Текст книги "Расплата за ложь"

– А к тебе, Дмитрич, будет встречная просьба. Водительские права гаишник у меня отнял. Не поможешь ли их вернуть?

– Когда, где, за что? – быстро спросил Слава.

– На прошлой неделе внука на электричку провожал. Приехали с ним в «запорожце» к вокзалу и остановились на площадке, где испокон веку все автобусы и легковые останавливаются. Там ГАИ по непонятной прихоти недавно повесила знак «Стоянка запрещена», но на него никто не обращает внимания. Вот и я так же поступил. До отправления поезда еще пятнадцать минут. Сидим в машине, калякаем. Вдруг красная «дразнилка» подкатывает. Вылазит красивый молодой мужик с усами, показывает мне гаишные корочки. Я и фамилию не успел прочитать, а он уже требует предъявить права. Мне, дураку, надо бы волынку потянуть, а я, чудак, как ни в чем ни бывало подал ему документы. Он показывает на запрещающий знак и, дескать, выкладывай, дедок, за нарушение правил пять тысяч штрафу. Я ему – кукиш: «Накось, выкуси!». Он посуровел: «Не хочешь платить пять, в ГАИ пятьдесят заплатишь». И права мои – к себе в карман. Глазом не успел моргнуть – гаишник усвистел в неизвестном направлении. Внук расстроился: «Зачем отдал права? От гаишника пивом пахнет. Надо было шум поднять – он бы смылся, как нашкодивший котенок»… – Купчик сокрушенно вздохнул. – Ну, близок локоть, да не укусишь. Проводил внука и прямиком к начальнику ГАИ. Тот, запурханный, с каким-то дорожным происшествием разбирался. Говорит, зайди завтра. Прихожу. Там опять суета. И вот уже неделю не могу документов найти.

– Ладно, займусь этим делом, – пообещал Слава. – Больше того «гаишника» не встречал?

– Нет, ни до, ни после моей промашки не видел. Он, наверное, из новосибирских. Те, орлы, часто к нам залетают шороху навести. Местных ребят из ГАИ, считай, всех в лицо знаю, а этот, точно, залетный.

– Не рэкетир?

– Замашки рэкетирские, а внешностью интеллигентный. Одежка гражданская. Серый костюм нарядный. Волосы короткие, но не как у молодежных балбесов. Волнистые, русые. А усики черненькие, будто подкрашены. Одним словом, красавец.

– Номер его машины не запомнил?

– Ошарашен был. В голову даже не стукнуло. Старый разведчик, а так вот, позорно, обмарался… – Купчик смущенно опустил глаза и вдруг, словно вспомнил: – К слову сказать, когда кино про меня до конца просмотришь, погляди дальше и про Ритку Календину. Там есть момент, когда она на дороге к пляжу у старого моста чего-то сказала водителю остановившейся машины. Точно на такой «дразнилке» гаишник был. Кажись, и к «Марианне» на такой же сегодня подлетали.

– Спасибо, Карпыч, за подсказку. Непременно посмотрю тот момент, – ответил Слава.

Глава 7

От Купчика Голубев ушел с непреодолимым желанием поскорее прокрутить видеопленку и хотя бы приблизительно узнать модель автомашины, подъезжавшей с налетчиками к «Марианне». На дверях магазина висел замок. Оперативная группа уже завершила осмотр места происшествия и отбыла восвояси. Слава хотел было остановить первую же попутку, чтобы не идти пешком до милиции, но, быстро передумав, решил заглянуть к участковому Кухнину. Длительное отсутствие Кухнина и его внешняя схожесть с одним из участников разбойного нападения серьезно настораживали.

Жил участковый недалеко от ограбленного магазина в собственном доме под шиферной крышей. Рядом с огороженным штакетником домом – хозяйственная постройка, металлическая коробка гаража, дощатая летняя кухня и срубленная из осиновых бревен небольшая банька. В ограде, сразу у ворот, стоял обляпанный грязью мотороллер с копной зеленой травы в квадратном кузове. Двери веранды и дома были распахнуты настежь.

Похожий на цыгана с могучими плечами Анатолий Кухнин в одних плавках сидел за столом и прямо из большой сковороды торопливо ел жареную картошку с крольчатиной. Под стать ему, такая же рослая, но в отличие от мужа белокурая жена стирала в эмалированном тазу милицейскую рубаху. Хмуро ответив на приветствие Голубева, участковый, не отрывая взгляда от сковороды, с явно напускным равнодушием пробурчал:

– Что там, в «Марианне», стряслось?

Голубев сел напротив. Вместо ответа спросил:

– Почему в рабочее время неизвестно где мотаешься?

– Ольга ведь русским языком сказала твоему гонцу, что уехал за травой кроликам. Жрут, проглоты, не успеваю подбрасывать. Решил вот перекусить на скорую руку да бежать к магазину.

– Там уже нечего делать.

Видимо, привлеченные разговором в дверях соседней комнаты разом выстроились четверо черноголовых мальчуганов один другого меньше. Все в одинаковых белых маечках и красных шортиках. Самый маленький, лукаво присматриваясь к отцу, вдруг спросил:

– Ты пошему без штанов? Ушшался?

– Гавр-р-рош! – строго рыкнул на него Кухнин. – Возьму ремень – сам уссышься!

– Анатолий! – одернула жена. – Разве можно так говорить с детьми?..

– А чего он, сопляк, подначивает, – раздраженно отмахнулся участковый и исподлобья глянул на Голубева. – Под грозу попал, вымок до нитки.

Слава перехватил ускользающий взгляд:

– Долго ездил. За тридевять земель уезжал?

– Каких тридевять… Сразу за окраиной, у лесопосадки, косил. Рассчитывал через полчаса вернуться, но «муравья» не мог завести. Аккумулятор скис. Пока возился – гроза шарахнула, проселочная дорога раскисла. Пришлось подсобную тягу привлекать, чтобы на трассу вытащили.

– Кровь, что ли, у тебя на рубахе, – внезапно сказала жена. – Никак не могу отстирать.

Участковый удивленно посмотрел на нее:

– Откуда взяться крови?

– Ну а что тогда?.. Не отстирывается, хоть плачь.

Кухнин уставился в сковороду. Будто с замедленным опозданием вспомнил:

– Может, и кровь. Я ж в этой рубахе вчера кролика свежевал. Ты бы, Ольга, вышла во двор и выводок с собой увела, пока мы с опером по службе поговорим.

Жена не прекословя подняла таз. Направившись к выходу, глянула на любопытно притихших в дверях ребятишек:

– Дети – за мной…

– По ранжиру становись! – строго скомандовал Кухнин.

Мальчишки мгновенно разобрались по росту и друг за дружкой, стараясь шагать в ногу, направились за матерью.

Голубев улыбнулся:

– Дисциплина.

– Приучаю шнурков.

– Имена не путаешь? – намекая на схожесть мальчишек, спросил Слава.

– Своих не перепутаешь… Старший Иван, за ним – Николай, Кирилл и Гаврила-подначник. Во сорви-голова растет… – Кухнин, зачищая сковороду, поскреб по ней ложкой. – Ну, выкладывай, какое представление у Мерцаловой случилось?

– Ты ничего не знаешь?

– Нет. Я всего десять минут назад приехал голодный, как волк. Ольга сказала, будто ты присылал пацана с требованием немедленно явиться к «Марианне». Что за срочность такая?

– Ограбление с убийством.

– Чего?! – Кухнин отложил ложку. – Не разыгрываешь?

– Сегодня, кажется, не первое апреля.

– Банда?..

– Трое. Один из них, похожий на тебя, в милицейской форме…

Лицо Кухнина стало бледнеть:

– Двойник, что ли, мой?

– Это позже узнаем: двойник или родственник. С чего ты перепугался?

Кухнин побагровел:

– Нечего мне пугаться. Выгоните из милиции – не застрелюсь. Надоело охранять чужой покой за копейки. Кстати, я уже подавал рапорт на увольнение. Начальник уперся, мол, по-хорошему не отпущу. Решили компромат подобрать, да?!

– Не заводись с полоборота. ЧП серьезное, поэтому давай серьезно и разговаривать. Раньше ничего вокруг «Марианны» не замечал?

– Надо подумать.

– Думай, Толя, думай, хотя это и утомительное с непривычки занятие.

– Не подначивай, – участковый словно обмяк. – Вроде бы все было нормально… Вообще-то я предупреждал Жанну, чтобы стопроцентно на Пашу Таловского не надеялась.

– А что Таловский?

– Ну, как что… Паша есть Паша.

– Конкретнее, Анатолий.

– Конкретнее, говорят, что в Новосибирске он связан с мафией.

– Кто говорит?

Кухнин прищурился:

– Думаешь, только угрозыск имеет осведомителей? У меня – своя сеть.

– Не запутаешься в ней? – сдерживая непонятно отчего возникшее раздражение, спросил Голубев.

– Постараюсь не запутаться. В общем, вполне серьезно говорю: без Пашиной наводки дело не обошлось. Может, скажешь, кого убили?..

– Майю Шелковникову.

Участковый присвистнул:

– Самую порядочную…

– Другие, выходит, менее порядочные?

– Не лови на слове. Я, конечно, не психолог, чтобы досконально разбираться в человеческих душах, но свое мнение могу высказать… – Кухнин, словно собираясь с мыслями, посмотрел в окно. – Вообще-то вся наша торговля – это большой рассадник преступности. По-твоему, не так?..

– Так, Анатолий, так, – согласился Голубев. – Однако мне хочется услышать не общие философские выводы, а частности, касающиеся «Марианны».

– Частности пляшут от общего…

– Вот и «пляши» покороче.

Участковый нахмуренно помолчал и как будто с большой неохотой, словно школьник, не выучивший урок, стал высказывать свои предположения по поводу случившегося. По его мнению, грабеж с убийством могли совершить только заезжие «гастролеры», поскольку местные «крутые» мальчики в основном занимаются шаромыжничеством. Жмут они лишь перекупщиков. Самый распространенный прием вымогательства, когда несколько здоровых парней подходят к торговцу или торговке и недвусмысленно начинают советовать «поберечь здоровье».

Рассказанное Кухниным не было откровением для Голубева. О методах вымогательства и шантажа оперуполномоченный угрозыска знал намного больше участкового инспектора милиции, но, чтобы не оскорбить самолюбие собеседника, терпеливо слушал. Однако терпения у Славы хватило ненадолго. Когда Кухнин, не сказав ничего конкретного, вновь ударился в «философию», Слава перебил его:

– Анатолий, ты когда последний раз был в «Марианне»?

– Вчера вечером, – недовольно ответил Кухнин.

– По делам или между делом зашел?

– Конечно, не от скуки. Хотел договориться с Таловским насчет грузовика. Надоело на «муравье» каждый день по навильнику траву возить. Рассчитывал накосить побольше да сразу на неделю привезти.

– И что Таловский, отказал?

– Пообещал дня через два. Сегодня Паша спозаранку в Новосибирск за товаром уехал, а на завтра с хозяйкой, то есть с Жанной Мерцаловой, какие-то дела планировал.

– Не сказал конкретно какие?

– По-моему, Жанна крупную покупку затеяла, а когда такие дела она проворачивает, ничего толком не узнаешь. Да мне это и ни к чему было.

– Мерцалову вчера не видел?

– Видел. Все они вечером были в магазине. Рита Календина торговала… – Кухнин вдруг оборвал мысль и обратился к Голубеву, впервые за время разговора назвав его по имени: – Слава, нападение до обеденного перерыва было?

– Во время обеда.

– Но не после?

– Нет.

– И в магазине, кроме Шелковниковой, никого не было?

– Никого. Календина отпросилась якобы к матери съездить, а Веснина ушибла ногу.

На лице Кухнина появилось такое светлое выражение, будто он неожиданно для себя решил сошедшуюся с ответом трудную задачку:

– Значит, и Рита Календина замешана в преступлении! Обычно в обеденный перерыв все они кроме Мерцаловой сходятся в магазине. Настя Веснина на электроплитке соображает простенький обедик. Готовит она неплохо…

– Угощался? – с улыбкой вставил Голубев.

– Закусывал, – в тон ему ответил Кухнин и нахмурился. – Для сведения тебе сказал. Ну, в общем, на месте Шелковниковой должна была оказаться Календина. Ее очередь сегодня первую половину дня работать. Почему она отпросилась?..

– Вопрос на засыпку. Отвечу, когда распутаем этот клубок. С таким же успехом можно подозревать и Настю Веснину. Зачем она вчера ушибла ногу?

– Настя не Рита. У Насти ум куриный, а Рита по сообразительности не уступит Мерцаловой. Этакая, знаешь… – напрягая мысль, участковый пощелкал пальцами. – Гонористая бабочка с замашками светской львицы. И артистка талантливая. С одинаковым успехом может и расхохотаться, и заплакать.

– Деньги сильно любит?

– Ну и спросил!.. Кто нынче брезгует деньгами?

– Кто-кто… Например, Настя Веснина мне заявила, что ей совсем не хочется быть богатой, как Мерцалова.

– У Насти по уму и доход. Ей бы только на «сникерсы» да «марсы» хватало. Жует шоколадки, как корова сено. Наверно, скоро лопнет от них.

– Майя была не такая, как Рита?

– Она вроде… человечнее, что ли, как лисичка. А Рита жестче, холоднее. Нервы – железные. Никогда не вспылит и, если права, даже Мерцаловой спокойно докажет свою правоту. И Жанна часто соглашается с ней.

– Не враждуют?

– Не замечал. Мерцалова тонкий психолог. Умеет создать для зависимых от нее людей иллюзию полной свободы. Она вроде как и не хозяйка магазина, а старшая сестра продавщиц. Даже с Настей Весниной будто наравне.

– А с Пашей Таловским?

– Паша робот. До тех пор, пока не запьет. А запой у него, по-моему, приближается. Последнее время нервничать стал. Это верный признак у Таловского, что не сегодня завтра шлея под хвост попадет.

– Он, кажется, особняк надумал строить?

Кухнин усмехнулся:

– Уже передумал. Вначале решил у Мерцаловой купить «форда», потом уж за особняк браться.

– Жанна разве продает машину? – быстро спросил Голубев.

– Наверное, если Паша на нее глаз положил. По все вероятности, она надумала «ситроен-ксантию» себе купить. Недавно интересовалась у меня, что это за машина и не глупо ли на нее деньги тратить. Посоветовал, если имеется двадцать с лишним миллионов, можно не жалеть. «Ксантия» того стоит.

– С каких это пор ты стал специалистом по машинам?

– Представь себе, кое-что в них петрю, – обиделся Кухнин. – Думаешь, я только с милицией обвенчан, а в остальных делах дуб-дубом? Будет тебе известно, во время армейской службы я два года возил на черной «Волге» командира части. Журнал «За рулем» больше десяти лет подряд выписываю. Мечтал собственного «жигуленка» завести, да эти… дурацкие реформы все мои мечты перечеркнули.

– Извини, Анатолий, не знал, – быстро отработал назад Голубев. – Значит, Таловскому было известно, что Мерцалова хочет купить новую машину?

– Конечно. Иначе, чего бы Паша о «форде» базарить стал.

– Неужели он такими деньжищами располагает?

Участковый посмотрел на Голубева, будто на недоразвитого ребенка:

– Таловский же не в милиции работает. Каждый раз ездит в Новосибирск с «дипломатом», под завязку набитым купюрами. Если Жанна доверяет ему такие суммы, наверно, уж и в заработке не обижает. Иначе Паша усвистал бы, как ветер в поле, с первым же «дипломатиком».

– Почему предполагаешь, будто без Пашиной наводки дело не обошлось? Паша хотя и тугодум, но должен бы соображать, что, работая на Мерцалову, обеспечивает себе в перспективе безбедную жизнь, а хапок, даже крупный, он при своем широком размахе пустит по ветру за неделю. И что дальше? Казенный дом?..

– Может, я и предвзято рассуждаю, но не вызывает у меня Таловский доверия. Так же, как и Рита Календина. Кстати, она вчера двадцать один год отметила.

– С твоим участием?

Кухнин хмуро потупился:

– Понимаешь, дурацкая история получилась… Когда пришел поговорить с Пашей Таловским насчет грузовика, Рита уже выпроваживала из магазина последних покупателей. Ну я быстро с Пашей перетолковал, хотел уходить, а он: «Подожди, у Ритки сегодня день рождения. Пошли в подсобку, посидишь с нами». Думаю, чего не посидеть среди красивых женщин полчасика. Согласился, зашел. Там уже вся команда во главе с Жанной в сборе. Настя Веснина, прихрамывая, вокруг стола суетится. Стол роскошный. С цветами, со шпротами, сервелатом, икрой, фруктами и так далее. Сели. Паша наотрез пить отказался. Бабенки себе на четверых открыли бутылку французского ликера «Манго пассион», а мне на одного поставили поллитровку распутинской водки. Жанна кучу хороших слов в адрес Риты наговорила. Чокнулись и пошло-поехало… В общем, вроде и закусывал хорошо, но домой прирулил, не скрою, тяжелым.

– Долго сидели? – спросил Слава.

– Часа полтора. Дома я появился около девяти вечера. Обычно в это время езжу за травой, а тут… Распутинская водка коварная. Пьется мягко, как вода, а результат – крепче нашей нефтянки. Проще говоря, завалился спать и кролов голодными оставил. Вот почему сегодня в рабочее время и рванул за шамовкой для проглотов. Они, обжоры, уже с утра пол у клеток грызть начали.

– При застолье разговора о купле-продаже машин не было?

– Какой там… – Кухнин махнул рукой. – Жанна сразу задала тон: «Девки, о делах – ни слова. Пусть мужики остроумничают». Тут, как говорится, намек понятен. Таловский принялся травить анекдоты. Он мастер по этой теме, хотя и невпопад часто бухает. В общем, похохотали и разошлись.

– Расходились все разом?

– Мы с Таловским первыми ушли. Я еще намеревался за травой съездить, а Паше надо было грузовик на заправку сгонять, чтобы утром время не тратить. Жанна со своим гаремом осталась. Когда они разошлись, не знаю.

– Хоть какой-то дельный разговор был?

– Никакого. Треп один. Уходил я еще не на рогах, в нормальной памяти. Это пока домой шел, меня разморило.

– По-моему, Анатолий, ты стал злоупотреблять выпивкой, – с упреком сказал Голубев. – Раньше за тобой этого не замечалось.

– Раньше у меня мечта была – купить машину, а теперь… – Кухнин тоскливым взглядом уставился в пустую сковородку. – На душе пусто, как в этой сковородке. Пацанов сдуру наплодил, сам видел, сколько. Растут, челкашата, безмятежно, а что хорошее их ждет? Кругом воровство, грабеж, надувательство. Мерцаловы да таловские в люди вышли! А кто они такие?.. «Прости Господи» да хамы! Плюют они с верхней полки и на милицию, и на прокуратуру, и на всех нынешних администраторов! Ты на полном серьезе стараешься раскрутить это преступление, а ведь они, наверняка, что-то между собой не поделили и разберутся без твоей помощи. Это ж мафия! Они тебя в безнадежный штопор закрутят, пока ты их раскрутишь.

– Еще что скажешь? – спокойно спросил Голубев, когда нервный всплеск участкового выдохся.

Кухнин передернул загорелыми плечами:

– Нечего мне, Слава, сказать в свое оправдание. Понимаю, обгадился, да что теперь делать… Раскрылся тебе, как попу на исповеди. Может, ради моих пацанов не доложишь подробности начальству?..

– Ты, на моем месте, как поступил бы?

– Не знаю.

– Вот и я пока в раздумье.

– Гадаешь, не связался Кухнин с мафиози? Теперь ведь такое не в диковинку, – губы участкового скривились в виноватой усмешке. – Нет, Слава, до мафии я не докатился. Хотя, честно сказать, желание уйти из милиции появляется все чаще и чаще. Физической силой меня Бог не обделил да и голову имею не дурнее, чем у Таловского. Почему я должен жить хуже Паши? Ну, скажи, почему?..

– Не рви рубаху, – примиряюще улыбнулся Голубев. – Вернемся, как говорится, к нашим баранам. Далеко от трассы косил траву?

– Почти рядом, – буркнул Кухнин.

– От грозы где укрывался?

– Под березкой.

– Во время ливня движение по трассе оживленное было?

– Два или три грузовика к райцентру прошли тихим ходом.

– А из райцентра иномарки не улепетывали?

– Примерно в половине первого часа, когда ливень был в самом разгаре, красная «вольво» с тонированными стеклами промелькнула на скорости не меньше ста двадцати километров. Я еще подумал: «Ох, гробанутся на мокрой дороге, лихачи!»

– Она похожа на вазовскую «девятку»?

– Не очень, но смахивает.

– Сколько и каких людей находилось в машине, конечно, не разглядел?

– Как их через темные стекла разглядишь? Они из машины хорошо видят, а их снаружи – тю-тю. ГАИ надо категорически запретить эксплуатацию машин с такими хитрыми прикрытиями. Это ж для мафии – лучше не придумаешь.

– Госномер не усек?

– От бешеной скорости за машиной мутный туман клубился. Даже намека на номер не просматривалось.

Задав участковому еще несколько вопросов и не получив в ответ на них ничего определенного, Слава поднялся:

– Таловский не говорил, когда из Новосибирска вернется?

– Сказал, дай бог, сегодня к ночи.

– Живет он на той же улице, где Настя Веснина?

– На той же, только в противоположном конце. Самая хилая избушка-развалюшка – Пашина.

Голубев не любил откладывать горячие дела на потом. Сразу после разговора с участковым Слава отыскал «избушку-развалюшку». К сожалению, Таловского дома не было. На перекошенной двери висел символический замочек, а на запыленном стекле небольшого оконца жирно алела свежая надпись, сделанная губной помадой: «Пашка-керя! Мне страшно одной. Приходи, я все прощу. Весенька».

Глава 8

В лаборатории криминалистики эксперт Тимохина сосредоточенно рассматривала только что проявленную фотопленку, отснятую на месте происшествия.

– Получилось что-нибудь? – участливо спросил Голубев.

– А почему могло не получиться? – не отрываясь от своего занятия, вопросом на вопрос ответила Тимохина.

– Сосед-пятиклассник часто меня фотографирует, но как ни спрошу карточку, у него всегда один ответ: «Опять, дядя Слава, ничего не получилось». – Голубев достал из кармана взятую у Купчика видеокассету. – Лена, давай посмотрим самодельное кино.

Тимохина кивнула на видеомагнитофон:

– Вставляй кассету и смотри.

– Нет, Лен, будь другом, организуй профессиональный просмотр. Тут, возможно, некоторые кадрики придется останавливать, чтобы получше разглядеть.

– Тогда подожди минутку…

«Кино» началось с панорамы улицы в сопровождении исполняемой на гармони мелодии «Крутится, вертится шар голубой». Изображение было цветным, очень четким. Звук чистый, хорошо слышимый. По мнению Тимохиной, снимали видеокамерой «Панасоник» на высококачественную японскую пленку. После панорамного обзора объектив приблизился к дому Купчика. На скамейке перед домом сидел весь в орденах, медалях и значках Пимен Карпович и виртуозно растягивал малиновые мехи двухрядки. Внезапно он оборвал мелодию, уставился взглядом повыше объектива и спросил: «Ну, можно начинать концерт?» – «Начинай, дед», – ответил голос за кадром. Купчик, расплывшись в улыбке, с пафосом произнес: «Популярная в старые годы песня “Златые горы”! Музыка народная, слова неизвестно чьи!» – И, с лихим перебором растянув гармонь, громко запел:

 
Когда б имел златые горы
И реки полные вина,
Сменял бы горы на закуску,
А реки выпил бы до дна…
 

Голубев засмеялся:

– Вот дает, артист!

– Остановить? – улыбнулась Тимохина.

– Не надо, пусть наяривает.

После «Златых гор» Купчик исполнил классический текст «популярной» песни про нашумевший камыш, потом увлеченно спел «Где-то жалейка плачет» и закончил «концерт» залихватским исполнением «Ламбады». Затем, сменив пиджак с наградами на рабочую курточку, Пимен Карпович вместе со своей высокорослой старухой поливал огуречную грядку, колол дрова, подметал двор, трапезничал за столом с бутылкой «Амаретто» и после второй рюмки, глядя в объектив, будто подвел черту: «Шабаш, Игорь! Оставь кусок пленки на другую серию».

Начало «другой серии» было без музыкального сопровождения. Через микрофон доносился лишь тихий плеск воды да приглушенное многоголосье. Объектив долго скользил по райцентровскому пляжу, задерживаясь на хорошеньких фигурках в легкомысленных купальничках. Купальники, прикрывающие тело больше чем на одну четверть, и крупногабаритные купальщицы явно не интересовали ведущего съемку.

Стараясь не пропустить ни одного знакомого лица, Голубев сосредоточенно уставился в телеэкран. Первой из знакомых на экране появилась Веснина. В пестром купальнике, плотно обтягивающем пухлую грудь и бедра, Настя, вытянув перед собой босые ноги, сидела на пляжном песке и по-детски надувала один за другим розовые пузыри из жевательной резинки. Вероятно, заметив, что ее снимают, она втянула очередной пузырь, который готов был лопнуть, и показала оператору язык. Тут же к Насте подсела вышедшая из воды Майя Шелковникова в полосатом, как матросская тельняшка, купальничке. Голубев ожидал, что к ним вот-вот подойдет Рита Календина, однако вместо Риты вдруг подошел участковый Кухнин.

– И наш сотрудник в «артисты» попал! – удивилась Тимохина.

– Везде наши люди, – не отрывая взгляда от экрана, скороговоркой сказал Слава.

Кухнин был в джинсах и в белой шелковой тенниске с рекламным рисунком сигаретной пачки «Кэмэл» на груди. Смысл его короткого разговора с Шелковниковой сводился к тому, что пора заканчивать водные процедуры и начинать пить пиво. На подсказку Майи, мол, и один можешь управиться с пивом, участковый с напускной обидой ответил: «В одиночку пьют только алкаши».

Дальше начинались сцены обычного пикника с гитарой на опушке тополевой рощи, расположенной на взгорке возле пляжа. Исполнительницей главной роли в этих сценах стала Рита Календина. Других участников пикника оператор будто не замечал. Они служили как бы фоном и изредка вроде подыгрывали главной героине. Вопреки предположению Пимена Карповича, с ногами у Календиной было «все в порядке». В ярком купальнике она выглядела очень даже недурно, а снимавший ее внук Купчика с разных ракурсов старался еще больше подчеркнуть достоинства и без того привлекательной фигуры. Рита была душой компании. Остроумно шутила. Подзадоривала Кухнина, блаженно поглощавшего, судя по всему, на халяву баночное пиво, и Настю Веснину, безостановочно жевавшую шоколадки. Строила глазки оператору. Довольно хорошо играла на гитаре и неплохо пела в общем-то глуповатые шлягеры типа: «Ой, Лёха, Лёха, Лёха, мне без тебя так плохо», которые из вечера в вечер подолгу транслировало за плату местное телевидение по заявкам зрителей, поздравляющих своих родственников и друзей с различными юбилеями. Лишь в одной из песен, кстати, исполненной Ритой лучше других, Голубеву показался какой-то намек:

 
День и ночь не поменять местами,
Знать, твоей удачи вышел срок.
Не на ту лошадку ты поставил,
Потому и проиграл, дружок…
 

Слава попросил Тимохину дважды прокрутить этот «кадрик», но так и не понял, кому лукаво подмигивала Рита при исполнении этой песни: то ли сидевшему напротив Кухнину, то ли снимавшему из-за его плеча оператору. Жанны Мерцаловой и Паши Таловского на пикнике не было, что несколько озадачило Славу и дало повод для размышлений.

Интересовавшая Голубева «дразнилка из-за бугра» мелькнула на экране, как говорится, под занавес, когда дружная компания, завершив пикник, отправилась с пляжа по наезженной машинами дороге через тополевую рощу. Медленно катившаяся навстречу красная «вольво», поравнявшись с компанией, притормозила, и водитель, лица которого не было видно, через наполовину приспущенное стекло вроде бы что-то спросил. Оказавшаяся ближе всех к нему Рита Календина с улыбкой что-то ответила. К радости Голубева, госномер автомашины С 49–47 НБ был виден отлично.

– Вот она, первая ласточка! – воскликнул Слава. – Лена, ты можешь сделать фотографию с этого кадра?

– Без проблем, – ответила Тимохина.

– Сделай, Леночка, срочно! А я тем временем сбегаю в ГАИ, чтобы узнать владельца этой заморской «дразнилки».

Начальник районной ГАИ, щеголеватый майор милиции Филиппенко хмуро читал протоколы правонарушений за прошедшие сутки. Поздоровавшись с ним за руку, Голубев присел напротив:

– Как жизнь, Гриша?

– Как в сказке: чем дальше, тем страшнее, – Филиппенко показал пухлую стопку протоколов. – Больше полсотни нарушений. Из них половина – управление в нетрезвом состоянии.

– Ух, сколько штрафных денег заработаешь!

– Лучше бы таких заработков не было. Люди гибнут. Улицу страшно переходить. Того и гляди, какой-нибудь алкаш наедет.

– Что поделаешь, Григорий Алексеевич… – Голубев вздохнул. – Веселие на Руси есть пити. Еще говорят, будто русскому мужику свойственно пьянством выражать протест.

– Так можно пропиться в доску.

– Можно, – согласился Слава и быстро написал на листке: «Красная “вольво” С 49–47 НБ». Передавая листок Филиппенко, попросил: – Гриша, будь другом, помоги мне срочно узнать владельца вот этого заграничного автомобиля.

Филиппенко взглядом пробежал записку:

– В нашем районе ни одной «вольво» на сегодняшний день не зарегистрировано. И номер этот первый раз вижу.

– У тебя хорошая память на номера?

– Отличная.

– Запроси по телетайпу областную ГАИ.

Филиппенко с написанным Славой листком вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся и, сев на свое место, сказал:

– Через полчаса будет ответ.

Голубев машинально глянул на часы:

– Подожду. Тем более, что еще один вопрос надо решить с тобой. Ты Купчика Пимена Карповича знаешь?

– Его каждый сотрудник ГАИ знает, – Филиппенко, словно от зубной боли, поморщился. – Он всех нас заколебал со своим водительским удостоверением. Сунул, наверное, с пьяных глаз какому-то проходимцу или потерял, а теперь чуть не каждый день нам права качает: «Верните, иначе самому Президенту России жалобу накатаю!»

– Выходит, из твоих сотрудников никто у Купчика удостоверение не отнимал?

– Нет, конечно.

– Кто же тогда отнял?

Филиппенко, пародируя разухабистого ведущего телепередачи «Поле чудес», вытаращил глаза и широко развел руками:

– Ну, не знаю я! Не знаю!..

Голубев улыбнулся:

– Гриша, а если серьезно?..

– Серьезно, Слава, неведомо мне, какой прохвост забрал у ветерана документы. Я трижды обращался в областное управление. Там все отделы ГАИ опросили, но везде вот так же разводят руками.

– Может, какой-нибудь вымогатель с фальшивым удостоверением сотрудника милиции орудует, а?..

– При нынешнем разгуле уголовщины все может быть. Знаю только одно: это был не сотрудник ГАИ. К нам часто из Новосибирска инспектора наведываются. Бывает, и водительские удостоверения изымают, и штрафуют, и госномера с машин снимают, но обо всех подобных случаях немедленно сообщают. Мы ведь принимаем окончательное решение и должны быть в курсе всех водительских дел в границах своего района.

Голубев царапнул затылок:

– Вот загадка…

Еще большую загадку принес Славе телетайпный ответ из областного управления ГАИ. В нем сообщалось, что номерной знак С 49–47 НБ был присвоен автомобилю ВАЗ-21063, принадлежавшему жителю Новосибирска Заливалову Артуру Валентиновичу. Год назад автомобиль попал в автокатастрофу на Ордынском шоссе и в связи с невозможностью восстановления был снят с учета. Номерные знаки уничтожены. Владелец автомобиля погиб. «Вольво» с указанным выше номерным знаком в Новосибирской области на учете не состоит.

Прочитав такое сообщение, Голубев недоуменно посмотрел на начальника районной ГАИ:

– На учете не состоит, а по области катается. Как же это, Гриша?

Филиппенко пожал плечами:

– Слава, ты ведь сам прекрасно знаешь, что преступные пути неисповедимы.

– Знаю, но у меня есть видеозапись, где «вольво» с этим номером видна, как на картинке.

– А у меня, кажется, сохранилась фотография, на которой буквально спрессованные в лепешку «жигули», проутюженные «икарусом», шедшим со скоростью девяносто километров в час. – Филиппенко достал из стола папку с крупными фотографиями и, недолго порывшись в ней, протянул Голубеву один из снимков. – Вот, полюбуйся, что осталось от «жигулей» и их хозяина Артура Валентиновича Заливалова. Это в прошлом году нам присылали из областного управления для аварийного стенда «Окно ГАИ».