Текст книги "Пятна"

Куница затихла в изнеможении. Для неё время пропиталось запахом смерти, одиночества и безнадежности. Но планета продолжала крутиться, словно ей назло. Птицы провожали заходящее солнце последними трелями, кузнечики готовились к ночному концерту, настраивая свои скрипки в траве, старый кот выполз из тени кустов и пошел на охоту. Для всех начался очередной обычный вечер. Для всех, кроме Юли и Сашки.

Прошло с четверть часа. Швец стоял у забора, облокотившись на штакетник. По его плечу ползала оса, но он равнодушно уперся подбородком в кулак и смотрел на дорогу. Юля по-прежнему лежала рядом с папой. Бледная, с закрытыми глазами, она мало чем отличалась от покойника. Куница почти не дышала, оцепенев на земле как ледяная статуя.

И все же мало-помалу жизнь вернулась в её тело. Юля приподнялась, поцеловала отца в лоб и подошла к Сашке.

– Надо его похоронить…

– Лучше сжечь.

– Не хочу. Мне нужно место, куда смогу прийти и поговорить с ним.

– Где вырыть могилу?

– Да прямо тут, под вишней.

– На участке?

– Какая теперь разница?

– Хорошо, – Таран пошел за лопатой.

Они плохо знали молитвы и простились с Михаилом Ильичом как сумели. Когда почти стемнело, земляной холмик вырос рядом с манежем для Нади.

– Пора уходить.

Юлька не сразу поняла смысл этих двух слов:

– Куда?

– Нам нельзя здесь ночевать.

– Почему?

Сашка посмотрел на её отрешенное равнодушное лицо и взял за руку:

– Юль, они вернутся.

Куница взглянула на него, точно в первый раз видела, затем покачала головой и села на траву. Апатия скрутила её сильнее, чем смирительная рубашка, руки безвольно повисли, в глазах чернела пустота.

– Юль, они следили за нами. Ждали, когда мы уйдем, чтобы напасть. Они знают, что мы вернемся. Валим отсюда как можно дальше. Надо было бежать в тот же день, когда мы пришли с ребенком. Они нас вычислили и будут мстить.

– Брось ты. Они приходили за ней. Понимаешь? За НЕЙ! Мы им не нужны. Всё кончено. Да и куда идти?! Нас везде преследует смерть! В Краснодаре, под Ключом, теперь тут! Мы всё время куда-то идем, и всё время кто-то умирает!

Возразить было нечего. Смерть и прям постоянно бродила рядом и наносила удар в самый неожиданный момент.

– Хорошо. Нет, так нет. В этом поселке нас в два счета найдут, а другое жильё сегодня искать уже поздно. Что будет, то будет.

– Я так не хотела оставлять его одного. Я чувствовала…, чувствовала что-то плохое. А он меня убеждал, уговаривал пойти с тобой на озеро.

– Отец спас тебя этим. Вас обоих убили бы, пока я рыбачил.

– Лучше так! Он любил жизнь, а я… я… я давно умереть хочу. Я устала, мне плохо, я не могу жить в таком мире!

Куница заплакала на груди у Сашки. Он прижал её, погладил по голове, поцеловал в макушку. Они просидели так целый час, изредка перебрасываясь скупыми фразами. Юльке не хотелось говорить. Каждое слово сейчас казалось фальшивым и неуместным.

– Пошли в дом, – прошептала Куницына.

– Ложись спать, я подежурю…

– Не хочу. Давай зажжём свечи?

– Давай.

Сашка решил, что Юлька права и ждать нападения не стоит. При желании, их могли пришить и на озере, но пощадили. Он только ломал голову, кому понадобился полугодовалый младенец, и почему ради него погибло столько людей?

– Куда двинем?

Юлька не услышала вопрос. Воспоминания об отце перелистывались в голове как фотки на экране смартфона. Вот он играл с ней в куклы, учил кататься на велосипеде, помог вытащить первую занозу, купил ей новое платье, подсказал, как решить задачку в домашнем задании, и еще много-много-много счастливых, грустных, забавных, неловких, ярких, почти забытых, смешных, глупых, романтичных, милых моментов. Только сейчас Куница поняла, какое громадное место в её жизни занимал папа. А теперь она сирота.

«Боже, я же хотела бросить его. Сбежать. Какая я была гадкая. Избалованная неблагодарная сволочь. Почему я не могу всё исправить? Извиниться, сказать, как я его люблю».

Слезы продолжали катиться в тишине. С каждым мгновением прошлое неумолимо отдалялось все дальше, как огромный лайнер от пристани, а Куница беспомощно стояла на причале опоздавшим пассажиром. Юля вспомнила последние слова отца «Она тебя любила…». Даже в предсмертную минуту он думал не о себе, он пытался помирить её с матерью, прося за неё прощение.

– Куда дальше двинем? – повторил Таран громче.

– А? Что? – Юлька смотрела и не понимала, о чем её спрашивают.

– Я не про сегодня, а в принципе. Зачем нам тут оставаться? Запасов нет, дом утеплять надо основательно. Что мы будем делать зимой, в холода?

– Я не смогу уйти без неё. Мы должны найти Надю.

– Юль…

– Мы должны её вернуть.

– Юль, послушай…

– Я не отдам её! Слышишь?! Не отдам!

Сашка сел на диван, где еще утром спала малышка:

– Из-за неё уже три человека погибли. Она – не твоя дочь. Ты не обязана…

– Обязана! Она отдала её мне! МНЕ! Не им! Я обещала беречь её! Я поклялась…, поклялась защищать! Как ты не понимаешь?! Я не могу её бросить! НЕЛЬЗЯ БРОСАТЬ ДЕТЕЙ! Нельзя!

Куница упала на отцовскую кровать. Она кусала тюфяк, била кулаком по стене и плакала, плакала, плакала. Постепенно Юлька затихла, точно уснула, но внезапно она вскочила и принялась что-то искать.

– Где? Где это? Тут же была, я помню… куда дели?!

– Ты про что?

– Бумажка. Объявление. Его Алан привез. Про доноров.

– Я к печке бросил. На растопку.

Куница бережно развернула смятый комок бумаги и положила на стол:

– Вот! Эта больница! Им нужна детская кровь, папа еще удивился, когда прочитал. Его убийцы тоже говорили про больницу. И сегодня мы видели машину скорой помощи. Всё сходится.

– Нууу… не факт. Они могли совсем про другую больницу говорить. У нас нет конкретных доказательств.

– Мы что – полиция?! Зачем нам доказательства?! Мы просто должны пойти и проверить. Если она там – мы заберем её. Не знаю как, но заберем!

– А если там нет?

– Будем искать дальше!

Сейчас Юлька напоминала волчицу, готовую загрызть любого ради своего детеныша. Сашка видел, что спорить бесполезно. Он просто хотел дождаться утра, надеясь, что её пыл немного утихнет.

«Бред. Иголку в стогу сена найти проще. Легко ей говорить – пойдём и возьмем. Тут отряд нужен для штурма. Чёрт… как же её переубедить?».

– Хорошо. Давай завтра всё обдумаем. Составим план. Разведаем это место, посмотрим, сколько там охраны.

– А если её убьют за это время? Если её на органы забрали? Саша, медлить нельзя!

– Успокойся, прекрати панику. Переждем ночь и решим. Всё. Спать.

Юле пришлось смириться. Она долго ворочалась, смотрела в окно, за которым темнела могила отца. Дом опустел без него, стал мрачным, пугающим, каждый скрип теперь напоминал смех старой ведьмы.

Куница проснулась до рассвета. Сашка дремал у стола, уронив голову на объявление о поиске доноров. Он боролся со сном до последнего, но проиграл. Юлька просидела несколько минут в нерешительности, а затем заглянула под кровать и вытащила рюкзак. Всё необходимое, как всегда, было собрано на случай экстренного отступления.

Куница на цыпочках миновала комнату, юркнула в дверь и бесшумно спустилась по крыльцу. Остановилась она только возле вишни, встала на колени перед могилой папы, перекрестилась, поднесла ладонь к губам и положила руку на земляной холмик – прощальный поцелуй.

Её грудь вновь задрожала от всхлипов, но Юлька подавила их и быстро вышла за калитку. Пора стать сильной, пора самой принимать решения. Но как же это страшно. Куница зашагала быстрее, чтобы согреться и унять дрожь. Плотный густой туман стелился по дороге, словно облако, решившее поутру спуститься с небес на землю.

«Никто ей не поможет кроме меня. Никто. Сашка её не любит, Надя для него чужая. Он будет уговаривать меня передумать, тянуть время. А его нельзя терять! Надо было вчера бежать за ней. Сразу! Я чувствую, она там, Господи, помоги мне найти мою девочку!»

Через пару минут Юльке показалось, что к её шагам примешивается посторонний звук. Она прислушалась. Так и есть. Впереди что-то приближалось. Туман обволакивал невесомой ватой, Куница видела только на десять метров перед собой, а дальше всё превращалось в молочно-серый дым. Она представила стаю голодных собак, клацающих когтями по земле, их свирепые пасти, тягучую слюну, свисающую с желтых клыков и горящий ненавистью взгляд. Туман им не помеха, они уже почуяли добычу и окружали её.

Юля сняла пистолет с предохранителя и отошла к обочине. Звук стал громче, но теперь звучал за спиной. Туман забавлялся с ней, пытался запутать, напугать, заставить свернуть с намеченного пути. Он искажал звуки. Он обманывал зрение. Он игрался с её сознанием. И Юлька испугалась. Жутко, до дрожи в коленках и холодного пота на спине.

«Сейчас я умру. Ну и пусть. Значит, увижу папу… и Надю, наверное, тоже. Но я не отступлю. Не дождетесь!»

Куница вытянула руки, указательный палец обнял спусковой крючок «Байкала». Она увидела силуэт, зажмурилась и выстрелила.

– Стой! Это я! Сдурела?!

– Ой, – Юлька опустила оружие.

– Тьфу! Ты чокнутая совсем?! Куда ты одна попёрлась?! Жить надоело?! Чем ты ей поможешь, если сдохнешь через пять километров отсюда?! А?! Чем?!

Таран дышал часто и громко, Юле даже показалось, что он сейчас разрыдается.

– Саш, я знаю, ты не пойдешь со мной…, но я должна, пойми.

– Да пойду! Пойду! Я же сказал, пойду! Только подготовиться надо! А не так – на эмоциях, без плана, наобум!

Швец в ярости пнул булыжник. Когда он проснулся и понял, что Юлька сбежала, то чуть не рехнулся от страха за неё.

– Ты не обязан…, – виновато пролепетала Куница.

– Завязывай с этим. Обязан – не обязан. Как я могу тебя бросить?! Ты же сама сказала, что детей бросать нельзя. А ты, судя по поступкам, тот еще ребенок. Психанула, убежала! Я едва догнал. Еще пулей встретила, сейчас бы отбегался…

– Ты, правда, пойдешь со мной?

Юльку уже мало волновало, что она чуть не пристрелила лучшего друга. Все мысли вновь вернулись к малышке.

– Уже пошел.

– Сашенька, милый мой, спасибо…, – она прильнула к Тарану и поцеловала в губы, а туман скрыл их от посторонних глаз.

Глава 31. Побег

В лаборатории пахло стерильностью и шоколадными конфетами. Лерочка в новом голубеньком халатике упаковала очередную партию термобоксов с кровью для отправки в Москву. Вертолет ждали, как обычно, ночью.

– Едва сделали план. Необходимо больше доноров, иначе следующую поставку мы провалим, – Хирург почесал зудевшую от перчатки ладонь.

– А зачем этому исследовательскому центру столько крови?

– Технология. Технология такая. Мы всего лишь солдаты, нам приказывают – мы исполняем, – в очередной раз ловко соврал доктор.

– А, правда, что их орденом Героя России наградят?

– Кого?

– Ну, доноров. Мне Евгений Семёнович рассказал.

«Молодец Кулак. Хорошо придумал, надо запомнить. Но такими темпами как мы кровь выкачиваем, героя им посмертно присвоят».

– Если надо, я тоже в доноры готова пойти. Да не ради награды, не думайте, просто человечеству хочу послужить.

Хирург чуть не прослезился от такого очаровательного самопожертвования:

– Вы и так прекрасно служите, Валерия. Что касается наград, то весь персонал их, безусловно, получит. Пока ресурсов хватает, это я, как всегда, перестраховываюсь.

– Вы же сами говорите, что следующая поставка…

– У нас есть еще время. Что-нибудь придумаем. К тому же Ваши двести миллилитров погоду не сделают.

– Но всё же. Просто хочу, чтобы вы на меня рассчитывали.

– Всенепременно.

Закончив работу в лаборатории, доктор отправился к Жеке. Компаньон встретил его в дурном расположении духа, что с ним случалось крайне редко.

– Буря мглою небо кроет…, что-то случилось? Поссорились с Любой?

– Первый вопрос правильный, второй – нет. Скажешь тоже, буду я из-за бабы грузиться. Случилось. Пока не знаю насколько всё плохо, но из белокаменной прилетела кислая весть. Романова пропала.

– Это кто?

– Москва-Сити. Носатая такая. Вспомнил?

– Аааа, такую забудешь. Как же, как же, серьёзная женщина. Просто фамилию её не знал. А что с ней случилось? – тревожное настроение передалось доктору.

– Без понятия. Курьер не смог передать кровь. Как растворилась вместе со всей своей свитой.

– Эмигрировала?

Жека лишь пожал плечами, открыл тумбочку и плеснул виски себе и Хирургу.

– Мы много потеряли?

– В деньгах пока ничего. Товар был предоплачен. Срыв поставки по вине покупателя не компенсируется. Меня напрягает другое: я сделал Романовой скидку в обмен за помощь с прикрытием. Ты не посмотри, что баба, раньше у неё связи были аж до самого верха. Выше некуда, понимаешь? Не хочется этой крыши лишиться.

– Мне казалось, у нас с этим порядок. Губернатор и начальник полиции – наши люди, с главами общин контакт налажен, в городе репутация вполне легальная. Несколько доноров уже побывали, деньги получили, всё чин по чину.

Но Кулак не разделял уверенности доктора. Осушив стакан, он зажег сигару и затянулся:

– Посмотрим. Может, она и вправду в отпуске. В Москве мой человечек этим занимается, скоро узнаем. Да, есть хорошая новость – мы покупаем долю в ферме.

– Фирме?

– Фер-ме, – по слогам повторил компаньон, – забыл, что такое ферма? Там где овощи выращивают, курочек, коровок, хрюшек?

– Какие сейчас хрюшки?! – поперхнулся коньяком Хирург.

– Стерильные. Там не просто ферма, там прямо лаборатория. Знакомые пацаны открыли недавно под Ростовом. Стартап ёпта. Работают только чистые. Поросята анализы сдают чаще, чем наши доноры. Стопроцентная безопасность. Я предложил им масштабироваться и войти капиталом. В Москве уже есть каналы сбыта, в Краснодаре ресторанчик для своих откроем и донорам свежее мяско поможет быстрее восстанавливаться.

– Для этого говядина полезнее. И кисломолочная продукция.

– Всё будет, дай время.

– Я должен проверить это мясо. И с кровью животных заодно провести эксперимент.

– Естественно. Медицинский потенциал мы тоже объединим. Я сам о такой ферме подумывал, но со знающими людьми проще начать.

– Дело перспективное. Ex minĭmis seminĭbus nascuntur ingentia – из малых семян вырастают большие деревья.

– Лучше и не скажешь. Ну, а пока семена растут, я поеду в баньке попарюсь. Сегодня не жди. Товар сам передашь «вертушке». Бывай, Авиценна, – Жека протянул доктору сухую шершавую ладонь. Только в личных апартаментах, без посторонних, они позволяли себе снимать перчатки.

Хирург отправился на вечерний обход. Несколько доноров валялись почти в беспамятстве, из них сегодня выкачали больше чем обычно. Пришлось рискнуть ради выполнения плана. Но доктор был спокоен, он знал, что через пару дней они оклемаются.

Больничные застенки уже опостылели за сегодня, и Хирург вышел подышать свежим воздухом. Часто во время прогулок компанию ему составляла Лерочка, но сегодня доктор хотел побыть один, чтобы флюиды помощницы не отвлекали от важных мыслей. Доктор дважды размеренно обошёл вокруг больничного корпуса, приблизился к проходной и услышал недовольный голос охранника.

– Приём окончен. Завтра приходите.

– А можете позвать кого-нибудь? – спросил юношеский голос.

– Сказано – завтра, – с бараньим упорством пробасил охранник.

Следом послышался жалобный девичий голосок:

– Мы из другого города. Проездом, нам ночевать негде. Хотели сдать кровь и дальше ехать.

– Режим. Не положено.

Хирург понял, что караульный сейчас всё испортит и отошьёт парочку ценных доноров. Доктор быстро подошел к воротам:

– Что здесь происходит?

– Вот, посторонние, – хмуро доложил охранник.

Хирург посмотрел на парочку молодых ребят за воротами. Парень и девушка с рюкзаками выглядели измотанными и подавленными.

– Вы хотите донорами стать?

– Да-да!

– Это же ваше объявление? Правильный адрес? – худенькая девчушка показала желтый листок офисной бумаги.

– Наше. Секунду.

Доктор отозвал в сторону твердолобого охранника и угрожающе прошипел:

– Ты что делаешь? Чем думаешь?! Это доноры, понимаешь, доноры?

– Мне сказано…

– Запомни, чугунная твоя голова – доноров пускать в любое время суток. У нас для этого специальные комнаты есть. Меня о каждом человеке уведомлять даже ночью. Понял?

– Угу.

«С кем приходится работать… Кулак этого дуболома на шлагбаум поставил, куда уж проще задача, и тут напортачить умудряется».

Ворота распахнулись, как пасть удава перед двумя мышатами. Хирург радушно встретил добровольцев. Он проводил их в больницу, где поместил на втором этаже в отдельную уютную VIP-палату.

– А когда кровь сдавать? Завтра?

– Нет, завтра утром анализы, натощак. Результаты узнаете к обеду. Вас покормят, не переживайте. Если анализы хорошие, то сама процедура уже вечером, через пять-шесть часов после приёма пищи. Ну, или следующим утром. Проживание для доноров бесплатно, будьте спокойны, платим тут мы.

– А если плохие результаты?

Неуверенный тон девицы, чуть насторожил доктора:

– Для начала заполните анкету. Укажите хронические заболевания, если есть.

Перед донорами легли два листка с вопросами.

– Откуда сами? Из какой общины?

– Мы Выселковские, проездом тут. Увидели рекламу и решили заработать, – ответил парень, бегло изучая анкету.

– Без родителей в город приехали?

– Мы одни.

Доктор сочувствующе поджал губы. Его водянистые глаза с аппетитом вгрызались в молодые сильные тела, наполненные целебной кровью.

– Я вас оставлю. Отдыхайте. Скоро принесут ужин. Если еще что-то понадобится, просто постучите в дверь и объясните охране.

– А где вас найти?

– Тут режимный объект. У нас всё строго. Только персоналу разрешено перемещаться по территории комплекса. Доноры не могут своевольно покидать палаты во избежание… эм… рискованных контактов. Это исключительно для вашей безопасности. Туалет у вас отдельный, даже в коридор выходить не придётся.

– Мы что, пленники?

– Ни в коем случае. Но у нас и не проходной двор. Мы стерилизуем палату после каждого донора, тут безопасно. Однако дальше этой комнаты без сопровождения выходить запрещено. Такой порядок. Желаете уйти?

– Ясно. Нет проблем, мы останемся.

Тонкие губы Хирурга растянулись в змеиной улыбке. Он точно сытый питон ползал по террариуму мимо двух обреченных кроликов, зная, что может проглотить их в любой момент. Когда дверь за доктором закрылась, Юлька и Сашка облегченно выдохнули.

– Проникли мы легко, осталось выбраться, – Таран оперся на подоконник. На улице почти стемнело, территория освещалась только маленькой лампочкой над крыльцом.

– Выбраться с Надей.

– Если она тут.

– Я чувствую. Она здесь.

– Что это? Такая мощная интуиция, паранормальные способности или просто самовнушение?

– Хватит. Прекрати. Сейчас не до шуток, – Юлька оскалилась как затравленная волчица.

– Давай прикинем, что имеем: выходить из палаты нельзя, где они прячут детей, мы не знаем, а времени, по сути, до завтра.

– Задача сложная, но мы справимся.

– Угу, план такой – я глушу охранника, забираю у него ключи, связываю, пытаю, и он выкладывает, где Надя.

– А ты сможешь вырубить кулаком здорового мужика?

– Я когда перворазрядником был, против мастера в ринг вышел. Недооценил меня тот парень. Решил смять с первых минут, ну я его и подловил. Глухой нокаут, доктор с нашатырем откачивал.

– Круто.

Швец почесал казанки и достал из ботинка складной ножик:

– Это был лаки-панч. Мне тупо повезло. Ты думаешь, я буду драться врукопашную с местными вертухаями? Я ж не псих. Вон тем стулом по затылку врежу – и все дела. А для этого ты должна отвлечь, вернее, привлечь внимание. Сможешь соблазнить нашего надзирателя?

– Попробую, – неуверенно пробормотала Юлька. В собственной привлекательности она до сих пор сомневалась и по привычке комплексовала, когда речь заходила на подобные темы.

– Дождемся ночи. У нас одна попытка, иначе…, – Сашка провел ребром ладони по горлу.

Но только они закончили обсуждать план, как щелкнул дверной замок. Медный заглянул в палату, убедился, что доноры сидят по местам, пропустил вперед полноватую женщину с подносом, а сам застыл на входе.

Юлька чуть не вскрикнула. Швец бесшумно прошептал «тёть Лен», но тут же спрятал язык за зубами. Ложкина-старшая застыла на полпути, точно прилипла к полу, но затем заставила себя идти дальше. Поставив поднос на тумбочку, она на секунду поднесла указательный палец к губам:

– Ваш ужин, приятного аппетита. Тут гречка, сладкий чай, овощи.

– Спасибо, – поблагодарил Сашка.

Из коридора донесся глухой стук. В дальней палате кто-то барабанил в дверь, требуя охранника.

– Пригляди, я ща вернусь, – приказал Медный.

Когда топот его берцев затих, все трое одновременно выпалили:

– Откуда вы тут?!

– Тёть, Лен! Помогите найти ребенка! Убежим вместе, – Юлька очень коротко рассказала, как они здесь оказались.

– Ох, глупые! Угораздило же вас! А девочки мои где, что с ними?

Сашка виновато отвел взгляд в сторону:

– Погибли. Все погибли. Лизу, Ульяну и Витьку убили ночью по пути в Горячий Ключ. А недавно застрелили Михаила Ильича. Про Бобра-старшего вы, наверное, в курсе… вместе же уходили.

Крупные слезы потекли по щекам Ложкиной. Ей хотелось столько спросить, узнать, рассказать самой, но охранник мог вернуться в любую секунду. Новость о смерти дочек резанула по сердцу точно бритва, в голове зашумело, захотелось на воздух, открыть окно и плакать, плакать, плакать на весь двор, однако, проглотив комок боли, Елена вытерла глаза и посмотрела на Юльку:

– Вот что, дети. Есть девочка, есть. На днях привезли. Возраст как ты сказала. Её палата этажом выше. Но дверь заперта, а ключ у амбала этого, его Медным кличут.

– Я его вырублю.

– Тише, Саша. Это очень опасные люди, они – убийцы. Ждите меня часа в два ночи. Обычно больницу по ночам охраняет три человека: один сидит внизу, а двое обходы делают. Они меня часто просят кофеек сварить, чтобы дежурилось легче. Вот я им снотворного и подсыплю. У меня же к таблеточкам доступ есть, постоянно приходится новых доноров пичкать, чтобы тихо себя вели.

– А почему вы сами не сбежали?

– А куда мне бежать, Юленька? Тараса убили, меня схватили, сказали, что «Весну» сожгли и всех в поселке перебили. Потом сюда приволокли, в кухарки определили и медсестрой. Я этим подлецам не верила, всё надеялась, что вы с Уленькой и Лизочкой вырвались. А теперь видите как…

Ложкина снова зарыдала. Куница попыталась утешить её, но тетка отпрянула назад.

– Не трогай меня, Юля. И никого тут не трогай, даже в перчатках от греха подальше.

В коридоре послышалась ругань. Медный пнул нарушителя спокойствия, приковал наручниками к стояку батареи и направился назад.

– Ждите, детки, как условились, – успела сказать Ложкина, прежде чем надзиратель вернулся.

– Всё, иди!

– Кто там разволновался? Может снотворного ему дать? – заискивающе поинтересовалась Елена.

– Я уже ДАЛ. Отдыхает пациент.

Таран оценил крепкую фигуру охранника: «такого и впрямь вырубить сложно». Оставалось надеяться на план Ложкиной.

Время тянулось также медленно, как загустевший прошлогодний мёд. Храп пленных доноров отражался от больничных стен, из старого крана в душевой пять раз в минуту падала капля воды, а безмятежная летняя ночь квадратом Малевича чернела за окном.

– Уже половина третьего. Что-то случилось, – Куница прижалась ухом к замочной скважине.

– Эх, придётся к нашему плану вернуться. Раздевайся, а я тут встану. Главное, чтобы он один зашел, второму я не успею по башке заехать.

Юлька дрожащими руками расстегнула молнию на олимпийке. Но только Швец приготовился ударить кулаком в дверь, как снаружи послышались легкие шаги.

– Тсссс…. это я, – вовремя предупредила Ложкина, – идемте на третий этаж.

Луч фонаря скользил по кафельному полу. Три пары ног почти бесшумно миновали длинный коридор, поднялись по лестнице и остановились возле палаты. Настал момент истины. Елена сунула руку в карман белого халата и достала связку ключей.

– Иди, смотри – она иль не она. Зажигалку возьми. Я с фонарем здесь останусь, а то с улицы заметят.

Юлька пробралась между пустыми кроватями, чиркнул кремень и маленький огонек осветил безмятежное личико.

– Девочка моя, вот я тебя и нашла, – Куница осторожно взяла младенца на руки и поцеловала в крохотный носик.

– Не разбуди, – шикнула Ложкина, – она крикливая, жуть!

– Знаем, – буркнул Сашка.

– Так, послушайте меня, дети. Два охранника дрыхнут, а третьего в больнице нет. Не знаю куда он запропастился. Главный тоже уехал. Но на въезде в «будке» еще один сторож сидит. Его подпоить снотворным я не смогла, так как выходить на улицу без разрешения не имею право. Он за главные ворота отвечает, а мы пойдем в другую сторону, я вас к забору проведу.

Пробираясь по темным коридорам больницы, Юля словно очутилась в одном из старых кошмаров. Иногда во сне она также бродила по бетонному лабиринту, убегала от ночных монстров и всё время попадала в тупик. Но теперь Куница точно знала, где выход. До свободы оставались считанные метры.

В холле на первом этаже храпели Медный и Коля Бумагин. Один развалился в кресле, второй свалил руки и голову на стол. Рядом стояли две кружки с кофейными разводами.

Сашка забрал автоматы у надзирателей:

– «Калаши» грех оставлять.

Ложкина приоткрыла парадную дверь, выглянула на улицу, пригнулась и быстро спустилась с крыльца. Когда все миновали освещенный участок и слились с темнотой, Елена облегченно перекрестилась:

– Господи, спаси. Тут тропинка, всё время прямо до самой ограды, шустрей.

От ночной свежести, взволнованных голосов, тряски на руках или всего вместе сразу, захныкала Надя.

– Этого я и боялся, – проскрежетал зубами Швец.

– Тихо, тихо, тихо, – ласково защебетала Юля, но малышка спросонья не узнала её голос и разревелась еще сильнее.

– Что ж я, дура, бутылочку навести забыла?! Со страху всё из головы вылетело, – принялась корить себя Ложкина.

Раздался топот и треск веток, кто-то пробирался к ним сквозь кусты. Елена в ужасе прошептала:

– Охранник… третий… точно он, больше некому. Попались мы.

Таран на слух выпустил две короткие очереди и по истошному воплю понял, что попал.

– Бежим, бежим!

Замелькали черные листья, ветки, кривые силуэты деревьев. В темноте они чуть не врезались в забор, Ложкина ойкнула и вцепилась в стальные прутья.

– Тут легко перебраться, главное сверху не зацепитесь. Дай плаксу мне! – Сашка подсадил Куницу, помог Елене, а сам с ребенком на плече полез последним.

Позади метался луч фонаря, слышалось хриплое дыхание второго преследователя. Швец не стал тратить патрон на сторожа из «будки». Еще секунда – прыжок и свобода. План отступления они продумали заранее.

– По Солнечной, за Каскад, – шикнул Таран в ухо Юльке, и прижимая вопящую малышку, побежал впереди.

Там, в темных пустынных переулках, за баррикадами из брошенных машин, среди домов с разбитыми стеклами их ждал схрон. Рюкзаки, оружие, припасы, одежда, палатка, молочная смесь и детское снотворное – всё, чтобы выжить во время долгой трудной дороги. Только бы добраться до него, а дальше они затеряются и растворятся в ночи. А затем уедут далеко-далеко, где их никогда не найдут проклятые кровососы.

Тротуар, газон, асфальт, трамвайные рельсы, снова асфальт. Утроба мертвого района поглотила их, проклятая больница осталась за спиной.

«Мы вырвались, нам удалось!»

Внезапный дальний свет фар ударил в глаза. Разом с трех сторон затрещали автоматы. Стреляли в воздух. Где-то сзади скрипнули тормоза, и гаркнул динамик полицейской машины:

– Лечь на землю! Вы окружены! Стреляем на поражение!

Таран не видел врагов, но понимал что их больше. В лучшем случае он успеет убить одного-двух, а затем их разрешетят как банки в тире.

– Юль, всё, стоим…

– Я не отдам им Надю.

– Обложили… поздно.

– Не отдам…

– Господи помоги, Господи помоги…, – взмолилась Ложкина.

Но чуда не произошло. Никто не спустился со звездного неба, чтобы помочь им, земля не разверзлась и не поглотила врагов. Ослепленные ярким светом, беглецы жались спинами друг к другу, как загнанные овцы, окруженные волчьей стаей.

– На землю! Раз… два…, – начал отсчет динамик.

– Вот и всё, – успел подумать Таран, перед яркой вспышкой в глазах, за которой последовала тёплая глубокая бесконечная пустота.