Текст книги "Вологодчина в русском фольклоре"

Камаринская

Пётр Великий по Вологде ходит, двухметровый загадочный царь.

Хитроумные трели выводит на одной колокольне звонарь.

Пётр послушал и молвил:

– А ну-ка, приведите ко мне звонаря… – Удивился народ:

«Вот те шутка!

Что за прихоть опять у царя?..»

Кверху ринулись рьяные служки.

Их послал к звонарю пономарь.

– Эй ты, как тебя там?..

Эй, послушь-ко!

Книзу кличет тебя государь! – А звонарь ещё крепче верёвку намотал на кулак, как узду:

– Перед Богом теперя не ловко.

Отзвоню – так тогда и приду… – Да как вдарит, как вдарит, как вдарит!

Пётр усы только крутит:

– Хвалю!

Коль звонарь не идёт к государю, император идёт к звонарю… – И полез.

Скрип ступенек прогнутых.

У зевак отнялася молва.

Сам звонарь притрухнул в ту минуту.

У ноги его, в лапоть обутой, показалась Петра голова.

Говорит государь:

– Кто я, знаешь? – И звонарь отвечает:

– Угу! – Бает царь:

– Презабавно играешь! – Отвечает звонарь:

– Как могу.

– А камаринскую сумеешь?

– Каб не грех, отчего не суметь…

– Грех беру на себя. Разумеешь?..

И пошла выговаривать медь:

«Ах ты, сукин сын, камаринский мужик!

Подтянув штаны, по улице бежит.

Он бежит-бежит, подмигивает, всё котомочку подкидывает.

А у него котомка кожаная, в кабаке была заложенная…»

Собрался люд честной к колокольне:

«Попадёт мужику… Что дурит?..»

– Ну, уважил! Надолго запомню! – государь мужику говорит.

– Звать-то как?

– Одноногий Ивашка!

– А подъёмчик, однако, крут…

Как же ты на своей деревяшке?..

– А быват, и ночую тут…

Государь на рассвете уехал.

Скоро в город бумага пришла.

Пётр велел:

«Ради ратных успехов снять на пушки колокола, сохранив токмо те, конечно (вот и царь был, а слово сдержал!), на которых Ивашка увечный мне камаринскую играл…»

Ю. Леднев

Сказание о нашествии поляков на Устюжну Железнопольную

1608, декабря 23 – Увещательная грамота царя Василия Иоанновича в Устюжну Железопольскую: о стоянии за веру христианскую и за государство Российское; о недоверии ни в чем единомышленникам нового самозванца; о собрании всем ополчениям для общей защиты в Ярославль и обещании каждому за службу великого жалования и льготы.

От царя и великого князя Василия Иоанновича всея Руси на Устюжну Железопольскую архимандритам и игуменам и попам и всему собору, и дворянам, и детям боярским, иноземцам, и старостам, и сотским и всяким посадским людем, иных и черных волостей крестьянам, и всяким служивым и жилецким людем.

Слух нам дошел, что вы, попомнив Бога и своя души крестное свое целование, за нашу истинную православную хрестьянскую веру, и за разорение Московскаго государства, и за все православное хрестьянство, и за свои домы против воров стали, и ныне в сборе, и хотите, и прося у Бога милости, над воры промышляти и себя от них оберегати.

И мы, слыша о том, обрадовалися и всегда о вас милосердуем, и непрестани со слезами у Бога милости просим, чтоб милосердый Бог надо всеми людьми нашего государства умилосердовался и отовратил бы свой праведный гнев, и ворам бы литовским людем, нашего государства не дать на разоренье, и все бы люди нашего государства пришли в познанье; и против вашея службы и раденья, учнем вам воздавати нашим великим жалованьем, чего у вас и на разуме нет; и всякия ваши нужи и разоренье велим пополнити, и службу вашу во веки учиним памятну.

Как к вам ся наша грамота придет, и вы б, всякие истинные о православии ревнители, о нашей православной хрестьянской вере порадели, Московскаго государства в разоренье от воров и от литовских людей выдать не похотели, ворам и воровской смуте ни в чем не верили, а против бы их стояли, и себя б и свои места от воров оберегали, и тот бы час во все городы ко всяким людем от себя отписали, чтоб они все с вами собрались, на воров бы шли и свои б места очищали, в работу б себя и на поруганье жен и детей и на грабеж своих домов ворам и литовским людем не предали; а только вскоре не сберутся, и учнут все врозни жити и сами за себя не станут, и они сами над собою увидят от воров конечное разоренье, и домам их запустенье, и женам и детем поруганье, и сами они себе будут и нашей крестьянской вере и своему отечеству предатели.

А ныне всем ведомо, как воры литовские люди нашу хрестьянскую веру разоряют и образы обдирают и колют, и раки святых разсекают, и какия податки, поносовшину с вас сбирают, и многие налоги и продажи деют; а впред только осилеют и пуще того учнут делати. И неверные за свою веру стражут и от иноплеменных свои страны… (!) а вам, истинным хрестьянам поготову пригоже о благочестии и за веру подвизаться, и всякому за себя и за свои домы стояти; и будет попомните нашу православную истинную веру, вскоре все сберетеся и станете все вместе, и вы от воров свободны будете, и честь себе и хвалу вечную получите, и жити учнете в тишине и в покое. А которые у вас учнут прельщати, или какия изменныя слова учнут говорить, или кто с вами итти не похочет, и вы б им не молчали, делали им наказанье, кто чего достоин. А как сберетесь, и вы б со всеми людьми шли в Ярославль, и будет вам мочно к нам к Москве пройти, и вы б шли к нам, не мешкая, на которое место лучше будет; для большего сбора. Похотите посождаться в Ярославле, и вы б о том к нам отписали, и мы к вам встречу пришлем бояр наших и воевод со многими людьми. А будет ведомо вам про боярина нашего и воеводу про Федора Ивановича Шереметева с товарищи, и вы б к нему встречу кого послали, чтоб ему с вами ж вместе сходиться, и от себя б к нему отписали, чтоб ему про вас было ведомо, и нашу грамоту, какова послана к нему. А однолично б есте чудотворной образ Пречистыя Богородицы и великих московских чудотворцов цельбоносныя мощи и все Московское государство и о нас порадели, и службу свою и раденье к нам совершили, как преж того служили, так бы и ныне докончали, и славу б себе и честь вечную получили; собрався б со всеми людьми, шли б есте к нам к Москве на помощь не мешкая, то б нашею службою и раденьем на воров помощь учинилася, и ратные б у вас люди были на нартах многие, и шли б великим береженьем. А будет где вам случится с воровскими людьми бой, и вы б заводных людей розных на нартах посылали и велели на них с сторон приходити, и над ними бы промышляли, сколько вам милосердый Бог помочи подает. А то б есте ведали, что у нас на Москве, Божиею милостию и Пречистыя Богородицы заступленьем и всех святых молитвами, декабря в 23 число все здорово: бояре, и дворяне, стольники, и стряпчие, и дворяне с городов, и дети боярские, и гости, посадские люди, и стрельцы, и козаки, и всякие служилые и жилецкие люди от мала и до велика все единомысленно за святыя божий церкви и за веру и за все православное крестьянство стоят крепко и хотят с воры битися до смерти. А ожидаем из Великаго Новагорода боярина нашего и воеводу князя Михаила Васильевича Шуйскаго с новогородскою и со псковскою ратью и с немецкими людьми, да из Смоленска воевод с смоленскою ратью, да боярина нашего и воеводу Федора Ивановича Шереметева с понизовскою ратью, да вас устюжан и всех наших служилых людей. А как с людьми сождемся, и мы, прося у Бога милости, над воры учнем промышляти. А которые руские люди в воровских полкех, и они к нам приказывают, что они к нам прямят, и над литовскими людьми хотят промышлять с нашими людьми вместе, изождав время. А ныне у нас на Москве, Божиею милостию, в людских и в конских кормех всяки нужи нашим людем нет: четверть ржи купят в полтину, а иногды алтын в двадцать, а четверть овса в четыре гривны, а сена воз большой алтын в двадцать или немного больше; вы б однолично безо всякаго сумненья, собрався со всеми людьми, шли к нам к Москве не мешкая, и службу б свою и раденье совершили. А мы вас пожалуем нашим великим жалованьем: вас устюжских помещиков и детей боярских пожалуем многою денежною и поместною придачею, и велим вас испоместить, наше жалованье дать; а вас посадских и уездных людей пожалуем льготою на многия лета, и торговать велим безпошлинно, и во всем велим вас отохранить; да и сверх того пожалуем нашим великим жалованьем, чего у вас и на разуме нет, и всякия ваши разоренья и нужи велим пополнить; и службу всех вас во веки учиним памятну. А что у вас ныне делается, и вы б о том к нам отписали, и посылали бы гонцов розными дорогами, чтоб им однолично к нам к Москве пройти здорово и безстрашно; а только мочно, вы б к Троице в Сергиев монастырь посылали кого пригоже, и велели им про себя в монастыре сказати, чтоб им про нас было ведомо. А с сей бы нашия грамоты, списав списки, посылати во весь Устюжской уезд, чтоб всем людем было ведомо. Писана на нашем стану по Волоцкой (м. б., – Вологодской?) дороге, лета 7117 года, декабря в 23 день.

А позади государевы грамоты припись государева дьяка Томила Луговскаго; а позади грамоты пишет: 117 года, генваря в 24 день приезжал пристав Степанко Захарьин.

Собрание государственных грамот и договоров. М., 1816. Ч. 2. № 167.

* * *

1608 г. – Окружная грамота от боярина князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского в разные города для укрепления граждан в верной к законному государю службе с возвещением о поспешающих на помощь от шведского короля войсках.

Господам вологжанам и белозерцам и устюжанам железопольские и углечанам и кашинцам и Бежецкаго Верху и Городецка и посадским и всяким людем Михайло Шуйской челом бьет.

Писали к государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Русии Бежецкия пятины дворяне и дети боярские и губные старосты, что вы вологжане и белозерцы и устюжане и галечане и кашенцы и Бежецкаго Верху и городечане обвестясь с ними с дворяны и с детьми боярскими и собрався пришли в Устьрецкой стан декабря в 21 день и изменников государевых Осипка Застолпскаго да пана Матьяша убили, а Федора Маврина взяли, а иных панов велели, переимав, посадити в тюрьму до государева указу, и крест вы государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Русии целовали, и государю служите и прямите, а в волости и в погосты приводити к крестному целованью послали; а в Торжек и во Тверь и в иные городы писали, чтоб государю крест целовали и, обвестяся с вами, приходили на государевых изменников и на литовских людей заодин. И вы, господа, то учинили, помня Бога и души свои, и государево царево и великаго князя Василья Ивановича всея Русии крестное целование, и прежняя ваша служба и раденье государю и всей земле ведомо, а учинилась смута у вас и крест целовали от великия неволи и от разоренья. И вам, господам, одноконечно к государю и всей земле служба своя и раденье показати, как естя начали, самим вам меж себя укрепить и, людей не роспустя, промышлять над изменники государевы не мешкая, и в городы и в волости и в станы писать от себя и людей добрых посылати, чтоб они обратились и вины свои к государю принесли и крестному целованью приводите; а того бы вам однолично в оплошку себя не поставить, и людей не роспустить и не дать бы ворам собратись. А где не учнут слушати и вам на те места приходить и от воровския смуты отводить и приводить их к крестному целованью на государево царево и великаго князя Василья Ивановича всея Русии имя.

А немецких людей свейской король Карл шлет к государю Царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси на помочь 10 тысячь, и пришли с Семеном Васильевичем Головиным, да с дьяком с Сыдавным Васильевым на Ореховской рубеж декабря в 17 день, а в Новгород будут вскоре. А в Новгороде милостию Божиею и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцов помощию и заступленьем дворяне и дети боярские и всякие служилые люди и новгородские посадские люди государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Русии служат и прямят, и многих воров побивают и живых емлют, и хотят те все за веру православную и за святыя божия церкви и за государево царево и великаго князя Василья Ивановича всея Русии имя померети. И вам бы, господам, однолично служба своя и раденье совершити и промышляти вам над воры всякими мерами, сколько бог помочи подаст, и в городы и в волости и в станы от себя к дворянам и к детем боярским и ко всяким людем писати, и людей добрых посылати, чтоб они обратились и вины свои к государю принесли, и собрався, ехали б к вам и стояли б на воров с вами заодин, а ворам на себя сбиратись не давали; а пущих воров, от которых чинится смута, имая побивали, а иных сажали бы есте в тюрьму до государева указу, а просто их не пущали. А что у вас учнется делати, и вам бы о том о всем писати к Москве почасту.

Собрание государственных грамот и договоров. М., 1816. Ч. 2. № 166

Появление зелья – табака в вологде

Среди заморских товаров был и один новый для россиян – табак. Отношение к нему на Руси в XVII веке было примерно такое же, как сегодня к наркотикам: был этот товар зловредным – запрещённым для ввоза и употребления. В 1634 году вышел царский указ, подтверждённый позже Соборным уложением: «На Москве и в городах о табаке заказ учинить под смертной казнью, чтобы нигде русские люди и иноземцы всякия табаку у себя не держали и не пили, и табаком не торговали. А кто русские люди и иноземцы табак учнут держать, или табаком учнут торговать… за то чините наказание большое без пощады, под смертное казнью, и дворы их и животы имая, продавати, а деньги имати в государеву казну».

Борьба с зельем велась и в Вологде. Здесь осенью 1639 года произошёл инцидент: на двор к «англинским немчинам» – купцам «для табачного сыску» пришли Осип Хлопов, подьячий Фёдор Дурышкин и посадские люди. Но англичане амбар осмотреть не позволили, а гостей встретили совсем не ласково – заперли ворота и собак спустили. Через два месяца посадские устроили настоящий погром, как на дворах некоторых иноземцев, так и на «судах их под горою», но вот табаку не нашли.

К концу века стало ясно, что бороться с запретами бесполезно, и Пётр I торговлю табаком легализовал. В 1697 году был издан указ о том, чтобы «на Вологде продавать табак и торговать явно», но только в специально отведённом месте – на «постоялом дворе подле кабака», взимая пошлину в пользу государя. Однако присланный от московских купцов для торговли табаком Иван сын Фандорт начал продавать табак не только там, где позволял царский указ, но и там, где было скопление народа, – у церквей по воскресным дням, чем приводил прихожан в смущение.

М. Мухина

В. Сергеев. Курильщики

Пётр Первый и вытегоры

Ну вот, Пётр <…> отдыхал в трёх километрах от Вытегры, значит; деревня Шестова была.

Вероятно, умотали Петра и его свиту наши болота, наши леса, и Пётр заснул, заснула его свита.

В это время у императора пропал камзол. Проснулся – он очень разгневался, как это так?

Ну, император Пётр даже этим не ограничился. А он, значит, сказал, что все проживающие, вновь здесь семьи создающиеся будут носить фамилию Обрядины: «обрядать» – значит «спрятать», «обрядили» – «спрятали» камзол…

– Ну вот, пусть здесь все Обрядины и будут!..

Там в деревне все Обрядины живут. Ну, а теперь всех этих деревён нет, и Обрядиных уж теперь один-два и обчёлся, порасселились все по нашему русскому государству, поразъехплись…

О. Орлов

Автор неизвестен. Петр 1

Семейные острова

Три острова цепочкой выстроились в среднем течении Сухоны близ Тотьмы. Причём не просто так, а по семейному ранжиру. Первым идёт самый крупный остров – Дедов, следом за ним чуть поменьше – Бабий, и замыкает природное шествие самый маленький островок – Внуков.

Впрочем, при всей топонимической схожести, как пишет знаток Севера В. Романов, каждый из них имеет не только свою судьбу, но и отличное от других происхождение. Среди трёх десятков островов на Сухоне, Дедов – единственный, который появился на свет не намыванным путём. Это – настоящая земная твердь, протянувшаяся в длину на полтора километра, а в ширину – на пятьсот метров. На Дедовом острове есть даже своя «гора» – заросший лесом холм высотой около 15 метров. А вот Бабий остров – низенький, заросший кустарником и мелколесьем. Образовался он из песка и донных отложений, принесённых величавой Сухоной. Внуков же остров в какой-то мере является полуискусственным. В начале прошлого века при проведении дноуглубительных работ на небольшую отмель ссыпали взятый с фарватера грунт, а потому в основании этого острова можно встретить не только песок и гальку, но и окаменевшие кости доисторических рыб, Точного объяснения «семейственности» в названиях тотемских островов до сих пор нет. Правда, большинство краеведов и географов склоняются к мнению о том, что дошедшие до наших дней топонимы появились еще восемь-десять веков назад и определённым образом были связаны с существовавшим у языческого населения культом бога Белеса. Предполагается, что когда-то на Дедовом острове было древнеславянское кладбище, а на соседнем, Бабьем острове, проводились языческие ритуалы. Романов предполагает, что именно желанием окончательно вытравить «языческий дух» из здешних мест и объясняется появление в конце XVII века на Дедовом острове православного храма – церкви Святой Троицы. Чуть позднее весь остров оказался во владениях Спасо-Сумори-на монастыря, а на основе деревянной церкви возникла Троицкая пустынь – свой небольшой мужской монастырь.

Романов приводит еще одну версию «охристианивания» островов. Когда-то тотемским воеводой был Фёдор Лопухин, отец первой супруги Петра Первого – Евдокии Лопухиной. Её царь велел сослать в монастырь. Но перед обрядом пострижения в Суздальском монастыре «разжалованную» царицу на какое-то время отправили на послушание в другую обитель – в Богородицкий женский монастырь, что находился на правом берегу Сухоны, неподалеку от Бабьего острова. Личным духовником Евдокии стал иеромонах Иона, до этого по распоряжению Лопухина-воеводы построивший на Дедовом острове небольшую часовню. Она-то и превратилась в церковь. Экс-царицу потом всё-таки отправили в Суздаль, но о тотемском периоде жизни она не забывала – прислала в церковь Святой Троицы икону с дарственной надписью и несколько дорогостоящих книг для богослужения.

После Октябрьской революции на Дедовом острове появились коммунары. Первоначально коммуна была исключительно мужской и жизнь в ней чем-то напоминала монашеские порядки. Днём местная «братия» занималась огородничеством и хозяйственными работами, а вечером, вместо молебна, устраивали классовые читки – заучивали наизусть труды Маркса, Энгельса, Ленина. Потом к коммунарам приехали коммунарки и времени на читки уже не оставалось. Вскоре коммуна все съестное проела, вся износилась и… разбежалась. Но все же коммунары успели разобрать на кирпич Троице-Сергиевскую церковь и продать кирпич строительной конторе, которая ценный стройматериал баржами увезла в Архангельск. Слава «семейных» островов как-то постепенно потухла. Может, и к лучшему: меньше посторонних глаз – целее природа.

Н. Лузин

Осиновый мыс

Этот мыс находится при слиянии рек Китлы и Индоманки, в тридцати верстах к северо-востоку от Белого озера. Теперь эта местность относится к Вашкинскому району. Давным-давно здесь произошла битва русских с «панами». А дело было так. Местные крестьяне устроили на берегу засаду, заранее подрубив множество громадных осин вдоль берега и скрепив их верёвками, чтобы до срока не упали. Когда мимо по реке плыли на плотах поляки с награбленным добром, верёвки были перерублены, осины рухнули и потопили плоты захватчиков. Всех незваных гостей тут и перебили. И поделом, ведь немало погуляли «паны» на большой дороге от Белоозера к Чаронде и дальше к Каргополю и Поморью.

А. Костров

Герой Пушмяк

Крепко запомнились абакановским жителям Череповецкой стороны поляки, гулявшие тут в XVII веке. В 1611 году пришли сюда два польских отряда: одним командовал пан Казимир, другим – пан Будимир. Отряд пана Казимира разбил лагерь у истока небольшого ручья, впадающего в реку Ягорбу. С тех пор ручей стали звать «Казимир». Другой отряд стал лагерем около деревни Аксёново, где берёт начало другой ручей, впадающий в реку Кошту. Его стали звать «Будимир». Оба отряда грабили окрестных жителей. Отряд Казимира разорил и сжёг село Преччстое. Жители его поселились невдалеке и новое селение назвали «Погорел». Отряд Будимира ограбил деревню Слабеево и оттуда направился к селу Пречистое. При выходе из Слабеева стояла мельница, крылья которой быстро вертелись на сильном ветре. Поляки подожгли мельницу, крылья запылали, разбрасывая горящие головни на соломенные крыши изб. Так сгорело Слабеево. По дороге из Слабеева в Пречистое стояла деревня Лихачёво. Жители её славились лихостью и храбростью и встретили незванных гостей дубинами и топорами. Завязался бой. Много полегло лихачёвцев, но немало полегло и поляков. Особенно отличился силач крестьянин Матвей Пушмяк, вооружённый топором, насаженным на длинный шест, он рубил поляков направо и налево, но и сам пал, изрубленный саблями. Деревня Лихачёво была сожжена. Уцелевшие жители укрылись в лесу, прорубили там широкую просеку, «продол», и на ней поставили новые избы. Появившуюся деревню назвали Продол, а потом как-то переиначили в Подол. Там и теперь проживают люди с фамилией Пушмёнковы, считающие себя потомками славного богатыря Матвея Пушмяка.

Т. Осминский