Текст книги "Юмор разных лет"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой Алиса повстречала Вовочку

– Ты не представляешь себе, как я рада тебя видеть снова! – сказала Звездючка с чувством. Она нежно взяла Алису за руку и повела ее в кусты.

 /Этот эпизод настолько меня удивил, что я свои недоумения вынес в отдельный лист. Итак, смотрим. «You can't think you glad I am to see you again, you dear old thing!» – said the Duchess, as she tucked her arm affectionately into Alice 's, and they walked off together. Именно «affectionately» взяла за руку Алису, т. е. нежно. Смотрим дальше, «нежности» Звездючки будут усиливаться.

Alice did not much like keeping so close to her: first, because the Duchess was VERY ugly… Так и написано у автора: Алисе не нравилось, что Герцогиня прижималась к ней все ближе и ближе. И не потому что это не вписывалось в общепринятую мораль; просто Герцогиня была некрасивой. Во-вторых, она была невысока и ее слюнявые попытки натыкались на плечо Алисы.

However, she did not like to be rude, so she bore it as well as she could. То есть по автору, Алиса понимает, что интерес Герцогине к ней странный, но из вежливости боится ее обидеть.

«I dare say you're wondering why I don't put my arm round your waist». И пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что имела в виду Герцогиня? С самой встречи она прижимается к Алисе все теснее, а теперь вовсе порывается обнять.

…might bite,» Alice cautiously replied, not feeling at all anxious to have the experiment tried. То есть Алиса честно предупредила приставучую старую даму, что той может и влететь за подобные домогания.

Алиса тоже рада была увидеть Звездючку без формы и в таком радужном настроении. Видимо, именно военная форма так портит женщину. «Когда я стану Звездючкой, – сказала она себе (правда, не очень уверенно, потому что быть звездючкой – разве это хорошо?), – никогда не одену военную форму. Да и вообще форму. От нее люди делаются строгими. А вот если чулки, высокие сапоги и короткая юбка, то женщина становится доступнее. Или наоборот – доступные женщины надевают такую форму?» Алиса так увлеклась фрейдистским исследованием влияния одежды на характер, что даже вздрогнула, услышав голос женщины под самым ухом:

– Дорогая, ты совсем забыла о своем маленьком пупсике. Морали в этом нет никакой, один разврат.

– Раз в рот, раз в зад, – откликнулась Алиса, – какая уж тут мораль?

– Это точно, деточка, мораль – это не для нас.

И с этими словами она прижалась к Алисе еще теснее. Приставания этой дуры нравилось девочке все меньше, потому что та была уж очень некрасива. Свое возмущение Алиса выразила на пробегающей мимо королевской собачке, пнув ее как следует.

– А отсюда мораль: Чем бы дитя не тешилось, только бы не руками, – прокомментировала Звездючка полет собачки.

– Да? – протянула Алиса. – А раньше вроде говорили: Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не беременело.

– Так это же одно и то же! – воскликнула Звездючка. – Правильно говорят: Одна голова хорошо, а две – мутация. А я знаю, душечка, о чем ты думаешь! Думаешь о том, почему я тебя не обнимаю?

– Потому что я не лесбиянка и могу дать сдачи! – предостерегающе ответила Алиса, совершенно не заинтересованная в таком развитии событий.

– Ну, не принимай все так близко к сердцу, душечка. – Пожилая женщина улыбнулась, но все же чуть отстранилась от Алисы. – Знаешь пословицу: Не плюй в колодец, вылетит, не поймаешь!

– Типа «Не руби сук, на которых сидишь»?

– На которых лежишь? Не имей сто друзей, а…

– Не надо иметь друзей, – ответила Алиса, – с друзьями нужно дружить.

– Ты, как всегда, права, – сказала Звездючка, – зачем же иметь друзей? Надо иметь подруг.

– Что-то типа: «Баба с возу – кобыла в позу»?

– Ну да. Баба с возу – потехе час!

– Можно и так, – продолжила Алиса, – «Баба с возу – волки сыты».

– Отсюда мораль: Одна голова хорошо, а все тело лучше. – Звездючка снова сблизилась с Алисой на критическое расстояние. /Кстати, представляете себе картину: гуляют себе маленькая девочка со старушкой. Которая руками за Алису не держится, но так тесно к ней прижата, что «подбородок глубоко вонзился в плечо Алисы». И это по полю, которое, по автору, просто перерыто канавами, кочками и по которому беспрерывно носится в беспорядке толпа народу!/

– Вот еще! («Старая карга», – подумала Алиса) Кота своего используй!

– Кота? М-да… Это мысль! Я подумаю. Как говорится, «Место клизмы изменить нельзя».

«Не, со своими прибаутками она меня доведет до того, что скоро тут появится могила женщины. На ее надгробной плите со звездой будет выбито: «Здесь лежит Звездючка. Ей звезданули за то, что она слишком много болтала».

– Слушай, бабка, ты хамишь так, как будто у тебя в кармане запасная челюсть, – вскипела Алиса. – Еще пару слов в этом духе, и я приласкаю твою жопу. Изнутри. Поняла?

– Да ну, – сказала Звездючка, сейчас ты у меня полетишь, как свинья; и я тебя, мудачку… /См. оригинал, если не верите, что старая светская женщина может так выражаться: «Just about as much right, said the Duchess, as pigs have to fly; and the m—»/ – Вдруг она прекратила излияния любви на самой высокой ноте и задрожала, как девственница в первую брачную ночь. Прямо перед ними, раздвинув ноги в неподобающей позе, стояла Королева.

– Денек ничего, да-а, ваше величество, – Звездючка, казалось, в миг потеряла дар речи.

– Хум хау, педофилка вонючая! Сейчас передо мной будет пустое место, или твоя голова. Считаю до одного! Раз…

В том месте, где только что стояла приставучая женщина, осталась ее трость, прокладка и груда звезд. Само тело растворилось.

– Играть будем или как? – обратилась Королева к Алисе.

Пример Звездючки был очень наглядным; поскольку Алиса еще не выработала такой реактивности, она сочла за благо присоединиться к игре. Пока начальницы не было на поле, остальные игроки занялись жарением шашлыков из луговых собачек, отстрелом друг друга, групповухой и прочими, не менее веселыми занятиями. Увидев такой беспредел без ее участия, Королева быстро всех построила в очередь к палачу. В результате половина участвующих была арестована, остальная половина их охраняла. Таким образом, на поле наведен порядок, и Королева обратилась к Алисе:

– Ты уже видела рыбу Фугу?

– Не-а. Даже не слышала о такой!

– Ну и зря. Очень качественный деликатес. А еще им убивают врагов, – объяснила Королева.

– Очень интересно. Деликатесом убивают врагов? – удивилась Алиса.

– Ну да, что тут непонятного? – сказала Королева. – Пошли, познакомлю, он тебе все и расскажет.

Уходя, Алиса расслышала, как Король тихо сказал, обращаясь к арестованным: «А теперь скинулись все по штуке и будете помилованы». «Коррупция и инфляция в одном лице, – подумала Алиса, – если часто приговаривать к смерти, то помилование будет стоить дешево». Вскоре они с Королевой наткнулись на небольшого трехголового Дракона, мирно греющегося на солнышке. Чудище было пьяно, и пело хором невпопад.

– Ну-ка встал в стойку и доложил по форме, что и как! – крикнула ему Королева. – И отведи эту юную бля… (Королева с усмешкой смерила Алису с головы до ног)… эту юную леди к рыбе Фугу! Пусть он вкратце накатает ей автобиографию. А мне надо вернуться и присмотреть за Зоной. Я там распорядилась поменять местами воров и пидоров. Вот потеха!

И она ушла, оставив Алису наедине с Драконом. Дракон чешуйчатый, горячий и вонял серой. Одна голова спала, другая рыгала после попойки, третья сверлила Алису желтым глазом. Он подождал, пока Королева скроется с глаз, почесал левой лапой правое крыло и фыркнул:

– Просто звиздец какой-то!

– Где? – откликнулась Алиса.

– Да только что умотала, – ответил Дракон. – Все неймется бабе, мутит Зону. Вчерась забежала ко мне, давай орать: «Выходи, буду тебя казнить». Я отвечаю: «Ну дык давай, казни, только нехрен в жопу орать!» Просто смех и только! Я же только рыгну огоньком с похмела неосторожно, ей бешбармак будет! Ладно, пошли, что ли.

«Заколебали тут все. Все, кому не лень, командуют! Еще немного, воров работать заставят!» – думала Алиса, неохотно плетясь за Драконом. Они прошли совсем немного, прежде наткнулись на рыбу Фугу. Шар ее иглобрюхого тела, налитый водой, виден издалека. Рыба в грустном одиночестве сидела на куске прибрежной скалы и громко материлась на всю округу. Алису взяли непонятки:

– Что с ней? Кто ее обидел?

Дракону явно лень отвечать:

– Да херня, сплошной прикол. Скорбит по тем несчастным, кто пытался ее приготовить в домашних условиях.

– И что? – спросила девочка.

– А то! Это же Фугу, она ядовитее цианистого калия в двести раз! А идиоты-гурманы все едят ее и едят.

– А, поняла, – сказала Алиса. – Кайф ловят. По мне, кокаин во много раз приятнее и безопасней тетродотоксина.

Они, наконец, дошли до рыбы Фугу, которая смотрела на них большими, полными слез глазами. Ей, видимо, очень хотелось назад, в море.

– Слушай, мелюзга, – сказал Дракон, – тут вот девочка типа, хочет послушать, что ты ей набрешешь. Прям сщас.

– Это я-то мелюзга, чудище? – откликнулась рыба Фугу. – Да я на тот свет отправила много больше дураков, чем ты. Ты только в сказках обитаешь, а я в реальности.

Та голова дракона, что рыгала, начала громко требовать рассола; в результате вторая голова проснулась, и начала что-то ей отвечать на неизвестном Алисе языке. И только третья как-то участвовала в происходящем.

– Хорошо. Расскажу, как на духу, – начала Фугу уныло. – Приперли вы меня к стенке. Пиши, начальник, чистосердечное признание.

Гости присели, и на долгое время, наконец, замолчали. Две головы занялись любовью между собой, третья обалдело наблюдала за этим процессом.

– Некогда был я не рыбой, – сказала Фугу, глубоко вздохнув. – А был я мальчиком…

За этим последовало долгое молчание, прерывание лишь засосами и причмокиваниями двух голов. Алисе было страшно неудобно. Ей хотелось подняться и сказать: «Хорош стебаться, вы, чудища чокнутые!»

– Короче. Когда я был мальчиком, все меня звали Вовочкой, – продолжила рыба Фугу. – Ходил в школу. Учительницей там была Мариванна, дура-дурой, но попа еще та! Давала она мне жару, да. Иногда даже на дополнительные занятия оставляла.

– Так вы школу кончили? – поинтересовалась Алиса.

– Ну да, кончал, иногда по два раза в день, – продолжала Фугу. – Я же примерный ученик был. В натуре. Мариванна, помнится, говорила про меня: «Этот придурок не только ведет себя хуже всех, так он и уроков, гад, не пропускает!»

– Как это вы были примерным учеником, если учительница говорила, что вы ведете себя хуже всех? – удивилась Алиса.

– Это школа жизни, – добавил Дракон, – а не хухры-мухры. Вот как-то ко мне Илья Муромец наведывался силой помериться. Да я не дурак. Одна голова хорошо, а две всяко лучше.

– Школа у нас была – первый сорт! Все первосортное. Водка – смирновка или «Абсолют», ганжа чуйская, чувихи свойские, не строили из себя целок.

– Ну и что такого? – сказала Алиса. Целки из себя сейчас только голубые строят. И то только те, у кого геморрой. А водка – так себе пойло, я ей шприцы промываю, когда лень кипятить. И насчет ганжи. Небось о гашише и не слыхивал даже? Ламеры…

Фугу встревожился:

– О как. И где же такая школа водится?

– «Школа» – это все для сявок, – усмехнулась Алиса. – Наше учебное заведение называлось «Высший Лицей» и обучение там стоило по штукарю в месяц на рыло.

– А, москали, заелись? Тепличные условия. Чему вам там, в столице, научить могут серьезному?

– Да уж, рафинированные знания вы там получаете, скажу я вам, – добавил Дракон. – А действительность – она много грязнее. Без «крыши», взяток и грязной политики высоко не поднимешься. Ты бы нам еще фуфло с Гарвардом пихала. Вот мой друг. Мальчишкой с детдома сбежал. Карманником начинал, а в 13 лет уже своя шайка на «гоп-стоп» брала. Короновали в 19 лет, после второй ходки на «взросляк». Кооператоров держал, свой легальный бизнес поимел. Как собственность раздавать начали, жирной кусок от нефтяного пирога отхватил. И теперь уважаемый человек, депутат.

– Мне вот не удалось вовремя подсуетиться, – вздохнул Фугу. – Образование проплыло мимо меня.

– Ладно. И чем вы там занимались? – спросила Алиса.

– Да черт-те чем. Как-то, помнится, пошел я в туалет с глобусом…

– Глобусом? Зачем?

– Настроение такое было. Хотелось насрать на весь мир. Смотрю – там подруга моя, Машка…

– В мужском туалете? – удивилась Алиса. – Он же для мужчин!

– Ну да. А она что, не для мужчин? Что ей вообще делать в женском? Туда только лесбиянки ходят. Ну вот, начала мы с ней в городки играть…

– В городки? В туалете? Там же места нет!

– Места хватает. Машка фигуры ставила, а я палки бросал.

– Ужас, чему вас там учат в школе! – возмутилась Алиса.

– А то. Кучу наук изучаем. Первым делом, Литробол и Нарковедение. Потом арифметика, в основном деление и вычитание. В качестве обеспечения арифметики – крышевание и постановка на бабки.

– Деление и вычитание еще понимаю. А что такое «постановка на бабки»? – спросила Алиса.

– Ну, ты совсем тупая, – удивилась та голова, что не была занята любовью. – Кто же будет с тобой делиться, если ты его не поставишь на бабки?

– А зачем «ставить на бабки»? Разве нельзя просто зарабатывать? – удивилась Алиса.

– Зарабатывают головой. А где ты у меня голову видишь? – продолжила рыба Фугу. – Мы в университетах не кончали. Мы изучали науки жизненные, так сказать, деловые предметы: выбивание долгов, стрелки, курс выживания в тюрьме, пособие для авторитета и прочее.

– Интересная у вас была школа, – сказала Алиса. – А я думала, в школе учат всяким там абстрактным предметам.

– Ну да, ты-то сама очень учишь эти абстрактные предметы, как посмотрю, – усмехнулась рыба. – Вон, дракон тоже учился, а все равно чудовище.

– У меня разностороннее образование, – откликнулся дракон. Две его головы прекратили облизывать друг друга и устроились спать на брудершафт. – Одна голова получила гуманитарное образование, другая – сугубо техническое. И обе – иждивенцы. Мне приходится на них зарабатывать.

– А я литературой увлекался. Даже стихи писал недурные, – сказала Фугу.

– Да? – Алиса посмотрела на рыбу. – И что-нибудь нам прочтете?

– Легко.

 
Шла Звездючка в дискотеку,
А смотрела на звезду.
Угодила с моста в реку,
Намочив себе коленки.
 

– Так тут нет рифмы! – воскликнула Алиса.

– Ну да, – продолжила рыба. – Там ведь мелко было.

– Кажется, у вас с Звездючкой роман был в школе, – поинтересовалась девочка.

– Да куда уж, она у нас звезда была, – вздохнула рыба. – Вообще, одноклассницы для меня были мелковаты, я больше по преподавательскому составу специализировался.

– А сколько же уроков у вас было? – прервала его воспоминания Алиса. Ей не терпелось узнать побольше о такой необычной школе.

– Да как обычно. В первый день укуривались одним косячком, на следующий – двумя, и так далее.

– Славно вы там жили, – с завистью вздохнула Алиса.

– Ну да. Все с пушками ходили с младших классов. Нервные до жути. Чуть учитель не то скажет, сразу жали на курки. Каждый день кто-нибудь обязательно пропадал. Поэтому их и называют пропадатели, кстати.

– Так что, на одиннадцатый день у вас уже были каникулы? – с интересом спросила Алиса.

– Да, на одиннадцатый день анаша кончалась.

– А как же дальше? – интерес Алисы все возрастал.

– Потом шли за маком…

– Хорош про науку, – решительно прервал Дракон. – Лучше расскажи ей, старик, как весело мы в наше время проводили время.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой издеваются над маленькими детьми. С рифмой.

Рыба Фугу пернула так, что у окружающих выступили слезы. Алиса оказалась между двух огней: с одной стороны рыба Фугу испускала продукты своего несовершенного пищеварения в воздух со скоростью отбойного молотка, с другой стороны дракон продолжал пыхать недогоревшей серой. В общем, минуты две дышать было совершенно нечем. Наконец Рыба приступила к рассказу:

– Я так понимаю, в конкурсе на самый садистский стишок вы никогда не участвовали?

– Вот еще! – пожала плечами Алиса. – Зачем? Стихи про меня сочиняют. Кто остался жив после встречи со мной, как Госпожой.

Рыба задумчиво посмотрела на девочку и продолжила:

– Это все практика, она грязная и неприглядная. Я же о теории. Вот, к примеру:

 
Девочка в ванной бритву нашла,
«Что это, папа?» – спросила она.
Папа ответил: «Губная гармошка!»
Все шире и улыбка у крошки!
 

Правда, прелестно?

– Еще бы! – Алису передернуло, когда она представила «улыбку» девочки.

– А вот еще стишок про глупую девочку, – добавил дракон:

 
«Тампакс» девочка купила,
Куда надо, положила.
Тянет ниточку простушка,
«Трах-бабах», – а там хлопушка!
 

– А про глупых мальчиков у вас ничего нет? – спросила Алиса.

– Да сколько угодно, – ответила Фугу. – Типа этого:

 
Папа-военный с работы пришел,
Свой револьвер положил он на стол.
Шалостям детским не видно конца,
Дырка от пули во лбу у отца.
 

– Я вижу, мальчики у вас очень любят своих родителей, – улыбнулась Алиса.

– Ну, скорее, мальчиков очень любят, – добавила Рыба. – Вот, послушай:

 
Весело дети в детсаде живут,
Весело дети песни поют.
А на ветвях развешены в ряд
Несколько плохо поющих ребят.
 

– Идея хороша, что и говорить, – ответила Алиса. – И кто же победил на конкурсе?

– А никто, – ответила Рыба. – Перешли к практическим действиям. И вот теперь, как ты видишь, я не даже не Вовочка, а нечто безмозглое и немое.

– Насчет безмозглости я с вами соглашусь, – сказала Алиса, – а вот насчет немоты было бы неплохо. Чудовища вы гребаные, хватит садизма. Что-нибудь о девочках хорошего у вас есть?

– Да легко, пожала плечами рыба. /ни странно ли вам «плечи» у рыбы?/. Ты, конечно, видала девочек по вызову?

– Еще бы! Да я сама… – начала было Алиса, запнулась и поправилась: – Сталкивалась на заказах. И в Интернете висят на досуговых сайтах.

– «На заказах» – это я понимаю, – удивилась Рыба, – но чтобы они в Интернете «висели», как ты говоришь… Кто же их повесил? В мое время девочек предпочитали свежими, живьем, так сказать. Ну ладно. И как они там выглядят?

– Да как так? – ответила Алиса. – Как обычно. Макияж в палец толщиной и тупость видна за версту.

– Ну, макияж да, как того хотят заказчики. А тупость… – неожиданно Фугу широко зевнула и сказала Дракону: – Расскажи малой, откуда у девочек тупость.

Дракон давно отвлекся от разговора и играл сам с собой в волейбол. Лапами он держал рыболовную сетку между двумя играющими головами, а третья голова судила матч.

– А? Что? – голова-«судья» развернулась. – А, тупые девочки… Ну, это как тебе сказать… Все девушки будущего будут 90 см высотой и с плоской головой.

– Чего?! – возмутилась Алиса.

– Ну да, – невозмутимо продолжила голова. – Чтобы было удобно делать минет и ставить на их голову кружку с пивом!

– С такими махровыми мужскими шовинистами я наотрез отказываюсь разговаривать! – гордо вскинула голову Алиса.

– Да кто тут мужчина-то? – продолжила одна из голов Дракона, прекратив игру. – Я вот, например, девушка, разве не видно? А вторая голова вообще гермафродит – ты где-нибудь на ней видела первичные половые признаки?

– Нет… – смутилась Алиса. – Но у вас, Дракон, извините, вроде между ног что-то болтается.

– Во-первых, неприлично такое говорить воспитанным людям, – ответила голова. – Во-вторых, кто вам сказал, что сие хозяйство принадлежит мне? То, что у нас всех трех общее тело, еще не говорит о том, что гениталии тоже общие.

– Гм… – Алиса не нашлась что ответить. – Но Рыба-то точно Вовочка, то есть мальчик.

– Рыба – мальчик?! – засмеялась голова. – Сказала, как в лужу пернула. Да она, если хочешь знать, вообще икрой размножается. Слушай, Фугу, расскажи этой любопытной, но глупой девице, как ты стала Рыбой.

– Да что тут рассказывать? – вяло откликнулась Рыба Фугу. – Главный приз должен был мой. Потому что столько анекдотов и всяких историй, как про меня, еще ни про кого не написали. А его дали некой смазливой девчонке, которая, как я подозреваю, переспала со всем жюри. Я с горя нажрался и полез в драку. Очнулся на пустыре, избитый донельзя. Хорошо, хоть непочатую бутылку пива оставили на опохмелку. Открываю я ее… А дальше неохота продолжать, пусть Дракон доскажет.

– А что тут продолжать-то? – Улыбнулась голова-девочка. – Открывает бутылку, оттуда джинн. Как водится, предлагает исполнить три заветных желания. Этот идиот с похмела заказал побольше воды – сушняк его мучил. В Японии жить – второе желание. Достал его совок. И третье, чтобы он был юрким, сильным и все его боялись. Вот джинн и исполнил все три его желания – сделал Рыбой-Фугу… Слушай, чувиха, давно пора и тебе колоться! То есть рассказать нам о твоих похождениях! А то мы тебе, можно сказать, поведали интимные подробности своей жизни, а ты от нас скрываешь!

– Да какие проблемы, пацаны, – начала Алиса, – но только про сегодняшний день. А про то, что было раньше, лучше и не вспоминать – я тогда была совсем плохая!

– О как! Запираешься? Ты и сейчас совсем не подарок. Может быть, «была плохая» в смысле, «была с бодуна»? – спросила Рыба.

– Не, не, хорош! – прервал его Дракон. – Она всегда с бодуна!

И Алиса начала рассказывать двум придуркам о том, как она попала в эту странную страну и что с ней случилось с тех пор. Сначала она слегка тушевалась, особенно когда дело касалась подробностей ее интимной жизни. Но два чудища так увлеченно слушали сексуальные подробности, что слюна капала из их широко раскрытых пастей. Короче, Алиса развернулась во всей красе хорошего немецкого порнофильма.

Наконец Рыба зевнула и сказала:

– Да, девочка, я бы тебя направила для начала к сексопатологу, а потом к психиатру и гинекологу.

– Да скажи уж прямо, что к патологоанатому! – После короткого совещания одна голова Дракона сказала за всех.

– Ладно, Дракоша, вели девочке прочесть нам свои стихи, что шиворот-навыворот! – обратилась Рыба к Дракону, как будто Алиса подчинялась ему.

– Рота, подъем, строится на взлетке в две шеренги, форма номер 4! – заорала «мужская» голова Дракона. Она, видимо, единственная из всех служила в армии, потому остальные сразу зашикали на нее.

«Бля, в натуре задрали гоблины! – подумала Алиса, – Каждый указывает, в какой позиции мне удобнее отдаваться». Тем не менее, она решила что-нибудь прочитать. А так как в голове звучали неприличные частушки Вовочки-Фугу и иронические замечания Дракона, то бедняжка сама не понимала, что за рифмы идут ей в голову:

 
Вот стоит кинозвезда,
У нее широкая … натура
И танцевать она не дура.
На то она кинозвезда.

Баттерфляй на водной глади
Нам показывали… тети,
А за ними стилем брас
Плывет какой-то… мастер спорта.

В углу, презрев могильный тлен,
Студентка изучает… череп
Вдоль, поперек его измерив,
Любовно сжав между колен

Два футболиста сняли бутсы,
В кустах с девчонками… играют.
А те хохочут и смеются,
Когда голы им забивают.

Какой-то очень старый поп
Свою козу в сарае… гладил,
Но видно с ней он не поладил,
Она боднула его в бок.
 

– Девка, как тебя там, забыл… – начал Дракон, – быстро доложила четко и по форме, что это за стихи и что они обозначают.

– Отбой, трехголовый одножопник, пусть продолжает, – прервала его Рыба. – Любопытно все же, ни одного матерка в стихах, а носом чую нецензурщину! Как так?

– Это рифмы такие озорные, намек, так сказать, – начала объяснять Алиса.

– Ладно, – прервала ее Рыба. – Ты что-то там рассказывала про стишки, что шиворот-навыворот, ну как там? – типа «Дело бы вечером, дело было нечего», – помнишь? Ну вот, повтори.

– Хорошо, – ответила Алиса. – Если вспомню.

 
Кто на герыче сидел,
Кто на улице пердел,
Толя пил, Борис мычал,
Николай в штаны кончал.
Дело было вечером,
Дернуть было нечего.
Мент приехал на «запоре»,
И забрался на чердак.
Тут сказал ребятам Боря
Просто так:
– А у меня на яйцах вши!
– А у вас?
– Ты их только не чеши,
Пидорас!
– А у нас пипец, собака
Родила вчера котят.
Они $бут друг друга в сраку
А целоваться не хотят!
 

– Да, навыворот, – задумчиво протянул Дракон. – Слышь, Рыба, может ты нам что-то споешь?

– Да, спой нам песенку! – закричала Алиса. – Никогда не видывала, чтобы Рыба пела!

– Как хотите, – ответила Рыба. – Песенка про Америку. Можно сказать, предупреждение оголтелым империалистам:

 
Медленно ракета уплывает вдаль,
Встречи с нею ты уже не жди.
И, хотя Америку немного жаль,
Очередь японцев впереди…

Скатертью, скатертью хлорциан стелется
И забирается под противогаз.
Каждому, каждому, в лучшее верится.
Кажется, кажется, я лишился глаз.

Может вы обидели кого-то зря —
Сбросили 120 мегатонн.
Там, где щас пылает и горит земля
Был когда-то раньше Вашингтон.
 

– Припев про зарин и зоман два раза! – крикнул Дракон, – пусть до пиндосов дойдет, наконец, что нельзя вести себя в мире, как дикари!

Но тут раздался крик:

– Суд идет!

– Бежим! – завопил Дракон и, схватив Алису за руку, помчался со всех ног, не дожидаясь окончания песни.