Текст книги "По ту сторону песни"

Глава 22

– Любите ли вы риск?

– Только оправданный и в разумных пределах. Я не буду подвергать свою или чужую жизнь опасности ради острых ощущений. Но ради своего или чьего-то спасения я готова хоть с моста прыгнуть.

(из интервью Анфисы для портала «Созвездие»)

Громко фыркнув, автобус тронулся с места, и Анфиса в ужасе схватилась за холодный поручень.

– Проходи, присаживайся, – мерзко захихикал кондуктор, обнажив острые клыки и принюхавшись. – Сладкая девочка, живая девочка…

Анфиса вжалась лопатками в дверь, но существо, хоть и не спускало с нее плотоядного взгляда и хищно скалилось, держалось на расстоянии.

Разрезая сумерки тусклым светом фар, автобус ехал вперед, увозя Анфису из одного страшного места в другое. От страха во рту пересохло. Казалось, что все слова прилипли к гортани. Впрочем, кричи не кричи, кто ей тут поможет? Вот такой бесславный финал ее короткой жизни – как расплата за то, что она натворила.

Кондуктор всю дорогу не спускал взгляд с Анфисы, но уже не скалился, а отчего-то беспокоился: водил носом и теребил длинными желтыми пальцами пузатую сумку из растрескавшегося дерматина.

– Сладкая девочка. Сладкая. Зелен виноград, – скороговоркой бормотал он, ерзая на сиденье, то порываясь встать, то вновь откидываясь на спинку сиденья. Анфиса не понимала, что происходит, казалось, что некая сила не пускала кондуктора к ней. Он начинал злиться и уже не просто сверлил ее взглядом, но и по-звериному порыкивал.

– Парк аттракционов! – объявил скрипучим, будто несмазанные петли, голосом водитель. Автобус с громким стоном затормозил. Анфиса едва успела отпрянуть от дверей, как те с шумом распахнулись.

– Развлекись, девочка. Покатайся, – прорычал на прощание кондуктор, когда она уже спрыгнула на землю. Двери захлопнулись, страшный автобус тронулся с места, и Анфиса шумно выдохнула.

Впрочем, надежда на спасение не оправдалась. Едва она ступила на территорию парка, как ворота сами собой захлопнулись. И как Анфиса их ни дергала, они так и не поддались. Ей ничего не оставалось, как только отправиться туда, где работали аттракционы, звучали смех и музыка.

Анфиса шла по освещенным тусклым светом дорожкам и не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то крадется. Но оглядываясь, она никого не видела. Здесь было так же холодно, как в городке. Темнота, скрывающая газоны, казалась живой. Анфиса, дрожа не столько от холода, сколько от страха, шла вперед по дорожке, боясь сойти с нее и оказаться утянутой невидимыми монстрами. Из огня да в полымя! К тому же изнаночный мир, как вампир, тянул из нее остатки сил.

Дорожка привела в центр парка, и Анфиса будто оказалась на ярко освещенных подмостках. При ее появлении толпа праздно гуляющих внезапно расступилась, смех и голоса разом смолкли. Взгляды взрослых и детей оказались направлены на Анфису. В их сверкающих глазах явно читался голод. Но никто не посмел к ней приблизиться, напротив, когда она пошла сквозь расступившуюся толпу, от нее отшатывались. И хоть эти существа при этом что-то утробно бормотали, принюхивались и скалились, Анфиса поняла: они ее не тронут. У нее сложилось ощущение, что они считают её опасной.

Она дошла до колеса обозрения, которое при ее появлении внезапно дрогнуло и пришло в движение. Анфиса зашла за ограждение и забралась в одну из кабинок. Существа остались внизу, никто за ней не последовал, и Анфиса, прикрыв глаза, с облегчением выдохнула. Кажется, она получила небольшой перерыв и время, чтобы попытаться открыть новый портал. Сил у нее почти не осталось, поэтому действовать надо было наверняка. Кабинка медленно поднималась, и Анфиса, глядя с высоты на парк, представляла его другим: пустынным, молчаливым, с разрушенными непогодой вывесками и навсегда застывшими аттракционами. Таким, каким он был в реальности. Если она выберется в тот обманчиво-ужасающий заброшенный парк из этого – страшно-праздничного, населенного нежитью, то будет спасена. Колесо сделало почти полный оборот, когда Анфиса наконец-то собралась с духом для последнего рывка и представила, как снимает страховочную цепочку и ступает из кабинки на растрескавшийся асфальт, в щели которого пробиваются ростки деревьев. Вообразила, что за проржавевшей оградкой никого нет, ветер неподалеку треплет сорванную наполовину вывеску, а по разломанной лавочке скачет воробей. Анфиса так четко визуализировала парк в его неприглядном реальном виде, что действительно таким его и увидела – через возникшую между параллелями брешь. Но в ту же секунду колесо вдруг вздрогнуло и замерло, будто его резко остановили. Анфиса испуганно посмотрела вниз и увидела, что до земли несколько метров – не спрыгнуть. Толпа нежити внизу пришла в возбуждение. Поняв, что потеряла единственный шанс на спасение, Анфиса с отчаянием застонала.

Расстроившись, она не сразу заметила, что в кабинке больше не одна. Поэтому, услышав глухой голос, испуганно вскрикнула и в ужасе уставилась на сидевшего напротив мужчину.

– Кто вы? – отрывисто спросила она.

– Друг, – сказал незнакомец и усмехнулся, обнажив острые зубы.

⁂

– Анфиса? – позвал Роман, не сводя взгляд с колеса обозрения. Кабинка, висевшая в нескольких метрах от земли, была пуста, но он узнал Анфису, хоть и видел ее всего мгновение. Тараска дал верную подсказку. Как Анфиса сюда попала – вопрос второстепенный, осталось понять, как вытащить ее с изнаночной стороны, куда Роману хода нет.

Он смерил взглядом расстояние: высоко, но можно, как по канату, вскарабкаться по изогнутой «трубе», к которой крепились «люльки».

Роман еще раз просчитал расстояние и мысленно представил каждое свое действие. В плюс играло то, что он в хорошей физической форме. В минус – раны и сильный ветер. Не оступится ли, не помешают ли бинты на руке? Сорваться очень легко. Одно неверное движение – и костей потом не соберешь. Но сомневался Роман недолго. Анфиса явно пыталась открыть портал, но не смогла. Или ей не хватило сил, или что-то случилось. Именно это неведомое «что-то» и толкало Романа на отчаянный поступок. Может, если он как-то даст понять, что она здесь не одна, это поможет ей найти выход?

– Один в поле – не воин. А вместе мы – сила, – пробормотал Роман, стащил с себя куртку и ухватился за поручень ближайшей к земле кабинки.

На крышу он забрался без труда. Быстро ухватился за металлическую трубу и осторожно, стараясь удержать равновесие, выпрямился. Главное – не смотреть вниз. Нужно представить, что он просто подтягивается на домашнем турнике или поднимается по канату. И все получится! Залезал же он когда-то на высокое дерево с гладким стволом, чтобы потом по прогибающейся под его весом ветке доползти до высокого забора академии. О том, что однажды эта ветка все-таки обломилась, Роман решил не вспоминать: не тот момент и не та ситуация.

До второй кабинки он добрался быстро, перевалился через перила и немного отдохнул. Сильный ветер бил в грудь и лицо, но Роман снова уцепился за поручень и встал на ограждение, чтобы подняться на крышу.

Оплошал он в тот момент, когда почти добрался до цели. От ошибочного движения кабинка ушла в сторону, и Роман едва не сорвался. В последний момент он ухватился за трубу и повис, с ужасом понимая, что возвращающаяся на место «люлька» сбросит его на землю. Мгновенно представив себе последствия падения, Роман рывком подтянул ноги и перекинул их через перила, тут же отпустил руки и распластался на полу кабинки. Спасен! Он оперся левой рукой о сиденье, осторожно разогнулся и только тогда почувствовал боль. Доктор-который-ни-о-чем-не-спрашивает прописал ему покой. И вряд ли под покоем подразумевались акробатические этюды на «чертовом» колесе.

Роман тяжело опустился на сиденье рядом с тем местом, где видел Анфису. От боли мутилось сознание, перед глазами все расплывалось, на повязке опять проступила кровь. Добраться он добрался, а дальше что? Порталы, как Анфиса, он открывать не умеет. Как дать ей понять, что она не одна? Кричи не кричи, зови не зови – Анфиса не услышит. Как спасти ее, если в этот раз опасность не видна? И все же Роман тихо позвал:

– Анфиса? Я знаю, что ты здесь. Ты не одна, слышишь? Я заберу тебя оттуда, потому что…

Он перевел дыхание, но так и не смог признаться, что она стала его уязвимым местом, болевой точкой. Вместо этого произнес то, что должен был:

– Тебе нужно вернуться, потому что тебя ждут. Потому что твое место – не там, в темноте, а под софитами, на сцене.

Роман снова замолчал, не зная, как сказать, что Анфиса сама по себе солнце, которому не страшна никакая тьма. Что без нее, без ее голоса станет темно слишком многим людям. И, особенно, одному человеку…

– …Который сожрал твои конфеты, – закончил Роман вслух странный монолог, часть которого произнес мысленно.

За воспоминаниями о конфетах потянулись и другие: как Анфиса кормила его супом, как зарядила его телефон, выстирала одежду и развлекала историями. А сейчас он сам начал вслух травить смешные случаи из курсантских времен.

Слышала она его или нет, Роман не знал. Но в какой-то момент, положив руку на «руль» в центре кабинки, вместо холода металла он внезапно ощутил тепло, будто прикоснулся к чьей-то руке. Ощущение было настолько реальным, что Роман замер, боясь поверить в то, что у него получилось «пробиться» к Анфисе. Но в следующую секунду наваждение развеял громкий звонок. Роман тихо чертыхнулся и выудил из кармана джинсов телефон.

– Да, Рубик? – ответил он с досадой.

– Узнал я про того чела, – неожиданно быстро, и не растягивая слова, произнес хакер. – Его нет в живых. Помер. Вернее, пропал без вести, выполняя какое-то задание. Но там почти никто не выжил, поэтому и его уже двадцать лет считают мертвым.

Роман молча выслушал доклад Рубика про Барабашева Станислава и поблагодарил. А хакер вдруг добавил:

– Слушай, там столько всего интересного! Я покопаюсь еще.

– Только не попадись, – попросил Роман, хоть и знал, что это бесполезно: Рубик давно ходит по краю и однажды свалится. А хакнув военную Сеть, он нашел себе новое развлечение.

– Даже если попадусь, заказчик-то все равно ты, – хохотнул Рубик и отключился.

Роман убрал телефон в карман и снова раздосадовано подумал о том, что хакер неуместным звонком разрушил тонкий контакт, который едва удалось нащупать. Прикоснувшись снова к «рулю», он естественно ощутил только холод. Как жаль, что Рубик, этот гениальный малый, не может хакнуть другую параллель!

⁂

– Я твой друг, – повторил сидевший напротив незнакомец и обнажил в жуткой ухмылке острые зубы. Он был таким худым, что рубашка защитного цвета болталась на нем как плащ, а брюки на тощих бедрах собрались гармошкой.

– Друзья так не скалятся, – вырвалось у Анфисы. Ей с трудом удавалось держать себя в руках: нежить уже своим видом пугала до полуобморока, а военная форма невольно возвращала в пережитый на острове кошмар.

– Как могу, так и улыбаюсь, – сказал незнакомец, вальяжно откинувшись на спинку сиденья. – Здесь все такие, видишь?

– Вижу.

Кабинка внезапно сильно качнулась, будто кто-то ее толкнул. Анфиса испуганно вскрикнула и вцепилась в ограждение. Незнакомец дернул головой и приподнял губу, обеспокоенно принюхиваясь, но затем вновь развернулся к Анфисе.

– Что тебе нужно? – осмелела она, поняв, что нежить не собирается нападать.

– Поговорить. У нас есть кое-что общее: мы оба помечены миром мертвых. Поэтому я могу к тебе приблизиться. А они – нет.

С этими словами нежить кивнул на собравшуюся под аттракционом толпу, которая гудела, рычала и царапала воздух когтистыми пальцами. Анфиса вздрогнула и поспешно отвернулась. Воистину сложный выбор из двух зол: толпа чудовищ внизу или один монстр, но в шаговой доступности.

– Они чувствуют, что ты живая, но наброситься не могут. Если бы не твоя особенность, тебя бы давно растерзали. Все живые для них – деликатес.

– А я, значит, деликатес ядовитый, – съехидничала Анфиса.

– Можно и так сказать, – осклабился в усмешке незнакомец.

– Что тебе нужно? – повторила она вопрос, потому что так и не получила ответ.

– Помощь.

Анфиса невольно улыбнулась: ничего странного. Сейчас нежить наверняка начнет плакаться, как им, несчастным обитателям теневого мира, хочется вернуться в мир живых!

– Мне нужна помощь, чтобы удерживать их тут. Что-то происходит. Граница между мирами истончилась. Я ее латаю, но она все расползается. Один я больше не справлюсь.

– Погоди, – перебила Анфиса, коснувшись рукой «руля». – Я думала, вы мечтаете вернуться в мир, в котором когда-то жили!

– Они мечтают! Еще как мечтают! Потому что голодны. Они уже давно не люди. Этот мир всех меняет. Но что будет, если они вырвутся в ваш мир? Посмотри на них! Хорошо посмотри! Они ни перед чем не остановятся. В них не осталось ничего человеческого. Все чувства заменил голод!

– А почему вы не такой? Почему латаете прорехи?

– У меня есть долг. Он не дает превратиться в чудовище. Мой долг – латать дыры. Ты же тоже умеешь? Должна уметь!

– Умею, – не стала скрывать Анфиса, поняв, как нужно действовать. Давить на чувство долга! – Недавно я тоже «залатала» одну из дыр. Но не уверена, что навсегда. Она может снова… расползтись. Что-то происходит, вы правы.

– Вот! Приятно иметь дело с понимающим человеком.

Анфиса скромно улыбнулась и продолжила:

– Мне тоже… приятно, что мы друг друга поняли. Мне нужно поскорее вернуться, чтобы следить за новыми дырами.

– Нет, – внезапно отрезала нежить.

– Что?

– Я сказал нет! Они только и ждут, чтобы открылся проход. Ты останешься здесь и поможешь мне удерживать их тут.

– Да черт тебя побери! – разозлилась Анфиса. И на мгновение от ее гнева между параллелями образовалась небольшая прореха, и Анфиса неожиданно увидела Романа. Увидела и не поверила собственным глазам. Может, это мираж? Но в ту же секунду Роман накрыл ее руку ладонью, и Анфиса отчетливо ощутила тепло.

– Кто здесь? – дернула носом тварь, бросила цепкий взгляд в сторону, и прореха мгновенно затянулась тьмой. – Ты отсюда не выйдешь. Не выйдешь! Брось свои штучки. Я не дам тебе открыть портал!

– У меня нет на это сил, – соврала Анфиса, чувствуя, как вместе с зародившейся надеждой просыпается и сила.

– Если ты откроешь портал, они вырвутся наружу! Ты этого хочешь? Ты желаешь попасть в свой мир такой ценой? Ценой гибели невинных людей? Детей? – прошипела нежить, наклоняясь к ней.

Анфиса отпрянула и испуганно замотала головой.

⁂

Время шло, но ничего не происходило. Не происходило здесь, в его реальности, хотя там, в другой параллели, явно что-то случилось. Роман это чувствовал и потому не находил себе места от беспокойства. Анфиса была рядом и, одновременно, далеко. Она почему-то не могла открыть портал и выйти. А Роман больше не мог до нее «дотянуться».

Запас историй иссяк, и теперь он молчал, напряженно думая, как быть. Время шло, утро распускалось робким светом. Казалось, прошла уже целая вечность. Где Никита? Почему его так долго нет?

Роман поднялся на ноги, и от резкого движения кабинка вновь закачалась.

– Сядь и успокойся, – приказал он себе и вытащил вновь зазвонивший телефон.

– Алле-о, – раздался в трубке ленивый голос Рубика. – Я тут такое нарыл.

Роман еле сдержался, чтобы не спустить на него всех собак. Ему сейчас не до открытий хакера! Но когда Рубик заговорил, выслушал его с нарастающим вниманием.

– Не напорись, – предостерег Роман. – А лучше больше ничего не трогай!

– Споку-уха. Я ж не дурак.

– Мне твоя помощь еще понадобится. А к этому делу мы скоро вернемся. Слышишь?

Вместо ответа в трубке раздались короткие гудки. Роман сунул телефон в карман и только тогда заметил, что кабинку заливает утренний свет, но рядом остается узкая полоска тени, как от приоткрытой в темный чулан двери. Не теряя ни секунды, он шагнул в эту тень и будто погрузился в сырую прохладу каменного подвала.

Первой Роман увидел Анфису. Она сидела там же, где он ее и заметил раньше, зябко ежилась от холода, но при этом сосредоточенно глядела себе под ноги. Услышав шорох, Анфиса подняла голову, и ее глаза вспыхнули радостью.

– А это еще кто? – глухо спросило тощее существо в обтрепанной военной форме. Роман опустился на свободное сиденье и, копируя интонации Джеймса Бонда, с ироничной усмешкой представился:

– Шацкий. Роман Шацкий.

Незаметно он протянул левую руку Анфисе, и она крепко ухватилась за его ладонь, выдав свой страх.

– Шацкий? – переспросило существо и наморщило обтянутый серой кожей лоб. – Не Павла ли Викторовича сын?

– Он самый.

Нежить растянул рот в жуткой ухмылке, видимо, выражая радость, и провел ладонью в метре от пола:

– А я тебя вот таким помню! Мелкий ты был, большеглазый и шустрый! И в какого красавца и богатыря вырос! Вылитый Паша!

– Альбомы с фотографиями, надеюсь, смотреть не будем? – осведомился Роман и легонько сжал пальцы Анфисы, поддерживая. Она – смелая девочка, раз так отважно выдержала общество этого чудища. Смотреть на существо было не просто неприятно, а страшно. Одно дело – видеть таких недомумий в фильмах, другое – прямо перед собой.

«Недомумия» иронию оценила, сипло засмеялась и протянула для пожатия костлявую кисть.

– Не могу, увы! – отказался Роман и продемонстрировал забинтованную руку. – Не сочтите за оскорбление, но врач рекомендовал покой.

Существо не обиделось, потому что глухо засмеялось и покачало головой:

– Смелый и дерзкий! Прямо как Павел. Эх, Пашка… Барабашев я, Станислав Петрович. Не помнишь меня, пацан?

– Не могу сказать, что узнал. Время, увы, не пошло вам на пользу.

Барабашев. Вот, значит, как. Вот что с ним стало. На секунду у Романа мелькнула кощунственная мысль: может, и к лучшему, что отец погиб, а не превратился в такое…

– Мог бы соврать или промолчать, – осклабился Барабашев. – Такой же прямолинейный, как Пашка. Ну и что ты тут делаешь? Это она тебя сюда пустила?

Барабашев перевел взгляд на Анфису и сокрушенно покачал головой.

– Соврала, значит? Сил у нее нет… Предупреждал же! Зря ты его сюда втащила. Не выживет! Тебя-то они не тронут, ты особенная: тем и этим миром помеченная. А вот его за милую душу растерзают. Этого хочешь?

Анфиса понурилась, и Роман, стремясь успокоить, погладил большим пальцем ее ладонь.

– Значит, за ней пришел? Вижу, что за руки держитесь. Только зря ты, Ромка, сюда влез! Я не дам ей уйти. Значит, и ты тут останешься. К счастью или сожалению, недолго. Вниз погляди. Не заметил еще, что ли? Вишь, какие: злобные, голодные, ждут не дождутся, как бы прорваться в ваш мир.

Роман опустил взгляд и невольно содрогнулся, увидев внизу толпу страшных существ – худых, с горящими глазами и острыми зубами.

– Если тебя учуют, а они учуют, то и сюда заберутся, – закончил Барабашев.

– Так отпустите нас. Мы пройдем так, что они не успеют проскользнуть за нами.

– Ты не понимаешь. Она мне нужна! Чтобы сдерживать их. Я один уже не справляюсь! Латаю эти «дыры», а они все расползаются! Новые появляются! Одному мне никак! Ты представь, что будет, если они повылазят у вас! Представил? То-то же! Мне долго удавалось держать все под контролем, я уже привык и стал для них типа генерала или даже президента. Но я никакими приказами их тут не удержу, если они найдут «прорехи»! А прорех тех становится все больше. Одну штопаю, другая появляется.

– Я знаю, – спокойно ответил Роман. – Игорь Степанович дал мне это задание – найти и…

– Игорь Степанович? Игорек Поляков? Жив?

– Нет. На днях умер.

– Ну и поделом ему, трусу и предателю! Поджал хвост и дал деру, – внезапно рассердился Барабашев. – Твой отец погиб на посту. Я вот тут… долг выполняю. А Игорешка, значит, прожил спокойную и беззаботную жизнь.

– Что там случилось? – тихо спросил Роман. – Я знаю, что были испытания, но что-то пошло не так. Пропал новобранец, которого вернули…

– Ильюшка. Я его и вернул, – сказал Барабашев и бросил обеспокоенный взгляд вниз. – Учуяли. Зря ты сюда влез… Теперь попробуй угомонить их! Вишь, к чему привели эксперименты эти… Есть в том, конечно, и моя вина. Но я же потом пытался предупредить, только кто меня стал слушать!

Барабашев снова перегнулся через перила и громко цыкнул на толпу, а затем вновь развернулся к Роману.

– Это был заказ «сверху». Нам поручили испытать новую разработку. Часть у нас была тихой, неприметной – лучшего места для секретных заданий не сыскать…

Барабашев рассказал, что в лесу за гарнизоном оборудовали специальный полигон. Все было скрыто и замаскировано. Установили катушки, антенны, излучатели. Но что-то пошло не так, и испытания провалились. Пока изучали результат и искали, кто налажал – инженеры или те, кто проводил испытания, Барабашеву позвонил старинный приятель – ученый. Он уехал по какой-то там программе в Европу и много лет прожил в Испании. Этот ученый рассказал Барабашеву, что долго занимался важным проектом. Рассказ показался Станиславу интересным и… в тему! Он поделился мыслями с Мериновым – куратором эксперимента. В Испанию командировали двух инженеров и Барабашева. Беседа между специалистами вышла интересной. Но в приватной беседе приятель поведал Станиславу, что от новых технологий вреда оказалось больше, чем пользы, поэтому от них в итоге отказались. В подтверждение своих слов ученый отвез Барабашева в поселок, в котором были установлены новые антенны, и продемонстрировал пустые улицы. Излучения выводили из строя технику, влияли на здоровье жителей, губили животных и птиц…

– Мы с твоим отцом пытались добиться отмены этих испытаний или хотя бы их переноса в другое место, подальше от населенных пунктов, – продолжил Барабашев. – И частично своего добились, потому что первое испытание прошло не у нас, а на одной из северных баз. Прошло оно успешно: наши опасения не оправдались. Поэтому спустя какое-то время испытания решено было повторить и у нас. Меринов тогда к нам зачастил, наезжал чуть ли не ежедневно. Хоть в день Х лично не присутствовал. Казалось, что все прошло благополучно. Нужного результата мы не получили, но и ничего плохого в тот день не случилось. Мы с Пашей решили, что напрасно переживали и спокойно выдохнули. Уже позже мы узнали, что от нас скрыли важную информацию: с северной базы спустя какое-то время после испытаний стали пропадать люди. Кого-то из них находили растерзанными, будто зверем. А потом что-то похожее началось и в нашем гарнизоне. Этими экспериментами с электромагнитным полем мы пробили границу между параллелями. Первым пропал новобранец Илья Суворов. Этот балбес забрел в самый эпицентр. Пока твой отец прикрывал промах «снаружи», я отправился за солдатом тем же путем, каким он исчез. Тогда-то мы и поняли, что «пробили» туннель или, если хочешь, портал до северной базы. Новобранца мы вернули. А как «залатать» расползающиеся «дыры», в которых пропадали люди – никто не знал. Оставалось только пытаться найти каждого пропавшего человека. Но все вышло из-под контроля. Люди пропадали массово. Я видел, в кого они начинали превращаться. Да и я сам, проводя много времени в другой параллели и стараясь вернуть кого возможно, стал терять привычный облик. Зато неожиданно приобрел другую особенность: «латать» дыры изнутри. К тому времени пропало уже слишком много людей. Кто-то, как твой отец, успел увезти семью. Кто-то, как Игорек Поляков, под тем же предлогом и сам смылся. Не знаю, как он умудрился повернуть ситуацию в свою сторону и остаться в столице. А мы с Пашкой остались отдуваться. Он – с той стороны, я – с этой. Вот такая история, Рома. Чем она закончилась – ты уже знаешь. Твой отец погиб. А я, если можно так выразиться, живу здесь. Долгое время все было хорошо. Но сейчас дыры снова стали появляться. Недавно я залатал одну из них. В нее провалился парень твоего возраста. Фотографировал тут все.

– Никита.

Теперь стало окончательно понятно, почему журналист увидел парк с «изнанки», а Роман с Витой, приехавшие позже, нет. Барабашев успел «заделать» прореху.

– Может, и Никита. Знакомый твой, что ли? В общем, дыры снова появляются, сливаются и вытягиваются в новый туннель. С таким я не справлюсь.

– Не справитесь, – поддакнул Роман. – Потому что таких туннелей скоро будет много. Технологии совершенствуются, цели усложняются. Нынешняя цель – сеть порталов. То, что планируется сейчас, не идет ни в какое сравнение с тем, что было в прошлом. Это как пытаться сравнить испытание радиоуправляемой машинки с запуском ракеты нового поколения. Вы залатали дыру здесь, Анфиса – в другой точке, Илья – в третьей. Но это были лишь пробные испытания, «разогрев» перед масштабной акцией. И скоро ваши усилия станут бесполезными. Даже если Анфиса останется здесь, вы ничего не сможете сделать.

– Откуда знаешь? – встревожился Барабашев.

– Кое-что подсказал Игорь Степанович, о чем-то я догадался сам, что-то нарыл один знакомый. Неважно. Важно другое: «вручную» вы не справитесь. Никак. И как бы вы ни ругали Игоря Степановича, именно он сейчас обеспокоился последствиями… запуска целой сети порталов. К сожалению, он умер. Подозреваю, что его убрали. Но то, что он хотел нам сказать, мы поняли.

– Мы?

– Я, Анфиса и кое-кто еще. Если нам станут известны координаты места, из которого будет произведен запуск, мы попытаемся предотвратить катастрофу. Но для этого нам нужно находиться там, а не здесь.

Барабашев какое-то время молча сверлил его мутными глазами, принимая непростое решение. Но Роман взгляд не отвел.

– Не обманешь?

– Мой отец в таком случае обманул бы?

– Сын Шацкого, – одобрительно оскалился Барабашев. – Славный сын у Пашки вырос!

Колесо со скрипом пришло в движение, и кабинка медленно поползла к земле. Анфиса, до этого ни словом не вмешавшаяся в переговоры, не сдержала победной улыбки.

Но то, что они оказались в новой, более страшной ловушке, Роман понял лишь, когда ступил на землю.

Поджидавшая внизу толпа оживилась, увидев их с Анфисой. А кто-то даже обнажил острые зубы и утробно зарычал. Анфиса отпрянула и крепче сжала ладонь Романа.

– Господи… – пробормотал он. – Чувствую себя «звездой», которая вышла к фанатам без охраны. И что делать, раздавать автографы?

– Бежим! – заорала Анфиса и, потянув его за собой, врезалась в толпу. В первый момент Роман решил, что она так поступила от шока, но нежить внезапно перед ней расступилась. И уже промчавшись сквозь хищно принюхивающуюся толпу, он вспомнил слова Барабашева, что Анфису не тронут. Обитатели изнаночного мира чуют в ней особую силу, которая не дает к ней приближаться.

Когда нежить осталась позади, Анфиса чуть сбавила скорость, но не потому, что, как ошибочно решил Роман, выдохлась, а чтобы прикрыть тыл. Существа следовали за ними, но не приближались, пока Анфиса бежала сзади.

– Беги! Не тормози! Даже если тебе больно! – закричала она, решив, что он замедлил шаг из-за ран. Но Роман схватил Анфису за руку, чтобы срезать часть пути через газоны. Резкая смена траектории дала им фору: нежить по инерции побежала вперед, а потом, натыкаясь друг на друга, начала неловко разворачиваться. Но Роман с Анфисой уже мчались к воротам. Там, в живом мире, уже вовсю царил день, а здесь туманились унылые сумерки. Роман только сейчас заметил, что тут не было других красок, кроме серых оттенков. Таким парк выглядел более мертвым, чем в обычной жизни. Изнаночный мир населяли истощенные существа с горящими голодным огнем глазами и острыми зубами. Какая же страшная участь постигла тех, кто по чужой вине стал обитателем этой параллели! И как жестоко наказан Барабашев за свой благородный поступок. Высокая цель во благо обернулась бедой – перевернутый мир, изнаночные ценности…

Они добежали до ворот. Роман с силой толкнул их, но створки не приоткрылись ни на сантиметр, будто намертво спаянные.

– Закрыто?! Черт! Черт! Божечки! Ангелы небесные! – запричитала Анфиса, толкая ворота. От ворот она метнулась к забору, прикидывая, можно ли через него перелезть. Нежить тут же разбилась на два потока.

– Анфиса, не разделяемся! – заорал Роман, разгадав замысел существ. Но часть толпы уже вклинилась между ним и Анфисой. Нежить загнала его в ловушку, окружила, заставив вжаться спиной в ворота. Анфиса безуспешно пыталась пробиться к нему, потому что твари хоть и расступались, но тут же смыкали строй. Напуганная, Анфиса стремительно теряла силу а, значит, и неуязвимость.

– Да черт вас побери! Пустите! – кричала, ругаясь, она, и паника мешала ей сосредоточиться.

Твари приблизились к Роману вплотную, кто-то мазнул когтями совсем близко от его лица. То, что бороться ему осталось недолго, Роман понял яснее ясного: за спиной – запертые ворота, перед ним – голодная нежить. И совсем рядом мечется, крича, перепуганная насмерть Анфиса. Похоже, Барабашев, несмотря на громкие слова о долге, уже стал окончательно нечистью: якобы отпустил их, а на самом деле отправил Романа на верную гибель, зная, что Анфису не тронут.

Ледяной металл ворот холодил спину, обоняние улавливало вонь от приблизившихся вплотную существ. Кто-то рыкнул Роману в ухо, щеку обдало смрадным дыханием, в шею что-то кольнуло, будто в кожу ткнули когтем. Вот и все. Анфиса отчаянно выкрикнула его имя. Поздно. Роман невольно зажмурился, готовясь встретить смерть, но внезапно ворота за его спиной поддались. Утратив опору, он начал падать, но кто-то его поддержал.

– Господи, еле успели, – раздался испуганный голос Виты.

– Вовремя! – откликнулся Никита, который и не дал Роману упасть.

– Где Анфиса? – быстро спросил Роман, но уже увидел, как ее выносит на руках из парка незнакомый мужчина с наполовину седой головой. Едва Анфиса встала на ноги, как тут же бросилась к Роману, налетела на него с разбега, крепко обняла и вжалась лицом ему в грудь.

– Все хорошо. Выбрались, – шепнул он и коснулся легким поцелуем ее макушки.

Откуда-то появился теплый плед, который опустился на плечи и с головой укрыл Анфису. Вита уже торопливо откручивала крышку термоса, выпуская наружу крепкий кофейный дух, от которого внезапно закружилась голова. Только сейчас Роман понял, насколько устал и ослаб.

– Ром, присядь, – встревожилась помощница, заметив, что его качнуло. Анфиса завозилась под пледом, высунулась наружу, но не разжала рук. Ее трясло то ли от озноба, то ли от пережитого, поэтому Роман снял с себя плед, запеленал в него Анфису, а затем приобнял и повел к своей машине. Анфиса не сопротивлялась, молча забралась на заднее сиденье, подвинулась, освобождая место Роману, и взяла в руки пластмассовую чашку.

От сладкого крепкого кофе силы постепенно возвращались, а голова прояснялась. Роман даже понадеялся, что сможет доехать до столицы. Вита, остановившись напротив распахнутой двери его машины, торопливо ломала на неровные куски шоколадку. Мужчина с наполовину седой головой, представившийся Ильей, молча курил в сторонке уже вторую сигарету. А Никита, возбужденно размахивая руками, рассказывал о поездке.