Текст книги "Вологодчина в русском фольклоре"

* * *

 
Уж ты свет лебедь белая,
Наша сестрица-голубушка,
Добро идти жаловать
Во баню во парную,
Жаркую, паровитую,
Тёплую, подвенечную,
По высокому терему,
По мосту калиновому,
По переводам малиновым,
На крылечко красное,
По лесенкам брусчатым.
На широкой-то улице,
Да под сутным окошечком,
Стоит яблонь кудрявая,
Да до бани до паруши
Стоят сады-то зелёные,
Да кругом бани-то паруши
Стоит тын позолоченный,
Да на каждой тычиночке,
По золотой по маковке,
На каждой-то маковке,
По птичке по райской,
Поют песенки царски.
Во бане во паруше
Двери стеклянные,
Косяки хрустальные,
Середь бани-паруши
Стоит колодка серебряна,
Черпачок позолоченный,
Стоит каменка жемчужная,
Лежат веники шелковые,
Три окошка косешные,
На окошках косешных
Лежат три мыла, три разные.
Перво мыло бело из Великого Устюга,
Друго мыло красно, везено из Астрахани,
Третье мыло пестро, из Костромы.
 

* * *

 
Обошёл Никольский рынок
Семь рядов фоминских кринок
Тут и чашек, эй, эй, эй
Восемь пар висит лаптей
Есть и лыко, есть и вар
Есть и весь другой товар,
Есть и булка с калачом,
Пирожочек с рыбкой,
А еще торговый есть
Валентин сербином хлесть,
По базару он ведь ходит,
По народу взором бродит.
Я зашел в кабак к Лаврушке,
Там завидная пирушка,
Там и Синка, и Дресвянкин,
Заболоцский сам боярин,
Вся там свита в угол сбита.
Появился тут Никита
Криводеевский печник,
Кирка за поясом торчит,
Банку худеньких сельдей.
По дешевке продают
Водолаз налим пятнистый
Стоит рубль.
Жерех, щучки и плотва – два,
А карасик золотистый за пятак,
Краснопёрочка – и так.
 

* * *

 
Уж как нонче да нонечи, да
Нонче час до теперечи да
Не услыш-ко, послушайся, да
Мой родной-от брателко! Да
Ты возьми-ко ты, брателко, да
Себе во белы рученьки да
Топоры всё булатные, да
Вострия да укладныё! Да
Ты сходи-ко ты, брателко, да
Во леса да во тёмные! Да
Уж ты сделай-ко, брателко, да
Мне-ко лёгкую лодочку да
Дубовые весёлушка! Да
Унеси-ко ты, брателко, да
Ты ведь лёгкую лодочку да
На реку да всё на С (Ш)аржёнгу!
Уж как нонче да нонечи, да
Нонче час да топеречи да
Что пошла да дивья красота да
От души красной девицы да
По полати дубовые, да
За пороги высокие, да
На мосты на калиновы, да
На большую дороженьку! Да
Что пошла да дивья красота да
Что до ричушки быстрые, да
До реки до глубокие, да
Что до лёгкие лодочки, да
Она села, поехала да
Вниз по С (Ш)аржёнге-матушке, да
Что по С(Ш)аржёнги-матушки – да
Что во Юг-то во батюшко, да
Что из Юга-то батюшка – да
Что во Сухону-матушку! Да
Доплыла да дивья краса да
До Великого Устюга, да
До дивьёго монастыря.
Ой, от дивьёго монастыря да
Вышла красна девица да
С дубовым да ведёрышком, да
С кленовым да коромыслицём! Да
Розмахнула, почерпнула да
Мою дивью ту красоту, да
Она стала выспрашивать, да
Она стала рассказывать, да
Уж я чья да откудова: «Да
Я с деревни Калинина!»
 

* * *

 
Из-под ели река текла, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под Москву и под Вологду, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая под Устюг, ели-ели-ю!
И под хорош город Архангельский, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под тайбольски Нисогоры, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под грузну волость Кельчемгору, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под красен хорош Березничёк, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под праведного Иова, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под славну-то Усть-Вяшку, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под хлебны-то лавочки, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под винны-то стоички, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под винны, под пивны, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под Егорецку горочку, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под грузну волость Палему, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под сосновы-те Холмогоры, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под высокий холм в Селищицах, ели-ели-ю!
Подошла река быстрая, ели-ели-ю!
Под круту гору высокую, ели-ели-ю!
Под грузну волость Ценогору, ели-ели-ю!
Уж как наша-то Ценогора, ели-ели-ю!
На горы высокой, на красы великой, ели-ели-ю!
На восходе красна солнышка, ели-ели-ю!
На воскате светла месяца, ели-ели-ю!
На зачине зари утренней, ели-ели-ю!
Что во нашей-то Ценогоры, ели-ели-ю!
У нас место пригородное, ели-ели-ю!
Пригородное-хлебородное, ели-ели-ю!
Мужики живут богатые, ели-ели-ю!
Сыновья у них питерцы, ели-ели-ю!
Питерцы-артельщики, ели-ели-ю!
Малы деточки грамотны, ели-ели-ю!
Что по нашей-то Ценогоры, ели-ели-ю!
Хоробёр на коню приезжал, ели-ели-ю!
Николай Пантелеевич, ели-ели-ю!
«Ты до куль будешь ездить, ели-ели-ю!
Докуль дороги торить? Ели-ели-ю!»
«Я докуль буду ездить, ели-ели-ю!
Докуль буду дороги торить, ели-ели-ю!
Докуль буду добра коня томить, ели-ели-ю!
Пока тебя не высватаю, ели-ели-ю!
Анна Васильевна! Ели-ели-ю!»
 

* * *

 
Ой, плывут, плывут плоты,
Ой, плывут по Лузе.
Ой, и жгут, и жгут костры,
Ой, и жгут зыряне.
Ой, проплывают мимо нас,
Ой, мимо нас по Лузе,
Ой, зыряне-мужики,
Ой, мужики чужие.
Ой, идут, идут года,
Ой, года-то молодые.
Ой, не забыть бы мне,
Ой, да дни те удалые.
Ой, я милую любил,
Ой, она меня любила.
Ой, река, река, река,
Ой, куда же ты стекла?
Ой, вода, вода, вода,
Ой, вода глубока.
Ой, люба, люба, люба,
Ой, люба да не моя!
Ой, плывут, плывут плоты,
Ой, плывут по Лузе…
 

* * *

 
Хороша наша компанья,
Кто не хвалит, тот – каналья,
Хороша наша волостка,
Про неё слава худая.
…деры на голо —
То Устьяна мужики;
Живодеры наголо —
То сельски мужики;
Толстопёстры, кривопёрсты
Шпыловски мужики;
Вот без хлеба у воды —
Оприсновски;
Толстоваты, мешковаты —
То даниловски;
Зубаны-то наголо —
То климушинские;
Неспокойные соседи —
То давыдовски;
По два очепа в родник —
То даналихински;
Ощоулы наголо —
То зародовски;
Под озером живут —
То данниковски мужики;
Замараны ворота —
То филисовски;
Вот неткахи и непряхи —
Тут плющевски бабы,
Не ткут, не прядут,
Солдатам деньги отдают;
Без уголья куют —
То деревенски мужики;
Вот уроды наголо —
Те ивакински;
Вы котепы наголо —
То белавински;
На чужое фарсоваты —
То борисовски;
По чужим бабам ходить —
То останковски;
Кто захочет попилить,
Тот в Телицыно бежит;
Даровое вино пить —
Митяковски мужики;
Вот Москва-то наголо —
Одарьински;
На дорогу выбегают —
Васиковски мужики;
Бойкие девчонки —
То кормиловски;
Лахмокурски мужики:
Перву тоню заметали —
Им два мерина попали,
Другу тоню заметали —
Им кобыла с жеребцом;
Третью тоню заметали —
Им три девушки попали.
 

* * *

 
Цвели, цвели в поле цветики,
Да сповяли.
Любил, любил милую девушку,
Да спокинул.
Спокинул милой девушку
Да ненадолго,
Не на долго времечко,
На часочек.
Мне часочек кажется
За денёчек,
Мне денёчек кажется
За недельку
Неделька кажется
За месяц,
Месяц-то кажется
За полгода,
Полгодочка кажется
За годочек.
Уезжает миленький
В городочек.
Я за своим миленьким
Не гонюся.
Гонится душа моя
Всё за мною.
За мною, девицей,
Красотою.
Голосом кричала
Да милый не слышит.
Платком махала,
Да милый не видит.
Тяжело вздохнула —
Да обернулся,
Обернулся милой,
Рассмехнулся:
Не моя ли то милая
За рекою,
За рекою за Вагою
Платье моет,
Платье моет, слезою воет
Завывает,
Да не меня ли к себе
Подзывает?
 

* * *

 
Молодой парень – парень
Рубил яблонь под корень,
Тесал доски тонкие
Да делал гусли звонкие.
Ах, кому эти гуслицы,
Кому эти звончаты?
Эти гусли свезу в Устье,
В Устье-Кубенское,
Да в Никулинское,
Да во то ли во село ли,
Во Новленское!
По травушке-муравушке
Приду ко сударушке:
– Лизавета Третьякова
Свет Ивановна,
На-ко гусли самодельны,
Переливчатые.
 

Песенка студентов (50-60-е годы хх века)

 
У Адама – драма,
Вызвали Адама
За проделки в Божьий деканат.
И на землю прямо
Сбросили Адама —
Так пошли студенты, говорят.
От Евы и Адама
Пошёл народ упрямый,
Лихой, неунывающий народ —
От сессии до сессии
Живут студенты весело,
А сессия всего два раза в год.
 
 
Ну что за предрассудки
Есть три раза в сутки
И ложиться в чистую кровать.
А мы без предрассудков
Едим всего раз в сутки,
А на остальное наплевать.
 
 
Часто запевали,
Стирку затевали…
Глянь, распределение идёт.
Кого на Индигирку,
Кого в другую дырку,
Бабаево и Грязовец нас ждёт.
 
 
Там, в Вологодском крае,
Не бегают трамваи,
И не везде горит там лампа Ильича.
Костёр мня спасает,
Звезда не угасает,
А челюсти выводят: ча-ча-ча.
 

Записано по памяти о студентах вологодского молочного института Н.В. Уваровым.

Пословицы, поговорки, изречения

А когда это было? – А когда ещё горело наше славное Кубенское озеро.

Аникой глядит – щёлком свалит.

Без устюжан и в Сибири нет дела.

Белки в лесах нет, так это вологодский лесник её вятскому в карты проиграл.

Белозерцы – белозерские снетки.

Боровицкая вотчина (на Лежском волоку Грязовецкого уезда). Не бьются, не борются, а мягка хлеба да ножа востра не боятся: кто боле съест, тот и молодец.

Бохтюга да Борок – Москвы уголок (говорили в похвалу двум вологодским деревням).

Буй да Кадуй чёрт три года искал, а Буй да Кадуй у ворот сидел.

Был в Москве, шёл по доске и упал в грязь (смеются над вологжанами, жившими в Москве).

В Москве к заутрене звонили, а на Вологде звон слышали.

В Полдарсе пьяницы все.

В Сусоловке жить не ловко.

В Сусоловке запоёт петух – так слышно его в трёх областях (Вологодской, Архангельской, Кировской).

В Харовске грех, а в Вологде смех.

В Шемоксе мастера все.

Вагане – кособрюхие.

Видно, на тебе московская палка не бывала, а наши-то, вологодские, кривы.

Вологжане на словах, как на масле, а на деле, как на Вологде.

Вологодская корова забодала паровоз (девушки там здоровы).

Вологодцы – толоконники, толокном Волгу замесили, телёнка с подковой съели.

Вселился рак в славное Кубенское озеро.

Выдавайте хоть за батожок да на петряевс-кий бережок.

Вытегорцы – камзольники.

Вытегоры на одной лошади судиться ездят.

Вытегоры-воры, у Петра Великого камзол украли.

Гнида да вошь – комелевская молодёжь.

Грязовец – Грязенбург.

Дел, как у пудожского старосты.

Дымково коромыслит, а Коромыслово дымит.

Если мы не рыболовы, то и Сухона (Луза, Комёла) не река.

Если что горит, то в Никольске, а падает, то в Великом Устюге.

Житносельски мужики – все скупые скупари. Они возьмут батоги, идут пить в кабаки, судей выбирают, людей опивают.

Захохочешь (завоешь) кубенским волком.

Звоном началось, звоном и кончилось (на Вохме Никольского уезда в 1787 году построили церковь на месте, где слышали звон; в 1845 году она сгорела со звоном).

Иди на Княже – там и ляжешь.

Кадниковцы бочонком солнышко ловили.

Кадниковцы – кадошники.

Кинешма да Решма кутит да мутит, а Вологда убытки платит.

Кирилловский поклон девяти пядей с хвостом.

Кирилловцы – кашехлёбы.

Кич. – Городок – Чич – Городок.

Кондушанин богат, палтожанин горбат.

Кубенское озеро не море, а плавать по нему горе.

Кулой – скупой, Ломоватка – хватка.

Лаврешево не продаст дёшево.

Лёд на Онего двух Никол не стоит.

Липовец да Бор на гулянки спор.

Ломоватка до водки падка.

Молога – тяжёлая дорога.

Молога вынемет молву.

На Ваге и уха с блинами.

На словах Сухону перемахнёт, а на деле ни через лужу.

Наши-то, вологодские, кривы.

Не знаешь голоду – поезжай в Вологду.

Один с Москвы, другой с Вологды, а оба голодны.

От Кемы до Кологрива – одна грива, мерял её Тарас, да верёвка оборвалась.

Писано, переписано село Борисово.

Платье ноское, шито в Плоскове.

Поезжай в Москву продавать тоску, купи утюг, привези в Устюг.

Поцепилово – подцепилово.

Пошехонцы – слепороды, в трёх соснах заблудились. За семь вёрст комара искали, а комар у пошехонца на носу сидел. На сосну лазили Москву смотреть.

При одной корове да жить бы в Орлове.

Прислон не выдаст стон.

Пропили воеводы Вологду.

Пьяница Грязовица: семь кабаков, одна церковь.

Пьяны мужики – то марковчана.

С фонарями за углами – то погосски мужики.

Сам смекни: по чём белозерские снетки.

Свет, как на Нижней Кудаме (худ).

Сила металлургов – в плавках.

Славна вологодская земля.

Солянники, лягушатники, пересудливая Кондуша!

Тарногцы – в воду концы.

Тотьма – то тьма.

У Двины реки берега высоки.

У него расход Кириллова монастыря, а приход – репной пустыни.

У Сухоны реки берега широки.

Уломский гвоздь (Улома, где все кузнецы).

Улому к Петрову дню ветром качает.

Устюг Великий – народ в нём дикий.

Устюжане. Мазы. Черносеребреники. Красноязыки. Устюжане – рожечники, табачники. Колокольню рожком подпирали.

Устюжна (Улома) железная, а люди в ней каменные.

Хвали горе в Озерках.

Хороша Вытегра, да без работы бока вытерла.

Хороши в Шексне ерши.

Хоть бы и батожок (посошок) да на Викторовский лужок.

Цереповцане це же англицане, тоцко нарециё на це.

Череповчане – черепяне.

Шексна река широка, как и Ока.

Щелково – бестолковая деревня, в ней нищие блудятся. (Кирилловский уезд).

Ямы на ямы, лошади буланы, родители вила-вы, а дочери лукавы – то ерошкинцы.

Гадание

 
Щука шла из Нова-города,
Она хвост несла из Бела-озера.
На щучке чешуйка серебряная
На щучке голова жемчужненькая.
        Кому же мы спели,
        Тому добро,
        Кому вынесется,
        Тому сбудется.
 

(К богатству)

Причитания

Не отдавай меня, матушка, ни на Ихалицу, ни на Уваровицу, отдай меня, родимая, на Усть-Толшменское – хоть там есть нечего, да жить весело (Ихалица, Уваровица и Усть-Талшменское – деревни по Сухоне в Тотемском и Междуреченском районах).

Кому Переяславль, а мне гореславль; кому Боголюбово, а мне горе лютое; кому Белоозеро, а мне чернее смолы; кому Лаче озеро, а мне много плача исполнено, за не часть моя не прорастёт в нём.

Загадки

Залаяла собачка

На Муромском,

Заревел медведь

На Романовском,

Затопали кони

На Кирилловском поле.

(Мельница)

Затопали кони в Кирилловском поле,

Залаяла собачка на Муромском,

Заревел медведь на Ивановском.

(Мельница: кони – мельничные песты; собака – порхлица; медведь – жернова.)

Идёт свинья из Вологды, Вся в дырках истыкана.

(Напёрсток)

Рассыпался горох по всей Москве, по всей Вологде.

(Звёзды)

Шла свинья в Вологду из Питера, Вся истыкана.

(Напёрсток)

Скороговорки

 
Рабангская водовороть всех водоворотей водоворотее
 

Рабангская – река Сухона от истока до впадения в неё реки Вологды

 
С Белоозера водица
Пригодится напиться,
Умыться, политься
Девицам на лица.
 

 
Хороши в Шексне ерши, щуки тоже хороши.
 

Небылица

 
Африканский крокодил
В реку Кубену уплыл,
Стал он жить на дне речном,
Там построил себе дом!
 

Легенды, мифы, сказания

Призвание варягов и начало русской государственности

Как гласит «Повесть временных лет», поляне жили в те времена отдельно и управлялись своими родами и каждый управлялся самостоятельно. И было три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их была Лыбедь. И построили городок во имя старшего брата и назвали его Киев. И по смерти братьев этих потомство их стало держать княжение у полян, а у древлян было своё княжение, а у дрегоучей – своё, а у славян в Новгороде – своё. Все эти племена имели свои обычаи, законы своих отцов, и предания, и каждый свой нрав.

Варяги из заморья взимали дань с чуди и со славян, и с мери, и со всех кривичей.

В год 6370 (862) изгнали варягов за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к Руси. Те варяги назывались русью, как и другие называются шведы, и иные норманы и англы. Сказали Руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувер – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же те люди от варяжского рода, а прежде были славяне. И через два же года умерли Синеус и брат его Трувер. И обладал всею властью один Рюрик и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне, в Ростове – меря. И над теми всеми властвовал Рюрик.

М. Антокольский. Нестор-летописец

Далёкий путь

 
Далёкий путь, трудна дорога:
То дождь, то жар дневной печёт.
Но с упованием на Бога
Шагает инок всё вперёд.
 
 
Идёт сквозь дебри и овраги
С крещатым посохом простым.
Душа полна святой отваги
И дерзновением святым.
 
 
Работник Господа свободный,
Унынья чуждый и тоски,
Пришёл Герасим Преподобный
На берег Вологды-реки.
 
 
Пред ним сиянье небольшое,
На храме Божьем скромный крест.
Вокруг тайги зелёной море
Шумит, волнуется окрест.
 
 
И рек подвижник вдохновенный,
Пронзая взором даль веков:
«Здесь будет град благословенный,
Отрада северных краёв,
 
 
Градские стогмы украсятся
Великим множеством церквей.
Святители здесь водворятся
На славной кафедре своей.
 
 
Монастырям здесь многочудным,
Как райским кринам, процветать!
И изольется неоскудно
На край сей Божья благодать».
 
 
О Вологда, мой город милый!
С благословенья высших сил
Святой угодник в дни былые
Тебе начало положил.
 
 
Стоишь ты прочно и поныне
С надеждой светлою любви.
Так будь верна родной святыне,
Люби её и ей живи.
 

Р. Балакшин

Спас-камень на кубенском

В 1238 году образовалось Белозерское княжество. Его князем, после достижения совершеннолетия, стал Глеб Василькович. Он любил свой край, налаживал хозяйство в нём, ездил по разным местностям. Однажды он плыл по Кубенскому озеру и попал в непогодь, да такую, что его лодки затонули. Быть бы гибели и людям, да наступила нога князя на твёрдое дно, на спасительную отмель. И распорядился позже князь поставить на Каменном острове деревянную церковь. А через двести с лишним лет, в последний год жизни удельного князя Андрея Меньшего, брата царя Ивана III, был возведён первый на северных землях Каменный храм Спасо-Каменного мужского монастыря в честь Преображения Господня. Мастеров собирали со всей Руси, а кирпич, особый – квадратный, возили из Твери. Четыре века сиял над водами озера белокаменный храм, являясь центром культурной жизни вологжан, а в годы советской власти был почти полностью разрушен. В самом конце XX века энтузиасты взялись за восстановление храма.

Задонщина
(Кирилло-Белозерский список)

Поидем, брате, в полуночную страну жребии Афетову, сына Ноева, от него же родися Русь православная. Оттоле взыдем на горы Киевьскыя.

Первее всехъ вшедъ восхвалимъ вещаго Бояна в городе Киеве, гораздо гудца. Тои бо вещии Боянъ воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу русским князем: первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичю и Святославу Ярославичю, Ярославу Володимеровичю, восхваляя ихъ песми и гусленными буиными словесы на русскаго господина князя Дмитриа Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича, зане же ихъ было мужество и желание за землю Руссъкую и за веру христианьскую.

От тоя рати и до Мамаева побоища.

Се азъ князь великыи Дмитрии Иванович и брат его князь Володимеръ Ондреевич поостриша сердца свои мужеству, ставше своею крепостью, помянувше прадеда князя Володимера Киевскаго, царя русскаго.

Жаворонокъ птица, в красныя дни утеха, вздыди под синие облакы, пои славу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его Володимеру Ондреевичю. Они бо взнялися какъ соколи со земли Русскыя на поля половетция.

Кони ржут на Москве, бубны бьют на Коломне, трубы трубят в Серпухове, звенит слава по всей земли Руссьскои, чюдно стязи стоять у Дону великого, пашутся хоригови берчати, светиться калантыри злачены, звенят колоколи вечнии в Великом в Новгороде. Стоятъ мужи наугородци у святыя Софии, а ркучи такову жалобу: «Уже намъ, брате, к великому князю Дмитрею Ивановичю на пособь не поспети».

Тогды аки орли слетошася со всея полуношныя страны. То ти не орли слетошася, съехалися все князи русскыя к великому князю Дмитрею Ивановичю на просьбъ, а ркучи такъ: «Господине князь великыи, уже погании татарове на поля на наши наступаютъ, а вотчину нашю у нас отнимаютъ, стоят межю Дономъ и Днепром, на рице на Чече. И мы, господине, поидём за быструю реку Донъ, укупимъ землям диво, старым повесть, а младымъ память».

В. Сергеев. Амсамбль Кирилло-Белозерского монастыря

Тако рече князь великый Дмитрие Иванович своие братии русскимъ князем: «Братьеца моя милая, русские князи, гнездо есмя были едино князя великаго Ивана Данильевича. Досюды есмя были, брате, никуды не изобижены, ни соколу, ни ястребу, ни белу кречату, ни тому псу поганому Мамаю».

Славии птица, что бы еси выщекотола сиа два брата, два сына Вольярдовы, Андрея Половетцаго, Дмитриа Бряньскаго. То бо бяше сторожевыя полкы, на щите рожены, под трубами поютъ, под шеломы възлелеаны, конецъ копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьскои земли.

Молвяше Андреи к своему брату Дмитрею: «Сама естма два брата, дети Вольярдовы, внучата Едиментовы, правнучата Сколдиеровы. Сядем, брате, на свои борзи комони, испиём, брате, шеломомь своим воды быстрого Дону, испытаем мечи свои булатныя. Уже бо, брате, стукъ стучить и громъ гремить в славне городе Москве. То ти, брате, не стукъ стучить, нт громъ гремит, стучить сильная рать великого князя Ивана Дмитриевича, гремить удальци золочёными шеломы, червлёнными щиты. Седлаи, брате Ондреи, свои борзи комони, а мои готови напреди твоих оседлани».

Уже бо всташа сильнии ветри с моря, прилелеяша тучню велику на усть Непра, на Русскую землю. Ис тучи выступи кровавыя оболока, а из нихъ пашють синие молньи. Быти стуку и грому велику межю Дономъ и Непромъ, идеть хинела на Русскую землю. Серие волци воютъ, то ли были не серые волци, придоша поганые татарове, хотят пройти воюючи, взяти всю землю Русскую.

Тогда же гуси гоготаше, и лебеди крилы въсплескаша. То ти не гуси гоготаша, ни лебеди крилы всплескаша, се бо поганыи Мамаи приведе вои свои на Русь.

Птици небесныя пасущеся то под синие облака, ворони грають, галици свои речи говорять, орли восклекчють, волци грозно во-ють, лисици часто брешют, чають победу на поганыхъ, а ркучи так: «Земля еси Русская, как еси была доселева за царём за Соломономь, так буди и нынеча за князем великим Дмитрием Ивановичем».

Тогда же соколи и кречати, белозерские ястреби позвонять своими злачёными колокольци.

Уже бо стукъ стучить и громъ гремит рано пред зорею. То ти не стукъ стучить, ни громь гремить, князь Володимер Ондреевич ведёть вои сторожевыя полкы к быстрому Дону, а ркучи так: «Господине князь Дмитреи, не ослабяи, уже, господине, поганыя татарве на поля на наши наступають, а вои наши отнимають».

Тогда же князь великыи Дметреи Иванович ступи во своё златое стремя, вседь на свои борзыи конь, принимая копие в правую руку. Солнце ему на встоце семтября 8 в среду на рождество пресвятыя Богородица ясно светить, путь ему поведаеть, Борис Глеб молитву творять за сродники свои.

Тогда соколи и кречати, белозерскыя ястреби борзо за Донъ перелетиша, ударишася на гуси и на лебеди.

Грянуша копия харалужныя, мечи булатныя, топори легкие, щиты московьскыя, шеломы немецкие, боданы бесерменьскыя.

Тогда поля костьми насеяны, кровьми полиано. Воды возпиша, весть подаваша по рожнымь землямь, за Волгу, к Железнымь вратомь, к Риму, до Черемисы, до Чяховъ, до Ляхов, до Устюга поганых татаръ, за дышу-щеем моремь. Того даже было нелепо стару помолодитися.

Хоробрыи Пересвет поскакиваеть на своёмь вещемь сивце, свистомь поля перегороди, а ркучи таково слово: «Лучше бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели намъ от поганых положенным пасти». И рече Ослебя брату своему Пересвету: «Уже, брате, вижю раны на сердци твоемь тяжки. Уже твоеи главе пасти на сырую землю на белую ковылу моему чаду Иякову. Уже, брате, пастуси не кличють, ни трубы не трубять, толко часто ворони граютъ, зогзици кокують, на трупы падаючи».

Тогда же не тури возрыкають на поле Ку ликове на речке Непрядне, взопаша избиении от поганыхъ князи великых и бояръ санов ных, князя Фёдора Романовича Белозерскаго и сына его князя Ивана, Микулу Васильеви ча, Федоръ Мемко, Иванъ Сано, Михайло Вренковъ, Иаковъ Ослебятинъ, Пересветъ чернец и иная многая дружина.

Тогда же восплакашася горько жны болярыни по своих осподарехъ в красне граде Москве. Восплачется жена Микулина Мария, а ркучи таково слово: «Доне, Доне, быстрыи Доне, прошелъ еси землю Половецкую, пробиль еси берези хараужныя, прилелеи моего Микулу Васильевича». Восплачется жена Иванова Федосия: «Уже наша слава пониче в славне городе Москве».

Не одна мати чада изостала, и жёны боярскыя мужеи своихъ и осподаревъ остали, глаголяще к себе: «Уже, сестрици наши, мужеи нашихъ в животе нету, покладоша головы свои у быстрого Дону за Русскую землю, за святыя церкви, за православную веру з дивными удальци, з мужескыми сыны».

А. Завьялова. Молитвенница

В лето 6888 бысть Мамаевчина, Маматякъ за Доном на усть Непяавды. Тогды было благовещение на Пасху, по смерти Алексия митрополита на третии годъ бои был. В лето 6889 во праздникъ Вознесения Господня прииде изо Царяграда на Русь Киприанъ митрополит, год спустя по Задонщине. В лето 6890 бысть Тахтамышевщина августа 20 на князя на Дмитриа Ивановича и взя Москву и много зла сътвори. В лето 6891 князь велики Дмитрие сослалъ Киприана митрополита на третеи годъ по Задонщине. В лето 6896 маия 19 преставися князь великии Дмитрие Иванович по Задонщине на осьмой годъ. В лето 6897 выезди изъ Царяграда Киприанъ митрополит, а с нимъ два митрополита послы. В лето 6900 сентября 25 представися старецъ Сергии по Задонщине 13 лет прешло. Тое же осени октября 24 выеде из Орды князь велики Василие Дмитриевич. В лето 6915 септября 15 преставился Киприанъ митрополитъ, пас Церковь Божию лет 30. Богу нашему слава ныне.

1470-е годы.