следователю Лимакину, чтобы «опознать одного неизвестного», и, заручившись согласием, пожал ему руку.

Таловский грузно опустился на скамейку. Явно стараясь скрыть от Голубева запах винного перегара, нервно достал из кармана пачку «Мальборо» и торопливо закурил.

– Ну что, Паша, передать прокурору? – спросил Слава.

– Передай, что Майю Шелковникову похоронили со всеми церковными почестями, а Пашка по русскому обычаю хорошо помянул ее, – несколько раз затянувшись сигаретой, с пьяной ухмылкой ответил Таловский.

– О том, что Капелюшного убили, знаешь?

– Собаке – собачья смерть.

– С ним Жанна договаривалась насчет «ситроен-ксантии»?

– С ним. Он, тварь поганая, и подставил Жанну.

– Кому?

– Вот этого пока точно не знаю.

– А не точно?..

– Зачем пустые волны раздувать?

– Кстати, Алексея Васильевича Дозорцева сегодня ночью тоже из ружейного обреза, как и Капелюшного, пристрелили в упор.

– Стрельба «в упор» – самый результативный вид спорта. Редко промажешь, – флегматично проговорил Таловский и вдруг с удивлением посмотрел на Голубева. – Это что за шишка, Дозорцев?

– По-моему, тот красавчик, которого ты на прошлой неделе бесцеремонно выставил из магазина.

– По-твоему… – ухмыльнулся Паша. – А по-моему, если хочешь знать, выставил я тогда Артура Заливалова. Или за неделю он успел превратиться в Дозорцева?

– Выходит, успел.

– Вот изворотливая сука…

– Почему сразу это от прокурора утаил?

– Не имел на то согласия хозяйки.

– Теперь имеешь?

– Имею. Дело глубоко зашло. Сегодня Жанна поедет к Бирюкову и даст дополнительные показания.

– Доигрались в молчанку?

– Переоценили свои силы.

– Скажи прямо: не хотели, чтобы следствию стало известно прошлое вашей компании.

– Это частично. Никто из нашей компании уголовных преступлений, как Заливалов, в прошлом не совершил. – Таловский глубокими затяжками очень быстро иссосал сигарету до самого фильтра и тут же закурил другую. – Вчера долго беседовал с девочкой, которую Артур пустил по рукам…

– Я тоже встречался с Люсей Жигановой, – сказал Слава. – И Мансура у нее видел.

– Чего этот бандит там делал? – вроде бы удивился Паша.

– В вишневой «девятке» дежурил у подъезда. Потом за час деловой беседы хотел сорвать с меня часовую стоимость любви.

– И ты не задержал нахала?

– Хотел, но Жиганова успела его предупредить, и тот мгновенно скрылся.

– Ну Люся… Вот продажная шестерка! Выходит, она вчера мне лапшу на уши вешала, заявив, будто не знает о Мансуре ни гу-гу. А у меня было очень сильное желание погугукать с ним насчет Капелюшного. Обрез – оружие Мансура, как булыжник – оружие пролетариата. Хотя в быту всегда таскает кольт. При следующей встрече, смотри, не нарвись на выстрел в упор. У чурки рука не дрогнет.

– Где он «девятку» прячет?

– Нет у Мансура такой машины. На «ниссане» гоняет.

– Своими глазами видел его в вишневой «девятке», – настойчиво сказал Голубев.

– Значит, в чужую тачку влез.

– А если на ГАИ нарвется?..

Таловский щелчком отбросил сигаретный фильтр и посмотрел на Голубева, как на малого ребенка:

– Славка, ты, ей-богу, еще не очнулся от социализма. Проснись, товарищ! Давно уж рынок на дворе. Все продается в России и все покупается: и честь, и совесть, и отвага. За стодолларовую бумажку могу, на спор, от любого мента уйти на тачке, находящейся в розыске.

– Не загибай! От меня не ушел бы.

– Таких, как вы с Бирюковым, даже при крутой советской власти было негусто. А теперь, когда безвластие, на смену зашоренной светлым будущим соцгвардии пришли молодые бойцы сегодняшнего дня. С крепкими кулаками и мертвой хваткой. Им интересно знать не то, на чьей машине я качусь, а сколько «баксов» у меня в кармане.

– Предполагаешь, ограбление не обошлось без участия Мансура?

– Чего гадать да предполагать, если я уверен в этом. Жаль, доказательств не имею. Скурвились мои прошлые корефаны. Все знают, все понимают, только сказать не могут. Не люди, а умные собаки.

– И Денис Слугин ничего не сказал? – пристально наблюдая за Таловским, быстро спросил Слава.

Паша, не выказав ни малейшего беспокойства, помолчал и с тяжелым вздохом ответил:

– У Дениса рыло в пуху.

– Как он допустил убийство босса? За что Капелюшный ему деньги платил?

– Мне тоже до щекотки в горле хотелось это у него узнать. Денис заегозил, будто игривая кокотка… Во-первых, мол, я этого еще не знаю, а во-вторых, у меня от такой новости голова закружилась…

– Капелюшного убили в середине дня, однако телохранитель об этом не знал поздним вечером?

– Все он, суконка, знал и знает, но дрожит от страха за собственную шкуру. До полуночи водил меня за нос по Мансуровым явкам впустую.

– Где вы с ним позавчера расстались?

– У железнодорожного вокзала, возле входа в гостиницу. У меня там был забронирован на ночь люкс, а Слугин отправился домой.

– Знаешь о том, что он не появляется дома вторые сутки?

– Ничего я о нем больше не хочу знать. Если пришибут двуличника, не охну и рюмку за помин души убиенного не выпью.

– А сам ты не приложил к нему руку? – внезапно спросил Слава.

– Прикладывать руку к такому дерьму, чтобы потом долго нюхать вонь тюремной параши?.. – Таловский уставился на Голубева опухшими глазами и с усмешкой провел ладонью по своему выпуклому животу. – Думаешь, от сумбурной жизни весь мозг у меня из головы переплыл в пузо?.. Ошибаешься. Подельники сами хлопнут Дениску. Попомни мои слова, Мансур на Капелюшном не остановится.

– За что он его убил?

Паша ухмыльнулся:

– Дураку понятно, не за любовь к девочкам. Сам подумай, вляпаться в мокрое дело, за которое светит минимум восемь лет, и вместо двадцати с лишним «лимонов» взять мешок макулатуры – это таки, как говорят хитрые одесситы, стоит посмотреть. Не пытай меня по такому поводу. Жанна сама сегодня до тонкости все расскажет прокурору. Не хочу опережать хозяйку.

– Тогда скажи хотя бы, почему Капелюшный в момент убийства оказался без телохранителя?

– Потому, что был неразборчивым гигантом большого секса. Ездил к красоткам без охраны, чтобы лишнего свидетеля своих похождений не иметь. А Денису Слугину того и надо было, когда шеф в одиночку скачет. И деньга идет, и риска для собственной шкуры нет.

– Ну а что тебе Люся Жиганова за два часа о Заливалове наговорила?

– В основном заливала про горькую судьбу. Думал, крутит мозги, чтобы утаить правду, но в конце концов понял: Люсе известно лишь то, что ее совратитель не ушел в мир иной и уходить туда не собирается. А где сейчас живет и чем пропитание добывает, ей неведомо. Об Артуре, хоть и со скрипом, раскрыл мне карты Слугин. Ходивший в мафиозных кругах слух, будто Артур вместо себя похоронил кости неизвестного «солдата», оказался правдой. Денис был свидетелем завязки той авантюры. Началась она в Ордынском доме отдыха пиввинкомбината. Там, в компании с Мансуром и Денисом, Заливалов охмурял кемеровского коммерсанта, вознамерившегося купить у него по дешевке «жигули». Денег у предпринимателя с собой не было. Договорились, что через день-другой он привезет «бабки», и стали авансом обмывать сделку. Как водится на святой Руси, круто переборщили. Слово по слову, кулаком по столу и схватились за грудки до мордобоя. По причине неравного расклада сил кемеровчанин, оставив в цепких руках Заливалова свой пиджак, вскочил в его «жигули» и дал тягу. Заливаловская троица на Мансуровой «ниссане» – за ним. Финал этого авторалли тебе известен.

– Где же Заливалов почти год таинственно скрывался? – снова спросил Голубев.

– В родной Москве шиковал. Провертев в столичных казино дармовые «лимоны», опять на ловлю счастья и чинов залетел к нам по воле рока. Столица такими умниками, как Артур, кишит. Развернуться там трудно, а в Сибири доверчивых простаков – хоть пруд пруди.

– Давно он здесь?

– Около месяца.

– И уже успел новой машиной обзавестись?

– Машина для него – дело плевое. Денис говорит, на красной «вольво» катается.

– Из проезжавшей иномарки такого же цвета застрелили Капелюшного. Не Заливалова работа?

– Повторяю, там Мансуром пахнет. По огнестрельному оружию Заливалов не специалист. Он мастерски владеет хоккейной клюшкой и кулаком.

– В лицо его знаешь?

– Если бы знал, превратил бы это лицо в красную рожу, когда выставлял из магазина. Поздно Жанна мне о нем рассказала. Раньше только слышал от ребят восхитительные сказки об отважном хоккеисте. Имя и фамилия у него запоминающиеся.

– Откуда ты Люсю Жиганову знаешь?

– В свое время я много игруний перещупал, – уклончиво ответил Паша.

– Люся говорит, что с Ритой Календиной в одной школе учились. Это так?

– Все мы из одной школы социализма, – опять уклонился Таловский, однако тут же добавил: – Не знаю, чему и где они учились, но когда я весной сдуру предложил взять Люсю к нам третьей продавщицей, Рита первая наотрез отказалась с ней работать.

– Почему?

– У Жигановой много недостатков.

– Каких?

– Судя по фамилии, дурная наследственность, плохое воспитание и недостаток витаминов в рационе.

– Паша, я серьезно спрашиваю, – сказал Голубев.

– По-серьезному так же получается. Люся легкомысленна, болтлива и скандалистка к тому же.

– Зачем предлагал такую?

– По мужской доброте. Она попросила, я пообещал переговорить с Жанной, которая тогда хотела увеличить штат продавщиц.

– Жиганова не обиделась за отказ?

– Нам от Люсиной обиды не жарко и не холодно. Свои проблемы пусть решает сама.

– Настю Веснину, говорят, Жанна взяла по твоей рекомендации…

– По моей. Как техничка, Настя на своем почетном месте. Звезд с неба ей никогда не схватить.

– Она ж тебе омоновскую биографию подпортила.

– Плевать мне на ОМОН. Не выгнали бы, сам оттуда все равно ушел бы. Не переношу казарменную дисциплину.

– С Мансуром Веснина знакома?

– Не знаю. Может, разок и пропустила без очереди, когда путанничала среди зэков. Только сомневаюсь, чтобы Мансур на нее клюнул. Он стройных блондинок, типа Жигановой, уважает.

– А что за спонсор у Насти в Новосибирске?

– У Насти спонсор?.. – Таловский громко захохотал. – Ну, сказочница! Наверняка, сама придумала, изящная прима-балерина.

– Говорит, перстень с изумрудом ей подарил.

– Наговорить Настя может большой остров сокровищ, да кто в это поверит кроме тебя. Никогда никаких перстней у нее не видел.

– Зато другие видели.

– Значит, у кого-то из наших девок брала напрокат.

– Почему она не поехала на похороны Шелковниковой?

– Палец, корова, на ноге ушибла. А скорее от лени, у Насти лень прежде нее родилась.

– Насчет сейфовского ключа нового ничего нет?

– С ключом глухо, как в танке.

Таловский широко позевнул. Словно отгоняя сон, он потер розовое лицо ладонями, достал пачку сигарет и жадно закурил.

– Ты после поминок не загуляешь по-черному? – озабоченно спросил Голубев.

Паша несколько раз подряд затянулся. Помолчав, заговорил с тоскливой, похожей на отчаяние, усталостью:

– Осточертела мне бессмысленная гонка жизни. Деньги утекают, будто вода в песок. Для чего живу, не понимаю. Эх, с какой бы удалью, Вячеслав Дмитриевич, я сейчас загулял, да Жанна запрещает. Только это и тормозит меня. Слово ей дал, что буду держаться изо всех сил, пока следствие не закончится.