Текст книги "Эпоха золотой розы"

***

Бристан отвернулся от их удаляющихся силуэтов. Он подошёл к Рьяларе и провёл ладонью по её горячей чешуе. Драконица тихо проурчала, подбадривая его, и опустилась низко к земле. Кузнец осторожно ступил на её крыло и забрался на спину. Он почувствовал, как напряглись все её мышцы под его весом. Она слегка изогнулась, подсказывая ему своими движениями, какое положение ему следует занять. Бристан лёг на её спину, крепко обхватив шею обеими руками.

А потом она взмахнула крыльями. Ещё раз и ещё. Кузнецу показалось, что она не сможет подняться, – драконица не выдержит его вес. Но упрямая душа стиснула клыки до скрежета и продолжила бить стальными перьями о землю, поднимая брызги из луж и взметая листья в воздух. Бристан с замиранием сердца осознал, что размокшая от дождей почва становится от них всё дальше и дальше.

Вот они уже поднялись выше крон самых высоких деревьев. Вот он увидел далеко внизу силуэты удаляющихся по дороге товарищей. Он увидел очертания высоких бревенчатых стен Харинума – им до него оставалась лишь пара миль пути. А за ним он увидел бескрайний Океан, раскинувшийся во весь бесконечный горизонт, искрящийся в лучах заходящего солнца. Он никогда его не видел прежде. Увидел только сейчас – со спины дракона, поднимаясь к самим небесам, прижимаясь щекой к горячей чешуе. Океан предстал пред ним великим и прекрасным простором. Он не казался враждебным и чуждым. Нет, напротив, он звал к себе. Океан ждал тех храбрецов, которые осмелятся прийти к нему. Но он не скрывал от взора мужчины высоких волн, которые накатывал на берег. Волны эти сулили суровые испытания тем, кто решится принять его холодное приглашение. Океан знал, что таковые обязательно найдутся. И тем он сам поможет пройти долгий путь.

Рьялара подхватила потоки ветра, гуляющие в вышине. Ветер был её другом. Она уже не махала так отчаянно крыльями. Движения её стали плавными и размеренными. Ветер сам помогал ей, поднимая на своих руках всё выше и выше. И он с грубой заботой смахивал со щёк Бристана слёзы, которые катились из его глаз. Мужчина вспоминал все долгие прожитые годы и пройденные дороги. Он вспоминал близких и дорогих, которых потерял в своей долгой судьбе. Странно, но именно сейчас – по прошествии всех этих лет, в час трудный и опасный – он осознал, что сбылась его глупая детская мечта, ради которой он однажды забрался на вершину самой высокой горы. Того мальчишки, который ночевал у Ока Мира, давно нет. В рыжей бороде давно уже проступила необратимая седина. Мечта его сбылась тогда, когда он сам забыл о ней и разучился думать о будущем. Но почему-то именно сейчас нашлись те крылья, которые оторвали его от земли.

Быть может, прав был тот маленький демон, когда тихо шептал, что «всё не зря». Бристану хотелось верить, что это так – что не напрасна та цена, которую нужно платить за свою жизнь. Да и за свою смерть тоже. Даже глупые и бесцельные годы, которые он провёл, пытаясь спрятаться от всего мира, оказались дорогой к этому полёту…

…На высоте только жар тела драконицы спасал мужчину от холода. Он крепче прижимался к её хребту. Чешуя обжигала его, но по спине бил холодный ветер, которого Рьялара даже не замечала. На этой высоте Харинум казался лишь маленьким пятном. А очертания Ишторона кузнец уже давно потерял из вида.

Но сейчас он видел то, от чего его сердце больно замерло в груди. Перед Бристаном предстали огромные пространства, которые покрылись чёрным цветом. Леса высохли, трава на полях увяла. Он увидел обмелевшие русла рек и впадины озёр. Он увидел такие же чёрные дымящиеся руины Мехры. Словно болезнь, словно гангрена расползлась по всему Асхайину. И сохранился только маленький клочок земли, зеленеющий на краю Океана. Только сейчас Бристан осознал, насколько мал оставшийся алтеидам мир. Последние выжившие были жалкими песчинками перед всесокрушающей дланью Врага. И сейчас он видел, насколько Враг этот близок к Последнему Оплоту.

Неисчислимое полчище двигалось к побережью, таща за собой порчу, словно огромное чёрное одеяло, укрывая им весь континент. С такой высоты Бристан мог различить лишь бурлящий движущийся поток, постоянно меняющий свою форму. Армия демонов казалась ему роем ос, слипшихся воедино. Только несколько огромных монстров возвышались над остальной массой. Каждый из них был больше десятка метров в высоту, поэтому даже сейчас мужчина мог различить их безобразные черты и силуэты, которые были будто издёвкой над самим мирозданием. Но даже над этими ужасными демонами возвышался исполин, который был в разы их больше. В какой-то момент Бристану показалось, что чудовище может вытянуть вверх руку и схватить их с Рьяларой даже на такой высоте – настолько он был огромен.

Кошмарное видение исчезло, когда драконица взмыла выше самих облаков. Земля, покрытая демонами, осталась далеко внизу. А ещё через миг он почувствовал резкий удар – Рьялара коснулась лапами небесной тверди. Бристан отпустил руки, сжимающие её шею, и буквально повалился на землю Немерена – настолько затекли все его мышцы от долгого напряжения и холода. Но он видел, как тяжело было и драконице. Бока её резко вздымались от трудного подъёма. Только теперь, когда ветер не резал уши, он услышал её тяжёлое дыхание, со свистом вырывающееся из груди. Крылья бессильно опустились вниз. В одну секунду Рьялара даже покачнулась, но смогла устоять и удержать равновесие. Им обоим понадобилось несколько долгих минут, чтобы прийти в себя.

Когда Бристан смог подняться на ноги, то увидел Немерен во всей его красе. Небесные земли состояли из десятков, сотен, может быть, даже тысяч островов, парящих в белоснежных кружевах облаков. Выше них было только голубое небо, не имеющее ни начала, ни конца. Все тучи, все дожди и грозы остались ниже. А здесь были только свет и только небесная лазурь.

Острова имели причудливые формы, разные размеры. Не было среди них двух одинаковых. Были и крошечные клочки земли, на которых не устоял бы Бристан и в одиночку. А были огромные просторы с лугами, реками и горами. Но каждый с каждым был соединён цепями из неведомого кузнецу материала. Звенья этих цепей были прозрачны и искрились в лучах солнца. Из этого же материала были возведены и мосты между островами. В Саадии было сказано, что созданы они из хрусталя, и теперь Бристан готов был в это поверить. Он своими глазами видел невесомые конструкции, связывающие волшебными дорогами небесные земли. Мосты эти были маленькими и узкими, а были и широкие торжественные тракты.

Из хрусталя были сделаны и каналы, по которым катила полноводная река свои потоки. Река эта начиналась на другом краю Немерена. С огромного острова, который парил выше остальных, она скатывалась могучим водопадом. Отголоски его грохота доносились даже до Бристана, стоявшего на другой оконечности небесных земель. Он видел мириады брызг, которые поднимались вверх. Он видел, как река извилистым руслом протекает по всем лугам и лесам, питая своими водами почву и растения. Она разделялась в нескольких сотнях метров от него на два новых рукава. И эти младшие реки возвращались назад по землям, которые находились чуть ниже срединных островов. Когда они вновь подходили к Истоку, то воды их взметались немыслимыми фонтанами вверх, возвращаясь к началу, замыкая свой поток в неразрывное кольцо.

Бристан осознал, что у него закружилась голова от красоты, которую сложно было даже представить себе. А увидев её однажды, он не сумеет забыть этих красок до конца своих дней. Творец этого мира, райнера Селехэт, которую в Асхайине не называли иначе как искусительницей и виновницей падения Геадона, словно широкими мазками нарисовала эти земли. Она щедро смешала изумрудный цвет лугов и синь потоков рек. Добавила белый цвет снега на высокие шапки гор. Рассыпала серебра в звонкую трель неведомых птиц, укрывшихся в тёплых оттенках лесов краснолистных деревьев.

И здесь, и там золотых красок однажды добавила первая из крылатых душ – Сереная. Здесь и там искрились на солнце драгоценные кусты её прекрасных роз. Их так мало осталось на земле. Они уже давно не встречались кузнецу. А здесь они росли свободно в покое и уходе.

От изумления и восторга у Бристана защемило сердце. Но одновременно гнев сжал его ладони в кулаки. Он не мог осознать и понять, как могучие исполины-драконы могли позволить себе прятаться в райских садах, тогда как единственная из них – самая младшая и самая слабая – умирала в грязи Асхайина, защищая народ, от которого они отвернулись.

В этот момент красный силуэт оторвался от вершины одной из гор и устремился прямо к кузнецу. А ещё через миг огромный дракон с кроваво-алой чешуёй опустился прямо перед ним, сбивая с ног взмахами своих крыльев. Бристан успел узнать Эрранола, когда его всадник Ареас спрыгнул на землю ещё до того, как лапы дракона коснулись изумрудной травы. Сияя небесно-голубыми доспехами, он устремился к Бристану, на ходу вынимая свой меч из ножен.

– Как ты осмелился сюда подняться, после того как пленил драконью всадницу?! – прорычал закованный в броню воин, занося свой меч.

Он видел Рьялару, но он не видел здесь своей сестры Гилвеи. Поэтому единственным здравым объяснением появления здесь рыжебородого алтеида было то, что тот пленил девушку, а её драконицу заставил поднять его в Немерен.

– Она мертва! – в гневе заорал Бристан и выхватил свой молот.

В ярости своей он с такой силой отразил удар голубого меча, что всадник покачнулся и отскочил на несколько шагов назад.

– Слишком глупая ложь! – прошипел сквозь зубы воин.

Но Бристан не дал ему вновь поднять меч. Гнев закипел в его жилах, и он напал первым, обрушивая удар за ударом на всадника. Тот мог лишь успевать отбивать его сокрушительный молот. Но небесная сталь была много прочней оружия кузнеца.

– Твоя сестра мертва! Слышишь?!

Когда молот разлетелся на мелкие осколки от очередного удара, Бристан отступил. Но лишь для того, чтобы вытащить из-за пояса меч Гилвеи. Этого мига хватило всаднику, чтобы прийти в себя от сумасшедшего натиска простого алтеида. Но конец их борьбе готов был положить Эрранол, который оскалил свою пасть в угрожающем рыке. Через секунду он разорвал бы дерзкого кузнеца, но сама Рьялара с рёвом, не уступающим грозному исполину, рухнула между мужчинами. Разница в размерах между двумя драконами была ужасающей. Бристан лишь пару дней назад видел, как дочь неба помещается в лапах алого исполина, и он с лёгкостью уносит её в небеса, словно малого ребёнка. А теперь она заставляла его отступить, попятиться назад от её рыка и её ярости. И от своей собственной боли, которую она не скрывала.

Эрранол низко склонил перед нею голову. А всадник переводил растерянный взгляд от Рьялары к неизвестному ему мужчине. Рука его, сжимающая меч, бессильно опустилась. Он хмурился, отводил лицо, стараясь скрыть задрожавшие губы. Даже что-то говорил, но голос его был так тих, что слов нельзя было услышать. Но в эту минуту он осознал, что алтеид сказал ему правду: она мертва.

– Кто ты такой? – спросил воин севшим голосом.

– Кузнец, который всю жизнь прожил на ферме, – выплюнул слова Бристан. – Но её душа осталась со мной, а не с жалкими трусами, прячущимися на небесах.

Ареас не зарделся и не оскорбился. Наоборот, он вжал голову в плечи, словно от удара. Он даже не сумел поднять голову и встретиться взглядом. Движения его сковала оторопь. И Бристан заметил капли влаги в его глазах, которые он пытался скрыть.

– Моё имя – Ареас. А имя моей души – Эрранол. Мы приветствуем тебя в небесных землях… странник, – сказал он почтительно и тихо.

Его печаль погасила огонь гнева. Рьялара подошла к всаднику и прижалась лицом к его груди. Воин вздрогнул от её прикосновения, а потом обнял драконицу крепко обеими руками. Алый исполин склонился над ними, укрывая своими огромными крыльями, разделяя их грусть и тоску.

Только спустя долгих несколько мгновений Ареас смог поднять свой взгляд и посмотреть прямо и открыто в глаза чужака. Кузнец сам подошёл к нему и протянул раскрытую ладонь.

– Я знаю, кто ты. Гилвея рассказывала мне о своём брате, – сказал он тихо. – Я не странник. Меня зовут Бристан.

Воин кивнул и крепко сжал его ладонь в своей руке. Сейчас кузнец впервые смог заглянуть в его лицо. Ареас должен был быть гораздо старше него. Но воин не был похож на старика. Напротив, он казался молодым мужчиной, пышащим силой. Гилвея говорила, что драконы стареют гораздо медленнее простых алтеидов. И теперь Бристан видел, что возраст Ареаса выдают лишь глаза – глубокие и холодные, видевшие слишком многое за свою долгую жизнь.

– Я до сих пор не хочу верить в твои слова, но я больше не сомневаюсь в их правдивости, – ответил он ровным голосом. Но губы его ещё дрожали, хоть он и пытался скрыть своё горе за непроницаемой маской. – С чем бы вы ни пришли сюда, но это следует адресовать нашему владыке, а не мне. Мы отведём вас к небесному престолу.

Бристан невольно обернулся к Рьяларе. Драконица согласно кивнула и указала ему двигаться за Ареасом. Сама она последовала за ними по земле. А алый дракон взмыл в голубые небеса, паря над ними, широко расправив могучие крылья.

Кузнец шёл за всадником и озирался по сторонам. Немерен был прекрасен, но теперь он чувствовал гнетущую тишину этого рая. Этот мир был слишком большим. А без голосов он был пуст. Словно тело без души. Он видел силуэты драконов высоко у белоснежных вершин гор. Но их осталось слишком мало. А здесь, внизу, жили лишь птицы да странные светлые существа, чьи силуэты Бристан замечал за ветвями деревьев.

В какой-то момент кузнец понял, что они следуют за ними. Но они не шли – они будто бы плыли над поверхностью земли. Всё больше их появлялось из тени красных листьев. Но они оставались на почтительном расстоянии, двигаясь параллельно. Они словно бы делали вид, что не замечают двух мужчин и драконицу.

Когда Бристан смог разглядеть их лица, то ему стало жутко. Эти существа были похожи на простых алтеидов, как он сам. Но кожа их была бела, как снег здешних высоких гор. Лица застыли в немом безразличии, словно образы мраморных скульптур. Неморгающие мёртвые глаза смотрели только прямо перед собою. Руки были безвольно опущены вдоль тела. От них буквально веяло холодом.

Кузнец многое видел в своей жизни. Он видел смерть и видел демонов Джосхару. Но эти безразличные маски казались ему сейчас много страшнее безобразных оскаленных морд воинов Велиара. И тем страшнее ему стало, когда он понял, что белые платья, в которые они одеты, – это ангельские крылья.

– Так выглядит дар царя, которому вы поклоняетесь, – услышал Бристан голос Ареаса. Всадник остановился и обернулся к кузнецу, когда заметил, что тот отстал. – Нет страха, нет боли, нет желаний, которые разрывали им грудь в минувшей жизни. И нет рождённых этими желаниями грехов, которые истачивали их души. Им на века уготованы покой и умиротворение в прекраснейшем из созданных миров.

Подле куста золотых роз кузнец увидел маленькую девочку. Ребёнок сидел на коленях и ухаживал за цветами. Она не замечала ни драконицу, ни двух мужчин, остановившихся рядом с ней. Бристан подошёл к девочке и опустился на колени. Но она никак не отреагировала и не оторвала взгляда белёсых глаз от золотых цветов. Кузнец осторожно протянул к ней руку и коснулся кончиками пальцев её щеки. Но тут же отдёрнул ладонь, потому что почувствовал твёрдость и холод кожи ребёнка. Девочка будто бы и не почувствовала его прикосновения, продолжая ухаживать за кустом.

– В ней словно нет жизни, – произнёс Бристан, поднимая глаза к Ареасу. – Все эти ангелы похожи на бесчувственные каменные изваяния, обрётшие движения.

– Так выглядят те, кто освободился от своих страстей. Ведь страсти ведут к порокам, – ответил всадник. Но говорил он будто бы заученные слова. По его глазам кузнец видел, что мысли его совсем иные. – Это плата за дарованный им покой. И не мне или тебе судить, достойная ли это цена. В них нет гнева, зависти, похоти и других грехов, которые губят судьбы алтеидов…

– Но в них нет и воли.

– О воле ничего не сказано в Саадии, – отрезал Ареас, желая скорее прекратить этот разговор.

Но Бристан хотел получить ответы на свои вопросы. Он поднялся с колен, подошёл ближе к всаднику и указал на девочку.

– Но это ребёнок. Почему она здесь? – спросил он. – Маэлира дарует крылья тем, кто всю жизнь посвятил служению её сыну. В Саадии написано так.

– Это правда, – согласился воин после некоторой паузы. Его вздох не укрылся от слуха Бристана. – Но было время, когда райнера требовала больше веры для своего сына, чтобы укрепить его силы. Молитв жрецов и последователей было недостаточно. Поэтому она забирала с земли детей, иногда совсем молодых юношей и девушек. Они ещё не были обременены грехами, потому что успели прожить мало. Они оставались здесь, не старясь… вернее, не взрослея, в этих райских садах и не ведали иной жизни, кроме служения Атрену. Они быстро забывали своё детство в грешном Асхайине. Поэтому вера их была кристально чиста, как воды этой реки.

– Неужели даже дети не пытались вернуться обратно к своим матерям и отцам? Ведь ты говоришь, что они не сразу становились такими… ангелами. У них ведь есть крылья, которые за минуты донесут их до отчего дома.

– Оглянись вокруг, Бристан, – Ареас отступил на шаг и развёл руки в стороны, призывая кузнеца ещё раз окинуть взглядом леса, луга, реки и горы. – Даже ребёнок в силах осознать всю красоту садов Немерена. И даже малое дитя может осознать весь ужас Асхайина в сравнении с благоденствием небесных земель. Многих ли тоска по дому заставит покинуть рай?

Бристан молчал. Ему нечего было ответить на эти слова всадника. Быть может, и было счастье в том, чтобы провести целую вечность в молитвах и заботе о цветах. Не он ли сам долгие годы скрывался от жизни в уединении и одиночестве? Не он ли сам искал себе покоя и тишины, желая отречься от собственных воспоминаний?

– Хотя я солгу тебе, если скажу, что таковых не было вовсе, – неожиданно продолжил Ареас, понизив свой голос. – Своими глазами я не видел непокорных, но знаю, что они были. Те алтеиды ещё не утратили свою память и не забыли своих близких и любимых. Они желали вернуться к ним хоть бы на час, хоть бы на миг. Но великий дар Маэлиры – их крылья – тащил их назад в небо, стоило им только приблизиться к земле. Крылья спасали их от прикосновения к грешной тверди. И ни у кого не хватало сил, чтобы совладать с ними. Непокорные возвращались в Немерен, и со временем их тела остывали от жара страстей, становясь белыми, а души замирали внутри в покое.

Бристан опустил свою голову. Он так и не понял, как ему относиться ко всей этой правде. Лишь одно он осознавал наверняка: что каменные безжизненные лица ужасны.

– А как же ваш жар? Ведь ваши души рождены в огне Энакро, – не мог он не задать свой последний вопрос. – Почему вы здесь среди этих бледных теней?

– Видимо, потому, что за долгие годы стали на них слишком похожи, – тихо ответил Ареас и махнул кузнецу рукой, чтобы тот следовал за ним. – Пусть не внешностью, но сердцем.

Они продолжили свой путь по хрустальным мостам и тропинкам из голубого небесного камня. Всадник больше не оборачивался. Но он не окончил свой ответ Бристану.

– Когда мы узнали о падении Форхи и вернулись в эти края, нас было великое множество – сотни могучих молодых драконов, – сказал воин. – Но нам пришлось искать дозволения у Атрена, чтобы сражаться против нашего общего врага. Бескрайнее небо мне в свидетели, сын Маэлиры был в те времена силён так же, как и его отец. А быть может, даже превосходил его в своём могуществе. Ибо в начале Войны многие тысячи алтеидов возносили ему свои молитвы и отдавали ему свою веру. Тогда даже великий Логрейн, владыка Аллатума, преклонил пред ним колени, несмотря на всю ту армаду, которую вёл за собою. Атрен востребовал у него клятву, что драконы будут подчиняться его приказам и никогда не ослушаются его слов. Только тогда он допустит драконов в небесные земли и позволит им вести битву с Врагом. Поклялся Логрейн самой страшной из всех клятв – сказал он, что погаснет навсегда огонь Алтейи, если хоть один дракон ослушается велений небесного царя. И срок этого обещания истечёт лишь в тот момент, когда Война будет окончена. Тогда мы вновь станем свободны.

В те времена каждый из нас думал, что сила наша не знает границ. Мы считали, что быстро выжжем заразу с тела Асхайина. Огненная река будет вновь приносить свои дары, а мы освободимся от владычества светлого царя. Но прошёл год. За ним другой. Нас с каждой битвой становилось всё меньше. А войска Адриона множились день ото дня. Вождь, которого мы искали в Атрене, не вёл нас своею силой. Он оставался здесь, в этих садах, не помышляя о битвах и сражениях.

После падения Мехры нас осталось семнадцать. Восемнадцатая душа пала камнем в леса, раненая копьём одного из генералов демонов. Эту часть истории ты знаешь лучше, чем я. Наверное, мы все остались бы в Асхайине в тот день. Остались бы не крылатыми душами, но вечными каменными изваяниями. Но нам Атрен приказал отступить. И мы повиновались.

Небесный царь слишком поздно понял свою ошибку. Он думал, что сила его никогда не покинет. Но она гибла вместе с народом, от которого он отказался.

– Раньше весь Асхайин возносил ему молитвы. А теперь лишь маленькая горстка верующих осталась в живых, – догадался Бристан. Всадник кивнул в знак согласия.

– Он ослаб, – продолжил Ареас. – Поэтому он хотел, чтобы последние драконы остались в Немерене, а не гибли в битве, которую нельзя было выиграть. Он боялся, что однажды Адрион найдёт способ добраться до небесных земель. Ради собственной защиты он приковал нас данной нами клятвой к себе.

– Вы оказались здесь такими же пленниками, как и эти крылатые тени, – тихо сказал Бристан скорее самому себе, но всадник услышал и эти его слова.

– Да. И, видит небо, я желаю, чтобы демоны поскорее поднялись сюда, ибо не хочу до скончания своих дней сидеть на привязи у небесного царя, – сказал он со стальными нотками в голосе.

– Но Гилвея ослушалась, нарушила клятву…

– Прах с ней, с этой клятвой! – зарычал Ареас и резко развернулся. – Гилвея была слишком молода. Она выросла уже здесь, в Немерене. А я прошёл со своими братьями сотню битв, когда она ещё была младенцем. Мы сражались в тех землях, которые тебе и не снились, кузнец. И теперь я не оставлю их, пока сам Логрейн не отдаст мне такой приказ. За ним я отправлюсь хоть в саму Замбуллу.

В этот момент высоко в небе Эрранол издал протяжный рёв, выпустив поток пламени в голубые небеса. Ему откликнулся каждый из последних драконов. Они срывались с вершин гор и летели в их сторону. Огромные, могучие, гордые души. Воздух наполнился свистом ветра под их крыльями.

Ареас сжал локоть кузнеца и повёл его дальше, через ещё один хрустальный мост. Они шли на огромный остров, парящий в самом центре Немерена. Остров этот отстоял намного дальше других земель. А мост, по которому они шли, был в сотню метров длиной. Всадник и Рьялара шагали ровно и уверенно. Но Бристан чувствовал дрожь в коленях, видя сквозь прозрачную поверхность бездну, разделяющую небо и землю.

Впереди них лежала огромная площадь, выложенная голубым камнем. Камень этот сливался с синью над их головами. И кузнец понял, что теряет ориентир в пространстве. В какой-то момент даже голова его закружилась, но твёрдая рука Ареаса поддержала его и заставила идти дальше.

Драконы опускались с небес по обеим сторонам. Всадники сходили с их спин и становились на голубой камень. Бристан чувствовал себя муравьём среди огромных исполинов. Ведь даже эти воины были много выше него, хоть и его самого на земле многие звали великаном. А сейчас он шёл между закованными в величественную броню воинами и чувствовал их пронзительные взгляды и взгляды их душ.

Кузнец понял, что его ведут к высокому пьедесталу. К вершине этого пьедестала вела широкая лестница. А в конце её стоял трон будто бы из прозрачного кристалла. Его высокая спинка была украшена чудесным кружевом вензилей и узоров. Блеск его слепил глаза. Но Бристан видел, что он сейчас пустует. За этим пьедесталом были видны вдалеке три горы. Две из них были белыми, как и другие горы Немерена. Но одна, в середине, самая высокая из них, была абсолютна черна. Настолько черна, что казалось, будто она пожирает сам свет, царивший повсюду. Одним своим существованием эта гора бросала вызов райским землям.

Бристан хотел задать вопрос своему проводнику, но не успел. В этот момент он увидел два силуэта, идущих с другого моста. Он никогда раньше не видел их и не представлял, как они выглядят. Но не узнать самого Атрена и его мать Маэлиру он не мог. «Совершенство» – вот слово, которое застряло в разуме смотрящего на них алтеида. Иных слов, чтобы описать их, он не знал.

Оба они были схожи видом своим с обычными женщинами и мужчинами. Но лица их, тела и движения были столь отточены, обладали столь правильными чертами и плавностью, что ни на миг не возникало сомнения в том, что с земнородными их единит лишь малая капля созидания Геадона. Светловолосые, белокожие – они сами будто были сотканы из света.

Но и между ними было одно разительное различие. При каждом шаге за спиной Маэлиры покачивались четыре огромных крыла, сотканных из белоснежных перьев. Она даровала подобные крылья многим мужчинам и женщинам, сотворив из них ангелов. Но сделать крылатым своего сына райнера была не в силах. Менять облик сына мироздателя было не в её власти.

Рядом с ними сердце Бристана затрепетало от восхищения и восторга. Радость захлестнула его душу волной эйфории. Он был счастлив просто видеть их собственными глазами, понимая, что эта великая честь выпадает лишь немногим живым существам Эренхара. Только приложив все усилия, вспомнив всё то, что небесный царь не свершил в своей власти, кузнец поборол желание повалиться пред ним на колени.

Маэлира остановилась у подножия пьедестала. Она обернулась и обвела взглядом своих голубых глаз собравшихся здесь драконов и их всадников. На короткий миг она задержала свой взор на Рьяларе и кузнеце. Но от короткого взгляда этого сердце Бристана замерло в груди, перестав биться.

Атрен же не повернул своего лица в их сторону. Медленно и величественно он стал подниматься по лестнице вверх. А потом так же неспешно опустился на свой кристальный трон. Лишь тогда он удостоил взглядом своим крылатые души, собравшиеся на площади, вымощенной голубым камнем. Бристана он предпочёл не заметить.

– Зачем вы собрались здесь, дети неба? Зачем встревожили Немерен призывным кличем? – спросил Атрен, и голос его разнёсся по всем землям, коснулся каждого древа, колыхнул каждую травинку.

Бристан не знал, смог бы он ответить в этот момент небесному царю, ибо пред ликом его кузнецу показалось, что он забыл саму речь. Но Ареас первым шагнул вперёд.

– Мы здесь, чтобы сообщить всем о том, что на земле погибла последняя из женщин-драконов, – сказал всадник, и голос его был твёрд.

Кузнец не услышал, а почувствовал спиной единый вздох скорби и печали, вырвавшийся из груди крылатых душ. И он увидел, как раздражённо исказились губы Атрена от этой вести.

– Она пренебрегла моим… советом. Я призывал вас остаться в Немерене, потому что ваш бой с армией демонов утратил всякий смысл. Её поступок был глуп.

Бристан понял, что небесный царь нарочно избегнул слова «приказ». Он не желал признавать, что Гилвея нарушила клятву, будто бы это могло сохранить её силу.

– Но я узнаю подле тебя её душу, – взяла слово Маэлира. – Объясни, что значат твои слова о смерти той всадницы, Ареас?

Речь райнеры лилась словно мёд. Но гнев стал закипать в груди Бристана. Потому как даже имени Гилвеи они оба не хотели произнести вслух.

– Я не ведаю как, но простой алтеид оказался достойным того, чтобы удержать её душу возле себя, – ответил всадник. – Его имя – Бристан. На земле он не воин и не вождь. Он кузнец.

Тишина застыла в небесных землях. Даже птицы оборвали свои трели. Лишь мерный грохот далёкого водопада нарушал безмолвие. Кузнец осознал, что взгляды сейчас прикованы только к нему одному. Даже Атрен впервые устремил к нему свои властные глаза. С вершины своего трона он смотрел на простого мужчину в истрёпанных грязных одеждах. И на лице его проступало явное и откровенное отвращение.

Но лик Маэлиры остался непроницаемым. Она плавно подошла к Бристану, но сначала обвела взглядом драконицу, затем Ареаса. И лишь в последнюю очередь взглянула на кузнеца. Она смотрела на него долго, слегка склонив голову набок. В какой-то момент уголки её губ изогнулись в едва уловимой улыбке. Только улыбка эта не добавила тепла в её холодную красоту.

– Зачем же ты поднялся сюда, алтеид, на крыльях чужой души? – спросила она. – Ты желаешь остаться в этих садах? Ты хочешь вечной жизни за свою отвагу?

– Я пришёл сюда, чтобы найти помощь, – ответил Бристан, сумев выдержать взгляд златокудрой райнеры. – Наш общий враг приближается к Последнему Оплоту. И я прошу у вас всех защиты для алтеидов, которые укрылись за его стенами…

– Мой ответ – нет! – раздался жестокий голос Атрена. Тон его говорил о том, что разговор этот окончен его словами. – Ты можешь отправляться туда, откуда выбрался. Многие крылатые души погибли за твой народ. Больше я не допущу их смертей.

Когда речь его умолкла, вновь настала тишина. Позади Бристана раздались тяжёлые шаги. И только теперь кузнец услышал, как шестнадцать всадников преклоняют свои колени. А потом, когда он посмел отвернуться от райнеры, он увидел, как опускают в почтении свои головы шестнадцать драконов.

К ним шёл Логрейн, закованный в свою бесконечно чёрную броню, украшенную серебряным орнаментом. Шлем его лежал в руке. И теперь кузнец мог увидеть его лицо – простое лицо, обрамлённое короткими смоляными волосами и ровной бородой. Густые брови его хмурились, но тёмные глаза под усталыми веками смотрели спокойно и холодно. Ростом он превосходил даже любого из всадников. Но походка его была лёгкой и выверенной, словно походка лесного хищника.

– Ни ты, ни мой народ никогда не сражались за алтеидов, – раздался его низкий сильный голос, обращённый к Атрену. – Тебе незачем произносить здесь подобные слова, небесный царь. Среди нас лишь одна маленькая девочка всё твердила об их спасении. И в итоге положила за это свою жизнь.

Логрейн говорил эти слова Атрену, но взгляд его был прикован к кузнецу. Бристану стоило многих усилий, чтобы поднять своё лицо и ответить ему взглядом. Не желал он падать здесь ни перед кем на колени.

– Не думал я, что доживу до того дня, когда алтеид посмотрит на меня свысока. Значит, слишком много ошибок успел я накопить за свою жизнь, – тихо и задумчиво проговорил чёрный всадник. А потом спросил у кузнеца, повысив голос, чтобы все его слышали: – В Харинуме было порядка трёх тысяч душ. И они прибывают до сих пор. О какой помощи ты просишь, кузнец Бристан? Мы не сможем победить войско Адриона. Мы уже проиграли эту войну. Но мы и не сможем унести с погибающей земли такое количество мужчин и женщин, потому что самих нас осталось слишком мало.