Текст книги "По ту сторону песни"

– Еще и волосы, – с честным видом ответил Роман. – Каждую неделю красилась в новый цвет. Но я держал ее из-за кофе. Готовила она его отменно!

– Поила отменным кофе, а сама тебя со всеми потрохами сдавала, – позлорадствовал Меринов. И, беря папку со стола, припечатал:

– Нам нужна эта Анфиса. Через два часа позвоню и узнаю, как продвигаются поиски. Иначе…

Меринов потряс папкой и вышел. Услышав, что в приемной стихли шаги и голоса, Роман прикрыл глаза и медленно выдохнул. Как хорошо, что он так толком и не начал искать Анфису, а потому не оставил следов. Как хорошо, что умница Вита, несмотря на предательство, всю отработанную информацию удаляла и заполняла папки… рецептами. Роман ее этому не учил. Просто когда-то обмолвился, что не использует компьютер как хранилище информации.

А вот заняться поиском Анфисы ему придется. Меринов позвонит через два часа…

Глава 19

– Ваши песни автобиографичны?

– Отчасти да. Я не могу петь о том, чего не прожила или не чувствую. Даже чужую историю мне необходимо сначала пропустить через себя.

(из интервью Анфисы для программы «Папарацци»)

– Ты поняла, что я сказал?! – взвизгнул Шестаков.

Как же она раньше не замечала истеричных интонаций в его голосе, когда он злился! Впрочем, очарованная ухаживаниями Дмитрия, Анфиса много чего не замечала. Например, не видела, что в моменты гнева уродливым становится не только его голос, но и лицо. Не замечала, как белеют от ярости его глаза. И что сам он, казавшийся ей сильным, на самом деле – ничтожество, раз способен бить слабых, беззащитных и поверженных.

Анфиса зажмурилась, когда Шестаков замахнулся на нее, но удара не последовало. Она боязливо приоткрыла глаза и увидела, что он, дрожа от бешенства, все же опустил руку. Но, не ударив физически, Шестаков отхлестал ее оскорблениями и угрозами, вдоволь поизмывавшись и напомнив, что она – никто, ничтожество из подворотни. И как пробралась в шоу-бизнес, так и скатится обратно в канаву. Анфиса гордо вскинула подбородок, и это снова вывело Шестакова из себя.

– Ты… Ты! – прошипел он ей в лицо. – Шлюха!

Сбежавшая невеста – это не официант, ошибившийся с температурой вина, и не секретарь, подавшая не тот сорт кофе. Это даже не бизнесмен, уведший из-под носа выгодный контракт, потому что такие проблемы Дмитрий привык разруливать. А вот так прилюдно и скандально его кинули впервые, и прощать такой позор он не станет.

Пока Шестаков орал, Анфиса с каким-то отрешением гадала об уготовленной ей участи. С провинившимся персоналом Дмитрий поступал просто – вышвыривал на улицу. С конкурентами он тоже разобрался быстро и, что самое страшное, руками Анфисы. А что сделает с ней самой? Искалечит? Обставит все так, будто оскандалившаяся певица сама свалилась в реку с моста? Анфиса молча смотрела в глаза бывшего жениха, в которых не было ничего кроме холодной ярости, и с саднящим, будто заживающая царапина, чувством думала, что когда-то видела в этих глазах любовь.

А любовь ли? Может, просто временное восхищение? Самодовольство? Какое-то время Дмитрий был ею действительно увлечен. А она его интерес приняла за настоящую любовь. Ей, выросшей в детдоме и привыкшей биться за место под солнцем, очень не хватало чьей-то заботы. Да, о ней заботилась Нурия. Но у пожилой испанки были свои внуки. К тому же сразу после выпуска Анфиса уехала покорять блестевшую, как елочная игрушка, столицу.

Первое время после каждого провала Анфиса отправляла своей благодетельнице открытки, в которых бодро рассказывала о вымышленных успехах: создавала иллюзию благополучия не столько для Нурии, сколько для себя. А потом у нее появились друзья. Но они, хоть и любили Анфису, жили своей жизнью. И в те редкие моменты, когда им всем удавалось встретиться, Анфиса мечтала о таких же крепких отношениях, как у Данилы и Стефании или у Макса с Мариной. Как ей хотелось, чтобы у нее был кто-то такой же настоящий и надежный, как мужья ее подруг! Поэтому когда Дмитрий предложил ей все то, что в ее понимании было проявлением заботы, Анфиса легко в него влюбилась. Жаль, но она слишком поздно поняла, что судить о человеке нужно не по размеру букетов, а по тому, как он обращается с другими людьми: перед кем заискивает, а кого стирает в пыль. Дмитрий тянулся к сильным, но с наслаждением бил слабых.

– И не думай, что тебе удастся сбежать!

Не удастся – это Анфиса прекрасно понимала. В ее камере с туалетом за шторкой не было даже окон, дверь подпирали похожие на шкафы охранники, а по двору бродили голодные злые псы.

– И не надейся, что кто-то тебя спасет!

Шестаков внезапно рассмеялся, и Анфиса посмотрела на него с недоумением, потому что такая резкая смена настроения, от гнева к веселью, выглядела очень странно.

– В шоу-бизнес влезла, а в людях разбираться так и не научилась! Ты хоть знаешь, кого выбрала себе в новые друзья? Журналюгу, который ради сенсации готов в мусорном ведре копаться! Этот безмозглый кретин в погоне за новостями даже не заметил слежку. Он и привел меня к тебе! А еще ты облагодетельствовала своей дружбой предательницу выпертого из армии за преступление военного. В эти дни тебя окружали журналюга, предательница и уголовник-солдафон. Вот так, Анфиса!

На этот раз Дмитрию удалось сделать ей больно. Анфиса вздрогнула и посмотрела на него с выражением, которое он принял за испуг. Но она тут же отвела взгляд, с горечью подумав, что никому нельзя доверять, даже тому, кто спас тебе жизнь. Особенно ему. И беда не в том, что Роман ничего не рассказал ей о себе, а в том, что она уже успела возвести его в «рыцари». А он – военный и преступник…

«Я тебя тоже люблю», – сказал он кому-то утром по телефону.

– Я тебя уничтожу, – сказал сейчас Шестаков и, ухмыляясь, добавил, что вначале погибнут щенки, которых друзья Анфисы на днях привезли в свой питомник, потом «что-то случится» с двумя рыжими девочками-близнецами. А затем пообещал, что другую подругу Анфисы, Марину, «случайно» собьют с коляской на пешеходном переходе.

– И во всем этом будешь виновата ты! Это и будет твоим наказанием – жить с чувством вины, – торжествующе закончил Шестаков и отступил на шаг. – Не нравится? Все в твоих руках, дрянь! Будешь слушаться, может, и прощу тебе часть долга. Теперь твоим «импресарио» стану я! Будешь петь там, где скажу, хоть в сауне. Поняла? Мне понравился тот трюк, который ты провернула с Гореловым! Отправишь еще несколько таких «гореловых» в преисподнюю, тогда, может быть, и спасешь младенца в коляске. Поняла? А сегодня ночью дашь персональный концерт для меня! Только вначале вымойся. Меня такая замарашка не возбуждает!

Шестаков отступил, а его охранники, наоборот, придвинулись к Анфисе.

– И запомни… Со мной тот трюк, который ты провернула с Гореловым и его друзьями, не прокатит! Я подстраховался, поняла? Если я внезапно исчезну, мои люди немедленно сделают то, что я перечислил. А так у тебя еще есть шанс спасти друзей от несчастий. Все зависит только от того, насколько ты будешь послушной. И останусь ли я довольным сегодня ночью.

За Шестаковым захлопнулась дверь, и Анфиса без сил опустилась на пол. Слез не было, они спеклись в сердце в остроугольный камешек. Где-то продолжается жизнь. И в той жизни Данила и Стефания обнимают красавиц-дочерей и не знают, какая угроза нависла над их счастливой семьей. Марина, проводив на работу Максима, собирает на прогулку маленького сына. Долгожданного сына, который появился на свет, когда они с мужем уже и не чаяли. В той жизни Роман наверняка встретился с той, кому по телефону признался в любви. Вита получила оплату за предательство. А Никита написал сенсационный материал.

Анфиса прикрыла сухие глаза и тихо выдохнула. Прав был Игорь Степанович: все ее беды оттого, что влюбилась не в того человека. А вот Роман был не прав, когда обвинил того, кто манипулировал ею. Виновата она, потому что позволила собой манипулировать.

Анфиса открыла глаза и поднялась. Шестаков, как ему казалось, все просчитал: охрану везде выставил, ночь любви предвкушает… Перед глазами вновь возникло его перекошенное яростью лицо. Анфиса улыбнулась и попыталась в деталях припомнить все оскорбления и угрозы, которые он ей наговорил. И ощутив, как в душе вместо страха зарождается ярость, победно сжала кулаки.

С особым смакованием Анфиса припомнила все унижения, провалы и беды, которые пережила в жизни. Даже мысленно вернулась в тот день, когда ее, тринадцатилетнюю девчонку, загнали на чердак местные отморозки. Дотошно вспомнила мерзкие прыщи на ненавистной роже главного негодяя Севки, прикосновения его липкой ладони к ее голому животу, и от отвращения содрогнулась. В ее душе уже бушевал ураган из гнева. Анфиса прикрыла глаза и силой воли направила его на хлипкую занавеску. То, что у нее все получилось, она поняла сразу, почувствовав внезапное облегчение, будто ее разом избавили от сильнейшей боли. Анфиса рывком отдернула колыхающуюся занавеску и увидела вместо душа и кафельной стены широкую нору.

Из прохода тянуло холодом, сыростью и несло гнилостным смрадом. Её решимость на долю секунду дала трещину. Одно дело – закрывать порталы, а другое – открывать их, используя негативную, разрушающую энергию. И не просто открывать, а пытаться через них сбежать. Анфиса не знала, что может поджидать ее в открывшемся портале. Вряд ли райские сады с порхающими над цветами бабочками. Опасные твари – да, возможно. Чем чревата встреча с такими существами, она понимала. Достаточно было вспомнить, как сильно одно из них поранило Романа. И что твари эти не только кусачи, но и ядовиты, Анфиса тоже знала. И все же шагнула в портал и закрыла за собой проход.

⁂

– Я больше не могу! – сказала Вита таким тоном, что у Никиты не осталось сомнений: она не капризничает и не впадает в отчаяние, а действительно больше не может сделать ни шагу.

Она опустилась на поваленное дерево и разулась. Удобные с виду новые мокасины, оказывается, натирали. Вита жалобно скривилась и вытянула ноги, при этом одна штанина задралась, обнажив грубый рубец на тонкой лодыжке. Никита тихо вздохнул, разглядывая босые ступни Виты – красивые, изящные, но стертые в кровь. Она же его сочувственный взгляд поняла по-своему, поэтому поспешно одернула джинсы и поджала ноги.

– Меня шрамами не напугаешь и не оттолкнешь, – сказал Никита, сев на корточки и взяв ее ступню в ладони, чтобы лучше рассмотреть волдыри. Как помочь Вите?

– Только не говори, что я тебе нравлюсь, – нервно засмеялась она, но ногу не отдернула.

– Нравишься, – просто ответил Никита и поискал в карманах чистый платок.

– Да ну… – тихо протянула Вита после долгой паузы.

– Нет платка, – с сожалением вздохнул Никита.

– Пойду босиком.

– Еще чего! Неизвестно, какие твари тут водятся, – возразил Никита и, поднявшись, запустил пальцы в густые волосы. Ситуация была патовая. Часы по-прежнему показывали половину первого, а дороги водили по кругу.

Они с Витой испробовали все возможные варианты: шли вдоль реки, меняли направление и отправлялись через луг, заходили в лес. Но все было без толку. Рано или поздно любой путь выводил их назад к реке, петлял мимо куста с валяющимся под ним ботинком и приводил к поваленному дереву. Заколдованный круг. Никита уже сто раз пожалел о своем спонтанном и необдуманном решении исследовать аномальную зону. Ну, исследовали, а дальше что? Как выйти? Слава богу, Вита его не упрекала, не спорила, не ныла, а большей частью времени просто отмалчивалась. Но лучше бы уж говорила. Сказала бы, к примеру, что обувь трёт ноги!

Видимо, его мысли отразились на лице, потому что Вита вопросительно вскинула брови, и на ее красивом личике появилось виноватое выражение. Никита поспешно улыбнулся:

– Рано или поздно мы выйдем отсюда! Давай сделаем так: ты останешься здесь, а я переплыву реку и попаду на другой берег. Возможно, там…

– Дурацкое решение! – перебила Вита, натянула носки и, поморщившись, обулась. – Во-первых, нам лучше не разделяться! Можем потеряться. Во-вторых, неизвестно, кто тут обитает. Если нам до сих пор не попалась никакая тварь, это еще не значит, что их тут нет. Поэтому сигать в реку – так себе идея. Роман хоть за Анфисой нырнул, а не по доброй воле. И ты знаешь, чем для него это обернулось.

– Тогда что ты предлагаешь?

– Идти дальше, – пожала Вита плечами и поднялась. – Пойдем медленнее и… будем думать. Думать, как выбраться из ловушки. Ибо тупым кружением мы выход точно не найдем.

Они снова, не сговариваясь, выбрали путь вдоль реки – к тому месту, где должна быть дорога. Вита шла медленно, прихрамывая, и Никита подставил ей локоть.

– Нет, я лучше разуюсь! – воскликнула она, скинула мокасины и пошла по дороге прямо в носках.

– Обуешь мои кроссовки? – предложил Никита.

– В наших условиях это звучит почти как предложение руки и сердца! – усмехнулась Вита, а от кроссовок отказалась, сказав, что в обуви сорок пятого размера ей будет только хуже. Но под локоть его взяла.

– Я думаю, что Анфиса – портальщица, – поделился Никита после недолгой паузы своими мыслями. Лучше разговаривать, чем молча наматывать бесполезные круги.

– Кто?

– Портальщица. Та, которая закрывает или открывает порталы. В свете наших приключений такое предположение не выглядит фантастическим, не так ли? – ухмыльнулся он. И так как Вита ожидала пояснений, продолжил: – Подозреваю, что ни Роман, ни Анфиса не рассказали нам всей правды. Но у журналистов есть свои информаторы. А анализировать сведения и складывать головоломки я умею.

Никита рассказал Вите все, что узнал про Колокольск и появившийся на реке возле него остров.

– Думаю, Анфиса не просто так включила в тур этот провинциальный городок. На том острове когда-то размещался военный гарнизон! Возможно, там проводили какие-то секретные эксперименты или разработки. Анфиса либо получила задание, фигурально выражаясь, «поднять» тот остров. Либо сделала это по каким-то личным мотивам, а ее засекли. Отсюда и интерес к Анфисе со стороны военных. Ведь этот «паук» Игорь Степанович был полковником?

– Да. И Роман тоже… бывший военный, – тихо проговорила Вита, глядя себе под ноги – то ли высматривала, куда ступала, то ли любые напоминания о совершенном проступке вызывали у нее угрызения совести.

– Вот! Неспроста именно ему поручили найти еще и певицу.

– Но Роман искал Анфису по просьбе ее друзей! – вступилась за шефа Вита.

– А кто их направил?

– Игорь Степанович.

– Вот!

– Хм.

– Это еще не все, Вита. Я случайно подслушал один телефонный разговор… Подруга Анфисы была обеспокоена тем, что Анфиса могла что-то такое открыть и «там» пропасть. А теперь возвращаюсь к тому, что еще я узнал от информатора. Недавно исчезли три бизнесмена, которые увели из-под носа Шестакова выгодный контракт. Они исчезли прямо из ресторана, где обмывали сделку. А развлекала их за ужином Анфиса!

– И? – поторопила Вита, потому что Никита сделал эффектную паузу.

– Думаю, Анфиса «помогла» конкурентам жениха исчезнуть! Поэтому Шестаков ее и разыскивал!

– Но это же… – Вита даже остановилась. – Анфиса такая милая девушка. Думаешь, она на такое способна?!

– Чего ни сделаешь ради любимого человека, – необдуманно ляпнул Никита и, увидев, как вновь помрачнела Вита, мягко приободрил: – Эй, эй, не вешай нос! Прости, сорвалось, гм…

– Значит, ты предполагаешь, что Роман знает о ней правду.

– Не предполагаю! Почти уверен. Наверняка у него имелись к ней вопросы. В доме Анфисы он провел достаточно времени, чтобы войти к ней в доверие, успокоить и получить кое-какие ответы. Я бы на его месте точно задал ей миллион вопросов!

– Хорошо, – кивнула Вита. – Зачем Анфиса Шестакову – понятно. Он не хочет, чтобы их «секрет» стал всем известен. Да и, возможно, рассчитывает на новую помощь. Но зачем порталы военным?..

– А кто их знает! Мне их планы не известны, – отозвался Никита. – Может, через порталы можно незаметно пройти в любую точку. Это ж как круто: провести целую армию тайными тропами! А может, в порталах скапливается какая-то особая и мощная энергия, которую по-всякому можно использовать. Твой же шеф делал какие-то замеры! Или, может, там магнитное поле такое, что «примагнитит» к земле хоть истребитель! Образно выражаясь, конечно. Так что я считаю, что Анфиса – портальщица, и за ней охотится не только ее бывший, – факт! И кому на самом деле помогал «паук» Игорь Степанович: Анфисе, твоему шефу или кому-то еще – не известно.

– Тогда… – начала Вита, но внезапно остановилась. – Никита! Смотри! Кто-то идет!

Но он уже и сам заметил идущего им навстречу человека. В первый момент Никита принял его за старика из-за ссутуленных плеч и седины. Но когда мужчина приблизился, Никита с изумлением увидел, что волосы у путникапоседели лишь на левой половине головы, а на правой остались иссиня-черными.

– В первый раз такое вижу, – пробормотал Никита. Вита то ли от волнения, то ли от крепче сжала его локоть.

– Возможно, он живет в этой параллели. И мы не знаем его намерений, – тихо пробормотала она. Но прятаться было некуда. Незнакомец заметил их и подозвал жестом. Вблизи стало видно, что на его лице почти нет морщин, а взгляд – молодой и живой. На вид ему было немного за сорок.

– Эй! Вы чего тут? Заблудились?

– Заблудились!

– Ну, пойдемте, выведу, – сказал он и пригласил следовать за ним.

Река вильнула в сторону, а впереди внезапно оказалось поле, которого Никита с Витой раньше не видели. Вдали виднелся огороженный забором дом. Мужчина остановился и махнул рукой куда-то в сторону:

– Вам туда, теперь точно не заблудитесь. Тропа выведет к дороге, а та – в город.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Никита, и пока незнакомец не ушел, быстро спросил: – Скажите, который час? Мы блуждали слишком долго.

Мужчина бросил взгляд на свое запястье.

– Половина первого.

– А день? Какой сегодня день? – продолжал настаивать Никита. Отчего-то на него навалилась такая усталость, что внезапно захотелось опуститься на землю и проспать добрые сутки. Голова кружилась, как от голода, по спине прошел неприятный озноб. Судя по тому, что Вита чуть качнулась и поежилась, она испытывала похожие ощущения.

– Двадцать седьмое мая, – ответил мужчина, не спуская с них глаз.

– Двадцать седьмое? – переспросил Никита, перехватив испуганный взгляд Виты. – А мы заблудились двадцать шестого. Значит, мы бродим тут целые сутки. Двадцать четыре часа без сна и еды.

– Пойдемте, – внезапно решился мужчина.

Он провел их через поле, на котором, треща и порыкивая, работал управляемый молодым трактористом трактор, а затем пригласил на огороженную территорию. В чисто убранном дворе другой мужчина складывал в поленницу дрова. Никита поздоровался с ним, но работник его будто не заметил.

Хозяин провел их на кухню, молча указал на два стула, поставил чайник и нарезал хлеб и колбасу.

Несколько минут спустя гости уже с аппетитом наворачивали бутерброды и запивали их очень сладким чаем. Мужчина не спросил, сколько сахара класть, сам всыпал в каждую кружку по несколько ложек. Видимо, посчитал, что после приключений путникам срочно нужно восстановить силы. Вита ела молча, а Никита нетерпеливо ерзал на стуле, желая задать странному хозяину сто вопросов. Но тот делал вид, будто гости больше его не интересуют: вышел во двор, но вскоре вернулся с накрытым крышкой ведром.

Пока хозяин, поставив ведро на разделочный стол и загородив его собой, что-то делал, Никита успел рассмотреть в саду еще одного мужчину. Тот обмазывал стволы плодовых деревьев разбавленной известью.

Закончив свое дело, хозяин вновь накрыл ведро крышкой, развернулся к гостям и выжидающе сложил руки на груди. Но Никита под его тяжелым взглядом невозмутимо потянулся за очередным бутербродом.

– И часто тут люди теряются?

– Бывает, – хмуро обронил хозяин.

– И так же, как мы, бродят сутками, не в силах отыскать дорогу? Странно это, не находите – заблудиться на открытом пространстве?

– Закончили? У меня еще работы много, – не поддался на уловки мужчина.

Вита поднялась, но Никита опять встрял:

– Она ноги сильно натерла. У вас есть пластырь?

Хозяин вышел и вернулся с маленькой аптечкой. И пока Вита заклеивала волдыри и обувалась, наблюдал за ней все с тем же угрюмым молчанием.

Ничего другого не оставалось, как поблагодарить мужчину за еду и помощь и отправиться восвояси. Во дворе им встретился тракторист.

– Погоди! – окликнул Никита Виту, проследив за ним взглядом. – Я так не могу…

– Как?

– Уйти, не разобравшись, что происходит!

И, не дождавшись ее ответа, он развернулся обратно в дом.

Хозяина они нашли все на той же кухне: он наливал трактористу воды в большую кружку. Возвращению гостей мужчина будто бы и не удивился, хоть и глянул на них недовольно. Никита подождал, пока тракторист утолит жажду и выйдет. И когда тот вышел, сердито сказал:

– Игорь Степанович и там, – он многозначительно поднял палец вверх, – очень недовольны, что в порталах пропадают гражданские.

Рот хозяина дернулся, но Никита не дал ему вставить ни слова, продолжая уверенно блефовать:

– Мы сутки блуждали, проклиная портальщиков! И если бы мы не дали о себе знать, то сюда бы уже мчались… сами знаете, кто. Лажаете! Нас специально отправили с контролем. И в первой же точке мы провалились в портал!

Никита распалялся все больше и больше, игнорируя изумленный взгляд Виты и радуясь появившемуся на лице мужчины растерянному выражению.

– Куда это годится! За бутерброды, конечно, спасибо, но с заданием справляетесь плохо. Портальщик из вас…

– Я не портальщик, – внезапно перебил мужчина. – Я пограничник.

– Ага, пограничник, – кивнул Никита с таким видом, будто понял, о чем идет речь. – Как вас зовут?

– Илья. Илья Суворов.

– Так вот, Илья Суворов, пограничник, придется писать отчет…

– Отчет?

– Ну, подавать рапорт! – поправился, ничуть не смутившись, Никита. – Первая точка и такой провал! А они вон – тоже потерявшиеся?

Он махнул рукой в сторону окна, за которым «садовод» с ведром в руке направился в другой конец сада.

– Потерявшиеся, – вздохнул Илья Суворов. – Я их вывел, но они уже ни имен не помнили, ни прежней жизни. Двое вообще молчат. Ни слова не добиться. Третий еще что-то односложно говорит. Видимо, так долго бродили, что успели потерять себя. Куда им таким? Вот, пока у меня живут, в хозяйстве помогают. Я ж фрукты выращиваю, типа фермер. Ну, для местных – фермер.

– Ага, – снова со значением поддакнул Никита и, поймав на этот раз уже восхищенный взгляд Виты, приосанился. – Об этом придется доложить. Налажали! Не вы, так другие.

– Я не знаю, где и когда они попали в портал, – растерялся Суворов. – Мое дело маленькое – выводить тех, кто провалился. И следить, чтобы никто не забрел в квадрат.

– Плохо, значит, следите, – продолжал напирать Никита. – Не хотелось бы мне подавать рапорт, человек вы хороший. Но, сами понимаете, про этих товарищей все равно узнают. Их же наверняка разыскивают близкие! Поэтому лучше доложить начальству раньше, чем поднимется шумиха. Но я все обставлю так, будто вы тут ни при чем.

– Да я и так ни при чем! Я ж…

– Верю-верю, – закивал Никита. – Но лучше расскажите все по порядку. А я придумаю, как отчитаться.

Спустя какое-то время они с Витой покинули дом Ильи Суворова, унося с собой больше сведений, чем рассчитывали получить. Никита по праву мог гордиться собой: сегодня он как никогда оказался в ударе.

О трех безымянных работниках Илья ничего сверх рассказанного добавить не смог. Он действительно обнаружил их чуть больше недели назад у реки. Физических повреждений у мужчин не оказалось, но все они были сильно напуганы. О себе ничего не помнили. Зато, когда Илья привел их к себе в дом, один из них, увидев новенький трактор, оживился. Суворов решил, что в привычной жизни тот был связан с механизмами и пустил мужчину за рычаги. А потом нашлось дело и двум другим гостям…

Слово за слово, ведомый умелыми расспросами Никиты, Илья рассказал и о себе. Его задание – контролировать «квадрат» и выводить из него потерявшихся. Илья особо подчеркнул, что кроме трех безымянных мужчин и Никиты с Витой, выводить из аномальной зоны никого больше не пришлось. А на вопрос, как он стал пограничником, Илья рассказал целую историю.

Больше двадцати лет назад он проходил срочную службу в областном гарнизоне. Служить было легко: никакой тебе дедовщины и абсурдных приказов от прапоров. В части царили порядок и дисциплина. Илья вспомнил несколько фамилий не только сослуживцев, но и начальников. Услышав одну из них, Вита встрепенулась и посмотрела на Никиту с таким видом, будто хотела что-то сказать, но, опомнившись, опустила взгляд на сложенные на коленях руки. А Илья поднялся и снова поставил чайник. На столе появились колбаса, хлеб, какие-то соления, домашняя брынза и буженина. Раскладывая угощение, Илья пояснил, что многое купил на рынке, а вот ранние овощи – свои. И хоть гости уже были сыты, но с аппетитом пообедали. Илья выглянул во двор, проверил, что его работники заняты, и продолжил рассказ.

Покидать часть во время увольнения не разрешалось, но иногда командование смотрело сквозь пальцы на перемещения срочников. В город уходили по одному или парами. Вернуться в часть надлежало не позже чем через два часа после ухода, при этом не попасться на глаза высшему начальству и обязательно принести сигареты для командира. Пользуясь случаем, другие солдаты тоже делали заказы «добытчику». В тот день «добытчиком» назначили Илью. Он уже возвращался в часть с нехитрыми покупками, но сбился с пути и забрел в лес.

О том, что в их неприметную часть то и дело приезжают важные чины из столицы, новобранцы знали. В такие дни солдат кормили с особой щедростью. Слухи о том, с чем связаны эти визиты, ходили разные, но базировались в основном на домыслах. Илья вообще эти разговоры не принимал всерьез. Ну, ездят из столицы и ездят. Главное, чтобы вкусно и сытно кормили!

В тот вечер, пытаясь выйти на тропу, ведущую к тайной дыре в заборе, Илья прошагал большой путь. Обеспокоенный грядущим наказанием, он даже не понял, как оказался в совершенно незнакомом месте. Лес закончился, а огораживающий часть забор так и не появился. Вместо него вдруг возникло пустое серое поле. Потом внезапно повеяло холодом. Одетый в тонкую гимнастерку, Илья моментально замерз. Время в том странном месте тоже будто заморозилось. Илья шел довольно долго, но никуда не приходил. От холода окоченели не только руки и ноги в кирзачах, но и, казалось, внутренности. Он попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь тонкий писк. И тогда Илья с ужасающей ясностью понял, что никуда он не придет, умрет от холода и ледяного ветра.

Что случилось потом, он помнил смутно. Кажется, его отыскал какой-то человек и куда-то повел. А потом была больница, в которую Илья попал с обморожением и воспалением легких. Илью навещало не только руководство части, однажды приехал и «столичный» человек с некрасивым рябым лицом и зачесанными на один пробор волосами. Важный гость интересовался самочувствием новобранца и его «приключениями».

Больничное заточение и спасло Илье жизнь. Позже он узнал о разыгравшейся в гарнизоне трагедии. Сам же Илья, помимо пневмонии, «отделался» сединой, а еще получил странную способность, которую долго принимал за психическое расстройство…

Суворов заметно замялся, решая, рассказывать ли гостям все, что узнал. Но Никита и тут сумел не дать интересному разговору угаснуть. И мужчина продолжил.

После тех приключений Илью стали посещать видения: на реальность будто накладывалась картинка в черно-белых тонах. И в такие моменты он вместо прохожих на улице видел разбредающихся в стороны странных существ. Поначалу эти видения были редкими, но со временем случаи участились. Напуганный происходящим, Илья обратился к врачу. Его долго лечили, но таблетки лишь на время гасили видения. Из-за этого психического расстройства его жизнь сложилась совсем не так, как Илья хотел: он не женился, детей не родил, нигде не выучился. Помогал матери вести нехитрое хозяйство да работал в поле.

Но однажды, вернувшись на обед, Илья застал дома незнакомого мужчину старше его лет на двадцать. Гость представился Поляковым Игорем Степановичем, который служил в той же части, где когда-то и Илья. Поляков поинтересовался самочувствием Ильи и добавил, что отслеживал его судьбу. Он же и произнес ту фразу, которую Илья посчитал спасительной: видения были связаны не с психическим расстройством, а с приобретенной способностью после соприкосновения с другим миром. Илья мог частично видеть другие параллели и их обитателей.

Поляков сразу предупредил, что все, что он расскажет, секретно. Но даже если Суворов вздумает трепать языком, его «байки» примут за обострение психического заболевания. И Илья с ним согласился.

Игорь Степанович рассказал, что за частью на спрятанном в лесу полигоне проводили секретные испытания. Цель тех испытаний – сделать военную технику «невидимой». В качестве примера он привел известный эксперимент, получивший название филадельфийского…

– Это тот, который проводили в США в сороковых годах прошлого столетия? – оживился Никита, потому что про этот эксперимент читал. Тогда якобы исчез и переместился в пространстве эсминец «Элдридж», который хотели сделать «невидимым» для торпед.

Илья кивнул, подлил ему чаю и продолжил свой рассказ.

Испытания в части, где служил Суворов, со слов Игоря Степановича, тоже базировались на изменении магнитного поля. И, как и с американским экспериментом, что-то пошло не так. Нет, целый корабль не исчез, потому что корабля там и не было. Но в результате научных экспериментов стали происходить совершенно ненаучные явления: в зоне испытаний стали пропадать вначале предметы, а потом и люди.

Первым пропавшим и стал Илья, но его смогли вернуть. А вот устранить последствия вышедшего из-под контроля эксперимента уже не удалось. Аномальная зона расползалась, как нефтяное пятно по воде. Это привело к трагедии. Дело, конечно, засекретили, но исследования продолжались. Оказывается, во время испытаний была то ли нарушена, то ли неверно рассчитана сила воздействия на магнитное поле, поэтому граница между параллелями оказалась «пробита». Вот и все, что рассказал Игорь Степанович, но Илья предполагал, что большую часть того, что знал, Поляков все же утаил.

Игорь Степанович приехал тогда, чтобы предложить Илье работу. Ему надлежало поселиться здесь и вести привычное садово-огородное хозяйство. Но при этом Илья должен был докладывать о своих видениях, следить, чтобы твари из других миров не прорвались в наш и чтобы в определенный квадрат не забредали люди. Уже позже Илья обнаружил, что может ненадолго оказываться в другой параллели. И хоть уходил он совсем недалеко от пограничной черты, это помогло ему вывести в наш мир трех мужчин и Никиту с Витой. А в остальном все было спокойно: Илья вел хозяйство, часть урожая продавал на рынке, другую часть отдавал в ближайшую воинскую часть. Но недавно стали происходить некоторые странности вроде внезапно замолкнувших птиц, темноты, накрывающей «квадрат» в разгар солнечного дня, и бурления в реке. На этом Илья и завершил свой рассказ. Никита больше не стал его расспрашивать, посчитав, что и так много узнал.