Текст книги "Адмирал: Адмирал. Заморский вояж. Страна рухнувшего солнца"

Таким образом, наступление на США отставало от графика, и это было чревато. Серьезной армии у американцев не было, но если они успеют развернуть мобилизацию, то, с учетом их промышленности, получат пускай и ополчение, но до предела насыщенное техникой и вооружением. А уж оружием местные учатся владеть с детства. Единственное пока, что спасает, это полное отсутствие у американцев привычки воевать на своей территории. Так уж получилось, что всегда агрессорами были они, и освоиться с ролью жертвы янки никак не могли. Однако до бесконечности это продолжаться не могло, и раз уж Шустрый Гейнц и прочие генералы оказались не так стремительны, то неудивительно, что исправлять их огрехи прибыл лично Лис пустыни.

План, который он по-немецки четко и коротко, не вдаваясь в излишние детали, излагал, был, по сути, развитием прежнего. Удары на юг, перерезание железных и автомобильных дорог, блокирование промышленных центров… В общем, все как надо.

Колесников с непроницаемым лицом выслушал его до конца, а потом резко прихлопнул ладонью карту:

– Хрень.

Сказано было по-русски, но Роммель уже давно привык, что у адмирала то и дело проскакивают в речи русские слова. Должно быть, списывал на влияние Хелен. Вот и сейчас или по интонации смысл понял, или уже знал это слово.

– Почему?

– Потому что твой план не имеет запаса прочности и основан на одном-единственном допущении – нормальной работе вот этого самого чертова порта. А он нормально работать не будет.

– Думаешь?

– Знаю. Откровенно говоря, я удивляюсь, что он все еще принимает корабли и обеспечивает логистику. Смотри, – Колесников рывком склонился над картой. – Нам, точнее, армии удалось захватить американские стационарные аэродромы. Это обезопасило нас от ударов тактической авиации американцев, но у них и помимо фронтовых бомбардировщиков много чего имеется. Да и потом, никто не мешает соорудить временные аэродромы, благо обеспечить нормальный контроль территории войск тупо не хватает. Считаю, они в любой момент могут накрыть Галифакс бомбами и перетопить здесь все, разрушить и железную дорогу, и город. Именно поэтому я не завожу сюда за раз более одного крупного корабля и постоянно держу наготове истребители.

Во-во, приходится держать. Повезло еще, достались хорошие трофеи – при наступлении захватили свыше сотни исправных самолетов разных типов и кучу отличных зенитных орудий. Все это стянули к Галифаксу и приставили к делу, так что город теперь напоминал ощетинившегося иглами ежа. Однако для любого понимающего человека было ясно – против массированной бомбардировки это не спасет.

– И почему они этого не делают? – прищурился Роммель.

– Думаю, ты и сам догадываешься, – усмехнулся Колесников. – Янки – совсем не дураки, они просто ждут, когда мы потеряем бдительность, и разрушат город ровно тогда, когда им это будет выгодно. Наверняка и вариант действий, который ты предлагаешь, они просчитали. Так что сюда приходят корабли с войсками – и тут их всех разом топят. Дешево и сердито. И не говори, что твои аналитики этого не предусмотрели.

– Ты, как всегда, проницателен, – хмыкнул фельдмаршал. – Предусмотрели. Выводы у них совпадают с твоими, хотя детали, конечно, они рассматривали куда подробнее. Именно поэтому данный план будет реализовываться в качестве акции прикрытия. И утечку информации разведка организует. А вот реальный план мне придется обсуждать с тобой.

– Это хорошо, это радует, – кивнул Лютьенс, а про себя подумал, что американцы могут и не попасться на уловку с утечкой информации. Один раз уже поверили – и это дорого им обошлось…

Да, тогда получилось лихо. Начиная атаку на Америку, Колесников разделил силы. Разумеется, это всерьез ослабляло каждую из эскадр, но позволяло делать их более сбалансированными, если не по кораблям, то по уровню боевой подготовки. В результате русские корабли совместно с быстроходной частью итальянского флота двинулись на Панаму с целью перерезать канал и разрубить силы американцев. С ними же отправились практически все авианосцы и вспомогательная эскадра, состоящая из старых итальянских линкоров и тихоходных британских трофеев.

При себе Колесников оставил наиболее боеспособную часть флота, состоящую из сравнимых по характеристикам немецких и французских кораблей и, опять же, британских трофеев. Семь линкоров, четыре линейных крейсера и «Граф Цеппелин». Ну и крейсера-эсминцы, разумеется, куда же без них. Серьезная эскадра и, вдобавок, с экипажами не только хорошо подготовленными, но и успевшими понюхать пороху. Они должны были обеспечить проводку кораблей, высадку десанта и уничтожение всех, кто не успел спрятаться. Словом, обычные задачи военного флота. Подводные лодки всех участников Альянса действовали автономно, распределив между собой секторы ответственности.

Между объявлением войны и первым залпом прошел всего час. Грамотнее, наверное, было бы вначале начать, а потом объявлять, но Колесников не хотел уподобляться ни Гитлеру, ни японцам. Нет уж, играем как цивилизованные люди, а что подготовиться не успели – так это не его проблемы. Американцы и не успели, хотя, конечно, жаль, что нечем было ни штурмовать их аэродромы, ни бомбить заводы.

Впрочем, кое-что из опыта грядущей эпохи Колесников в эту войну внес. Тем более, не такой уж и далекой эпохи – батальон (точнее, уже усиленный полк) Бранденбург-800 создали здесь еще до его появления в теле Лютьенса. В СССР нашлись свои специалисты и, как оказалось, ничуть не хуже. Ну, а итальянские диверсанты-подводники – это вообще легенда! Не в этой истории, правда, здесь они особо громко пока не прогремели, но подготовка-то никуда не делась, а остальное – дело наживное. И все это воинство долго и упорно тренировали, притирали друг к другу, готовили… В общем, получилось неплохо.

К действиям диверсионных подразделений американцы оказались совершенно не готовы. С обычными-то шпионами, в черных плащах и с фотоаппаратами, охотящимися за секретной документацией, бороться они худо-бедно умели, а вот когда человек ничего не ищет, нигде не светится, живет нормальной жизнью обывателя и просто ждет часа «Ч», им приходилось уже тяжелее. А если этого человека вообще нет? Физически. Появился насквозь нелегально, два дня пролежал в каком-нибудь перелеске, ища пути подхода, а потом сделал дело и ушел – вот это им оказалось не по зубам. Тем более, когда таких диверсантов появилось почти десять тысяч.

Прямо в порту взорвались авианосцы «Рейнджер» и «Уосп». Правда, не затонули, но в море теперь на них выйти было невозможно, да и самолеты поднять тоже. Линкор «Вашингтон» перевернулся, когда от подводного взрыва сдетонировал боезапас. Пострадали и несколько кораблей поменьше.

В порту Нью-Йорка взорвался крупный транспортный корабль, загруженный, как оказалось, пятью тысячами тонн высококлассной взрывчатки. Инфраструктура порта была чрезвычайно разрушена, взрывом «сдуло» несколько прибрежных кварталов, а знаменитая статуя Свободы рухнула прямо в море. Фактически порт прекратил работу.

Это были наиболее заметные диверсии, но на самом деле их оказалось намного больше. Взрывались на стоянках военные самолеты, слетали под откос поезда, рушились опоры линий электропередачи. На десятках военных, главным образом авиационных заводов произошли мощные взрывы, парализовавшие производство. Испытали в боевых условиях только что с подачи Колесникова созданные фаустпатроны. Как оказалось, если садануть из этой штуки, похожей на нераспустившийся вантуз, по нефтехранилищу, то гореть оно будет просто шикарно. Словом, всего за несколько часов Америка погрузилась в хаос. А главное, на время была парализована ее авиация, что, в принципе, и определило результат первой фазы войны.

Удары морских группировок были вполне эффективными, хотя, как изначально предполагал Колесников, сказались и слабость итальянцев, и относительно слабая подготовка советских моряков. И ой как не лишними оказались тут старые корабли с немецкими и французскими моряками, которые не столько даже поддерживали морально своих более современных собратьев, сколько, порой, воевали за них.

Для начала вляпался в неприятности советский крейсер «Максим Горький», торпедированный неизвестной подводной лодкой. Официально, разумеется, американской, хотя в темноте перепутать силуэты и влепить в него торпеду могла хоть немецкая, хоть итальянская субмарина. Копать Лютьенс не стал – если даже и «дружественный огонь», то итальянцы будут отмазываться, а Денниц тем более своих не сдаст. Да и крейсер не затонул, серия 26-бис очень живучие корабли. Однако месяца два на ремонт уйдет, не меньше. И повезло еще, что это оказался не «Молотов» с его самой мощной среди советских крейсеров радиолокационной станцией.

Потом охранявшие подступы к каналу только что вступившие в строй линкоры «Массачусетс» и «Индиана» вместо того, чтобы отступить перед превосходящими силами противника, дали настоящее сражение. На их стороне были, пожалуй, только очень удачные орудия и хорошее знание этих вод, где маневрирование вблизи побережья весьма затруднялось гидрологией района. В результате всего-то получасового боя американцы последовательно выбили из строя вначале идущий головным «Литторио», а затем и второй в линии, «Рома», причем командующий итальянской эскадрой, адмирал Карло Бергамини, был убит. Взрыв бронебойного шестнадцатидюймового снаряда разрушил боевую рубку итальянского флагмана вместе со всеми, кто в ней находился.

После таких потерь, понесенных в первые же минуты боя, итальянцы смешали строй и принялись отходить, ведя беспорядочную стрельбу. При этом добиться попаданий им так и не удалось – несмотря на чрезвычайно длинноствольные орудия, выплевывающие снаряды с просто невероятной начальной скоростью, точность огня оставляла желать лучшего. Сложно сказать, было это следствием конструктивных недостатков орудий, либо врожденной косорукости итальянских артиллеристов. То и другое равновероятно, а может, тут вмешались оба фактора, но, так или иначе, американцы сейчас вели «по очкам» с огромным счетом.

Вот после этого и пришел черед русских. Ставя их в одну группировку с итальянцами, Колесников надеялся, что традиционные русские смелость и находчивость хотя бы отчасти смогут компенсировать низкую стойкость недостойных потомков римлян. В целом, ход мыслей оказался верен – русские не побежали, когда вокруг идущего головным «Советского Союза» начали падать снаряды. И вот тогда американцы поняли, что значит драться по-настоящему.

Командовал русской эскадрой и операцией в целом адмирал Николай Герасимович Кузнецов. Правда, итальянцы его приказы демонстративно игнорировали. Этот момент был ожидаем, и Колесников специально обсуждал с русским адмиралом, как вести себя в этом случае. Решили действовать по немецкой системе – собрать максимум запротоколированных примеров, а потом, сразу после первого крупного прокола макаронников, отдать их командование под трибунал. Честно говоря, хотелось это сделать немедленно, но – союзники, приходится разводить политесы. К тому же на глазах грозного немца итальянские адмиралы хоть и скрипели зубами, но открытого неповиновения не выказывали. Так что – ждать прокола, и это, с одной стороны, никому не нравилось, с другой же – устраивало всех.

Так вот, Кузнецов произвел на Лютьенса-Колесникова чрезвычайно хорошее впечатление. Молодой для своего звания – ему не было еще и сорока – с простым, открытым лицом. Карьеру делал не за столом, а в море, командуя кораблями, и получалось у него это хорошо. Профессионал до мозга костей. Правда, боевого опыта маловато, всего-то командировка в Испанию, но это – дело наживное. Словом, натаскать в бою – и можно рассчитывать, что помимо Жансуля будет еще кто-то, способный в случае нужды вести самостоятельные действия. Вот поэтому Колесников и отправил в этот рейд именно его – пускай учится.

Надо сказать, Николай Герасимович не подкачал. Хотя к месту боя он подошел всего с тремя линкорами (на «Советской Украине», достроенной в дикой спешке и весь поход «баловавшей» хозяев нештатными ситуациями, случилась поломка в машине, и корабль отстал, присоединившись к тихоходному крылу эскадры), американцы сразу почувствовали разницу между русскими и итальянцами. Советские моряки оказались обучены куда лучше макаронников и ненамного хуже самих американцев. А главное, они были храбрее итальянцев…

Бой начался на совсем небольшой, всего около восьми миль, дистанции, которая стала быстро сокращаться. Кузнецов помнил историю предыдущих сражений и то, что перестрелка издали – это пустая трата снарядов. Сейчас он искал оптимальную для себя дистанцию боя, при которой мог использовать преимущества своих кораблей. А преимуществ тех хватало.

Линкоры типа «Советский Союз» были, наверное, одними из лучших в своем классе и по формальным показателям уступали разве что едва-едва введенным в строй японским монстрам типа «Ямато». Время очного противостояния этих кораблей еще не пришло, но, как подозревал Колесников, более продуманные и сбалансированные советские корабли вряд ли уступят своим визави. Сейчас же они и вовсе были в своей стихии. Большая скорость, лучшая защита, орудия с лучшей баллистикой… А главное, их все-таки было три.

Американцы пытались компенсировать малую численность кораблей ударами авиации с береговых аэродромов, но получалось это у них из рук вон плохо. Самолетов здесь они держали мало, в основном устаревших моделей – для того, чтобы гонять полудиких латиносов, больше и не нужно. Поднятые с авианосцев истребители встретили их еще на дальних подступах и принялись методично ронять с небес в джунгли. Американцы дрались отчаянно, однако против разницы в классе не попрешь, а у Альянса здесь и сейчас были и лучшие истребители, и лучшие пилоты.

Сквозь отчаянную воздушную карусель прорвались не более десятка В-25, пара «Лайтнингов» и четверка «Вархоков». Не теряя даром времени, вся эта разношерстная компания попыталась навалиться на «Советскую Россию», что было в высшей степени непрофессионально. Идущий вторым в линии, линкор был связан в маневре, но при этом малоуязвим, прикрываемый зенитками двух собратьев и нескольких держащихся позади строя крейсеров и эсминцев. Учитывая, что все корабли были зенитками просто утыканы (ради них даже специально купили лицензию на производство двадцатимиллиметровых «Эрликонов», самой, наверное, эффективной системы этого времени), атака изначально была обречена. Первый же «Митчелл», попытавшийся зайти в атаку, превратился в огненный клубок от прямого попадания стомиллиметрового снаряда, его ведомый потерял крыло и, будто сухой лист, скатился по ставшему вдруг таким ненадежным воздуху прямо в волны.

На их товарищей такой финал подействовал отрезвляюще. Рванув в сторону стаей перепуганных голубей, они некоторое время перестраивались, а потом попытались нанести удар еще раз, но вяло, без огонька. Бомбардировщики сбросили свой груз с высокой горизонтали. Там они были в относительной безопасности от зенитного огня, но и точность была соответствующая. В цель попала одна-единственная бомба, причем всего-то пятидесятикилограммовая. Взрыв оставил вмятину на толстой бронированной палубе «Советской Белоруссии», двоих контуженых под ней – и все, этим ущерб от него и ограничился.

Чуть больше проблем доставили те бомбы, которые прошли мимо цели. Пытаясь уклониться, линкоры на какое-то время даже сломали строй, но восстановили его почти сразу, как налет закончился. А сбросившие бомбы американские самолеты рванули прочь – возвращались мессершмитты, и жалкое истребительное прикрытие вряд ли спасло бы американцев, возьмись за них всерьез. К счастью для них, преследовать бегущих не стали. Мессершмитты возвращались на последних каплях горючего и с израсходованным боезапасом, многие поврежденные, а кое-кто и вовсе не дотянул. Словом, было просто не до улепетывающего врага.

А тем временем внизу разворачивалось классическое, совсем как в прошлые времена, линейное сражение. В этом бою не было места изящным маневрам, просто тупой обмен ударами. Примерно через час упорной перестрелки американцы сообразили, что еще немного – и их прижмут к берегу. К моменту, когда их корабли начали отступление, досталось всем участникам, но обороняющимся закономерно больше. На «Индиане» вышла из строя кормовая башня главного калибра – снаряд с советского корабля не смог пробить броню, но для механизмов хватило и сотрясения. Броневой пояс корабля оказался пробит в нескольких местах, корабль горел. «Массачусетс» лишился радара и мачты, пожаров на нем тоже хватало. И, хотя советским кораблям тоже изрядно досталось, они сохранили и огневую мощь, и управляемость, а потому было ясно, что если так будет продолжаться дальше, то американским кораблям скоро наступит конец. Решение отступать было закономерным и правильным. Эсминцы поставили дымовую завесу, и под ее прикрытием линейные корабли прорвались в открытый океан, благо на ходовых качествах их повреждения пока не сказались. Их пытались преследовать, но безрезультатно – разница в полтора узла не давала шансов настигнуть американцев до темноты, а играть в лотерею под названием «ночной бой» совершенно не хотелось.

Зато пока новейшие корабли мерялись главным калибром, эскадра тихоходных линкоров и поддерживающие их линейные крейсера добрались до главной цели, и под прикрытием их орудий началась высадка десанта. Относительно небольшого – два полка советской пехоты и три десятка танков Т-34 в последней модификации, с длинноствольным семидесятишестимиллиметровым орудием и хорошей немецкой оптикой. Задачей десантников было захватить инфраструктуру и заминировать сам канал, чтобы, в случае невозможности его удержать, можно было привести в негодность и при любых раскладах не допустить использование канала противником.

Укрепления на островах, теоретически обязанные остановить агрессора, в реальности оказались неспособны противостоять ударному флоту и были покинуты сразу после того, как десантники под прикрытием огня тяжелых орудий начали высадку. Основные бои развернулись в районе города Колон, там, где канал соединялся с океаном. Сам город даже не пытались брать – не было смысла тратить время и силы на эту дыру. Советские части просто охватили его с двух сторон, вышли к берегу канала и только после этого вступили в непосредственный огневой контакт с противником.

Им противостояли американский полк и две дивизии местной, панамской армии. Слабостью обороняющихся было то, что танков у них практически не имелось – джунгли считались малопригодными для использования боевых машин. Плюс советские части были до отказа насыщены минометами, а также пулеметами, обычными и крупнокалиберными. Костяк этих полков составляли бойцы, прошедшие Халхин-Гол и Хасан, имеющие боевой опыт. Ну и, естественно, натаскивали их тоже не как обычную пехоту, а намного серьезнее. Увы, не было поддержки с воздуха, но и американцы тоже вынуждены были обходиться без нее. И, разумеется, весомый аргумент любого спора – боевые корабли Альянса, смешавшие с землей все на берегу.

Наступление по правому флангу развивалось ни шатко, ни валко. Американский полк, уже давно поднятый по тревоге, занял укрепления и встретил русских вполне достойно. Потеряв несколько человек и два танка, красноармейцы не стали выстилать брустверы собственными телами – их от этого старательно и упорно отучали все последние месяцы. Вместо этого они отошли и вызвали поддержку с моря. Корабли подкинули огонька, с воздуха провели штурмовку мессершмитты. С подвешенными под крыльями советскими РС-82 в осколочно-фугасном исполнении, они устроили американцам сладкую жизнь. После огневого налета и штурмовки те отошли на запасные позиции, но дальше дело вновь застопорилось.

Тот, кто оборудовал эти позиции, дело знал. С моря их было просто не достать, навесной огонь корабельным орудиям недоступен. Для минометов же укрепления оказались слишком прочными. Будь в гарнизоне только американцы, пришлось бы выбивать их большими трудами и огромными жертвами, но, к счастью, здесь слабое звено нащупали очень быстро.

Панамцы оказались далеко не столь хороши. Да, их было до хрена, однако почему-то горячие латиноамериканские парни воевать совсем не жаждали. Виной тому собственная трусость или тот факт, что воевать пришлось бы фактически не за себя, а за янки, протекторатом которых Панама являлась, не так важно. И даже практически шестикратный перевес на подвиги их сподвигнуть не смог. Едва первые столбы на месте падения пятнадцатидюймовых «чемоданов» взлетели к небесам, как среди панамцев возникла и стремительно, будто лесной пожар, распространилась паника.

Фронт, точнее, жалкая на него пародия, рухнул, когда вперед двинулись танки, легко проходя участки, считающиеся непреодолимыми. Восемь танков панамской армии, старье британского производства, сгорели, не успев причинить тридцатьчетверкам ни малейшего вреда. На том организованное сопротивление и закончилось, местные побежали, бросая вцепившихся зубами в землю американских союзников, и уже через полчаса все было кончено. Американцы умели воевать – но только если остается хоть какая-то надежда на победу. Когда же тебя обложили со всех сторон, с моря обстреливают, с неба бомбят, связи нет, а главное, защищать нечего, поскольку русские уже двинулись дальше вдоль канала, беря его под контроль… В общем, они сдались.

Вот так. Операцию решили признать вполне успешной, поскольку цель ее – взятие под контроль Панамского канала – была достигнута. Адмиралу Кузнецову приписали, как Колесников и планировал, крупный стратегический успех. Ну а что два американских линкора все-таки ушли – так в том вина итальянцев, вначале игнорировавших приказы, а затем и вовсе бежавших с поля боя. Ату их!

Под трибунал ушло сразу больше двух десятков итальянских офицеров высших рангов. Дуче там, у себя, рвал, метал и жаждал кого-нибудь убить, но все, чего он смог добиться, это что их просто выслали на родину. Взамен Колесников недрогнувшей рукой расставил итальянских же лейтенантов, заявив, что скорее предпочтет видеть на мостике храбрую бесшабашность, чем осторожную трусость. И выдернул на самый верх капитана второго ранга Боргезе, выбив для него у Муссолини сразу же звание контр-адмирала. Дуче попытался было дернуться, но перед альтернативой получить взамен того же Боргезе, но в звании немецкого адмирала, решил на конфликт не идти. Все же его моряки облажались, а Боргезе только что провел успешные операции по подрыву американских авианосцев и линкора, находился на вершине славы и популярности и был фигурой, устраивающей всех. В личной беседе Колесников сказал ему тогда:

– Князь, я не был в том бою и не знаю всех нюансов. Не знаю, чем руководствовались командиры ваших кораблей. Но знаю, что когда четыре линкора, поддерживаемые сзади еще дюжиной, бегут от двух, это позор. Возможно, американцы и впрямь оказались неожиданно сильны, но бежать с поля боя командиры ваших кораблей не имели никакого права, они как минимум обязаны были оказать поддержку русским. И ваша задача, сеньор адмирал, сделать так, чтобы этого не повторилось. Именно от вас зависит, станет итальянский флот легендой или исчезнет в небытии.

– Я понял вас, – бравый подводник смотрел не по-итальянски уверенно и спокойно.

– Это радует. И имейте в виду – вам и далее предстоит работать с русскими. Думаю, у вас получится – опыт-то богатый.

Такой вот тонкий намек на то, что жена Боргезе – русская. Да не просто русская, а самая настоящая княжна из рода Романовых. А может, и великая княжна – в таких нюансах Колесников не разбирался и не собирался забивать голову ерундой. Главное – русская, праправнучка самого Александра Первого, а это о многом говорит.

– Так вы и сами подобным опытом обладаете в избытке, – князь не лез в карман за словом и совершенно не боялся – похоже, это чувство ему вообще не было особо известно, а Колесникову нравились храбрые люди.

– Обладаю, естественно. И не надо мне завидовать.

– Чему?

– Моя моложе…

Адмиралы переглянулись и рассмеялись. Похоже, контакт наладился. Колесников залез в бар, выудил бутылку настоящей русской водки, вопросительно взглянул на итальянца. Тот кивнул, соглашаясь, и, набулькав по рюмкам этого бюджетного варианта счастья, моряки продолжили обсуждение вопросов уже в куда более мирной обстановке. И, как показалось Колесникову, они поняли друг друга…

Но все это – чествование Кузнецова, перетряски в итальянском флоте – произошло уже чуть позже. А в тот момент Колесников и сам находился в море, ведя десант к побережью Канады.

Откровенно говоря, это был один из немногих случаев, когда немецкий адмирал ошибся. Он-то рассчитывал, что американцы попытаются отразить нападение. Именно поэтому, имея достаточное количество линейных кораблей, он разбил силы на две эскадры. Для противостояния на равных обеим у янки возможностей сейчас не хватало. Но вот чтобы попытаться уничтожить одну из них – так почему бы и нет? Именно поэтому эскадра, идущая на Панаму, была формально намного сильнее, большее число кораблей должно было компенсировать худшую подготовку. По всем прикидкам, справиться с ней у американцев вряд ли получилось бы, и, в любом случае, риск выглядел запредельным. А вот те корабли, которые вел он сам, выглядели слабее и формально, и численно. Стало быть, на них и попытаются навалиться. А за себя он не боялся – и не таких бил.

Но вот чего Колесников не ожидал, так это того, что с ним не будут драться. Вообще! Вместо того, чтобы защищать свое побережье, американцы оттянули силы в метрополию, фактически сдав Канаду. На взгляд адмирала, это выглядело глупо – подводные лодки Германии и СССР создавали теперь серьезную помеху любой попытке американского флота проявить активность. К тому же немецкие войска оказывались фактически на территории США. Однако если враг хочет ошибаться – стало быть, пускай он ошибается, решил Колесников, тем более, что сдавать назад было уже поздно. В результате десант прошел без усилий, определив победоносное начало первого этапа кампании. Это, конечно, добавило адмиралу очков как победителю, но зато грозило проблемами в дальнейшем, и потому предложения Роммеля, дающие реальный шанс завершить войну одним решительным ударом, он принял с энтузиазмом…

Многие женщины мечтают о рыцарях и действительно получают агрессивных плохо одетых мужчин, которые пахнут конём. Однако адмирал Честер Нимиц к этой категории людей не относился, хотя и родился в Техасе, всех выходцев из которого традиционно считали ковбоями. Пускай даже родители твои – немецкие эмигранты. Подтянутый, крепко сбитый, моряк до мозга костей, он не зря считался одним из лучших американских адмиралов, и неудивительно, что затыкать дыры, оставленные предшественниками, послали именно его.

Откровенно говоря, когда-то он о море даже не мечтал. Вот в качестве обычного пехотного или кавалерийского офицера будущий флотоводец себя вполне представлял, но сложилось так, как сложилось. Места в Вест-Пойнте не нашлось, и в результате совершенно неизвестно, что потеряла армия, но флот точно выиграл.

Служил будущий адмирал честно, прошелся по всем ступенькам воинской службы. Были взлеты, были падения, один раз вообще едва не загремел в отставку. Был и старпомом, был и командиром корабля, и на линкорах, и на субмаринах, засветился при штабе – тоже вполне успешно. Словом, морскую соль адмирал Нимиц попробовал в разных блюдах, и некомпетентным его назвать вряд ли кто мог. Неудивительно, что в прошлой истории именно он с жалкими остатками того, что когда-то было Тихоокеанским флотом, сумел вначале остановить, а затем и опрокинуть японцев. Увы, в этот раз воевать ему было не в пример сложнее.

После потери двух авианосцев и, безвозвратно, практически всех линкоров, базировавшихся в Пёрл-Харборе, Тихоокеанский флот практически перестал существовать. В распоряжении адмирала, когда он прибыл во все еще горящий Пёрл-Харбор, оказались всего один линкор, один авианосец, тогда как японцы, помимо прочего, успели ввести в строй два линкора типа «Ямато». В общем, положение, как говорят русские, хуже губернаторского.

Однако адмирал Нимиц не привык, да и не умел сдаваться. Техасцы вообще народ упорный и смелый, не зря же когда-то они отвоевали огромные прерии, а позже, всего-то неполных сто лет назад, небольшими силами остановили многотысячную мексиканскую армию, и Честер оказался вполне достойным земляков. И, надо отдать должное, нащупал единственно, пожалуй, верную линию поведения.

Слабым местом японцев были их коммуникации. Маленькая страна, решившая, что стала равной другим и замахнувшаяся на региональное господство, не учитывала в полной мере, что статус державы подразумевает нечто большее, чем промышленность на уровне Бельгии и наука на том же уровне. И даже большее, чем храбрые, готовые без раздумья умереть за свою страну солдаты. Все это важно, конечно, однако абсолютно недостаточно. Хотя бы даже потому, что держава должна иметь еще и возможность распоряжаться имеющимися ресурсами, а вот этого-то японцы толком делать и не могли.

Микроскопическое в масштабах планеты государство, разом захватившее территории, многократно превосходящие собственные и при этом лежащие далеко от метрополии, оказалось не готово к скачком увеличившимся масштабам перевозок. Новые территории мало захватить – их надо удержать, развивать успех, вывозить раненых, да и просто отпускников, привозить свежих солдат, везти трофеи да и просто сырье… В общем, дел не перечесть, и все они требуют кораблей и людей. И если с людьми дело обстояло еще терпимо, то корабли имели ограниченный тоннаж и далеко не беспредельный ресурс механизмов. А верфи завалены заказами на крейсера и авианосцы, а экономика трещит, а… Короче говоря, коммуникации растянулись и корабли на них работали с предельной загрузкой. И вот по этим-то самурайским ниточкам жизни и ударил со всей дури адмирал Нимиц.

Фактически единственные корабли, которых у него осталось в достаточном количестве, были эсминцы, подводные лодки и разнообразные катера. Москитный флот – кто бы мог подумать, что Америке придется пользоваться им… Однако же играть приходилось с теми картами, что оказались на руках, и адмирал сработал мастерски.

Для начала, он реквизировал около двух десятков транспортных кораблей, которые подверглись минимальному переоборудованию. Их никто не пытался перестроить во вспомогательные крейсера по опыту прошлый войн. Просто даже потому, что толку от таких недокрейсеров меньше, чем уйдет ресурсов на их создание. Вместо этого корабли переоборудовали в базы-носители торпедных катеров. Расчет был прост – радиус действия москитного флота невелик, никто не станет ждать его атаки вдали от побережья, а значит, катера имеют шансы неплохо проредить идущие без серьезного прикрытия транспорты.