Текст книги "Ветеринар для единорога"

– Очко в твою пользу, – сокрушенно скривился Конфетка.

– Но вы были правы относительно других вещей. Вы хотели, чтобы Дэйв повзрослел и перестал быть безответственным. Вы хотели, чтобы Ли Энн поняла свою настоящую цену и перестала чувствовать себя неполноценной из-за своего деревенского воспитания. Мне кажется, для этого вы и взяли их на практику на Перекресток.

– И это прекрасно сработало.

– Но одновременно вы и ошибались насчет них. Не будь Дэйв таким вундеркиндом, грифон не выжил бы, и деревенские корни Ли Энн очень пригодились ей, когда пришлось иметь дело с кентаврами.

– Я искренне рад, – сухо заметил Конфетка, – что есть кому поучить меня уму-разуму. Вот теперь я чувствую разницу – раньше я был для тебя учителем, а стал просто коллегой.

– Вы же всегда хотели, чтобы я говорила вам, что думаю.

– Чтобы научить тебя чему-то, я должен знать, что ты поняла правильно, а что – нет.

– Это гораздо труднее, чем просто учить.

– Конечно, труднее, – согласился Конфетка, – но это и есть настоящая школа. Все остальное – обыкновенная зубрежка.

Бидж обдумала услышанное.

– Я рада, что вы так смотрите на вещи. Так готовы вы выслушать, что я думаю? Конфетка криво улыбнулся:

– Ну, в этом я не особенно уверен. Иметь с тобой дело теперь нелегко.

– Хотите вы узнать результаты моего повторного генетического тестирования?

Конфетка замер, потом еле заметно кивнул:

– Выкладывай.

– Результат отрицательный, – сказала Бидж спокойно. События развивались совсем не так уж гладко: тест повторили дважды, и вся лаборатория в Дьюкском университете ползала перед ней на брюхе: результат первого тестирования, должно быть, следствие ошибки… абсолютно непонятно, как такое могло случиться… благодарение Богу, она не совершила ничего непоправимого… Подтекст этого всего сводился к одному: не подавай на нас в суд, пожалуйста, не подавай! Иисус, Гермес, Гиппократ и кто там еще – защитите нас от судебного иска!

– Ну и хорошо, – со вздохом сказал Конфетка.

– Как вы узнали о моей матери?

– На самом деле это результат нарушения медицинской этики. – Конфетка откинулся в кресле, чувствуя себя явно лучше. – Мы вели совместные исследования кое с кем из Дьюка – ты же знаешь.

– Да, теперь я это знаю. Знаю, что они работают на материалах, полученных с Перекрестка, в частности в области наследственных заболеваний.

– Верно. И после самоубийства твоей матери…

– Питер. – Бидж потрясла головой, стараясь привести мысли в порядок. – Он проходил тестирование в Дьюке?

– Точно. Он обратился сразу после похорон. И его имя оказалось в списке, видеть который нам абсолютно не полагалось… Но мы тогда подумывали о добровольце: нужно было выяснить роль внешних и внутренних факторов, чтобы понять, излечиваются ли на Перекрестке наследственные заболевания…

– Не хитрите, доктор: тогда вы уже знали, что излечиваются.

– Ну да, про некоторые я знал, но не был уверен, что все. – Бидж еще никогда не видела Конфетку таким смущенным. – И когда я узнал про твою мать… Нетрудно было предположить, что может быть у тебя на уме. Я не смог бы тебя остановить, но я все время держал пальцы перекрещенными. – Он постучал карандашом по столу. – Ну… И какие у тебя теперь планы?

Бидж испытала острое чувство дежа вюnote 26Note26
  Дежа вю – ощущение того, что происходящее уже случалось раньше.


[Закрыть]. Как будто время повернуло вспять и она снова сидит в кабинете Конфетки и старается скрыть от него, что подумывает о самоубийстве. Она покачала головой:

– У меня нет… Я ничего не планировала. Слишком многое изменилось. – Ее губы задрожали. – Я даже не могу отправиться домой, чтобы там все обдумать.

Конфетка, старательно избегая ее взгляда, переменил тему:

– Тут недавно заходил Филдс.

– Как у него дела?

– Замечательно. – Конфетка ухмыльнулся. – Одним своим появлением он поразил в самое сердце двух-трех женщин.

Это Бидж понять было нетрудно.

– Он что-нибудь рассказывал о Перекрестке? – Было так странно говорить об этом – как будто о чем-то безвозвратно ушедшем, как школьный роман или детские игры. Бидж вспомнила о своей первой встрече с единорогом и ощутила боль в сердце.

– Конечно, он рассказывал о Перекрестке, – фыркнул Конфетка. – Не думаешь же ты, что он просто был тут неподалеку и случайно заглянул. – Он помолчал. – Нельзя сказать, что там все вернулось к норме – понятия «норма» в тех краях не существует, – но о Моргане больше не слышно, и жизнь начала налаживаться.

– А как вир?

Конфетка продолжал вертеть карандаш.

– Те, кто остался в живых, проходят через ломку, но в большинстве поправятся. Были, конечно, неприятности, но ничего такого уж серьезного. Филдс говорит, что они в основном заняты выяснением того, кто будет вожаком в стае. – Конфетка деликатно добавил: – Ты ничего не спрашиваешь про Стефана.

Бидж просто побоялась спросить. Она писала ему письмо за письмом, переправляя их через Лори, и ни разу не получила ответа.

– Как у него дела?

– Он очень ослабел, но выкарабкался. Он рвется сюда, но Филдс считает, что пока рано. Лори снабдила его кое-какой литературой и вообще помогает. Она ведь и раньше занималась психологическим консультированием. Этой женщине все по плечу. Так что со Стефаном будет порядок.

Конфетка смущенно продолжал – он никогда не был силен в разговорах на личные темы:

– И не сердись на него, что он не пишет. Ты же знаешь, что такое ломка. К тому же ему стыдно – это бывает у многих наркоманов. Бидж почувствовала облегчение, но вслух сказала только:

– Значит, на Перекрестке все входит в обычную колею.

– Входит, но еще не вошло. Перекресток не такое место, где все забывают на следующее утро. – Конфетка посмотрел Бидж в глаза: – На самом деле Филдс приходил потому, что им нужен ветеринар – постоянно живущий на Перекрестке ветеринар.

Последовало долгое молчание. Наконец Бидж дрожащим голосом произнесла:

– И вы сказали ему, что все остальные выпускники уже нашли работу.

Конфетка медленно покачал головой, наслаждаясь ситуацией:

– Ничего подобного. Я ничего ему не говорил. Они хотят тебя, и никого иного.

– Кто это они?

– Брандал. Кружка. Филдс. И Стефан, – добавил он небрежно. – Только они считают его мнение предвзятым.

– А грифон?

– Я не назвал бы это приглашением, скорее приказом. Он все распространяется о долге чести, добре и зле, ответственности…

– Такого я от него и ожидала, – медленно проговорила Бидж. – И когда они решили, что им нужна именно я?

– Сразу после того, как я взял тебя на практику и Филдс увидел, как ты лечишь единорога.

Бидж лишилась дара речи.

Конфетка отвернулся к окну, не желая навязывать ей решение.

– Ты не очень много на этом заработаешь, знаешь ли. И тебе придется обходиться без телефона, телевизора, бейсбольных матчей. Ты не сможешь никому, даже друзьям, рассказать, где работаешь, а уж меняя золото на деньги и вовсе можно свихнуться…

Когда она ничего не ответила, Конфетка продолжал:

– И учти: это здесь восемьдесят процентов работы все время повторяющиеся знакомые случаи. Там каждый твой пациент будет уникален, а пока все не успокоится, вызовы будут экстренными. Только Богу известно, с какими существами тебе придется столкнуться и гадать, что для них «норма», а что – нет.

Конфетка заколебался, но все-таки сказал:

– После всего, что ты пережила, собственная жизнь должна быть для тебя вдвойне драгоценна. Учти, Моргана все еще где-то там, и она не успокоится. Если тебя там ранят, тебе придется выкручиваться самой. Если тебе встретится трудный случай, тоже придется выкручиваться самой. Мы, конечно, поможем тебе с лекарствами и изредка прооперируем в клинике тяжелого больного, но этим все и ограничится.

Бидж прижала к груди сумку с книгами.

– Мы с Филдсом купили в колледже списанный грузовик-амбулаторию, – закончил Конфетка. – Только документы еще не оформили. Водить автомобиль он не умеет. Он готов купить все, что ты ему назовешь, и помочь собраться. Я, правда, сказал ему, что нужно дать тебе недельку отдохнуть и собраться с мыслями. 'Так что он появится в следующий четверг. И он просил передать тебе это… в дар, а не во временное пользование.

Конфетка протянул Бидж две книги в потрепанных матерчатых переплетах. Она зачарованно смотрела на них.

Одна книга оказалась «Справочником Лао по небиологическим видам». Бидж открыла ее и прочла на титульном листе: «С благодарностью от П.Филдса Бидж Воган, доктору ветеринарии».

Бидж перелистала вторую книгу, и ей показалось, что карты меняются у нее на глазах. Ее внимание привлекла последняя фраза предостережения: «Только карта поможет найти себя тем, кто заблудился на Перекрестке».

Бидж уложила книги в пакет:

– Я приду.

ОТ АВТОРА

Когда вы создаете целый новый мир, благодарность тем, кто в этом помогал, не знает границ. Бесценными были советы:

Джилл О'Браен, анестезиолога, специалиста по птицам рок и грифонам, доктора ветеринарии, Дженни Кларк и Линн Анны Эванс, акушерок, имеющих большой опыт работы с кентаврами, докторов ветеринарии, Кэти Лунд и Джеймса Тида, терпеливых исследователей и снисходительных консультантов, Сью Соколоски, Мэри Мадейрос и Стаей Найл, опытных лаборанток, Синди Капра, замечательно умеющей выхаживать больных, Сила Гукина, инженера и мотоциклиста.

Знания и умения, демонстрируемые героями романа, принадлежат в основном этим людям, ошибки же являются исключительной прерогативой автора.

Необходимо также отметить огромную ценность цитат из несравненного труда «Справочник Лао по небиологическим видам». Некоторые из приведенных в книге выдержек почерпнуты из книги Чарльза Г. Финнея «Цирк доктора Лао», которую автор приобрел при поездке в Англию двадцать пять лет назад и которая служит ему источником истинного наслаждения по сей день.

Автор с любовью благодарит Л.А. за то, что она со знанием дела и терпением читала рукопись на протяжении всей работы над ней.

Не меньшую любовь и благодарность испытывает автор к своим родителям, брату и всей его семье, чьи привязанность, поддержка и интерес так много для него значат.

Необходимо сделать несколько существенных замечаний.

1. Западно-Вирджинский университет и его сотрудники являются вымышленными. Автор намеренно избегал реалистического описания существующей системы хранения и выдачи лекарств строгой отчетности – чтобы не облегчить дело тому, кто вознамерится их воровать. В действительности ни в одном ветеринарном колледже студентам не разрешается такой доступ в аптеку, как это описано в романе.

2. Автор намеренно в целях развития сюжета изобразил доктора Хитори худшим из возможных консультантов при хорее Хантингтона. В действительности люди, страдающие этим заболеванием, имеют возможность получить гораздо более квалифицированную, человечную и эффективную помощь. Необходимая информация предоставляется Американским обществом по лечению хореи Хантингтона, находящимся в Нью-Йорке.

При написании книги специалисты из Американского общества по лечению хореи Хантингтона не привлекались, и вся ответственность за сказанное по поводу этой болезни лежит на авторе.

Наконец, автор выражает свою признательность родственникам жены – Бобу и Анне Эванс, Бобу и Энн Эванс, Бобу и Марии Дельгалло, Брайану (чьи родственные связи не вполне ясны) и Пэт Люссьер за терпение, любовь и поддержку и, конечно, за вкусную еду. Эта книга посвящается им.