Текст книги "Трэтер – 1"

– Врать не хочу. Прости, малыш. Шанса оторваться от этих тварей у нас практически нет. И меня этот вариант жутко злит.

– В детстве я любил читать про приключения. Там пираты были свободолюбивыми, гордыми солдатами удачи. Плавали по морям, не боясь штормов и ураганов. И вот я встретился со своей детской мечтой лицом к лицу. Печально, что жизнь такая поганая и бесчестная штука. Но я верю, что мать Вселенная иногда не успевает уследить за всеми своими детьми, чтобы вовремя вбить свою мудрость через непоседливую задницу.

– Поверь мне, романтикой и благородством, которое приписывают им авторы, здесь и не пахнет, Ульн. Я тоже в детстве читала немало книг про них. И что те, что эти благородными существами быть не могут от слова совсем. Если не повезет, и тебя не прирежут сразу, ты станешь обыкновенным товаром. Рабом. И делать они будут с тобой, что душе угодно. Бить, насиловать, уродовать, продавать и сдавать. Фантазия у таких отморозков безгранична, а сострадание к разумным давно сдохло в корчах. Лучше сразу умереть, чем проходить через рабство.

– Доктора – это тоже пираты, да? – хмуро посмотрев на экран, неожиданно спросил Лер.

– Да, – кивнула я, не вдаваясь подробности. Те, что попались на нашем пути, гораздо, гораздо хуже.

– Эльта, разве смерть лучше? Пока ты жив, всегда есть возможность сбежать и отомстить. Выжить и выждать, а затем ударить.

– В идеале, вероятно так и есть. Ульн, я бы поняла молодого паренька, не видевшего еще ни черта поганого в жизни, бредившего иллюзиями о всепобеждающем добре, но услышать это от тебя, по меньшей мере, странно. Знаешь, я никогда не думала, что скажу кому-нибудь то, что сейчас скажу тебе. Лучше умереть свободным, чем жить в ошейнике раба. Поверь, человек быстро привыкает к «плохому» и в устоявшемся ритме перестает барахтаться, боясь потерять видимость свободы. «Ой, меня хозяин сегодня не наказал, я рад и завтра сделаю все для того, чтобы он не наказывал меня и дальше». Смирение. «Ой, а мне сегодня фрукты перепали, это потому, что я промолчал и посидел всего-то полчаса у его ног. Не развалюсь, посижу и завтра, пусть треплет меня по голове, как собаку, но не бьет же? Это лучше, чем залечивать вспоротую кожу спины после назначенных хозяином ударов кнута за строптивость». Скажи мне, Ульн, я ошибаюсь? Чем дольше станешь находиться в рабстве, тем сложнее тебе будет заставить себя вновь стать свободным. Думаешь, сильного человека тяжело сломить? Чушь. Сломить и растоптать можно любого. Выдрессировать так, как прикажет «хозяин» – пустяк. И меня, и тебя, и рептира. Лю-бо-го. И гордого, и сильного, и стойкого. Без разницы. Главное, знать, на что надавить, чтобы добиться желаемого. Поверь мне, таких, как мы, гордых и упертых у работорговцев были тысячи, и уж как сделать из тебя покорного, стремящегося угодить и трясущегося от страха раба, их учить не надо. И знаешь, мне кажется не будет более трусливого и угодливого раба лучше, чем из бывшего «хозяина». Они суки, наверняка знают «как» и поэтому панически этого будут бояться, соглашаясь на все и сразу. Правда, времени проверить эту теорию у меня не нашлось.

– Ты была рабом? – взволнованно посмотрел он мне прямо в глаза, вызывая у меня кривую ухмылку.

– Я была хуже. Ульн. Я была никем.

– Группа шесть, подопытный тридцать один – Эльта. Детская группа, номер четвертый – я. Эль тебе рассказывала, но ты её не понял.

– Я… вы… мать Вселенная, – информация Лера буквально потрясла несчастного Ульна. Судорожно вдохнул и с таким сочувствием посмотрел на нас, что мне стало страшно, как бы ему не стало плохо по-настоящему.

– Все это в прошлом, – попыталась я успокоить старика. – Сейчас важнее что будет, а не что было. Посмотри лучше туда. Видишь разницу между нашим кораблем и пиратскими? Быстрые, да? Есть для чего при случае вернуться на Рури и сказать огромное «спасибо» твоему старинному другу? Но это ерунда по сравнению с тем, что ждет нас, когда они догонят. Причем не «если», а именно «когда». Оторваться от них шанс мизерный, но пытаемся. Отбиваться с нашим вооружением – все равно, что тыкать зубочисткой слона. Дальность несравнима. Заметил, как слаженно они пристреливают точки рядом с нами? Пока еще не достают, но скоро мы вполне войдем в зону поражения. Хотели бы убить, целились бы лучше. Играют, сволочи. Для удара с существенным уроном нашими пушками дистанция до катеров должна быть в три раза меньше. Кто станет специально подходить на такое расстояние?

– Что предлагаешь? – хрипло прошептал Ульн, перестав на нас смотреть, словно мы были при смерти и чудесным образом излечились.

– Ничего. Я делаю все, что могу. Мы идем на пределе возможностей. Осталось немного, и мы узнаем, как примет нас эта красавица, – я вывела на экран вид планеты, окруженной плотным желтым туманообразным пологом. – Судя по тем крохам, что выдает комп, поверхность планеты пригодна для жизни человека. Если доберемся до поверхности, шансы выжить увеличатся. Преследовать вряд ли станут. По нам видно, что ничего ценного с нас не поимеешь, а чтобы просто сбросить пар, рыскать по поверхности планеты в поисках нас будет глупо. Часть добычи они успели получить. А повисеть какое-то время на орбите планеты или поставить маячки на движение вполне могут. Незамеченным с планеты не вылетишь. Тем более полет на «Юпитере» у нас в один конец. Второго взлета он не вытянет, прости Ульн. Так что вполне в их духе оставить нас на сладкое.

– Мы останемся жить здесь? – заинтересованно разглядывая планету, подался чуть вперед Лер. – Она тоже красивая. По-своему. Не такая, как Рури, но симпатичная.

– Вероятнее всего, если не подвернется другой транспорт.

– Неужели это – новый дом для нас? – Ульн, отвлёкшись от пиратов, перевел взгляд на планету. – Как-то не так я планировал свое путешествие.

– Поверь, жизнь умеет преподносить сюрпризы, это я тебе точно говорю.

Бело-голубая. Цепи гор, океаны, леса. Судя по спокойствию на поверхности планеты и на орбите, никакого технического прогресса с выходом в космос на ней нет. Даже примитивные спутники не летают. Не видно огней космодромов или городов. Дикий, не освоенный уголок космоса.

– Ульн, а насколько большая вероятность того, что всего в одном «скачке» есть вполне пригодная для жизни не освоенная планета?

– Наверное, таких много, – растерялся он.

– Понятно.

– Эль, а желтое облако, которое ее окружает, это что? Пыль?

– Газ, судя по данным.

– Он нам точно не навредит? – обеспокоился Ульн.

– Извини, какие данные мне выдает «Юпитер», такие и озвучиваю. Нет, навредить не должно. Ориентируясь на твое тело, конечно. Нам с Лером и Халком пережить худшие условия проще. Выбора у нас все равно нет, Ульн.

У пиратов закончилось терпение играть в догонялки, и по нам открыли огонь.

– Ответь!

– Ульн, наши пукалки они уже давным-давно просканировали и отлично знают, что ни хрена я сделать в ответ не могу.

– Поэтому и бьют рядом, пугают, – понял Ульн.

– Эль, а ты просто так, – добавил Лер. – Чтобы было.

– Для отвода души? – усмехнулась я. – А что? Ловите!

Я долбанула слаженным залпом из всех пушек. Естественно, нерезультативно, по нолям. Плазменная пушка так еще и не набрала заряд, и когда произойдет это радостное событие, мне не ведомо. Лазерная после единственного залпа нагрелась докрасна, и, от греха подальше, я дала ей передохнуть. А электромагнитную, пару раз стрельнувшую, заклинило напрочь.

– Отстрелялись.

– Вот гнида уповская, – выдал Ульн и, увидев офигевшие от его реплики глаза Лера, более миролюбиво пояснил. – Это я про дружка своего, что мне «Юпитер» создавал.

– А дела все хуже и хуже. Защита едва держится. Мы ответили, но, мне кажется, это их только рассмешило. Зато теперь они точно знают, что нас можно вообще не опасаться, и будут более нахальны. Нам бы дотянуть. Еще чуток.

– Мать Вселенная, обрати на нас свой взор. Помоги.

Корабль сильно тряхнуло, заорала сирена, предупреждая о скором разрушении защиты, а возможно, и корпуса корабля. Отключилась гравитация, и незакреплённые предметы моментально взмыли вверх. Ограничители спалились к едрене фене, и двигатели вышли на полную мощь.

– Ульн, больше не проси помощи, ладно? Скорость мы прибавили, но при торможении, скорее всего, взорвемся. Двигатели пошли в свой последний путь. Но до планеты долетим! Это факт. Сложнее будет оказаться на поверхности в целом виде. Держитесь!

Ловко уйдя из-под очередного вражеского луча, я на всех возможных парах повела корабль к планете.

«Юпитер» вошел в желтый туман, разрывая его в хлопья. Сирена, кажется, вообще решила не затыкаться. Свет в отсеке сменился на тусклые аварийные лампы. Обшивка подозрительно затрещала. Пара особо шустрых пиратских катеров нырнули за нами следом. Остальные затормозили за пределами жёлтой взвеси и торопливо стали разворачиваться. Но мне уже не до них. Корабль сотрясает, сирена не прекращает вопить. Кажется, я оглохла, но не могу себе позволить прикрыть уши – продолжая удерживать управление несчастным транспортом на прежнем курсе.

– Эльта! – в диком ужасе заорал Ульн, вжимаясь в кресло и поджимая ноги.

У меня самой волосы от страха зашевелились. Часть корпуса «Юпитера» буквально растворилась в желтой взвеси, как будто корабль искупался в концентрированной кислоте. Так вот почему пираты не стали нас преследовать, кроме двух идиотов, катера которых разваливались на куски гораздо быстрее нашего. Спасибо, придурку-конструктору, толщины металла он не пожалел.

– Мы разобьемся! – запаниковал Ульн.

Я и сама готов взвыть от невозможности что-то изменить. «Юпитер» быстро стал убогим, практически неуправляемым обрубком, когда наконец-то преодолел желтый туман и вошел в атмосферу планеты. Я, замерев каменным изваянием, из последних сил и умений направляла то, что осталось от корабля, к земле, молясь про себя всем богам, чтобы они сотворили чудо и дали нам шанс выжить, как-то затормозив эту махину. Поразительно, но стеклянная рубка, в которой находились мы, совершенно не пострадала от взвеси. Видимо, вещество не вступало в реакцию со стеклом, что внушало мне слабую надежду на положительный исход всей этой эпопеи.

– Сгруппироваться! – я еще успела отдать команду и выполнить её, прежде чем мы жестко столкнулись с куском от пиратского корабля, закувыркавшись, вновь ударились обо что-то. Пена, в долю секунды окутала кресло, спасая мне жизнь. С неимоверной силой ощутила чудовищный удар и свет перед глазами померк.

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Накатила боль, словно я грохнулась с большой высоты. В целом, я так и сделала. Приземлились, черт возьми!

Проклятая затвердевшая пена не позволяет вздохнуть полной грудью. Прозрачный шлем скафа развалился на части, неприятно упершись обломками в щеку и шею. Но главное, я жива, цела и могу дышать! Определенно повезло нам с атмосферой. Пошевелилась, чувствуя, что пена начала разрушаться. Поднапряглась и выбралась из нее.

– Лер?! – бросив взгляд на запененный кокон рядом, я захромала к дальнему. Ульн подождет, важнее посмотреть, что с малышом?

– Халк? – про несчастного пса я совсем забыла. Тот, жалобно поскуливая, лежал в углу рядом с искореженным куском корпуса и не предпринимал попытки подняться. – Прости, друг. Я сейчас помогу, только Лера гляну. Потерпи.

Осторожно разломав пену, с облегчением увидела вполне целый шлем и настороженные глаза.

– Как ты? Что-нибудь болит?

– Нет. Все хорошо. А ты?

– Ногу повредила. Уже заживает.

– Халк?

– Выбирайся, малыш, пойдем, попробуем ему помочь.

Халк смотрел на нас с такой надеждой и мольбой о помощи, что я сама чуть следом за Лером не разревелась.

– Он умрет, да? Умрет? – впервые вижу такие горькие слезы этого ребенка, аж сердце сжимается.

– Ага, счаз, – прошипела я, взяв себя руки. Некогда сейчас сопли на рукав наматывать, спасать надо. – Вирцег его делал для меня, Лер. А он, скотина умная, хоть и был моральным уродом, но гениальным уродом. Не мог он для своего «сокровища» неполноценного друга состряпать. Если на мне заживает как на собаке, то на нем это по определению должно работать. Тихо, Халк, тихо, мой хороший. Сейчас мы все вправим на свои места, и ты еще побегаешь.

Пес стойко позволил мучить себя лечением. Пришлось вставлять продравшие кожу кости на свои места. Кровищи не меряно… и его, и моей, что я для лучшей регенерации добровольно приправила сверху. Руки скользят, только сила и острота наших когтей иной раз не позволяет выскальзывать осколкам кости. Халк иногда, порыкивая, легонько хватает зубами удерживающую его руку Лера, как бы говоря, что очень больно. Пока малыш успокаивает пса, поглаживая его морду и утирая его слезы, совсем по-человечески текущие из черных глаз, я сражаюсь с раздробленными костями лап, собирая их чуть ли не как пазл. Регенерация – слабая, но соединяющая их на глазах – вселяет надежду на благоприятный исход спасения.

– Ничего, парень, если после Вирцега выжил, то и сейчас прорвемся. Умница, Халк. Сильный. Смелый. Знаю, больно. Но обезболивающее никак не найти, прости, дружок. Терпи, еще немного. Мне тоже пару раз кость на руке ломали. Боль жуткая. И, суки, потом повторно делали то же, ставили опыты, как быстро она срастается без «медикаментозного вмешательства», как пояснял Вирцег. Тварь он был. Но меня радует, что именно – «был».

– Эль, он тяжело дышит, – забеспокоился Лер, когда пес перестал скулить, словно впав в болевой шок.

– Пошла родимая, пошла. Последняя, – кость, скрывшись под затянувшимися сухожилиями, визуально начала срастаться. Медленнее дело шло с кожным покровом и рваными краями более глубоких ран. – Все будет отлично, регенерация работает. Надо немного времени, и будет наш пёс, как новенький.

Халк благодарно лизнул мою ладонь, а затем ладошку Лера, который тут же расплылся в счастливейшей улыбке.

– Хорошо, Халк. Отдохни. Мы справились.

От переизбытка чувств я чмокнула пса в черный глянцевый нос и обняла смеющегося Лера. На душе стало легче.

– Будешь жить, чешуйчатый. Назло всем будешь.

Позади нас раздался громкий стон, затем витиеватые выражения на незнакомом языке. Но, судя по заковыристым оборотам и эмоциональной составляющей, Ульн красноречиво матерился.

– Посиди с Халком, а я пойду, откопаю нашего возмущающегося. Эй, друг, поосторожней кулаками, – хохотнула я, уклонившись от просвистевшей в районе живота руки, пробившей насквозь дыру в пене.

– Эльта? Живая, – умиротворенно выдохнул он, – спасибо, мать Вселенная. Ох, а мальчик?

– Не волнуйся, – отковыряв часть пены, я добралась до головы Ульна, – малыш отделался легким испугом. С Халком хуже, но он быстро идет на поправку. Кстати, я была не права. Твой друг, хоть и сволочь, но умереть нам не дал.

– Есть такое дело. Ёк макарек, как меня упаковало-то. Шлем где?

– Треснул. Сильно головой не крути, поранишься. Сейчас, ноги, и… – отбросила последний кусок пены, помогая подняться, – как ощущения? Точно ничего не сломал? Не болит?

– Порядок, – стряхнув с себя останки шлема, он с сомнением посмотрел на свой скаф. – Не понял, а чем их так порезало? И твой тоже.

– Толку от них больше нет, снимай и выкидывай. Одежда, хорошо еще, пострадала меньше, а то сверкали бы мы голыми задницами на просторах, пугая аборегенов.

Халк, прихрамывая на две ноги, покачиваясь, упрямо дотопал до меня, и уткнулся носом в руку. Слабенько вильнул хвостом, чуть не потеряв равновесие.

– Дурашка, я тоже рада, что ты выжил, – почесала его за ухом, подхватила Лера на руки и, чмокнув малыша в тут же сморщившийся от щекотки нос, улыбнулась.

– Эльта, куда дальше? – деловито выбираясь из угробленного скафа, спросил Ульн, при этом сканируя взглядом обломки.

– Кабы я знала. Лер, ты можешь остаться в скафе, а я, пожалуй, избавлюсь от своего хлама.

– Чувствуете, какой здесь воздух? – словно смакуя прикрыл глаза Ульн.

– Чистый просто.

Лер, отвернувшись от Ульна, быстро высунул язык и «попробовал его на вкус» раздвоенным кончиком, на змеиный манер.

– Вкусно.

– Согласна. Кислорода на этой планете, кажется, больше, чем на Рури. Дышится очень легко. Надеюсь, ничего не подцепим не нужного и вредного. Лечиться негде и не у кого.

– Эль, а те дядьки нас не найдут? Они тоже упали?

– Кстати, о них. Нам пора уходить. Развалился только один корабль, второй был практически целым, когда нас закрутило. Есть вероятность, что он сумел нормально приземлиться. Если так, то пираты обязательно проверят наши обломки. Мне бы тоже было интересно, кто это такой страшно шустрый, кому лучше смерть, чем пленение? Что же он такое вез на этом корыте, извини, Ульн, что так улепётывал?

– Ох, упа мне в жены, – шокированно прошептал Ульн, стоило нам выбраться из-за «горлышка». – Как выжили, удивительно.

– Вот это я и называю «полная задница», – остолбенела я, рассматривая жуткую картину нашего падения. В этом месиве из металлолома, кусков внутренней обшивки и земли человек уцелеть не мог. Невозможно. Нереально.

Не у меня одной волосы встали дыбом, когда мы узрели своими глазами, на чем падали последние километры до столкновения с поверхностью. Несчастный «Юпитер», вываливший свое разъеденное туманной кислотой нутро, ничего не сумел сохранить. Стеклянное «горлышко» командного отсека с раскуроченными остовами кресел покрыто сплошной сеткой трещин, ожидающей малейшего неловкого прикосновения, чтобы осыпаться миллионами осколков. Мелкие куски покорёженного металла разметало на десятки километров. Из ценного уцелевшего – наши жизни.

– Не нравится мне, что мы как на ладони. Местность равнинная, укрыться нормально негде. Думаю, нам неплохо было бы свалить от сюда подальше до появления пиратов, или спрятаться, вон за теми камнями. Хотя, место дурное, и так понятно, что это единственный вариант, куда мы могли бы пойти.

– Слишком острые вершины, можем не пройти по ним, – справедливо заметил Ульн.

– Не знаю, сработает ли это, но есть надежда, что скальная порода поможет если не заглушить, так исказить сигнал сканера, если визуально не смогут нас заметить.

– Не нравится мне это, – прихватив кусок металла и взвесив его на руке, вздохнул Ульн. – Для самообороны, вдруг пригодиться. Не будем терять время. друзья. Интересно, сколько еще до заката? И сколько продлится ночь? Какая она здесь – холодная, дождливая, ветреная? Какие хищники водятся?

Лер слез с рук и, погладив Халка, неспешно пошел с ним рядом.

Пес, все еще слегка прихрамывающий на одну лапу, двигается вполне шустро. Такими темпами полчаса, максимум час – и от ран на нем не останется и следа.

– И в чей рацион мы потенциально можем попасть? – подхватила я, пристраиваясь рядом и соизмеряя свой шаг с шагом Ульна. – Чего не знаю, того не знаю. Информации об этой системе мизер, и мне, честно говоря, было не до чтения.

– Это да, со свободным временим у нас беда. Знаешь, такое обилие травы меня немного пугает. Но никакого оттока сил не чувствую. Может, пока не чувствую?

– Нет, здесь я тоже не чувствую энергетический фон. Он есть, но очень и очень слабенький. Будем надеяться, что он для нас не опасен, как и десятки остальных вещей на этой планете.

– Эль, а сейчас утро или вечер?

Умеет ребенок озадачивать.

– Если бы я знала, где север, и откуда встает местное светило, смогла бы ответить. Давай мы это выясним вместе. Завтра.

– Как думаешь, стоит поискать хоть какую-то еду? – с сомнением бросив взгляд на обломки, предложил Ульн. – Вдруг кейс с медикаментами уцелел.

– Не хочу здесь задерживаться ни на минуту. Интуиция мне подсказывает, что нам надо прибавить шаг и побыстрее убираться.

Местное светило, внешне очень похожее на земное, только более насыщенного кровавого цвета, грело на порядок жарче и светило не так ярко. А цвет земли и травы, стоящей нам по колено, словно с земли срисовали. Я даже пальцами по траве вела, пока мы добирались до каменной гряды. Ощущения почти забытые, как дома побывала. Но на этом сходство с той Землей, которую я знаю, и закончилось. Из трех направлений возможного для нас движения, отсекая сразу ту дымящуюся сейчас прореху в земле, оставленную нашим кораблем, то и выбора, куда идти, нет. Вокруг равнина до самого горизонта. И только скальная грядка с опасно острыми пиками плавно поднимается вверх, скрывая, что находится за ней. С осторожностью мы вполне способны её перейти.

Камни оказались с очень острыми гранями, малейшее неправильное движение, и на теле уже набухает кровавый порез. Главное, что мы дошли до них, когда светило начало клониться к горизонту, предупреждая о скором закате и темноте. Пока мы медленно и очень осторожно лавировали между скалами, стараясь не налететь на более мелкие внизу, но не менее острые камни, слабый ветерок принес неприятный запах гари.

– Пригнитесь, – присел Лер, утягивая за собой замешкавшегося Халка.

Мы с Ульном сначала сделали, и только потом повернулись узнать, зачем.

Глаза моментально уцепились за еле заметное движение в траве рядом с обломками «Юпитера». Мы ушли далеко от этого места, но различить, что кто-то движется, скрываясь в траве, еще возможно.

– Что там? – еле слышно прошептал Ульн, склонившись к моему уху.

Молча покачав головой, чтобы не мешал, переглянулся с Лером. Малыш цепко сжал морду Халку, чтобы тот не рыкнул.

Из травы показалось нечто странное. То, что это существо – хищник, выдавали зубы и внушительные когти на длинных пальцах четырех передних лап. Оно, двигая массивной головой, словно принюхиваясь, резко встало на задние мощные лапы, согнутые на манер кошачьих, с крупным костяным отростком над пяткой. Издало странный рокочущий звук, из-за чего на горле раздулся ярко оранжевый пузырь, а стоило зверю замолчать, он тут же погас. Затем опустилось на четыре лапы, согнув кисть, как делают при ходьбе орангутанги, и моментально скрылось в траве.

Мы, не сговариваясь, облегченно выдохнули.

– Ищем место для ночлега, по ночам лучше не гулять, – стараясь не сильно выделяться среди камней, двинулся первым.

Более-менее ровное место, чтобы мы могли все вместе улечься спать, нашли практически на вершине гряды. Светило давно село, и мы шли буквально наощупь. Слабенькое тусклое свечение нескольких десятков спутников планеты размером с пинг-понговый мяч считать не стоит.

– Завтра придется позаботиться о еде и воде, – устало вздохнул Ульн, стараясь устроиться на каменном ложе, – иначе пара дней, больше не протянем.

Лер, стоило только Халку лечь, привалившись к нему, моментально отрубился. Умаялся малец.

– Охоту возьму на себя. Халк прикроет мне спину в случае чего. А Лер присмотрит за тобой.

– Нам бы для начала ночь пережить, – я нервно передёрнула плечами на далекое, знакомое уже нам рокотание нескольких зверей.

– Переживем. Спи, я посижу. Разбужу, когда устану.

Говорить ему, что меня насторожила эта перекличка среди местных, не стала. Зачем пугать? Но на заметку взяла: эти «красавцы» ходят стаей, и это плохо. Лучше отбиваться от одного крупного противника, чем от дюжины мелких, нападающих одновременно. Покалечить, может, и не покалечат, но кровь пустить могут и, ослабевшего, запросто добить.

«… Изумрудный от обилия растительности, напоенный ароматами цветов остров, залитый теплым солнечным светом, среди лазурной воды, в которой со смехом и счастливым визгом плюхаются дети. Маленькие трэтеры. Я не могу оторвать от этой идеалистической картины взгляд, но знаю, что пора идти. Меня ждут.

Отворачиваюсь и почти сразу, желая вновь увидеть напоследок игры детей, поворачиваю голову обратно. То же место, но как же сильно оно изменилось. Серый песок, затянутое черными тучами небо, шквальный ветер гоняет мутные волны, выбрасывая на берег кости… Хочу сделать шаг, но не могу. Что-то не пускает меня вперед. За спиной кто-то зовет меня. Неразборчиво, словно шепот сотен сливается в один, и я никак не могу понять, что же они шепчут.

Ветер все усиливается, волны сильнее и выше. Природа сердится. Шаг назад. Еще. Еще. И я, развернувшись, бегу. Прочь от берега и темноты. Вдоль дороги мелькают фигуры трэтеров, еле различимые, размытые, но что-то отчаянно пытающиеся донести до меня. Я понимаю, что надо остановиться и послушать, о чем они? Но ноги несут меня вперед против моей воли. Я резко останавливаюсь, падая, чуть не врезавшись в темную фигуру.

– Проснись! – я успела увидеть буквально вынырнувшее из густой тьмы лицо взрослого мужчины-трэтера, бросившего приказ, прежде чем испариться.

…»

Я проснулась в одно мгновение и резко села, каждой клеточкой своего тела ощущая нависшую над нами угрозу. Смертельную угрозу. Переместившись на корточки, – так легче отбить нападение, – прислушалась. Слишком тихо. Понимаю, что ночной жизни этого мира я не знаю, но, когда мы устраивались на ночлег, слабых шуршаний в траве было больше, а теперь тишина. Размеренное дыхание спящего человека… Еле слышное дыхание Лера. И слабенький шорох сбоку. Оказывается, не только я настороже – Халк напряжённо замер рядом со мной, тоже пытаясь понять, с какой стороны ждать нападения. А то, что оно будет, я не сомневаюсь.

Как могла тихо перешла в боевую форму, изначально не позволяя себе светиться. Втянула носом воздух, принюхиваясь. От сотен ярких запахов слегка повело, пришлось тряхнуть головой, чтобы хоть немного прийти себя. С определением противника вышел полный облом: я не знаю, как он должен пахнуть.

Встрепенувшийся Халк, начавший свою трансформацию, уставился застывшим взглядом в одном направлении и помог мне увидеть мелькающих среди камней существ.

Переместившись все так же сидя чуть в сторону, не спуская глаз с существ, зажала рукой рот Ульну и тряхнула его. Кроме мычания, ничего не вылетело. Показав знаком «тихо» и на глаза, затем в сторону камней. Ульн кивнул, мол, понял, плавным движением поднимая свою железку.

Тени существ, подобравшись гораздо ближе, взбудоражили Халка, и он, поднявшись в полный свой внушительный рост, утробно зарычал. Существа замерли на месте, видимо, не ожидая, что нарвутся на такую махину. Я, недолго думая, метнулась к Леру и проделала с ним тоже, что и с Ульном, подхватив на руки, переместила за свою спину. И тут же отскочила, уходя от удара хвоста разозлённого пса, на которого с правого бока выскочила тварь. Сама чудом уклонилась от когтей, просвистевших перед лицом. Я не ошиблась, эти существа охотятся группой, и теперь на нас сыпались с трех сторон одна тварь за другой. Отскочив и балансируя на камнях, давая Халку больше места для боя, я только и успеваю перехватывать паразитов, ломая шеи или конечности. Я разрываюсь скача по камням, как горная коза, то помогая псу, то оттаскивая очередную сволочь от Лера и Ульна.

– Прикройте глаза, – предупредила я, запуская свой свет.

Не знаю, что именно их испугало, но оставшиеся недосмертники бросились от нас прочь.

– Надо было сразу свой фонарь включать, – нервно хихикнул Ульн. – Ишь, как пятки засверкали, ёк макарек. Упы драные!

– Тихо, не распыляйся, – осадила я, – не забудь про пиратов. Лер, ты как?

– Несколько царапин и палец вывихнул, – показал он мне средний палец. Радует, что мальчишка не в курсе, что это означает, и куда он только что меня послал. – Уже вставил на место. Не болит. Халк, пока не почистишь свою морду, лизаться ко мне не лезь, понял?

Пес, было ринувшийся к Леру, плюхнулся на задницу, забавно склонив голову и свесив язык.

– Поесть бы, – поглаживая заурчавший живот, предложил Ульн. – Давайте хоть одного попробуем? Вдруг съедобный?

– Запросто, – согласилась я, поднимая лежащую под ногами тушку и принюхиваясь к ней. – Пахнет совсем не аппетитно, кошачьей шерстью. Надеюсь, мясо будет вкусным. Лер, ты как, будешь?

– Мне все равно, кого есть.

И все же недостаточно темно, чтобы не заметить, как вздрогнул от сказанного равнодушным тоном Ульн.

Оторвав ногу и подрезав кожу, я стянула шкуру с мяса, как чулок. Некоторые вещи остаются неизменными и в других мирах. Разодрав на две части, один кусок вложила в руки ошарашенно смотрящего на это Ульна.

– А. Э. Мы… Э… без огня?

Хруст разгрызаемых Халком костей и чавканье Лера, по всей видимости, человека добило.

– Ешь, пока теплое, – без задней мысли посоветовала я, сама вгрызаясь в кусок зубами.

Ульн странно булькнул, и его вывернуло прямо мне под ноги. Еще и еще раз.

Лер с Халком, не сговариваясь, отошли подальше.

– Спасибо, Ульн. И тебе приятного аппетита.

Мне нужна вода! Как же воняет это «внутреннее» добро человеческое. Жуть.

– Извини, не удержался, но это же отвратительно. Как такое можно есть?!

– Неприятно, конечно, но не смертельно. Запашок от мяса еще тот, понимаю, но силы восстановить необходимо. Без еды мы ослабнем, а нам никак нельзя быть слабыми.

– Но… сырое…

– А какое оно может быть в наших условиях? – найдя еще одну тушу, я быстро разделала ногу, опять разломав пополам, и протянула кусок Ульну. – Хочешь выжить? Ешь.

Повторения «привета» от слабого желудка Ульна видеть не хотелось, поэтому я выбрала камень чуть в стороне, уселась на него и заставила себя поесть. Мясо оказалось ужасным на вкус. Резина, и то, наверное, легче жуется. Плюс забивающая нос вонь мокрой кошатины, хоть сплёвывай.

– Я больше не хочу есть, – бесшумно подошел ко мне Лер, вглядываясь в начинающий светлеть горизонт. – Эль, лучше сейчас идти, нас будет хуже видно.

Прожевав оторванный кусок и с трудом проглотив этот кошмар гурмана, я взглянула на Ульна. Он так и не решился поесть, но мясо все еще так и держал в руке.

– Хорошо, выдвигаемся. Лер, ты идешь впереди. Поглядывай в оба. Если ночные гости появятся в поле зрения, сразу предупреждаешь. И если Халк рванет за ними, ты не бежишь следом, зовешь пса, но не бежишь. Ясно?

– Не бегу. Смотрю по сторонам. Не тороплюсь, – отчеканил малыш.

– Молодец. Постарайся не спешить. Ульн за нами не успеет.

– Ладно, – кивнул он, почесав кончик носа, – ползу, как сильно раненный.

– Ползи, – рассмеялась я, выкидывая кость и поднимаясь. – Ульн, ты готов идти?

– Готов, – хмуро откинул он от себя мясо, брезгливо вытерев руки об штаны.

– Зря не поел. Добыть огня у нас все равно не выйдет, да и нельзя, заметят сразу. Так что все равно придётся есть сырое.

– Когда совсем прижмет, тогда и поем, – устало потер он переносицу, понуро уставившись себе под ноги.

– Главное, от слабости не рухни в самый неподходящий момент, а то местные тебя самого сожрут, раз ты не хочешь есть их, – на полном серьёзе предупредила я. – Ну, что, вперед. Будем надеяться, что про нас забыли, забили и начхали. Ульн, смотри внимательно под ноги.

– Смотрю, – недовольно буркнул он, пробуя перед собой лежащий камень. – Ни упа не видно, чтоб его.

– Давай руку, подстрахую.

– Нашла слабого…

– Ульн, – я даже остановилась, чтобы не сорваться, – давай сразу договоримся. Если я считаю, что тебе надо помочь, то ты соглашаешься молча, без получасовой лекции с моей стороны. Скажу только две основные вещи: ты ни черта не видишь в темноте, а мы видим, и довольно хорошо. И еще, если сравнить регенерацию мою, Лера или Халка и твою… продолжать надо? Кому безопаснее ломать ноги, а? Кого потом придется тащить на руках, отбивать от стаи ночных кракозябр и спасать от пиратов? Так что я тебя очень прошу, давай мериться, кто из нас больше мужик, мы будем как-нибудь в другой раз. И последнее: если не хочешь свалиться в голодный обморок, когда на нас нападут, и я буду разрываться между выбором – спасать твою бессознательную тушку или себя и Лера, и чтобы я тебя не бросила… Жри то, что есть!