Текст книги "Царский сплетник и шемаханская царица"

18

Каждое посещение трактира «У Трофима» приносило Виталику какой-нибудь сюрприз. Не обошлось без него и на этот раз. Над входом висела роскошная вывеска, текст которой подозрительно смахивал на текст его визитки.

«ЗДЕСЬ РАСПОЛАГАЕТСЯ ОФИС ГЛАВНОГО КРИМИНАЛЬНОГО АВТОРИТЕТА ВЕЛИКОРЕЧЕНСКА ЦАРСКОГО СПЛЕТНИКА ВИТАЛИЯ АЛЕКСЕЕВИЧА ВОЙКО, БОЯРИНА ЗАОВРАЖНОЙ НИЗМЕННОСТИ, СВАРОЖСКОЙ ГАТИ И ЗАСЕЧНОГО КРЯЖА. ОБРАЩАТЬСЯ ТОЛЬКО ПО СЕРЬЕЗНЫМ ДЕЛАМ. ПО МЕЛОЧАМ ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ».

Судя по червленой чеканке и качеству текста, к этому шедевру приложил руку Ванька Левша. Слева и справа от дверей трактира красовались вывески более скромного содержания. Одна из них гласила «ОФИС ДОНА», другая – «ОФИС КОЩЕЯ». А на самой двери висела невзрачная табличка, на которой мелкими буквами было написано: «Трактир «У Трофима».

– Прелестно, – обреченно выдохнул Виталик. – Ну, Ванька, только попадись мне сейчас под горячую руку. Придушу. Лично придушу!

Господь услышал его молитвы. К трактиру «У Трофима» топал очень гордый и очень счастливый Ванька Левша. Увидев сплетника, он радостно дернулся было к нему, но, заметив, что шеф зачем-то засучивает рукава, экстренно дал по тормозам.

– Э, барин, ты чего? – осторожно спросил он с безопасного расстояния.

– Это я тебя хотел спросить: Ваня, это чего? – кивнул на главную вывеску Виталик.

– Ну дык… для солидности… чтоб уважали, значится.

– Сам догадался или опять Сема тебе подсказал?

– Не, – расплылся Иван. – Я, как первую визитку тебе склепал, сам сообразил.

– А это что? – кивнул сплетник на вывески Дона и Кощея.

– Они так просили… – виновато шмыгнул носом Левша, – …так просили!

– Ты еще скажи: забесплатно.

– Что ты, боярин, как можно! – оскорбился кузнец.

– Та-а-ак, левые заказы принимаем. И много ты с них содрал?

Левша замялся.

– Колись, колись давай! – требовательно сказал Виталик.

– Ну-у-у… Короче: на типографские цеха денежки мне можешь не давать.

Это признание сразила Виталика наповал.

– Обалдеть! – ахнул он. – Ученик превзошел своего учителя! И как тебе это удалось?

– Так я ж на самого царского сплетника работаю, – важно сказал Левша, – у меня теперь расценки крутые. Люди Дона, правда, торговались до последнего, но я с них все равно тридцать золотых слупил!

– А люди Кощея? – невольно улыбнулся Виталик.

– Кощей сам пришел. Пятьдесят золотых, не торгуясь, отсчитал и ушел.

– Н-да-с… растешь на глазах. Кстати, а ты что здесь делаешь?

– Так Кирюха сказал, что ты сходняк объявил, – удивился кузнец, – всем нашим велел к трактиру «У Трофима» подгрести, вот я и пришел.

– Хорошо хоть Маньку свою с Даренкой сюда не приволок, – укоризненно покачал головой Виталик.

– Почему не догадался? Они уж с час тебя там дожидаются, – кивнул на дверь трактира кузнец.

– Тьфу! – с досады сплюнул царский сплетник. – Хороший ты кузнец, Ваня, ничего не скажу, но дубина, каких мало!

– А Манька с Даренкой разве не наши? – насупился Левша.

– Наши-то они наши, но на хрена их в наши секретные дела посвящать?

– А-а-а… – дошло до кузнеца.

– Бе-э-э… – передразнил его Виталик. – Тоже буква алфавита. Так: Маньку с Даренкой оттуда забираешь и вместе с ними топаешь домой. Ты хоть понимаешь, что на подворье твоем сейчас совсем пусто? А сколько там у тебя секретных наработок лежит, не считал?

– И денежек, – сразу спал с лица Иван.

Всполошившийся кузнец чуть не снес дверь трактира своим мощным телом, врываясь внутрь. Царский сплетник на всякий случай слегка посторонился. Он это сделал правильно. Обратно Левша выходил столь же энергично, волоча за собой на прицепе сестру с племяшкой, и помчался обратно на свое подворье.

Виталик вошел в трактир. Внутри тоже были перемены. Зал по размерам слегка убавился, зато отдельных кабинетов в нем прибавилось, и на дверях трех самых солидных кабинетов висели такие же вывески, что и на входе в трактир. Возле дверей со скучающим видом ошивалась охрана криминальных авторитетов Великореченска, а около барной стойки суетился трактирщик, привычно протирая белоснежной тряпицей бокалы. Судя по сияющей физиономии Трофима, дела у него шли неплохо, несмотря на значительное сокращение сидячих мест в общем зале.

– И сколько дерешь за съем офисов? – поинтересовался у него юноша, направляясь к барной стойке.

Соловей-разбойник, охранявший апартаменты Кощея, только головой покачал.

– Пусть спасибо скажет, что его заведение такие уважаемые люди охраняют и ни копейки за это не берут.

– Резонно, – хмыкнул Виталик.

– Кощей с тобой потолковать хотел, – кивнул Соловей-разбойник на дверь кабинета своего шефа. – С обеда ждет. Как узнал, что ты в городе объявился, сразу в своем офисе засел, а ты все где-то шляешься.

– Дела, Соловушка, дела. Сейчас я со своими архаровцами кое-что перетру, и сразу к нему.

Виталик повернулся к охране своего офиса, щеголявшей в подаренной царем-батюшкой его людям униформе. Зеленые кафтаны сидели на них как влитые.

– Наши все собрались? – спросил он. Один из бывших пиратов утвердительно кивнул головой, не тратя понапрасну слов. – Стойте здесь и следите, чтоб нас не подслушивали.

Виталик вошел в свой офис и плотно закрыл за собой дверь. Если учесть, что двое остались снаружи, то все оставшиеся по его приказу в Великореченске были на месте. Восемь крепких бородатых мужиков при его появлении повскакали со своих мест.

– Садитесь, – махнул рукой Виталик, подсаживаясь к столу. Его приказание было исполнено молниеносно. – Так, братва, у меня есть для вас две новости: хорошая и хреновая. С какой начинать?

– Да с любой, – сказал кто-то из братвы.

– Идет. Царь-батюшка решил завалить нас работой по самое не балуйся и приказал на базе моей группы создать секретную организацию под названием ЦРУ.

– А это что такое? – осторожно спросил бородатый мужик, в котором юноша опознал «нищего», недавно дававшего представление на центральном базаре Великореченска.

– Царское Разведывательное Управление, – пояснил Виталик. – Так что все вы теперь секретные агенты этой могущественной организации.

– Могущественной? – прищурился «нищий».

– Раз командовать буду я, значит, могущественной, – успокоил его царский сплетник. – Короче: я подчиняюсь только непосредственно царю, а вы подчиняетесь только мне. Так что пусть вас теперь попробует хоть кто-нибудь тронуть.

– Ха! – радостно загомонила братва. – А плохая новость?

– Вообще-то это и была плохая новость.

– Какая же тогда хорошая? – замерла в азартном предвкушении братва.

– Нам на это такие средства выделяют, что, узнай про них бояре, от завести в петлю бы полезли.

Громогласное «ура» сотрясло стены трактира.

– Гордон на первом взносе, как обычно, напарил, но это ничего. Свои люди – сочтемся. Но есть в этой бочке меда ложка дегтя.

– Какая?

– Денежки отрабатывать придется. И работать не за страх, а за совесть. Завалите службу – всем головы поотрываю.

– Так это уже за страх, – почесал затылок «нищий».

– Можно подумать, у вас совесть есть.

– Обижаешь, боярин, – загудели агенты.

– Конечно, есть.

– Головы за тебя положим!

– Ладно, извиняюсь, был неправ, – пошел на попятную Виталик. – Но, если службу завалите, головы все равно поотрываю!

– Согласны.

– Ну раз согласны, тогда быстро мне отчет о проделанной работе: с кем общалась наша тюбетейка, кто его клиенты, и так далее.

– В основном это мелкие приказчики. – «Нищий» выудил из кармана своего кафтана сложенный вчетверо лист бумаги. Здесь про них все подробно написано. Кто такие, где живут. Были и холопы боярские. Не для себя чертов табачок брали. Для хозяев своих. Трех бояр наша тюбетейка на табачок подсадила.

– Отлично, – кивнул Виталик, разворачивая лист. – Тебя как зовут?

– Гаврила.

– Хорошо работал сегодня на базаре, Гаврила. Никто из них тюбетеечку на голову еще не надел?

– Тюбетейку нет, а вот боярин Кашкин, поговаривают, шапку свою боярскую даже в постели уже не снимает.

– Ясно, наш клиент, – пробормотал Виталик, вчитываясь в список. Не найдя в нем знакомых имен и фамилий, свернул его обратно и затолкал к себе в карман.

Тут он заметил, что один из его людей старательно прикрывает левую половину лица рукой, делая вид, что просто подпирает ею голову, положив локоть на стол. Это был тот самый амбал с мешком, что на базаре пошел выслеживать ассасина.

– Тебя как зовут?

– Гриня, – тихо пробормотал амбал.

– Ну-ка, яви мне свою физиономию, Гриня, – потребовал юноша.

Гриня нехотя оторвал руку от лица, продемонстрировав Виталику огромный фингал под глазом.

– Упустил ассасина, Гриня? – нахмурился царский сплетник.

– Он знаешь, как дерется! – насупился Гриня. – Как дал мне по роже ногой, сиганул через забор и был таков. А у меня искры из глаз, и на плече мешок.

– Короче, утек. Ладно, на первый раз прощаю. И то только потому, что вы еще у меня азам филерской работы не обучены. Таких кадров в одиночку вести нельзя. Как минимум пять человек, сменяя друг друга, чтобы ведомому вами объекту не примелькаться. А если он слежку почует, всем разом наваливаться. В одиночку с ним не справиться. Опасен, зараза! Так, господа агенты, есть у меня для вас еще одна новость.

– Хорошая или плохая? – оживились мужики.

– А это вы уж сами определяйте, хорошая она или плохая.

Команда царского сплетника замерла в ожидании третьей новости.

– Решил я тут банный бизнес наладить. Царь-батюшка нам на паях с немецким послом его на пару презентовал.

– О! – возликовала толпа. – Баньку примем, посиделочки устроим!

– Только в свободное от работы время, – строго сказал Виталик. – Этот бизнес в первую очередь должен будет приносить нам доход и информацию! Так что кое-кому из вас надо будет переквалифицироваться в банщиков. В парной над клиентами придется вениками помахать, кому надо стаканчик анисовой налить, а потом пивасиком сдобрить, кому-то сделать массаж и при этом мило всем улыбаться и внимательно слушать, о чем они между собой говорят, так как клиенты у нас будут не бедные и в большинстве своем властью облеченные. Говорить они, вы уж поверьте, будут обо всем, так как вас, банщиков, за людей там никто считать не будет. Вы для них так, предмет мебели, домашнего обихода, и вам это придется терпеть. Но, как почуете в их разговорах заговор какой или крамолу, потом, в тайной комнате при баньке, аккуратно все это на бумажку запишете. Кто говорил, о чем говорил и так далее.

– Так это мы там стукачами работать будем? – ахнул Гриня.

– Вы теперь агенты Царского Разведывательного Управления, – жестко сказал Виталик. – Ваша задача – заговоры против царя-батюшки, членов его семьи и державы Российской раскрывать. А то, что боярин Плюшкин боярину Брюшкину, скажем, рога наставил, факт, конечно, любопытный, но никакой угрозы для безопасности отечества не несет. Такие факты надо просто брать на заметку, и в сторону, в тайные архивы. Вдруг когда пригодятся? Есть, правда, тут одна проблема, – досадливо поморщился царский сплетник.

– Какая? – спросил Гаврила.

– Большинство заговоров не здесь, а за границей плетется. Комплекс наш банный иностранцы посещать будут, а вот языков-то мы и не знаем.

– Почему не знаем? – удивился Гриня, осторожно ощупывая пальцами свой фингал. – Я по-свейски и по-аглицки разумею. Колян у нас на немецком свободно шпрехает, ну и по-аглицки тоже.

– А я на гишпанском могу и по-аглицки.

– А у меня, когда мы плавали под флагом Черной Бороды, в дружбанах повар с Сицилии был, – мечтательно сказал кто-то. – Какие макароны, какие спагетти, шельма, варил!

Беглый опрос показал, что все владели как минимум двумя языками: английским, на котором общались практически все пираты, и родным языком какого-нибудь пирата, с которым будущие агенты ЦРУ успели там сдружиться.

– Ребята, – умилился Виталик, – да вам цены нет! Ну раз такое дело, обрадую вас: в нашем банном комплексе будет еще и женское отделение.

Восторженный рев, исторгнутый восемью лужеными глотками, оглушал. Все этические вопросы типа «стукач не стукач» тут же отошли на второй план. Агенты рвались в бой, причем каждый из них жаждал обслуживать именно женскую половину комплекса.

– Спокойно, – поднял руку царский сплетник, – женскую половину будут обслуживать женщины, но на мужской половине будет отдельный женский батальон, предназначенный для постельной разведки, и вам, бойцам невидимого фронта, они будут оказывать отдельные мелкие услуги, в свободное от основной работы время, разумеется.

– Неужели даром? – сладострастно простонал Гриня.

– Ну даром или за деньги, это уже будет зависеть от вашего личного обаяния.

Вытянувшиеся было лица бойцов невидимого фронта снова засияли.

– Мой компаньон по бизнесу Вилли Шварцкопф уже дал этому батальону название фрейлейн-массаж. Да будет так! Но формирование этого батальона мы должны взять на себя. Тут в Нижнем граде есть, говорят, квартал, в который холостяки заглядывают…

– Знаем, знаем! – загомонили новоиспеченные агенты. – У любого моряка в каждом порту…

– Я тоже это знаю, – тормознул свою команду царский сплетник. – Отбирать самых аппетитных и надежных. Таких, что и клиента к себе умеют расположить, и язык за зубами держать.

– Сделаем! – дружно рявкнули бывшие пираты.

– Этим мы займемся… а да чего тянуть? …сразу после этого совещания. Но нас здесь мало. На это дело выделим пока не больше четырех человек. Еще пара мне нужна для доставки ценного груза на чертову мельницу. Пойдешь ты, – ткнул Виталик пальцем в Гриню, – и ты. – Указующий перст уткнулся в его соседа. Виталик отбирал сопровождающих для груза, ориентируясь на объем их мышц. – Тебя как зовут?

– Колян.

– Значит, Николай. Кстати, вы все теперь не пираты, а очень уважаемые люди – так что привыкайте к нормальным именам, а не к собачьим кличкам. Эх, в Заовражную низменность Ваньку бы послать, но он здесь позарез нужен. На нем типография. Где бы хозяйственного мужика найти, который все цены строительные знает, где что почем, чтоб он там кассой заведовал и расчеты с работягами вел?

– А это обязательно мужик должен быть? – спросил Николай.

– А что?

– Так Манька, сестра Левши нашего, замужем за дивным мастером была. Такие церквы одним топором, без единого гвоздя ставил! И по камню работал.

– И где сейчас ее муж? – заинтересовался юноша.

– По пьяни с колокольни навернулся. Но она все цены знает, и баба хозяйственная.

– Откуда знаешь?

– Так она сама мне рассказывала.

– Отлично. А Даренку при дядьке оставим, – сообразил царский сплетник. – И ей защита, и ему по хозяйству помощь. Да, по поводу защиты, – вспомнил Виталик. – С сегодняшнего дня до окончания строительства типографии на подворье Левши должна находиться охрана. Как минимум четыре человека. Два человека спят, два охраняют. На его подворье секретные технологии сейчас находятся. Если конкуренты о них раньше времени узнают, весь бизнес нам к чертовой матери порушат на корню.

– Так все равно ведь когда-нибудь узнают, – хмыкнул Николай.

– Но мы к тому времени сумеем окупиться, и пенки с этого предприятия снять. Снаружи его подворье будут охранять стрельцы. Я с Федотом договорюсь. Он мне своих орлов подкинет. Далее, – опять обратился юноша к Николаю. – Когда вы с Гриней окажетесь на чертовой мельнице, найдите там Семена. Скажете ему, что планы чуток меняются. Пусть оставит там только десяток человек, с остальными обратно сюда. Задача оставшегося десятка – поддерживать на местах порядок, надзирать за ходом работ, следить, чтобы сестру Левши не обидели. Да, и еще: пусть место для церквушки там посимпатичнее подберет, я с патриархом уже договорился, он свою строительную бригаду подошлет. Ну и дома добротные для людей работных пускай возле чертовой мельницы срубит. Марье…

– Какой Марье? – не понял Николай.

– Сестре Левши.

– А-а-а… Маньке…

– Я тебе дам Маньке! Отныне назвать ее уважительно: Мария. Она, пока стройка идет в Заовражной низменности, не маленький человек будет. Так вот, Марии скажешь, чтоб цену за качественную работу платила двойную, а за плохую… плохих пусть в шею гонит и ничего не платит. Но за хорошую работу денег не жалеть. Все ясно?

– Все.

– Так, теперь Григорий с Николаем бегом на подворье Янки Вдовицы. Предъявите хозяйке вот это. – Юноша выудил из кармана выданные ему Гордоном значки и раздал агентам. – По нему она опознает, что вы работаете на меня…

– Да она и так нас всех знает, – хмыкнул кто-то из бывших пиратов.

– Тем лучше. Значки эти нигде старайтесь не светить. Это наш тайный опознавательный знак. Так вот, Янке скажете, что царский сплетник приказал вам выдать пятьсот золотых…

– Ого!

– …на первые расходы. С этими деньгами идете на подворье Левши, объясняете ситуацию Марии. Жалованье ей, скажите, положу хорошее, не обижу, так что пусть собирается. Постарайтесь до заката покинуть город. В самом близком к нему перелеске вас будет ждать эльф. Вы просто в этот перелесок зайдите, скажите, что вы от царского сплетника, и он перед вами появится. Этот эльф вас еще до темноты до Заовражной низменности проводит. Теперь ты, ты, ты и ты, – ткнул пальцем в еще четырех агентов Виталик, – сопровождаете Григория с Николаем до подворья Левши и там остаетесь. Вы двое, – кивнул он оставшимся агентам, – и те, что сейчас за дверью стоят, занимайтесь банным комплексом. Чем скорее там дело наладится, тем лучше для всех нас.

– А кто же твой офис охранять будет? – удивился Николай.

– Да кто без нашего ведома сюда залезть посмеет? – отмахнулся Виталик. – Завтра народ из Заовражной низменности подойдет, тогда на все дела людей хватит. Все, по коням!

19

Соловей-разбойник услужливо распахнул перед царским сплетником дверь и аккуратно закрыл ее за спиной юноши, как только Виталик переступил порог офиса Кощея. Нахохлившийся бессмертный злодей сидел за столом в бобровой шубе, опустив босые волосатые ноги в тазик с горячей водой. Рядом суетился Тугарин Змей, раздувая пузатый самовар. Кощей поболтал ногами в тазике.

– Остыла. Подогрей.

Тугарин Змей, не прекращая работы, вывернул голову и пыхнул огнем на тазик. Вода в тазике забурлила.

– Идиот! – взвизгнул бессмертный злодей, так энергично взметнув красные, распаренные ножки вверх, что пятки оказались над столом.

– Сам же сказал: подогрей, – хмуро буркнул Тугарин Змей.

– Так не вместе же с ногами, тупица! Пшел вон!

Тугарин Змей поспешил покинуть помещение.

– Вот видишь, с кем работать приходится? – пожаловался Кощей Виталику, опуская ноги. Пощупал пятками воду и осторожно погрузил их в тазик. – Ух, хороша! В самый раз водичка дозрела. Ну ты чего в дверях-то застыл? Проходи, садись. Я тебя тут с обеда жду. Разговор есть.

Царский сплетник подошел к столу и сел напротив бессмертного злодея.

– Никак захворал? – сочувственно спросил юноша.

– Ревматизьма замучила, – горестно вздохнул Кощей. – Болею. Старость не радость. Не желаешь принять на грудь за здравие? – кивнул он на пузырь анисовой, одиноко стоящий на столе в окружении закуски.

– Нет уж, – замотал головой парень. – Если так и дальше будет продолжаться за здравие, то скоро все будут пить за упокой. Персонально мой упокой. Так что я в завязке. Чего звал-то, дедуль?

– Правильное слово нашел, уважительное: дедуля! Старость надо уважать, прислушиваться к ней. А то ведь молодежь нынче така-ая пошла, – покачал головой бессмертный злодей. – Глупая, нахрапистая, все бегом куда-то несется. По сторонам не смотрит, локтями всех расталкивает. А все почему? Жизни вы еще, молодые, не знаете. Вам все побыстрее да послаще подавай.

Меньше всего Виталику сейчас хотелось слушать старческое брюзжание Кощея.

– Я так понимаю, ты хочешь узнать: как у нас идут дела с подготовкой Библии к печати? Отвечаю: работа идет полным ходом. Все кипит, бурлит и парится. Кстати, относительно древних фолиантов всяких могу дать наводку. Загляни к немецкому послу, он тебя облагодетельствует. Большие деньги на этом деле срубить можно. Но чтоб потом мне мой процент за наводку отстегнул.

– Ну вот, – расстроился Кощей, – я ему про Фому, а он мне по Ерему. К Вилли я, конечно, зайду, но кому я только что внушал, что торопитесь вы слишком, молодежь?

– Слушай, дедуль, ну некогда мне твои загадки разгадывать, – нетерпеливо сказал юноша. – Давай сразу к делу, а?

– К делу, говоришь? Ну давай к делу.

Тазик отлетел в сторону, разбрызгивая по полу кипяток. С плеч бессмертного злодея соскользнула шуба, а сам он начал медленно приподниматься из-за стола, наливаясь яростью и мощью.

– Ты, козел, что творишь? – прошипел Кощей, упираясь кулаками в стол.

У Виталика прошел мороз по коже. Нет, он не испугался бессмертного злодея… ну, может быть, совсем чуть-чуть, совсем капельку – мороз по коже у него пошел не по этой причине. Царскому сплетнику вдруг стало жутко холодно, а изо рта вместе с дыханием начали вырываться клубы пара. Оторопевший юноша перевел взгляд на тазик и увидел, что вода в нем замерзла. Затрещали окна, покрываясь изморозью.

Царский сплетник от неожиданности нервно икнул. Только сейчас до него по-настоящему дошло, что он имеет дело не с простым криминальным авторитетом Великореченска, а с древним славянским богом, только что прикидывавшимся этаким добродушным дедушкой. И бог этот уже мало походил на хрестоматийного Кощея Бессмертного из детских сказок. На голове его поблескивали инеем седые волосы, лицо украшала пышная белоснежная борода и усы. На этом белом фоне ярко выделялся красный, как у заправского алкоголика, нос-картошка. Довершали картину злые, налитые яростью глаза древнего бога, ледяными буравчиками сверлящие Виталика из-под седых бровей.

– Ты за каким хреном на шемахана сегодня на базаре наехал? – прошипел Кощей. – Тебе что, царь-батюшка с попами мало денежек отсыпали? Решил еще с приезжих бабла по-легкому срубить? Зачем мирного торговца прилюдно унизил? Отвечай!

– Надо было, – хмуро буркнул юноша.

– Надо?!! – еще больше рассвирепел Кощей. – А ты на чьем подворье живешь, не забыл?

– У Янки я живу.

– А кем она мне приходится, случайно не помнишь?

– Внучкой.

– Ну и кто первый попадет под раздачу, когда шемаханы придут на Янкино подворье тебя резать? Ты хоть понимаешь, кого подставил, идиот?

Виталик сразу спал с лица. Об этой возможности, планируя наезд, он как-то не подумал.

– Дай сюда перо! – потребовал Кощей.

– Что? – встрепенулся царский сплетник.

– Перышко покажи, придурок! – рявкнул на него бессмертный злодей.

До Виталика наконец дошло, о чем идет речь, и он выудил из кармана стальное перо странной птицы, уже дважды пытавшейся отправить его на тот свет.

– Дай сюда!

Получив перо, Кощей внимательно рассмотрел его со всех сторон, повертел между пальцами.

– Не нашей магией от него несет, не нашей. Нехорошо это, ох нехорошо!

– Я поначалу решил, что на меня кто-то стигийских птичек пустил, – осторожно сказал юноша, – но у них перья медные.

– Неплохо тебя на твоем журфаке готовили, – усмехнулся Кощей, к которому постепенно начал возвращаться первоначальный облик.

В комнате заметно потеплело, и оконные стекла начали оттаивать.

– Уф-ф-ф… – с облегчением выдохнул Виталик, – а я уж думал, ты меня сейчас со злости в ледышку превратишь. Так и тянуло брякнуть что-нибудь типа: «Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты».

– А ты все-таки дубина. Перехвалил я тебя. Хреново вас в Рамодановске готовили. Вам что, на вашем журфаке не объясняли, как раньше звали Кощея Бессмертного? Я бог лютой, студеной смерти по имени Карачун, дурачок. Это уже потом меня Кощеем Бессмертным нарекли, а еще позже Дедушкой Морозом с мешком за спиной, в котором подарки для детишек лежат. – В глазах Кощея заплескалась извечная русская тоска. Нет, не та, что возникает поутру у мужиков с дичайшей похмелюги. То была ностальгическая грусть о чем-то дорогом, возможно, навсегда утраченном. – Ладно. Давай о деле. Надеюсь, наезжая на этого торговца, ты знал, что делал. Кстати, а кто за ним стоит, ведаешь?

– Думаю, что шемаханская царица, хотя меня и убеждают, что Шемахой правит царь.

– Соображаешь. Ну а за шемаханской царицей кто стоит? – продолжал допытываться бессмертный злодей.

– Кощей Бессмертный.

– Чего-о?!! – выпучил глаза Кощей.

– По данным одного авторитетного товарища по имени Андрей Белянин, за шемаханами всегда стоишь ты, – задумчиво сказал Виталик.

– Какой Белянин? Я не знаю никакого Белянина! – начал возмущаться Кощей. – Ты что, с ума сошел, сплетник? Чтоб я на родную Русь всякую нечисть иноземную натравливал? Да ни в жисть!

– Попробую поверить. Считай, что оправдался.

Тут до Кощея дошло, что царский сплетник просто мелко мстит за страх, который ему удалось нагнать на постояльца своей внучки.

– Тьфу! – невольно сплюнул он и опустился обратно в свое кресло. – Ладно, слушай и запоминай главное. Шемаха стоит на пересечении торговых путей. А ты знаешь, с кем последнее время они все чаще пересекаются?

– С кем?

– С венецианскими купцами. Это тебе ни о чем не напоминает?

– Венеция…

– Италия… – подсказал Кощей.

– Сицилия… – продолжил логический ряд юноша.

– Это уже ближе.

– Рыбка тухлая на крыше с цветочками красненькими… Ну если за всем этим шемаханы стоят, то… Хотя это вполне может быть и Дон.

Кощей обреченно махнул рукой.

– Значит, так: срочно утрясай вопросы с шемаханами. Причем желательно полюбовно. А не утрясешь – с Янкиного подворья вон! Чтоб духу твоего там не было!

– Она мне за этот наезд и без тебя чуть на дверь не показала, – честно признался Виталик, вставая из-за стола. – Ой…

– Ты чего? – насторожился Кощей, глядя на застывшего юношу.

– Если ты добрый Дедушка Мороз, то Янка у нас, выходит, Снегурочка?

– Тьфу! Бестолочь!

– Не, ну я серьезно, дед! Меня хоть и не Лель зовут, но все же… она у меня на руках не растает?

– Уйди с глаз моих долой, не то окончательно осерчаю!

– Я же тебя серьезно…

Виталик едва успел пригнуться. Пузатый самовар просвистел над его головой, и вместе с дверью ушел в общий зал. Следом вылетел Виталик.

– Сегодня туда лучше не заходите, – посоветовал он Тугарину Змею и Соловью-разбойнику на бегу. – Не в духе старикан. Как бы чего не вышло.