Текст книги "Бытовая химия"

IX

Послушайте, мне кажется, вы несправедливы ко мне. Я чувствую поток отрицательной энергии, и это неправильно. Я встал с вами на один уровень, а вы теперь себя вот как ведете. И что важнее, считаете, что я мог бы по-божески вмешаться в ситуацию, не учитывая то, что я только что вам рассказывал. Я выбрал Тома и Сару, потому что они раскололись, мне нужна была развалившаяся пара. Чтобы вы могли понаблюдать процесс раскола и как это мелко в масштабах вселенной или в других категориях, неважно. И что за придирки, упреки, что я это все подстроил? Ну да, славно, моих рук дело, но всего лишь из-за нескольких недочетов в выработанной мною стратегии. Результат не прогнозировался заранее. К тому же я не хотел навредить Тому и Саре лично, не так ли? Вы что думаете? Вы думаете, я помню всех из рода человеческого после того, как прошло столько времени?

Проваливайте, господа.

Вы такие неблагодарные, люди! Даже если бы я и мог как-то помочь Тому и Саре, что вовсе не значит, что я так и поступлю, кому это на руку? Это всего лишь парочка неудачников, картину мира они никак неизменят. Знаете, что я думаю? Я думаю, вы просто не хотите посмотреть правде в лицо. Вы зациклились на них, чтобы не видеть самого главного.

И в любом случае это не по моему департаменту. Я устанавливаю правила, вот что я делаю. Включаю механизм и пускаю его по воле волн. Я пассивный бог. Я не влезаю в повседневные дела. Таково мое правило.

Так что.

Я…

О-о-ох… Ладно. Хорошо. Если это вас осчастливит, я форсирую события, только в качестве исключения из правила. Но я не собираюсь заниматься прессингом, только чтобы ублажить вас, договорились? Я что-нибудь организую… посмотрим, что произойдет. Вот и все. Все остальное случится само собой, хорошо? И вы уж, пожалуйста, не рассказывайте никому, что я авторитетно вмешался, ладно? Представляете, что скажут все эти люди, убитые оползнями или обвалившейся каменной кладкой, если узнают, что я вмешался в личные дела, а? Вообще-то их, конечно, можно понять. Ну ладно, раз пообещал, то надо выполнять.

X
Два года спустя

Ну да, все правильно. Прошло два года. Вам что-то не нравится? Вы бы хотели, чтобы я явился к Саре на следующий день в виде золотого слона или как? Да опомнитесь же вы наконец, люди!

Глава 12

Хью ритмично выстукивал ручкой по лежавшему перед ним блокноту. Он держал ее вертикально, так что на бумаге появлялись лишь беспорядочные точки.

– Тебе не нравится? – Я только что подкинул ему идею для моего второго романа. Он явно не тянулся за телефоном и не требовал, чтобы тут же появились юристы и мы заключили контракт не сходя с места. – Необязательно роботы, – добавил я, – это могут быть и инопланетяне. Или летучие голландцы.

– Нет-нет, против роботов я не возражаю, – ответил он и еще настучал огромное количество крошечных точек. – Я понимаю, куда ты клонишь, и роботы вполне подходят по сюжету.

– Так в чем проблема? В чем тогда дело? Все дело в вагине, да ведь? Все дело в ней, так? Господи, Хью, но мы живем в двадцать первом веке – люди могут…

– Нет, Том… не в этом дело. Идея звучит очень… интригующе. Я уверен, мы можем с ней что-нибудь сделать. Просто… ну… мне исполняется сорок на следующей неделе…

– Правда? Но, Хью, ты ни разу не упоминал об этом! Почему же ты не преподнес мне эту новость? Ох! Почему ты не рассказал мне об этом, когда, сидя в этом самом офисе, ты целыми месяцами разглагольствовал о собственной смертности?

– Видишь ли…

– Что?

– Ничего особенного… Ну, мне исполнится сорок. Я надеялся, что закончу книгу, когда мне стукнет сорок… я переписал последний кусок вчера ночью, знаешь? Дерьмо, Том, полное дерьмо получилось.

– Мне кажется, что все дело в том, что тебе исполняется сорок. Кризис среднего возраста.

Хью потупил глаза.

– Нет, – сказал он. – Вообще-то, я собирался тебе сказать, что устраиваю вечеринку.

– У тебя будет вечеринка? – Я расхохотался. – Собираешься отметить свое сорокалетие? Я думал, ты предпочтешь запереться в туалете и прорыдать весь день.

– Я так и собирался. Не знаю, в чем дело, но я чувствую себя просто обязанным устроить вечеринку. Никак не отделаюсь от мысли, что было бы невежливо не праздновать. Очень странно. Мэри тоже на меня наседала последнее время. Настаивала на вечеринке.

– Понятно… Ожидается костюмированный бал?

– Очень смешно. Но дело в том… что Мэри и я хотели бы пригласить тебя.

– Спасибо. Конечно, я с удовольствием приду. Не знаю, зачем нужно так раздувать это. Конечно, вы, может быть, волновались, что я не приду и что тогда праздник просто не состоится без моего присутствия?

– Нет, дело не в этом… Просто мы хотим пригласить еще и Сару.

Я не видел Сару два года.

– А, понятно.

– И ты, и Сара – наши друзья, Том. Мы хотим, чтобы вы оба там были, но мы не хотим, чтобы это… – фраза повисла в воздухе. Не знаю, как он собирается продолжить. Может быть, что-то вроде: «…чтобы это превратилось в то, что вы оба будете бросаться друг в друга трюфелями в нашей гостиной».

– Ну что ты, Хью… Сара и я расстались два года назад, этой истории сто лет. Меня совершенно не смущает, что она там будет. – Я усмехнулся. – Может быть, вам лучше спросить Сару, не против ли она, что я там буду, а?

– Боже мой, Том! Неужели ты думаешь, что мы не спросили ее об этом первым делом?

– А! Понятно. Конечно же, – кивнул я и потом очень беззаботно спросил: – И она сказала, что не против?

Хью уставился на меня.

– Она сказала, что ваши отношения – история столетней давности.

– Тихо, не надо читать между строк, Хью. Это распространенное выражение. Для меня все в прошлом, и я уверен, что для Сары тоже. Верно?

– Да.

– Да? В прошлом? Ну… это хорошо. Мне бы не хотелось думать, что она все еще переживает, когда для меня история уже в далеком прошлом. Это было бы несправедливо.

– Может быть, вам стоит побыть в разных комнатах?

– Слушай, Хью, приди в себя. Все в порядке, не переживай… Она придет со своим молодым человеком?

– Том…

– Я шучу, шучу… все будет в порядке.

Я был уверен, что так и получится. Даже забавно. Думаю, главное правило – не поддаваться на провокацию, шотландские женщины успокаиваются и перестают быть убийственно злыми после восемнадцати месяцев разлуки. Так что, надеюсь, мы сможем поговорить как взрослые на этот раз. У нас есть прошлое, но нет эмоций, которые распалили бы ситуацию. Это будет почти как встреча с одноклассником, с которым вы дрались в начальной школе. Я даже ждал этой встречи с нетерпением, исключительно из любопытства. Я очень хотел увидеть Сару, не испытывая при этом эмоций. Со стороны. Но не более того. Для меня это все-таки было прошлым.

– Хорошо, что ты пришел, Том, – сказала Мэри.

Я вручил ей бутылку вина.

– Я не мог пропустить официальный момент, когда Хью окажется за чертой этого мира.

– Ха, тогда официально ты лет на пятнадцать опоздал на эту вечеринку. Но мы беспокоились, что ты не придешь, мало ли что.

Я приехал к разгару вечера. Понимаете, я специально оттягивал время. В ожидании подходящего момента я два часа метался по квартире. Я не хотел выглядеть так, словно только и мечтаю туда попасть или словно у меня нет личной жизни. Не то чтобы кто-то обратил на это внимание и подумал бы так, конечно. Но… ну, мне просто казалось, что будет лучше приехать, когда все уже будут в сборе.

– Прошу прощения, – сказал я, – меня задержали дела.

– Нет проблем, самое главное, что ты добрался.

– А Сара тут?

«Ты полный идиот, мать твою, Том!»

– Нет, пока не приехала.

«Черт! Черт! Черт! Может быть, мне стоит сказать, что я забыл кое-что и мне нужно срочно вернуться домой, чтобы найти это кое-что, так я смогу приехать после того, как она будет уже тут? Или, может быть, мне стоит повесить плакат на шею с надписью "Том. В нетерпении. Нет личной жизни. Пожалейте меня". Но если я могу выбирать, значит, не так все плохо».

Мэри глянула на меня, и я чувствовал, что лицо у меня полыхает и краснеет, – это выглядит смешно, когда тебе шесть, но куда колоритнее по накалу, если тебе тридцать и ты профессиональный писатель с собственной квартирой. Внезапно я увлекся расстегиванием молнии на куртке. Мэри продолжила:

– Сара подъедет позже… Том… – в сомнениях она тяжело вздохнула, перед тем как продолжить, словно давая мне шанс взять дело в свои руки.

– Просто я знаю, что Хью был очень… – я рассмеялся и шутливо покачал головой, – переживал, как мы с ней вдруг встретимся на вечеринке. Я подумал, может, он прячет ее в кухне, снабдив вооруженной охраной?

Мэри на секунду застыла, и ее глаза осмотрели меня внимательно, изучая мои скрытые намерения, потом она кивнула: «Понятно» и взяла мою куртку. Легкое радостное выражение появилось на ее лице.

– Иди и выпей что-нибудь. Поброди по комнатам. Как я поняла, в гостиной беседуют об Эмисе, в столовой – об экранизациях книг, а в оранжерее обсуждают тиранию узких рамок жанров. Но, если хорошенько поискать, можно найти кого-нибудь из моих друзей и завязать нормальную человеческую беседу.

– Спасибо, но, исходя из собственного опыта, я знаю, что лучше мне выпить чуток, а потом можно приступать к Эмису.

Упершись взглядом в ковер, я пошел в столовую за с едой и напитками. Там было полно всякой всячины. Я выпил стакан красного вина и жадно уставился на кростини.

Самым неприятным являлось то, сказал я себе слегка раздраженно, что на самом деле вовсе не было ничего особенного в том, что я снова увижу Сару. Только Хью и Мэри, казалось, думали иначе, но я ведь не обязан играть в их игры, стараясь доказать, что они не правы? Знаете такую игру, когда лежишь ночью в постели и пытаешься не думать о женской груди? Возможно, в нее играю только я один, но вы понимаете, что я имею в виду? Я уже давно не думал о Саре. Конечно, я вспоминал о ней какое-то время после того, как мы расстались. Некоторое время я просто сходил с ума, в этом нет сомнений. Я был неуравновешен, неадекватен, одержим, стремился к саморазрушению, страдал депрессией, в общем, полный набор. Но все это продолжалось примерно две-три недели или, может быть, год. Мне не довелось ее видеть после того неудачного случая на работе, и вообще я практически ничего о ней не слышал. Несколько наших общих друзей взвалили на себя непосильную ношу, чтобы не упоминать ее имени в моем присутствии, и мне перепадали лишь крохи с информационного стола, когда я слышал, что о ней говорили другие. Изредка кто-нибудь проговаривался, забывая о моем присутствии. Именно поэтому я так и ждал этого вечера: мне хотелось доказать всем присутствующим, включая и Сару, что весь этот колоброд в прошлом.

Я всего лишь пригубил второй стакан вина и болтал с парой, переживавшей из-за своего незнания последних новинок порнографии, когда Сара вошла в комнату вместе с Мэри.

Как только я увидел ее, горло мое пересохло, живот задрожал, а мой… в общем, можно просто сказать, что это был не лучший момент для моего желудочно-кишечного тракта. Я сразу же отвел взгляд, повернувшись к собеседникам. Я сделал это за долю секунды. Но даже эта мгновенная реакция оказалась слишком медленной. Сара видела, что я смотрел на нее. Я вернулся к разговору и начал активно кивать в ответ на то, что говорил мне мужчина. Еще я очень громко рассмеялся на его забавное замечание. Собеседник слегка вздрогнул.

– Вообще-то не думаю, что детское рабство – такая смешная тема, – заметил он.

– Что? О нет же, я не над этим смеялся, просто это напомнило мне одну шутку!

– Шутку о детском рабстве?

– Нет. – Я сделал глоток вина, потом рассудительно потряс головой. – Говорите, детское рабство, да? Жуть. Просто жуть.

Это было ужасно. Должно быть, прошло уже два месяца с тех пор, как мысль о существовании Сары посещала мой разум. Но стоило посмотреть на нее долю секунды, и ладони мои вспотели. Это была определенно лишь рефлексивная реакция, нечто от старой привычки. Это всего лишь инстинкт, отголосок прошлого, так чешется несуществующая рана. Все в порядке. Это был не я: всего лишь моя идиотская автономная нервная система.

Я заставил себя целый час беседовать на самые специфические темы. Причем, словно в наказание, жутко неинтересные. Но странным образом во время разговоров я ощущал, где находится Сара: прямо позади меня, слева, в соседней комнате и так далее. Моя кожа, казалось, нацелилась на нее, определяя местоположение, словно я был компасом. Однако сочетание этих ощущений с разговорами, в которых я заставлял себя участвовать, вскоре стало слишком невыносимым. Часа было вполне достаточно, чтобы соблюсти приличия. Так что ровно через час с того момента, когда я заметил, что Сара пришла, я извинился перед человеком, с которым разговаривал, потому что внезапно понял, что больше не могу сосредоточиться на предложении, которое собеседник даже не успел закончить. Я отправился поздороваться с Сарой, чтобы избавиться от всех этих глупостей и спокойно вздохнуть.

Я нашел ее в кухне (ясное дело, я убедился в том, чтобы это не выглядело, словно я ищу ее нарочно). Сара разговаривала с мужчиной, который, как я понял, не то делал, не то продавал настенную плитку. Он говорил о кафеле в ванной – ясное дело, специалист: кого еще могут заинтересовать подобные темы для беседы.

– Привет, Сара! – сказал я, широко распахнув глаза и делая полшага назад от удивления, что наткнулся на нее. Мол, какое совпадение.

– Привет, Том, – ответила она.

Я не был уверен, что это могло значить.

– Познакомься, это Ян, – добавила она.

Мы пожали друг другу руки, и Ян продолжил рассказывать о плитке. Спустя некоторое время я был готов открыть ящик стола, достать кухонный нож и зарезать его, причем, думаю, меня бы оправдали.

Ни я, ни Сара не вымолвили ни единого слова, кроме: «Понимаю» или «Правда?», но это вовсе не смущало Яна, мужика ничуть не смущало, что говорил он один, равно как и односторонность беседы. Он говорил и говорил. И опять говорил. Я чувствовал, как у меня растут когти. Разве Ян не чувствовал, как я хочу, чтобы он отвалил прочь? Мне кажется, Сара тоже этого хотела. Господи, теперь этот придурок заговорил о цементе, как можно быть таким занудой?! Я бы лучше слушал голос женщины-робота, которая сообщает вам о том, что вы неправильно повесили трубку. Если бы мне пришлось ждать автобуса сорок пять минут на остановке в какой-нибудь промозглый вторник и там оказался бы Ян, я бы лучше скучал в одиночестве. Господи! Пожалуйста, сделай так, чтобы он остановился!!!

Наконец, когда прошло уже несколько столетий после того, как он начал свой рассказ, Ян поднял стакан в воздух и сказал:

– Ну… мне нужно сходить за вином.

– Тебе нужна хорошая взбучка, вот что тебе нужно, – сказал я. Я был на взводе из-за этого Яна, понятно? Любой бы сказал так на моем месте, честное слово.

Реакция Яна балансировала между удивлением и напрягом.

– Ха! – добавил я, указывая на него пальцем и усмехаясь.

– А… ха-ха! Неплохая шутка, – ответил он, счастливо улыбаясь в ответ, и отправился за очередным бокалом вина. Надеюсь, после этого он покинул страну и умер.

Сара и я секунду стояли молча. Я попивал вино и с интересом рассматривал вещи на кухне, которые совершенно точно принадлежали не ей.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала Сара, причем очень-очень неожиданно, как мне показалось.

– Спасибо, и ты тоже… я вижу, ты подстриглась. Она подняла руками волосы и взлохматила их, словно проверяя – на месте ли они и все еще такие же короткие?

– Ах, да. Я подстриглась очень давно… тебе назло, честно говоря, – она рассмеялась. – Я подстриглась, потому что знала: ты бы возненавидел мою короткую стрижку.

– Понятно.

– …И мне самой жутко не нравилось.

Я кивнул.

– Но, – сказала она, снова проводя руками по волосам, – они вроде как отросли уже.

– Да, волосы имеют обыкновение расти.

– Забавно, да?

Я сделал еще один глоток вина.

– Эми не могла приехать, как я понимаю? – спросила Сара.

– Да, верно. Она подумала, что слишком далеко ехать из Лондона, пока ребенок еще такой маленький.

– А, да. Конечно. Но она все еще твой агент, верно? Даже несмотря на то, что она теперь живет там?

– О да. Замужество и материнство не помешали ее карьере, даже наоборот, на самом деле. Она теперь каждый раз говорит мне, что для настоящих литературных агентов Лондон – единственное подходящее место.

Сара улыбнулась.

– Как все меняется.

– Так и есть… на самом деле.

Еще одна пауза, очередной глоток вина.

– Сара, – спросил я так же, как бы спросил любого знакомого о его партнере, просто чтобы проявить интерес к человеку, – я слышал, ты встречаешься с профессиональным велосипедистом?

Месяцев десять назад эти сведения выболтал мне Хью, когда разговаривал по телефону с Мэри во время нашего совместного обеда. Он тут же стал суетливо извиняться. И я, конечно же, беспощадно отколошматил его за то, что он впал в истерию просто из-за того, что случайно проболтался, что Сара с кем-то встречается. Господи-прости, будто бы после такого промежутка времени мысль о том, что Сара встречается с кем-то другим, могла хоть как-то на меня повлиять! Да боже упаси, Хью, ты как старая наседка! И потом я направился в туалет, где меня вырвало.

Некоторое время после этого одна мысль о том, что Сара занимается сексом с другим мужчиной, заставляла меня кусать одеяло, а думал я об этом довольно часто. Потом напивался до позы риз и весь вечер строчил слова «СТЕРВА» и «СУКА» на листочках бумаги, пока не чувствовал, что пора переходить к следующему этапу: молотить ногами шкаф и рыдать.

Но все это обычная процедура выздоровления, верно? И в любом случае, все это было несколько месяцев назад, ясное дело, сейчас это меня уже не волновало.

Сара издала короткий смешок.

– Встречалась одно время.

– Вы расстались? – спросил я, ощущая физическую боль от напряжения, что принудил мышцы лица изобразить сострадание и сочувствие.

– Да… расстались.

– Жаль.

– Ну, ничего страшного. Значит, не судьба.

– Понятно.

– Мне было противно смотреть, как он бреет ноги.

– Понимаю.

Мы оба прочистили горло. Казалось, наступил подходящий момент.

– А ты? – спросила Сара. – Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Нет, я ни с кем не встречался с тех пор, как мы расстались. – Я тут же понял, что звучит это поразительно плоско или, что даже хуже, это неуклюжий намек на то, что Сара всегда была единственной для меня и что моя сексуальная жизнь закончилась в тот день, когда она ушла от меня. – Но я жутко много мастурбировал, – поспешно добавил я.

– Ты стал настоящим писателем. – Сара звякнула ногтем об основание бокала. Звук оказался чистым, но очень-очень раздражающим. – Я прочитала твою книгу.

– Неужели!

– Да, и мне понравилось.

– Правда?

– Ну, честно говоря…

– «Обсервер» назвал мой роман душераздирающей историей, вызывающей ужас и напоминающей гноящуюся рану.

– Вот придурки, много они в этом понимают.

– О нет, это они ее так похвалили. Это серьезная художественная литература. Я написал ее не для того, чтобы угодить вкусам публики. Я надеюсь, что я достаточно хороший писатель, чтобы выйти за рамки категорий «понравилось» и «не понравилось».

– Ясно. Но мне книга показалась сырой. Ничего, что я тебя критикую?

– Все нормально.

– Я слышала, твоя книга довольно хорошо продавалась?

– Хмм…

– Разве нет?

– Она стала культовым хитом.

– Что это значит?

– Знаешь, что такое хит?

Она пожала плечами:

– Предполагаю, что да.

– Так вот, она была культовым хитом.

– Ясно.

Я небрежно махнул рукой:

– Неважно. Главное, что я остался верен себе… и я думаю, со следующей книгой дела пойдут еще лучше. Там действуют роботы.

– Роботы-убийцы?

– Я пока не решил. Знаешь, я скучал по тебе.

Я не мог больше сдерживаться. Я был поражен, что мне удалось сдерживаться так долго, честно говоря.

– Ну… да… – Сара опустила глаза и снова со звоном дотронулась до бокала. Звук действовал мне на нервы.

– Я… – «О господи». – Хочешь выпить еще? Я хочу попробовать напиток, который Хью и Мэри привезли из Гамбии. Они сказали, что там это пьют на празднествах, заправляют этим тушеное мясо и используют в традиционном ритуале наказания воришек коз. Хочешь попробовать? По-моему, очень забавно. На этикетке изображен дефибриллятор.[5]5
  Дефибриллятор – прибор, использующийся в медицине для электроимпульсной терапии нарушений сердечного ритма.


[Закрыть] Что скажешь? А?

Она улыбнулась мне вполсилы.

– Нет, пей сам. А я пойду поболтаю с одним приятелем… Узнаю новые сплетни… Ну, сам понимаешь.

– Хорошо, конечно. А я пойду разберусь с этим напитком… Рад был увидеть тебя, Сара.

– Да, я тоже, Том.

Я энергично вышел из кухни и прошелся по дому.

Так, вот и все. Что еще можно было сделать? Или сказать? Я хотел, нет, мне просто необходимо было сказать Саре, что я скучал по ней. Сказать ей это, пока я трезв и разумен. Чтобы это не прозвучало так, словно брошеный бой-френд ноет по поводу своих чувств. Вместо этого я хотел заверить Сару, что она – особенный для меня человек и поэтому я скучаю по ней. Теперь история определенно канула в Лету. Неужели это все?! Не осталось никаких сомнений. С этого момента любые действия будут расцениваться как могильные раскопки, отказ успокоиться. Хмм… если таков был конец, то я слишком переоценил финал.

Ну и дела.

«Черт! Черт! Черт! Ты пожалеешь об этом, Том… Но вся проблема в том, что ты пожалеешь еще больше, если не попробуешь».

Я провел остаток вечера в разговорах с почти незнакомыми людьми на совершенно не интересующие меня темы. Мэри произнесла тост, который жутко смутил Хью, а потом мы спели песенку о том, какой он развеселый добрый малый. Потом Хью произнес короткую речь, в которой виртуозно умудрился соединить благодарности всем присутствующим и новости о том, что бактерии выработали иммунитет ко всем видам антибиотиков, так что определенно грядет новая эра эпидемий. Классический Хью: все зааплодировали и принялись подбадривать его. Все это время я держал Сару в поле зрения и в голове.

В конце концов я заметил, что она прощается с хозяевами. Я был в другом конце комнаты и не мог расслышать, что она говорит, но невозможно не распознать нечто вроде: «Ну, мне, наверное, пора двигаться» даже без звукового сопровождения. Я метнулся к ним.

– Ну… мне, наверное, пора двигаться, – сказал я. – Было очень весело, Хью… Мэри. – Я посмотрел на них обоих и улыбнулся. – А все невыпитое вино достанется Саре.

– А я тоже уезжаю.

– Правда?

– Да, меня ждет такси.

– Правда? Хм, послушай, а нельзя мне тоже им воспользоваться? Ты выйдешь у своего дома, а я поеду дальше. Так мне не придется тратить время на вызов такси и ждать, пока оно прибудет, и я оплачу весь счет, конечно же… – В знак вопроса я поднял брови и сохранял такое выражение лица целую вечность. Я заметил, как выпрямились Хью и Мэри, словно кто-то увеличил напряжение в их позвоночниках, повернув вентиль на пол-оборота.

– Я уверена, что тебе не придется долго ждать такси, Том, – сказала Мэри. – К тому же дом Сары и твоя квартира вообще-то не по пути, тебе придется много переплатить.

– Подумаешь, это всего лишь деньги! – нетерпеливо воскликнул я. – Сара?

– Мне все равно, – сказала она, пожав плечами.

– Сара, ты… – начала было Мэри, но Сара показала ей, что уже представляет, что именно Мэри собирается ей сказать, так что все в порядке и Мэри не о чем беспокоиться. Опередив хозяйку, Сара ответила:

– Ладно, пойдем, не хочу заставлять водителя ждать. Хью, еще раз с днем рождения. Мэри, я позвоню тебе на следующей неделе, хорошо? Пойдем, Том.

Торопливой походкой мы направились к такси.

Всю дорогу я был занят тем, что проверял каждое свое слово, как бы оно не выглядело словно намек на что-то другое. Мы разговаривали, словно играли в «табу».[6]6
  Табу – игра, в которой одна сторона объясняет слово, не произнося его, а другая должна догадаться, что имеется в виду.


[Закрыть] Сара, казалось, чувствовала себя совершенно комфортно и ничего не имела против того, что я нахожусь рядом, только была чуть молчалива. Когда мы наконец остановились у ее дома и наступил решающий момент, в ушах у меня зазвенело.

– Ну… – сказала Сара.

– Ну… – кивнул я в знак согласия.

– Вот мой дом, – она махнула рукой в направлении дома.

Я высунулся в окно и увидел его в мрачном полусвете натриевых ламп.

– Выглядит все так же.

– Да. Но ты бы видел, что внутри! Я даже не пылесосила квартиру с тех пор, как ты был тут последний раз, – она рассмеялась. – Представляешь?

– А можно мне посмотреть, что внутри?

Смех Сары мягко оборвался, и она уставилась на меня в оба глаза. Не в том смысле, что она могла уставиться на меня как-то иначе, просто я хочу сказать, что ее взгляд был пронизывающим. Она ничего не сказала, и я тоже. Слышен был только рокот мотора, да тихое скрипение сидения и наше дыхание, но накал происходящего был запредельным и просто невыносимым. Воздух казался совершенно неподвижным, но у меня возникло ощущение, словно мне в лицо дует ветерок.

– Допустим, я скажу, что ты можешь зайти на чашку кофе… – произнесла Сара ровно. Еще мгновение на заднем сиденье такси, я бы и так нарушил тишину, напустив лужу, из-за невыносимо взвинченной атмосферы, – …будешь ли ты достаточно разумен, чтобы понять, что ничего, кроме кофе, не будет и ничего, кроме этого, я не хочу?

– Господи, конечно!

– Хорошо… Ты хочешь зайти на чашку кофе?

– Почему бы и нет.

Сара направилась к дому, пока я расплачивался с таксистом. Я не ожидал, что столкнусь с таким тревожащим сочетанием знакомого и незнакомого. В доме чем-то пахло. Но запах был не резким. Я понял: это пахло «нашим домом». Других слов не подобрать. Потому что невозможно чувствовать запах собственного дома, любое жилище пахнет так или иначе, но в своем невозможно различить запах, ваш нос просто не реагирует на него. А я чувствовал запах, запах нашего дома, который на самом деле почувствовать невозможно… вот такие пироги.

Сара приготовила кофе, и мы сели в гостиной. Я на диван, Сара – отдельно на стул.

Я оглядел комнату, которая выглядела точно так же, как и раньше. Я не мог не отметить, что на полу был все тот же ковер.

– Мне нравится твоя перестановка, – сказал я.

– Я пыталась создать некую ретро-атмосферу.

Я подул на кофе.

– Я действительно был так плох в постели? – спросил я.

– Ха! Единственное, что застряло в твоем мозгу, да?

– Нет-нет… просто…

– Ты был ничего.

– Ничего?

Сара сидела и улыбалась.

Я кивнул.

– Понимаю, – сказал я, – так ты собираешься так меня и оставить с этим «ничего», да?

Она сидела и улыбалась.

Я опустил глаза и посмотрел в чашку.

– Ты когда-нибудь жалеешь о случившемся?

– Жалею? В смысле, поэтому я пошла и потрахалась с кем-то еще, это ты имеешь ввиду? Да, я… или подожди секундочку…

– Ясно, я получил по заслугам, знаю. Я просто хочу спросить… Ты никогда не думала о том, что все могло быть иначе?

– Не случись этой жуткой измены?

– Ты когда-нибудь думала об этом?

– Если бы ты не перечеркнул все ради мимолетного перепиха с актриской?

– Ты когда-нибудь думала об этом?

– …Иногда. Конечно, я думаю об этом… иногда.

Я поставил чашку кофе на стол и потянулся к ней.

Сара тревожно вскрикнула:

– На подставку!

– Ох… прости, – я переставил чашку и придвинулся к Саре. – Сара, нам было так хорошо вместе. И я все время думаю о тебе…

– Когда мастурбируешь?

– Нет.

Она подула на кофе и уставилась на меня.

– Серьезно, – сказал я, – я думаю о тебе каждый раз, когда я прохожу мимо отдела замороженных продуктов в супермаркете, например. И я вряд ли мастурбирую там.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Я бы хотел попробовать еще раз.

– Разве ты не помнишь, что я сказала в такси? Я не готова к чему-то большему, чем кофе, Том.

– Я изменился, Сара. Правда, изменился.

– Том… и я тоже. Причем очень сильно.

– Я вижу… Но я все равно люблю тебя. Все очень просто. Отбрось суету, посмотри сквозь декорации, и ты увидишь, что все очень просто: когда я смотрю на тебя, то знаю, что все еще люблю тебя.

– Не все так просто… Хорошо, я признаю, что иногда скучаю и даже до сих пор неравнодушна к тебе, но я больше не в состоянии тебе доверять. А без доверия отношения невозможны.

– Но ты можешь мне доверять! Возможно, я единственный мужчина, которому ты можешь доверять в полной мере.

Сара сделала большой глоток кофе и медленно кивнула:

– Хитер… очень хитер. Я попалась, думаешь так? Потому что ты знаешь, что я не попрошу тебя уйти, пока не услышу, как ты докажешь такое заковыристое утверждение… Хитер.

Я переместился ближе, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Вот что я тебе скажу об измене, Сара… это просто фантастика.

– Мне кажется, ты уже теряешь зрителя, Том.

– Нет, послушай меня. Количество людей, которые изменяют, огромно, около шестидесяти процентов, я где-то читал. Измена – не отклонение от нормы, а норма. Тут нет ничего удивительного, потому что это просто фантастика, как я уже говорил. Ты испытываешь возбуждение, свежесть и новизну, как на первом этапе романа, плюс еще дополнительный слой будоражащей секретности и интриги. И много секса. Кто может устоять? Почти никто. У тех людей, которые не изменяют, просто не было такой возможности. И я вовсе не одобряю измену…

– Да неужели?

– Правда. Я сообщаю тебе факты. Так как же оставаться верным, когда измена так привлекательна, и волнительна, и сексуальна? Когда она делает тебя желанным, ценимым и семнадцатилетним?

– Нечего быть циничной сукой.

– Хорошо. Я признаю, что был настоящей сукой. Но продолжим разговор об измене. Чтобы устоять, нужно хотеть сохранить то, что имеешь, по-настоящему хотеть, даже если тебя прельщает нечто настолько лестное, возбуждающее и просто фантастическое, как роман на стороне. Далее. Это следует из вышесказанного и является самым главным. Ты должен быть совершенно, абсолютно уверен, что это не сойдет тебе с рук. Что твой партнер, сколько бы ты ни лгал, ни умолял, ни обхаживал его, никогда не простит тебя. Тебя выставят за дверь. Все кончится. Причем совершенно точно.

Сара сделала еще один большой глоток кофе и продолжала смотреть на меня, ничего не отвечая.

– Разве ты не видишь? – сказал я. – Я знаю, что измена никогда не сойдет мне с рук. Я единственный человек на свете, который точно знает, что если он изменит тебе, то ему придется несладко.

Она осушила чашку и поставила ее.

– Хорошо, – сказала Сара. – Но есть логические ошибки. Во-первых, если бы согласилась начать все заново, то это бы доказывало, что тебе все сошло с рук. – Она встала и пошла по направлению к прихожей. Я Вскочил и двинулся за ней. – Твоя теория действительна, только если я никогда не прошу тебя. Как только я прощу тебя, все рассуждения обрушатся на глазах.

– Готов признать, что на эту тему можно поспорить. Но я должен отметить, что за то время, что ты не давала мне ни единого шанса, я стал человеком, который достоин твоего прощения. Одно исключает другое… мне кажется.

Сара дошла до входной двери и остановилась.

– Во-вторых, есть я, – сказала она. – Если измена так изумительна, как ты мне только что расписал, я просто жажду попробовать сама, и мне придется разбить тебе сердце, верно? Мне просто ничего не остается, как изменить тебе.