Текст книги "Ветеринар для единорога"

Бидж побежала к машине, вытянув руки и раздвигая ими траву, как пловец ледяную воду, у нее было ощущение, что она переживает наяву сон – когда бежишь и знаешь, что двигаешься слишком медленно.

Она почти достигла грузовика, когда, казалось бы, ниоткуда появился волк с сединой на морде и бросился на нее. Его зубы щелкнули рядом с ее рукой. Бидж вскрикнула и отпрянула от дверцы машины.

В следующую секунду ее окружили остальные, сбившись в тесную кучку. Бидж с изумлением посмотрела на свою руку: рукав оказался даже не порван. Студенты и Конфетка, как и она, широко раскрыв глаза, осматривали руки и ноги – на всех были отметины зубов, но никто не был укушен до крови.

Люди стояли спина к спине, прижавшись друг к другу – как, несомненно, раньше стояли перепуганные овцы.

Из травы высунулась оскаленная морда, белые зубы схватили Ли Энн за лодыжку. Девушка вскрикнула и попятилась, в результате все люди сделали шаг назад. Тут же то же самое другой волк проделал с Конфеткой. Это напомнило Бидж то, как пастушеские собаки гонят стадо…

Их явно гнали в сторону от грузовика, на открытое место. Трава вокруг колыхалась, Бидж заметила, как в ней промелькнул серый хвост.

– Я говорил вам, помните? Вы заплатите. – Влатмир-человек сидел на камне, с улыбкой наблюдая за происходящим.

– Сукин ты сын, – ответил ему Конфетка. Влатмир засмеялся коротким лающим смехом, хотя Конфетка явно не намеревался сострить.

Щелкающие рядом зубы все еще заставляли людей перемещаться прочь от грузовика.

– Собираетесь нас убить? – спросила Ли Энн.

– Конечно, хотя и не сразу. – Влатмир оглядел овечье побоище. – Это была приманка. Мы хорошо вас изучили.

Волчица со всего размаху вклинилась между Бидж и Анни, девушки инстинктивно отодвинулись друг от друга. Зверь, оскалив зубы, зарычал на Анни, которая сказалась отделена от остальных. Ли Энн двинулась было к ней, но волчица тяпнула ее за руку. Ли Энн беспомощно посмотрела на Анни, одиноко стоящую в траве, прижав к груди руки и теребя крестик на шее.

Волчица сделала круг вокруг Анни и молниеносным движением куснула ее в бедро. Девушка взвизгнула – острые как бритва клыки легко распороли и джинсы, и тело. Вир впервые попробовали крови человека.

Бидж автоматически пригнулась, когда их накрыла тень размером с грузовик. Она проследила за тенью глазами. Первая мысль, которая у нее мелькнула, была: «Я ведь так и не была уверена, что он способен летать». Тут же пришло облегчение: теперь Бидж не сомневалась, что опасность миновала.

Один из вир вцепился в правое крыло грифона, когда тот еще не приземлился. Грифон тяжело ударился о землю, и еще два волка кинулись на него.

Волчица в этот момент сделала отчаянный прыжок, метя в горло Анни. Конфетка ударил ее плечом, вложив в удар весь вес тела. Зверь извернулся и попытался достать его зубами, отлетев в сторону, волчица, однако, сумела сбить Анни с ног. Ее тут же заслонил Дэйв, размахивая снятым ремнем с острой пряжкой. Бидж и Ли Энн стали делать то же самое. Все трое щелкали ремнями, как дрессировщики в цирке, целясь в глаза, уши и носы вир. Бидж с отчаянием подумала, что долго они не продержатся: волки наверняка окажутся выносливее.

Грифон сделал скачок, волоча за собой повисших на нем волков, его лапа со смертоносными когтями достала сначала одного из вир, потом другого. Грифон скрылся за грузовиком, и оттуда донесся визг и вой. Остальные волки прекратили атаку на людей и кинулись за грузовик.

На лице Влатмира были написаны страх и ярость. Он вскочил и бросился бежать к холмам, бросив стаю. Даже во всей суматохе сражения Бидж успела отметить странность этого.

На прерию обрушилась тишина. Нападение прекратилось так же внезапно, как и началось. Люди ошеломленно смотрели друг на друга, все еще сжимая свое оружие.

– Анни! – Бидж быстро опустилась на колени, лихорадочно нащупывая пульс на вялой руке.

– Подвинься. – Конфетка почти повалил Бидж, тоже упав на колени рядом с Анни. – Помоги мне осмотреть ее.

Они вдвоем обследовали девушку, насколько это можно было сделать, не переворачивая и не раздевая ее. Конфетка быстро ощупал ее затылок, потом осмотрел руки и ноги там, где одежда была порвана зубами волчицы. Наконец он расстегнул блузку и осторожно обследовал то место, куда пришелся удар.

– Будет только огромный синяк, – произнес он с облегчением.

Анни открыла глаза. Конфетка быстро проверил реакцию зрачков и спросил:

– Что тебя сейчас беспокоит?

Анни подняла на него затуманенные глаза.

– Лай, – пробормотала она неотчетливо. – Я никогда не выносила собачьего лая.

– Тогда ты неправильно выбрала профессию. – Конфетка помог ей сесть. – Ну все. Мы сюда больше не вернемся. Риск был слишком велик с самого начала.

Анни с отсутствующим видом застегнула блузку и даже не поинтересовалась, при каких обстоятельствах оказалась раздетой.

– Риск – это ничего, – пропыхтел Дэйв. Одна его рука была поцарапана, но в остальном он не пострадал.

– Только в том случае, если ты рискуешь собой, – ответила ему Ли Энн. – Сэр, мы все знали, что наши поездки опасны. Мы же взрослые люди и мы согласились…

– Я смотрю на вещи иначе, – покачал головой Конфетка.

– Тогда почему вы вообще все это затеяли? – спросила Бидж, подходя к тому камню, на котором сидел Влатмир.

В траве рядом с ним лежала ампула с наклейкой аптеки Западно-Вирджинского университета. Бидж чуть не нагнулась, чтобы поднять ее, потом перевернула ее ногой, чтобы прочесть название препарата. Это оказался морфий для инъекций.

Бидж оглянулась на Конфетку. Тот пристально наблюдал за девушкой.

– Почему вы взяли нас сюда? – повторила она вопрос, стараясь, чтобы ее голос звучал естественно.

Конфетка открыл было рот для ответа, потом закрыл его и покачал головой.

– Просто по глупости, – сказал он наконец и поднялся. – Мы возвращаемся к себе. – Конфетка обогнул грузовик и обратился к грифону: – Спасибо за по… – и застыл на месте. Бидж обежала грузовик, остальные последовали за ней.

Грифон лежал на боку рядом с телами трех вир – двое из них имели раны от страшных когтей на груди, третий почти лишился головы. На борту грузовика кровью по-английски оказалось написано единственное слово:

«Правосудие».

Грифон спокойно посмотрел на людей, лежа в растекающейся луже собственной крови:

– Я рад вас видеть, как никогда. Я был бы чрезвычайно признателен вам всем за помощь.

Глава 26

Они использовали все бинты, которые у них были с собой, потом разорвали свои комбинезоны. На передние лапы грифона были наложены давящие повязки, а ужасную рану на груди обработали фурацином и перевязали так туго, как только смогли. Грифон терпеливо стоял и только моргал, когда суетящиеся люди мелькали у него перед глазами. Третье веко – характерная черта его орлиной природы – каждый раз оказывалось видно все дольше и дольше.

Бидж опустилась перед грифоном на колени и обтерла его клюв влажной тряпкой. На тряпке остались клочья меха и свернувшаяся кровь – мех и кровь вир.

– Открой клюв пошире. – Без всякого страха она просунула руку внутрь и промокнула марлей язык, потом приблизила лицо, посветила фонариком и заглянула грифону в горло. На слизистой была заметна кровь.

Грифон неожиданно закашлялся, слегка оцарапав клювом руку Бидж.

– Прошу прощения.

– Не беспокойся. Открой клюв, пожалуйста, еще. – Она снова заглянула в горло и почувствовала дурноту – там теперь были сгустки крови, которые грифон выкашлял из легких.

Бидж поднялась с колен и выключила фонарик. Остальные тоже закончили перевязку. Грифон ровным голосом произнес:

– Я полагаю, вам придется меня оперировать.

– Если оперировать, то в условиях полностью оснащенной операционной, – поколебавшись, ответил Конфетка. Бидж очень не понравилось это «если».

– Я понимаю, – ответил грифон. Было очевидно, что он действительно все понимает. – Но если предположить, что оперировать меня вам все-таки придется, не стоит терять время. Отойдите в сторонку.

Одним прыжком грифон оказался на крыше грузовика. Он не издал ни звука, но Анни охнула: поврежденное волочащееся правое крыло хрустнуло, придя в соприкосновение с кузовом.

Рессоры жалобно заскрипели, а шины осели. Грифон с трудом повернулся, находя устойчивое положение, и взглянул на Конфетку и студентов:

– Нельзя ли было бы меня как-нибудь привязать? Если это не составит затруднения?

Было мучительно слышать от всегда уверенного в себе, непобедимого грифона эту просьбу о помощи.

– Конечно, можно, – ответила Анни, встала на цыпочки и подсунула под голову грифону сложенный комбинезон. – Ты не беспокойся, мы обо всем позаботимся.

– Еще одно, – сказал грифон слабым голосом. – Доктор Доббс?

– Я здесь, – откликнулся Конфетка, доставая из кузова веревки, которые использовались при перевозке птенца рок.

Грифон взглянул на него затуманенными глазами и почти прошептал:

– Я не хотел бы обидеть ваших студентов – я очень высокого о них мнения… – он кашлянул, и тонкая струйка крови побежала из клюва, – но я был бы признателен, если бы вы оперировали меня сами. Если можно. – Обещаю, – ответил Конфетка.

Конфетка подал грузовик задом к разгрузочной платформе у конюшен. Лошади забеспокоились, учуяв грифона, начали нервно ржать и брыкаться, но нигде больше снять грифона с грузовика было бы невозможно.

Дэйв выскочил из кабины и побежал к приемному покою. Ли Энн с ее длинными ногами догнала его на полдороге и они вместе выкатили стальной стол на колесах и подвезли его по платформе к грузовику. Отрегулировав высоту так, чтобы поверхность стола была на одном уровне с крышей фургона, студенты отвязали грифона и остановились, беспомощно оглядываясь.

– Можно попытаться использовать металлические шины как рычаги, – предложил Конфетка. Грифон неожиданно приподнялся.

– Позвольте мне, – произнес он напряженно и, прежде чем люди успели двинуться с места, рванулся и перевалился с крыши на стол. Тот жалобно заскрипел.

Но задние лапы грифона соскользнули с металлической поверхности, и на бинтах появилась свежая кровь.

– Поторапливайтесь! – рявкнул Конфетка. Бидж и остальные навалились на стол и повезли его через вестибюль к операционной со всей доступной им скоростью. Обогнув угол, они замерли на месте. Конфетка поднял глаза и пробормотал устало:

– Черт возьми, неужели ты никогда не уходишь домой? Перед ними стояла Лори.

– Астуриэль, – прошептала она, и у нее перехватило дыхание.

Лори метнулась к грифону так быстро, как ей еще никогда не случалось бегать.

– Астуриэль! – Она положила руку ему на шею и стала щупать пульс на сонной артерии. Когда ей это удалось, напряжение немного отпустило ее, но тут она глянула на бинты и прошептала с дрожью в голосе:

– Господи… О Господи, это же ужасно.

– Ерунда, моя дорогая, – ответил грифон. – Просто я не нашел другого предлога снова с тобой повидаться. – Он протянул ей когтистую лапу. – Лучше бы, правда, мне найти другой предлог. Лори нежно погладила лапу с когтями, с легкостью рассекающими камень и сталь.

– В следующий раз просто пошли за мной. Я лучше тебя умею придумывать оправдания.

– О да, – прошептал он. – Ты всегда была самой умной из нас двоих. – Но его голос затих, и лапа бессильно упала.

В операционной Бидж приготовила набор зажимов для кровоточащих сосудов, а Анни выбрила на задней лапе грифона место для введения капельницы, пока вена еще была заметна. Конфетка надел на другую лапу манжету для измерения давления – никто из студентов ни разу не видел, чтобы такая большая манжета когда-либо применялась, – быстро накачал ее и начал слушать пульс: Ли Энн на ходу успела надеть ему на шею стетоскоп. Конфетка сверился с часами, записал на бумажке две цифры и нахмурился.

– Перевезите его туда. – Он показал на дверь палаты рядом с операционной. – Завтра дверь можно будет держать запертой и повесить объявление, что палата на ремонте.

Студенты отвезли каталку в палату. Конфетка склонился над грифоном:

– Асту… Прошу прощения. Грифон!

– Да, – прошептал тот хрипло, не поворачивая головы.

Конфетка начал говорить медленно и громко, как если бы обращался к старику или иностранцу:

– Мы должны будем понаблюдать за тобой, пока твое состояние не стабилизируется. Поставим капельницу и будем менять бинты по мере надобности. Сразу оперировать тебя нельзя, но каждый час мы будем проверять все показатели.

– Прекрасно. – Ответ был еле слышен. Анни приготовила капельницу, Бидж установила кислородную палатку. Дэйв протер спиртом выбритое место на лапе, и Бидж, благодаря судьбу за то, что вены грифона еще не спались, ввела катетер.

Грифон повернул к ней голову – поднять ее он уже не мог. – Спасибо, – прошептал он, быстро и неглубоко дыша. – Вы славные ребята. – Глаза его закрылись. Все студенты положили руки ему на бок, чтобы удостовериться, что он еще дышит, хотя было видно, как его грудь поднимается и опадает, никто не торопился убирать руку.

Бидж хотелось остаться одной, и поэтому она вышла из палаты не через ту же дверь, что и остальные. Девушка оказалась рядом с коротким коридором, ведущим к смотровому окну в операционную. Дверь была приоткрыта, и, заглянув туда, Бидж обнаружила Лори. Та стояла, глядя через окно в операционную, и непрерывно курила. Лицо ее было белее мела. Рядом стоял Конфетка, казавшийся в этот момент очень молодым и неловким.

– Если тебе нужно домой, ты иди. Некоторое время все равно мы ничего предпринять не сможем.

Лори прикурила очередную сигарету от окурка предыдущей и ответила:

– Если он у тебя, сукин ты сын, умрет на столе, ты живым из операционной не выйдешь. Конфетка мрачно посмотрел на нее:

– Я не рискну его оперировать. Он потерял слишком много крови. Мы сделали что могли – перевязали раны, поставили капельницу с физраствором и кислородную палатку, – и все. – По его тону было ясно, что этого недостаточно. Конфетка добавил, как бы оправдываясь: – Ведь мы же не можем сделать переливание крови – нет даже подходящей для него плазмы.

Лори докурила очередную сигарету и затушила окурок о стену:

– Я посижу с ним. Прости меня, я не должна была так с тобой разговаривать.

– Да ладно. – Конфетка протянул руку. – Сигареты у тебя еще есть?

Лори дала ему сигарету. Конфетка отломил фильтр, виновато улыбаясь:

– Я раньше курил «Кэмел». – Он затянулся и закашлялся. – Семь лет как бросил.

Бидж повернулась и вышла через другую дверь. Услышав какие-то звуки из ординаторской, она заглянула туда.

Дэйв вытряхнул книги из своего рюкзака и теперь нагружал его медицинским оборудованием: иглами для забора крови из вены, пластиковыми трубками, стерильными резиновыми мешками для донорской крови.

– Я сложу твои книги, – сказала Бидж. Дэйв резко обернулся на ее голос. Бидж бросила внимательный взгляд на мешки для донорской крови.

– Я наделал много глупостей, согласен, – сказал Дэйв вызывающе, – но то, что я намерен сделать, не так уж глупо.

– Только опасно.

– Ну и что? – На сей раз это не было бравадой – Если бы было что-то, что сработало бы лучше, поверь, я не стал бы нарываться на неприятности.

Бидж обдумала ситуацию:

– Я зайду в библиотеку. Заезжай за мной туда через пятнадцать минут. И не забудь сумку-холодильник.

Глава 27

Не знай Бидж о том, что смертельно больна, она никогда не решилась бы сесть на мотоцикл позади Дэйва.

Не то чтобы он не был заботлив: он даже настоял на том, чтобы отдать ей свой шлем. Бидж не могла отказаться: ей пришлось бы объяснять, что она рискует меньшим, чем Дэйв. Но когда шоссе осталось позади, никакие рациональные соображения уже не могли бороться с инстинктом самосохранения.

Заднее сиденье мотоцикла было снабжено ременной петлей, и сначала Бидж держалась за нее. Этого было достаточно на шоссе, но потом началась грунтовая дорога с глубокими колеями и кучами гравия на обочинах, мотоцикл стал опасно подпрыгивать и наклоняться в сторону.

Бидж обхватила Дэйва правой рукой за талию – сначала слегка, потом изо всех сил. Гравийное покрытие кончилось, и дорога пошла круто вверх. Дэйв не сбавлял скорости несмотря ни на что, даже когда начались крутые повороты. Мотоцикл в отчаянном ритме почти ложился то на один бок, то на другой. Бидж была благодарна судьбе: ее тело достаточно послушно откликалось на приказы мозга.

Бидж прижалась к спине Дэйва и согнулась так, чтобы иметь возможность смотреть на ксерокопию карты, которую она в последний момент сняла с Книги Странных Путей в библиотеке. При той сумасшедшей скорости, на которой Дэйв вел мотоцикл, она едва успевала в нужный момент высовывать голову из-за его плеча и выкрикивать указания: «Налево! Прямо! Направо, теперь налево, теперь прямо! Средняя дорожка…» Дэйв так резко сворачивал в последний момент, что Бидж иногда успевала бросить быстрый взгляд на ответвления дороги, мимо которых они проезжали. Там мелькали пальмы, гигантские цереусы, освещенные солнцем ветряные мельницы – и один раз, к ужасу Бидж, существо с кожистым человекообразным телом и головой черепахи, бросившее на них пристальный взгляд, но, к счастью, не сделавшее попытки схватить их.

За мостом-глыбой начался самый трудный участок дороги – ее только недавно вымостили булыжником, и кучи земли на обочинах были еще рыхлыми и влажными. Дорожные команды работали здесь, по-видимому, накануне. Бидж внимательно проверяла все повороты, надеясь, что за последние недели она стала читать карту лучше, тем не менее она чуть не опоздала крикнуть: «Направо!» Дэйв, не сбавляя скорости, резко повернул, до них донесся звук тысяч шепчущих голосов – и резко оборвался, как только они миновали перекресток.

Наконец мотоцикл выехал на дорогу над рекой. Бидж с облегчением ослабила свою мертвую хватку на талии Дэйва.

Они миновали долину, где Бидж лечила единорога, и свернули у «Кружек». До Бидж донеслись звуки чего-то, похожего на волынку, и ритмичный топот ног. Она так хотела бы присоединиться к танцующим… Дэйв сгорбился над рулем мотоцикла и нажал на газ.

Минут через двадцать они проехали то место, откуда забрали птенца рок. Бидж невольно взглянула вверх, но не увидела никого из Великих. Теперь она держалась за Дэйва обеими руками: на дороге было столько камней и выбоин, что мотоцикл выписывал какую-то сумасшедшую синусоиду.

По обеим сторонам дороги высились утесы, все теснее смыкающиеся вверху. Прежде чем они совсем закрыли небо, Бидж заметила на дальних горных вершинах растрепанные охапки хвороста. Только прикинув расстояние до гор, Бидж сообразила, что видит гнезда, сооруженные из целых стволов деревьев. В конце концов Дэйву пришлось сбавить скорость: дорога превратилась в две выбитые колесами колеи. Деревьев вокруг стало меньше, только иногда между выветренными скалами мелькали искривленные стволы. Скальные стены ущелья, испещренные темными отверстиями пещер, почти сомкнулись. Дорога стала совсем непроезжей, ее пересекали русла, по которым с крутых склонов во время дождя стекала вода.

Дэйв остановил мотоцикл там, где дорога кончилась. Бидж соскользнула с заднего сиденья, но осталась рядом, озираясь вокруг. Здесь было сумрачно – утесы заслоняли солнце.

Девушка посмотрела на часы – из Кендрика они выехали два часа назад. Сейчас в Западно-Вирджинском у студентов идет вторая лекция, только счастливчики-выпускники, может быть, еще спят, а в ветеринарном колледже кто-то мучается, пытаясь разобраться в сложной, непонятной картине болезни. Бидж вспомнила, как еще недавно подобные ситуации казались ей самой трудной проблемой на свете.

Бидж и Дэйв ошеломленно смотрели на то, что предстало их глазам на стенах ущелья. Бидж машинально начала классифицировать черепа, лежащие на вырубленных в скале каменных полках. Она узнала останки летучих мышей, енотов, кого-то, похожего на рогатого кролика, лошадь, единорога… Еще не дойдя до человеческих черепов, Бидж поняла, что тут имеет место четкая классификация – и по горизонтали, и по вертикали, тщательность, с которой была выполнена эта работа, говорила о безжалостности и о невероятно долгом времени…

Мимо них промчался олень, отчаянно пытаясь найти выход из ущелья. У отвесной стены впереди он взвился на дыбы, глаза его выкатились. Мелькнуло что-то бронзово-коричневое, и олень издал звук, от которого у Бидж оборвалось сердце. Горло животного оказалось рассечено одним ударом страшного клюва. Олень рухнул на землю, его ноги конвульсивно дернулись.

На тушу опустился бронзовокрылый грифон, одним ударом когтей вспорол брюхо, выбросил внутренности движением, странно напомнившим кошку, отряхивающую с лапы воду, и погрузил клюв в еще трепещущую грудь. Встретившись глазами с Бидж, грифон поднял голову и отчетливо произнес:

– О, не обращайте на меня внимания. Продолжайте заниматься своими делами, пожалуйста.

Дэйв издал булькающий звук, совсем как олень.

Бидж увидела в воздухе других грифонов. Они летели очень грациозно, хотя и медленно. Бидж предположила, что они должны использовать для взлета вершины, чтобы затем планировать вниз. Грифоны опустились на скалы вокруг дороги и скользнули вниз с кошачьей грацией.

Их перья и мех были разного цвета, но все отливали каким-нибудь металлом: золотом, бронзой, платиной, медью. Все они, склонив головы, внимательно разглядывали людей. Бидж с дрожью вспомнила, как играют кошки с маленькими зверьками.

– Откуда, – резко спросил Медный, – вы взялись, и что вам здесь нужно?

Дэйв слез с мотоцикла и встал перед грифонами, подняв безоружные руки. Лицо его было зеленым от страха. Бидж неожиданно почувствовала, что гордится Дэйвом. Тот несколько раз прокашлялся и сказал:

– Мы приехали из Кендрика в Вирджинии. Нам нужны грифоны-доноры. – Он показал на дорогу и произнес громко и отчетливо, бессознательно обращаясь к грифонам, как к иностранцам: – Все время вот по этой дороге. – Бидж поморщилась.

Могучий Золотой засмеялся и продекламировал:

– Facilis descensus Avemo est Noctes atque dies patet atri janua Ditis, Sed revocare gradum, superasque evadere ad auras. Hoc opus, hie labor estnote 20Note20
  Не труден доступ к Аверну – Ночью раскрыты и днем ворота черного Дита – Но шаги обратить и на вышний выбраться воздух – Это есть труд, это – подвиг. Вергилий, «Энеида», VI, 126 – 29. Пер. В.Брюсова. Авернское озеро близ города Кум в Кампании считалось преддверием подземного царства.


[Закрыть].

Iиниатюрный Золотой хихикнул.

– Что это значит? – озадаченно спросил Дэйв. – Латынь вам незнакома? Ах, Боже мой. – Большой Золотой посмотрел на Бидж и Дэйва с осуждением. – «Легок спуск через Аверн» – я хочу сказать, что по некоторым дорогам легче дойти до цели, чем вернуться назад.

Бронзовый фыркнул.

– Может быть, хоть это вам знакомо? «Согласно Вергилию, познавший любовь пастух становится обитателем скал». Ваш доктор Джонсонnote 21Note21
  Джонсон Сэмюэл (1709 – 1784) – английский писатель и лексикограф.


[Закрыть].

– Они же американцы, а не англичане, – поправил маленький Золотой. – Вы только прислушайтесь к их выговору.

– Захолустная Вирджиния не так уж далека от елизаветинской Англии, – заспорил Медный, – хотя Роанок Айленд к ней еще ближе.

– Вы очень хорошо знакомы с нашим миром, – сказала Бидж, отчаянно пытаясь поддержать разговор. – Вы читаете в основном произведения писателей-людей?

– Не всегда. Вот, например: «Все виды живых существ жаждут крови друг друга, различаясь только способностью удовлетворить это желание». Это сказал обитатель очень откровенного мира. – Медный посмотрел на Бидж одним глазом: – Но в чем причина вашей острой потребности в крови грифонов?

Бидж взглянула на Дэйва: в конце концов ответственность за пациента-грифона – на Нем. – На Земле… – начал Дэйв, – там, в нашей реальности…

– Там, откуда вы явились, – недоброжелательно поправил его Бронзовый.

– Верно. У нас находится раненый грифон. Он серьезно пострадал – глубокая рана на груди и, возможно, задето легкое. К тому же, мы думаем, у него внутреннее кровотечение… Поэтому нужно перелить кровь, иначе операции ему не перенести.

– А без операции он тоже погибнет, – добавила Бидж.

– Кажется, вы полагаете, что долг представителя одного вида – спасать жизнь другого, – задумчиво произнес Медный. – С чего бы это?

Бидж и Дэйв беспомощно переглянулись. Наконец Дэйв неуверенно пробормотал:

– Мы собираемся стать ветеринарами. Это наша профессия, и этим мы зарабатываем на жизнь. Иногда мы помогаем и бесплатно.

– Ах. Призвание. – Бронзовый оторвал клювом кусок оленины и проглотил. – Но, знаете ли, между нами существует важное различие. За исключением вашего пациента, который, я думаю, всем нам известен, грифоны не интересуются благополучием других видов. Деритесь, страдайте, умирайте – нам все равно. – Он обвел лапой сидевших вокруг грифонов. – Исключение составляет время обеда и изредка, как сейчас, интеллектуальный интерес.

– Операционный… я хотел сказать, столовый театр, – заметил Медный.

Не обращая внимания на угрожающий намек, Дэйв настойчиво повторил:

– Это нужно не нам. Речь идет о представителе вашего же вида.

Золотой серьезно кивнул:

– Да. Одном из нас. «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». А как насчет bona fidesnote 22Note22
  Добросовестность (термин римского права).


[Закрыть]… прошу прощения, снова я на латыни… Чем вы можете доказать, что говорите правду? Почему мы должны вам верить, вместо того чтобы вами пообедать?

– Мы студенты-ветеринары, – ответил Дэйв, – каких доказательств вы от нас ждете? От наших конспектов вам было бы мало пользы.

– Безусловно, – согласился Бронзовый, продолжая отрывать куски мяса от туши оленя. – Да мы и не особенно заинтересованы в том, чтобы помочь вам подтвердить свою добросовестность. Скорее наоборот.

Остальные грифоны неторопливо придвинулись поближе, не делая попыток скрыть свои намерения.

– Но одно доказательство у нас есть, – сказала Бидж. – Доказательство того, что мы хорошо знакомы с тем грифоном.

– И что же это за доказательство?

– Его имя.

Дэйв изумленно посмотрел на девушку. Грифоны тоже.

Наконец один из них сказал:

– Этого более чем достаточно, если вы его действительно знаете. Назовите его нам. Бидж покачала головой:

– А всем ли вам оно известно? Как насчет bona fides, – она подчеркнула это слово, – с вашей стороны? Он мог не хотеть, чтобы его имя стало известно вам всем.

В ответ несколько клювов громко щелкнули. Грифон с перьями цвета платины раздраженно сказал:

– Это ты просишь нас об одолжении, двуногое существо. Мне совсем не нравится, что моя честность подвергается сомнению.

– Мне тоже. Мне тоже, – раздались голоса других грифонов. Хищники холодно смотрели на Бидж, их орлиные глаза явно измеряли расстояние между грудью девушки и смертоносными когтями.

– Это не твою честность она подвергает сомнению, а доказывает свою собственную, – раздался тихий голос откуда-то сзади.

Все головы повернулись, и крылатые звери расступились, к Бидж подошел огромный грифон с серебряными перьями.

Бидж кивнула ему – почти поклонилась:

– Ты здесь… – она запнулась, – правитель? Он склонил голову, вежливо отвечая на ее приветствие:

– Конечно. Как победитель в битвах. – Грифон подошел совсем близко, его клюв почти касался лица Бидж. Девушка не дрогнула.

– Ты можешь назвать мне имя шепотом. Если ты ошибешься, я растерзаю тебя и остальные тобой пообедают. – Он тихо добавил: – Не в наших обычаях делать смерть безболезненной, но ты заслуживаешь уважения и умрешь по крайней мере мгновенно.

Секунду Бидж колебалась – ведь если Лори на самом деле не знала, как зовут грифона, или она сама не так расслышала, они с Дэйвом не проживут долго, – потом сделала шаг вперед и прошептала – туда, где, по ее представлениям, было слуховое отверстие грифона:

– Астуриэль.

Серебряный медленно повернул голову и посмотрел ей в глаза:

– Он по собственной воле сообщил тебе свое имя? Бидж сглотнула:

– На самом деле нет. Кто-то еще обратился к нему при нас – ненамеренно, просто увидев, как тяжело он ранен. – Дэйв обреченно закрыл глаза.

Но Серебряный ответил спокойно:

– Я верю тебе. Никто не решился бы признаться в таком, не будь это правдой. Поэтому я верю и всему остальному. – Он поднял голову и обратился к остальным грифонам: – Она назвала правильное имя.

Грифоны задумчиво переглянулись. Бронзовый, с клюва которого капала кровь оленя, холодно и несколько разочарованно бросил Дэйву:

– Чего же ты ждешь? Бери то, за чем явился. Дэйв отвязал сумку-холодильник. Бидж подошла к нему.

– Ты бери кровь, я буду крепить мешки, – сказал ей Дэйв. Девушка сунула в карман бутылку с дезинфицирующей жидкостью, вату, иглы и турникеты, и работа началась.

Бидж перетягивала задние львиные лапы грифонов, протирала место под турникетом и быстро вводила катетеры, благодаря судьбу за то, что руки ее действуют уверенно и ловко, вены у грифонов были хорошо заметны, и трудностей не возникало.

За Бидж шел Дэйв, присоединяя к катетерам мешки для сбора крови. Каждый из них он надписал, открыл холодильник и принялся ждать, пока емкости наполнятся.

Но когда Дэйв отсоединил первую из них. Бронзовый распорядился:

– Присоединяй вторую.

– Не полагается брать много крови у одного донора.

– Я обычно не вступаю в пререкания, – холодно ответил грифон. – Присоединяй вторую.

Дэйв поступил, как ему было ведено. Бидж, проверяя, плотно ли входит трубка в мешок, сказала:

– Но ты действительно несколько дней будешь чувствовать слабость, знаешь ли.

Бронзовый по-кошачьи слизнул кровь оленя с передней лапы:

– Ах я бедный, как же я это переживу? Так оно и шло – по два мешка от каждого грифона. Ни один из них после этого не обнаружил признаков слабости. Когда последняя емкость была заполнена и помещена в холодильник, Дэйв прокашлялся и произнес:

– Обычно я предупреждаю хозяев животных, а не их самих. – На секунду Дэйв стал самим собой, он с невинным видом оглядел грифонов: – Куда вы дели своих хозяев?

Ответом было низкое грозное рычание, похожее на отдаленный гром. Дэйв поспешно продолжал:

– Ладно, слушайте. Денек-другой отдохните. Хорошо питайтесь и пейте побольше жидкости. Не знаю, как вы относитесь к выпивке, но лучше пока воздержитесь от вечеринок. Думаю, что полет отнимает много сил, поэтому сведите полеты к минимуму. Присматривайте друг за другом – вдруг кого-то начнет лихорадить, появится слабость, признаки сепсиса… – Дэйв с трудом удержался, чтобы с покровительственным видом не объяснить, что сепсис означает заражение.

Когда Дэйв закончил свое наставление, Серебряный кивнул:

– Мы ценим твою заботу. Теперь отправляйтесь и спасите нашего соплеменника. – Но когда Дэйв двинулся к мотоциклу, грифон остановил его повелительным жестом. – Есть, однако, еще одно небольшое дельце. Скажите мне, – произнес грифон любезно, – если окажется, что вы нас обманули, как мы сможем вас найти? Дэйв побледнел.

– Вы можете узнать о нас у Филдса, – ответила Бидж. – Я, правда, не уверена, что это его настоящее имя. Это сатир, вероятно, из Греции. Он знает, как найти нас в колледже.

– Мне известно, кого ты имеешь в виду, – сказал Серебряный. – Действительно, его зовут не Филдс, хотя это и подходящий псевдоним. Настоящее его имя греческое.

– Так ведь они и греческого языка тоже не знают, – заметил Золотой.