Текст книги "Эпоха золотой розы"

***

Летос не ушёл ночью. Не ушёл и утром. А когда девушка проснулась и позвала его с собой в дорогу, он пошёл за ней. Пошёл словно бездомный пёс за доброй рукой, которая единожды его погладила.

Но то была не просто мимолётная забота о слабом бродяге. Девушка подарила ему свою веру и своё доверие, встав с ним на одном пути. Она сама не ведала об этом, но та её крупица веры, подаренная Летосу, залечивала его раны и придавала ему новых сил. Для него это был драгоценный дар. А для неё – просто добрый порыв. Без всякого умысла она разделила свою дорогу с грязным бродягой, которого впервые увидела лишь вчера, чьего имени она даже не спросила. Тонкая ниточка протянулась от неё к нему, связала их.

До сего дня Летос не ведал, каково это. Он знал, что демоны и Велиар питаются чужой ненавистью, чужим страхом. Пороки для них – сладчайшая амброзия, насыщающая их разрушительной силой, которую они направляют против тех, кто им эту силу подарил. Атрен, напротив, черпает власть в вере. Поэтому его мать Маэлира научила алтеидов строить храмы в его честь и наполнять их молитвами. Именно этими силами и возведён светлый царь на престол Немерена.

Летос мог бы выбрать одну из этих дорог. Но он не желал ни чужой веры, ни чужого страха. Долгие годы он хотел лишь уйти как можно дальше ото всех сторон. И поэтому ослаб настолько, что превратился в немощного старика. Пока единственная девушка не связала его тонкой ниточкой доброты. Разорвать её не стоит никаких усилий в любой момент. Надо только развернуться и пойти в другую сторону. Да только ниточка эта оказывалась прочнее стали.

Летос улыбнулся собственным мыслям. Незнакомка посмотрела на него, но ничего не спросила. Конечно, она не могла не видеть, как распрямилась его спина, насколько твёрже стал его шаг. Но она ничего не говорила. Как и сам Летос не задавал ей вопросов. У горбуньи с красивым лицом была своя история. Но он не собирался её спрашивать о прошлом. Они так и шли молча, не произнеся ни слова. Они просто стали спутниками друг для друга на этой дороге. Ни больше и ни меньше.

Караван алтеидов уже давно снялся со стоянки и двинулся вперёд к Океану. На дороге остались лежать две искорёженные перевёрнутые повозки – следы ночной атаки бесов. Подле на земле были видны следы крови. Сейчас вереница беженцев обгоняла их на пару миль. Вдалеке сотни ног и копыт поднимали облака пыли. Большая лоскутная змея устремилась к Последнему Оплоту.

Когда Харинум стал виден на горизонте, девушка замерла в первый миг. В её синих глазах страх боролся с волнующей надеждой. На долгие несколько секунд сомнения приковали её ноги к земле. А потом она ускорила свой шаг, торопясь, словно навёрстывая впустую потраченное время.

Уже издалека селение было похоже на растревоженный муравейник. До последнего времени Харинум был лишь маленькой рыбацкой деревушкой. Но его местоположение – самое южное из всех поселений алтеидов – превратило его в Последний Оплот, в который ведут все дороги. Беженцы стекались сюда весь минувший год. Хижины вырастали буквально одна на другой. Кое-где высились более основательные дома, но они принадлежали первым переселенцам. Строились они тогда, когда алтеидов здесь было гораздо меньше, а леса вокруг – гораздо больше. Вокруг Харинума был отчётливо виден огромный вырубленный массив. Большое количество древесины ушло на возведение высокой стены вокруг селения. Стена была сложена из цельных стволов деревьев и возвышалась в три мужских роста. Укрепление огибало селение полукругом, оканчиваясь уже в океанских волнах.

Единственные массивные ворота сейчас были распахнуты. Лоскутная змея каравана уже вползала внутрь. Беженцев было явно больше, чем мог вместить Харинум. Но после падения Мехры выжившим больше некуда было идти.

Когда Летос и его спутница дошли до стен Харинума, день уже был на исходе. Они видели, как беженцы разбивали палатки прямо на улицах селения. Как и в дороге, им приходилось разжигать костры, чтобы обогреться ночью. Но главное для них было то, что они находились за крепкими стенами. Местные жители делились с ними запасами еды. Главным промыслом здесь оставалась рыбная ловля. И Океан не переставал приносить пропитание даже сейчас. Щедрого улова хватало и прежним жителям, и новым переселенцам. Кругом стоял шум от сотен голосов. Кто-то встречал старых друзей или родственников, которых уже не чаял увидеть живыми. Кто-то помогал новым прибывшим.

Летос, переступив границы Харинума, будто бы погрузился в воду с головой. Он прежде никогда не видел и не был среди такого скопления алтеидов. Он всегда их сторонился. И сейчас он чувствовал бы опасность, но на него никто не обращал внимания. Бесы бежали, лишь почуяв его запах. Демоны ненавидели его и сторонились. А эти мужчины и женщины попросту не замечали сына мироздателя, увлечённые своей собственной суетой, своими заботами. Он словно растворился в их массе, на минуту забыв о том, кто он такой.

Он заблудился бы в этой толпе, словно маленький ребёнок, если бы горбунья крепко не сжимала его руку. Глаза её метались от одного лица к другому. Она тянула своего спутника дальше и дальше, проталкиваясь сквозь всех этих мужчин и женщин.

– Фабиар! – закричала девушка.

Ногти её крепко впились в ладонь Летоса. Она ускорила свой шаг. Она почти побежала. Но молодой юноша, которого та окликнула, то ли не услышал её в шуме толпы, то ли не принял это на свой счет. Девушка выкрикивала его имя раз за разом. Голос её надорвался от отчаянья: юноша не останавливался и не оборачивался на её зов. Он ловко петлял в толпе. Летос чувствовал, как задрожала её рука: горбунья боялась, что потеряет его из вида, когда парень сворачивал на другую улицу.

Он едва не исчез. Но лишь в последний момент они увидели, как за Фабиаром закрывается дверь в большой дом. Девушка не колебалась ни секунды. Она вбежала по ступеням следом и замерла на пороге в открытом проёме. Летос стоял рядом с ней. Он видел, как дыхание её участилось, грудь её вздымалась тяжело и отрывисто. Губы задрожали. А в синих глазах заблестела влага.

Прямо перед ними в просторной прихожей стоял тот самый юноша и смотрел на неё, не отводя глаз. Высокий, по-мальчишески худой кудрявый парень лет семнадцати. А рядом на лестнице замер вполоборота молодой мужчина около тридцати лет.

– Фабиар… Регул… это же я… ваша сестра… неужели вы не узнаёте меня?

Голос её надломился окончательно. Слёзы покатились по щекам. Из горла вырвался сдавленный всхлип. Она сделала шаг навстречу своим братьям. Но Фабиар отшатнулся от неё.

– Ты зря вернулась, – с откровенной злостью бросил он ей в лицо. Юноша развернулся и взбежал по лестнице на второй этаж.

С надеждой и мольбой девушка устремила свой взгляд на Регула. Молодой мужчина явно колебался. В его глазах застыла растерянность. В какой-то момент показалось, что он уже готов был сделать шаг ей навстречу. Но двое детей – маленькие мальчик и девочка – выбежали из коридора. Они увидели двух незнакомых чужаков и с опаской прижались к ногам Регула.

– Папа, кто это? – спросил мальчик лет восьми. Но мужчина ему не ответил.

Девушка попыталась улыбнуться сквозь слёзы, глядя на двух детишек. Но у неё только вырвался ещё один всхлип.

– Сколько же лет… – тихо прошептала она, глядя на детей.

– Слишком много, Миралика, – твёрдым голосом ответил её старший брат.

Из коридора выбежала молодая женщина. Регул подтолкнул к ней своих детей. Видимо, это была его супруга. Женщина лишь бросила на пришельцев один-единственный взгляд и увела мальчика и девочку прочь.

В прихожую вышел пожилой мужчина. Он не был высок, но был широк в плечах. Двигался он тяжело, но жилистые руки говорили о его силе. Старческие белесые глаза его смотрели на Миралику без укора, но с затаённой грустью.

– Зачем же ты вернулась, дочка… – это был не вопрос, а сожаление.

Девушка едва не зарыдала, услышав эти слова и от отца. Старик поспешил протянуть к ней руки. Миралика бросилась в его объятья, крепко прижавшись к нему. Она всё-таки разрыдалась – громко, откровенно. Всхлипы сотрясали всё её тело. Сквозь слёзы она шептала отцу слова извинения, умоляла простить её за то, что ушла однажды. А старик молчал, давая ей выплакаться, гладил её по плечам и не отпускал, пока слёзы не закончились.

– Я плохая дочь. Но я ни за что и никогда больше не оставлю тебя, отец, – прошептала Миралика. Всхлипы её затихали, дыхание успокаивалось.

– Мне было тяжело принять твой уход, – проговорил старик, не отпуская свою дочь. – Но я знал, что там, где ты была, тебе ничего не грозило. Это грело мне душу. А теперь ты здесь. И я рад тебе и расстроен…

– Нет, отец, – ответила девушка. – Сейчас я там, где должна была быть всегда.

В этот момент они вдруг вспомнили, что всё это время ещё один путник стоял на пороге. Они обернулись к Летосу. Девушка не поднимала заплаканное лицо, смущённо прячась за каштановыми волосами.

– Это мой спутник… – она запнулась, осознавая, что они так и не назвали друг другу своих имён. Как зовут её, он теперь слышал. Но его имени она так и не знала.

Повисло неловкое молчание. На несколько секунд взгляды Летоса и Миралики встретились. В глазах девушки появилось понимание того, что он так и не скажет, как его зовут.

– Эрик, – выпалила она. – Его имя – Эрик.

Старик не заметил этого краткого напряжения между ними. А девушка поспешила вновь отвести глаза, будто пряча в них что-то. В груди Летоса странно похолодело. Одним коротким звуком этого чужого имени Миралика, будто взмахом пера, отчеркнула всю его жизнь до этого момента. Она сделала это осознанно, в голосе её прозвучала нарочитая настойчивость. Летос не понимал, что было в её мыслях в этот момент. Но мир не рухнул. Отец и его дочь остались на своих местах. Новое имя было просто одним из имён. А сам он был просто одним из мужчин. Они не гнали его и не проклинали. Пока у них вообще не было к нему никакого отношения. Он стоял перед ними словно белый лист бумаги. И что они напишут на нём, зависело только от него самого. В какой-то момент это понимание даже закружило его голову. Он – сын Геадона, он – творец Замбуллы, но сейчас на короткий миг его охватила эйфория от осознания того, что он может написать хоть несколько строчек на этом чистом листе.

– Меня зовут Варел, – из своих мыслей Летоса выдернула протянутая ему рука. Где-то он уже видел этот жест, поэтому ответил старику и пожал его широкую сильную ладонь. – Сегодня ты мой гость. Поэтому сегодня ты будешь сыт и обогрет. Мой дом большой, но сейчас все комнаты заняты моими работниками. Регул приготовит для тебя постель во флигеле. И дай ему чистую одежду. Вы с нашим гостем одного роста. А потом разогрей воды для него и для своей сестры. Им обоим необходимо смыть с себя долгий путь.

Последние фразы Варел говорил уже своему сыну, который так и стоял на лестнице. Голос у старика был твёрдый, как и его рукопожатие. Он не оставлял сомнения в том, кто был главой в этом доме. Регул не собирался с ним спорить. Он не испытывал тепла к своей сестре. Но он сделает всё, как и велит ему отец.

– Если позволите… – проговорил Летос. – Ещё зеркало и острый нож.

Варел смерил его взглядом и громко хмыкнул. А потом обернулся к Регулу и кивнул тому, чтобы он выполнил просьбу гостя.

– Бритва тебе точно пойдёт на пользу, – сказал он Летосу с усмешкой. – А пока проходи в столовую. Мария накормит тебя.

Миралика поддерживала отца под руку. Им ещё о многом нужно было поговорить. Сейчас они оставили Летоса. Девушка лишь на короткий миг поймала его взгляд, безмолвно попрощавшись с ним. Когда они удалялись по коридору, Тени показалось, что старик стал ступать чуть твёрже, в его ногах будто бы появилось чуть больше сил.

***

У Варела было три десятка работников. Это были и мужчины, и женщины всех возрастов. Когда Летос вошёл в столовую, они ужинали за длинным столом. На него мало кто обратил внимание. Хотя кто-то коротко кивнул ему в знак приветствия. Он понял, что в основном это были целые семьи со стариками и детьми. Они работали на хозяина дома, а он давал им еду и кров над головой. В чём заключалась эта работа, Летос пока не смог понять, потому что работники не были многословны за столом.

За готовкой хлопотала Мария, жена Регула, ей помогала одна юная девушка. Летос расслышал её имя – Лоренция. Он не стал садиться за общий стол. Вместо этого он сел за маленький отдельный столик в углу. Мария, видимо, списала это на его грязный внешний вид и запах, который шёл от него. Она принесла ему большую миску супа и три ломтя хлеба.

– Ты с дороги, поэтому не стесняйся просить добавки, – сказала она ему.

Летос лишь пробормотал какие-то неуклюжие слова в ответ. Ему ещё не приходилось никого благодарить. А теперь он делал это каждый день. Да и слов он сказал много больше за последние двое суток, чем за все последние годы. В этом новом для себя мире он был словно маленький ребёнок, который только учится всё делать. Раньше эту жизнь он видел только со стороны, а теперь буквально переступил порог и оказался сам её частью.

Он не обманывал себя: он прекрасно помнил, кто он такой. Сейчас Летос думал о том, как прекрасно увидеть мир алтеидов изнутри, пока ещё оставалось немного времени. Пока ещё эта жизнь не была уничтожена его братом.

…Добавки Летос так и не попросил. Мария проводила его в пристроенный к дому флигель. Небольшое помещение было явно построено недавно и не имело никакой отделки. Оно пустовало, если не считать небольшой кушетки у стены. На ней уже лежали сложенная чистая одежда и полотенце, круглое зеркальце и бритва. Рядом на полу стояли широкий таз и ведро с горячей водой.

Летос ещё раз поблагодарил Марию. Девушка оставила его одного, прикрыв за собой дверь. Тень скинул с себя грязную изношенную одежду. Поднял с кушетки зеркало и заглянул в него. На него смотрел древний старик с обветренной кожей, заросшей бородой, со всклокоченными волосами. Прямой нос резко выделялся на осунувшемся лице. Серые глаза ввалились в глазницы. Тело было болезненно худым: ключица, ребра и прочие кости отчётливо выпирали под кожей. И шрамы. Шрамы покрывали всё его тело – ноги, живот, грудь, плечи, руки; длинные и короткие, широкие, глубокие – всё это были шрамы от когтей и зубов демонов.

Он взял бритву и стал медленно соскабливать со своего лица щетину. Спутанные комки бороды падали на пол. В зеркале появились впалые худые щеки. Кожа здесь была отчётливо белая – не высушенная солнцем и ветром. Лицо его в зеркале, разделённое на два цвета, казалось нелепым. Пройдёт ещё несколько дней, прежде чем оно приобретёт ровный оттенок.

Избавившись от бороды, Летос коротко обрезал волосы. А потом стал отчищать пористым камнем кожу от въевшейся грязи. Тереть пришлось долго. Горячая вода размягчала плоть. Летос тёр с упорством, стараясь избавиться от следов минувших лет. Он тёр с силой, стирая кожу до розового покрова. Мытьё превратилось в долгую и кропотливую работу.

Когда он закончил, остатки воды в ведре уже остыли. Он вытер своё тело полотенцем и надел чистые штаны. Они были ему очень велики. Ему пришлось дважды обернуть шнурок вокруг пояса.

Летос присел на край кушетки. Упёр локти в колени и устало сжал чистое лицо в ладонях. Лёгкий ветер проникал сквозь открытое окно и холодил ещё влажную кожу. С улицы доносились многие голоса. С каждой минутой их становилось всё больше. Он даже стал различать, о чём они говорили.

Тень поднялся на ноги и подошёл к окну. Это шумел палаточный лагерь беженцев, разбитый на небольшой площади между домов. Горели костры. Мужчины и женщины сбивались в маленькие группы. Они говорили о Войне.

– Я видела то чудовище. Он выше ста мужчин! – рассказывала одна дородная женщина. – Он настолько огромен, что всегда кажется, будто он близко. Даже когда мы бежали половину дня, не останавливаясь, из Мехры, он виделся выше пояса. Мне казалось, что стоит ему сделать два шага – и он нагонит нас и сожрёт.

От одного воспоминания об исполинском демоне женщину стал трясти ужас. Она разрыдалась. Высокий худой мужчина обнял её и прижал к себе.

– Лучше быть растоптанным этим чудовищем. Так хотя бы смерть будет быстрой, – со странной смесью страха и бессильной злобы в голосе прорычал невысокий старик с длинными седыми волосами. – Хуже попасть в лапы к мелким бесам. Они долго будут глодать тебя, отрывая своими меленькими пастями по кусочку от твоего тела. Я видел… Я видел, как они жрали мою жену. Даже когда одна из этих тварей вспорола ей живот когтями и забралась внутрь, моя Рената была ещё жива и смотрела на меня…

Рядом расплакалась маленькая девочка, прервав речь старика.

– Заткнись, старый дурень! – прикрикнул на него мужчина средних лет. – Все мы там были и видели, что творилось на улицах Мехры. Незачем сейчас всё это говорить вслух. Моя дочь…

Его слова потонули в негромких разговорах. Женщина подхватила плачущую девочку и унесла с собою в палатку.

– Но почему драконы не остановили армию Адриона? – Летос услышал уже другой голос. – Что им стоит спалить своим огнём идущих по земле демонов? Драконам ведь ничего не может угрожать!

– Ещё как может! – ответил ему другой голос. – Тот огромный монстр не позволял им даже близко подлететь к городу. Он отламывал куски кладки от домов и кидал их в подлетающих драконов. А одного, который исхитрился подлететь прямо к нему, – я сам видел, своими глазами! – он просто схватил и разбил о землю.

– Быть того не может! Драконы сами огромные! Нельзя их просто так схватить лапами! – возмутился один из местных жителей.

– Может. Драконы огромные. А это чудовище ещё больше! – кто-то подтвердил слова предыдущего рассказчика.

– Истинно так! – вновь подхватил разговор первый. – Он огромен, и кожа его столь груба, что даже огонь его не берёт. А снизу, с земли, другие демоны метают в драконов копья. Сильны они настолько, что могут этими копьями пробить их чешую.

– Значит, нет нам спасенья нигде? – всхлипнула молодая девушка. – Неужели ничто не сможет остановить проклятого Адриона и его демонов? Я не верю…

– Наш царь этого не допустит, – Летос услышал скрипучий знакомый голос. Сейчас он говорил твёрдо и уверенно. – Атрен истребит всю нечисть, когда настанет час возмездия.

– Не видел я светлого царя в битве за Мехру, – заговорил зычным голосом крепкий высокий мужчина с бритой наголо головой. – Драконы и их всадники сражались, не щадя своих жизней. Но Атрен даже не снизошёл со своего небесного престола.

– Тридцать лет! Тридцать лет он позволяет чудовищам бродить по Асхайину! – подхватил его слова пожилой старик. – Земля наша превращается в пепел. Они рушат наши города и истребляют нас тысячами. И делают они всё это с его молчаливого согласия! Он не сын своего отца!

– Не смей! – прокаркал Маркус. Летос видел, как худощавый «ворон» резко поднялся на ноги и наотмашь ударил говорившего старика так, что тот повалился на землю. – Не смей сравнивать нашего царя с ним! И не смей даже вспоминать о том, кто нарушил собственные законы, кто предал не только жену свою, но весь свой народ!

– А тебе есть что сказать? – спросил лысый мужчина с явной угрозой в голосе, нависая над Маркусом. – В чём не прав этот старик? Мы все здесь обречены. Эти деревянные стены не удержат ту армию, которую ведёт Адрион. В этом замысел нашего царя? Покуда правил Геадон, не знали мы ни смертей, ни болезней…

– Вот именно! – громко прокаркал «ворон», перебивая того. Он будто бы и не заметил угрожающей фигуры над собою. – Он предал собственные законы. Но и мы оказались ничуть не лучше него! Всё это шлёт нам наш царь в наказание и в назидание за наши собственные грехи и сомнения! Если бы желал он нам зла, то истребил бы нас одним взмахом своей длани. Но он даёт нам шанс осознать наши преступления и раскаяться! Я видел ангела в небе над пылающей разрушенной Мехрой. Он кружил низко над дымящимися руинами. И ни один демон не смог поразить его. Это знак нам всем! Знак, что наш царь следит за нами и не оставляет своих рабов!

Где-то раздались одобрительные голоса. Кто-то стал признавать правоту Маркуса. Многие тоже видели крылатый силуэт, парящий над развалинами павшего города. А «ворон» вышел на середину площади, и теперь он говорил уже для всех, кто окружал его:

– Смерть дана нам в дар! – говорил он, возвышая свой голос. – Смерть дана нам, чтобы отделить праведников от грешников. Ибо раньше мы жили все вместе. И не было в этом справедливости. А теперь истинно праведные алтеиды, которые не усомнятся в своём царе и будут блюсти законы, прописанные в Саадии, которые устоят духом пред страшной карой и тем самым искупят свои грехи, тех вознесёт Атрен в свой небесный дворец в Немерене. Те будут жить подле царя своего вечно, не зная ни горестей, ни бед. Но те, кто не раскаются даже пред лицом того ужаса, который бродит по нашей земле, те, кто потеряют веру в справедливость нашего царя, те отправятся в адовы земли Замбуллы на вечную муку. И будут скитаться они там безымянные и безликие, а демоны будут вечно грызть их бессмертные души.

Маркус замолчал. Утихла и толпа, устрашённая его словами. Он переводил взгляд от одних глаз к другим, но никто не осмеливался оспаривать его речи.

– Не вернуть нам прежнего мира. Его больше нет. И не жалейте о нём, – продолжил Маркус более спокойным голосом, убедившись, что все готовы продолжать его слушать. – Мир пал из-за предательства мироздателя. Но теперь он обновится. Мы должны очистить наши души и помыслы от грехов и сомнений, дабы иметь шанс на спасение. Адрион явился в наш мир как наша кара и наше величайшее испытание. И мы должны выдержать его, не сломиться пред ужасом его армии.

– Но что нам делать теперь? – раздался тонкий девичий голос. – Что делать нам, когда армия Адриона придёт к воротам?

– Верить, – ответил Маркус. – Ибо вера в нашего царя – вот доспехи, которые уберегут нас от врагов. Наша броня – это праведность и смирение. А мечи наши – это слово его, заключённое в молитвах и учениях, записанных в Саадии. Мы заслужили эту кару. Так должно нам испытать её всю до самого конца. Нет сомнения в справедливости царя нашего. И лишь приняв эту истину, осознав и раскаявшись во всех своих грехах, мы, рабы его, заслужим прощения Атрена. Прийти духом своим к Атрену – единственное, что должен сделать грешник для своего спасения. Денно и нощно надо нам восхвалять царя нашего, дабы вымолить у него прощение. И если мы встретим врагов наших, облачённые в доспехи веры своей, вооружённые мечом-словом его, тогда и сам Атрен решит, что искупили мы грехи свои, и сойдёт на землю, дабы сокрушить всех демонов…

Летос осклабил свои зубы, слушая Маркуса. В прежней жизни тот явно был служителем в храме его старшего брата. Алтеиды слушали его, затаив дыхание. А у Летоса разболелась голова от этих слов. Он обернулся, намереваясь присесть на кушетку, но в этот момент увидел на пороге Варела. Старик прямо смотрел на него, разглядывая без стеснения. Он видел шрамы на его худом теле. И он видел его лицо, больше не скрытое щетиной.

– Не кривись от этих проповедей словно демон, – усмехнулся Варел. – От них есть толк. Алтеиды обычно перестают плакать и стенать, когда им говорят о спасении. Дети перестают хныкать, женщины заканчивают истерики, а мужчины могут уснуть следующей ночью, если знают, что врагов покарает спаситель. А всего и надо, что уверовать в него.

– Судя по твоему тону, ты не слишком веришь в такие проповеди, – откликнулся Летос, принимая взгляд Варела.

– Совсем наоборот – верю! – сказал старик, усаживаясь рядом с ним на кушетку. – Верю, что эти рассказы спасают многих от страха и ужаса перед будущим. Позволяют продолжать жить и не поддаваться панике. И за это надо отдать должное этому проповеднику. Благодаря ему сегодняшняя ночь будет спокойной. Видишь ли, я уже стар и плохо засыпаю, когда рядом кто-то плачет.

– Я не собираюсь расспрашивать тебя о том, кто ты такой. Вижу, твоя история не так проста, – заговорил Варел после короткой паузы. Взглядом он указал на шрамы. – Я принял тебя в своём доме, и ты – мой гость. Но вопросы у меня все же есть. Я хотел бы понять, что у тебя на уме. Дело в том, что я даю кров только тем, кто помогает мне и моим сыновьям. Ты видел сегодня работников, с которыми мы делим кров и еду. Я готов принять и тебя, если ты будешь приносить пользу. Места в моём доме ещё достаточно, а в еде недостатка нет. Но, понимаешь ли, большинство тех, кто живёт в Харинуме, предпочитают слушать такие вот проповеди и надеяться на сошествие Атрена. Иными словами, они предпочитают ничего не делать. Должен предупредить, что меня они считают выжившим из ума стариком. А некоторые даже называют меня святотатцем и обвиняют в кощунственных словах. Хотя, видит небо, ничего дурного про их царя я никогда не говорил. Недолюбливают они и тех, кто работает со мною. До конфликтов дело пока не доходило, но ничего хорошего от них не жди.

Летос даже позволил себе короткий откровенный смешок.

– Этот проповедник, – он кивнул в сторону окна. – Ещё только вчера грозился повесить меня на дереве. А его правоверная паства, которая будет крепко спать сегодняшней ночью, забила бы меня камнями до смерти, если бы твоя дочь не спасла меня от них. Так что сидеть и возносить молитвы их царю я точно не собираюсь. Ты был добр ко мне. Если я смогу принести тебе пользу в работе, то это будет меньшим, чем я смогу отплатить тебе.

Варел кивнул в знак того, что принял его слова. Для него такого ответа было вполне достаточно.

– Миралика описала мне вашу встречу несколько иначе, – хмыкнул он себе под нос. – Но это на неё похоже. В этом моя дочь.

Варел уже готов был оставить своего гостя. Но Летос не смог не задать вопрос, который крутился в его мыслях с того момента, как они с девушкой переступили порог этого дома.

– Почему твои сыновья так холодно приняли свою сестру?

Старик нахмурился и молчал некоторое время. Он ожидал этого вопроса, но до последнего не мог решить, отвечать ли на него или нет.

– Наверное, будет глупо не оставить твой вопрос без ответа, после того что ты видел. Мы приняли тебя в своём доме, и кое-что я могу тебе поведать, – наконец решился он на рассказ. – Много лет назад – минуло их уже, наверное, десяток – мы жили в Мехре. Я, моя жена, двое мальчишек – один постарше, другой помладше – и средняя дочурка. Плохо или хорошо, но мы справлялись с нашей жизнью. Война тогда ещё не пришла в тот город, хоть и стояла на пороге. И сейчас мне кажется, что в то время всё было немного легче, чем сейчас. Хотя, быть может, это лишь старческое ворчание.

Знаешь, я ведь пожил столько, что помню те времена, когда не было болезней и смертей. Вспоминая те годы, мне кажется, что всё это было ещё вчера. Но потом что-то в этом мире сломалось. Или мы это что-то в нём сломали.

Моя жена слегла с лихорадкой. Она промучилась семь дней, а потом умерла. Мне было сложно это пережить. Я оказался слишком слаб для этой потери. А через несколько дней после смерти матери моя дочка Миралика покинула наш дом, не спросив никого и не попрощавшись. И это почти убило меня самого. Потеря обеих моих любимых женщин разбила моё сердце. С тех пор ноги перестали меня слушаться, как прежде. Я почти не мог ходить. Даже забота о двух маленьких сыновьях не смогла придать мне сил, чтобы справиться с тоской и хандрой. Тогда не я заботился о них, а они обо мне. Много времени я потерял на никчёмные слёзы. Лишь через пару лет после этого мы покинули наш прежний дом и отправились на юг. Здесь мы построили с сыновьями новое жилище.

Фабиар был тогда ещё ребёнком. Он очень любил свою сестру. Он ещё толком не успел осознать потерю матери, а уход Миралики окончательно разрушил его детский мир. Он не мог расценить её уход иначе, как предательство. Он до сих пор так считает. И, видит небо, он упрям, как и положено быть семнадцатилетнему мальчишке.

Регул старше. Сейчас он уже взрослый мужчина, и у него есть собственная семья – жена и двое маленьких детишек. Он не может простить Миралике того, что её уход подкосил меня. Он винит её в моей болезни. Он был ещё юн тогда, но на него свалилась забота о младшем брате и отце. А ведь он тоже тогда потерял мать и сестру. Но у него не было возможности даже погоревать. Есть у него своя правда корить за это мою дочь. Но в этом и я виноват не меньше. Я поддался слабости и слезам. Это безволие непозволительно взрослому мужчине. Тем более оно не позволительно отцу.

Безволие – вот самый страшный грех, если хочешь знать. Хоть о нём ничего и не сказано в Саадии. И прав тот проповедник в том, что мы сами себя обрекаем на грехи, разрушая собственную жизнь. Покуда есть силы в руках и ногах, нужно работать, а не тратить отведённое время на ожидание милости от небес или жалость к самому себе.

Варел будто бы спохватился и поднялся на ноги, хлопнув ладонями по коленям.

– Впрочем, мы затеяли этот разговор не для того, чтобы ты выслушивал мои старческие жалобы, – усмехнулся он. – Ложись отдыхать, Эрик. Эту ночь я дам тебе выспаться вдосталь. Но как проснёшься, приходи на берег – работа найдётся и для тебя.

Варел уже уходил, но Летос остановил его ещё одним вопросом:

– Где же Миралика была все эти годы? – спросил он.

– В моей семье раньше верили в то, что написано в Саадии. Верили в бессмертие наших душ, – тихо проговорил старик после недолгого молчания, опустив взгляд в пол. – Моя дочь отправилась искать свою мать. Она верила, что сможет её вернуть…

Больше ничего объяснять он не счёл нужным. Варел покинул флигель, оставив Летоса одного, закрыв за собою дверь.