Текст книги "Великая смута"

Здравствуйте! Трудно выразить словами накопившееся в душе.

Работаю изо всех сил, живу же хуже всех. А тут выясняется, что и трудовой стаж мой пропал, испарился. Бочкарев уничтожил его с помощью химических реактивов.

Вообще 72-й год во всех отношениях неудачный. А тут еще наша ферма стала замыкающей. Произошло это по вине правления: не успели соорудить летний лагерь. Стадо гоняли в хутор, за десять и более километров. В конце июня сбили кое-какой баз, молочко же за этот срок упустили. Тут, как обычно, и нагрянула на наши головы рейдовая бригада. Член райкома Буяков, не вылезая из машины, костерил меня и позорил почем зря. Я не спорил, не перечил, ибо был уверен в своей правоте.

Как я и полагал, наша МТФ к концу лета вышла на второе место, да не по колхозу, а в районе. Но следите дальше: уполномоченный райкома Буяков успех коллектива приписал себе. На этом основании Бочкарев мне и напарнику не выдал премиальные за перевыполнение плана. А для острастки (чтобы не пикнул!) перевели меня в конюхи. Прямо как в сказке «О рыбаке и рыбке».

Безумные кадровые перестановки к добру не приводят. Наш Володя Реен был учетчиком, его же ни с того ни с сего назначают техником-осеменатором. Володя пришел в правление и поставил вопрос прямо: как намерены платить? Бочкарев ответил как дельфийский оракул: «Как получаешь теперь твердую ставку, она и сохраняется». Конечно, это форменная издевка. И результаты были подстать. Половина буренок в стаде остались холостые. Хотя долго были в охоте, ревели диким ревом. В итоге, снижение продуктивности. Половину дойного стада отправили на мясокомбинат.

В сталинские времена это назвали бы вредительством. Что и есть в натуре. По тогдашним законам виновнику грозило не менее как десять лет (с правом переписки). Теперь же явных врагов народа и Отечества тихо переводят на новое место. И там все повторяется сызнова. Волк не может переродиться в овцу.

Решено всей семьей ехать на Кавказ. Валентин.

Ваш новый адрес у меня есть, но без индекса. А почта без индекса письма не принимает. Пишу наугад.

Вы говорите, чтобы я не дразнил и не обижал Бочкарева. Как могу я начальника обидеть, если у меня в руках никакой власти нет. Власть вся у него и ему подобных. И они ею злоупотребляют. Люди же бесправны, молча обиды сносят и втихомолку проклинают мучителей.

В правлении есть экономический отдел. В нем сидят две дамочки. Одна (Кравченко) приехала как-то к нам на собрание. Слушала, слушала. Потом взяла слово и говорит: «Почему вы все такие робкие и забитые? Поступайте так, как Рак. Он молодец». Мне теперь неудобно чужие комплименты повторять.

Всю сознательную жизнь работаю я в животноводстве. Среди здравствующих скотников нет старше меня по стажу. Бочкарев же выставил мне в трудовой книжке всего четыре года работы. Я не стал ссориться-ругаться. Чужие люди приводили Бочкареву пример. Второй пастух в нашей бригаде – Карлуша. Так он у меня в подпасках ходил. Так что вы думаете? Карлуше поставлен стаж больше, чем мне.

К нам прислали со стороны новую кадровичку. Пересмотрев дела в картотеке, она поставила мне стаж 15 лет. Учетчик вернулся с этой приятной для меня новостью. На другой день я сам поскакал в Лемешкино, чтобы удостовериться. Кадровичка меня успокоила, заявив: «Никто не имеет права урезать работнику его стаж».

Слова эти услышал Бочкарев. Он сделал безразличное лицо, как игрок при проигранной партии. И замыслил каверзу: тайком испортить трудовую книжку. Новый председатель из солидарности встал на сторону своего предшественника. Даже дальше пошел. Подставил лжесвидетелей: будто я не выработал 20-летнего стажа по своей халатности. Нашли какой-то давней давности приказ, где записано, что я бросил колхозное стадо «на произвол судьбы, чем нанес сельхозартели непоправимый ущерб». Это фальшь, небывальщина.

Чуть было главное-то не забыл. Из Министерства сельского хозяйства пришло письмо от нового заместителя министра тов. Огрызкина. Он сообщает, что «найден более приемлемый вариант изготовления кнута в комплекте с зонтом». Не верится мне. Боюсь сглазить.

Прямо на почте распечатал я запечатанный дома конверт, чтобы сообщить о другой новости. Стаж мне восстановлен, поставили 25 лет. Это стало возможно благодаря вмешательству райкома. Все-таки коммунисты и добра немало делают, надо отдать им должное.

От сердца малость отлегло. Пасу коров. Со мной в компании Дмитрий Лысенко и Павло Трошило. Три крепких лба. Значит, продукция должна быть. Валентин.

За то время, как мы потеряли друг друга, немало воды утекло. Вы уехали жить на север, а я подался со всем семейством в курортные палестины. Это рядом с Кисловодском. Из хутора выбирались в бездорожье и половодье. 20 марта – историческая дата в моей жизни.

Вот как все это произошло. В десять утра ко двору подкатил мощный трактор «Кировец». Стали грузиться. Тем временем народ подходил – друзья, кумовья, неприятели. Всех до одного угостил водкой. Попрощались. Под пальбу из ружей и дробовиков тронулись мы в путь. В душе было легко. Вернее, пусто.

Надеюсь, вы и тут нас не забудете, навестите. Место курортное, мирового значения. Вокруг красивые горы, много минеральной воды отличного качества. Она здесь ничего не стоит. Пей, сколько влезет. Хочешь из фонтанчика, хочешь прямо из источника. Валентин.

По вашей просьбе описываю обстановку в совхозе. Главное лицо тут – Богданов, он царь и бог. Давно я приметил, что недобрые люди умеют ловко подбирать ключ к сердцу начальника. Но вокруг нашего управляющего, не поверите, пустота. Всех держит на дистанции. И это его главное преимущество. Тем он и силен.

О директоре пока ничего конкретного сказать не могу. Он вообще как бы Саваоф.

Поселок обликом похож на средний городок. Люди живут в многоэтажных домах. Есть повыше, чем у вас в Москве. Но из-за квартир идет тихая, сложная борьба. Общая приманка – работа на виноградниках. Эта сладкая ягода имеет горько-соленый привкус. Потому жилье в первую очередь (и даже вне очереди) дают тем, кто трудится в садоводстве. Вот люди и хитрят, всячески изворачиваются. Сперва соглашаются на все, а немного погодя оставляют на каторжном винограднике одного «заложника» из членов своей семьи – остальные растекаются по учреждениям, предприятиям.

Есть кое-какие наблюдения о здешних порядках, нравах. Однажды мне необходимо было смолоть зерно для поросенка. Договорился с трактористом насчет поставки туда и обратно. Но вот как дело повернулось. Хозяин трактора магарыч выпил, а работу что-то не торопился делать. В Крутом такое считается верхом наглости. Я решил стребовать долг. Встретил этого мужика на улице, стал ему выговаривать. Разговор услышал управляющий. Он подошел к нам, поздоровался, затем так спокойно приказал нахалу сделать «все по уговору». После, как говорили, за эту халтуру с него еще и деньги высчитали.

Дисциплина здесь жесткая для всех, без выбора. Месяц назад Лида получила на руки мало денег. Пожаловалась управляющему. Кассир принесла недостающие 145 рублей прямо на рабочее место. Не хочется говорить языком прессы, но в данном случае не обойтись. Богданов – коммунист кристально честный, благородный. За ним хочется идти туда, куда позовет. Еще хочется таким и подражать. И все равно во сне вижу Крутой хутор. Днем же, бывает, находит такое, что хочется зареветь по-бабьи. Будь проклят Бочкарев. Из-за него мы здесь.

Собрался было на родину. Не отпустили. Дел больно много. Обещают отпуск в июне.

Восьмой год уж как мы осели на Кавказе. В одном из писем я, кажется, переложил меду и сахару. На самом деле жизнь в Капельнице не столь уж и сладкая. Много тут людей политичных, хитрованов разных мастей.

Когда сюда мы в спешке уезжали, своих павлинов я оставил у сестры, надеясь потом за ними вернуться. Получили квартиру, сарайчик. Но птицам места не находилось. Как быть? И вот что надумал. Совхоз богатый, вокруг культура и красота. Ну и хотелось со своей стороны прибавить малую толику. Пошел с докладом к самому директору: дескать, намерен подарить коллективу необычных птиц. И место им приглядел – в детском саду.

Мысль директору понравилась. Но когда он подсчитал расходы, за голову схватился. Много требовалось бензина в оба конца. Горючее же в дефиците, лимитируется. Тогда я решил перевезти пернатых за свой счет. Сколько трудностей в пути встретилось, не описать. Совхоз оплатил расходы по минимальному железнодорожному тарифу, как поездку в плацкартном вагоне. Остальное – из своего кошелька.

Наконец павлинов можно было поздравить с новосельем. Но сразу выяснилось, что в хозяйстве нет подобающего корма. Дома у меня был целый мешок семечек, и я уговорил соседа привезти их на мотоцикле. Там всего четыре километра. На обратном пути нас захватила сильнейшая гроза. На крутом вираже машина перевернулась, едва в пропасть не полетели, дерево спасло, а фару разбили. Конечно, я оплатил товарищу убыток. А моя семья меня ругала за пустые расходы. Попутно было сказано, что я слишком прост, потому и живем бедно. Мне же хотелось, чтобы павлины не пропали и радовали людей поселка своей природной красотой.

Когда мы жили на хуторе, многие просили перья этих птиц. Кое-кто и воровал, живьем вырывали из хвостов. Перья ставили в красном углу, укрепляли на стенах. Держали в качестве подарка на торжественный случай. И вышло так, что сами мы остались без павлиньих перьев. А ведь у одного самца их вырастает за сезон до 150 штук. И все равно не хватало.

Когда мы перебрались на Кавказ, одно перышко Лида сберегла. По приезде поставила в вазу и сказала: «Пусть будет на память». Но вышло иначе. На каникулы в Капельницу приехал Сашкин товарищ. Как ни зайдет в горницу, с завистью глядит на лазоревое перо, глаз не отведет. Оно и, правда, приковывает взор. Когда же паренек собрался ехать в Магадан, стал умолять Сашку, чтобы тот выпросил у меня перо павлина.

Жаль было расставаться с красотой. Но я подумал, что самцы осенью снова сбросят перья, и я выпрошу одно. Лида же стала меня укорять, что всегда готов отдать последнее. Я же ее утешал: детский сад не пожалеет нам перышков. А Лида в ответ: «Жди, они для своих только! И такого простофилю еще поискать».

Никак не мог я согласиться с женой. Но на досуге подумал: ведь не раз уже Лиде я проспоривал. Она рассудительней и зорче. Однако, выбрав час, пошел в детский сад и обратился к заведующей. «Вера Никитична, – говорю, – когда самцы сбросят перья, вы мне дадите хотя бы парочку?» Она стала громко смеяться: «Зачем тебе, ты же не маленький». Я был осторожен в словах. А Вера Никитична, видя, что в нашу сторону приближаются дети, стала смеяться еще громче и сильней, делая при этом вид, что разговаривает шутя. Наконец, успокоившись, спросила уже вполне серьезно: «Зачем вам перья павлина? Какой в них секрет?» Я был недоволен ее шутками. Но она меня успокоила, заметив: «Придет срок, хоть все перья забирай». Я же подумал: «Хоть и насмешлива эта женщин, но щедра».

Настала осень. Павлины освободились от хвостов. Я снова пошел в детсад и обратился к Вере Никитичне с тем же вопросом. Теперь уже она без смеха, серьезно взглянула на меня и зло сказала: «У нас у самих большой коллектив. Зачем нам такую красоту раздаривать посторонним!» Напомнил я ей весенний разговор. Она в ответ: «Скажите, зачем вам триста перьев?» Я заметил: «Но павлины-то все же мои». Она почувствовала укор в моих словах. Дико завертела глазами и выпалила: «Мы тут ухаживали за птицами. А вы кто такой?» Мне припомнились слова из кинофильма «Чапаев». Василий Иванович адресовал их своему ближайшему соратнику Фурманову: «Я – Чапаев! А ты кто такой?»

Вера Никитична догадалась, что попала впросак, своему низкому поступку не может дать отчет. Сказала: «До свиданья!» И фальшивой походкой пошла к себе.

С тех пор годы прошли. Жена про несчастные перья уже и забыла. Мне же до сих пор неловко, что я своим упреком зря обидел жену.

Валентин.

Здравствуй, мой далекий друг!

Новоприезжему все бросается в глаза. В нашем совхозе довольно большой тракторный парк. Более полета единиц. Другой техники и не счесть. Но если вы случайно попадете на машинно-тракторный стан, не поймете, что за территория. Чистота вокруг идеальная. Всюду клумбы, газоны, декоративные деревья и культурные кустарники. Свободно растет ароматная лаванда. На каждом шагу розы. Нигде не пролито ни капли солярки. Неподалеку хоздвор. Тут картина та же самая, если не лучше.

Поселок Капельница расположен вокруг озерка. В кольце крутых берегов с нависшими над головой скальными нишами, с которых вечно капает вода. Оттого получила и название соответствующее. Справа находится, как говорил, хоздвор. Тут меня заинтересовало одно странное помещение: без окон, но с тяжелой железной дверью. Сбоку пристроена мощная печь, вроде котельная. Я поинтересовался назначением объекта. Случайный собеседник пояснил: «Это общая коптильня!» Из разговора выяснилось, что совхоз продает своим работникам по сниженным ценам разную живность – поросят, уток, кур. Причем обеспечивает и кормами. А чтобы продукция лучше сохранялась, коптят мясо. Услуга бесплатная.

В совхозе много делается для удобства рабочих и служащих. Потому люди и тянутся сюда. Хотя труд на производстве нелегкий. Однако предусмотрена и компенсация. Плюс к тому – бесплатные кавказские красоты. Природа тут буйная, щедрая. На нашу нисколько не похожа. В.

Вчера, в субботу, к нам зашел земляк. Служит он в Баку. Ездил на родину, в Крутое. Зовут его Андрей. По пути меня вот отыскал.

До полуночи просидели. Не торопясь, выпивали. Говорили о нашей родине, о людях, которые еще есть, а больше все же о тех, кто уже далече. У меня сохранилась запись, которая лет двадцать назад звучала в эфире. Андрей очень удивился: «Разве о нашем Крутом рассказывало большое радио?» Я ответил, что было даже несколько передач.

Майор поддерживает связь со своими соучениками. Намечена дата встречи, в честь 25-летия их выпуска из лемешкинской школы. Среди них есть некто Щеренко. Он служит в Москве, в Министерстве иностранных дел, в большой должности. Андрей хочет вас с ним заочно познакомить, чтобы вы вместе прибыли на шумный сельский праздник.

Здешняя местность по-своему знаменита. В двух шагах от Капельницы находится гора Машук, где был убит поэт Лермонтов. Этот человек для меня большая загадка.

Как много хочется рассказать. Мысли бегают, перескакивают с одного на другое, навроде бегу через ступеньки бесконечной лестницы.

Ждите письмо теперь уже зимой. Уродился сказочный урожай ягод, фруктов, овощей. Хлопот столько, только поворачивайся. Как нужны свободные руки! Наведались бы сюда, а? В.

Наконец-то на родине побывал. Четыре дня жил в Крутом. Дела у них неважные. Сильная засуха.

Лысенко рассказал, что прошлым летом встретил Бочкарева. Очень постарел, выглядел неважнецки. Живет в Камышине. У него случилась неприятность. Шел вечером через парк, на него напали хулиганы. Сильно побили. Получил и несколько ножевых ранений и потерял сознание.

Дети наши растут, как деревья в саду. Старший Вова живет в Ельце, инженерствует. Ира закончила девять классов. Дальше учиться не желает. Сашка служит в рядах Советской Армии. Прислал большую карточку. Сфотографирован на фоне развернутого полкового боевого знамени. Это же какая честь!

Мне тоже приятно сознавать, что живу и работаю в хорошем совхозе. Чувствую себя полноценным человеком, полезным для общества. Привет вашей семье. Кладу в конверт свою фотокарточку. Делали для Доски почета. Я выпросил для себя. В.

Сообщаю, что хутора Крутого больше нет. После нашего отъезда его жители бросились врассыпную. Побросали дома и свои хозяйства. Большая часть перебралась в Лемешкино. Скупили пустые дома, взвинтив цены.

Когда я увидел безлюдный поселок, сердце мое зашлось, тело похолодело. Вспомнился стишок: «Мальчик в овраге нашел пулемет. С тех пор в деревне никто не живет». Не плакать хочется, а реветь белугой. Внутри меня звучат голоса бывших земляков. Умоляю, вышлите передачу, которую сделали после второго приезда. Теперь у меня свой магнитофон. Готов выкупить у вас ту заветную кассету хоть на вес золота.

На днях опять собираюсь в Крутое, которого нет. Кассету пошлите в Лемешкино, моей сестре Нечай Надежде. Это моя великая и единственная теперь просьба.

Я всегда уходил от ваших прямых вопросов. Знайте же, что уехали мы с земли наших предков из-за того, что меня там унижали до глубины души. А ведь я себя не щадил, работал как вол. А начальство выставляло меня как бездельника и тунеядца. В конце концов я вынужден был признать свое поражение. И капитулировал. Бегство оказалось единственным спасительным выходом. Но ведь и Пушкина враги тоже одолели. Победа же его злодеям счастья не принесла, только позор в веках и вечные муки. А что я против Пушкина? Пылинка в космосе. Но и пылинке тоже больно.

Земляки мои смотрелись унылыми, потерянными. Помню, когда настала последняя минута перед расставаньем, победители мои как бы очухались. Они предвидели последствия. Окружили меня тесным кольцом, умоляли остаться. Всех взбодрил Павло Трошило. С громким смехом он сказал: «Валентин никуда не уедет. У него в кармане одна только блоха на аркане.

(Это его очередная шутка.) Он подарил нам бесплатный спектакль под открытым небом. Целую речь толкнул. Но на сей раз у меня были грошенята. Трошило ошибся в счете. Но его слова подействовали на хуторян успокаивающе, как наркотик. Все угомонились.

Согласен с вами: я жестоко поступил, оставив земляков в дураках. Они это поняли сразу, как только пыль на дороге осела. Но а нам-то каково? До свиданья. В.

Привет с Кавказа!

Вы спрашиваете, как мы здесь оказались? Да по чистой случайности. Доктора посоветовали мне съездить на минеральные воды. В профкоме оказалась горящая путевка. В один день получил я отпускные и катанул. Лечился, как было предписано, в санатории, а в свободные часы куролесил по окрестностям. Однажды забрел в поселок Капельницу. Местность показалась привлекательной, напоминала декорацию театрального спектакля. Но во всем чувствовалась крепкая рука хозяина. Захотелось узнать его имя. В сей момент со двора вышла благообразная старушка. Я поздоровался и следом выплеснул свои впечатления. Женщина, в свою очередь, заметила, что сюда наведываются не только простолюдины, но и знаменитости. «Космонавты у нас чуть ли не все побывали», – сказала с гордостью. Следом добавила: «Все это стало возможно благодаря директору совхоза». И назвала его имя: Иван Ефимович Сашко. С печалью произнеся: «Дай бог ему здоровья».

Спросил я: «Где же нынче ваш волшебник и чародей?» Женщина сказала: «Он сердцем сильно болеет. Лежит на излечении в совхозной больнице. Да вон и контора наша виднеется».

Пошел я в указанном направлении. Увидел красивое и статное строение с вывеской – совхоз «Машук». Поднялся в отдел кадров, спросил насчет работы. Мне с готовностью ответили: «Если есть серьезные намерения, то препятствий, дескать, не будет».

Легко и просто решился наш с Лидой кадровый вопрос. Через полгода мы влились в незнакомый трудовой коллектив. Скажете: «Легкомысленно мы поступили». Нет, друг мой дорогой, все мы продумали до мелочей. И все же пришлось живьем рвать родовые корни. Боль ту в письме не выразить. На земном шаре не найдется столько бумаги. В.

Жаловаться грех, устроились мы неплохо. Есть что поесть, есть во что одеться и чем утешиться. Детей подняли, они стоят на ногах. Близок уже и наш пенсионный возраст, когда можно расслабиться и пожить в полное свое удовольствие.

Говорят, кабы мне образование соответствующее, из меня бы вышел классный специалист по животным, то есть зоотехник. А один человек, прочтя мои рукописные заметки, уверил, что они могли бы быть полезны для детей. Я же нисколько не сожалею, что остался малограмотным. Зато нахожусь в самой гуще народа. Иной раз, правда, тянет в компанию людей бывалых, с широким кругозором.

В нынешнем своем положении очень сожалею, что уехал с хутора. Спору нет, Кавказ красив, притягателен, но все же он чужой, не для русской души. Мне снится степь. Слышу голоса односельчан. Спорю с ними о жизни и связанных с нею мелочах. Вспоминаю собачку Найду. Это было душевное создание. Павлинов я спас, ее же предал. Дело было так. Когда вернулся в хутор за павлинами, трое суток искал Найду, да так и не нашел. Рассказывали, она с полгода дежурила у порога дома, свернувшись калачиком. Потом куда-то сгинула.

Но если совсем-совсем честно. Жизнь не задалась. На мелочи растратил отпущенные мне судьбою дни. В натуре вышло вышла тр-р-рынь тр-р-рава-а-а.