Текст книги "Вологодчина в русском фольклоре"

Пояснительный перевод

Пойдём, братья, в северную страну, удел Афета, сына Ноева, от которого берёт начало Русь православная. Оттуда взойдём на горы Киевские.

Взойдя, прежде всех восславим вещего Бояна в городе Киеве, искусного гусляра. Ибо тот вещий Боян, перебирая своими златыми перстами живые струны, пел славу русским князьям: первую – князю Рюрику, вторую – Игорю Рюриковичу и Святославу Ярославичу, третью – Ярославу Владимировичу, мы же восхвалим теми песнями и звоном гуслей владетельного русского князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича, ибо они проявили мужество и желание постоять за землю Русскую и за веру христианскую.

От той битвы на Калке и до Мамаева побоища.

И вот великий князь Дмитрий Иванович и брат его князь Владимир Андреевич закалили сердца свои мужеством, собрались с силами, помянули прадеда княза Владимира Киевского, царя русского.

Жаворонок-птица, радостных дней утеха, взлети к синим небесам, воспой славу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его Владимиру Андреевичу. Ибо они взлетели, словно соколы, с земли Русской на поля Половецкие. Кони ржут в Москве, бубны бьют в Коломне, трубы трубят в Серпухове, звенит слава по всей земле Русской, чудно стоят знамёна у Дона Великого, реют расшитые знамёна, блещут панцири золочёные, звонят вечевые колокола в Великом Новгороде. Стоят новгородские мужи у святой Софии, говоря так: «Неужто нам, братья, к великому князю Дмитрию на помощь не поспеть?»

Тогда словно орлы слетелись со всей северной страны. Нет, то не орлы слетелись, съехались все князья русские на помощь к великому князю Дмитрию Ивановичу, говоря так: «Господин великий князь, уже поганые татаровья на наши поля наступают, вотчины наши захватывают, стоят между Доном и Днепром на реке на Чече. И мы, господин наш, пойдём за быструю реку Дон, явим всем землям чудо, чтобы старые рассказывали, а молодые помнили».

Великий князь Дмитрий Иванович своим братьям русским князьям отвечает так: «Братья мои милые, русские князья, все мы из одного гнезда великого князя Ивана Даниловича. До сих пор ни от кого не знали обиды: ни от сокола, ни от кречета, ни от того поганого пса Мамая».

Соловей-птица, вот бы тебе прославить своим пением двух этих братьев, двух сыновей Вольярдовых: Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского. Предводители сторожевых полков, они на щите рождены, под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены, с острого меча поены в Литовской земле.

Молвит Андрей своему брату Дмитрию: «Мы с тобой два брата. Сядем, брат, на своих борзых коней, зачерпнём, брат, шлемом своим воды быстрого Дона, испытаем мечи свои булатные. Ибо уже, брат, стук стучит и гром гремит в славном городе Москве. То ведь, брат, не стук стучит, не гром гремит, то стучит сильная рать великого князя Дмитрия Ивановича, то гремят удальцы золочёными шлемами и червлёными щитами. Седлай, брат Андрей, своих борзых коней, а мои уже прежде твоих готовы».

Вот уже поднялись сильные ветры с моря, принесли великую тучу к устью Днепра, на Русскую землю. Из тучи вышли кровавые облака, а из них бьют синие молнии. Быть стуку и грому великому между Доном и Днепром, идут ханове на Русскую землю. Серые волки воют, то не серые волки были, пришли поганые татаровья, хотят пройти с боем и захватить всю землю Русскую.

Тогда же гуси загоготали и лебеди крыльями восплескали. То не гуси загоготали, не лебеди крылами восплескали, это поганый Мамай привёл своих воинов на Русь.

Птицы небесные стерегут добычу под синими облаками, вороны грают, галки свои речи говорят, орлы клекочут, волки грозно воют, лисицы часто лают, предвещают победу над погаными, говоря так: «Земля эта – Русская, как если бы до сей поры была за царём Соломоном, так будешь и теперь за князем великим Дмитрием Ивановичем».

Тогда же соколы и кречеты, Белозерские ястребы, позвонят своими золочёными колокольчиками.

Уже весь стук стучит и гром гремит перед утренней зарёй. Это ведь не стук стучит, не гром гремит, князь Владимир Андреевич ведёт воинов своих сторожевых полков к быстрому Дону, говоря так: «Господин князь Дмитрий, держись крепко, уже, господин мой, поганые татаровья на поля наши наступают, а наши воины их защищают».

Тогда великий князь Дмитрий Иванович вступил в своё златое стремя, сел на борзого коня, взял копьё в правую руку. Солнце ему на востоке 8 сентября, в среду, на рождество Пресвятой Богородицы ясно светит, путь ему указует, святые Борис и Глеб молитву творят за сродников своих.

Тогда соколы и кречеты, белозерские ястребы скоро за Дон перелетели, ударили на гусей и на лебедей.

Грянули копья калёные, мечи булатные, топоры лёгкие, щиты московские, шлемы немецкие, копья басурманские.

Тогда стали поля костьми засеяны, кровью политы. Воды возопили, разнесли весть по разным землям: за Волгу, к Железным вратам, к черемисам, к чехам, к полякам, в Устюг, к поганым татарам, за волнующееся море. Слыша то, старому человеку стоило и юность вспомнить.

Храбрый Пересвет скачет на своём вещем сером коне, свистом поля перегородил, и говорит такую речь: «Лучше самим на свои мечи броситься, нежели от рук поганых пасть». И сказал Ослябя брату своему Пересвету: «Уже, брат, вижу тяжкие раны, нанесённые в сердце твоё. Уже суждено твоей главе пасть на сырую землю, а моему чаду Якову, на белый ковыль. Уже, брат, окрест пастухи не кличут, трубы не трубят, только вороны часто грают, кукушки кукуют, на трупы слетаясь».

Тогда же не туры заревут на поле Куликовом на речке Непрядве, оплакивая избиенных погаными князей великих и бояр знатных: князя Фёдора Романовича Белозерского и сына его, князя Ивана, Микулу Васильевича, Фёдора Мемко. Ивана Сано, Михаила Вренкова, Якова Ослебятина, Пересвета-чернеца и много дружинников.

Тогда заплачут горько боярыни по своим мужьям в красном городе Москве. Всплачется жена Микулы Мария, говоря такую речь: «Дон, Дон, быстрый Дон. Ты протёк по всей земле Половецкой, пробил берега нерушимые. Принеси на своих волнах моего Микулу Васильевича!» Восплачется жена князя Ивана Феодосия: «Уже наша слава поникла в славном городе Москве».

Не одна мать своего чада лишилась, и жёны боярские мужей своих и хозяев потеряли, говоря друг другу: «Уже, сестрицы, мужей наших в живых нет, сложили они головы свои у быстрого Дона за Русскую землю, за святые церкви, за православную веру с дивными удальцами, с отважными сынами».

В 6888 (1380) году была Мамаевщина, Маматяк за Доном в устье Непрядвы. Тогда было благовещение на Пасху, после смерти Алексия-митрополита на третий год битва была. В 6889 (1381) году, в праздник Вознесения Господня, пришёл из Царьграда на Русь Кириан-митрополит – год спустя по Задонщине. В 6890 (1382) году была Тохтамышевщина – августа 20 в княжение Дмитрия Ивановича, и взяли татары Москву и много зла сотворили. В 6891 (1383) году великий князь Дмитрий сослал Киприана-митрополта – на третий год после Задонщины. В 6896 (1389) году 19 мая преставился великий князь Дмитрий Иванович – после Задонщины на восьмой год. В 6897 (1390) году выехал из Царьграда Киприан-митрополит, а с ним два митропалита – послы. В 6900 (1391) году 25 сентября преставился старец Сергий – после Задонщины 13 лет прошло. Той же осенью, 24 октября, выехал из Орды великий князь Василий Дмитриевич. В 6915 (1406) году 15 сентября преставился Киприан-митрополит, который пас церковь Божию 30 лет. Богу нашему слава ныне.

Примечания.

Задонщина – литературный памятник конца Х1У – начала ХУ в., посвящённый победе объединённых русских войск, которыми командовал великий князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович (1350–1389), над войсками Золотой Орды под предводительством темника Мамая. Битва эта произошла 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле между Доном и Непрядвой. Началась она поединком богатырей Пересвета и Темир-мурзы (Челубея). Оба поединщика погибли. Атаку татарской конницы на центр русского боевого порядка сдержал запасный полк. Удары засадных полков в тылу и по правому флангу татар привели к разгрому Мамая. Дмитрий Иванович после этой победы получил прозвище Донского. Куликовская битва стала важнейшей вехой в освобождении Руси от татаро-монгольского ига. В битве, согласно памятникам древнерусской письменности, участвовали 15 белозерских князей, некоторые из них названы по именам: Фёдор Семёнович (Романович) Белозерский с сыном Иваном (оба погибли), Семён Михайлович, Андрей Кемский и Андомский, Глеб Каргопольский и Ярославский (Цыдонский).

Задонщина предположительно датируется 80-ми годами Х1У в. Памятник сохранился в шести списках, которые восходят к не дошедшему до нас первоисточнику. Публикуется он обычно как реконструкция, осуществлённая на основе всех шести вариантов. Публикуемый Кирилло-Белозерский список является самостоятельной редакцией произведения, представляющей собой сокращённую его переработку. Список этот сделан монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином в 70-х годах ХУ в. Ему же принадлежит и название, закрепившееся за памятником. Полное название произведения в редакции Ефросина: «Писание Софониа старца рязанца, благослови Отче: Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимира Ондреевича». Характерной особенностью Задонщины является широкое использование цитат, реминисценций, образов из «Слова о полку Игореве». Оба памятника древнерусской словестности написаны ритмической прозой, которая квалифицируется как один из способов стихосложеня.

Дионисий

 
Как-то было в Белозерье это.
В монастыре, затерянном в лесах,
Иконописец в памятное лето
Богоподобно красками писал.
И пахари, забыв на время дело,
У врат соборных грудились толпой,
И, задирая бороды, глядели
Восторженно под купол голубой.
Там совершалось чудо. Дионисий,
Лобастый и приземистый старик,
Касался сводов немудрёной кистью —
И на камнях рождался дивный лик.
И что-то очень близкое, земное
Сквозило в лике Матери святой.
И люди с обнажённой головой
Немели перед этой красотой.
…В молчанье строгом я гляжу на фрески,
Хранящие седых времён следы,
И вижу в них не ангелов библейских,
А дальних предков мудрые черты.
И говорят об этом фрески сами,
Что наши предки в глубине веков
Своими гениальными руками
Себя творили в образе богов!
 

А. Романов

В. Сергеев. Лошадь в поле

Ферапонтово

 
Такой он, наш жалкий удел —
На белом помаяться свете.
Ты помнишь, как гордо гудел
С достоинством Вечности – ветер.
 
 
Ты помнишь стальной горизонт,
На взгорье, святую обитель,
В которой скорбел Ферапонт —
Планеты таинственный житель.
 
 
Стояли над озером мы,
Шли в гору безлюдной дорогой
Венчаться на царство зимы
В собор, отлучённый от Бога.
 
 
Смеркалось. Молчал монастырь,
И к этой бездонной юдоли
Нас за руку вёл поводырь,
Он был нашей тенью и болью…
 

В. Кудрявцев

Предания, связанные с пребыванием Ивана Грозного в Вологде

Как сообщают летописные источники, Иван Грозный был в Вологде трижды. В первый раз – в 1545 году, во время путешествия по вологодским и белозерским монастырям. Это путешествие было за год до совершеннолетия Ивана Васильевича и за полтора года до его царского венчания.

О тогдашних, не во всём благочинных разъездах Ивана IV по монастырям Карамзин в «Истории Государства Российского» писал следующее: «Между тем Великий князь ездил по разным областям своей державы, но единственно для того, чтобы видеть славные их монастыри и забавляться звериною ловлею в диких лесах: не для наблюдений государственных, не для защиты людей от притеснений корыстолюбивых наместников. Окруженный сонмом бояр и чиновников, он не видел печалей народа и в шуме забав не слыхал стенаний бедности; скакал на борзых ишаках и оставлял за собою слезы, жалобу, новую бедность: ибо они, путешествия государевы, не принося ни малейшей пользы государству, стоили денег народу: двор требовал угощения и даров».

Во второй раз Грозный посещает город в 1565 году, в год учреждения опричнины. Города Вологда, Устюг, Тотьма и Вага с Вельским посадом были зачислены в числе других 20-ти в опричные города, и доходы с них стали поступать на «Государев обиход». Учитывая большое экономическое значение Вологды, ее роль в торговле со странами Западной Европы, Грозный намеревается сделать город опричной резиденцией. Сохранилось предание о намерении Ивана Васильевича сделать Вологду столицей Русского государства. Текст предания опубликован в сборнике Н.А.Криничной «Северные предания»: «Иван Васильевич хотел Вологду сделать столицей. Ему все мерещилась измена. Он уж и переехал туда. Стены были дубовые…»

С 1565 года в Вологде по распоряжению царя началось строительство каменных зданий и возведение городских укреплений, которым царь придавал большое значение. Так это событие фиксируется в Александре-Невском летописце, напечатанном в 1876 году в томе 3 Русской исторической библиотеки: «Царь и великий государь заложил град Вологду каменную и повелел рвы копать и подошву бити и на городовое здание к весне повелел готовить всякие запасы».

По сообщению местного летописца Николая Слободского, «Великий государь царь и великий князь Иван Васильевич в бытность свою на Вологде повелел рвы копать и сваи уготовлять и место очистить, где быть городским стенам намеченного здания».

В следующем году, как говорит летопись, «Великий государь Иван Васильевич повелел заложить град каменный».

В 1567 году Иван Грозный прибыл для осмотра городского строительства. Об этом приезде царя подробно рассказывается в Пинежском летописце. В частности сообщается, что царь приехал в Вологду в «праздник Христова воскресения», это вызвало недоумение вологжан, которые «после заутрени не ходили ко царю с яйцы здравствовать, и царь на них прогневался о том и велел биричу оповестить жителей Вологды: от церкви в домы не ходя и платья не сложа с себя, в коем к церквам пришли, сносить сваи дубовые в ров, что были готовлены на подошвы ставить в городскую стену. А в своё место никому слуги не подменить, ни стороною не наветь». Царское распоряжение было выполнено. Вологжане вышли на работы в великий праздник Пасхи. А после праздника, на той неделе, царь, как сообщает летописец, «казнил вологжан тако ж, как и в Новгороде». В рассказе Пинежского летописца отражён факт действительно происходящих в Вологде казней лиц, что подтверждает Синодик опальных царя Ивана Грозного. Исследователь Синодика Р.Г. Скрынников относил эти казни к весне-лету 1569 года.

Среди десяти перечисленных в Синодике лиц, казнённых в Вологде, названы три «плотника»: Неупокоя, Данило, Михаил. Возможно, что истинною причиной гнева царя явилось его недовольство ходом строительства кремля в Вологде.

По мнению исследователя Н.А. Казаковой, этот летописный рассказ представляет собой, скорее всего, народное предание, в котором подлинные факты приезда царя в Вологду, строительства в ней каменного кремля и казней вологжан причудливо переплетаются с вымыслом. В пользу высказанного предположения говорит сюжет рассказа, повествующий о конфликте между вологжанами и царём из-за стремления первых соблюдать благочиние в великий христианский праздник, и особенно текст царского повеления о выходе всех вологжан в этот праздник на строительные работы, сохранивший размер устной ритмической речи.

Известно, что в старину Вологда называлась Насон – городом.

Вот что было напечатано на страницах журнала «Народное благо» за 1903 год:

«Едет царь Иван Васильевич в Вологду. Рано утром подъезжает он к городу, видит: все спят. «Ну, – думает, – ещё рано, отъеду пока что», – и отъезжает. Приезжает в полдень – опять застаёт весь город спящим. Опять поворачивает Грозный назад. Въезжает в третий раз, – это уже вечером, – но опять та же история!

Разгневался царь на Вологду: «Что за городишко несчастный! Когда ни приедешь, – всё на сон!».

С тех пор и прозвище городу дано было «Насон».

В третий раз Иван IV жил в Вологде, как сообщает летописец, три года и пять месяцев, начиная с 1568 года: к этому последнему времени относятся строительство речного флота, прорытие речки Золотухи и возведение каменного соборного храма во имя Успения Богородицы.

«Лета 7076 (1568) Великий государь повелел соборную церковь во имя Успения Пречистой Богородицы поставить внутри города у архиерейского дому, и делали её два года».

Царь часто бывал на строительных работах, тщательно вникая не только в общий архитектурный план собора, но и в качество строительных материалов. Всё сделанное за день, на ночь покрывалось лубьём, и потому, по словам летописца, «оная церковь крепка на расселины».

Софийский собор был построен по образцу знаменитого Успенского собора в Московском Кремле, автор проекта которого Фиора-венти. Недаром проект Вологодского собора приписывается одному из русских учеников великого итальянского зодчего.

Архитектурно собор был закончен в 1571 году, когда Грозный неожиданно покинул Вологду. Внутреннее же устройство собора оставалось незаконченным целых 17 лет.

Конечно, у царя были свои государственные соображения, требующие его присутствия в Москве. Историки утверждают, что Грозный покинул Вологду в связи с набегом крымских татар на Москву. Но народная фантазия этот отъезд Ивана Васильевича переложила в предание.

Летописец сообщает: «Егда совершена бысть оная церковь и великий государь вшед видети пространство ея, и будто нечто отторгнуся от свода и пад, повреди государя во главу, и того ради великий государь опечалихся и повеле церковь разобрать. Но чрез же некоторое прошение преклонися на милость, обаче многия годы церковь была не освящена».

Это предание было переложено в историческую песню, записанную в Вологде в 19 веке. В 1842 году она была доставлена наставником Вологодской семинарии П.Н. Савваитовым редактору журнала «Московитянин» М. П. Погодину и в том же году напечатана в № 8.

 
Что на славной реке Вологде,
Во Насоне было городе,
Где, доселе было, – грозный царь
Основать хотел престольный град
Для свово ли для величества
И для царского могущества;
Укрепил стеной град каменной
Со высокими со башнями,
С неприступными бойницами.
Посреди он града церковь склал,
Церковь лепую, соборную,
Что во имя Божьей Матери
Её честного Успения
Образец он взял с московского
Со собору со Успенского.
Стены храма поднималися,
Христиане утешалися;
А как стали после свод сводить,
Туда царь сам не посмел ходить,
Надзирал он над наёмники,
Чтобы Божий крепче клали храм,
Не жалели б плинфы красныя
И той извести горючия.
Когда царь о том кручинился,
В храме повоем похаживал,
Как из своду туповатова
Упадала плинфа красная,
Попадала ему в голову,
Во головушку во буйную,
В мудру голову во царскую…
Тут наш грозный царь прогневался,
Взволновалась во всех жилах кровь,
Закипела молодецка грудь,
Ретиво сердце взъярилося,
Выходил из храма новаго,
Он садился на добра коня,
Уезжал он в каменну Москву,
Насон-город проклинаючи
И с рекою славной Вологдой
От того проклятья царского
Мать сыра земля тряхнулася —
И в Насон-граде гористом
Стали блаты быть топучия,
Река быстра славна Вологда
Стала быть водой стоючею,
Водой мутною, вонючею,
Крылася вся тиною,
И по скверной зеленью со плесенью…
 

Исследователь Н.К. Игнатов в 1897 году писал: «Вода реки Вологды издавна пользуется дурною славою, что совершенно естественно при свойстве почвы, над которой протекает река».

Однако народное предание связывает происхождение плохих качеств воды с пребыванием в городе Ивана Грозного, который «проклял город и его реку, и от того проклятия царского тряхнулась мать сыра-земля, на месте возвышенностей образовались топучие болота».

В журнале «Московитянин» сообщается и о предании, связанном с селом Говорово, что находилось под Вологдой. «На третьей версте к юго-западу от Вологды есть село Говорово, получившее будто бы это название по следующему обстоятельству: в одну из поездок в Вологду, царь Иван Васильевич Грозный был во время всего пути мрачен и не разговаривал с сопровождавшими его опричниками. Подъехав к месту, где стоит теперь село, царь заговорил и возникшее затем здесь селение получило прозвание Говорово».

Село теперь не существует. В 1970-х годах оно вошло в состав города. Оказалось, что предание не забыто жителями. «После того, как «нечто отторгнуся от своду и пад государю и повреди главу», лишился Иван Грозный дара речи и пошёл, куда глаза глядят. Кругом стоял тёмный лес. Неожиданно он наткнулся на сторожку, из которой вышел лесник. Царь пришёл в изумление и заговорил. И повелел государь основать здесь село и назвать его в честь такого удивительного события Говорово».

Есть и другой вариант текста предания. Царь отправился в Москву. Вечерело. Каретная дорога тянулась по речке Содеме. Раскинувшийся внизу город был виден как на ладони. Царь остановил свиту, повернулся и залюбовался прекрасным, в лучах заката, Насон-городом. И хоть сердит был Иван Васильевич, но красота уходящего дня пленила его душу. От этого сделался он необычайно разговорчивым. Часть свиты, и провожавшие царя знатные горожане расположились здесь на ночлег вместе с царём. После отъезда Грозного решили в этом месте обустроить селение. В честь доброго расположения великого государя назвали это место Говорово. На том месте, где по преданию стоял царский шатёр, была построена часовня. Позднее здесь появилась церковь, названная Говоровской.

С именем Ивана IV связано предание об основании церкви святого Феодора Стратилата, что находилась на правом нагорном берегу реки Вологды. Создана была церковь по повелению царя Ивана Васильевича Грозного. Во время пребывания в Вологде, он получил на том самом месте, где построена была церковь, известие о даровании ему Богом сына Феодора. Проникнутый чувством благоговения и благодарности к Всещедрому Отцу Небесному, царь сейчас же приказал на этом месте воздвигнуть храм во имя святого великомученика Фёдора Стратилата, в честь коего дано было имя новорождённому сыну царскому. Церковь эта в народе называлась царскою.

Вологодские историки утверждали, что это действительно было так, и что при церкви хранилась даже грамота, в которой ясно было обозначено это обстоятельство и сказано, чтобы этот храм существовал вечно. Но так как церковь эта во время большого пожара, бывшего в Вологде в 1769 году, обгорела и была полуразрушена, то, вероятно, тогда же погибла в пламени и эта любопытная грамота.

О Соборной горе существуют два предания. Одно из них говорит, что внутри этой горы в старину существовали тайники, в которых прятали церковные и другие драгоценности города при слухе о неприятельских нашествиях и что из этих тайников был тоннель под рекой Вологдой и затем подземный ход до Спасо-Прилуцкого монастыря.

Другое предание сообщает, что царь Иван Грозный, предполагая сделать Вологду своей столицей, хотел на этой горе построить свой каменный дворец, для которого будто бы и были внутри этой горы вырыты глубокие подвалы для хранения царской казны.

Предание это никакими историческими сведениями не подтверждено, но о существовавшем в Вологде деревянном дворце Грозного свидетельствуют писцовые книги времён царя Михаила Фёдоровича.

Этот деревянный дворец Грозного находился близ так называемой известковой горы. При дворце существовала домовая церковь во имя Богоотцов Иакима и Анны, писавшаяся в документах позднейшего времени «что у государя на сенях». На месте этой деревянной церкви в 1780 году была построена церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

На правом берегу реки Вологды рядом с Соборною горою, напротив кафедрального Воскресенского собора, находится известковая гора. Известковой она названа из-за обилия вырываемой тут извести, оставшейся, как говорит предание, от времени постройки начатых царем Иваном Грозным, но неоконченных каменных стен вокруг Вологды. На горе этой стоит церковь Александра Невского, до 1869 года именовавшаяся церковью св. Николая Чудотворца, основание которой относится к временам Ивана IV.

Толстый слой известкового камня лежал как в этой местности, так и на всем пространстве от реки Вологды до Владимирской церкви. Поэтому церковь св. Ильи Пророка называлась «что в каменьях».

Речка Золотуха также служит памятником пребывания Грозного в Вологде. Она вырыта по его повелению, как говорит предание, руками пленных татар, от которых получили своё название на южной стороне города Татарские горы, или места, где погребали этих пленных. «Золотуха» – потому что встала царю в золотую копеечку.

Известие о посещении Грозным Вологды мы встретили в книге Де-Ламартиньера «Путешествие в северные страны», изданной в Париже в 1671 году. Это сочинение удостоено Советом Московского Археологического Института золотой медали и опубликовано этим же институтом в 1912 году. Де-Ламартиньер пишет: «Царь послал однажды в Вологду приказ набрать меру блох и наложил штраф за то, что не набралось блох столько, сколько требовалось».

А. Алексеев