Текст книги "Двойные игры адвоката"

Глава 17

– Вы знаете, мне трудно в это поверить. Нет, это невозможно! – говорила Дубровская, с удивлением понимая, что повторяет эту фразу уже десятый раз на протяжении часа.

Напротив нее сидела Екатерина Серебровская. Выглядела она сегодня еще хуже, чем обычно. Небрежно причесанная, без грамма косметики на лице, бледная как смерть, Катя скорее была похожа на привидение, чем на супругу преуспевающего финансиста. Туфли на босу ногу – она не надела даже чулки! По всему было видно, что к адвокату ее в этот утренний час привело дело неотложное.

Екатерина находилась в состоянии нервного возбуждения. Ее речь казалась сбивчивой, нелогичной. Глядя на нее со стороны, можно было решить, что она тронулась умом. Честно говоря, Дубровская об этом и подумала, как только выслушала рассказ о странном незнакомце, которого Екатерина увидела вчера за рулем джипа.

Сначала Лиза и вовсе не хотела общаться с потерпевшей, памятуя, сколько неприятных минут принес ей разговор с Аркадием Серебровским. Жалоба его, видимо, еще не дошла до адресата, а Дубровская вовсе не нуждалась в новых неприятностях. Однако Катя, обычно уступчивая и бесхарактерная, сегодня была готова запереть адвоката в офисе, забаррикадировать своим телом дверь, но добиться того, чтобы ее выслушали.

– Я видела его… – повторяла она, вытаращив глаза. – Это был он, тот маньяк, который напал на меня в парке!

– Вы хотите сказать, что за рулем вашего джипа сидел Ушаков? – с сомнением в голосе спрашивала Дубровская. Она не понимала, привиделось Кате знакомое лицо, которое она по ошибке приняла за обвиняемого, или же та попросту спятила. Елизавета была не в курсе, где сейчас находится ее бывший клиент, но одно она могла сказать определенно: Ушаков никак не мог кататься по городу на джипе, принадлежащем Аркадию Серебровскому.

– Боже мой, да кто говорит сейчас о вашем Ушакове! – воскликнула Катя, поражаясь бестолковости адвоката. – За рулем был тот тип, который напал на меня в парке! Я его узнала! Говорю вам.

Иногда Дубровская соображала медленно. Вот как сейчас. Она во все глаза смотрела на потерпевшую, но никак не могла взять в толк, о чем ей толкует эта странная растрепанная женщина.

– Вы хотите сказать, что вы его узнали? – с сомнением в голосе спросила она.

– Да!

– И это был тот, кто напал на вас в парке?

– Да!

– Но он был за рулем вашего джипа?

– Вот именно!

– Чушь какая! – сердито вынесла вердикт Дубровская. – С чего вы решили, что это он?

– Я его просто узнала. Это был он!

Дубровская покачала головой.

– Послушайте, как долго вы рассматривали его лицо? Пять минут? Десять? Час?

– Секунд тридцать. Но мне этого было достаточно!

– Послушайте, Екатерина Андреевна. – В голосе Дубровской явно слышалось снисхождение. – Мне не хочется вам напоминать, но в ходе следствия вы уже опознали одного человека, напавшего на вас в парке. Как выяснилось позже, это была ошибка. Хотите еще раз наступить на те же грабли?

– Но тогда я и вправду не была уверена! – горячо запротестовала Катя. – Я доверяла следователю и мужу. Но сейчас я доверяю только своим глазам!

– Судя по всему, у вас были сомнения, – скептически заметила Дубровская. – Вы же не сразу поняли, кто перед вами. Вы уехали домой, чем-то там своим занимались, легли спать – и вот под утро на вас снизошло прозрение! Вам самой-то не кажется, что ваши выводы, мягко говоря, фантастичны? Не есть ли это плод вашего воображения?

– Да, мне потребовалось время, – упрямо проговорила Катя. – Но ощущения у меня появились сразу. Верите вы или нет, это было какое-то шестое чувство. Мне захотелось убежать, скрыться от этого человека!

– Ну шестое чувство к делу не пришьешь, – глубокомысленно изрекла Лиза.

– Но вы должны меня понять. Его физиономия предстала передо мной так внезапно, что я едва успела что-либо сообразить. Уже потом, сидя в машине, а тем более дома, я ковырялась в памяти, пытаясь вспомнить, где я его видела. В парке на нем была шапочка, надвинутая на глаза. А здесь я впервые увидела его волосы. Но голос… такой странный голос… словно охрипший, грубый такой, я не забуду никогда. И знаете… Запах! Даже не запах, а зловоние от него исходило, как и тогда, в парке. Я была рядом, он дышал мне прямо в лицо.

От воспоминаний ее передернуло.

Конечно, Катерина не играла перед адвокатом спектакль. Это Дубровская принимала без колебаний. Но искренности рассказчика порой оказывается недостаточно, чтобы убедить слушателя в своей правоте. В жизни никто не застрахован от ошибки. Так и Катя Серебровская могла вполне добросовестно заблуждаться, приняв небритого мужика в авто за своего обидчика. Дубровская помнила, как совсем недавно ее просьба вспомнить что-нибудь особенное о ночном разбойнике вызывала у Кати затруднение. Именно поэтому она отказывалась верить в правдоподобность рассказа и с въедливостью защитника задавала бледной испуганной женщине множество вопросов.

– Ну хорошо, – неохотно признала адвокат. – Предположим, вы его узнали. Предположим… Но как так получилось, что он вас не признал?!

С ее точки зрения, такой вопрос был справедлив. Если злоумышленник столкнулся со своей жертвой лицом к лицу, он, по крайней мере, должен был каким-то образом отреагировать. По словам же Кати, мужчина просто как ни в чем не бывало поднял стекло. Значит, совесть у него была чиста?

Но у Кати и на этот казус было свое объяснение.

– Скорее всего, по той же причине. Мы виделись поздним вечером, в марте. Я была в верхней одежде, шапке. К тому же в парке было темно. Вчера он не был готов к встрече со мной. Решил, что я ловлю попутную машину. Я не стала его переубеждать.

Дубровская нервно барабанила пальцами по столу. Как в такое можно было поверить?

– И вы говорите, что он сидел за рулем вашего джипа? Как он туда попал?

– А мне откуда знать?! – всплеснула руками Екатерина. – Но машина точно принадлежит нам. Это были номера джипа Аркадия.

– Хм! Он что, угнал ваш джип?

Екатерина Андреевна с опаской посмотрела на адвоката. То ли Дубровская мучила ее вопросами из тактических соображений, проверяя, не водят ли ее за нос, то ли защитник плохо ориентировалась в ситуации.

– Как же он мог угнать автомобиль? – осторожно спросила Катя. – Я ведь уже сказала, что этот человек и мой муж долго сидели в салоне, о чем-то разговаривая.

– Ах да! – спохватилась Дубровская. – Вы это мне уже сказали. Так о чем же они говорили в салоне джипа?

– Я не могу это знать, – терпеливо ответила Катя. – Меня там не было.

– Хм, – задумалась адвокат. – Значит, факт знакомства между ними налицо?

– Боюсь, что так.

– А не мог этот мужчина и вправду быть автослесарем, которому ваш муж передал чинить автомобиль? – спросила Дубровская, пытаясь найти самое простое объяснение вчерашнему событию. – Ведь Аркадий Александрович не видел этого парня на месте происшествия. Он видел там Ушакова.

– Не знаю. Совпадение кажется мне странным, – пожала плечами Екатерина. – Да и зачем нужно было Аркадию окружать такой таинственностью встречу с каким-то механиком из сервиса?

– Действительно странно, – согласилась Дубровская. – А вы не задавали вопросов Аркадию Александровичу?

– Конечно, нет! Вчера мне было неловко признаться в том, что я следила за ним, а сегодня… я предпочла прийти к вам. Считайте, что это проявление моего шестого чувства. Хочу разобраться в том, что происходит, без Аркадия.

Опять шестое чувство! Дубровская не слишком-то верила в предчувствия и предзнаменования, в то время как Катя ориентировалась на свою интуицию как на самый важный источник.

– Разобраться? – с сомнением в голосе проговорила Елизавета. – Итак, что мы имеем? Если вы не ошибаетесь и уверенно опознаете мужчину в машине как того самого преступника, скрывшегося с места происшествия, мы можем сказать определенно: Аркадий Серебровский, ваш муж, и ночной разбойник хорошо знакомы. Мало того, между ними есть определенные отношения, которые позволили вашему супругу передать преступнику в пользование свой автомобиль…

Дубровская встала с места и принялась ходить по адвокатскому кабинету взад-вперед, не обращая внимания на посетительницу. Она распутывала клубок фактов, держа в руках тоненькую нить.

– Отношения между этими людьми неравноправные. Можно сказать, один из них контролирует ситуацию, второй вынужден с ней считаться. Пока можно утверждать, что терпит и подчиняется ваш муж Аркадий.

– Из чего это следует? – спросила Катя.

– Из того, что за рулем вашего автомобиля посторонний мужчина, а ваш супруг воспринимает это хотя и с недовольством, но как должное. Он ходит подавленный, по вашим словам, раздражается в телефонном разговоре, после встречи в сердцах хлопает дверью собственного автомобиля, но уходит! Значит, этот небритый, дурно пахнущий тип держит вашего мужа на крючке…

– На каком крючке? – не поняла Екатерина.

– Крючок – образное выражение. Им может быть что угодно: карточный или денежный долг, информация, способная уничтожить, в случае если она будет обнародована… Да мало ли что?

– Мой муж не играет в азартные игры. Что касается денежных обязательств, то эта образина за рулем мало напоминала кредитора, способного дать денег в долг. Вы же знаете, Аркадий сам работает в банке, – напомнила Катя. – А что касается информации… Что может знать этот человек об Аркадии?

– Тут нужно взглянуть с другой стороны. Что объединяет этих двух людей?

Несмотря на трагичность ситуации, Катя улыбнулась.

– Что у них может быть общего? Они разные, как день и ночь.

Дубровская внимательно посмотрела на Серебровскую.

– Вы разве не поняли? Их объединяете вы!

Наступила пауза. Екатерина молчала. Елизавета, прервав цепь своих устных рассуждений, тоже молчала. Стало слышно, как где-то за стеной работает радио. Звучала протяжная народная песня.

– Я не поняла, – сказала наконец Катя. – Что вы имеете в виду?

Дубровская пожала плечами.

– Я исхожу из логики, не более того. Аркадий – ваш муж. Мужчина за рулем джипа – человек, который едва не убил вас в парке.

– Вы хотите сказать… – У Кати даже дыхание прервалось. – Вы думаете, что к нападению на меня имел какое-то отношение Аркадий? Да вы с ума сошли? Может, вы мне скажете, что Аркадий «заказал» мое убийство?!

– Может, лучше вы мне скажете, зачем, вместо того чтобы разрешить все эти странности с мужем, поговорив с ним по душам, вы тайком от него идете ко мне в офис? – сердито возразила Лиза. – В чем вы хотели разобраться?

– Зачем Аркадию меня убивать?! – воскликнула Екатерина.

– А я откуда знаю? – зло спросила Дубровская. Она была согласна, что в ответ на фантастическое заявление своей клиентки выдала ей не менее фантастическое заключение. С ума сойти! Аркадий Серебровский организовал покушение на жизнь своей жены! – Со стороны вы производили впечатление очень благополучной пары, – сказала она в свое оправдание.

Катя подавленно молчала. Она вдруг осунулась, сгорбилась и сделалась похожей на старуху. Дубровской стало ее жаль. Она даже разозлилась на себя. Вот если бы ее шестое чувство работало так, как у Екатерины, она бы выставила Серебровскую за порог прежде, чем та начала сообщать ей свои проблемы. Слышал бы Аркадий Александрович, к чему они пришли в ходе логических умозаключений!

Катя сползла с кресла.

– Пожалуй, я пойду, – произнесла она и, шаркая ногами, двинулась к выходу.

– Куда же вы? – удивилась Елизавета. – Что вы собираетесь предпринять?

Серебровская остановилась на пороге. Сейчас она выглядела старше своего возраста лет на пятнадцать.

– Вы ошиблись, – еле проговорила она. – Аркадий не мог со мной так поступить…

Глава 18

«Этого не может быть! – твердила Катя по пути домой. – Это просто невозможно! Адвокат явно перемудрила. Она постоянно имеет дело с преступниками. Неудивительно, что ей повсюду мерещится криминал».

Она занималась домашними делами, как хорошо настроенный робот. Руки ее трудились без устали, а мысли летали высоко над мойкой с грязной посудой. Через час должен был вернуться с работы Аркадий. Он позвонил Кате и обещал, что не будет задерживаться. Она решила, что это добрый знак. Стал бы он спешить домой к жене, которую хотел уничтожить? Нет, конечно. Это бред. Если у Кати хватит мужества, она поговорит с ним на эту тему, и, вероятно, они даже вместе посмеются над дикой версией адвоката. В своем стремлении защитить Ушакова Дубровская явно хватила через край!

Через открытое окно было видно, как на небе собираются тучи. Похоже, к вечеру разразится гроза. Пыльная листва на деревьях обвисла. Ветер затих. Катя надеялась, что Аркадий доберется домой раньше, чем на асфальт упадут первые капли. Она не стала закрывать окно, любуясь мрачным торжеством природы, замершей в ожидании летнего ливня. И сама так же замерла, набираясь сил перед важным разговором.

Когда она услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, ее решимость пошла на убыль. Аркадий ступил на порог, как всегда, хмурый, утомленный, как природа за окном. Екатерина заметила, что на столике в прихожей не появилось ключей от его машины.

– Ты опять на такси? – спросила она как бы невзначай.

– Угу, – нехотя ответил он. – Машина не на ходу. Знаешь, я принял решение продать ее. Приценюсь, куплю себе что-нибудь более стоящее.

Сердце Кати болезненно сжалось. Муж опять лгал. Джип был на ходу. Она видела его вчера вечером. Что касается покупки чего-то «более стоящего», то Серебровская знала определенно: автомобиль был куплен год назад, и до недавнего времени Аркадий был им очень доволен.

Значит, небритый мужчина получил джип не в пользование, а в дар или, может быть, в счет оплаты? Оплаты чего? Ей захотелось взвыть.

– Ты будешь ужинать? – спросила она, пряча взгляд.

– Да, – сказал он и ушел в ванную комнату мыть руки.

Пока Катюша сервировала стол, мысли ее кружились возле одного и того же. Она даже обожглась, неосторожно схватив сковороду за горячую ручку. Ойкнула, сунула пальцы под холодную воду. Боль вернула ей ощущение реальности. В конце концов, глупо связывать поломку джипа с организацией заказного убийства. Зачем только она пошла к адвокату?

Серебровский вернулся, сел за стол, привычно придвинул к себе пульт. Катя знала, что за этим последует. Обычный телевизионный вечер в компании звезд сериалов, ведущих новостей и спортивных арбитров.

– Ты почему не ешь? – спросил он, увидев, что у Кати нет приборов.

– Что-то не хочется, – сказала она. Впрочем, не соврала. От подозрений, которые роились у нее в голове, у кого хочешь пропадет аппетит.

– А, – безразлично сказал Аркадий. Ему давно было без разницы, что ест его жена, во что одевается и вообще есть ли она рядом.

– Ты знаешь, я сегодня ходила за продуктами, – начала она, но он даже не оторвал взгляда от телеэкрана, – и мне показалось, что я видела твою машину.

Аркадий посмотрел на нее.

– Это исключено. Моя машина в ремонте, – повторил он.

– Странно, но я видела именно твою машину, – настойчиво повторила она.

Катя смотрела на мужа во все глаза, стараясь найти в его лице признаки беспокойства, но видела лишь усталость и безразличие.

– Я не знаю, к чему ты ведешь, – сказал он. – Но моя машина в ремонте, и мне нечего к этому добавить.

– Может, твоей машиной пользуется кто-то без твоего ведома? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – Он резко отодвинул тарелку. – Что, черт возьми, происходит? Кто пользуется моей машиной?!

– Я видела за рулем мужчину, – сказала Катя, чувствуя, что ее охватывает дрожь.

– Какого мужчину?

– Обыкновенного. Он был за рулем твоего автомобиля.

По телевизору показывали развлекательное шоу. Ведущий жестикулировал, публика хлопала в ладоши. Звук был отключен. Серебровский был готов говорить с женой. Еда и шоу его не интересовали.

– К чему эти вопросы? – Он пристально смотрел на нее. – Ты что мне хочешь этим сказать? Я был целый день на работе. У меня там масса проблем, кретин начальник, болваны подчиненные. Я прихожу домой, рассчитывая на покой и горячий ужин, но вместо этого получаю женскую истерику на тему, куда делся мой автомобиль!

– Я не устраивала истерики, я только спросила. – Голос Кати предательски дрожал. Потрясения последних дней давали о себе знать. – Мне показалось странным, что джип, который якобы находится в ремонте, ездит по городу, а за рулем сидит посторонний человек.

– Катя, ты о-ши-ба-ешь-ся! Мало ли похожих машин ездит по городу? Ты могла попросту обознаться! – Аркадий был на взводе. Он готов был вбить свои слова в голову Екатерине, даже если для этого ему потребуется кулак.

– Нет, я не ошиблась. Машина стояла на парковке. У нее были твои номера.

Слезы струились по лицу жены. Катя до последнего надеялась на чудо. Она рассчитывала услышать от Аркадия какое-то объяснение, которое разом поставит все на свои места. Серебровский мог просто и доходчиво прояснить это недоразумение. Но вместо этого он упорно стоял на своем: Катя обозналась.

– Это черт знает, что такое! – взвился Аркадий. Он встал из-за стола, с силой задвинул стул. Он не боялся поцарапать свой паркет, за который заплатил кучу денег. Видимо, запасы его терпения были истощены. Он с ненавистью взглянул на жену. – Ты просто чокнулась! – заорал он. – Сидишь в четырех стенах, фантазируешь от нечего делать. Сериалов насмотрелась? Детективы везде мерещатся? Мне что, нужно тебя завтра взять с собой в автосервис и показать мой автомобиль? Ты этого хочешь? Говори, этого?!

Раздался оглушительный хлопок. Катя вжала голову в плечи и закрыла уши. Но это была лишь оконная рама, которая с силой хлопнула от порыва ветра. На улице разыгрывался шторм, тогда как в квартире Серебровских гроза была уже в самом разгаре.

Аркадий бросился к окну, несколько секунд сражался с реющей на ветру белой занавеской, затем все-таки затворил окно. Это занятие отвлекло его, и он предпринял попытку обуздать свой гнев.

– Катя, верь мне! – призвал он, вытянув вперед руку. – К чему сейчас все эти расспросы? Тебя действительно волнует судьба моей машины или беспокоит что-то еще?

Катя всхлипывала в сторонке. Она чувствовала себя опустошенной до дна, выжатой, истомленной подозрениями, переживаниями. У нее не осталось сил для борьбы, поэтому сообщить Аркадию «что-то еще» она не согласилась бы ни за что на свете.

– Ну же, котенок, перестань, – уже примирительно произнес Серебровский. – Прости ты меня, дурака, не сдержался. Конечно, я выплеснул на тебя негатив, который накопил за день. Нет мне прощения…

Он подошел к жене, обнял ее за плечи. Больше всего сейчас ей хотелось прижаться к его груди, успокоиться, но какая-то сила отталкивала ее от него, не давала расслабиться, довериться, рассказать все, что скопилось на сердце.

– Давай-ка я за тобой поухаживаю, – произнес он, мягко увлекая ее к дивану. – Тебе нужно прилечь. Смотри, как ты напряжена, словно сжатая пружина.

Он уложил ее на диван, подсунув под спину подушки. Ноги расположил на мягком пуфе. Серебровский, когда хотел, производил почти гипнотическое воздействие на людей, особенно на женщин. Прошло более чем десять лет после заключения их брака, а Екатерина все так же реагировала на его заботу и прикосновения. Конечно, она подчинилась ему, как подчинялась всегда.

– Секундочку, я приготовлю тебе напиток, – сказал он. – Ты только лежи.

Он долго звенел стаканами на кухне. Несмотря на трагизм ситуации, Катя даже улыбнулась. Серебровский с трудом ориентировался среди ящиков и кастрюль. Жена слишком избаловала его. Чайную утварь он мог искать в течение часа. Она с трудом подавила в себе желание встать и все сделать, как всегда, самой.

Наконец он появился перед ней с подносом, на котором стояла рюмка коньяка и стакан с вишневым соком.

– Чур, мне коньяк, – предупредил он. Катя и не думала спорить. Она с благодарностью приняла из его рук стакан с вишневым напитком.

Аркадий сел рядом с ней на диван, облокотившись на подушки, а ноги поставил на пуф.

– Нервы ни к черту! – пожаловался он, отхлебывая коньяк. – Так, что ты говорила, кто там ездит на моей машине?

Екатерине не хотелось продолжать разговор. После недавней стычки она чувствовала себя слишком утомленной. Она лежала на диване, пила сок и ощущала чудовищную усталость.

– Ты уверен, что хочешь продолжать эту тему? – спросила она.

Аркадий усмехнулся.

– И это говоришь мне ты? Я думал, эта тема интересует тебя. Но коли уж мы начали разговор, скажи, какого мужика ты видела там за рулем моего джипа? Давай, колись. Ты меня заинтриговала.

Катя колебалась, не представляя себе, насколько откровенной можно быть с мужем и где тот порог, который переступать не следует.

– Обычный мужчина, – сказала она. – Лет около тридцати, темноволосый, небритый.

– Обычный криминальный типаж, – сделал вывод Серебровский. – Так выглядят бандиты в дешевых сериалах. Так ты не путаешь, может быть, ты смешала сон и реальность?

При слове «сон» Кате вдруг почувствовала сонливость. Она зевнула.

– Хотелось бы мне, чтобы все это было только сном.

– Что ты имеешь в виду?

– А все! – сказала она, прикрывая рот ладонью. – Твоя машина… мужик в ней. Кстати, ты знаешь, он мне кого-то напомнил…

– Кого напомнил? – Аркадий смотрел на нее, а она никак не могла одолеть зевоту. Вопросы он задавал с безразличием, словно ответ его вовсе не интересовал. Но Екатерина видела, что он внимательно следит за ней, как хищник, выжидающий удобный момент, чтобы наброситься на жертву.

Янтарная жидкость в его бокале плескалась на самом дне.

– Отстань, Аркаш, – попросила она. – Можно я подремлю часик? Я жутко устала, переволновалась. У меня нет сил продолжать этот разговор.

– Спи, пожалуйста. Но скажи сначала, кого напомнил тебе этот странный вонючий мужик?

– Ты знаешь, Аркаш, а ведь он и вправду вонючий, – проговорила она, глядя на него с подозрением. – А тебе это откуда известно?

– Ниоткуда, – вывернулся он. – Я просто так сказал… для красного словца. Ты назвала его неопрятным, а я предположил, что он дурно пахнет. Разве не логично?

– Я назвала его небритым, а не неопрятным, – напомнила Катя, понимая, что супруг все больше и больше запутывается в паутине лжи. Но ей чертовски не хотелось подлавливать его на противоречиях. Боевой запал исчез без следа. Она чувствовала апатию и усталость. Аркадий заметил ее состояние.

– Я добавил в сок снотворное, – сказал он.

– Зачем? – дернулась она, и остатки сока вылились на домашнее платье.

– Я решил, что это тебе не повредит. Тебе нужно отдохнуть, – объяснил он.

– Почему ты не сказал, что добавил в сок снотворное?! – В голосе Кати зазвучали истерические нотки.

– Потому что тогда ты отказалась бы его пить.

– Ты хочешь меня убить? – спросила она. В ее глазах плескался ужас. – Ты напоил меня, чтобы прикончить во сне?

Аркадий встал, спокойно взял стакан из ее рук и поставил на журнальный столик.

– Катя, ты говоришь чушь. Не знаю, что нашло на тебя, но ты меня пугаешь.

– Это ты меня пугаешь! – вскрикнула она, порывисто поднимаясь на ноги.

Ей нужно было бежать. Она не знала, где можно от него скрыться, но одно понимала отчетливо: сон, который мягким сумраком окутывал сейчас ее сознание, нес за собой смерть. Если она подчинится ему и заснет, пробуждение уже никогда не наступит.

Движимая первобытным страхом, Катя кинулась к двери, но ноги уже не держали ее. К тому же рядом был Аркадий. Он обхватил ее и сжал в своих руках так сильно, что она едва не испустила дух.

– Катя, Катя, что ты делаешь? – говорил он быстрым шепотом, не ослабляя хватку. – Не нужно никуда бежать. Ты должна остаться дома. Ты должна заснуть…

– Пусти! – стонала она. – Пусти, ты делаешь мне больно!

– Я отпущу тебя, если ты пообещаешь вести себя мудро, – сказал он.

Катя почувствовала, что ее силы на исходе. Сонная истома уже охватила тело. Голова была тяжелой. Она позволила уложить себя на диван.

«Не все ли равно?» – вертелась в голове единственная мысль.

– Вот так, – говорил он, подкладывая под нее подушки. – Будь умницей.

– Да-да, – поддакнула она. – Только и ты будь умницей – убей меня так, чтобы я не почувствовала боли.

– Катя, перестань!

– Слушай, слушай… Ты, кажется, хотел знать, кто был тот тип в джипе… А-а… это тот, кого ты попросил напасть на меня в парке… Ты удивлен, да?

Глаза ее смежались. Последнее, что она увидела, было опрокинутое над ней бледное лицо Аркадия…

Она проснулась среди ночи от громкого треска. За окном бушевала буря. Порывы ветра бросали в стекла водяные струи. Комната освещалась лишь блеском молний. Темнота таила в себе опасность. Екатерина не понимала, как и почему она отключилась и оказалась здесь, на диване в гостиной, среди разбросанных вокруг подушек. Что с ней? Она заболела или просто заснула? Сейчас поздний вечер или ночь? Она одна в доме?

Голова напоминала чугунное ядро.

– Аркадий! – позвала она глухо. – Аркадий, где ты?

Ее голос заглушил раскат грома. Она съежилась, опасаясь, что на ее больную голову обрушится потолок. Громкий звук породил в голове воспоминание, затем еще одно. Она вспомнила, как сидела на этом диване с Аркадием и они о чем-то спорили. О чем? Глаза уже привыкли к сумраку комнаты, и она почувствовала себя лучше. Внезапно ее внимание привлекли яркие пятна на груди, хорошо различимые на фоне белого платья. Что это, кровь? Она едва не вскрикнула, но потом вспомнила. Это был обычный вишневый сок, который она пролила, сражаясь с Аркадием. Воспоминания обрушились на нее лавиной, причиняя боль. Муж хотел убить ее! Он пытался сделать это еще раньше, организовав нападение на нее в парке, но тогда провидение в лице вора-рецидивиста Ушакова спасло ей жизнь. Серебровский на время затаился, но намерений своих не изменил. Он вынашивал план ее убийства, дожидаясь благоприятного момента. Катя сама поторопила его, заявив, что узнала в водителе джипа ночного разбойника. Тогда Аркадий, страшась разоблачения, тайком подсыпал в стакан с соком снотворное, рассчитывая прикончить ее во сне. Где он теперь?

Другая мысль, уже более здравая, отрезвила ее: если она до сих пор жива, значит, он не стал осуществлять свои намерения. Сколько времени она была в бессознательном состоянии? Два часа? Три? В любом случае у него была возможность расправиться с ней, причем сделать это без свидетелей. Но Катя жива, стало быть, в его планах что-то изменилось. Или он вовсе не думал лишать ее жизни во сне? Так, может, все ее версии ничего не стоят? Может, она напрасно обвинила Аркадия в попытке свести с ней счеты?

Пошатываясь, Катя еле поднялась на ноги. Ей во что бы то ни стало нужно было найти мужа. Если он ее пощадил, значит, ей ничего не угрожает. Они поговорят, и если нужно, Катя извинится перед ним. Аркадий великодушен. Он простит ее.

Катя передвигалась осторожно. Ее подташнивало. Кружилась голова. Ноги казались непослушными, ватными.

Она заметила полоску света, выбивающуюся из-под двери в спальню, и направилась туда. Дверь была едва прикрыта.

– Аркадий! – позвала она негромко, но за окном грохотало, и ее зов утонул в шуме стихии.

Аркадий стоял к ней спиной и говорил по телефону. Первые слова, которые она услышала, заставили ее отступить в темноту коридора.

– Я не знаю, сколько она еще проспит. Там была лошадиная доза, – говорил он невидимому собеседнику. – У меня в запасе есть часа два как минимум… Я помню, о чем мы договаривались… Сейчас, когда она спит…

Несмотря на духоту запертого помещения, Екатерина почувствовала, что ее обдало холодом. Она сделала несколько шагов назад, цепляясь за стены, боясь упасть и выдать себя. Аркадий продолжал говорить по телефону, но слов она больше не слышала. Да у нее и не было нужды подслушивать. Все, что ей следовало знать, заключалось в пяти простых предложениях, которые в устах ее мужа звучали как приговор. Он напоил ее снотворным не из жалости и сострадания, а с целью облегчить себе совершение злодейства. По телефону он общался, разумеется, с сообщником, который явно был в курсе его преступных планов. Быть может, Аркадий не хотел брать на себя выполнение «грязной» части работы, ведь, как ни верти, он белоручка и мнит себя интеллигентом. Даже для нападения на нее в парке он нанял парня, которого в излишней щепетильности не заподозришь. Дать жене стакан сока со снотворным – это не то же самое, что хладнокровно свернуть ей шею, выбросить из окна или утопить в ванне.

Представив, какая участь могла быть ей уготована, не проснись она среди ночи, Катя почувствовала дурноту. Тем не менее осознание грозящей опасности заставило ее взять себя в руки и подумать о спасении. Времени было в обрез. С минуты на минуту Аркадий закончит разговор, вернется в гостиную посмотреть, как там его жена, и обнаружит пустой диван с разбросанными вокруг подушками. Нетрудно догадаться, что он начнет искать ее и, конечно, найдет, если она сию секунду не уберется прочь из квартиры.

Вопрос, куда бежать и что с собой брать, перед Катей не стоял. Бежать куда глаза глядят, главное – подальше от Аркадия Серебровского. Собирать вещи было некогда, да и бессмысленно. Если муж застигнет ее в процессе сборов, то ни платья, ни запасные туфли ей уже никогда не понадобятся.

Как была, в белом домашнем платье с пятнами вишневого сока на груди и в шлепанцах на босу ногу, Катя вышла на лестничную клетку, аккуратно притворив за собой дверь. Она спустилась в лифте вниз, стараясь не разбудить консьержа, выскользнула за дверь. Только тогда, оказавшись под проливным дождем, без плаща и зонта, не захватив с собой ни телефона, ни кошелька с деньгами на такси, Катя поняла, что поступила опрометчиво. В прихожей Аркадий всегда хранил мужскую кожаную сумочку с деньгами, кредитными картами и документами. Было бы небольшим грехом, учитывая обстоятельства, присвоить себе его наличность. Но возвращаться домой было опасно, и Катя бросилась бежать по улице. От прежней дурноты не осталось и следа. Холодные струи дождя били ее по голове, плечам, груди, действуя как тонизирующий душ. Она промокла до нитки, платье облепило ей ноги, мешая бежать. Чтобы перевести дух, она спряталась под козырьком какого-то офисного здания. У нее не было ни малейшей идеи, что делать дальше, куда бежать и где спрятаться. Екатерина не знала даже, сколько сейчас времени, понимая только, что на дворе ночь и заявиться к кому-нибудь без звонка и приглашения – большое свинство. Трагедия заключалась еще и в том, что у Кати не было даже предположения, кто бы мог ее принять и укрыть. Родители и сестра жили на окраине города, куда без денег ей было не попасть. Со школьными подругами и бывшими коллегами она давно оборвала связи. Оставалось еще несколько общих с Аркадием друзей, но явиться к ним среди ночи в таком странном виде было невозможно. К тому же любой из них тут же позвонил бы Аркадию, и тот, не медля, явился бы за беглянкой. Между тем на улице было свежо, и Катю в промокшем насквозь легком платье начала пробирать дрожь. Чтобы немного согреться, она зашла в круглосуточный супермаркет, но и оттуда была вынуждена убраться спустя пять минут. Охранник магазина принял ее за бродяжку и довольно грубо посоветовал выйти. Катя повесила нос, осознав, что ее положение безвыходно. Если бы у нее была хотя бы возможность позвонить… Но кому бы она стала звонить? Родителям, с которыми она не общалась уже месяц? Адвокату Дубровской? Это был неплохой вариант, но вряд ли бы Елизавета Германовна взяла ее в свой дом. Скорее всего, ее помощь ограничилась бы юридическим советом: написать заявление о преступлении в полицию. Но что будет, если сама Катя явится туда и потребует защитить себя от мужа, она понимала даже без адвоката. В лучшем случае ей светит психушка, где она, кстати, совсем недавно проходила лечение. Ее рассказ воспримут как бред нездоровой женщины. В худшем случае сообщат о ее визите мужу. Когда Аркадий явится к ним, уверенный в себе, одетый с иголочки, само воплощение респектабельности, самый отчаянный оптимист не даст Кате ни единого шанса. Служивые лишь посмеются над ней да посочувствуют мужу, который при своих деньгах и влиянии вынужден терпеть рядом психически неуравновешенную женщину. Короче говоря, всем было бы удобнее, если бы Катя, не создавая особых проблем, отошла в мир иной. Разумеется, в глазах окружающих ее смерть выглядела бы как несчастный случай или суицид. Никто в мире не заподозрил бы, что к этому приложил руку ее муж. Ну разве что адвокат Дубровская могла сопоставить факты и кое-что понять, но у нее не хватило бы доказательств, чтобы дать делу ход.