Текст книги "Ветеринар для единорога"

Студенты навалились на цепи, которые от напряжения вибрировали, как струны, между ними и Политой. У Бидж руки болели от усилия, и даже Дэйв кряхтел и гримасничал.

Показались два маленьких копытца.

– Движется! – громко сказала Ли Энн.

– Не спешить! – рявкнул Конфетка.

Студенты продолжали тянуть изо всех сил, стараясь не делать рывков, что в их возбужденном состоянии было нелегко. Ножки кентавренка медленно скользили наружу, потом остановились.

– Сейчас пойдет таз, – предупредила Ли Энн. – Тяните не переставая и сильно, но будьте готовы прекратить по первому слову. – Она оборвала себя и вопросительно посмотрела на Конфетку.

Тот мрачно кивнул:

– Сейчас начнется самая работа. Ли Энн, направляй его легонько, кончиками пальцев. Как у тебя дела?

– Прекрасно. – Девушка сказала это громко, чтобы слышала Полита. – Держу пари, скоро все кончится. – Полите не были видны ее нахмуренные брови и напряженная поза. – Что-то все идет гораздо медленнее, чем обычно у лошади, – добавила она тихо.

– Тяните, тяните, – громко подбодрил студентов Конфетка.

– Эй, ухнем! – скомандовал Дэйв, упираясь ногами в землю. Бидж и Анни удвоили усилия, Бидж лихорадочно молила Бога, чтобы ее мышцы делали именно то, что от них требуется.

Ничего. Студенты налегли на цепи изо всех сил. Ничего. Наконец Конфетка выдохнул:

– Сейчас пойдет. Держи голову. Ли Энн. Конфетка и Ли Энн как могли откинулись в стороны, Полита взвизгнула, и появились задние ноги кентавренка целиком, а следом за ними вся задняя часть туловища.

– Теперь мы по крайней мере знаем, что это мальчик, – пробурчал Дэйв. Конфетка провел рукой по ножке новорожденного, нащупал бедренную артерию и протянул:

– Чертовски слабый пульс. Но наш голубчик жив. Неожиданно все ветеринары перестали чувствовать усталость. Ли Энн по плечо засунула руку внутрь и объявила:

– Я добралась до правой передней ноги… Сейчас выпрямлю ее… Есть!

– У меня левая… Проклятие! – Конфетка умолк на показавшееся всем бесконечно долгим время и наконец выдавил из себя: – Вот что держит: нога зажата тазовыми костями.

Ветеринары молча обдумывали услышанное. В тишине раздавалось только тяжелое, со всхлипами, дыхание Политы.

Наконец Ли Энн сказала:

– Придется снова подать плод внутрь. Но такой возможности им уже не представилось:

Полита застонала, ее ноги подкосились. Конфетка еле успел вынуть руку и оттащить Ли Энн, прежде чем Полита рухнула на бок.

Каррон упал на колени и подхватил голову Политы, не дав ей удариться о землю.

– Ты сможешь встать, госпожа? – спросила Ли Энн. Ответа не последовало. Ли Энн легла на бок рядом с Политой и ввела руку в нарукавнике внутрь. – Ладно, попробую так.

Теперь работать вдвоем было нельзя. Конфетка спросил с сомнением:

– Ты полагаешь, тебе хватит сил справиться, когда она лежит?

Ли Энн облизнула кровоточащие губы и наконец сказала:

– Не знаю, сэр. Но хочу попытаться.

Она нажала на туловище кентавренка.

Ничего не получилось. Рука Ли Энн соскользнула.

– Прости меня, госпожа. С тобой все в порядке? – Никакого ответа.

– Полита! – с отчаянием в голосе окликнул подругу Каррон.

Полита только бессвязно пробормотала что-то, как спросонья.

– Нам нужно поднять ее, – сказал Конфетка почти умоляюще.

Каррон наклонился и обхватил ее, его мышцы напряглись так, что стали видны вены.

– Я помогу, – проговорил он сквозь стиснутые зубы. Ноги Политы дернулись, и она устало посмотрела на Каррона.

– Вставай, любимая. – ласково сказал он. Полита ничего не ответила. Каррон потянул ее вверх. – Полита, нужно встать. Ради маленького.

Полита одним гневным движением поднялась на ноги, отшвырнув Ли Энн в грязь.

Ли Энн растянулась на земле, умудрившись при этом поднять руку в нарукавнике вертикально вверх, как регбист, в падении ловящий мяч.

Каррон обхватил Полягу, не давая ей снова упасть. Конфетка поднял на ноги Ли Энн:

– Нарукавник не запачкала?

– Нет. – Ли Энн снова двинулась к Полите. Конфетка присоединился к ней.

– Нам все-таки придется подать плод назад. Полита, постарайся расслабиться и не сопротивляться этому. – Он обернулся к студентам: – Вы, которые с цепями. Потяните сильно один раз, а потом отдыхайте. – Для тех, кто знал Конфетку, в его голосе явственно прозвучала паника. Студенты налегли на цепь, потом отпустили, и Конфетка, почти касаясь лицом лица Ли Энн, выдохнул: – Ну же, черт возьми, ну!

Ли Энн надавила на кентавренка с таким усилием, что ее ноги почти оторвались от земли, Конфетка, нажавший одновременно с ней, стал похож на Атласа, поддерживающего небесный свод.

Тело новорожденного подалось на восемь-десять сантиметров, и Конфетка буквально нырнул в утробу Политы, изогнув руку, чтобы высвободить ножку малыша.

Наконец он сказал нетвердым голосом:

– Левая передняя нога в порядке, мне кажется. На твоей стороне по-прежнему все хорошо. Ли Энн?

– По-моему, да. – Она буквально распласталась по крупу Политы, введя руку как можно глубже. – Я готова продолжать.

– О'кей. – Конфетка глубоко вздохнул и сказал тихо: – Слегка потянули за цепи. Студенты начали тянуть.

После всех мучительных приготовлений сами роды заняли меньше тридцати секунд: кентавренок выскользнул легко и быстро. Ли Энн и Бидж подхватили его, положили на землю и быстро сняли цепи с задних ног. Человеческий торс малыша был вытянут горизонтально, как продолжение его лошадиной части, словно тот собрался нырять. Бидж подумала, что при нормальных родах так оно и было бы: новорожденный выскользнул бы головой вперед.

Конфетка похлопал распростертого на земле малыша между лопатками, тот закашлялся, вздрогнул, срыгнул и закричал, но через несколько секунд крик прекратился.

– Это хорошо или плохо? – спросил Дэйв шепотом.

– Плохо для человеческого младенца, нормально для жеребенка, – тоже шепотом ответила Ли Энн.

Кентавренок с трудом встал, его ноги подгибались, он широко расставил их, чтобы сохранить равновесие. Его человеческая часть медленно выпрямилась. Выглядел он как немного отстающий в развитии восьмилетний мальчик. Мокрые волосы прилипли к головенке, из открытого рта вырывались детские всхлипы, странно похожие на ржание.

Неожиданно из сосцов Политы хлынуло молоко, и она с нечленораздельным криком крепко прижала к себе малыша.

Каррон, стоявший бок о бок с Политой, казалось, был погружен в мечты. Встряхнувшись, он повернулся к Конфетке:

– Как твое настоящее имя?

– Чарльз Фрэнклин Доббс.

– А твое?

– Ли Энн Редфорд Гаррисон.

– Тогда это будут и его имена, – объявил Каррон. – Мы как-нибудь объединим их для него. – Он согнулся почти вдвое, осторожно гладя своего сына по голове.

– Для одного ребенка это слишком много, – вмешалась Ли Энн. – Почему не назвать его просто Конфетка Ли?

– Конли, – проговорила Полита, объединяя имена. – Сладкий мой. Да. – Она засмеялась, счастливая, но совершенно обессиленная.

– Вот это звучит хорошо. – Ли Энн прислонилась к грузовику. Остальные механически занимались наведением порядка – мыли и убирали на место инструменты, поглядывая одним глазом на начавшего сосать малыша.

Конфетка подошел к Ли Энн:

– Ты перемажешь нам весь фургон.

– Мне очень стыдно.

– Ладно уж, потом наведем чистоту. – Он улыбнулся девушке. – Здорово ты справилась. Деревенские навыки помогли?

– Можете спорить на последние штаны, что это именно так, – как ни устала Ли Энн, она ответила, ухмыляясь во весь рот, – сэр.

Конфетка потянулся:

– А не пора ли нам это дело отпраздновать? Ли Энн сделала шаг к кабине, потом повернулась к Каррону:

– Не хотите ли вы выпить с нами, мистер Каррон? Он решительно помотал головой, Бидж сразу вспомнила, как лошадь отгоняет мух.

– Конечно, нет. Я же не могу войти в здание. – Но он сунул руку в свой мешок и вытащил пригоршню монет. – Выпейте вместо меня.

Рука Конфетки, который взял деньги, непроизвольно дернулась вниз. Дэйв глянул на количество монет и присвистнул:

– Ну, братец, если это на выпивку за тебя, то и пьешь же ты.

– Каррон, мы не можем взять и половину этого, – сказал Конфетка.

– Я очень прошу. – Каррон встревоженно взглянул на него. – Я ведь не сумею спасти вам жизнь, и всю жизнь кормить вас тоже не смогу – так что возьмите это, пожалуйста.

Конфетка неохотно сжал монеты в руке:

– Ну что ж, огромное спасибо. – Он переложил деньги в левую руку и обменялся с кентавром рукопожатием, поморщившись, когда от полноты чувств тот чуть не раздавил его руку.

Каррон молча подошел к Ли Энн, не обратил внимания на ее протянутую руку и сгреб ее в охапку, оторвав от земли и крепко прижав к своей голой груди. Когда он снова поставил ее на ноги, девушка ошарашенно стала щупать, целы ли ее ребра.

– Прости меня. Я не проявил должного почтения.

– Ничего.

Каррон медленно подошел к Полите, обнял ее и стал целовать снова и снова, как будто они были одни в целом мире. Потом наклонился, поднял своими сильными руками брыкающегося сына и протянул его навстречу лучам послеполуденного солнца:

– Склонись над ним. Бог, и благослови. Он твой, но также и дитя Политы. – Каррон громко рассмеялся сквозь струящиеся по лицу слезы.

– Твое тоже, – сказала Полита, с шутливым гневом пытаясь отобрать у него малыша, которого Каррон поднял так высоко.

Конфетка сделал знак студентам, и те без шума погрузились в фургон. Только когда они отъехали достаточно далеко по дороге к «Кружкам», разразились они наконец радостными воплями.

В гостинице трактирщик сообщил Конфетке, что его ждет известие от Оуэна. Конфетка извинился и ушел с ним.

Веселье этим вечером – игра в ловилки, метание дротиков в цель, болтовня и выпивка – длилось много дольше, чем должны были бы себе позволить ветеринары, которым на следующий день предстоит с раннего утра лечить пациентов. Когда в два часа ночи они выехали на дорогу, «чтобы полюбоваться на звезды», только Дэйв не был сонным, и только Анни была совсем трезвой.

Дэйв, сидя за рулем, все время пугал Анни, высовываясь в окно с громким криком: «Освободите дорогу! Освободите дорогу!» – Осторожнее, смотри, куда едешь, – сказала Бидж, удобно устроившаяся на куче грязных комбинезонов. – Здесь не такие дороги, как в Вирджинии.

– Сбавь скорость, – немедленно поддержала ее Анни. Дэйв послушался и тем, возможно, спас жизнь человеку, появившемуся перед грузовиком в следующий момент.

Глава 20

Фары осветили размахивающего руками Филдса. Когда грузовик затормозил, он отошел с середины дороги, Дэйв – никому другому он не дал бы сесть за руль – свернул к обочине так резко, что чуть не сбил Филдса с ног зеркалом заднего вида.

Филдс, еле удержав равновесие, протянул листок, вырванный из записной книжки. Бидж узнала почерк Конфетки – на листке были типичные для него записи о назначенных встречах и истекающих сроках. Перевернув листок, она прочла: «Вы мне нужны немедленно. Точно следуйте маршруту, отмеченному на карте, – я отправляюсь вперед. Если Филдс захочет, захватите его с собой. И ради Бога, поторопитесь».

– Что там? Он пишет, что произошло? Только тут Бидж сообразила, что Филдс не умеет читать, он оказался первым встреченным ею неграмотным взрослым.

Она прочла записку вслух.

– Как она к вам попала?

– Принес попугай Кружки, – ответил Филдс. – За угощение он иногда выполняет поручения. – Филдс, смущаясь, попытался оттереть с рубашки белое пятно – следствие встречи с объевшейся птицей.

Ли Энн перечитала записку.

– Доктор Доббс не пишет, в чем дело, но мы ему нужны немедленно. Наверное, какой-то экстренный случай. – Она подняла глаза на сатира. – Мистер Филдс, он предлагает нам захватить с собой вас, если вы захотите.

– Вы могли бы… – Он показал на грузовик. – Могу я ради быстроты…

Бидж перелезла через спинку на заднее сиденье к Ли Энн и Анни.

– Садитесь, – сказал Дэйв. Филдс последовал приглашению, однако влезть в кабину ему оказалось трудно: пришлось ухватиться обеими руками, поскольку копыта скользили по подножке. Он закрыл за собой дверцу, когда замок щелкнул, на лице Филдса появилось выражение паники. Он толкнул дверцу, но она не открылась. Неожиданно глаза его закатились.

– Потяните вон за ту металлическую ручку, – показал Дэйв, – потом закроете дверцу снова.

Филдс ухватился за ручку, и дверца распахнулась. Сатир явно испытал огромное облегчение. Он снова захлопнул дверцу и спросил слабым голосом:

– А окно?

– Нужно повернуть вон ту штучку, сэр, – сказала Ли Энн. Дэйв включил зажигание, и грузовик тронулся с места.

Филдс открыл окно, высунул в него свою лохматую голову и зачарованно смотрел, как земля под колесами убегает назад. За все время их знакомства это единственный момент, когда он не кажется сексуально озабоченным, подумала Бидж.

Потом Филдс взглянул вперед и явно испугался:

– Вы знаете, куда ехать?

– Примерно. – Дэйв, ухмыляясь, показал набросок карты.

– Нет, – Филдс стукнул кулаком по приборной доске, – никогда не следует знать «примерно». Вы или знаете, куда едете, или нет. Дорога опасна для тех, кто говорит «примерно».

– Он знает, куда ехать, – вмешалась Бидж, Дэйв посмотрел на нее удивленно, потом с признательностью улыбнулся. – Вы сейчас говорили совсем как доктор Доббс, – добавила девушка.

Филдс неуверенно засмеялся. Грузовик набрал скорость, и поток холодного воздуха заставил сатира закрыть окно.

Неожиданно в кабине стало нечем дышать. Через несколько секунд все, казалось, пропиталось запахом пота.

И не только пота, почувствовала Бидж. Пахло также мускусом. От Филдса исходили волны запаха. Бидж пожала плечами. Не так уж страшно, вполне можно вынести. Бывали случаи, когда от нее воняло гораздо сильнее…

Через несколько минут она уже погрузилась в воспоминания о романе, который был у нее на предпоследнем курсе. Западно-Вирджинский располагал такой редкостью, как танцевальный зал для старшекурсников, – глупость, конечно, даже для Вирджинии, но зато как здорово, когда там собирается разодетая толпа, а воздух полон ароматов вирджинской весны – цветущего кизила, сирени, глицинии.

Бидж вспомнила, как шуршало ее шелковое платье, когда она прижималась к Джеффу, вспомнила, как пахла его крахмальная рубашка под смокингом, как мешался этот запах с легким запахом пота от них обоих после двух часов танцев…

Вздрогнув, Бидж поняла, что раскачивается на сиденье в том незабываемом ритме… Она с беспокойством искоса посмотрела на Ли Энн. Та, рассеянно потирая рукой бок, ничего не заметила. Анни, сидя очень прямо и неподвижно, смотрела вперед, и Бидж заметила у нее на верхней губе бисеринки пота.

Бидж посмотрела на Филдса, который вцепился одной рукой в поручень, а другой – в рукоятку бардачка. Он ответил ей виноватым взглядом, криво улыбнулся и пожал плечами:

– Я тут ничего не могу поделать.

– А? – непонимающе спросил Дэйв. Бидж вежливо улыбнулась Филдсу и отвернулась.

Через секунду она снова погрузилась в воспоминания о Джеффе.

Все они ощутили растущее напряжение, когда грузовик въехал в каменистое ущелье, машину стало подбрасывать на неровностях. Ли Энн, ухватившись за спинку переднего сиденья, сказала:

– Не объезжай рытвины, Дэйв, иначе мы можем съехать с дороги.

Дэйв резко крутил руль из стороны в сторону, пытаясь смягчить толчки.

– Я справлюсь.

– Ну, по крайней мере сбавь скорость. – Ли Энн выразительно показала на ответвления от основной дороги, которые то и дело возникали из темноты в свете фар. – На некоторых из этих дорожек развернуться было бы непросто.

Она не стала добавлять, что, может быть, по ним вовсе нельзя было бы вернуться: Дэйв и так послушался и поехал медленнее.

Бидж напряженно смотрела на дорогу впереди, она вся была пересечена глубокими колеями и изрыта.

– Почему эта дорога в таком плохом состоянии? Ведь для Перекрестка это необычно.

– Может быть, у них кончилось финансирование строительных работ, – ответил Дэйв, сгорбившись и сосредоточенно всматриваясь вперед.

– Здесь так не бывает, – покачала головой Анни.

– Те, кто здесь живет, предпочитают уединение, – отрывисто произнес Филдс. – Они попросили, чтобы дорога к ним была трудно проезжаемой.

– Что за бессмыслица, – пробурчал Дэйв, выворачивая руль, чтобы объехать выступающий из земли валун. – Кому может понадобиться дорога, по которой нельзя проехать?

– Тем, кто летает, – неожиданно проговорила Бидж. – Им просто нужно знать направление, а ровная поверхность не обязательна – они же все равно не ходят. Здесь живут грифоны, верно?

Филдс улыбнулся ей, но улыбка вышла невеселая.

– Да, мисс. Грифоны. – И как будто против воли добавил: – и другие.

Наконец за поворотом каньона открылась похожая на чашу долина. Скалы отступили, в темноте трудно было рассмотреть особенности рельефа, но по обеим сторонам дороги потянулись заросли невысоких корявых деревьев, согнутых горными ветрами. Ветви хлестали по ветровому стеклу, видные только на мгновение, когда они попадали в свет фар.

Дорога пошла под уклон, грузовик окутали тучи пыли. Эта часть Перекрестка явно была засушлива и неприветлива. Бидж с интересом подумала, как живется здесь тем существам, которые выбрали себе это место?

Дэйв резко нажал на тормоза, и машина пошла юзом по камням и песку. Студенты ощутили шок, увидев перед собой окровавленное пушистое тело, перегораживающее дорогу.

Птенец был величиной с половину грузовика, на существе такого размера взъерошенный пух выглядел абсурдно, а проглядывающая кое-где голая розовая кожа – гротескно. Глаза птенца еще не открылись, и он периодически беззвучно разевал клюв, при этом становилась видна огромных размеров глотка.

Полуголое, с просвечивающими сквозь кожу (как это бывает свойственно некоторым животным и большинству птиц в младенчестве) сосудами существо было непривлекательно. Птенец беспомощно лежал на спине, можно было бы счесть его совсем безобидным, если бы не пара лап с когтями, с которыми даже лапы грифона не шли ни в какое сравнение.

Левая нога птенца была вывернута почти под прямым углом к телу, ее мышцы уже приобрели фиолетово-красный оттенок, который захватывал все большую площадь.

– Считайте, что это цыпленок в полтонны весом и с дурным характером, – раздался резкий голос.

Из темноты появился Конфетка, следом за ним шел Оуэн. Только теперь сбоку от птенца Бидж разглядела тележку торговца.

Конфетка чуть ли не бегом кинулся к грузовой части фургона и начал распахивать дверцы, выбрасывая бинты и пружинные зажимы.

– Время показать, на что вы способны. Все – выходите и помогайте. Ну!

Студенты повыпрыгивали из грузовика. Конфетка добавил так же резко:

– Оставьте фары включенными, пока мы не сориентируемся, потом выключите.

– А разве нельзя нам будет работать при их свете? – спросила Бидж.

– Подумай сама, – ответил Конфетка раздраженно, – если наш аккумулятор сядет, как мы будем слушать по радио любимые песенки?

Ответ прозвучал грубо, что – в отличие от сарказма – Конфетке свойственно не было. И он несколько раз похлопал себя по карману – Бидж никогда не видела, чтобы он курил.

– К тому же, – добавил он несколько более спокойно, – я не хочу привлекать к нам внимание. Все сделать нужно быстро. Так что пошевеливайтесь, ребята. – Конфетка был напряжен, как струна. – Дэйв, твоя очередь вести больного. Начни-ка читать Лао, раздел о птице рок. – Дэйв полез за книгой в бардачок. – Вслух.

Бидж осознала – с некоторым запозданием, – что и для Конфетки тут не все ясно: этот случай был не столь очевиден, как подагра у грифона.

Дэйв включил свет в кабине, быстро пролистал «Справочник Лао», прокашлялся и начал:

«Птица рок – символ сказочной мощи. Бог создал левиафана в воде и бегемота на суше, птица же рок – исламская поправка к пропуску в иудео-христианской мифологии».

Дэйв бросил виноватый взгляд на Анни:

– Так здесь сказано. Ты уж прости.

– Ты же не виноват. – Анни опустилась на колени рядом с птенцом и принялась вытирать его лапы и крылышки. – Но все равно спасибо за заботу. Что там сказано еще?

«Сила птицы рок – олицетворение грубой материальности, как она представляется христианам, в типичном для Среднего Востока преломлении. Чтобы Аллах смог проявить свое милосердие, даже воздух над правоверными должен нести в себе угрозу. Здравый смысл арабов создал жестокую симметрию: Аллах акбар, рок акбар. Великий Аллах создал великих птиц рок, самых свирепых из пернатых хищников».

Бидж услышала где-то очень далеко тихие удары крыльев. «Птица рок гнездится в горах, на неприступных вершинах, над пропастями. Но даже это не обеспечивает безопасности птенцов, когда родители отсутствуют: малыши плохо сохраняют равновесие, а их вес не дает им возможности бежать от опасности ни по земле, ни по воздуху.

Птенцы нуждаются в непрерывном кормлении, их аппетит – во всех отношениях – ненасытен. Они часто гибнут от голода, если родители долго отсутствуют или если птенцы выпадают из гнезда».

Дэйв сделал паузу и посмотрел на птенца, тот снова открыл клюв и делал глотательные движения.

Дэйв продолжал:

«Как и американский кондор. Великие производят на свет одного или, реже, двух птенцов в сезон. Этот вид не отличается плодовитостью. Если рядом поселяется хищник, существование популяции очень быстро оказывается под угрозой.

Именно по этой причине Великие безжалостно защищают свой молодняк, иногда уничтожая целый вид животных, чтобы уберечь одно-единственное гнездо. Они…» Дэйв запнулся, прочтя следующие слова прежде, чем успел их произнести.

«…хищники, а не насекомоядные. Великие, если нарушается экологический баланс, уязвимы сами и представляют опасность для других видов».

Дэйв в замешательстве оторвался от книги, когда внезапно поднявшийся ветер начал переворачивать страницы. Филдс стоял рядом с птенцом и, подумалось Бидж, впервые за все время их знакомства выглядел беспомощным. Дэйв выпрыгнул из грузовика и подошел к Конфетке:

– От чтения мало пользы.

– Ну так принеси пользу здесь – посмотри, нет ли у него еще повреждений. – Конфетка непрерывно двигался, находя разрядку нервному напряжению в тщательном обследовании птенца. – Пока что я не обнаружил ни глубоких царапин, ни переломов – только ушибы и гематомы.

Дэйв присоединился к нему и начал ощупывать крылья.

– Насколько большим он вырастет?

– Нужно будет сделать рентген. Для лапы понадобятся толстые стальные шины. И вообще – потребуется все оборудование операционной: это не тот случай, когда можно обойтись хирургией в полевых условиях.

– Господи Боже, да ведь этот цыпленочек уже размером с «тойоту»! Насколько большим он вырастет? – повторил Дэйв. Анни тревожно всматривалась в темноту.

– Кто мог так его отделать и что спугнуло виновника? Дэйв передернулся, как будто его пронзило ледяное острие.

– А какого размера родители малютки?

– Все очень плохо, – уныло сказал Филдс. – Все очень, очень плохо.

Хлопанье крыльев раздалось ближе, и вершины деревьев начали раскачиваться от налетевшего ветра.

Неожиданно птенец начал громко пищать и ерзать на месте. Что-то взволновало его. Ли Энн и Анни с двух сторон пытались удержать его и успокоить, чтобы он не повредил еще больше пострадавшую лапу. Затем, так же неожиданно, он снова осел в пыль и замер, трогательно растопырив крылышки.

Бидж с облегчением отметила, что шум крыльев снова отдалился. Единственными звуками теперь были непрерывные стенания птенца да шум ночного ветра в деревьях.

Конфетка напряженным голосом распорядился:

– Отойдите все, только медленно, от птенца. Студенты отступили к грузовику. Конфетка остался неподвижно стоять на прежнем месте.

– Включите снова фары.

Бидж протянула руку в окно грузовика и выполнила распоряжение. Она услышала испуганный вздох – Ли Энн застыла перед грузовиком, как перепуганный кролик. Она смотрела вверх.

Бидж посмотрела туда же, и первая безумная мысль, мелькнувшая у нее, была: в луне появилась дыра.

Но темное пятно оказалось зрачком посередине молочно-белой радужки глаза размером с колесо трактора.

Бидж не сразу разглядела темный контур: невероятно огромная почти лысая голова, клюв, длиной не уступающий грузовику. Птица, наклонив голову набок, смотрела прямо на них.

Конечно, так оно и есть: у птиц глаза неподвижны, и, чтобы посмотреть на что-то, им приходится поворачивать голову, подумала Бидж. Зрелище этой головы повергло ее в шок.

Девушка отвернулась и тут заметила высоко вверху с другой стороны дороги еще один светлый глаз. Она подошла, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать птиц рок, к остальным и встала рядом с ними.

– Они близко? – прошептала Анни.

Откуда-то сверху медленно упало перышко, Дэйв автоматически протянул руку, поймал его и дрожащими пальцами провел сверху вниз, крючочки на бородке пера были размером с рыболовный крючок для ловли тунца, они крепко цеплялись друг за друга, образуя гладкую блестящую поверхность.

Дэйв посмотрел на колеблемый ветром конец пера, потом его глаза скользнули по крючковатому хищному клюву, обрисовывающемуся на фоне немногих еще видимых звезд. Клюв был таким длинным, а глаз светился так высоко, что они, казалось, не могут принадлежать одному и тому же существу. Дэйв медленно опустил руку, и перо выскользнуло из нее на землю.

Бидж сглотнула и сделала шаг по направлению к птенцу. Огромный клюв нацелился на нее, и второй, с другой стороны дороги, тоже оказался совсем близко.

– Мы хотим обследовать птенца, – сказала Бидж. – Ему нужна помощь.

Светлые глаза пристально смотрели на нее, но ответа не последовало.

– При падении он пострадал. – Бидж показала на лапу. – Похоже на перелом.

Клювы придвинулись еще ближе. Может быть, это движение было продиктовано желанием птицы получше рассмотреть девушку, но теперь крючковатые концы почти касались ее.

– Ведь мы… мы доктора. Позвольте нам помочь вашему малышу. Пожалуйста.

– Что для этого понадобится, – произнес чей-то голос сухо, – так это система блоков и противовесов. – Из темноты появился грифон.

Бидж подбежала к нему, сама удивляясь тому, как обрадовал ее звук его голоса. Грифон стоял, высоко подняв голову, и не мигая с вызовом смотрел в огромные глаза. Его перья и мех стояли дыбом, увеличивая размеры хищника, но все равно один клюв птицы рок превосходил в длину все его тело. Он напомнил Бидж виденного когда-то смелого щенка чихуахуа, атаковавшего ротвейлера.

Бидж положила руку на спину грифона. Его мех был сухим, как будто слегка пыльным, как это бывает иногда у рыжих котов. Бидж бессознательно попыталась пригладить мех.

– Пожалуйста, отодвинься, – мягко сказал ей грифон. – Мне в любой момент может понадобиться прыгнуть вверх, а это нелегко.

Бидж взглянула на огромный безжалостный глаз:

– Ты не должен этого делать.

– Придется.

– Но ты же погибнешь.

Грифон на мгновение обернулся к ней:

– И что?

Камни позади Бидж захрустели под чьими-то ногами, и на освещенное пространство вышел Оуэн.

– Вред вашему малышу причинил один из нас, – резко сказал он, глядя вверх.

Птица рок оторвала взгляд от грифона, и оба страшных клюва нацелились на Оуэна.

– Я не имею в виду присутствующих. Я хочу сказать – кто-то из жителей Перекрестка, кто-то… кого мы можем найти.

Клювы птиц были по-прежнему нацелены на Оуэна. Бидж показалось, что они слегка приоткрылись. Оуэн подошел к птенцу, спокойно и не проявляя страха.

Он опустился на колени, как недавно это делала Анни, и положил руку на голову птенца. Тот запищал и завертел головой, широко открыв клюв. – Малышу нужна наша помощь.

Опустив руку как можно ниже, Оуэн поманил Конфетку и студентов. Конфетка, выпрямившись во весь рост, сделал шаг вперед. За ним на цыпочках шла Анни, она несла шины и осторожно начала прибинтовывать их к сломанной лапе птенца. Дэйв, согнувшись, присоединился к ней, и вдвоем они наложили лангеты так, чтобы лапа стала неподвижной.

– Трещина в суставе? – спросил Дэйв Конфетку.

– Это было бы хорошо, – ответил тот, хотя хорошим такое положение вещей назвать было бы трудно. – Большая и малая берцовые кости сломаны обе. По крайней мере перелом чистый, а кости не тоненькие. Похоже, он свалился с высоты в десять-двенадцать метров. – Он показал на разорванную кожу на бедре. – Его схватили вот за это место, выше перелома. Видишь следы зубов? – Пальцы Конфетки легко скользнули по телу птенца. – И эти царапины? Его еще и тащили по земле.

– Хорошо, хоть кость не прорвала кожу. – Дэйв осторожно ощупал лапу, может быть, даже слишком осторожно, учитывая размеры пострадавшего. – Можете себе представить, сколько крови он потерял бы, если бы оказалась повреждена вена?

Возможная потеря крови, однако, была, по-видимому, не столь важна: птенец явно хотел есть.

– Откуда он упал? – спросила Ли Энн. – Не станут же птицы рок строить гнездо на поверхности земли?

– Сейчас темно, и потому не видно горы – она прямо позади нас, – мрачно сказал Филдс. – Гнездо почти на вершине – сложенное из древесных стволов. По склону идет тропа – очень узкая, но доходящая до самой реки. Должно быть, так они туда и подобрались, а потом потащили птенца вниз.

Конфетка оглянулся на него:

– Кто это «они»?

– Волки. – Филдс показал на следы. Пыль на дороге была испещрена отпечатками лап, перекрывающими друг друга. Когти птенца прочертили борозды рядом с ними.

– Они не стали задерживаться, чтобы поужинать, – медленно произнесла Ли Энн. Дэйв бросил взгляд вверх:

– А ты на их месте стала бы, когда мамочка и папочка могут появиться в любой момент?

– А ведь Ли Энн права, – сказала Бидж. – Вы посмотрите на шею: они даже не пытались перегрызть горло и съесть птенца.

Филдс удивленно хмыкнул:

– Действительно, она права. – Он наклонился и начал тщательно измерять волчьи следы, сравнивая с собственной ладонью. Когда Филдс выпрямился, на лице его был написан гнев, но он промолчал.

– Для хищников это очень странное поведение, – пробормотала Ли Энн. – Столкнуть птенца вниз, волочить его, перепугать, играть как кошка с мышкой…

Едва Анни и Дэйв закончили наложение шин, птенец взмахнул крылышками и попытался от них отодвинуться. Анни подбежала к его голове и прошептала:

– Не бойся, малыш, никто тебя больше не обидит. – Она ощупала его короткие крылышки. Глаза ее подозрительно блестели. – Теперь все будет в порядке.

Бидж вспомнила, как однажды на Пасху она приехала к своим бабушке и дедушке. Дед, фермер, подарил ей новорожденного цыпленка – по крайней мере попытался это сделать: когда он протянул Бидж птенца на ладони, рука его непроизвольно дернулась. Цыпленок свалился, инстинктивно отчаянно хлопая будущими крыльями, и упал на твердый пол. Дед, глядя с открытым ртом на собственную руку, вдруг громко и с горечью рассмеялся. Бидж опустилась на колени перед все еще трепыхающимся птенцом и заплакала.

Конфетка закончил к этому времени осмотр и ласково похлопал Анни по плечу, на памяти Бидж это был чуть ли не единственный случай, когда он позволил себе прикоснуться к студентке. Выпрямившись и сделав шаг в сторону, он сказал: