Текст книги "Ветеринар для единорога"

Глава 17

Прошел еще один день, и они снова отправились на Перекресток. Бидж держалась особняком, но остальные были слишком усталыми, чтобы это заметить.

С полного одобрения Конфетки всю первую часть пути студенты проспали: к собственному изумлению, они обнаружили, что привыкли к таким поездкам и чувствуют себя совершенно спокойно.

На границе Вирджинии и Перекрестка Бидж ненадолго проснулась. Конфетка посовещался с дорожной командой, затем их проводили, показав новые повороты, которые Конфетка тут же тщательно зарисовал на своей карте. Похоже, подумала Бидж, что дорожные команды теперь везде: по какой бы дороге они ни ехали, всюду встречались люди с лопатами и двузубами, под разговоры и смех строились все новые и новые ответвления, назначение которых было известно только начальникам команд, да еще Книге Странных Путей.

Бидж снова задремала и спала до тех пор, пока они не миновали «Кружки». Время перевалило за полдень. Грузовик свернул на юго-восток, к большой реке.

По крутому арочному мосту они пересекли ущелье, казавшееся глубоким, как Большой Каньон. Почти сразу за мостом начиналось травянистое плато – что-то среднее между американскими прериями и иллюстрациями в «Нэшнл Джиогрэфик», изображающими русские степи. Из кабины грузовика открывался вид на мили во все стороны, легкий ветерок катил волны по высокой траве, тени облаков скользили по покатым холмам, уходящим к далеким предгорьям.

– Проснись и пой, Анни, – сказал Конфетка. – Соберись с силами и начинай доклад.

– Я готова, – тихо ответила девушка, и Бидж только теперь поняла, что Анни давно не спит.

Доклад Анни был ясным и всеобъемлющим. Она рассказала об особенностях пациента, предполагаемой процедуре обследования и о причинах, по которым клиент обратился за помощью.

– Конечно, я еще не видела пациента, но думаю, что у него липома. Если учесть, что нам известно о Перекрестке, – она вопросительно посмотрела на Конфетку, – то опухоль наверняка доброкачественная. Но все-таки для порядка я рекомендовала бы сделать биопсию. Доктор Доббс, мы сможем отправить образец в лабораторию?

– Ясное дело, если только ты рискнешь его взять. Солнце ярко светило на травяное море вокруг грузовика. Все здесь казалось спокойным и мирным, вполне обыкновенным.

– А не использовать ли нам держатель для бешеных животных? – спросил Дэйв. Держатель для бешеных животных представлял собой трехметровый металлический шест с затяжной петлей из троса на конце. Если нужно было поймать животное с подозрением на бешенство, один человек накидывал петлю ему на шею и затягивал ее, прижимая животное к земле, а другой надевал намордник, что требовало, конечно, полного доверия к напарнику.

Конфетка нахмурился:

– Возникает одна маленькая загвоздка: как быть с гордостью пациента? Такое обращение может его сильно обидеть.

– Вот и прекрасно, – пожал плечами Дэйв, – пусть себе обижается.

Анни, глядя в окно на пустынную степь, мягко заметила:

– Эта идея не кажется мне удачной.

Густая трава метровой высоты стояла по обе стороны дороги. Ветер гнал по ней волны, движение же грузовика еле колебало только ближайшие стебли.

Из травы прямо перед ними возникла фигура человека со скрещенными на груди руками. Длинные прямые черные волосы, высокие скулы, длинный нос, чуть раскосые синие глаза придавали его внешности слегка азиатский оттенок. Лицо его было совершенно безволосым, как будто он только что побрился или удалил растительность на лице при помощи электроэпилятора.

Человек был тонким и жилистым, но на руках бугрились мускулы, босые ноги выглядели обыкновенными человеческими ногами.

Клиент спокойно смотрел на грузовик, совсем не смущенный его появлением, но не сделал никакой попытки подойти.

Ли Энн незаметно открыла свой рюкзак, проверила его содержимое и снова закрыла «молнию», вылезая из грузовика, она прихватила рюкзак с собой. Конфетка тоже вылез из кабины и вместе с Анни пошел навстречу клиенту. Дэйв двинулся следом, чтобы ничего не пропустить, с одной стороны, но в основном потому, что считал нужным в случае чего защитить Анни.

Бидж подождала, пока остальные отойдут достаточно далеко, чтобы не слышать ее слов, и повернулась к Ли Энн:

– Смит-вессон?

Ли Энн внимательно посмотрела на нее и коротко ответила:

– Кольт.

– Тридцать восьмого калибра?

– Двадцать второго. – Ли Энн хмуро улыбнулась. – У него такие маленькие хорошенькие пульки.

– Стоит ли тогда овчинка выделки?

– Ты думаешь, здесь нужны серебряные пули?

– Вот интересно, – сказала Бидж задумчиво, – в чем тут дело: в весе пули или в том, что серебро токсично для данного организма? Ну, как бы там ни было, таких пуль у нас все равно нет.

Ли Энн вздохнула:

– К тому же вряд ли получишь зачет по практике, если застрелишь клиента. – Она закинула рюкзак в кабину через открытое окно. – А как ты узнала?

– Ты как-то полезла за револьвером в «Кружках», – ответила Бидж смущенно. – А ты умеешь стрелять? Ли Энн дружески улыбнулась Бидж:

– Если хочешь, как-нибудь могу научить и тебя.

– Даже трудно представить, как много ты всего умеешь.

– Большая часть этих умений в ветеринарном колледже ни к чему. – Несмотря на это, Ли Энн была явно довольна собой.

– Зато здесь они очень даже к месту. Девушки присоединились к Анни и остальным. Конфетка протянул клиенту руку, но тот только посмотрел на него и не переменил позы. Анни начала задавать вопросы, но ответы мало что прояснили. Человек еле цедил слова, отвечая отрывисто и кратко, с сильным акцентом, похожим на восточноевропейский.

– Как вас зовут? – с улыбкой спросила Анни.

Клиент не ответил на ее улыбку.

– У меня два имени. Тебе нужно знать одно. Меня зовут Влатмир. Я из племени здолниев. Сын суки Магды. – Он выпрямился еще более надменно. – Мы – вир.

«Вир, – писал Лао, – считают, что название их народа происходит от латинского virus – мужи, случается им и относить к себе другое латинское слово: virtus – добродетель. В отличие от общепринятого» вервольф» это название говорит не столько об этимологии, сколько о самооценке. Хотя другие расы подвергают сомнению право ликантропов называть себя людьми, вир считают себя единственными достойными носителями этого имени.

Возможно, это является проявлением психологической защиты, необходимой для выживания: благодаря ему вир могут видеть в других людях просто пищу…» Анни, которая уже ничему не удивлялась на Перекрестке, спросила:

– Как я понимаю, сэр, вы наш клиент. Являетесь ли вы также и пациентом?

Вместо ответа Влатмир снял рубашку. Его грудь оказалась безволосой и гладкой, как у младенца. Он пощупал свое плечо:

– Там шишка. Она движется под кожей, но не исчезает. – Он захватил жировик пальцами, кожа на которых была такой же гладкой, как и на груди, – ни складок, ни морщин.

Анни внимательно осмотрела липому:

– Мне нужно было бы увидеть… – она сглотнула, но твердо закончила: – увидеть это, когда вы в вашей другой форме.

Влатмир повернул голову и внимательно посмотрел ей в глаза. В его взгляде не было гнева, но все равно это выглядело как вызов. Анни невозмутимо продолжала:

– И на всякий случай я хочу получить ваше согласие на удаление липомы. Если окажется, что это необходимо, я сделаю анестезию.

– Ане… – Он не справился с произношением. – Что это?

– Обезболивание.

Влатмир коротко хохотнул, как залаял.

– Обезболивание! – Теперь он улыбался странной циничной улыбкой – от уха до уха. – Обезболивания не бывает. – Но тут ему пришла какая-то мысль, и он резко спросил: – Анастазия… Это укол?

– Да, – ответила Анни. – Это не больно. – Она закусила губу. – Всего лишь быстрый укол иглой.

– Понятно. Иглой. – Он разделся и быстро опустился на четвереньки. Глаза его закатились, глазные яблоки сильно покраснели, как будто множество мелких сосудов лопнуло разом.

Когда же он снова посмотрел на людей, радужки его глаз оказались цвета серебра.

Анни процитировала сообщение Лао о том, что превращение оборотня – чрезвычайно болезненный процесс. Хотя Бидж много раз видела подобные сцены в кино и по телевидению – со всеми спецэффектами, гримом и мультипликацией, – она оказалась не готова к тому, что предстало ее глазам в действительности.

Нижняя челюсть Влатмира со щелчком выскочила из суставов – иначе морда не могла бы удлиниться вперед. Пазухи носа и слизистая рта обнажились, вытянулись, потом закрылись.

Пальцы рук отвалились и упали на землю. Кровотечением это не сопровождалось – так отпадают пальцы у больных проказой. Влатмир резко дернулся, не сводя с них глаз. Ладони превратились в лапы, на месте пальцев выросли когти. Остаток большого пальца скользнул под кожу и двинулся вверх по руке, как крот под землей в мультфильме, остановился, и из него сквозь плоть пророс рудиментарный палец.

Из копчика быстро вырос хвост, голый вначале, но быстро покрывшийся шерстью.

Влатмир взвизгнул и упал на бок. Анни сделала движение к нему, но Конфетка удержал девушку:

– Не трогай его, только наблюдай.

Тело оборотня сотрясали судороги. Сначала он выглядел как человек, бьющийся в конвульсиях, потом стал похож на собаку, с которой случился удар. Постепенно судороги становились слабее и реже. Влатмир уже не визжал, а тихонько скулил.

Наконец все закончилось, и волк просто лежал на земле, хрипло дыша.

Анни опустилась на колени рядом с тяжело вздымающимся боком зверя и, хмурясь, принялась выслушивать его через стетоскоп.

– Придется подождать, – сказала она наконец. – Давать ему наркоз еще нельзя.

В этот момент волк рванулся вперед, схватил с земли свои отпавшие пальцы и проглотил их целиком. Потом, повернув голову, он посмотрел на Анни, и его пасть раздвинулась в улыбке. Такое выражение у собаки означало бы дружелюбие, Влатмир же излучал презрение.

– Вам приходилось когда-нибудь видеть у взрослого представителя семейства собачьих такие чистые зубы? – пробормотал Дэйв. – Никогда, даже если их почистить, – ответила Ли Энн. Клыки Влатмира сверкали и казались невероятно острыми, как только что прорезавшиеся зубы у щенка.

– Я собираюсь осмотреть вас с ног до головы, – обратилась к оборотню Анни. – Это нужно, чтобы убедиться, что нет никаких других повреждений. О'кей?

Влатмир тихо фыркнул, без дружелюбия, но и не агрессивно. Он стоял совершенно неподвижно, пока Анни, неуверенно сначала, но потом более решительно ощупывала голову, туловище и лапы.

– Зубы без изъянов… Глаза налиты кровью, но это, по-видимому, нормально… Никаких признаков ушных клещей – едва ли паразиты могут выжить, когда вы меняете форму. – Анни начала ощупывать лапы. – Ах нет, похоже, я поторопилась с выводами – на передних лапах, вокруг суставов, следы укусов. Ну как, парень, блохи тебя едят?

Незаметно для себя Анни стала говорить тоном, обычным для ветеринара, имеющего дело с небольшим и нервным животным, она даже попыталась потрепать волка по ушам.

Рычание, которым он ответил на это, не оставляло сомнений в его реакции. Анни быстро отдернула руку:

– Прошу прощения.

Закончила осмотр она уже без фамильярностей и по-деловому, сообщая результаты так же отрывисто, как разговаривал с людьми Влатмир.

– Здесь опухоль, – сказала Анни, ощупав плечо. – Размером примерно с фалангу моего большого пальца. Расположена на поверхности, сразу под кожей. Подвижная, округлая, симметричная. Типичная липома – беспокоиться тут нет оснований.

Влатмир повернул голову и попытался ухватить жировик зубами.

– Нельзя, – остановила его Анни, не обращая внимания на недовольное рычание. – Нельзя этого делать. Мне нужно, чтобы все было сухим – иначе трудно как следует выстричь шерсть и продезинфицировать кожу, чтобы не занести инфекцию.

Очевидно, оборотень понял. Он терпеливо ждал, пока Анни маленькими ножницами выстригала шерсть вокруг липомы, стараясь причинить как можно меньше ущерба меховой шубе.

– Он ведь может превратиться в человека, если ему не понравится стрижка, – прокомментировал Дэйв, – так что можешь особенно не стараться.

– Ну вот, теперь введем суритал, – сказала Анни мрачно. Она явно ожидала, что с этим возникнут сложности.

Но волк послушно поднял переднюю лапу, в этот момент он казался почти ручным. Анни быстро перетянула вену, и Бидж снова позавидовала тому, какие ловкие и уверенные у Анни руки. Влатмир даже не вздрогнул, когда она ввела иглу и нажала на поршень шприца. Волк лег на землю, было заметно, что он старается не поддаться действию наркоза.

– Вот и хорошо, – успокоительно проговорила Анни, поглаживая его по спине, хотя явно делала это только из чувства долга. – Нужно расслабиться.

Наркоз подействовал не так быстро, как она рассчитывала, но в конце концов Влатмир отключился.

– Пожалуйста, дай мне стерилизатор с инструментами, – обратилась Анни к Ли Энн. – Хочется сделать все побыстрее.

– А не думаешь ты, что пригодится вот это? – Дэйв держал принесенные из грузовика дюймовой толщины шины и клейкую ленту. – Может быть, стоит его обездвижить?

– Или по крайней мере связать лапы, – предложила Ли Энн.

Анни улыбнулась и покачала головой:

– Мы закончим раньше, чем он придет в себя. Дэйв, однако, не стал относить шины обратно в грузовик. Сама операция оказалась совсем простой: чтобы сделать один продольный разрез, промокнуть марлей кровь и ножницами отсечь опухоль, Анни потребовалось всего несколько секунд. Она захватила липому зажимом и поместила ее в пробирку.

– Вот вам, доктор Доббс. Пригодится?

– Если не мне, то кому-нибудь в лаборатории. Хорошо, что ты об этом подумала. Закрой пробирку, и мы заберем ее с собой.

Анни плотоядно посмотрела на здоровую ткань по краям разреза:

– Наверное, неэтично взять образец без согласия пациента?

– Угу. Но с другой стороны – нам же нужно с чем-то сравнивать клетки опухоли. Как можно судить, доброкачественная ли она, если неизвестно, как ведет себя нормальная ткань? Возьми маленький кусочек. – Конфетка нахмурился. – И поторопись – похоже, он приходит в себя.

Анни поспешила взять образец ткани, дыхание Влатмира становилось заметно более быстрым. Девушка ущипнула его за лапу, чтобы проверить наличие рефлекса, и, к своему удивлению и испугу, увидела, как лапа дернулась.

– Не ввести ли ему еще анестетика? – спросила Бидж.

– Нет, – решительно ответила Анни. – Ведь это же суритал: количество не играет роли. Я лучше быстренько зашью разрез.

Она протянула руку к стерилизатору, выбрала маленькую изогнутую иглу и тонкую хирургическую нить, вставила иглу в держатель и начала сшивать кожу.

В этот момент волк пришел в себя и с угрожающим рычанием щелкнул зубами. Анни быстро отдернула руку и почти успела увернуться: сверкающие клыки задели ее лишь слегка. Оборотень слизнул капельки крови с морды и кинулся на девушку.

Конфетка успел ее заслонить, сунув обмотанную курткой руку в пасть Влатмира. Другой рукой он попытался схватить волка за загривок, но удержать такого большого и свирепого зверя оказалось невозможно.

Волк с глухим рычанием рвал зубами куртку. Поняв, что не сможет вцепиться в человека, он неожиданно ударил Конфетку головой в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, и зверь снова кинулся на Анни, которая все еще ошеломление смотрела на свою кровоточащую руку.

Но теперь ее с обеих сторон заслонили Дэйв и Ли Энн, держа в руках шины как бейсбольные клюшки. Дэйв ударил оборотня по нижней челюсти, а Ли Энн нанесла гораздо более сильный удар по горлу.

Волк отскочил назад, давясь воздухом:

Бидж, оказавшаяся позади Дэйва и Ли Энн, тоже занесла шину для удара, но неожиданно ее рука самопроизвольно разжалась, и стержень упал на землю.

Влатмир попытался вцепиться зубами в шины в руках Дэйва и Ли Энн. Никто из них не дал ему такой возможности, Ли Энн сильно ударила его по морде и резко приказала:

– Лежать!

Взгляд, который он бросил на нее, говорил о высоком интеллекте, но никак не о добродушии.

– В грузовике есть шест со стальной удавкой на конце. Нам его достать, или ты будешь вести себя прилично?

Влатмир, шерсть на загривке которого стояла дыбом, припал к земле, готовый прыгнуть на Ли Энн.

Конфетка попытался что-то сказать, но он все еще задыхался после удара в солнечное сплетение.

Бидж положила руку на плечо Ли Энн:

– Опусти шину, только медленно.

– Еще чего!

– Сделай это. Пожалуйста!

Ли Энн неохотно опустила стержень. Волк не кинулся на нее, но в остальном все осталось без изменений: он продолжал смотреть на Ли Энн, яростно рыча.

– И не смотри ему в глаза, – добавила Бидж. – Он воспринимает это как вызов. – И правильно воспринимает, – упрямо ответила Ли Энн.

– Ну, если только ты не собираешься перегрызть ему горло, лучше все-таки кончить дело миром.

Явно против воли Ли Энн отвела глаза. Влатмир отошел на шаг и улыбнулся ей, оскалив зубы и высунув язык. Казалось, он смеется над девушкой.

В следующую секунду он взвыл: его зубы с треском выпали из челюсти, тело сотрясла судорога, хвост отвалился, дергаясь на земле. Открытая рана на том месте, где он только что был, немедленно закрылась, не оставив шрама. Оборотень повернулся, схватил хвост лапами, которые быстро превращались в руки, и проглотил его целиком. Бидж ощутила дурноту, но принцип был ей понятен: животное стремилось сохранить как можно больше массы своего тела.

Еще через секунду Влатмир уже в человеческом облике поднялся с земли. Он был покрыт потом, и его мускулы все еще болезненно подергивались.

Он бросил взгляд на свое плечо – гладкое и неповрежденное.

– Разрез. Я его чувствую – другой я. Анни сглотнула и сказала почти спокойно:

– Я не смогла зашить рану.

Влатмир смотрел куда-то вдаль, чем-то встревоженный. Наконец он произнес:

– Я тебя укусил.

Анни кивнула, широко раскрыв глаза.

Он странно посмотрел на нее, склонив голову набок.

– Но ты жива. – Он был явно озадачен, но ничуть не раскаивался.

– Мы остановили тебя, – сказал Дэйв. – Вы? Остановили? – Влатмир изумленно вытаращил глаза.

– Ясное дело, – пробурчала Ли Энн.

– Как? – спросил вир, делая шаг к девушке.

– Не стоит беспокоиться, сэр, – насмешливо ответила она. – Это было совсем не трудно.

Его глаза сузились и на мгновение стали серебряными.

– Я вспомнил. И не забуду. Анни, всеми своими сорока килограммами, загородила Ли Энн.

– Вероятно, нам следует завершить консультацию. – Она подняла пробирку с удаленной липомой. – Мы можем забрать это для биопсии, если вы хотите…

Влатмир небрежно выбил пробирку из ее руки и раздавил о камень.

После момента остолбенения Анни произнесла:

– Ну что ж. Никакой биопсии. Скорее всего и так все будет хорошо: опухоль выглядела как типичный жировик, и, в общем, можно было ее и не удалять. – Она сглотнула. – Хочу дать вам совет, как вести себя после операции, хотя вы можете считать, что в этом нет необходимости.

– Все заживет. – Он ухмыльнулся, показав свои прекрасные новенькие человеческие зубы. – Понятно?

– Понятно, – ответила Анни с легкой дрожью. – После того, как вы меня укусили, стану ли я… стану ли я одной из вир?

Влатмир громко расхохотался:

– Это ты-то? – Он не дал себе труда скрыть презрение.

Анни покраснела. Даже ее безграничное терпение, похоже, имело пределы.

– Ты снял тяжесть с моей души. Не хочешь ли снова трансформироваться, чтобы я могла зашить рану?

– Нет. Не делать же это дважды. – Он снова улыбнулся, и Анни отступила на шаг. – Я и так уже голоден. – Действительно, он выглядел заметно более худым, чем был, когда они встретились.

– В таком случае не забудьте, что в рану не должна попадать грязь – если она окажется открытой, когда вы… когда вы снова трансформируетесь. Также постарайтесь не лизать ее и не кататься по земле, пока все полностью не заживет.

Бидж слушала Анни, испытывая к ней все большее уважение: девушка не моргнув глазом давала инструкции стоящему перед ней голому мужчине, который только что пытался перегрызть ей горло.

– И сообщите нам через Кружку, если вам снова понадобится помощь, – закончила Анни. – Это все.

– Да. – Влатмир наклонился и поднял с земли свои штаны. – Деньги. – Он протянул Анни монеты, как хозяин протягивает объедки надоедливой собачонке.

– Доктор Доббс? – повернулась к Конфетке Анни. Конфетка подошел к оборотню и взял деньги.

– Спасибо. И вот еще что… – Он помолчал.

– Да?

– Передай своим соплеменникам, что медицинская помощь впредь будет оказываться только в случае гарантии должного поведения пациента. Отныне вам придется терпеть намордники.

Влатмир ответил угрожающе тихим голосом:

– Вир не станут терпеть. Ты нас оскорбляешь.

– Это не важно, – твердо ответил Конфетка. – Я отвечаю за своих студентов. Я не собираюсь снова подвергать их опасности.

– Не подвергать опасности? – Влатмир засмеялся, хотя теперь его смех больше походил на рычание волка. – Не подвергать опасности? – Он повернулся к Конфетке и оскалил зубы. – Никаких намордников. Это не для вир.

– Альтернатива не обсуждается. Ты передай остальным.

Влатмир отвернулся. Он оделся, стоя спиной к людям не столько из скромности, сколько выражая презрение к ним – показывая, что не боится нападения сзади. Потом нырнул в траву, даже не оглянувшись.

Все смотрели ему вслед – он вышел на дорогу у перекрестка, остановился у столба с указателем (обнюхал его, подумала Бидж) – и исчез из виду, как растворился в воздухе.

– Но я люблю собак, – неожиданно сказала Анни.

– Я даже волков люблю, – ответила ей Ли Энн. – У меня много их фотографий, есть подборка статей о восстановлении популяции красного волка в Северной и Южной Каролине. И есть футболка с изображением волка, воющего на луну. – Она улыбнулась Бидж: – Хочешь, подарю? Тебе она пойдет, а меня что-то теперь не тянет ее носить.

Бидж пожала плечами:

– Если он так презирает деньги, то откуда он их взял?

– Если ты мне объяснишь, куда он делся сейчас, – ответил ей Дэйв, – я скажу тебе, откуда он взял деньги.

– Хорошо, поставим вопрос иначе: почему он взял с собой деньги и почему кто-то их ему дал?

– У тебя есть какие-то предположения на сей счет, Бидж? – спросил Конфетка.

– Ему совсем не нужно было удалять жировик, – ответила Бидж решительно, – и он прекрасно об этом знал. Он обзавелся деньгами специально, чтобы расплатиться с нами. Но зачем ему понадобилось с нами встречаться?

– Ты хочешь сказать, чтобы нас проверить?

– Может быть, он здешний полицейский, – сказал Дэйв. И застыл на месте.

Тут же все вспомнили окровавленное тело с надписью» Правосудие» на нем. А ведь никто так им и не сказал, как выглядит генеральный инспектор…

Конфетка пришел в себя первым:

– Не думаю, что он… что он полицейский. Скорее, он похож на кого-то, кто смотрит на закон с противоположной стороны. – Конфетка поспешил переменить тему: – Должен вам сказать, что вы очень лихо управились с шинами, ребята.

– Спасибо, сэр, – сказала Ли Энн. И добавила: – Наверное, нам пошла на пользу практика в «Кружках» – игра в ловилки.

– Весьма вероятно. Бидж, тебе, пожалуй, стоит еще потренироваться. Или у тебя болит рука? – безразлично поинтересовался Конфетка.

– Я просто неуклюжая.

– А ты, Анни, здорово правела операцию.

– Если не считать ошибки с наркозом.

– А какую дозу ты ему дала? – спросил Конфетка.

– Четырехпроцентный раствор суритала, – беспомощно пожала плечами девушка. – Один миллилитр на каждые два килограмма веса. Это вдвое больше, чем я ввела бы ротвейлеру, и примерно в полтора раза больше, чем нужно было бы обыкновенному волку.

– Может быть, у него нетипичная реакция на наркоз.

– Я думаю… – начала Бидж и тут же умолкла.

– Что ты думаешь? – обернулся к ней Конфетка.

– Да нет, ничего особенного. Просто я предположила, что его физиология связана с более высоким порогом болевой чувствительности, чем у нормального волка такого же веса.

На самом же деле она подумала о другом: когда Влатмир протянул руку, чтобы вручить Конфетке деньги, она заметила около локтя синевато-красные отметины – следы уколов. Это было, конечно, невозможно. На Перекрестке неоткуда взять наркотики.

Но в ветеринарном колледже есть собственная аптека, и Конфетка имеет полную возможность получать оттуда различные препараты.

Всю дорогу домой Бидж преследовали весьма неприятные мысли.