Текст книги "По ту сторону песни"

Глава 13

– Что вас вдохновляет?

– Меня вдохновляет сама жизнь! Выступления перед публикой заряжают особой энергией. После успешных концертов часто рождаются новые песни.

(из интервью Анфисы порталу «Арт»)

Ее разбудили птицы, которые раскричались так громко и истерично, будто всполошенные внезапной бедой. А следом за этим об оконное стекло разбился грач. Анфиса вскочила с кровати, едва не упала, запутавшись в покрывале, и выскочила во двор.

Небо потемнело из-за черной тучи, оказавшейся птичьей стаей. Птицы хаотично метались, сбивались в кучу, снова разлетались, сталкивались и падали на землю. В какой-то момент «туча» вытянулась, закрутилась воронкой и понеслась дальше, сметая все на своем пути.

– Божечки! – испуганно воскликнула Анфиса и метнулась обратно в дом, чтобы обуться и накинуть куртку.

К счастью, Роман еще спал, поэтому ей удалось сбежать без лишних вопросов. Уже направляясь к тому месту, над которым возник «смерч», Анфиса подумала, что Роман истолкует ее исчезновение как побег. И что так даже лучше.

Она ничуть не удивилась, обнаружив, что смерч завис над рекой – над тем самым местом, где накануне возник водоворот. То, что уже началось, получило ожидаемое продолжение. И хоть информатор по-прежнему молчал, Анфиса и так поняла, что от нее требуется. Здесь начал открываться портал, через который могли прорваться чудовищные твари. Похоже, тот, кто направил ее сюда, об этом знал, но почему-то пожелал, чтобы Анфиса сама все увидела. Она и увидела – этом месте грань между параллелями истончилась настолько, что периодами становились видны населяющие другой мир твари.

Анфиса взбежала на мостик и остановилась. Река вспучилась не одним, а несколькими водоворотами, забурлила, заклокотала. Анфиса в испуге отшатнулась, но, собрав волю в кулак, заглянула в воду. Дно, по которому еще недавно стелились похожие на гигантские косы водоросли, теперь рассекала широкая трещина, из которой вырывались маслянистые и черные, будто мазутные, пузыри. Водоросли же ссохлись до разбросанных по илу ржавых клубков.

Анфиса невольно поежилась и, услышав встревоженный птичий крик, посмотрела на небо. Смерч из птиц завис над тем местом, где зрел, будто гигантский нарыв, водяной пузырь. Смерч и пузырь тянулись друг к другу как две руки, еще чуть-чуть, и они сцепятся в крепком «пожатии». Анфиса перевела взгляд на трещину и увидела, что та разбегается дальше, стремясь достичь той точки, в которой вот-вот соединятся смерч и пузырь. И когда это случится, портал откроется. Она тут же вообразила, как белесые твари с длинными руками и острыми когтями-ножами вырываются наружу, бредут, пошатываясь, в ближайшую деревню. И убивают Таню, Тараску и Галину. Анфиса даже застонала от того, каким кошмарным оказалось видение, тряхнула головой и постаралась сосредоточиться на происходящем.

Полтора года назад она закрыла большой и сложный портал рядом с Колокольском. Тогда Анфиса специально попросила включить в ее концертный тур тот небольшой городок. Организаторов, конечно, удивило ее решение, но у Анфисы были свои «счета» и обязательства. В Колокольск она приехала полной решимости, сил и энергии, которые почерпнула от восторженных зрителей в других городах. Поэтому смогла сделать то, что сделала – закрыть все открытые там «двери» между параллелями. Но сейчас она не чувствовала себя такой сильной. Счастьем будет, если хоть на время «залатает» прореху.

Недавние печальные события опустошили ее, а силой и энергией обычно наполняли выступления. В последнее время Анфиса не пела даже для себя, поэтому ее голос, ослабленный молчанием, сейчас зазвучал неуверенно и глухо. И все же она продолжила петь, воображая, как сшивает трещину крупными стежками. Но с каждой фальшивой нотой «стежки» разрывались, как гнилые нитки, а трещина бежала дальше – к водному пузырю, в котором уже отчетливо виднелись мельтешащие твари.

Чудовища скалили острые зубы и пытались разорвать когтями-ножами стенки пузыря. Тогда Анфиса оборвала себя на полуслове и представила, как пузырь окутывает сфера из тонкого, но плотного серебристого материала, способного сдержать тварей. И когда ей этоудалось, она улыбнулась: первая, хоть и нелегкая победа! Но следом за этим Анфисаувидела, что смерч успел коснуться пузыря. На мгновение её захлестнуло отчаяние, но оно же придало решимости и сил. Она вновь запела – поначалу тихо, пробуя каждую ноту так осторожно, как ногой – болотную кочку. Но постепенно ее голос обретал былую мощь. Порыв ветра растрепал косу и швырнул в лицо влажные от речной сырости пряди. Анфиса улыбнулась ветру, как заговорщику, и он подхватил ее песню и понес дальше – к смерчу и водному пузырю, к лугу и к протянувшей к реке гибкие ветви плакучей иве. Анфиса пела для них, восхищалась чистотой и мощью собственного голоса, не стесненного стенами концертного зала, и мысленно рукоплескала «бэк-вокалисту» ветру. Поймав, наконец, нужную волну, она ощутила возвращающуюся силу.

И тогда Анфиса представила, как сбивает смерч: собирает клокочущую в ней энергию и «бьет» по темной воронке. Когда смерч снесло в сторону, она «ударила» по пузырю. Тот сжался и помутнел, а тварь в нем царапнула по стенке когтем и злобно оскалилась. Анфиса перевела дух перед новым «ударом» и в тот же момент заметила и узнала на противоположном берегу мужчину. Она невольно улыбнулась, подумав, что рисунок Тараски снова оказался провидческим. И хоть Роман вряд ли заметил бы ее улыбку, она улыбнулась ему и вновь запела – как в те времена, когда еще жила согревающей изнутри любовью, когда верила и мечтала. Как в те времена, которые уже не вернутся.

– Анфиса! – закричал Роман, пытаясь на что-то ей указать.

Однако она не прервалась: если собьется, то все усилия насмарку. И так из-за секундного промедления смерч опять завис над пузырем. Роман снова что-то прокричал, но Анфиса не расслышала. Теперь у нее хватит сил, чтобы залатать дыру и избежать несчастья.

Она пела и представляла, как сжимается до ничтожной точки пузырь, как осыпается в реку мертвыми птицами смерч, как затягивается, будто рана, трещина на дне. Но, сосредоточившись на пузыре и смерче, Анфисане заметила, что под мостиком закрутился другой водоворот.

– Осторожно! – прорвался-таки до ее слуха крик Романа, пытавшегося указать ей на опасность.

Сосредоточившись на другом, Анфиса даже не заметила, как сильно забурлил под ней водоворот. И в тот момент, когда от финальной ноты ее песни разбился смерч, а пузырь, сдувшись, ушел под воду, Анфиса победно сделала шаг вперед, но гнилые доски под ней треснули, и она полетела в воду – прямиком в воронку.

Намокшая одежда облепила тело, вокруг лодыжек обвились водоросли и потянули на дно. Сквозь мутную толщу воды Анфиса увидела приближающуюся к ней фигуру, и на секунду мелькнула спасительная мысль, что это Роман. Но рядом всплыла страшная белесая тварь, растянула жабий рот в острозубой ухмылке и мазнула возле лица когтистой лапой. Анфиса попыталась закричать, но лишь нахлебалась воды. Мир внезапно перевернулся, и там, где еще светлело небо, оказалось илистое дно. Мерзкая тварь поднырнула под нее, вцепилась в волосы и поволокла за собой. Анфиса забилась, сопротивляясь и уже понимая, что попытки высвободиться подобны агонии. Тварь утащит ее в свое логово и там растерзает.

Но вместо темного дна внезапно мелькнуло посветлевшее небо. Анфиса почувствовала, что волокут ее не вниз, а наверх – к воздуху и жизни. Еще мгновение, и она оказалась на поверхности, сделала вдох и закашлялась. Но спаситель не дал ей опомниться, а проворно перехватил рукой под мышки и потащил подальше от водоворота. Из закрывающейся воронки успела вынырнуть мерзкая тварь, и рядом с Романом мелькнула зубастая пасть. Внезапно он тихонько охнул и, не выпуская Анфису, дернулся в сторону, пытаясь увернуться на этот раз от когтей-ножей.

Как они преодолели оставшееся расстояние, она не запомнила. Роман дотащил ее до берега и вытолкнул, ослабевшую и перепуганную, на сушу. Анфиса распласталась на земле и закашлялась. Но Роман и тут не дал ей прийти в себя, подхватил на руки и бросился с ней к припаркованной за ивой машине.

– Потом, потом, – пробормотал он на бегу.

Что – потом, Анфиса так и не поняла. Роман усадил ее на пассажирское сиденье, торопливо пристегнул и занял свое место. Анфиса прикрыла глаза и сделала медленный вдох, желая выровнять дыхание. Она не открывала глаз до самого дома, чувствуя себя уже не столько напуганной, сколько обессиленной, и испытывая к Роману благодарность не только за спасение, но и за молчание.

Он припарковался прямо перед крыльцом, Анфиса выбралась из машины первой и обняла себя руками. Ее колотило – не столько от холода, сколько от пережитого. После увиденного Роман наверняка задастей кучу вопросов, но сейчас ее не волновало даже это.

Неладное Анфиса почувствовала, уже оказавшись на крыльце. Ее спаситель отчего-то замешкался. Она оглянулась и увидела, что он стоит, согнувшись и держась одной рукой за перила, а с его одежды на ступени капает окровавленная вода.

– Роман?! – испуганно воскликнула Анфиса, мгновенно забыв и про потрясение, и про холод.

Она спустилась к нему и уже сама поднырнула ему под мышку, приобняла и осторожно повела в дом. Перед глазами вновь мелькнула зубастая пасть и выпроставшаяся из воды когтистая лапа. Значит, тварь задела-таки Романа.

– Куда она тебя? – спросила Анфиса, усаживая его на стул.

Спросила, но могла и не спрашивать, потому что его мокрая футболка с правой стороны была гораздо темнее. Роман зажал бок рукой, и Анфиса увидела на ней два длинных и глубоких пореза.

– Сейчас, сейчас, – забормотала она, пытаясь не впасть в панику, потому что у нее не было даже бинтов.

Подумав, Анфиса вытащила из кухонного ящичка охапку чистых полотенец и аккуратно подсунула одно из них Роману под руку.

– Вот так. Прижми…

– В машине – аптечка. Там что-то найдется.

– Тебе в больницу надо!

– Ты умеешь водить?

Анфиса мотнула головой и впервые в жизни сильно пожалела о том, что так и не сдала на права.

– Ну вот. А сам я уже не доеду, – слабо усмехнулся Роман.

– Я вызову «скорую»!

– Еще один приезд «скорой» сюда – и прогремишь во всех новостях, артистка, – беззлобно поддел он ее. – Аптечка – в машине. Принеси. Сами справимся.

Анфиса выбежала на улицу, распахнула оставленную открытой дверь машины и нырнула в салон. Аптечка и правда нашлась, только вот в том, что они справятся сами, Анфиса сомневалась. С аптечкой в руках она бросилась назад, но когда уже вбегала в дом, услышала за спиной звонкий голос:

– Ри-ита-а!

Анфиса оглянулась и увидела подъезжающую к дому на велосипеде Таню. Девчушка докатила до крыльца, бросила полный любопытства взгляд на машину и восхищенно спросила:

– Это твоя тачка? Крутая!

– Не моя. У меня… гость.

– Ну вот, – вздохнула Таня. – А я думала, посидим, поговорим. Бабушка тебе снова гостинцы передала! За Тараску.

– Таня, – перебила ее Анфиса, поняв, кого можно попросить о помощи. Галину! Наверняка у бабушки Тани найдутся бинты и дезинфицирующие средства. – Мне срочно нужна помощь! У меня в доме раненый. Я не могу отвезти его в больницу. И вызвать врачей сюда тоже… не могу.

– А зачем врачи? – удивилась Таня. – К нашей соседке тете Вале вся деревня ходит! Она фельдшером работала, а сейчас на пенсии. Но все равно продолжает всех лечить. До больницы ж далеко!

– Ты можешь ее привести? – обрадовалась Анфиса и чуть не расплакалась от облегчения.

– Могу! – кивнула Таня, вновь усаживаясь на велосипед. – Я быстренько!

Анфиса вернулась в дом и увидела, что Роман уже стащил с себя футболку и зажимает ею бок.

– Господи, я же тебе полотенца дала, – пробормотала она и кинулась к нему. Обернула ему раненую руку полотенцем, а другое прижала к ране на боку, мысленно молясь, чтобы фельдшер оказалась дома, и Роман не потерял сознание раньше, чем подоспеет помощь.

Звук подъехавшей машины раздался гораздо раньше, чем можно было ожидать. Анфиса выбежала на крыльцо и увидела, как из старенькой «Нивы» выскакивает вначале Таня, затем неторопливо вылезает Галина. И следом за ними во двор выходит водитель. Валентина оказалась женщиной за шестьдесят с коротким «ежиком» седых волос и с крупными, закрывающими половину загорелого лица, очками. Фельдшер сразу поднялась на крыльцо, оттеснила Анфису и прошла в дом.

– Его надо уложить, – строго сказала она, мгновенно оценив обстановку.

Анфиса метнулась в спальню, сдернула с кровати простынь и проворно застелила матрас чистой.

Пока Валентина, тихо переговариваясь с Галиной, осматривала раненого, Анфиса просто стояла в дверях. Таня замерла позади, с любопытством заглядывая ей через плечо.

– А вы, девки, чего тут топчетесь? – рявкнула вдруг на них Валентина. – Танька, марш на кухню! Сделай этой «русалке» чай с медом. Ну а ты – в ванную, под горячий душ! Не хватало еще потом с твоим воспалением легких возиться!

Анфиса только тогда и поняла, что до сих пор одета в мокрую пижаму и хлюпающие от воды кроссовки. Она торопливо вытащила из шкафа чистую футболку, джинсы и ушла, как ей и велели, в ванную.

Под горячими струями воды Анфиса разрыдалась – от навалившейся на нее усталости, страха, понимания, что она чуть не утонула, и чувства вины перед этим малознакомым мужчиной, который ее спас, но сам пострадал. Так, плача, она и вымылась. Но, услышав стук в дверь и тонкий голосок Тани, напомнившей ей о чае, взяла себя в руки, вытерлась насухо и оделась. После душа и слез стало легче. И хоть Анфисе совсем не хотелось чаю, тем более приторно-сладкого от щедро вбуханного в него меда, она выпила целую кружку. А когда ее наконец-то позвали, вскочила так поспешно, что чуть не опрокинула стул.

Валентина уже складывала обратно в свой чемоданчик какие-то упаковки и ножницы, Галина собирала в целлофановый пакет окровавленные салфетки и пустые ампулы.

– Что случилось? – ожидаемо спросила фельдшер.

– Я… Я упала в воду. Наступила на прогнившую доску моста, – ответила Анфиса полуправду, старательно не встречаясь с Романом взглядом. – Я не умею плавать. И он меня спас, а сам обо что-то поранился.

– «Обо что-то поранился»! – передразнила ее Валентина и неожиданно усмехнулась. – Ему чуть полбока не отхватили, а руку до кости располосовали. Крокодилы в нашей речке вроде как не водятся – климат не тот.

На губах Романа мелькнула улыбка, но Анфиса не улыбнулась в ответ, напротив, закусила губу и опустила взгляд.

– Ну ладно, – не стала расспрашивать дальше Валентина и поднялась. – По-хорошему, его бы в больницу. Мало ли.

– Мне нельзя в больницу! – поспешно вмешался Роман.

Валентина перевела на него удивленный взгляд:

– Почему это?

– Ну… – неопределенно протянул он.

– Скрываешься от кого?

– Нет, но… Просто… обойдемся без больниц.

– Как хочешь, – пожала плечами Валентина и вышла в коридор, где ее уже дожидались Галина с Таней.

– Спасибо вам! – от всего сердца поблагодарила Анфиса.

Фельдшер лишь кивнула и вышла из дома.

– Подождите! – спохватилась Анфиса, когда Валентина уже спустилась с крыльца, подскочила к ней и протянула две купюры – крупную и помельче. – Это за вашу работу!

Фельдшер посмотрела на нее поверх очков и тихо, чтобы услышала только Анфиса, произнесла:

– Ох, девка… Не за работу ты мне платишь, а за молчание. На этот счет не бойся. – С этими словами Валентина взяла из ее руки одну купюру – помельче, и уже громко сказала – Куплю все, что нужно – бинты, мазь и антибиотики. Вечером заеду, проверю, как он, и сделаю перевязку. Следи за тем, чтобы у него не поднялась температура и если что, звони. Я там оставила вам свой номер. И смотри, чтобы этот герой не вставал. Голова закружится, навернется – и вся моя работа насмарку. Я вколола ему обезболивающее, как раз до вечера хватит. А если уснет, то пусть спит. Так даже лучше.

Анфиса заверила женщину, что выполнит все наказания, еще раз поблагодарила ее и попрощалась до вечера. А когда вернулась в комнату, увидела, что Роман действительно уснул. Анфиса поправила на нем покрывало и задержалась, снова невольно залюбовавшись его профилем. Залюбовалась и сама же испугалась своего интереса, поэтому поспешно отвела взгляд, чувствуя себя так, будто присвоила чужое.

На кухонном столе по-прежнему лежал смартфон. Анфиса подключила его к зарядке, чтобы Роман после пробуждения мог позвонить близким. Или чтобы смогли дозвониться до него.

Ей было страшно, по-настоящему страшно – до слабости в ногах, потому что она знала, насколько могут быть опасны нанесенные такими тварями раны. И хоть она старалась утешить себя тем, что находятся они не на острове – без врачей и медикаментов, а неподалеку от города, в котором есть больница, и что фельдшер вовремя оказала нужную помощь, успокоиться не получалось.

Анфиса снова заглянула в спальню, убедилась, что Роман по-прежнему мирно спит, выстирала и свою, и его одежду и развесила во дворе. Там же выставила и мокрую обувь. День разгорелся ярким солнцем, значит, высохнуть все должно быстро. Вернувшись, она замочила испачканную кровью футболку и в тот момент услышала звонок на телефон Романа. Анфиса вытерла руки и прошла на кухню. Этично ли ответить на чужой вызов? Увидев высветившееся на экране женское имя, Анфиса нерешительно замерла. Но затем отбросила сомнения: ситуация внештатная, в первую очередь надо сообщить супруге Романа о случившемся. А там они уже как-нибудь… объяснятся.

– Ром, ну наконец-то! – раздался женский голос с недовольными интонациями. – Я тебе уже обзвонилась! Ром…

– Я не… он, – перебила Анфиса и смущенно кашлянула.

В трубке повисла тишина. А затем собеседница настороженно спросила:

– Кто вы?

– Я… – растерялась Анфиса.

Кто она? Она – популярная певица. Она же – сбежавшая невеста известного бизнесмена. Она же – чудовище, потому что совершила чудовищный поступок. Она же – виновница того, что муж этой молодой женщины лежит раненый в ее доме. Ничего из этого Анфиса, конечно же, не сказала.

– Вы только не пугайтесь, но…

Разговор, к облегчению Анфисы, вышел коротким. Собеседница быстро уточнила необходимые детали и сказала, что приедет как можно скорее.

Вроде все и разрешилось: ухаживать за Романом будет его жена, она же и решит, отвезти его в больницу или домой. Это больше не Анфисины проблемы. Но отчего-то ей стало грустно, будто внезапно закончилось, так и не начавшись, что-то хорошее.

Анфиса снова проверила, как Роман. Убедилась, что он все так же крепко спит, и вернулась на кухню, чтобы приготовить суп.

⁂

Прочитав вывеску и узнав здание, Никита вспомнил историю, случившуюся семь лет назад. Неудивительно, что Вита так нервничала при встрече в парке. На той теме не хайпанул разве что ленивый, а сам Никита проявил неприличную настырность, чтобы заполучить фотографии, которые потом растащили по Интернету.

Вернувшись домой, он до глубокой ночи перечитывал свои и чужие статьи, гуглил старые новости. И чем больше копался в той позабытой теме, тем тошнее ему становилось – от того, что справедливость так и не восторжествовала, от нетактичности журналистской братии и, в первую очередь, собственной жадности до скандалов. Вроде и полезное, казалось бы, дело тогда они выполнили – «раскачали» общественность! Но на самом деле раздули скандал ради хайпа, а на чувства сестер наплевали.

Ночью Никита спал плохо, думая о девчонке со смешным ярким «ежиком», поэтому проснулся поздно. Время приближалось к полудню. Он быстро привел себя в порядок и отправился в офис, в котором побывал накануне.

Вита оказалась на рабочем месте, но, судя по тому, как суетливо убирала в ящик стола канцелярские принадлежности, собиралась уйти. На Никиту она бросила короткий взгляд, в котором неожиданно не оказалось враждебности, и выключила компьютер.

– Здравствуйте, – поздоровался Никита.

– Офис закрыт, – отрезала Вита, мгновенно надевая маску холодности.

– На обед? Могу я…

– Совсем закрыт!

Вита процокала к шкафу и вытащила из него сумочку. На Никиту она даже не взглянула. Он прошел в приемную, хоть Вита ясно дала понять, что собирается уйти, и вновь попытался завоевать ее расположение:

– Я хотел бы пригласить вас на обед. Неподалеку есть одно хорошее мес…

– Нет. Спасибо.

– Вита, послушайте, я хотел бы поговорить с вами, чтобы…

– Мне некогда разговаривать, – сказала Вита, выходя из офиса и вставляя ключ в замочную скважину. – Ни с вами, ни с кем либо. Мне нужно срочно уехать. Говорю же, офис закрыт, и будет закрыт какое-то время.

– Что-то случилось? – встревожился Никита, потому что в интонациях Виты вместо враждебной холодности отчетливо проскользнула тревога.

– Случилось, – не стала отпираться она. – С моим начальником. Сказали, что несчастный случай.

– Авария? – предположил Никита первое, что пришло в голову.

– Не знаю, – ответила Вита, спускаясь по лестнице. – Может, и авария. Знаю только, что он ранен, но отчего-то находится не в больнице, а в чьем-то доме.

– Вы на машине?

– Нет. Я не вожу. А вы? – спросила Вита, останавливаясь.

– Я поймаю такси, – решил Никита.

– Не надо. Это далеко. Я сама.

– Вита, постойте! – окликнул ее Никита, когда она, коротко кивнув ему на прощание, торопливо направилась в сторону метро.

Вита оглянулась, и Никита снова нагнал ее.

– Куда вам надо?

– За двести километров от столицы. Как видите, на такси не доехать.

– А почему едете именно вы? – вырвалось у Никиты.

– Почему я? – растерялась Вита, но тут же нашлась. – О несчастном случае сообщили мне, потому что я позвонила Роману. Его личных контактов у меня нет, так что я не знаю, кому звонить! А с ним мы… хорошие друзья. Он часто подвозит меня после работы. И вообще… Как я могу его бросить?

– Я отвезу вас, – вырвалось у Никиты.

– Зачем? – искренне удивилась Вита и с неожиданной усталостью в голосе повторила вопрос – Никита, зачем вам это – везти меня так далеко? Аж за двести километров.

– Именно поэтому, – ответил он. – Расстояние внушительное. Да и услуга за услугу. Позавчера вы меня выручили, а могли бы оставить там, где и нашли. Подумаешь, валяется под забором какой-то мужик! Подумаешь, машина у него сломалась.

– Не на этой ли машине вы собираетесь везти меня в такую даль? – не сдержала улыбки Вита.

– Нет. Я возьму машину у сестры.

И пока Вита не успела возразить, Никита вытащил телефон и позвонил Марьяне.

Сестра ответила сразу, но голос ее звучал расстроено. Судя по тому, что Марьяна не стала ни задавать вопросов, ни спорить, а сразу согласилась дать машину, ее и правда что-то сильно огорчило.

Что именно – Никита понял, как только позвонил в дверь сестры. Из квартиры раздался истеричный лай, и когда Марьяна открыла, в коридор выбежал заполошный Шуша.

– Он до сих пор у тебя?!

– Его хозяин не отвечает на звонки, – ответила, шумно вздохнув, сестра. – Его телефон отключен, и мы с Шушей волнуемся. Не мог же хозяин так подло кинуть свою собаку?!

Никита чуть не сказал, что многие владельцы бросают своих питомцев без зазрения совести, и Грифель – тому пример, но вовремя прикусил язык. Тем более что Марьяна уже с любопытством разглядывала стоявшую на лестничной площадке Виту.

– Марьяш, мы торопимся. Дай мне, пожалуйста, ключи. Я тебе потом все объясню.

– Ты далеко собрался и надолго? – спросила все же сестра, подозрительно косясь за его спину на гостью.

Вита присела и, улыбнувшись Шуше, протянула ему ладонь. Пес осторожно приблизился и обнюхал ее руку, а затем завилял хвостом и звонко гавкнул, будто в приветствии.

– Поразительно! – в один голос воскликнули Марьяна и Никита.

– Он очень подозрительно относится кчужим, боится даже собственной тени, – сказала Марьяна, а Никита добавил:

– Чуть что – писается от страха. Меня увидел – обос… то есть, написал. Стакана для карандашей испугался – опять недержание приключилось.

Вита засмеялась и ласково погладила Шушу:

– Ну что вы, это такой храбрый малыш! Как тебя зовут, красавец?

– Шуша. Его зовут Шуша. А еще у меня есть Грифель! Но я держу его в другой комнате, потому что Грифель размером с мини-динозавра, и у Шуши на этой почве нервный срыв.

– Марьяна, мы торопимся, – напомнил Никита, боясь, что сестра пустится в долгие рассказы о собаках, и Вита из вежливости будет ее слушать.

Марьяна протянула ему ключи, незаметно указала глазами на Виту и вопросительно подняла брови.

– Выполняю условия твоего договора, дьяволица! – не сдержался Никита и, увидев, каким взглядом Марьяна окинула желтые колготки Виты и ее ультракороткую стрижку, чуть не рассмеялся. – Спасибо, Марьяш! Обещаю не гнать, беречь твою «девочку» и отзваниваться.

– Сегодня хоть вернешься?

– Сомневаюсь. Мы по делу, не знаем, насколько быстро управимся, – уклончиво ответил Никита и отсалютовал на прощание ключами.

Его надежды на то, что лед между ним и Витой растаял, однако, не оправдались. Вита пристегнулась и, перейдя на «ты», неожиданно холодно сказала:

– Даже не пытайся о чем-либо меня расспрашивать! Все равно ничего не отвечу. В дороге я предпочитаю молчать. Или спать.

– О'кей, – опешил Никита. – Я и не собирался тебе мешать. Как и приставать, если ты и этого боишься. Можешь быть спокойна. Везу тебя по доброте душевной.

Вита посмотрела на него долгим взглядом, но промолчала, только кивнула и отвернулась к окну.

– Скажи хоть, куда ехать, – вздохнул Никита. – Мысли читать я не умею.