Текст книги "Ветеринар для единорога"

Глава 24

Бидж испытала странное чувство, столкнувшись с Дэйвом посреди университетского городка. Хотя оба приехали в Кендрик одновременно, им не случалось встречаться, пока они не поступили в ветеринарный колледж. Каждый год в университете появлялось более трех тысяч студентов, и, несмотря на то что на каждом факультете однокурсников насчитывалось только несколько десятков человек (в ветеринарном колледже, например, их было восемьдесят восемь), многие из них знали друг друга только в лицо.

По правде сказать, Бидж всегда раздражали и бесцеремонность Дэйва, и подчеркнутые манеры вундеркинда. Впрочем, она не сомневалась, что, если бы Дэйва спросили, он сказал бы, что она тоже не в его вкусе.

На Перекрестке с ним чувствуешь себя уютнее, чем посреди городской улицы, подумалось Бидж. Дэйв, похоже, тоже был не в своей тарелке, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, он выдавил из себя:

– Что ты сегодня поделываешь?

Первую половину дня Бидж посвятила выяснению состояния своего счета в банке, написанию еще трех прощальных писем, очередному взносу за купленную в рассрочку подержанную «шеветту». Она также посетила местного адвоката, чтобы посоветоваться, что ей следует предпринять относительно оставленного матерью наследства на случай собственной преждевременной кончины. Адвокат похвалил ее за предусмотрительность и сказал, что ничего, кроме адреса брата Бидж и копии завещания ее матери, не потребуется.

– Да так, занимаюсь всякими текущими мелочами.

– Вот и я тоже. Из-за этой практики мы теперь мало бываем в городе. – Дэйв умолк. Ни один из них не делал попытки попрощаться, и неловкое переминание с ноги на ногу могло тянуться до бесконечности.

Бидж посмотрела по сторонам, стараясь придумать, о чем еще можно поговорить.

– Странно.

– Что странно?

Бидж показала на слоняющихся вокруг студентов, любителей мороженого, расположившихся на скамейках рядом с «Митчем», грузовички, развозящие товары из магазинов на Колледж-стрит.

– Если кто-то из них побывал на Перекрестке, как можно об этом догадаться?

– Если бы мы кого-то из них там повстречали, – ответил Дэйв свысока, – мы бы его узнали, верно?

Бидж умела быть терпеливой, даже с самоуверенными типами вроде Дэйва.

– Как определить, видя их здесь, что они там были?

– Несвойственная здешним окрестностям грязь на колесах, – немедленно блеснул эрудицией Дэйв. – Будь я Бэтменомnote 19Note19
  Бэтмен, Человек – Летучая Мышь – персонаж американских комиксов и фантастических фильмов.


[Закрыть], я бы сразу это заметил.

Бидж ответила со всем так-том, на который была способна:

– Если только ты не маскируешься совершенно гениально, такое везение, похоже, нам не светит.

– Ну ладно, а как насчет того, что кто-то из них проговорится?

– Ты хочешь сказать, что человек вдруг ни с того ни с сего начнет распространяться о единорогах, кентаврах и сатирах? Тебе самому случалось такое делать?

– Ни разу. – Теперь Дэйв перешел в наступление: – А как бы ты поймала такого шустрика?

Бидж подумала о картине, изображающей Хетти Хандалл, но с сожалением должна была признать, что едва ли подобные вещественные доказательства существуют более чем в единственном числе. Но с другой стороны…

– Если бы мы могли догадаться, зачем они туда отправлялись, мы бы знали, что следует искать.

– Ну, это очень расплывчато. – Дэйв кивнул на витрину «Митча», уставленную поникшими филодендронами и неухоженными аспидистрами. – Может, кому-то придет в голову торговать там мороженым. Как ты его вычислишь?

– Показания спидометра грузовичка, – немедленно нашлась Бидж. – И мороженого нужно было бы заказывать больше. И появились бы, наверное, новые разновидности…

– Вроде «Гнезда птицы рок». В этом что-то есть. – Теперь Дэйв уже наслаждался ролью детектива. – А что ты скажешь о греческом ресторанчике?

– У Стана появились бы новые блюда, – сказала Бидж задумчиво. – Но он заказывает свои бараньи отбивные в чикагской фирме, специализирующейся на полуфабрикатах.

– Откуда ты знаешь?

– Как-то в разговоре всплыло. И если бы Стан открыл филиал на Перекрестке, ему пришлось бы тоже увеличить заказ.

Дэйв наморщил лоб, усиленно размышляя, – Точно. По этому признаку налоговая полиция отслеживает тех, кто скрывает доходы.

Дэйв щелкнул пальцами, а Бидж широко раскрыла глаза.

– Золото! – произнесли они в один голос. Так же одновременно они повернулись и посмотрели на витрину ювелирного магазина Риерсона. Там были выставлены стеклянные кольца, часы с римскими цифрами на циферблатах, гладкие серебряные кубки еще без выгравированных на них видов спорта и дат и изобилие обручальных колец. Бидж по опыту знала, что достаточно остановиться у витрины и начать рассматривать кольца, чтобы любой поклонник начал нервничать. Она покачала головой:

– Здесь все слишком респектабельно.

Вайатт Риерсон, пожилой джентльмен, основавший фирму «Ювелирные изделия Риерсона» и до сих пор руководивший ею, каждый год перед началом занятий в университете посылал письмо в «Зап. – Вирдж. таймс», приветствуя первокурсников и призывая их к добропорядочности и достойному поведению. Бидж видела его, когда покупала золотые кольца для укрепления рога единорога, и нашла очень славным, хотя и несколько чопорным.

Дэйв почесал в затылке:

– И к тому же Риерсон сам не делает оправ, он только вставляет камни в заказанные на фабрике заготовки. Как насчет другого магазина – нового?

Бидж непонимающе посмотрела на него:

– Какого?

Вместо ответа Дэйв повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж здания, где размещались «Митч» и «Ювелирные изделия Риерсона». Там располагались мелкие лавочки, не настолько доходные, чтобы арендовать помещения с витриной на первом этаже. Обычно они появлялись и исчезали с калейдоскопической быстротой: вегетарианский ресторан уступал место кафе-грилю, а кафе-гриль – ливанской столовой, торгующей навынос. Бидж не бывала там со своих абитуриентских времен.

Теперь между магазином воздушных змеев и пунктом проката видеокассет появилась новая вывеска: «Ограненные камни и драгоценные металлы». Под причудливо изогнутой надписью красовалось стилизованное изображение ириса, которое Бидж нашла претенциозным. Дэйв любезно открыл перед ней дверь.

Выходящие на запад окна помещения были увешаны кристаллами и стеклянными бусами. Светильники под потолком оказались заключены в шары из блестящей мишурной сетки с хрустальными подвесками, свисающими вниз. Весь зал сверкал и переливался, и каждая колеблемая воздухом нить мишуры и каждая подвеска бросали радужные отблески на пол и стены.

Одни стеклянные витрины содержали россыпи камней, другие – изделия из золота: филигранные броши и серьги, массивные перстни с монограммами, рунами или знаками зодиака.

Отдельный прилавок был отведен друзам аметистов, кристаллам розового кварца и множеству других минералов, каждый камень поддерживался прихотливо изогнутой золотой проволокой, повторяющей и подчеркивающей его форму.

Бидж переводила взгляд с витрины на витрину, растерявшись так же, как в первый свой визит на Перекресток. Здесь все было непохоже на магазин Риерсона, который специализировался на обручальных кольцах и приобретаемых по случаю окончания университета часах.

Человек, стоявший за прилавком, улыбнулся, заметив ее растерянность. Он был сутул и лыс, с напомаженными загнутыми кверху пышными усами.

– Я счастлив, что вы не сочли за труд подняться сюда, – сказал он с подчеркнутым акцентом аристократа-южанина. – Надеюсь, мне удастся доказать вам, что вы сделали это не напрасно. – Он широко, почти игриво улыбнулся и протянул руку: – Меня зовут Мередит У.Корлисс.

Бидж показалось, что он ждет от нее реплики: «Тот самый Мередит Корлисс?», но она ограничилась тем, что назвала себя и Дэйва.

– Вы интересуетесь камнями? – спросил Корлисс деловито. – Если так, то я советовал бы вам не торопясь осмотреть витрины и выбрать ту оправу, которая наиболее в вашем вкусе: дерево, золото, нержавеющая сталь. Я всегда говорю: как бы ни был хорош камень, он ничего не стоит без соответствующего обрамления.

Бидж смутилась: все это звучало для нее как рассуждения эксцентричной пожилой дамы-южанки. Наконец она сумела вставить реплику:

– У нас довольно необычный вопрос. Корлисс улыбнулся ей и на мгновение стал самым обычным дружелюбным торговцем.

– Голубушка, на свете гораздо меньше необычных вопросов, чем вы думаете.

Бидж протянула ему два треугольных сегмента монеты с Перекрестка.

– Я хотела бы узнать, как с вашей помощью я могла бы обратить это в деньги.

Мередит Корлисс печально посмотрел на Бидж и Дэйва:

– А я-то думал, что вами движет похвальный интерес к благородным кристаллам. – Но тут же продолжил деловым тоном: – Перед вами открывается несколько путей, все не столь технически затруднительные, как может показаться. Для извлечения золота из руды используется ртутная амальгама, а затем продукт подвергается восстановлению. Если в руде содержится примесь теллура, ее нужно сначала прокалить. Существуют компактные плавильные печи – размером с духовку, их можно установить даже на столе – с регулировкой нагрева, благодаря чему весь процесс легко осуществим.

Если золото уже извлечено из руды, применяется традиционная технология его очистки, так впечатляюще описанная в Библии. При этом золото плавится при относительно низкой температуре и, будучи тяжелым, оседает на дно тигля, остается только удалить верхнюю фракцию расплава и перелить золото в изложницу. В результате вы получите симпатичный блестящий брусок почти чистого золота.

Улыбка Корлисса стала холодной. – Следует соблюдать осторожность, чтобы не вдохнуть пары: для придания должного веса монетам в них испокон века добавляют свинец.

Торговец постучал по прилавку, чтобы отвлечь Бидж и Дэйва от безумного веселья, в которое их должна была погрузить, по его мнению, эта маленькая шутка.

– Но зачем трудиться? – Он протянул руку к треугольникам. – Все можно сделать гораздо проще: вы оставляете это у меня, я за небольшое вознаграждение произвожу необходимые манипуляции, и Пробирная палата Соединенных Штатов в Филадельфии осуществляет оценку ваших золотых штучек. Я включу их в большую партию, как если бы это было мое собственное золото. – Корлисс перевернул руки ладонями вверх.

– Действительно, просто, – сказала Бидж. – Я не знала, что продать золото так легко. Мередит Корлисс слегка поклонился:

– Почти все легко сделать, если обращаешься к специалисту.

– А каково то небольшое вознаграждение, о котором вы говорили?

– Семь процентов. Если вы думаете, что это много, что ж, попробуйте найти, где окажется дешевле, – сказал он с самодовольной улыбкой.

– Понятно. – Бидж окинула взглядом витрины, как будто заинтересованная сверкающими камнями. – Благодарю вас за потраченное на нас время.

– Буду рад вас видеть снова, – любезно ответил Корлисс. – Может быть, среди этих кристаллов найдется магический, и я увижу в нем, когда вас ожидать.

Оказавшись на улице, Бидж сказала:

– Ну вот и доказательство. Кто-то уже у него бывал с таким же вопросом.

– Ты хочешь сказать – он знал, что нужно делать? Ну ведь он же ювелир…

– Я хочу сказать – он сразу назвал свои комиссионные, ему не понадобилось их подсчитывать.

– Может быть, к нему обращался Конфетка, чтобы обратить наш гонорар в деньги. Бидж покачала головой:

– Ювелир ведь совсем не удивился, да и все его объяснения для него явно привычное дело. Мы не были не только первыми, мы не были и вторыми. – Какая-то мысль не давала Бидж покоя. – Ты извинишь меня? Мне нужно забежать туда еще на минутку и кое о чем спросить. – Ей не хотелось, чтобы Дэйв присутствовал при разговоре. – А потом не выпить ли нам где-нибудь пива?

– Годится. Как насчет Дартс-клуба? – Дэйв с вожделением посмотрел в сторону деревянной лестницы, ведущей в бар.

– Замечательно. – Дэйв двинулся через улицу, а Бидж снова открыла дверь и поднялась в магазин Корлисса.

Он посмотрел на нее, когда она вошла, и сказал с преувеличенным изумлением:

– Голубушка, когда я приглашал вас заходить в любое время, я никак не думал, что оно наступит так скоро. Бидж вынула из кармана листок бумаги:

– Я вспомнила, только когда уже вышла на улицу. Я хотела бы заказать это у вас. – Она протянула ему листок.

Корлисс прочел написанное и внимательно посмотрел на Бидж, оставив все свои ужимки:

– Вы серьезно? Я могу выполнить часть этого, но после того, как будет сделана отливка… У меня нет лицензии…

– Но разве вы не можете найти кого-то, кто сделает остальное? – Она вытащила чековую книжку, сумма в которой впервые за последние годы в точности соответствовала ее банковскому счету. – Я могу заплатить две трети стоимости вперед.

Корлисс еще раз внимательно ее оглядел и написал на листке цифру. Бидж прикинула свои возможности и выписала чек на две трети суммы, вручив его Корлиссу прежде, чем тот передумает.

– За три дня вы успеете?

– За четыре дня, – ответил он рассеянно, глядя на чек. – Боже мой, кажется, я всю жизнь занимался не тем.

Встряхнув головой, он убрал чек и лист бумаги в ящик кассы и сказал:

– Через четыре дня приходите. – Заметив ремешок у нее на шее и кулон, выскользнувший из-под блузки, когда Бидж наклонилась над прилавком, Корлисс проговорил: – Этот амулет – прекрасная вещица, голубушка. Вы не позволите мне взглянуть?

Бидж неохотно сняла ремешок с шеи и передала ему камень. Корлисс сдвинул очки на кончик носа и прищурился:

– Резной… Настолько старый, что стерся… Или был слишком отполирован? Вкрапления слюды… Похож на аспидный сланец. Когда-то резьба была очень выразительна, но Боже мой, это все в прошлом. – Он вернул кулон Бидж. – Действительно, очень любопытная вещичка, моя дорогая, но, к сожалению, должен сказать, что ценности она не представляет.

Бидж надела ремешок на шею:

– Я тоже так думаю.

Она не могла найти Дэйва, пока тот не помахал ей от бокового столика. Народу здесь было полно – занятия закончились, а время вечерних развлечений еще не наступило.

Студенты толкались у стойки бара, болтали, некоторые подпевали включенному на полную мощность магнитофону. Человек десять-двенадцать играли в дартс – прицеливались, записывали мелом очки, препирались. Бидж все это очень напомнило «Кружки», и она даже оглянулась, высматривая Руди и Бемби. Но вокруг были только студенты Западно-Вирджинского, по большей части блондины или шатены, все уныло похожие друг на друга.

Но вот про пиво этого никак нельзя было сказать. Дартс-клуб мог похвастаться более чем восемьюдесятью сортами пива со всего света – светлого, темного, разной крепости. Бидж долго читала меню – достаточно долго, чтобы успеть уже пропустить кружечку, как недовольно заметил Дэйв, – прежде чем заказала английский ореховый эль.

Отхлебнув, Бидж обнаружила, что эль не кажется ей ни особенно горьким, ни крепким: регулярные посещения «Кружек» изменили ее вкусы. Здесь пиво разливали в пластиковые кружки – весьма разумно, учитывая молодежный состав посетителей, – но теперь, привыкнув к тяжелым керамическим кружкам Перекрестка, Бидж воспринимала это как что-то странное.

Допив, Бидж заказала еще. Дэйв, еще не расправившийся с первой кружкой, с удивлением на нее посмотрел.

Бидж заметила, что теперь он, завсегдатай Дартс-клуба, ведет себя так, будто ему здесь все внове.

– Надо же, как все теперь видится в ином свете.

– Да. А ведь это всегда было мое любимое местечко. Мне нравилось разнообразие – по сравнению с другими барами. – Дэйв задумчиво огляделся: – Сейчас они мне все кажутся на одно лицо.

– На самом деле так оно и было всегда. – Рядом оказалась официантка, и Бидж заказала еще одну кружку. – Это мы изменились.

Дэйв, стараясь не отстать от Бидж, залпом допил свое пиво и кивнул:

– Ты помнишь, какими мы были всего три недели назад?

– Или месяц. – Бидж подумала о тех днях – тогда ее жизнь была еще совершенно нормальной, если не считать странных интонаций в голосе матери при телефонных разговорах. Только сейчас Бидж осознала, какое удовольствие испытывает, как недоставало ей именно этого – просто сидеть в баре, болтать и ни о чем не думать. Ведь ей не много нужно: только почувствовать себя хотя бы на несколько часов нормальным, здоровым человеком.

Она отпила еще полкружки, наслаждаясь эйфорией, которой была обязана слишком большому количеству эля, слишком быстро выпитого. Жить еще можно. А что, если она на самом деле вовсе не больна, что, если тесты врут…

Они с Дэйвом просидели еще час, лениво переговариваясь: о воровстве в колледже, о постоянно влюбляющихся однокурсниках, о чудачествах преподавателей, потом заказали бутерброды, решив, что они вполне заменят ужин, и даже, хоть нетвердо держались на ногах, сыграли партию в дартс. Дэйв с легкостью выиграл.

Вернувшись к столику, Бидж предложила:

– Давай закажем еще пива, – и неуклюже помахала рукой, чтобы привлечь внимание официантки.

– Чудненько. – Дэйв широко улыбнулся. – Ты девчонка что надо. И почему это мы раньше с тобой не дружили?

– Где это видано, чтобы ты дружил с девчонками? – Бидж улыбнулась ему поверх кружки. Сейчас он ей нравился. – Ты же только смотришь хищным взглядом на платиновых блондинок с округлыми формами. Куда мне до них.

Дэйв криво улыбнулся, становясь понемногу самим собой.

– Ну, не знаю, не знаю… Если ты будешь одеваться иначе да сбросишь килограмма три…

– Килограмма три? – Бидж привстала, наполовину смеясь, наполовину сердясь. – Килограмма три?! – Она вскочила на стул, держа в одной руке кружку с пивом, другую уперев в бедро. – Так вот, знай, Дэвид Рой Вильсон, я – пропорционально сложенная, мускулистая, сообразительная, шустрая, трудолюбивая и вообще являю собой идеал женщины!

«Так ведут себя пьяные», – мелькнула у Бидж смутная мысль, и голос у нее какой-то слишком уж громкий – совсем как у Дэйва тогда в «Кружках»… Но ей было все равно. Дэйв смотрел на нее снизу вверх, смущенный, но с уважением. Женщины за соседними столами захлопали в ладоши. Бидж обернулась к ним:

– Так давайте выпьем за меня, черт возьми! – Теперь уже все посетители бара со смехом смотрели на нее, несколько человек подняли свои кружки в ответ на ее тост. Парни бросали на нее восхищенные взгляды. Бидж подняла кружку…

…И кружка, к ее ужасу, выскользнула у нее из руки, залив пивом весь стол. Бидж отчаянно попыталась подхватить ее и свалилась на пол, опрокинув стул.

Весь бар разразился хохотом. Какой-то рыжий парень прокричал: «Твое здоровье!» Дэйв хохотал вместе со всеми, вытирая пиво бумажными салфетками.

– Здорово у тебя получилось. Ты не ушиблась? Бидж поднялась, держась за стол. У нее подгибались колени. Она дотянулась до своей сумки, медленно вытащила деньги и положила их непослушной рукой на стол:

– Пошли отсюда.

Дэйв не удивился. Он был достаточно добродушен, чтобы не придать происшествию значения, но и достаточно толстокож, чтобы несколько раз по дороге к машине поддразнить ее.

Бидж попрощалась с ним, поднялась к себе, заперла дверь и уселась на пол в углу кухни. Целый час она подбрасывала и ловила потрепанный теннисный мяч. Все это время она плакала. Мяч вырвался у нее из руки семнадцать раз.

Глава 25

Быстрая щелкающая речь Б'ку напоминала отдаленные автоматные очереди. Он размахивал своим посохом, указывая то на небо, то на ручей, то на траву, то на свою отару.

– Он думает, будто я в состоянии все это перевести, – спокойно заметил грифон. – Насколько я понял, он видит причину всех несчастий в колдовстве – капризный бог дождя много лет назад переспал с прародительницей его народа, и проклятие, наложенное им на потомков, последовало за Б'ку сюда. Что мне ему сказать?

– Скажи ему, что мы не умеем бороться с проклятиями, – ответил Конфетка мрачно.

Высокая трава вокруг была прибита к земле, вытоптанная метавшимися в панике животными. В нескольких местах на траве и камнях была заметна кровь. Анни переходила от овцы к овце и перечисляла замеченные повреждения:

– …Седьмая: неглубокие покусы, вырванная шерсть… правая передняя нога – лучевая и локтевая кости сломаны… Восьмая: укус в нос, лобная пазуха открыта…

Анни не торопилась, но и не теряла времени даром, на каждую овцу она прикрепляла номер, написанный на обрывке ткани, а Бидж вела список всего, что перечисляла Анни, не заботясь о разборчивости записей, сделанных дрожащей рукой.

В десяти метрах от них Дэйв и Ли Энн были заняты тем же самым, продвигаясь к центру отары с другой стороны.

Некоторые овцы лежали неподвижно, другие беспокойно озирались и жалобно блеяли. Б'ку и Конфетка ходили вокруг стада, удерживая тех животных, которые могли двигаться, на месте.

Бидж нервно оглядывалась каждый раз, когда тень крыльев скользила рядом, но это был всего лишь стервятник, терпеливо описывающий круги над стадом. И людям все время приходилось отмахиваться от мух.

Наконец Анни сказала:

– Тридцать вторая… Ты смотрела ее? – обратилась она к Ли Энн.

– Какая разница? Все равно она уже подохла. – Но тем не менее Ли Энн привязала на шею животного номер. – Теперь вроде все.

Действительно, они осмотрели все стадо, пострадали все животные до единого. По предложению грифона студенты отмечали крестиками в списке тех овец, которые не имели шанса выжить. Помеченными оказались все…

– Это похоже на скверную пародию на пасхальное заклание агнца, – проговорил грифон. – Ангел смерти пометил их всех, ни одного не миновал.

Грифон появился немедленно, как только попугай Кружки недовольным скрипучим голосом сообщил о нападении на отару. Студенты были с грифоном вежливы и почтительны, Бидж по крайней мере испытала искреннюю радость, увидев его.

Теперь Б'ку переходил от одной овцы к другой, перерезая им горло. Конфетка предложил ему ввести животным Т – 61 (препарат для эвтаназии), но когда выяснилось, что мясо животных после этого не будет годиться в пишу, Б'ку настоял на своем.

Понаблюдав это кровавое зрелище несколько минут, Конфетка молча начал помогать Б'ку связывать задние ноги туш травяными жгутами. Ли Энн, а потом и остальные студенты с несчастным видом присоединились к нему.

Все вместе они перетащили туши к единственному росшему поблизости дереву. Его перекрученный ствол с обломанными сучьями был согнут постоянными ветрами, а кора на нижних ветвях обглодана животными.

Б'ку распорядился, чтобы зарезанные животные были подвешены на самых высоких сучьях: нужно было дать крови стечь. Он очень ловко выпотрошил туши, не задев травяных жгутов. Студенты нашли, что смотреть на все это очень неприятно: одно дело – хирургия, и совсем другое – разделка туш. Они печально оглядели на залитый кровью луг, где теперь уже не осталось ни одной овцы.

Б'ку начал обрывать листья с росших поблизости широколистных кустов и тщательно мыть их.

– Он собирается обернуть ими мясо, – высказала предположение Бидж.

– Верно. И ему таким способом удастся сохранить его, но только ему ведь известны возможности здешнего рынка, – ответил Конфетка. – Местные жители по большей части сами разводят овец, а Кружка не сможет использовать сразу такое количество баранины. Холодильников же здесь нет.

– Мне приходилось читать о намеренно изувеченных животных, – сказала Ли Энн и поежилась. – Обычно такие вещи печатают в малотиражках в супермаркетах. Я никогда раньше этому не верила.

– Пастор в моей церкви говорит, что это работа сатанистов, – пробормотала Анни.

– В малотиражках это обычно оказываются вампиры или инопланетяне.

Грифон отмахнулся удивительно человеческим движением когтистой лапы.

– Ну, знаете ли. Не следует строить абсурдную теорию на основании единственного факта. Инопланетян не существует в природе, по крайней мере насколько мне известно, а вампиры… – он заколебался, – ни один известный мне вампир такого не сделает. – Студенты обменялись встревоженными взглядами. – Все это имеет гораздо более прозаическое объяснение, – продолжал грифон, – оборотни.

– Ну ясно – самые обыкновенные, на каждом шагу попадающиеся оборотни, – кисло откликнулась Ли Энн. – Вот радость-то, я чувствую такое облегчение… А что думают остальные?

Грифон не ответил ей, погрузившись в размышления.

– Но все равно: теперь понятно кто, но непонятно почему.

– Мне также не очень понятно как, – продолжала Ли Энн. – Где они прячутся – когда не заняты подобными развлечениями?

– В любом месте, подходящем для человека или для волка, – с готовностью ответил грифон. – Что гораздо важнее, они могут скрываться в местах, где ни один житель Перекрестка их не найдет.

Грифон принял позу лектора, обращающегося к аудитории.

– На самом деле, – продолжал он, – вир принадлежат к чуть ли не единственному виду, способному находить дорогу без карты. Химеры являются сюда в свой брачный сезон. – Его интонация ясно говорила о том, что он находит привычку химер размножаться достойной порицания. – Есть предположения, что Великие могут летать из мира в мир – им дорога видна с высоты, хотя никто точно не знает. Что же касается вир… – Грифон склонил голову и посмотрел на студентов одним глазом. – Вас не очень смутят не слишком эстетичные детали в поведении животных?

– Конечно, нет, – ответила Анни.

– Только о них я в последнее время и читаю, – добавила Ли Энн.

– Прекрасно. Вир почти непрерывно оставляют метки мочой, когда пересекают границы Перекрестка, а потом находят дорогу по запаху. Таким же образом они определяют, где прошла стая, и могут следовать друг за другом из мира в мир.

– Но ведь дорожные команды… – начал было возражать Дэйв. – Ах, я же говорил, что эти детали неэстетичны. Дорожные команды работают целые дни, они едят и пьют и, следовательно…

– Писают и какают, – перебил его Дэйв. – Отправляют естественные надобности, хотел я сказать, – холодно закончил грифон. – Кроме того, вир… м-м… используют некоторые другие признаки: поблизости от границы появляются не свойственные Перекрестку растения, семена которых разносят птицы или которые дают побеги…

– Скоро и здесь, как везде, возникнет проблема кудзу, – сказала Ли Энн.

– Боже мой, – вмешалась Бидж, – вы хотите сказать, что вир узнают, где были люди, по запаху их экскрементов?

– Доктор Доббс, примите мои соболезнования, – с горечью сказал грифон. – Мне просто трудно поверить в то, что вы еще пытаетесь учить чему-то студентов, которые непрерывно перебивают говорящего. Да, юная леди, именно это я и хотел сказать, хотя сделал бы это в более изящных выражениях.

Конфетка, закончивший к этому времени помогать Б'ку, устало кивнул.

Бидж нахмурила брови:

– Но тогда почему людям приходится использовать… – Она вовремя спохватилась и не сказала: «Книгу Странных Путей». – …Почему люди просто не следуют за вир, вместо того чтобы каждый раз делать новые копии карт?

– Чтобы следовать за вир из мира в мир, – сухо ответил грифон, – нужно им доверять. Теперь, когда вы знакомы с их любимым развлечением, стали бы вы это делать?

– Они не порочны, просто жестоки, – ответила Бидж. – Игры их тоже жестоки… Впрочем, если подумать, доверять им я не стала бы. Но ведь, наверное, есть что-то, что обладает над ними властью?

Грифон наклонился к ней:

– И каков же, по-твоему, мог бы быть инструмент такой власти?

Бидж задумалась:

– Что-нибудь, что сделало бы вир совершенно зависимыми от меня. Разве не существует чего-либо подобного?

– Я надеялся, что, может быть, ты можешь что-то предложить.

К ним вновь подошел Б'ку и что-то быстро произнес.

– Он говорит, что ему нужно повидаться с Кружкой, – перевел грифон. – Он думает, что ваш экипаж не годится для перевозки мяса.

– Уж в таком количестве наверняка, – пробормотала Ли Энн.

– Он говорит, – сурово произнес грифон, неодобрительно взглянув на Ли Энн, – что вам не нужно ждать, пока он вернется.

– Ну, это ясно, – отозвался Дэйв. – Что-нибудь еще ему от нас нужно?

Б'ку подошел к Конфетке, несколько раз быстро кивнул и сказал единственное известное ему английское слово – «Спассиббо» – с громким щелчком на конце.

– Пожалуйста, – ответил Конфетка. Б'ку нырнул в высокую траву, из которой оказались видны только его голова и плечи – он был невысок, студенты долго смотрели ему вслед. Скоро он скрылся из виду, и теперь вокруг не было ничего, кроме волнуемой ветерком травы.

Грифон бросил на Конфетку орлиный взгляд:

– Если у вас нет надобности во мне, я вас покину.

– Спасибо за помощь, – ответил тот.

– Помогать друг другу – долг каждого жителя Перекрестка, – поправил его грифон. – Это вам спасибо, доктор.

Конфетка, глядя вслед грифону, который поднялся на вершину холма, чтобы с разбега взлететь, пробормотал:

– Сдается мне, что кто-то на Перекрестке не так уж всерьез воспринимает этот свой долг. – Или не воспринимает его вовсе, – согласилась Ли Энн.

Грифон обернулся и крикнул с вершины холма:

– Вы уверены, что я вам больше не нужен?

– Уверены.

– Я мог бы и задержаться, если во мне есть надобность.

– Мы ценим твою любезность.

– Здесь довольно глухое место, – продолжал грифон с сомнением в голосе.

Студенты посмотрели вокруг. За исключением гротескного дерева, увешанного обернутыми листьями тушами овец, вокруг были только округлые холмы, покрытые высокой травой, да далеко на севере синели горы.

– С нами все будет в порядке, – заверил грифона Конфетка.

– Что ж, прекрасно, – ответил грифон и исчез. Бидж почувствовала разочарование: она надеялась увидеть, как он летает.

Неожиданно все остро почувствовали одиночество. Было очень тихо – только непрестанное стрекотание кузнечиков и редкие птичьи голоса нарушали безмолвие. Студенты переглянулись, стараясь не смотреть на дерево.

Наконец Анни неохотно повернулась и бросила на него взгляд. Неподвижные тела свисали с сучьев, даже не колеблемые ветром.

– Сэр, если вир напали на овец…

– Ну, это только предположение.

– Ага, – встрял Дэйв, – так что мы в интересном положении.

– Оно разрешилось, когда ты родился, – резко ответила ему Ли Энн. – Меня больше интересует, почему они не тронули мясо? Зачем им понадобилось просто изувечить овец и бросить?

Конфетка почесал затылок. Здесь, в прерии, он был особенно похож на ковбоя.

– Я бы очень даже хотел понять, почему они так себя повели, – ответил он.

– Потому, что они свирепы, – решительно высказалась Анни.

– Это-то ясно, только что вызывает свирепость? На вершине холма трава заволновалась.

– И почему они проявили ее именно здесь?

– Ну, здесь действительно безлюдно, – выпалил Дэйв. – Даже для Перекрестка это настоящий медвежий угол.

Трава заколыхалась вниз по склону, как будто так пролетел порыв ветра.

– И все равно мне непонятно их поведение, – сказал Конфетка.

– Я знаю, в чем дело, – неожиданно сказала Бидж, побледнев и показывая на дерево. Все обернулись.

Нижний ряд овечьих туш раскачивался, и одна из них исчезла.

Рябь на траве теперь распространялась в двух направлениях, окружая людей. Воздух был абсолютно неподвижен.

– Все в грузовик. Быстро, – напряженно распорядился Конфетка.