Текст книги "Скатерть Лидии Либединской"

Все видеть. Все знать. Всему удивляться. (Хотя где-то, следуя опыту нашей непредсказуемой жизни, писала: «Ничему не удивляться».) Видеть разные страны и города. Вглядываться в лица незнакомых людей, дивиться их обычаям и нравам. За окном ее квартиры был необъятный мир.

«Дух путешествий» поселился в ней с самого рождения, когда незабвенный поэт Вячеслав Иванов бросил в купель своей крестницы горстку серебряных монет, оставшихся от его дальних странствий, приговаривая: «Уж она-то будет много путешествовать»… И не ошибся.

У меня в руках пожухлый листок – программа нашего общего с Лидией Борисовной грандиозного путешествия, предпринятого в разгар 90-х. Крупным курсивом начертано «Вся Франция» и с гордостью расшифровано: «Уникальная поездка по городам: Варшава – Кельн – Брюссель – Париж – Версаль – Фонтенбло – Орлеан – Анжер – Бордо – Каркассон – Авиньон – Оранж – Арль – Канн – Ницца – Монако – Монте-Карло – Лион – Дижон – Нанси – Мец – Люксембург. Экскурсионная программа включает в себя: ночной и дневной Брюссель, музей фламандской живописи, ночной и дневной Париж, Лувр, Музей импрессионистов, собор Парижской богоматери, Елисейские Поля, Монмартр, Сакре-Кер, квартал Ля Дефанс, обзорные экскурсии в городах посещения. 21 день, гостиницы ** – ***, завтраки, стоимость 690 долларов + 250 т. р.» (красным карандашом мною скромно добавлено + 140 т.).

Изучив многочисленные рекламные газеты, которыми начинала пестреть наша неожиданно нагрянувшая капиталистическая жизнь (судя по рекламе, сладкая), я пришла к выводу, что за такую трехнедельную Одиссею стоит заплатить. Лидия Борисовна меня поддержала. И вот – мы уже на перроне Белорусского вокзала садимся с группой таких же счастливцев в поезд, который мчит нас до пограничного Белостока. Ночь застает нас в польском городе Лагов.

В каком-то старинном замке распределяют нас по, я бы сказала, камерам, ибо Лидии Борисовне достается комната, где по стенам торжественно развешаны… да, те самые орудия для устрашения непокорных и пыток преступников – массивные железные щипцы, какие-то рогатки и прочие приспособления старозаветной пенитенциарной системы. Это испытание, как и прочие, вызывает у нее только смех, и на следующее утро, обозрев город, мы садимся в автобус, старенький «Форд», с двумя симпатичными польскими водителями.

Свободная Европа, только что открывшая все свои границы, спутала планы наших навигаторов, и вместо Германии мы заехали в непредвиденную Голландию. Маршрут был полностью изменен, величественный Кельн со своим собором остался на самый конец поездки, но все сладкие обещания экскурсбюро были соблюдены. Группа, весьма разноплеменная, мало организованная и подверженная частью беспробудному пьянству, усиленно роптала, не позволив ущемить права путешествующих.

Веселая легкость, с которой Л.Б. жила, прибавляла силы в весьма утомительном перемещении из города в город, из отеля в отель, в нашей не слишком комфортной болтанке на заднем сиденье автобуса.

Для Л.Б. было не так уж просто принять заданный темп «перелета» – болели ноги, давало знать о себе сердце. Но никогда ни малейшей жалобы.

Вспоминаю, какой восторг вызывали у нас недавно отодвинутые в сторону шлагбаумы, пограничные заграждения… Объединенная Европа, поезжай, куда хочешь! Нам улыбалась свобода почти на три недели. Нас ждал Париж. Нас ждала Франция.

О количестве подарков, которые Л.Б. привозила из всех поездок, ходили легенды. Не обделила никого. Попробуйте сосчитайте: в те далекие времена – у нее уже четырнадцать внуков, двадцать правнуков, а друзей, как знаем, не счесть. И вот, в каком-то французском городе (Арль, Оранж, Лион?) в отведенное нам свободное время мы особенно предаемся этой захватывающей шопинговой игре.

– Сколько стоит эта синяя вазочка, – перевожу я скучающей продавщице по наводке Л.Б.

– Берем!

– Да кто же все это понесет? – ворчу я, когда, нагруженные сверх меры дарами и синей посудой, мы останавливаемся перед очередной витриной.

– Какая странная витрина, – удивляется Л.Б., и я действительно вижу какие-то взлохмаченные манекены.

– Да это мы с вами, – говорю я, не сразу поняв, – зеркало не врет.

В кого же мы превратились после этого ненасытного дня…

Веселый жизненный азарт Л.Б. подогревался по мере приближения к Монте-Карло. Как же, историческое место, казино, отметившееся незабываемыми дягилевскими сезонами.

– Надо сыграть, – неожиданно слышу я.

И вот уже, запасшись металлическим ведерком с бренчащими монетами, она орудует у игровых автоматов в специальном ангаре, окаймляющем волшебное здание казино. Проигрывает… но никогда не сдается.

Лидия Либединская на фоне своей коллекции

Лидия Борисовна никогда не была на могиле Герцена и мечтала поклониться своему кумиру, и главным нашим пунктом назначения была Ницца.

В город, принесший Герцену столько несчастий, мы приехали глубокой ночью. Лидия Борисовна сразу решила, что мы должны найти дорогу на кладбище Шато, а поутру совершить наше паломничество. Незнакомая Ницца сверкала огнями, на Английской набережной не было ни души. Только вечное Средиземное море шумело, напоминая о давней трагедии. Потерять в кораблекрушении мать и сына, глухонемого малыша Колю, а через полгода похоронить здесь свою безвременно ушедшую жену – испытаний на долю Герцена выпало больше, чем достаточно. Л.Б. не могла скрыть волнения, когда на следующий день, взяв такси (гора Шато оказалась и впрямь доступной только для альпинистов), мы оказались на кладбище. Желание Герцена, известно, закрепленное в его завещании, быть похороненным над морем, поглотившим его близких, было соблюдено.

Привратник, устроившийся в дощатом сооружении, как ни странно, место захоронения знал и провел нас до могилы «этого русского» (группы советских туристов нередко сюда заезжали). Постояли, помолчали каждый о своем, и Л.Б. положила к памятнику розы.

Скульптура работы Пимена Забелло, воздвигнутая детьми Александра Ивановича, показалась не такой уж громадной, как представлялась по фотографиям и открыткам, к тому же ненастье и время не пощадили ее. Коренастая фигура в рост покрылась патиной, и зеленоватые металлические подтеки не украсили ее. Но это не помешало страстно ожидаемой нами встрече. Фотоаппарата, увы, у нас не было, и я не могу предъявить вам документальное свидетельство этого исторического момента.

Были и другие совместные путешествия – от Испании до Малеевки, но только эта фантастическая авантюрная «кругосветная» прогулка галопом по Европе в подозрительном автобусе, разваливающемся на глазах, оставила свой нестираемый след. Цель визита была достигнута. Мы побывали на могиле Герцена.

Теперь, когда Дом-музей Герцена постепенно возрождается (и надеемся, откроется после долгой реставрации), а ее нет с нами, особенно пронзительно звучит ее своеобразный завет – дарственная надпись мне на книге «Зеленая лампа»: «Будьте счастливы, и впредь храните верность нашему Герцену».

11 августа 2010

Надежда Капитонова
Наш человек

В «Зеленой лампе» у Лидии Борисовны есть строки: «Есть люди, при воспоминании о которых поднимается в сердце горячая волна, и ты испытываешь благодарность судьбе за то, что они жили на свете, и за то, что она помогла тебе с ними встретиться…».

Так это и о ней самой! Надо благодарить судьбу за то, что она была на свете, за то, что мы с нею на этой земле не разминулись.

Празднование столетия Ю.Либединского в Челябинске и Миассе. Выступает Н.А.Капитонова

Когда Лидия Толстая только знакомилась с будущим мужем, она сказала: «А мы вас в школе прорабатывали». Мне не довелось «прорабатывать» Юрия Николаевича Либединского. Годы моей школы и моего московского библиотечного института совпали с годами немилости к Либединскому. Я, конечно, знала эту фамилию, знала, что это был когда-то известный писатель, что есть несколько больших его книг для взрослых. Но не связывала имя Либединского так близко с Челябинском, с детской литературой, которой служила и служу, и тем более понятия не имела о существовании Лидии Борисовны.

С чего начался интерес к этой фамилии? Однажды попала мне в руки книга Татьяны Толстой «Детство Лермонтова» и удивила посвящением:

«Маше, Тате, Лоле, Саше и Нине Либединским». Подумала, неужели у Либединского было столько детей, и какая связь между автором книги и детьми Либединского?

А в 1962 году получаем в библиотеке новые книги и среди них «Воспитание души» Либединского. Прочитала и ахнула – это же единственное художественное произведение для детей о наших краях начала прошлого века, о сложных временах: Первой мировой войне, революции, Гражданской войне. И написана книга не посторонним человеком, а молодым очевидцем и участником тех событий! Ведь детство и юность Юрия Николаевича прошли у нас: в Миассе, Челябинске, Златоусте. И тут «сошлись» две важные для нас книги Либединского: первая – «Неделя» и последняя «Воспитание души». Последняя книга все объяснила про появление первой, стало понятно про «Неделю», кто и как ее мог написать. Захотелось рассказать ребятам-читателям о книгах Либединского, а об авторе, кроме того, что написано в его книге, ничего почти нет, нет фотографий.

Узнала московский телефон Либединских, набралась смелости, позвонила. Лидия Борисовна так легко и так благожелательно откликнулась, что я заранее в нее влюбилась. А после первой же встречи в Москве, в ее доме в Лаврушинском переулке, когда она рассказала о муже и снабдила семейными фотографиями, она покорила меня окончательно. Л.Б. взяла с меня слово, что я буду у нее бывать, когда буду приезжать в Москву. Так началось наше знакомство, которое длилось больше сорока лет.

Мне посчастливилось встречаться с Лидией Борисовной в Москве, Переделкине, Челябинске, Иерусалиме, Пицунде, и даже случайно – в Перми. Я свято храню ее письма, поздравительные открытки, книги, сувениры, которые она так щедро дарила.

Появление «Зеленой лампы» было для меня событием. Лидия Борисовна с такой любовью пишет о Юрии Николаевиче, о своей семье, о людях, с которыми дружила, что невольно проникаешься этой любовью. И советский классик Либединский стал для меня как будто близким знакомым. Удивительно, как много у него общего с моим отцом: родились в один год – 1898-й, правда, Либединский в Одессе, а мой отец в Красноярске. Оба воевали в Гражданскую войну на стороне красных, оба вступили в партию в 1920-м, оба исключены из партии в тридцатых, чудом уцелели в тридцать седьмом, оба хлебнули лиха во время войны. Оба были в молодости романтиками, всю жизнь прожили честно, в трудах, оба были удивительно добры к людям.

«Зеленая лампа» – одна из самых любимых моих книг. Она для меня – главное доказательство таланта Лидии Борисовны как писателя. Но потом стали приходить в библиотеку другие ее книги, и доказательств становилось все больше. Она создала для детей целую библиотеку книг о людях высоких помыслов, большой душевной чистоты – Герцене и Огареве, декабристах, писателях. Одиннадцать книг для детей! И каких книг! В них и историческая достоверность, и яркое, доступное и интересное детям изложение. В ее творчестве редкое слияние любви к истории, литературе, людям. Если бы каждому преподавателю литературы и школьнику досталось по экземпляру ее книги «Живые герои», как близок и понятен стал бы Толстой и его «Война и мир»!

Мне кажется, что у нее было какое-то особое внимание и интерес к нашему краю. Я могу объяснить это только одним. Любовь к мужу она перенесла на его любимые места. Лидия Борисовна, приезжая, не жалела своих сил на выступления, встречи, интервью. Она подружилась с областной детской библиотекой, где я работаю уже много лет.

Юрий Либединский и Юрий Крымов с женой. Малеевка, 1940

Обязательна была поездка Лидии Борисовны в Миасс, где прошло раннее детство ее мужа, где центральная библиотека и одна из улиц носят имя Либединского. Уже после ухода из жизни Лидии Борисовны среди присланных ее дочерью Лидией Юрьевной бумаг были стихи Либединской. Все они о любви к Юрию Николаевичу. И одно связано с Миассом:

 
Я иду по городу Миассу,
Спят деревья в снеговой тиши.
Дом культуры, чайная, сберкасса, –
Выбирай, что нужно для души…
Помнишь ли, как вместе мы мечтали,
Что когда-нибудь придем сюда?
И пришли, – не в радости, в печали, –
Я на день, а ты вот навсегда…
 

Каждый приезд Лидии Борисовны был праздником для тех, кто ее встречал, кто слушал ее выступления. Если судить по телефонным звонкам и письмам Лидии Борисовны после этих поездок, и ей эти поездки были нужны, и ей приносили радость: «Ах, как грустно, что уже так далеко и Челябинск, и Миасс, и озеро Тургояк, и солнечная звонкая уральская весна… Я бы с радостью все это пережила сызнова. В Москве холодно, снег, дождь, пасмурно, и уже не верится, что была праздничная челябинская неделя. Вспоминаю наши веселые застолья – как было хорошо!» (март 1979). «Я хочу еще раз поблагодарить Вас за тот праздник, который Вы мне устроили во время моего пребывания в Челябинске. Несмотря на сумашедшую московскую суету, я все время вспоминаю и нашу поездку в Миасс, и посещение “Русского чая” и “Уральских пельменей” (а особенно вкусными были те, которые Вы принесли мне утром в гостиницу!), и всех, всех радушных челябинцев…» (1983).

В последний свой приезд Лидия Борисовна успела съездить еще и в закрытый город Озерск. Этот приезд был не случаен. 1998 год был годом столетия Юрия Николаевича. За год до этого Лидия Борисовна написала в письме о том, что ей очень хочется отметить этот юбилей у нас в Челябинске. Наша библиотека, писатели, краеведы, Фонд культуры подготовили вечер памяти Либединского. И прошел он не где-нибудь, а в актовом зале института механизации сельского хозяйства (теперь агроинженерного университета). До революции в этом солидном трехэтажном здании было реальное училище, которое в 1918 году закончил Юрий Либединский. На фасаде дома мемориальная доска, посвященная Либединскому.

До последних дней Лидия Борисовна была связана с Челябинском, откликалась на все наши просьбы. По просьбе Центра историко-культурного наследия Челябинска она прислала свои воспоминания о Юрии Николаевиче. Они были напечатаны в сборнике «Исторические чтения» (2000). Нашему Пушкинскому обществу для его альманаха она прислала отрывок из «Зеленой лампы» о 1937 годе, о годе Пушкина и репрессий. Отрывок она сопроводила добрым предисловием.

Как я себя ругаю, что сразу не записывала ее рассказы! Как много она рассказывала о Юрии Николаевиче. От нее я узнала историю родства Юрия Николаевича с семьей известных в Челябинске революционеров – братьев Якова и Соломона Елькиных. Именем последнего, погибшего в Гражданскую войну, названа улица в центре Челябинска. На этой улице сохранился старый кирпичный двухэтажный дом с мемориальными досками с именами братьев. В детстве Юрий Николаевич жил по соседству с Елькиными, дружил с их младшим братом Эмилем. А родная сестра Юрия – Рика (Рахиль) позже вышла замуж за Эмиля, стала Елькиной.

Л.Либединская у библиотеки имени Ю.Либединского в Миассе

Сколько от Лидии Борисовны я узнала о Москве! Об истории Донского монастыря, о древнем Крутицком подворье, где удалось побывать с ее подачи… Какую прекрасную экскурсию она провела для нас с мужем в Переделкине! Познакомила нас с Еленой Цезаревной Чуковской. Дом Чуковского еще не был музеем, еще шла борьба за его открытие, а нас уже водила по его комнатам внучка Корнея Ивановича! И что еще удивительно: пока Лидия Борисовна водила нас по аллеям-улицам Переделкина, нам навстречу на разных улицах попались писатели Вениамин Каверин и Валентин Катаев. Они были уже очень старыми, шли не одни, а в сопровождении родных. Мне – детскому библиотекарю – увидеть еще живых классиков было удивительно.

А как много Лидия Борисовна рассказывала о писателях того, что не написано в хрестоматиях: о Светлове, Барто, Евтушенко, Драгунском, своей подруге Алле Рустайкис (это ее песню поет Нани Брегвадзе – «Снегопад, снегопад, не мети мне на косы…») и еще о многих. Мне кажется, она знала всех писателей на свете.

Мы знакомы и с Татой – Татьяной Юрьевной Губерман. К сожалению, мы с ней встречались мало, Челябинск далековато от Иерусалима. Игорь Губерман несколько раз приезжал в Челябинск с выступлениями. Интересно, что предыдущее его выступление совпало с днем рождения Юрия Николаевича – 10 декабря. Когда он приехал в Челябинск прошлой осенью, наше телевидение поручило мне позвонить Игорю Мироновичу, спросить, интересны ли ему места в городе, связанные с его тестем – Либединским. И если интересны, то наше ТВ готово организовать такую поездку. Губерману это оказалось интересно, раньше у него не было возможности походить по нашему городу. Я опять оказалась в роли экскурсовода. Старательно готовилась, узнала о Либединском и то, чего раньше не знала. И вот под оком телекамеры такая поездка состоялась. Только оказалось, что у Игоря Губермана не по его вине осталось на эту поездку очень мало времени. Но успели показать ему ту пересыльную тюрьму в Челябинске, где он сам когда-то сидел. Удивительно, но эта тюрьма расположена во дворах улицы имени Либединского! Передача по телевидению состоялась. Игоря Мироновича с Челябинском связывает и то, что в детстве во время войны он был у нас в эвакуации.

Вечер, посвященный восьмидесятилетию Юрия Либединского. Слева направо: Мария Либединская, Наталья Журавлева, Александр Либединский, Дмитрий Журавлев. ЦДЛ, 1978

Особая у меня благодарность Лоле (Лидии Юрьевне). У нас с нею постоянная связь. Если бы не ее помощь, не состоялась бы в Челябинске большая выставка «Юрий Либединский нам о нас». Эта выставка была приурочена к стодесятилетию со дня рождения писателя (декабрь 2008). Ее организовали преподаватели и студенты Академии культуры и искусства, областной фонд культуры, областная детская библиотека. Лидия Юрьевна прислала нам много литературы, связанной с ее отцом: прижизненные издания, переводы, журналы со статьями Юрия Николаевича и о нем, личные вещи, документы. Там была выставлена посмертная маска Юрия Николаевича и карта Тургояка, нарисованная Львом Бруни. О том, как они к нам попали, и о роли Лидии Борисовны я расскажу чуть позже. Позже эта выставка будет представлена в Интернете. Есть надежда, что в городе будет организован литературный музей. И там должна занять достойное место экспозиция, посвященная Юрию Либединскому.

Мне посчастливилось познакомиться и с Натальей Дмитриевной Журавлевой – дочерью знаменитого чтеца Дмитрия Журавлева и невесткой Либединских (вдовой их сына Саши). Не так давно Наталья Дмитриевна приезжала в Челябинск с театром «Табакерка». Удивительно талантливый человек и человек «Дома Либединских».

И у матери Лидии Борисовны – Татьяны Владимировны, и у Юрия Николаевича, и у самой Лидии Борисовны был особый дар – дружить. У меня сложилось такое представление, что она в доме никогда не оставалась одна, у нее постоянно кто-нибудь гостил. Ее друзей невозможно перечислить. Я знаю только малую их часть, но среди них Михаил Светлов и Зиновий Гердт, Александр Иванов («Вокруг смеха») и знаменитая Маргарита Эскина, Натан Эйдельман и Зиновий Паперный…

Юрий и Лидия Либединские с Николаем Заболоцким и Валерией Герасимовой. Мисхор, март 1953

Как любят ее друзья, я увидела на юбилеях Либединской. Мне очень повезло побывать на ее семидесятипятилетии в музее Герцена на Сивцевом Вражке. Зал был переполнен. А вели юбилей Игорь Губерман и Григорий Горин. Мне кажется, достаточно назвать эти имена и уже завидовать тем, кто попал на этот юбилей. А там выступали Евгений Рейн и Лев Разгон, Александр Городницкий и Сигурд Оттович Шмидт… И каждое выступление – не дежурные слова юбиляру, а настоящие объяснения в любви. Там я услышала от ведущих слова, которые особенно запомнились, что большая часть населения называется «лидолюбами», «людоведами»… С тех пор мы с нашими челябинскими друзьями называем себя «лидолюбами».

Восьмидесятипятилетний юбилей прошел в том же герценовском музее, но, к великому сожалению, уже без Лидии Борисовны. Но и на нем было сказано столько добрых слов, слов восхищения. И кем сказано! Ширвиндтом, Лановым, Городницким, Арцибашевым, Эскиной…

Лидия Борисовна однажды в интервью нашей газете сказала: «Удивительно, как порой бывают тесно переплетены события, люди, встречи…» (1998). Она была права. Когда я впервые читала «Зеленую лампу», узнала о дружбе ее мамы с писателем Артемом Веселым. А моя мама в конце 1920-х – начале 1930-х годов училась в Академии коммунистического воспитания вместе с первой женой Артема Веселого – Верой Орловой, дружила с ней. И мы одно время останавливались в Москве в ее квартире на Тверском бульваре. И о гибели их маленького сына, о чем писала Лидия Борисовна, я знала с детства.

А встреча наша в Перми? Я там была единственный раз в жизни, приехала в командировку. В первый же день мне вручили билет в их новый драмтеатр на встречу с писателями. Я ахнула, глядя на сцену. Там за большим столом сидели писатели из Москвы, Кавказа… а в центре Лидия Борисовна! Свое выступление тогда она посвятила внукам, их забавным изречениям. Все смеялись. Написала Лидии Борисовне записку, пустила по рядам. Потом, после писательской встречи мы встретились у служебного входа. Она рассказывала о поездке по Пермскому краю, на завод в Лысьву, где им на заводе подарили красивую эмалированную посуду, которой и славился этот завод. Может быть, и Лидия Борисовна была в Перми только раз? Спасибо судьбе за такие встречи!

Еще одно пересечение. Я много лет назад познакомилась со свердловчанкой – матерью Эрнста Неизвестного – писательницей Беллой Дижур. Мы переписывались, иногда встречались. Конечно, все разговоры у матери о сыне, его необыкновенной судьбе. Последние годы она жила в Нью-Йорке, там же, где и изгнанный из страны сын. Об этом знакомстве почему-то не было разговора с Лидией Борисовной, или просто она на него не реагировала. И вот в сентябре 2004 года я приехала в Москву и, как всегда, не могла пропустить визита к Лидии Борисовне. Сидим на кухне. Она спрашивает, что еще мне предстоит сделать в Москве. Я говорю, что мне надо найти Деловой центр, чтобы посмотреть скульптуру «Древо жизни» Неизвестного, только что открытую. (Я тогда еще не знала, что официальное открытие перенесли на октябрь из-за бесланской трагедии.) Лидия Борисовна говорит, что хорошо знает старую Москву, а Деловой центр – это что-то новое.

И вдруг говорит, что знакома с Эрнстом, что это он сделал посмертную маску Юрия Николаевича. Я спросила, где эта маска. Лидия Борисовна так просто говорит и показывает рукой: «Вот в этом шкафу». Я чуть со стула не свалилась. Посмертная маска Либединского, да еще работы Неизвестного! А Лидия Борисовна спокойно предложила мне ее взять и увезти в Челябинск с условием, если она нам нужна. Нужна-то нужна, но кто мне поверит, и как я ее увезу – такую тяжелую. Тогда договорились, что мы посылаем от городских властей письмо, а Лидия Борисовна пишет дарственную, и тогда мы транспортируем маску в Челябинск. Это был бесценный дар! Лидия Борисовна сделала его не потому, что не ценила маску, а понимала значимость маски для Челябинска, для земляков Юрия Николаевича. Лидия Борисовна в очередной раз поразила меня своим бескорыстием. Теперь маска бережно хранится у нас в городе в ожидании открытия литературного музея.

…Либединские много лет дружили с поэтом Николаем Заболоцким. Одно время были соседями. И вряд ли поэт им рассказывал, что в начале 1920-х годов он и Белла Дижур вместе учились в пединституте имени Герцена в Ленинграде. Заболоцкий был влюблен в Беллу Дижур, называл ее «горной невестой». А она вышла замуж за медика Иосифа Неизвестного. Их сын Эрнст стал знаменитым скульптором. И был знаком с Лидий Борисовной, с Игорем Губерманом. Ему поручили сделать посмертную маску Юрия Николаевича. Вот такая цепочка: Либединские – Заболоцкий – Дижур – Неизвестный! Кстати, в Челябинске вышла книга о Неизвестном[62]62
  Капитонова Н., Вернигоров А., Гитис М. Неизвестное о Неизвестном. 2007.


[Закрыть]. В книге открыта история жизни отца и деда Эрнста в нашем маленьком городе Верхнеуральске. Скульптор об этой истории не знал. Дед был богатым купцом, и от внука скрывали происхождение.

Юрий Либединский и Николай Заболоцкий. Мисхор, март 1953

На восьмидесятипятилетнем юбилее Лидии Борисовны на сцене был ее портрет, выполненный художником Борисом Жутовским. И сам он был в зале.

Жутовский входил в круг друзей Лидии Борисовны. Но, оказывается, он дружил и с Неизвестным и даже жил одно время в семье родителей Эрнста, хорошо вспоминает Беллу Абрамовну. Опять пересечения.

Удивительно, что с Лидией Борисовной и Беллой Абрамовной я познакомилась в один год, и ушли они из жизни в один год! Только Дижур прожила гораздо дольше, ушла на 103-м году!

Я помню, мне казалось мистикой, когда в конце 2004 года в моей комнате стояли две большие картонные коробки: в одной был архив Беллы Дижур, которая после своего столетия из Нью-Йорка через меня посылала его в музей Екатеринбурга, а в другой – посмертная маска Юрия Николаевича, подаренная Челябинску Лидией Борисовной и еще не сданная на хранение в музей.

В те же часы сентябрьского дня 2004 года на кухне у Лидии Борисовны узнала от нее о смерти Льва Шилова – директора Дома-музея Корнея Ивановича Чуковского. Она дружила с ним, вместе с ним вела передачи из Переделкина, с большой горечью говорила об этой потере. А ведь Лев Шилов был воспитанником нашей землячки Лидии Сейфуллиной. Он считался ее любимым внуком, хотя был внуком ее сестры. О Сейфуллиной мне приходилось много рассказывать и писать. И всегда в этих рассказах обязательно фигурировали воспоминания Юрия Николаевича о Сейфуллиной, с которой он был знаком в Челябинске еще в 1919–1920 гг.

Известный челябинский издатель, краевед Михаил Гитис предлагал нам сообща написать книгу о связях Юрия Николаевича и семьи Либединских с людьми, имеющими отношение к Южному Уралу. Но весной этого года он скончался. Мне одной такую книгу, к сожалению, не осилить.

А связей много. Одна фамилия Герасимовы очень много значит для нас, южноуральцев. Есть в селе Кундравы музей Сергея Герасимова – знаменитого кинорежиссера. Но далеко не все знают, что первой женой Либединского была Марианна Герасимова. А первой женой Александра Фадеева была ее сестра Валерия. Так что Фадеев и Либединский были не только большими друзьями, но одно время и родственниками. Марианна и Валерия – двоюродные сестры Сергея Герасимова, тоже наши землячки. Их отец Анатолий Алексеевич Герасимов известен в наших краях как профессиональный революционер. О судьбах членов его семьи можно было бы написать большую книгу, настолько эти судьбы ярки, трагичны.

Александр Фадеев и Марианна Герасимова

Все знают, как дружны были Юрий Николаевич и Александр Фадеев. Недаром своего сына Либединский назвал Сашей в честь Фадеева. Фадеев тоже имел отношение к нашему краю. В 1954 году он жил в Челябинске и Магнитогорске, писал роман «Черная металлургия», который так и не состоялся. (Книга «Фадеев на Урале» вышла в 1966 году.) Лидия Борисовна в «Зеленой лампе» писала о трагедии Марианны Герасимовой, о самоубийстве Фадеева, поместила очень важные дневниковые записи Либединского о смерти Фадеева, которые, к сожалению, в других источниках не были напечатаны.

И еще одна история. Либединские дружили с семьей художника Льва Бруни и Нины Бальмонт (об этом можно прочитать в «Зеленой лампе»). В семье Льва Бруни многие годы хранилась реликвия – карта озера Тургояк. (Тургояк – красивейшее озеро на Южном Урале, недалеко от Миасса.) Юрий Николаевич очень любил озеро, мальчиком с родителями в летние месяцы жил на его берегах. Сколько прекрасных строк о Тургояке написал Либединский в «Воспитании души»!

Дом творчества. Ялта, 1957. Сидят: К.Паустовский, Ю.Либединский, О.Форш; стоят: Ю.Алянский, Л.Либединская, М.Довлатова

Лидия Борисовна рассказала мне историю этой необыкновенной карты. Ее в 1917 году нарисовал молодой художник Лев Бруни для своей невесты Нины Бальмонт. Они в одно время оказались на тургоякских дачах. История их появления в наших краях, история знакомства достойны отдельного рассказа. Прошло много лет. Художник умер. Вдова художника – Нина Константиновна подарила эту карту Юрию Николаевичу. Карта-подарок висела над постелью Либединского в рамке под стеклом. Однажды, уже после смерти Юрия Николаевича, карта упала, стекло разбилось. Лидия Борисовна свернула карту в трубочку, куда-то спрятала и найти ее не могла. Но обещала ее найти и отдать челябинцам.

Прошло несколько лет. Накануне 1 мая 2006 года я позвонила Лидии Борисовне, чтобы поздравить ее с праздником. Она сказала мне, что нашла карту, приготовила ее, чтобы отдать, пригласила приехать в Москву. Но предупредила, что улетает на Сицилию и до 18 мая ее не будет. Я еще тогда подумала: вот отчаянный человек – в таком возрасте, с больным сердцем, в жару на Сицилию, а там еще и экскурсионная беготня! Проходят майские дни. 18-го и 19-го не звоню, боюсь побеспокоить, человек только что прилетел. А 20-го мне звонит одна из наших «лидолюбов» и говорит, что по телевидению будет передача ПАМЯТИ Лидии Борисовны. Звоню в Москву. Ошибки нет. Горе!

В сентябре этого года, в день рождения Лидии Борисовны мы с мужем были в Москве, встретились с родными Лидии Борисовны на Новодевичьем кладбище у могилы Либединских. Потом была еще встреча с Лидией Юрьевной, она передала нам ту самую карту. Теперь карта у нас. Тоже ждет открытия литературного музея.

В последний приезд у Лидии Борисовны было очень мало времени. Но мы нашли окошечко в плотном графике и познакомили ее с известным не только в Челябинске художником-модельером Татьяной Бердниковой. Каким высоким ценителем тряпочных изделий оказалась писательница! Как ей понравились платья, костюмы, изготовленные художницей! За короткое время они подружились. И наша Татьяна стала «лидолюбкой», бывала в гостях в Лаврушинском.

Однажды приехала Лидия Борисовна к нам в Челябинск и, как всегда, удивила. В ушах у нее совершенно уникальные сережки. Большие, в каждой несколько разноцветных камней. Мы залюбовались. Она сказала, что камни она привезла из Индии, а сережки сделал знакомый ювелир. Поехали с Лидией Борисовной на машине в Миасс. Вернулись в Челябинск, посмотрели, а одной сережки нет. Обыскали машину. Нет. Позвонили в Миасс, в библиотеку. Нет. Наверно, ажурная шаль зацепила сережку, вынула ее незаметно. Мы страшно огорчились. А Лидия Борисовна очень спокойно отнеслась к потере. Была рада тому, что одна-то осталась.

В каком темпе жила Лидия Борисовна, она сама рассказала в одном из писем: «А не писала я Вам потому, что задержалась в Израиле, а когда приехала, то сразу навалилось столько дел, что только успевай поворачиваться: радио, телевидение, юбилеи, выступления, гости, а потом приехали Губерманы, и начался вообще сумасшедший дом. Игорь мотался по разным городам. Улетал, возвращался, снова улетал, а в Москве – съемки телевидения у нас дома, интервью и пр. и пр. Всех надо принять, накормить, напоить. А вечером друзья… А там, глядишь, и Пасха подкатила, а у меня в этом году помощников, кроме Вари, не оказалось… Вот я и крутилась, на Пасху собралось двадцать пять человек друзей: все было как положено – и куличи, и пасха, и окорок. Короче, просидели до семи утра, и все были, как говорится, сыты, пьяны и нос в табаке. А потом было два ответственных вечера, которые я вела, – один в доме ученых памяти пяти поэтов: А.Тарковского, Д.Самойлова, Б.Окуджавы, Ю.Левитанского и И.Бродского. Рафаэль Клейнер читал стихи, а В.Берковский исполнял песни на их слова. Ну, а я о них рассказывала. А второй вечер в ЦДРИ памяти прекрасного артиста и моего большого друга Якова Смоленского. Выступали его друзья-вахтанговцы и его ученики. Прекрасный получился вечер! Но все это требует сил и напряжения. Тата меня ругает. Ты, говорит, в смысле возраста живешь “не по средствам”. Может, она и права, но я считаю, что, пока здоровье позволяет, надо так и жить, а не копить силенки на лишний год-другой скучной жизни…» (28 апреля 1998 г.)