Текст книги "Великая смута"

СГОДИЛСЯ СТАРЫЙ БЛОКНОТ

Жанр журналистского расследования схож с алгебраическим уравнением. Слева – сумма фактов (со знаком плюс или минус), справа зашифрованный конечный итог, вытекающий из суммы слагаемых. Решить уравнение можно двумя способами: а) логически (математически), б) мошеннически, то есть наобум, подогнать желаемый ответ.

Именно так поступили янусы, когда готовились к августовскому путчу. Прежде чем решиться на дворцовый переворот, стратеги «перестройки» осторожно, исподволь возбуждали народ, манипулировали, баламутили, сбивали с толку. Уловив благоприятный момент, сняли личины, вышли из укрытий на трибуны, на телеэкраны. Короче, огласили свою программу. По сравнению с ней райская жизнь казалась убогой серятиной. После этого не оставалось ничего другого как, пристроившись к авангарду, вести недовольных (одураченных) в нужном направлении. И люди пошли чуть ли не вприпрыжку.

Люди почтенного возраста помнят, после свержения Николая Второго монархисты разработали пр-р-ревосходный план восстановления на троне обиженного царя-батюшку. Логика была простая, житейская. При временном правительстве даже хрен на огородах не растет, в небе птицы не поют. У людей, дескать, из рук все валится. И в подтверждение, в северной столице возникли перебои с хлебом.

В действительности то был хорошо организованный саботаж на железной дороге, в речных портах. Опустели хлебные склады. Хлебопеки сидели без дела. Хозяева булочных громко матерились, в душе тихо радовались: под шумок они избавились от зачервивейшей муки. Народ же взъерепенился. Первыми взвыли бабы. Свинцовой тяжестью налились кулаки у мужиков. Ухмылялись монархисты в предвкушении желанного поворота событий. Их опередили большевики. Ленин пристально следил за тем, как разворачивались события. Был он совсем рядом, в Разливе. И не сидел на бережку, наслаждаясь рыбалкой, а умно и политично управлял «стихийно возникшем» недовольством народа.

Вот каких теперь нам ленинцев не хватает. А появились перевертыши, вчерашние коммунисты переродились в злостных антисоветчиков. В качестве взрывного общественного детонатора была взята обычная колбаса. Элементарная мормышка для наивных совков. Под общий психоз многие позарились то ли на «капельку», то ли на «клопика», и оказались на стальном крючке браконьера. Остальное было делом техники заморских политманипуляторов.

На опушке Беловежской Пущи собрались воровски три разбойника-самозванца. Под покровом ночи дрожащими от страха руками канцелярски расчленили на куски шестую часть планеты.

Главный же перестройщик – магистр ордена Перевертышей – остался, мягко говоря, с носом.

Когда на следующее утро Горбачев узнал о тайной вечере, он «утратил дар речи». Придя в себя, готов был растерзать «зубров»: даже принял было боевую стойку. Вдруг раздался телефонный звонок из Вашингтонского «обкома партии». «Успокойся, Миша, так надо, – раздался в трубке знакомый баритон. – Все идет по плану». И наш главнокомандующий с неразлучным своим атомным чемоданчиком обмяк. Превратился в паиньку на побегушках.

Такие вот страсти-мордасти кипели за кулисами международного театра абсурда. Забывчивым россиянам все же стоит напомнить то, что за круговертью жизни выветрилось из памяти. Вскоре после пьянки-гулянки в Беловежье, будто по мановению волшебной палочки факира, в торговой сети объявилась мясная гастрономия в невиданном доселе количестве и разнообразии. Витрины, прилавки ломились от сложенных в поленницы вареных и копченых батонов. Невообразимое творилось в наспех сколоченных из горбыля продуктовых рынках. Все ларьки (даже торговавшие скобяным товаром и турецким ширпотребом) были обвешаны декоративными связками колбас с яркими лейблами стран пяти континентов. Тут же шмыгали подозрительные типы в засаленных свитерах и драных джинсах, с вязанками окаменевших чурок, более предназначенных для костра, чем для человеческого желудка.

Во всем, что происходило вокруг, чувствовалось колдовское, анафемское. Доведенный до отчаянья народ хватал и жевал что ни поподя.

Со школьных лет любил я читать тексты на книжной странице, так называемые сноски, напечатанные мелким шрифтом. И находил в тех строках чуть ли не самое важное.

Привычка не выветрилась. Однажды, вооружившись лупой, вот что прочел на отливавшем золотом лейбле: «Only for outside». В переводе с английского: «Не для внутреннего рынка». Другое примечание настораживало еще более: «For export use!» («Только для экспорта!»). Значит, товар на месте его производства реализации не подлежит. В России – пожалуйста! В крайнем случае, на африканском континенте.[12]12
  Журнал «Гастроном», № 1, 1996 г.


[Закрыть]

Наши туристы, командировочные, бывая за рубежом, заметили: тамошние продукты и на вид, и на вкус приятнее тех, что мы покупаем в наших «шопах». Разница не только вкусовая. Исследованиями лаборатории микроструктуры и химии НИИ мясной промышленности выявлено следующее. Во многих колбасных и ветчинных изделиях импортного производства содержание крахмала, сои, а также присутствие иных «инородных компонентов» значительно превышает общепринятые стандарты. В частности, крахмал добавляется в продукты, традиционно считавшиеся «чистыми деликатесами». Одно время у нас в продаже была датская колбаса под названием «Мясник в красном кафтане». И вот, пожалуйства, информация для размышления: мяса в данном продукте было всего 3 %. В бельгийской ветчине «Деко» вместо объявленной на этикетке восьмидесяти процентов чистого мяса под оболочкой оного оказалось только пятьдесят, а в других партиях всего тридцать[13]13
  По материалам журнала «Спрос», № 3, 1994 г.


[Закрыть] Мораль достаточно проста: русские все сожрут.

Сам собой напрашивается вывод: вся эта «химия» – суррогаты, фальсификация, подделки – имеет, бесспорно, определенную направленность: служат отнюдь не укреплению здоровья народа, против которого «цивилизованный мир» ведет тысячелетнюю войну. По простоте душевной Тетчер в начале своего правления на посту премьер-министра (1978 год) озвучила тезис, перенесенный вскоре в стратегическую программу «Комитета 300». Вот она, эта заявочка: «На территории СССР вполне достаточно оставить не более 15 миллионов душ». Спрашивается, куда же остальным деваться? В ту пору на территории Советского Союза проживало без малого триста миллионов граждан. Согласно статистике, вырванная из большевистских лап Россия неуклонно движется к намеченному рубежу. В мирное время страна ежегодно теряет как минимум два миллиона соотечественников. Зато суррогатной колбасы вокруг навалом!

Будучи мальцом, любил я вертеться среди взрослых. Бывало, сижу в уголке, навострив уши. Ежели что-то недопонимал, сразу или потом уточнял. Непререкаемым авторитетом был для меня дядя Спиридон, электрик радиоузла. В гражданскую войну он воевал в дивизии Буденного, был политбойцом, то есть агитатором.

Долго пытался я постичь смысл слова «политика». Отцов ответ не удовлетворил, пошел к своему «энциклопедисту». Наш уличный дока глянул на меня искоса, по-птичьи. Хмыкнул и произнес:

– Политика, дружок, это когда взрослые дяди и тети хитрят. Например, черное называют белым и наоборот. Проще говоря, людям мозги засерают.

За всю достаточно долгую уже жизнь много чего я повидал. Но не встречал столько лжи, обмана, плутовства, мошенничества во всех ипостасях, как за последние годы. Откуда взялась эта напасть? По сему поводу в словаре Даля сказано: «Кто крадет, тот и лжет». Такого размаха воровства, разбоя не ведал мир. Мягко говоря, присвоенная олигархами-живоглотами общенародная собственность оценивается в полтора-два триллиона долларов. Сюда надо приплюсовать по меньшей мере 400 миллиардов, изъятых с банковских счетов трудящихся, пенсионеров, сирот, инвалидов. Еще была одна великая воровская акция правительства Черномырдина. Дело касается средств Пенсионного фонда РФ. Это была всесоюзная копилка трудящихся, неприкосновенный запас на случай экономических стихий, просто на черный день. К 1994 году ПФ представлял собой валютный элеватор, объемом в несколько триллионов еще неденоминированных (деревянных) рублей. Точная сумма хранится в секрете.

В какой-то момент премьер Черномырдин вылез с «конструктивной» идеей: позаимствовать энную сумму у пенсионеров для стабилизации промышленного комплекса, среднего бизнеса и поддержать сельское хозяйство. В экономику был вброшен преогромный куш, превышающий годовой госбюджет. Устно и печатно было сказано: о каждой потраченной бедняцкой копейке будет дан полный и подробный отчет.

Денежки словно в омут канули, по поверхности затона кругами пошла легкая зыбь.

Об этой преступной акции власть вспоминать не любит, разговоры на корню пресекаются, хотя с тех пор дважды сменилось руководство Пенсионного фонда. Как-то на пресс-конференции нынешнего председателя ПФ Батанова, спросили: «Какова судьба старого государственного долга?» Геннадий Николаевич сделал круглыми глаза и, растопырив пятерню, изрек: первый раз о тех деньгах слышит.

В финансовом мире произошел поразительный случай. Взаимодавец не только простил, но и забыл зажуленные миллиарды. Кто-то подумает: «О, святая простота». Впрочем, латинскому изречению есть более выразительный русский аналог: «Рука руку моет».

Народ же наш в массе своей памятлив: себе на уме! Да и вряд ли в какой-либо стране сыщется гомо сапиенс, который играючи бросит в прорву свои честные, политые потом и кровью свои жалкие грошенята, ежели только это не полный дурак, не блаженный схимник.

ВА-БАНК

Откроюсь: при социализме жил я не богато и не бедно. За рублем не гонялся. Капитала не скопил. Не возвел палат каменных. Основное богатство – книги. Они занимают половину пространства малометражной квартирки.

Однако кое-какие накопления имел. На 31 декабря девяносто первого года собралась в Сбербанке весомая по тому времени сумма: 3125 рублей с копейками. Этих «бабок» пенсионеру хватило бы на пяток лет безбедного существования.

Обстоятельства вдруг круто переменились: запахло капитализмом. В роковую новогоднюю ночь новоявленный премьер Егор Гайдар совершил умопомрачительный трюк. Обычно иллюзионисты на глазах почтенной публики превращают нечто малозначительное во что-то существенное. Например, простую воду в вино, речную гальку в драгоценный жемчуг, туалетную бумагу – в доллары. Лучезарный Гайдар превзошел всех и вся. Трудовые накопления честного люда (несколько годовых госбюджетов) обратил в мусор.

После взмаха государственным жезлом моя денежная наличность в один миг сжалась до трех рублей 12 копеек. Это было похоже на то, как если бы у запоздалого прохожего в темном закоулке громила конфисковал бумажник и вывернул бы карманы. Тут же разбой был средь бела дня, на виду у всех, в присутствии прокуроров и милиционеров. Пострадало свыше ста миллионов граждан на одной только российской стороне. И еще как бы не столько же или даже больше за ее пределами.

Вот цирк, так цирк!

Очухавшись от шока, смельчаки ринулись в Сбербанки. Я тоже сунулся в заветное окошко. Стал горячиться. На шум явилась заведующая. Отвела меня в сторонку, доверительно сказала:

– Не обессудьте. Мы ведь действуем в полном соответствии с постановлением правительства.

При этом назвала какой-то номер. Да я запамятовал.

Два года не подпускали меня к арестованному вкладу. Говорили: за-мо-ро-жено! Когда же допустили, счет мой опять трансформировался. Теперь на мой вклад можно было свободно – без всякой очереди! – купить полтора кило вареной колбасы. Да-да, той самой легендарной «отдельной», стоившей при социализме 2 р. 30 коп. за кило. Теперь это кажется сказочным. Но ведь было-было! Не хочется, право, старое ворошить, поневоле вспоминается.

Ничто в наше время не происходит случайно. Любая государственного уровня акция имеет властный, так сказать, импульс. Сразу после августовского переворота, словно поганки на фекальных полях после «слепого» дождя, высыпали коммерческие банки-паразиты. По одним сведениям было около 900, по другим – более тысячи. Стояла перед ними задача стратегическая: выманить у доверчивых граждан последние накопления, так называемую наличку. После замороженных в Сбербанках вкладов сделать это было нелегко и непросто. Кремлевские пройдохи придумали схему-заморочку. Смысл оной заключался в следующем: соблазнить доверчивых «совков» баснословными дивидендами.

Неблаговидную – подлую – роль при этом сыграли СМИ. Газеты, радио, ТВ обрушили на головы незадачливой публики разнузданную рекламу. Героем нового времени стал шулер Леня Голубков, загримированный под обаятельного простачка-везунчика. Свой головокружительный бизнес начал он с того, что отнес в комиссионный магазин последние джинсы. На вырученные деньги приобрел 33 билета МММ. Через неделю их стоимость поднялась на 18 процентов. Голубков снова побежал в тот же банк, присовокупив денежки, взятые под процент у бабушки-соседки. Капитал утроился. Так и носился малый, как челнок, туда-сюда. К концу года Голубков стал миллионером. Даже более того.

Я выбрал для себя ЛЛД-банк. Не из жадности, нет. Крайняя нужда заставила. Предстояла сложная, дорогостоящая операция с применением имплантанта. Для чего требовалась наличность: один миллион и 200 тысяч (деноминированных) рублей. К заначке присовокупил отпускные и открыл счет в ЛЛД-банке, гарантировавший вкладчику 350 % годового дохода.

День в день явился к знакомому подъезду за получением возросшего капитала. А тут тишина и мерзость запустения. Тетенька со шваброй сердито сказала:

– Не путайся, дурачок, под ногами. Банкиры твои уже месяц как слиняли вместе с мешками денег.

Новую резиденцию искал по всей Москве. Едва на след нападу, они деру. Озверев, пошел в суд с иском. Судья г-жа Севостьянова, пряча взор, молвила:

– Бросьте свое заявление псу под хвост. Все равно ничего не добьетесь. У них двойная крыша.

Я упорствовал, умолял, грозился. Восемь месяцев спустя иск зарегистрировали. Рассматривать же не торопились. На хождения и сидения (в приемных, коридорах властных структур) потерял более трехсот человеко-часов. Зато чего только не насмотрелся, не наслушался.

В очереди подружился с Сергеем Сергеевичем, вкладчиком «Чара-банк». Товарищ оказался докой в финансовых вопросах. Да и я к тому времени тоже кое-что уже смыслил. В минуту откровенности и уныния высказал выстраданную мысль:

– Мне кажется, что власть заодно с ворюгами.

В ответ спокойно было сказано:

– Не просто заодно, находится в порочном сговоре. Не зря уже открыто говорят об организованной преступности. Это вам не базарные жулики-мазурики. На авансцену жизни вышли матерые хищники, образованные финансовые воротилы. В советское время, разумеется, ничего подобного не было. Все это пришло к нам из хваленого капиталистического рая: буйным цветом распустилось на незагаженной советской почве.

В полутемном закутке враз смолкли праздные разговоры. Жалобщики стали подтягиваться к нашему уголку. Кто-то незлобиво вякнул:

– Странно все это слышать.

Сергей Сергеевич сочувственно глянул на подавшего реплику.

– Хищникам наглости не занимать. И бояться нечего. Ведь работают они под патронажем государства.

– Под патронажем государства. Вы отдаете отчет своим речам? Это же крамола, – упорствовал все тот же оппонент.

– Да, отдаю отчет, товарищ. Кроме двадцатилетнего стажа пребывания в стенах МИДа, в настоящее время являюсь профессором международного права. Так что знаю, что говорю. Все центральные учреждения нашей столицы наводнены спецами-консультантами из США, Германии. Особенно их много в Госимуществе, у Чубайса, а также в Минфине. Они учат нас жить по своим инструкциям. А нашу госсобственность пустили по кругу, делят на манер детской считалки: «Тому дать, другому дать, третьему голову сломать». Ну а кто собственность делит, тот и себя не забывает. Глядишь, через пару годков заморские деляги сами станут владельцами наших заводов, шахт, газет, пароходов, ТВ-каналов. Мы же будем у них батрачить, бегать на побегушках.

В коридорчике по углам снова загомонили. Первой голос подала убогого обличья дама со школьным портфельчиком, битком набитом бумагами.

– То, что вы изволили нам доложить, уважаемый профессор, похоже на правду, – после паузы добавила: – Но лучше бы ее не знать.

– Да, мадам, это горькая правда. Но будь моя власть, за подобные дела надо к стенке ставить.

Стоявший поодаль хлыщеватого вида то ли истец, то ли адвокат, язвительно изрек:

– Вы, похоже, коммунист?

Не повышая голоса, профессор обронил:

– Я демократ. Но демократ настоящий, а не поддельный.

Через год и три месяца пришла повестка: «В суде слушается дело о взыскании с ЛЛД-банка причитающихся вам денег».

Бежал в знакомый особняк будто на свидание к любимой. Явился. Сижу с ясным взором. Судья пригласила в отдельный кабинет и торжественно вручила исполнительный лист: «Взыскать с банка в пользу истца 17 939 600 рублей». Это с процентами за умышленную просрочку. Победа! Я миллионер. На эти деньжищи можно было сделать десяток операций, как у меня.

Будто на крыльях поднялся на второй этаж. Кабинет судебного исполнителя. Молодая женщина в зеленоватом мундире, с капитанскими погонами. Бросив взор на исполнительный лист, сказала:

– Поздравляю, но прежде все же узнайте насчет платежеспособности ответчика.

Полтора года разыскивал жульническую компанию. Обнаружил на Крутицком валу, в занюханном строении, 4. Вход стерегли четыре десантника, вооруженные кинжалами и короткоствольными автоматами Калашникова.

– Приема нет!

– Когда будет?

– Вопрос не к нам. Освободите помещение.

Глухо захлопнулась дверь. За спиной по-тюремному клацнули запоры.

Тогда пошел я в обход.

В редакции газеты, где я трудился, нашлась пуленепробиваемая папка из прессованного картона с шелковыми завязками. Выпросил у начальства неоплаченный отпуск и на собственный риск ввязался в журналистское расследование.

Перво-наперво расшифровал загадочную аббревиатуру ЛЛД. Хозяева этого КБ представлялись демоническими персонами, равные Мидасу или Крезу. На самом деле оказались москвичи, братья-близнецы Ларины, выпускники института инженеров транспорта. Михаил Леонидович явился на свет на пять минут раньше брата, потому везде и всюду верховодил. Несколько лет кряду был секретарем институтского комитета ВЛКСМ. После учебы в МИИТе поступил в аспирантуру, работал в лаборатории. Неоднократно возглавлял студенческий стройотряд. На чем и проштрафился, вляпался в темное дело. На счастье, подоспел великий содом под названием перестройка. Новой власти как раз и требовались верткие хитрованы, падкие на дурные деньги.

Подался Миша в предприниматели. С братом основал фамильный торговый дом по перепродаже видеопродукции и подержанных авто. Параллельно издавали для высшего света скабрезный журнальчик «Элита». Еще держали частную конюшню, а также картинную галерею.

Имели журчащий денежный ручеек, хотелось большего. На Лариных вышел человек из свиты Президента РФ с заманчивой идеей: основать частный банк. Работа с денежной массой считалась занятием не только прибыльным, но и патриотическим. По оценкам экспертов, на руках у «совков» еще имелось 14–15 триллионов «деревянных» рублей. «Взять эти деньги – наша первейшая задача!» – звучало почти по-ленински, но с хищническим подтекстом. На языке новых стратегов это называлось: экономическая стериализация и финансовая стабилизация общества.

Вприпрыжку братья ринулись ва-банк. На вечеринке в ресторане «Савой» спьяну придумали бренд – «ЛЛД-банк». Расшифровка: Ларин – Ларин – и другие.

По слухам, сам Чубайс удостоил гулянку своим присутствием. С пенистым кубком шампанского огласил сакраментальный тост: «Не скупитесь, господа, и не мелочитесь!» Что и было принято к неуклонному исполнению.

Ларины смотрелись как благодетели Отечества. Вскоре они объявили, что готовы выплачивать своим клиентам 330 процентов. Ничего подобного в мире не было. Реклама подзуживала, ослепляла: «Наш банк для бедняков!» Не удержались от соблазна чиновники разных мастей: работники судов, прокуратуры, МВД, служащие аппарата президента Ельцина. Однако эти господа числились в особой картотеке. За несколько часов до того, как ЛЛД признал себя банкротом, вип-персоны явились к кассе через черный ход, сполна получив причитающееся.

Остальным вкладчикам показали кукиш.

Власть сделала вид, будто никоим образом не причастна к разбою коммерческих банков типа МММ, «Чара», «Мост-банк» и др. Это ложь, очередная туфта. На самом деле все было согласованно, детально расписаны роли. Тот же пресловутый ЛЛД находился под патронажем ЦБ. Вот его реквизиты: к/с 2161694, МФО 201791 в РКЦ ЦБ. Шило в мешке не утаишь.

Главным смотрителем российских Крезов и Гобсеков был председатель Центрального банка Геращенко. Комсомоленок Миша Ларин ногой дверь открывал в кабинет шефа. Малого и старого что-то связывало, но осталось тайной. А ведь добрые дела, как известно, не прячут.

В рисковых хождениях по злачным местам и катакомбам банковского рынка все же проник я в святая святых воровского «малинника». Более того, сблизился с доверенным лицом (зам) конкурсного управляющего проворовавшегося КБ – Щелкуном П. П., который рискнул с «журналюгой» сотрудничать. Явно не без корысти, не без тайного умысла.

Это современный Казанова. По профессии – горняк-маркшейдер, родом из Белоруссии. Случайно зацепился за Москву. Попал словно щука в пруд с карасями. Без труда сорвал хороший куш. С его умом, хваткой, энергией Щелкуну бы управлять государством. Он же в маклерство ударился. Пожадничал – открыл счет в ЛЛД. Прохиндей оказался в лапах прохиндеев.

Информация Павла Павловича в деталях повторяла то, что игрой ума постиг профессор международного права Сергей Сергеевич. Впрочем, попадались любопытные подробности, которые могли бы лечь в основу уголовного дела, не будь к нему причастны сильные мира сего.

– Настроен я был по-боевому, решил бороться до победы, – рассказывал Щелкун. – Но как только вышел на «тропу грома», тотчас же оказался под прицелом.

На круговом балконе Дворца правосудия к нему подошел безликий субъект в потертых брючатах и застиранном свитере. Через пять минут они были уже на «ты»: так как оба болели за «Спартак». В следующий раз встретились на стадионе в Лужниках.

Это был известный в маклерском мире столицы сводник по фамилии Паныиин. Его клиентами были жертвы банковской сферы, с другой стороны, господа, способные решать финансовые вопросы любой конфигурации. За каждую отоваренную бумагу брали комиссионные: 40 процентов от сделки.

Павел Павлович понял: лазейка ведет в логово хищников и дал задний ход. Вскоре созрел план борьбы под флагом общественника.

Через месячишко вокруг него образовался плотный кружок неудачников. В их числе оказался даже генерал-лейтенант в отставке, Герой Советского Союза Николай Петрович Варягов. Легко вошли в контакт с Госдумой, где сблизились с координатором партии обманутых вкладчиков Андреем Макаровым. Это был трибун-краснобай, Гапон новейшей формации. Он собирал на площадях столицы и Подмосковья многотысячные толпы. У паствы слезы выжимал. Щелкунчик (прозвище Пал Палыча) быстро сообразил: это театр в одном лице. Макаров – выдвиженец Кремля, играет роль козла. Его задача подлая: возглавить стадо обезумивших баранов, увести в сторону и сбросить с обрыва в пропасть.

Хлебнув из пиалы настоящей заварки, тихий бунтарь продолжал.

– Мы не бузили, действовали строго по правилам. Обратились с запросом в Коптевскую прокуратуру. В ответ – тишина. Смирную петицию послали в Управление юстиции Москвы, копию – в горсуд. Нам прислали пустые отписки, а устно – намек: ищите, мол, другие пути. Короче, отсылали к штатному к маклеру. Тут-то и пожалел, что отказался от услуг спартаковского болельщика.

Я слушаю, на ус мотаю.

Между тем, мой Вергилий плавно вышел за пределы частного вопроса, стал философствовать.

– Новые революционеры оказались бестии продувные. Не дав народу очухаться от августовского переворота, спровоцировали среди честных людей повальную борьбу за собственные деньги в сберкассах. Это же настоящая клоунада в масштабе великого государства. При этом шло перевоспитание наивных граждан на американский манер. Растормошили в душах спящих демонов: алчность, жадность, жгучую корысть, собственничество, торгашество в самом непотребном виде. Приоритет – хищникам зубастым. Новейшие, можно сказать, гегемоны. Коровенки, овечки серенькие (они же составляют большинство) в силу собственного менталитета не могут оказать клыкастым достойного отпора.

Природное назначение жвачных – мирно пастись на травке да изредка бодать друг дружку.

До чего точно схвачена суть капитализма. Ведь и впрямь героями нашего времени стали отъявленные жулики, мошенники, бандиты, разбойники, душегубы, авантюристы, сутяги, жохи разного подбора. Именно им и было поручено – доверено! – такое сложное и весьма щепетильное дело, как передел государственной собственности. Причем без контроля. Самые жирные куски уволокли стратеги перестройки и их ближайшая кодла. Будто с неба на личные счета путчистов пали золотые слитки и пачки акций гигантов советской индустрии. Мелкая сошка довольствовалась мизером, но пока поначалу. Впрочем, аппетиты росли.

Видя, что воровство (приватизация) сходит с рук, захотелось еще и «зелени». Банкиры США и их коллеги в Парижском клубе кредиторов и даже в Английском банке не посмели отказать. Пожалуйста, распишитесь в получении. Дрожащими руками расписались и тут же, не отходя от кассы, переадресовали суммы в вонючие оффшоры.

Позже уже смекнули, что под боком – непаханая целина: коммерческие банки. Там своя ж братва, с ней нечего и церемониться. Денежки в мешках или в коробках сами же приволокут, причем с улыбкой на устах.

Все в точности исполнилось. Из этих бездонных источников лопатами, ведрами черпали валюту на оплату своих удовольствий и деликатных поручений киллерам, провокаторам, тайным агентам. Бессчетное множество дензнаков истратили на выборные мероприятия по всей вертикали власти. Особая статья расходов – на подкуп «независимой» прессы вкупе с деятелями культуры, исполнявших по оплаченным сценариям унизительные роли клакеров.

До дна опорожнив чайный бокал, наставник мой доверительным тоном молвил:

– Тут чтоб досконально разобраться, надо иметь башку Карла Маркса и хватку подручного Василия Ивановича Чапаева – Петьки.

Конечно, все вместе – это дьяволиада, составленная с помощью сверхмощных компьютеров. Горбачев и Явлинский во время оное туманно намекали: впереди всех ожидают непопулярные меры. Так и живем – никак расхлебать не можем.

До сих пор не оценена и не осмыслена роль финансовых структур в разрушительном процессе сбалансированной экономической и хозяйственной жизни народа, державы. Устно и печатно нам талдычат: неприятности на наши головы явились как бы с неба, на манер непорочного зачатия. Короче, намекают на божественное происхождение августовского взрыва, под которым сгинула советская власть. После того стратегам и архитекторам перестройки не оставалось ничего другого, как перейти с автоматики на ручное управление. Свою политику они нарекли шоковой. Скромненько, но со вкусом.

Люди бегали по замкнутому кругу, очумев, будто тараканы от хлорофоса. Вкладчики не знали, что делать: спасать ли Отечество или не дать пропасть деньгам на счетах? Живые очереди держали сберкассы в двойном, а то и в тройном кольце. Знали, что денег на всех не хватит, но стояли. Мысли такой не было: создавать отряды и штурмовать властные структуры, потому как можно было потерять место в очереди.

Для усиления шокового ажиотажа по всей стране развернулась кампания бесплатной раздачи ваучеров: жульнических индульгенций, непонятно для чего и зачем. С ними тоже была морока: их стали скупать, перепродавать, пристраивать в какие-то фонды, компании, концерны, взамен получая опять же бумажки, дурацкие акции. Министр экономики Ясин, похожий на конферансье из кукольного спектакля «Необыкновенный концерт», объявил с апломбом ваучерную галиматью жизненно необходимой операцией, так как она служит «нашей стерилизации». (Возникал попутный вопрос: стерилизация поголовная или выборочная?)

Самыми дальновидными оказались наши совки-тугодумы: в критический момент они меняли «синь» на две-три бутылки водяры. Ради похмелья отдавали и за одну.

Когда страсти вокруг ваучеров поулеглись, в больное общество была вброшена очередная пустышка-погремушка: приватизация жилья. Народ валом повалил в лазейки с вывесками «Регистрационная палата». Почему-то необходимо было срочно подтвердить персональные права на свое жилое помещение. Получив на руки казенный бланк, гражданин(ка) должны были испытывать глубокое удовлетворение, похлеще сексуального оргазма.

Однако все имеет свой конец. Через два года с небольшим просочился слух: розового цвета бланк утратил свое государственное значение. Якобы в обращение запущена золотисто-оливкового оттенка бумага, очень красивая и более приятная на ощупь.

Но прежде чем оную заиметь, надоть старую поменять, а еще лучше заново собрать шесть справок, юридически подтвердив их БТИ, заручившись поддержкой ЖСК (РЭУ), представив выписку из домовой книги и соответствующей формой паспортного стола РОВД. Для надежности присовокупив немного денег: округленно сотни три. Впрочем, желающие могут ускорить необратимый процесс, тариф 2846 рублей. Оформлять только через Сбербанк. Нынешние чиновники принципиальны до крайности: из рук в руки взятки не берут, только через посредников.

Стоя в многомесячной очереди к заветному оконцу с намерением подтвердить свои права на собственную кооперативную квартиру, услышал я с уст соседки, доведенной до отчаянья, душевное проклятие: «Аспиды вы аспидные. Чтобы не было вам ни дна, ни покрышки!» Тут же из очереди вышел спокойный на вид товарищ, приблизившись к стенду, на котором были размещены нормативно-справочные материалы, и что было силы ахнул кулаком. Куски разбитого стекла обрушились на стол, на пол. Из жил кровь брызнула фонтаном. Стоявшая поблизости женщина сорвала с себя косынку и стала перетягивать пострадавшего.

Явившийся на место происшествия милицейский наряд вознамерился составлять протокол – никто не пожелал давать свидетельские показания. Со зла они опутали раненого наручниками и, толкая оружием в спину, повели на улицу, усадили в «воронок». В офисе после того долго стояла тягостная тишина. Разговаривали шепотом. Как ни странно, сотрудники конторы перестали хамить. Да и стали поживей.