Текст книги "Эпоха золотой розы"

Глава 9. Бристан

– Рентон со своими парнями не появляется в Иштороне уже третью неделю. От него нет никаких вестей. Он последний шахтёр во всей округе. А мои запасы металлов подходят к концу. Вот скажи мне, Добряк, ты умеешь ковать мечи и кольчуги из дерева? А из земли?

Добряк флегматично всхрапнул и продолжил неспешно везти телегу по размытой недавними дождями дороге. Кузнец по имени Бристан, ведущий Добряка под уздцы, одобрительно кивнул.

– Вот поэтому я люблю с тобой разговаривать больше, чем с алтеидами. За столько лет от тебя я не слышал ни единой глупости, дружище. Прости, что-то я ною как старая баба. Без работы я не останусь. В нынешнее время кузнецы на вес золота. Только поспевай работать! А ежели правду говорят про Мехру… возьмём с тобою молот да будем отбиваться. Жизнь – простая штука.

Добряк будто бы в ответ согласно тряхнул головой. Он хоть и был уже стар, но силы в нём было ещё достаточно. Это был могучий трудолюбивый конь рыжей масти. Золотистая кудрявая грива его опускалась едва ли не до самой земли. Хозяин Добряка никогда не обрезал её, а перед отправлением в дорогу перехватывал её простыми чёрными лентами. Делал он это не столько ради красоты, а для сохранности гривы жеребца. Столь же роскошный хвост и мохнатые копыта вкупе с могучим телосложением Добряка делали из него знаменитого на всю округу красавца. В былые годы, когда война ещё не добралась до этих краёв, Бристану часто приходилось отбиваться от настойчивых предложений выкупить жеребца. Но сам он никогда даже не допускал подобной мысли. Конь был не только ему верным помощником, но и единственным другом.

На торговой площади Ишторона часто шутили, что они с Добряком словно братья. Бристан обладал поистине могучей фигурой. Он был на голову выше самого рослого из мужчин и раза в полтора шире. А руки его, натруженные долгими годами работы в кузнице, походили на два молодых дуба. Непослушные тёмно-русые волосы его на солнце блестели рыжим цветом. А окладистая густая борода горела огнём.

Бристан всегда был радушен и приветлив с другими, хоть и немногословен. Прибывая в Ишторон, он всегда заходил в дом старого плотника по имени Гвелт, чтобы справиться о его здоровье и послушать одну из его историй о былых временах. Годы брали своё, и старик давно уже отошёл от работы. Поэтому единственным его занятием остались воспоминания, которыми он любил делиться с другими.

Жена его Карна – высокая пожилая женщина со строгими чертами лица – давно уже знала все его истории наизусть. Поэтому старик был благодарен Бристану за то, что находил в нём терпеливого слушателя.

Сама Карна ещё сохранила силы не только для того, чтобы держать собственное небогатое хозяйство, но и для того, чтобы помогать юной Марте. Девушка пришла в Ишторон год назад, прижимая к груди своего новорождённого сына. Она бежала из небольшого селения, стоявшего на северо-западе от Мехры, когда демоны напали на них. Она осталась одна, увидев своими глазами страшную гибель своего мужа. Её саму спас лишь драконий огонь, обрушившийся с небес на деревню.

Она старалась не вспоминать о той ночи. Бристан лишь единожды слышал её рассказ. Но он запомнил то выражение ужаса и страха, которое было на её лице, когда она говорила не только о демонах, но и о крылатых душах. Марта видела, как драконы жгли всё и всех без разбора. Их огонь был воплощением Хаоса, из которого они были порождены. Она знала, что в деревне оставались живые селяне. От демонов они могли укрыться или убежать. Но от драконьего пламени им не было спасенья…

В Иштороне её приняли холодно. Немногие оставшиеся здесь жители не любили чужаков, которые задерживаются в их селении. Лишь Карна оказалась добра к Марте. Она помогла ей обжиться в одном из заброшенных домов и наладить хоть какое-то хозяйство. Но юной матери было сложно управиться со всеми делами в одиночку. Поэтому Карна и помогала ей по мере сил.

Весь минувший год они старались не обращать внимания на слухи да сплетни соседей. Марта была молодой и привлекательной девушкой. Поэтому местные женщины искоса поглядывали на неё да пуще прежнего следили за своими мужьями. И Бристан слышал иногда шептание за своей спиной, потому как часто заглядывал к девушке, чтобы помочь ей по дому и поиграть иногда с маленьким Лентулом.

Он не видел в этом ничего зазорного. Марта по возрасту сама годилась ему в дочери. И он относился к ней лишь с добротой, стараясь проявить заботу. Хотя Карна, когда они оставались наедине, не упускала случая посоветовать ему взглянуть на девушку иными глазами. Но кузнец лишь отмахивался и смеялся в ответ.

Сам он предпочитал жить вдалеке от Ишторона. Его дом находился в нескольких часах пути. Он жил один: не было у него ни детей, ни жены. Родители давно уже умерли. А в селение он выбирался лишь по мере надобности. Слишком многое он видел и помнил, чтобы теперь задумываться о создании собственной семьи. Он и так корил себя за то, что успел привязаться к тем немногим жителям селения, которые стали ему близки.

Ишторон находился южнее Мехры на пересечении нескольких трактов. В нём никогда не было больше пары сотен жителей. А ныне не насчиталось бы и двух десятков. Но торговая площадь всегда была местом оживлённым. Здесь останавливались и торговые караваны, и иные путешественники. Раньше купить здесь можно было всё, что угодно.

Но с течением войны даже в Ишторон стало заходить всё меньше странников. Бристан помнил те времена, когда он отправлялся на площадь ещё до восхода солнца, чтобы занять хорошее место среди других кузнецов, которые привозили свои товары на продажу. А теперь он мог проспать до полудня, и даже к этому времени на торговой площади оставались не занятые лавки. А его собратьев по ремеслу не стало вовсе. Раньше он знал наверняка, сколько заработает за свои мечи и доспехи, а теперь часто бывало так, что ему приходилось везти многое из своих товаров обратно, потому что не находилось покупателей.

Бристан уже давно разменял пятый десяток. Он был одним из немногих, кто ещё помнил времена до войны. Это были смутные и расплывчатые образы, да и многого он тогда не понимал в силу малого возраста. Родился он в Форхе. Но родители остались в его памяти лишь яркими, мимолётными вспышками. Впрочем, как и всё из того времени, которое принято называть детством. Рассказы о том, что в те времена алтеиды не болели и не старились, превратились просто в легенды, которым хочется верить, но не получается. Он помнил те годы, но никак не мог понять, каково это – жить до войны, жить без войны.

Прошло без малого тридцать лет. За эти годы успело родиться, вырасти и возмужать целое поколение. Для таких молодых девушек и парней, как Марта, прошлое – это легенды и сказки. Прошлое сейчас не значит ничего. А настоящее – это орды мелких бесов, каждую ночь нападающих на селения, уносящих слабых, раненых, стариков и детей. Нынешняя реальность в том, что с севера на юг неумолимо движется ужасная армия, уничтожающая всё живое. Даже драконы во главе с самим Атреном не в силах остановить её. С каждым годом защитников всё меньше, а демоны двигаются на юг всё быстрее. Кто-то ещё верит в своего царя, правящего на небесах. А некоторые из тех, кто постарше, мечтают умереть от старости раньше, чем весь Асхайин погрузится в хаос.

Вот только, если верить молве, времени ни у кого почти не осталось. Говорят, что Мехра пала. Этот город был последним оплотом алтеидов. Южнее находились лишь небольшие деревни и селения вроде Ишторона. Большинство из них имели в качестве укреплений только деревянные частоколы. А остальные и вовсе никак не охранялись.

– Как его звали, Добряк? Того мальчишку? – продолжал задумчиво свою беседу с жеребцом Бристан. Говорил он негромко, и многие слова тонули в его густой рыжей бороде. Но конь слышал его и часто «отвечал» ему, всхрапывая или мотая головой. – Точно! Регул!

Этот Регул оказался единственным покупателем на торговой площади в минувший день. Он приехал один с большим обозом, в который были впряжены две крепкие молодые кобылки, изрядно волновавшие старого Добряка. У парня не было денег. Но в последние годы монеты и не были в чести. Он щедро расплачивался овощами и фруктами. Он купил у Бристана много инструментов. Приобрёл даже несколько лёгких кольчуг и мечей.

Кузнец иногда видел его на торговой площади и раньше. Он приезжал из небольшой деревни с юга, которая располагалась на самом берегу Океана. Называлось то селение Харинум. На самом деле нарекать Регула мальчишкой было весьма опрометчиво, потому что парень явно приближался по возрасту к тридцати годам, был высоким и крепким молодым мужчиной. Но кузнец добродушно всех мерил по себе, а он был старше и крупнее всех, кого знал. Поэтому, по сравнению с собой, ему все казались «мальчишками». Иногда Регул приезжал с младшим братом. Но они не разговаривали между собой.

Бристан вообще не был охочим до общения с незнакомцами. Но в этот раз он почему-то решил сам начать разговор. Он хотел было помочь подобрать снаряжение, но Регул лишь отмахнулся. Он сказал, что среди его близких нет воинов. Никто из них никогда не держал в руках оружия страшнее кухонного ножа. А эти мечи и кольчуги он покупает даже не для обороны, а скорей ради лишней капли успокоения.

Бристан тогда не сдержал любопытства и спросил, зачем же ему столько инструментов. Регул ответил, что он вместе с отцом и братом строит большие лодки, чтобы уплыть из Асхайина. Кузнец тогда даже опешил и подумал, уж не смеётся ли над ним этот парень. Ведь всем было известно, что преодолеть Океан было под силу лишь райнерам и драконам – лишь тем, кто имеет крылья. Куда уж простым алтеидам на их хрупких лодках выходить в бескрайние водные просторы? Да и не на что алтеидам ориентироваться в открытом Океане. Это драконы и райнеры с высоты своего полёта могут видеть далёкие земли и направляться к ним. А с водной глади ничего не видно, кроме солнца. А оно, как известно, движется вокруг Асхайина, и ориентир из него неподходящий.

Но твёрдый взгляд Регула не оставлял сомнений в том, что он говорит правду. Бристан тогда ничего не ответил. А парень рассказал ему, что встретил по дороге беженцев из Мехры. Они поведали ему, что город пал. А раз так, то надежды на спасение больше нет. Очень скоро армия Адриона придёт и в Ишторон, и даже в Харинум. И тогда не останется никого из алтеидов.

Регул рассказывал ему всё это бесстрастным голосом. Была в этом голосе какая-то жуткая решимость. Решимость идти до конца и защищать себя и своих близких любой ценой. Хоть надежд и не осталось.

Они попрощались. Вскоре собрался в обратный путь и сам Бристан. Только разговор с тем парнем всё не шёл у него из головы. Хоть он сейчас и храбрился в разговоре с Добряком, но он боялся. Пожалуй, впервые в жизни Бристан по-настоящему боялся. В нём не было страха даже в далёком детстве, когда его только чудом спасли незнакомые алтеиды из Форхи. Тогда он был слишком мал, чтобы осознавать, что разорванные мужчины и женщины, лежащие на улицах величественного города – это плохо и это страшно.

А потом он вырос, став могучим мужчиной. Он и тогда не боялся, потому что всегда знал, что делать. Если ему хотелось есть, он ел. Если ему хотелось спать, он шёл в кровать. А если в сумерках на его дом нападали стаи бесов, он брал свой молот и крушил их тщедушные тела. Добряк ему в этом всегда помогал, раздавая удары сильными копытами. Бристан любил повторять, что жизнь – простая штука.

Бристан никогда не боялся. Ведь он знал, что армия демонов всегда была слишком далеко. И всегда был их великий царь Атрен, который не допустит гибели своего народа. И были могучие драконы и их славные всадники, пред которыми не устоит ни один враг.

А теперь кузнец боялся, потому что не знал, что ему делать дальше. Ведь оказалось, что враг стоит в нескольких днях пути от его родного дома и его больше ничто не держит. И от молота уже нет никакого толка ни в кузне, ни в бою. И Добряк не унесёт его на своей сильной спине от врагов, потому что бежать дальше некуда.

Небо затянуло тучами. Пошёл мелкий противный дождь. Бристан раздражённо заворчал себе в бороду. Он достал из телеги плащ, но не надел его сам, а накинул на Добряка. В колее ещё стояла вода с прошлых дождей. А теперь дорога размокала на глазах.

– Поторопимся, дружище, – кузнец хлопнул ладонью коня по крупу, чтобы тот ускорил шаг. – А то так мы затемно не доберёмся до дома. Скоро эти твари из кустов начнут вылезать.

Уже действительно вечерело. В Асхайине солнце никогда полностью не покидало небосклон. В вечерние часы оно лишь клонилось к горизонту, погружая окружающий мир в сумерки. В такие часы обычно и нападали стаи мелких визжащих бесов. С Бристаном и Добряком им не хватало сил справиться даже всем скопом. Но встречать их на открытой дороге у кузнеца не было никакого желания. Тем паче что дождевые тучи обещали ранние сумерки.

До дома оставалось ехать всего несколько минут. Но колёса стали вязнуть в разбитой колее. Бристан зашёл назад и стал помогать Добряку толкать повозку. Но ноги у него самого разъезжались, не находя твёрдой опоры. Кузнец злился. А дождь начинал усиливаться, становясь настоящим ливнем.

Может, ему казалось, а может, шум воды играл злую шутку, но Бристану стали слышаться уже давно знакомые истошные крики, срывающиеся на визг и писк. Он потянулся рукою на дно повозки и нащупал рукоять своего молота. Кузнец давно привык не расставаться с ним даже за пределами кузни. Бристан достал своё нехитрое оружие и огляделся. Ливень стучал по его широким плечам. Струи воды назойливо скатывались по слипшимся волосам, по лицу, застилая глаза. Он ничего не увидел, и он не слышал больше тех звуков. Но молот он решил не убирать обратно.

Надо было распрягать Добряка и добираться уже до дома. Не было смысла тащить телегу в такую погоду. Эта дорога вела только лишь к его жилищу – никому другому путь он не перегородит. Да и сама телега не была столь ценным имуществом, чтобы из-за неё рисковать своей жизнью и жизнью коня.

Приняв это решение, Бристан остановился, выпрямился в полный рост и ещё раз оглядел округу. Но вновь не услышал и не увидел ничего подозрительного. Но едва он сделал шаг, чтобы обойти телегу и приблизиться к жеребцу, Добряк заржал во всю грудь и встал на дыбы. Этот звук разорвал ритмичный шум дождя. Кузнец перехватил молот покрепче и кинулся вперёд, дабы загородить своего верного товарища от врагов. Но только он обежал жеребца и увидел причину его паники, как сам врос ногами в размытую землю, а молот безвольно выпал из руки.

Прямо на него смотрели, не моргая, два огромных небесно-голубых глаза с вертикальными зрачками. За всю свою долгую жизнь Бристан никогда не видел подобных существ. Тем более не видел настолько близко. Он знал их описание, он видел картины, изображающие их. Он не мог перепутать того, кто стоял перед ним, ни с кем другим.

Прямо посреди дороги ему перегородил путь дракон. Нет. Драконица. Это было столь же очевидно, как если бы он смотрел в лицо обычной женщины. В неясном свете он видел ярко-синюю чешую, большую хищную пасть, в которой белели крупные острые зубы. Но неуловимые тонкие линии и изящные очертания не оставляли сомнения в том, что стоит перед ним крылатая женская душа.

Драконица издала низкий грудной рёв, выводя Бристана из оцепенения. Кузнец спохватился и поднял свой молот из грязи. Она нетерпеливо мотнула головой в сторону от дороги. Он увидел поломанные молодые деревца и примятые кусты – оттуда она пришла. Она явно просила помощи у него. Бристан колебался лишь секунду.

– Жди здесь. Я постараюсь обернуться скорее, дружище, – проговорил он на ухо Добряку, похлопав того по шее.

Кузнец устремился в лес, ориентируясь на поваленный кустарник. Он слышал, что драконица следует за ним. В голове кружился целый рой мыслей, но выхватить их из бурного потока он не мог. Да и не хотел – не время сейчас было на размышления. Бесы скоро доберутся сюда, и тогда им всем придётся тяжко.

Он бежал так быстро, как только мог. Старался не обращать внимания на ветви, которые нещадно хлестали его по лицу и цепляли одежду. Он пока не знал, чего хочет от него крылатая душа, но он должен был как можно скорее вернуться к Добряку.

Он вновь услышал низкий краткий рык за спиной. Кузнец резко остановился и обернулся: видимо, он пробежал то, к чему вела его драконица. Сейчас она стояла к нему боком, склонившись над чем-то в траве. В неясном свете Бристан видел раны на её гладкой блестящей чешуе. Он видел её изорванные копьями крылья. Он не мог уместить в своей голове тот факт, что это небесное прекрасное создание прошло, видимо, столько битв и сражений, сколько не может даже представить себе ни один из простых мужчин.

Он приблизился к драконице и увидел, к кому она его вела: в траве, дрожа от холода, промокшая до нитки, лежала маленькая хрупкая девушка. Лицо её облепляли слипшиеся от дождя короткие светлые волосы. Он видел пробитое отверстие в нагрудной пластине её брони. Бристан зарычал от злости на всех кругом, закрепил молот за поясом и осторожно подхватил девушку. На его огромных руках она и вовсе была похожа на ребёнка. Он поспешил назад к своей повозке. И на ходу проклинал небо и землю, себя, Добряка и драконицу. Крылатая душа следовала за ним, но она больше не издавала ни звука.

Они выскочили на дорогу в самый последний момент. Две мелкие тощие твари наперегонки бежали к Добряку, жаждя впиться зубами ему в хребет. Бристан растерялся только на миг, потому как обе руки его держали раненую девушку. Но этого мига хватило драконице, чтобы изящным прыжком перелететь через него, придавить одного беса к земле сильной когтистой лапой, буквально топя его в глубокой луже, а второго попросту перекусить пополам. «Словно кошка с мышами», – невольно промелькнула мысль в голове у Бристана.

Он опустил девушку на относительно сухой участок земли и принялся снимать с жеребца упряжь и ярмо. Драконица нырнула в темноту позади них, встречая следующих врагов. А их приближение Бристан уже слышал отчётливо. Он торопился, как мог. Когда Добряк был распряжён, он вновь подхватил раненую на руки и прыгнул на спину жеребца. Без стремян это получилось слишком грубо, и ноги даже такого сильного коня подогнулись под весом кузнеца. Добряк негодующе заржал, но, как всегда послушно, рванул с места.

– Крылатая, не оставайся здесь! – только и успел Бристан крикнуть в темноту. Ответом ему был грозный рёв и визг умирающих бесов.

В ином случае кузнец не волновался бы за драконицу: эти мелкие твари не смогли бы пробить своими когтями её чешую, даже если бы она смирно лежала на земле. Но сейчас он видел её собственные раны. И он прекрасно понимал, что именно разорванные крылья не дали ей унести свою ослабевшую всадницу в Немерен. Поэтому теперь сам Бристан крепко прижимал эту хрупкую девушку к себе и мчал Добряка, чтобы скорее оказаться в безопасности. Дом его хоть не был похож на небесные земли, но от бесов спасёт точно.

Несколько минут дикой скачки показались целой вечностью. Конь влетел в ворота и резко остановился, привстав на дыбы, едва не скинув на землю своих ездоков. Добряк хоть и был силён, но подобная гонка для него была делом непривычным и странным. Он выказывал своё возмущение громким ржанием и бешено вращал глазами.

Бристан первым делом отнёс девушку в дом и уложил на кровать. А потом вернулся во двор и едва ли не силком затащил упирающегося Добряка в стойло. Он запер укреплённую дверь, чтобы бесы не смогли пробраться к жеребцу ночью. А вот большие ворота запирать не стал, надеясь, что драконица последует за ними как можно скорее.

Бристан вернулся в дом, зажёг масляную лампу и присел на край кровати. Он дал себе пару минут, чтобы самому перевести дыхание и успокоить бешеный ритм сердца. И только теперь он смог рассмотреть ту, которую спас. Девушка действительно была невысокой и стройной. Сейчас густые её светлые волосы рассыпались ореолом вокруг головы по подушке. Лицо было узким, с плавными чертами, маленьким, слегка вздёрнутым носом и полными губами. Её внешность никак не вязалась с тем, что она была грозной драконьей воительницей. Но это впечатление было обманчивым…

Бристан заметил, как обветрилась от полётов кожа на её щеках. Он видел морщинки в уголках её закрытых глаз: всадница давно не была ребёнком, но взрослой красивой женщиной. Он мягко раскрыл её ладони и увидел то, что ожидал: мозоли под пальцами. Такие мозоли оставляет рукоять оружия. Такие мозоли были и у него самого. А потом, когда стал снимать с неё пробитую броню и вымокшую одежду, он увидел на красивом стройном теле множество шрамов – коротких и длинных, уже зарубцевавшихся и свежих. Ему стало до боли жаль это изящное гибкое тело: оно предназначалось совсем не для битв и сражений. Но судьба распоряжается по своей воле жизнями и мужчин, и женщин.

Бристан промыл колотую рану под ключицей; обработал мазями, которые смог отыскать у себя в закромах. Насколько он мог судить, рана не была глубокой и кости были целы. Но девушка потеряла очень много крови. Сколько они с драконицей провели времени в лесу, ему оставалось только гадать. Он перебинтовал её рану. А потом укрыл одеялом. Тепло и покой – вот всё, что он мог ей дать сейчас.

Бристан вновь вышел на крыльцо и вгляделся в темноту дороги. Но впереди ничего не было, кроме непроглядной стены дождя. Кузнец сжал кулаки и тихо выругался. Он зашёл в дом, закрыл все ставни, взял молот и отправился через распахнутые ворота обратно на лесную дорогу.

Поначалу он поднимал ворот куртки и вжимал голову в плечи. Но очень скоро вымок до нитки и перестал обращать внимание на воду, затекавшую ему за шиворот. Кузнец перешёл на бег. Он мог бы ориентироваться здесь даже с закрытыми глазами, ведь он ездил по этой дороге уже три десятка лет. Поэтому сумрак и раскисшая земля нисколько его не замедляли. Скоро вдалеке послышался визг. Вот только рёва драконицы он не слышал.

Бристан побежал что было сил. На всей скорости, размахивая своим молотом, он врезался в ворох переплетённых отвратительных бесов, одним могучим ударом снеся троих. Твари облепили драконицу от кончика хвоста до головы, прижимая к земле. У крылатой души уже не было сил, чтобы стряхнуть их с себя. Бесы настойчиво пытались впиться когтями и зубами в её глаза и ноздри – единственные места на её теле, незащищённые чешуёй. Но она могла ещё крутить головой, не подпуская их к своей морде.

Бристан зарычал в полную грудь. Он сшибал уродцев с тела драконицы своим молотом. А порой и попросту отрывал их от неё голыми руками. Плоть бесов была слаба. Но когти у них были острые и крепкие. Бристан крутился, как сумасшедший, но всё же с каждым мигом сражения на его теле прибавлялось кровоточащих порезов.

В какой-то момент драконица освободилась настолько, что плавным мощным движением извернулась, высоко выгнув свою шею. За долю мгновения Бристан почувствовал всем своим телом нестерпимый жар, который разгорался под чешуёй в её груди. Только рефлексы заставили его в ту секунду отпрыгнуть что было сил прочь. И в следующий момент поток огня вырвался из пасти драконицы, застилая дорогу на десяток метров вперёд. Это было пламя такой силы, что оно сжигало крепкие деревья, стоявшие вдоль дороги, за считаные мгновения. Бесы же попросту испарялись без следа. Драконица полыхала долгих несколько секунд. Грохот пламени перекрывал шум ливня и визг бесов.

Когда Бристан осмелился поднять голову и встать на ноги, всё уже было кончено. Дорога была выжжена до такой степени, что горела сама земля, расплавленная пламенем крылатой души. Капли дождя, падая на раскалённую почву, испарялись с шипением и паром. Он осторожно подошёл к драконице. Она стояла на лапах, крылья бессильно провисли к земле. А голова опущена. Только сейчас он понял, насколько она мала по сравнению с теми легендарными драконами, о которых слагали баллады и про которых писали в книгах. Сейчас, опустив свою гордую изящную шею и сложив израненные крылья, она оказалась меньше Добряка.

От её груди до сих пор валил жар. Но Бристан всё же прижался к ней, помогая сохранить равновесие. Плечо он подставил под её сломанное у основания крыло, чтобы она могла опереться на него. Драконица что-то тихо проурчала. Кузнец не ответил.

…Когда он довёл её до своего дома, дождь уже прекратился, а солнце стало медленно подниматься в высоту. Он уложил драконицу на сеновал – там ей хватало места с лихвой. А потом ещё долго обрабатывал её раны. Он даже смог соорудить подобие шины для её сломанного крыла. Всё это время он тихо, но отчаянно бранился. Бристану его собственные действия казались крайне неуклюжими, и он злился сам на себя. Но драконица не проронила ни звука.

Когда он сделал всё, что смог, то сил у него уже не осталось. Ночь была слишком долгой. Он сел прямо на землю и опустил перед собою руки, уставившись в одну точку. Радовало поднимающееся солнце: оно означало, что бесы их не побеспокоят целый день.

Неожиданно он почувствовал на своём плече горячее дыхание. Драконица приблизила к нему свою морду… нет, лицо. Она мягко тронула его раны, оставленные когтями бесов. Бристан согласно кивнул.

– Ты права, – тихо проговорил он. – Мне надо бы и самому промыть эти царапины и лечь уже спать. Толку сейчас от меня никакого.

Он обернулся и заглянул в её небесно-голубые глаза. Он даже позволил себе положить ладонь на её шею. А она доверительно опустила голову ему на колени.

– Я закрою ворота на сеновал. Это убережёт тебя от посторонних глаз. Ко мне нечасто заглядывают гости, но так будет спокойнее, – задумчиво проговорил Бристан. – Та девушка… я не знаю ваших имён… я промыл и перевязал ей раны. Я не врач, поэтому большего я не смогу сделать для неё. Если ей не станет лучше, то я отвезу её в Ишторон. Но ты должна оставаться здесь в любом случае. Я знаю, что ты меня понимаешь, но…

Бристан опустил взгляд и увидел её закрытые глаза. Драконица дышала мерно и ровно. Он усмехнулся, поняв, что она уже уснула, не дослушав его речей. Он осторожно сложил её голову со своих коленей и тихо вышел во двор. Потёр ладонями уставшие глаза.

Ему вдруг показалось, что если он уснёт, то утром всё произошедшее может оказаться лишь бурным ярким сном. Не будет ни девушки, ни драконицы… не будет пустой торговой площади Ишторона. И не будет павшей Мехры.