Текст книги "Война и мода. От Петра I до Путина"

Эта рота, детище князя Потемкина[440]440
  Потемкин, Григорий Александрович (1739–1791) – светлейший князь, русский государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый главнокомандующий, генерал-фельдмаршал.


[Закрыть], была еще одним средством политической пропаганды в стиле Екатерины II и, пожалуй, первым примером массового переодевания русских женщин в военное платье. Что только про нее не придумали! Что амазонки, все до одной, лихо скакали на буйных жеребцах, что они отменно стреляли из ружей, которые им якобы выдали, как только рота была сформирована, что носили они чуть ли не мундиры, что имели большие аппетитные груди, а капитанша амазонок, Елена Сарандова, лично, в губы, целовалась с императором «Священной Римской империи»… Все ложь. Ну или почти все.

После окончания русской-турецкой войны и присоединения Крыма в 1783 году Екатерина решила устроить гранд-тур по территориям, недавно ставшим российскими. Во-первых, желала себя показать, чтобы наместники и чиновники, а также безмолвный народ узрели правительницу во всей красе и поняли, что она есть, она существует, она денно и нощно заботится о своих подданных и держит все под контролем, хоть Петербург и не близко от сих райских мест. Во-вторых, Екатерина хотела продемонстрировать завоеванные территории иностранным государям и дипломатам, чтобы те, в свою очередь, убоялись мощи России, ее исполинских размеров, а также поняли, что местный народ спокоен и весел, славословит государыню и о бунтах не помышляет. «Путешествие в полуденный край России», как современники назвали это предприятие, было настоящим политическим пиаром, автором которого, помимо государыни, был Григорий Потемкин, зело мастер по части разных рекламных штук во славу императрицы.

Он работал над сценарием политического тура подобно современному продюсеру: загодя, с целой командой исполнительных чиновников и художников развлекательного жанра. Сценарий писался и переписывался, сметы, сотни смет шелестели по кабинетам, Потемкин лично читал, лично правил и лично придумывал дорогие забавы на потеху ненаглядной государыне, на удивление европейским вельможам.

Светлейший князь придумал, среди прочего, красивый галантный проект – амазонскую роту. Амазонки, дикие улюлюкающие наездницы, носившиеся по скифским землям, грабившие и убивавшие без сожаления, давшие жизнь воинственным савроматам, населяли Причерноморье, то есть как раз те благословенные места, которые оказались под российской короной. Потемкина сложно было обвинить в незнании античной истории и мифологии, он наверняка слышал историю о царице амазонок Фалестрис, которая, покоренная удалью и недюжинной силой Александра Македонского, лично прибыла к царю, возжелав иметь от него детей. Себялюбцу Потемкину, безусловно, нравилось, когда его сравнивали с легендарным царственным полководцем и, вероятно, чувствовал определенную с ним солидарность, когда формировал амазонскую роту. Но и Екатерине II, тонкому знатоку античности, льстило то, что теперь ее будут сравнивать с баснословной амазонской царицей, повелевающей своими верными, своими мужественными воительницами. Право, XVIII век был бы невыносимо скучен без таких вот аллюзий и маскарадов.

Но была и другая причина, почему Потемкин включил амазонскую интерлюдию в свой пропагандистский спектакль. Было важно показать европейским дипломатам не только богатство и мощь государства, но и убедить их в тщетности войны с Россией. Есть регулярные войска (их предъявили), есть флот и крепкие матросы (их тоже своевременно представили), но есть и женщины, которые по приказу государыни бросят хозяйство, возьмутся за оружие и дадут отпор врагу, будь он француз, турок иль сам черт.

Было также важно, что новыми амазонками стали гречанки. Этим светлейший князь хотел намекнуть на то, что у России есть дружественные народы и греки готовы служить императрице верой и правдой, а восстановление греческой монархии под протекцией России – не самая фантастическая из идей. Посему новых амазонок нужно было непременно показать обомлевшим европейским дипломатам и государям.

В марте 1787 года премьер-майор Константин Чапони, командир Греческого полка, расквартированного в Балаклаве, получил от Потемкина приказ сформировать роту амазонок, которую нужно было представить во всей красе уже в мае, когда императрица со всей своей именитой свитой будет проезжать через Балаклаву.

Что делать? Времени почти нет. Нужно где-то найти женщин, худо-бедно обучить их ружейным приемам, ибо светлейший князь изъявил желание видеть не театральных воительниц на котурнах, а «роту вооруженных женщин». Чапони посчитал единственно верным набрать роту из жен и дочерей подчиненных ему греческих солдат и офицеров. Они все-таки не были чужды военной жизни и смогли бы, если потребуется, удержать ружья на плечах. Командовать ротой назначили Елену Сарандову, супругу капитана Греческого полка. Набрали всего сто дам и приступили к подготовке амазонского «явленья» по всем пунктам устава. Придумали даже некую амазонскую форму, состоявшую из «юбок малинового бархата, отороченных золотым галуном и такою же бахромой, курточек или спенсеров зеленого бархата, также обшитых золотым галуном; головной убор состоял в белых тюрбанах с золотыми блестками и страусовым пером»[441]441
  РГИА Ф 472. Оп. 17. Д. 421.


[Закрыть]. Это описание вместе с изображением, среди прочих документов, хранится в деле дворянки Елены Ивановны Шидянской (Сарандовой). На сегодняшний день это единственные (и, к сожалению, немногочисленные) архивные свидетельства, связанные с амазонским проектом Потемкина, потому все, что происходило с этим предприятием с марта по май 1787 года, – сплошь выдумка или факты, требующие проверки.

Амазонка в форме образца 1787 года. Обмундирование было заимствованно у офицеров 2-го батальона Греческого пехотного полка

Рисунок второй половины XIX века. Коллекция О. А. Хорошиловой

«Тюрбаны», которые надели амазонки, были в то время в светской моде. Один из вариантов демонстрирует мадам д’Агессо де Фресне на портрете кисти Елизаветы Луизы Виже-Лебрен. 1789

Национальная галерея искусств (Вашингтон)

Унтер-офицер, рядовой и офицер 2-го батальона Греческого пехотного полка, 1779–1796 годы

Иллюстрация из книги А. В. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск» (1900).

К примеру, амазонская форма. Кто и на основе чего ее придумал, неизвестно – нет документов. Объяснить выбор цветов и отделки несложно. Дамы были женами или родственницами чинов Греческого полка. Он был сформирован в августе 1779 года, и тогда же они получили обмундирование, отличавшееся по батальонам. Во втором батальоне нижние чины носили красные куртки с длинными рукавами, темно-зеленые безрукавки-спенсеры и красные шаровары. Унтер-офицеры отличались узкими золотыми галунами по отворотам у пуговиц. Офицеры носили то же обмундирование, но с золотыми шнурками по воротнику, отворотам и швам куртки и спенсера[442]442
  Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск, Тб. – СПб., 1900. – С. 23–24.


[Закрыть]. Цвета и отделка, короткий спенсер – похоже, что Сарандов и Чапони придумали амазонские костюмы на основе формы 2-го батальона. Галуны, описанные Шидянской и отраженные на рисунке, свидетельствовали о том, что большинство новоявленных воительниц происходило из семей офицеров Греческого полка и, возможно, из 2-го батальона.

Тюрбан из белой материи с блестками и страусиным пером указывал на то, что кто-то из авторов амазонского наряда неплохо разбирался в современной моде. Ведь подобные головные уборы с аналогичным плюмажем носили тогда многие щеголихи. Стиль «тюркери» оставался популярным в течение 1780-1790-х годов, благодаря в том числе и «военным усилиям» России в Крыму. Похожие «тюрбаны» из благороднейшей тафты, парчи и газа водружали на свои припудренные куафюры королева Мария Антуанетта, великая княгиня Елизавета Алексеевна, герцогиня Орлеанская, графиня Скавронская, а также французская художница Луиза Виже-Лебрен, которая без устали живописала всех этих модниц. Дама на ее портрете 1789 года запечатлена в «тюрбане», весьма напоминающем те, что украшали прелестные головки потемкинских амазонок.

Вряд ли Чапони и Сарандов владели тонкостями дамского стиля. Такой модный головной убор могла посоветовать именно Елена Сарандова, «капитанша» роты. Впрочем, можно только предполагать – никаких архивных документов пока не найдено, как нет и свидетельств того, что амазонки Потемкина получили ружья. Их упоминает Шидянская. Эффектное и пугающе длинное ружье изображено на рисунке. Но, во-первых, оно не было таких размеров (с учетом, что средний рост женщины в то время составлял 1 метр 55 см – 1 метр 60 см). Во-вторых, амазонки с ружьями да еще и верхом на жеребцах, как потом их стали изображать, наверняка бы привлекли внимание не только обывателей, но и главных участников потемкинского «прожекта», европейских государей и послов. Но они-то как раз оказались на редкость невнимательными, зрелище это странным образом не заметили и не оставили о нем ни строчки в письмах и воспоминаниях.

Среди всей этой пестрой и подслеповатой дипломатической кавалькады лишь один австрийский принц де Линь оказался внимательным и описал увиденное так: «Я не видел здесь открытых женских лиц, кроме батальона албанок из небольшой Македонской колонии, расположенной в Балаклаве: 200 прекрасных женщин или девиц, вооруженные ружьями, штыками и пиками, с амазонскими грудями и длинными волосами, изящно перевязанными, вышли нам навстречу, чтобы оказать честь, а не из праздного любопытства»[443]443
  Письмо принца де Линя из Феодосии, 1787 год: цит. по: Ligne Charles Joseph, de. Lettres et pensées du maréchal prince de Ligne. – Paris, 1810. – P. 82.


[Закрыть].

Невнимание к такому, казалось бы, необычному, даже галантному феномену тем более странно, если учесть, что один из путешественников, император «Священной Римской империи» Иосиф II, побывал в расположении амазонок за день до официального представления роты: он поприветствовал женщин, подошел к капитанше Сарандовой и крепко поцеловал ее в губы. Эта история с подачи самой капитанши разошлась впоследствии по журналам и книгам. Кажется, нет ни одного автора, писавшего о Шидянской и ее роте, кто бы не упомянул о крепком монаршем поцелуе, но об этом нет ни одного слова в бумагах самого императора. Все известно лишь со слов самой Сарандовой-Шидянской, и уж если император Иосиф II проведал о необычной роте, то на следующий день, то есть 24 мая 1787 года, обмундированных и вооруженных амазонок должны были увидеть (а может, и целовать) все прочие именитые путешественники. Но нет ни слова в письмах и мемуарах, помимо отзыва де Линя. Правда, и ему также не стоит доверять, так как в двух посвященных амазонкам строчках он допустил сразу две ошибки – насчитал целых 200 женщин и упомянул некие «амазонские груди», хотя дамы были затянуты в суконные спенсеры.

Встреча императрицы Екатерины II ротой амазонок 24 мая 1787 года. Так греческих воительниц представляли художники в XIX веке

Коллекция О. А. Хорошиловой

Дело, вероятно, было так. 24 мая Екатерина II в сопровождении императора Иосифа II, князя Потемкина и некоторых других лиц прибыла в деревню Кадыковка (ныне Кады-Кёй). Там их уже ждал выстроившийся во фронт балаклавский Греческий полк и, вероятно, возле них поставили амазонок, одетых в зеленые спенсеры и красные юбки, тем самым по цвету они почти сливались со вторым батальоном полка. Возможно, вид дам был не слишком бодрым и подтянутым, и потому ни Потемкин, ни Екатерина не стали обращать особое внимание на своих греческих воительниц, а путешественники не успели распознать в единообразной массе одинаково одетых солдат роту амазонок. В общем, красивая идея, как часто бывало, разошлась с реальностью, и об амазонском проекте вскоре забыли сами его авторы. Сарандова, как сама потом говорила, получила из рук Екатерины II бриллиантовый перстень «ценой в 1800 рублей ассигнациями». Амазонской роте выдали 10 000 рублей серебром. На том дело и кончилось. Амазонки вновь стали добрыми хозяйками, супругами греческих солдат и офицеров.

Портрет «капитанши» амазонок, Елены Сарандовой-Шидянской

Иллюстрация из журнала «Исторический вестник», 1886.

Об этом потемкинском проекте забыли настолько крепко, что лишь в 1840-е годы стараниями самой Сарандовой-Шидянской эта история попала в прессу. Тогда ей уже было за девяносто лет, старушка нуждалась, землю у нее отобрали за неуплату, заработков не было никаких, и она решила обратиться к князю Михаилу Семеновичу Воронцову[444]444
  Воронцов, Михаил Семенович (1782–1856) – князь, русский государственный деятель, генерал-фельдмаршал (1854), герой войны 1812 года. В 1923–1954 годах новороссийский и бессарабский генерал-губернатор, много способствовал хозяйственному развитию этого края, строительству Одессы и других городов. Заказчик и первый хозяин Алупкинского дворца. В 1844–1854 годах наместник на Кавказе.


[Закрыть], наместнику на Кавказе, с просьбой о денежном вспомоществовании. В письме она сообщила об амазонской роте, о том, что была в ней капитаншей, и, вероятно, многое придумала и приукрасила исключительно для пробуждения интереса власти предержащей к своей персоне. В общем, Шидянскую можно понять.

Ни Воронцов, ни министр Императорского двора, ни сам император Николай I ничего об этой истории не слышали, но вместе с единовременной помощью в 300 рублей серебром к старушке прибыли художники, сделавшие рисунок формы амазонок по описаниям бывшей капитанши, а также ее портрет. Через несколько лет после этого дама умерла и была похоронена на кладбище в Симферополе, а ее амазонская рота попала в анналы истории вместе с десятками легенд, небылиц и неизбежными для «осьмнадцатого» столетия рокайльными виньетками.

Документы, сохранившиеся в РГИА, безусловно, ценны, но составлены лишь на основе рассказов и письма Шидянской. Истинное значение потемкинского проекта могут раскрыть записки современников, но в них об амазонках почти ничего, что означает одно – проект, игривый и галантный, оказался несостоятельным в пропагандистском смысле. Однако в костюмной истории России это был первый пример массового переодевания женщин в форменное платье, в котором военный стиль ловко сочетался со светской модой. Амазонская рота, пусть даже шутливая и «зело маскерадная», стала первым женским формированием военного характера.

XVIII век, в особенности эпоха Екатерины II, сформировали две траектории развития женского форменного стиля. Мундирные платья продолжили свое существование в XIX – начале XX века, как и традиция шефства августейших особ над русскими полками. Кроме того, в XIX веке появились специальные форменные костюмы для служащих женщин. Но в последующих эпохах были и свои амазонки – независимые бойкие дамы, которые, переодевшись в военное платье и выдавая себя за мужчин, отправлялись на театр военных действий.

Глава 2
Шефы в юбках и новые амазонки

В XIX веке и вплоть до 1917 года представительницы семьи Романовых продолжали поддерживать традицию августейшего шефства над военными частями. Великая княгиня Елена Павловна, супруга великого князя Михаила Павловича, в 1832 году стала шефом 10-го драгунского Новгородского полка и пробыла им вплоть до своей кончины в 1873 году. Великая княжна Мария Николаевна, старшая дочь Николая I, в 1837 году была назначена шефом 4-го кирасирского Екатеринославского полка, получившего ее имя.

Вероятно, дамы хранили в своих гардеробах соответствующую шефскую форму. Однако подтверждений этому найти пока не удалось. Со слов великой княжны Ольги Николаевны известно, что ее мать, императрица Александра Федоровна, супруга Николая Павловича, являясь шефом лейб-гвардии Кавалергардского полка с 1826 года, имела соответствующее платье по форме. В 1835 году, участвуя во встрече императоров в Калише, «вела кавалергардов в таком блестящем порядке, что привела в восторг Дедушку. Она была в парадной форме и с белой фуражкой на голове»[445]445
  Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846 // Николай I. Муж. Отец. Император. – М., 2000. – С. 213.


[Закрыть].

Императрица Мария Федоровна в платье по форме лейб-гвардии Кавалергардского полка, сшитого в 1899 году

Фотография И. М. Пономарева. Частная коллекция

Гораздо больше известно о том, что представлял собой шефский костюм самой Ольги Николаевны. В 1845 году отец-мундироман назначил ее шефом 3-го гусарского Елисаветградского полка – сделал ей приятный (как ему казалось) сюрприз на 1 января, сразу после празднования Нового года. Ольга, конечно, приняла этот странный отцовский подарок как должное. Но стала яро спорить по поводу характера кроя и отделки шефского платья, хотя и понимала, что это бесполезно, ведь Николай Павлович в вопросах формы был зело педант и возражений не терпел. Он распорядился построить ей ментик и доломан – Ольга тихо согласилась. Он приказал изготовить высокий кивер и холодное оружие – великая княжна и это приняла с великим смирением. Но она не смогла промолчать, когда августейший папа решил нарядить ее в гусарские генеральские рейтузы. Это уже было против всех правил хорошего тона и европейской моды. «Я протестовала против брюк, – вспоминала Ольга Николаевна. – Папа настаивал на этом. И впервые в жизни он рассердился на меня»[446]446
  Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846 // Николай I. Муж. Отец. Император. – М., 2000. – С. 306.


[Закрыть].

Сама ее прабабка, Екатерина, великая любительница стиля militaire, за редким исключением, носила мундирные юбки. Не лосины, не кюлоты – а юбки! Возможно, именно этот довод имел решающее значение в споре с отцом. Он выдохнул и процедил: «Будь по-твоему». Из гардероба великой княжны извлекли суконную юбку для верховой езды, которая в целом подходила по цвету – была серо-синей. Ее украсили золотыми галунами и шнурами и превратили в элемент шефской формы.

За работами по «постройке» мундирного платья следил сам император. Известный знаток «выпушек и петличек», настоящий фанатик, он хотел, чтобы платье дочери в точности повторяло форму полка. На портрете, выполненном в 1845 году, Ольга Николаевна представлена в полном шефском обмундировании. Кажется, все здесь как положено: белый высокий кивер, белый ментик, который великая княжна носит за плечами, как повелел ее отец еще в 1835 году, светло-синий доломан, богато расшитый золотыми «снурами», непременные атрибуты – золотая перевязь с лядункой, ташка и гусарская сабля с темляком. Но удивляют явные нарушения формы: еще в 1839 году было повелено офицерам и генералам армейских гусарских полков носить рейтузы «совершенно гладкими», то есть без отделки. На юбке же прекрасно видны жирные золотые гусарские «узлы». То ли так захотела великая княжна, и отец в очередной раз ей уступил, то ли это выдумка художника, остающегося, кстати, по сей день «неизвестным». Теперь это объяснить сложно. В любом случае, мундирное платье императору понравилось. И он поспешил показать дочь в новом амплуа шефа. Ольга Николаевна сообщала: «Папа представил меня разным лицам в форме моего полка и заказал для полка мой портрет в форме елисаветградских гусар. Уменьшенную копию портрета он заказал для себя. Она была его любимым портретом»[447]447
  Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846 // Николай I. Муж. Отец. Император. – М., 2000. – С. 306.


[Закрыть].

При Александре II полковых шефов прекрасного пола было немало. Великая княгиня Александра Иосифовна шефствовала над Кирасирским Ее Императорского Высочества полком, великая княжна Екатерина Михайловна – над 11-м драгунским Рижским (ставшим драгунским Ее Императорского Высочества) и Уланским Ее Императорского Высочества. Императрица Мария Александровна была шефом лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества и 2-го лейб-драгунского Псковского полков.

Вероятно, у всех этих дам также были соответствующие платья по форме. Однако пока не удалось найти ни документов, ни изображений, которые могли бы это подтвердить. Впрочем, существуют истории и легенды, связанные с шефской формой и атрибутами. К примеру, Александр Половцов[448]448
  Половцов, Александр Александрович (1832–1909) – государственный и общественный деятель Российской империи, сенатор, промышленник, меценат. В правление Александра III – государственный секретарь. Автор обстоятельного дневника, освещающего события общественной и государственной жизни.


[Закрыть] в дневнике упоминает следующее недоразумение. Как известно, императрица Мария Александровна обожала все оттенки синего и, конечно, приветствовала решение супруга назначить ее шефом именно лейб-кирасирского полка, ведь его прикладным цветом был синий. Но однажды она выразила замечание по поводу оттенка пик нижних чинов, и командир этой части, не теряя времени, вместе с камер-медхен Марии Александровны вытащил из гардероба платье императрицы любимого сине-голубого оттенка, срезал кусочек, и в мгновение кирасирские пики обрели правильный цвет.

Великая княжна Мария Александровна в форме 14-го уланского Ямбургского полка

Ателье «Везенберг». Коллекция О. А. Хорошиловой

В 1868 году императрица Мария Александровна и цесаревна Мария Федоровна участвовали в торжествах по поводу 50-летия шефства Александра II над лейб-гвардии Гусарским полком. На параде по этому случаю они присутствовали в белых опушенных мехом лейб-гусарских ментиках.

Эффектно выглядела в форме дочь императора Александра II, великая княжна Мария Александровна. В июле 1871 года отец преподнес ей подарок на тезоименитство – назначил шефом 14-го уланского Ямбургского полка. «При известии об этом событии, – пишет Всеволод Крестовский[449]449
  Крестовский, Всеволод Владимирович (1840–1895) – русский поэт и прозаик, литературный критик.


[Закрыть], – первые минуты радости и восторга были неудержимы… Командир полка флигель-адъютант полковник Штрандман тотчас отправился в Петергоф, чтобы повергнуть к стопам ее высочества изъявления чувств полка»[450]450
  Крестовский Вс. В. История 14-го уланского Ямбургского Ее Императорского Высочества великой княжны Марии Александровны полка. – СПб., 1873. – С. 627.


[Закрыть]. Но Штрандман не только привез неизъяснимые полковые чувства, но и преподнес гигантский букет, составленный из бутонов полковых оттенков, в середине которого, как свидетельствует Крестовский, «красовался вензель “М” с императорской короной».

Вероятно, тогда же великая княжна впервые надела платье по форме – уланский мундир с генеральскими эполетами, юбку-амазонку и красивую шапку с квадратным верхом. В таком наряде ее запечатлел петербургский фотограф Сергей Левицкий.

В гардеробе императрицы Марии Федоровны тоже хранилась полковая форма. В 1868 году она стала шефом H-го уланского Чугуевского полка, в 1880 году – лейб-гвардии Кирасирского и 2-го лейб-драгунского Псковского полков, 2 марта 1881 года – лейб-гвардии Кавалергардского полка, в 1892 году – шефом Гвардейского экипажа. Особенно хороша она была в дивных искристо-белых мундирах и юбках-амазонках лейб-гвардии Кирасирского и Кавалергардского полков. Эти формы соответствовали не только военным традициям, но и французским дамским модам, предполагавшим узкую высокую талию и турнюр.

Известно, что мундирное платье по форме лейб-гвардии Кирасирского полка было создано в мастерской «Моды и платья А. Т. Ивановой», располагавшейся на набережной реки Фонтанки в доме № 68. Иванова, именовавшаяся поставщицей Его Императорского величества, была одной из лучших столичных мастериц. Она скроила колет из белого сукна по лекалам французской моды того времени: он притален, имеет узкую талию, которой славилась Мария Федоровна, и отделан в соответствии с регламентом – галуном и золотыми петлицами с пуговицами. Такой же галун украшает низ юбки. Вероятнее всего, это платье по форме было «построено» в 1904 году или чуть раньше, специально для участия императрицы в праздновании двухсотлетия лейб-гвардии Кирасирского ее имени полка. Крой лифа в полной мере соответствует модному силуэту тех лет. Кроме того, императрица впервые позировала в этом платье для фотографий именно в 1904 году.

То, что кирасирский комплект мог быть создан именно для юбилейных торжеств, косвенно подтверждает и другой наряд – платье по форме лейб-гвардии Кавалергардского полка. Став его шефом в 1881 году, Мария Федоровна не спешила шить соответствующий костюм и во время первой встречи с офицерами и нижними чинами была в белом праздничном платье. В 1884 году во время очередного посещения своих кавалергардов на ней был «светский» наряд, однако с военным элементом – брошью, приколотой к лифу, в форме палаша, которую полк преподнес ей в 1882 году[451]451
  Панчулидзев С. А. История кавалергардов, 1724-1799-1899. Т 4. – СПб., 1912. – С. 323.


[Закрыть].

Мундирное платье по форме Кавалергардского полка было «построено» гораздо позже – в 1899 году, по важному и приятному поводу. В январе эта часть отмечала 100-летие со дня формирования. Повод более чем веский, чтобы заказать платье по форме. 11 января императрица прибыла на торжественный парад. «Государыня заняла место в фаэтоне… начался объезд, опустились офицерские палаши и раздался “поход”, – писал Панчулидзев[452]452
  Панчулидзев, Сергей Алексеевич (1855–1917) – князь, участник русско-турецкой войны, военный историк.


[Закрыть]. – Подъезжая к фронту полка, государыня откинула боа, скрывавший воротник и галун на мундире, и полк увидел в первый раз своего шефа в кавалергардском колете»[453]453
  Там же. С. 341–342


[Закрыть]. 16 января это августейшее явление в полковой форме было отмечено в приказе по полку генерал-майоров Николаевым: «На параде мы имели счастье видеть нашего августейшего шефа в форме нашего полка. Восторженно забились сердца кавалергардов при виде такого высокого знака внимания, оказанного кавалергардскому мундиру»[454]454
  Панчулидзев С. А. История кавалергардов, 1724-1799-1899. Т 4. – СПб., 1912. – С. 348.


[Закрыть].

Существует целый ряд снимков, на которых Мария Федоровна позирует в своих платьях по форме, и порой их атрибуция и описания не выдерживают никакой критики. Исследователи, составители альбомов и кураторы особенно часто ошибаются в описаниях формы на двух самых известных фотографиях, сделанных в ателье «Boissonnas et Eggler» и в мастерской И. М. Пономарева. Мундирное платье они определяют как «кирасирское Ее Величества». При этом не обращают внимания на два существенных факта. Во-первых, на обоих снимках галун на мундире серебряный (кажется почти белым), в то время как кирасирам Ее Величества был присвоен желтый приборный металл (и, соответственно, галуны на мундире должны были быть золотыми). Во-вторых, приборное сукно, отлично видное на обшлагах, гораздо темнее того оттенка, который имеет на старых фотографиях синее сукно. Обшлага именно алого цвета. Тем самым на обеих фотографиях Мария Федоровна одета в платье по форме лейб-гвардии Кавалергардского полка, сшитого в 1899 году.

Были в коллекции императрицы и полковые «шефские» сувениры. Один из самых изящных – веер в память о карусели, устроенной кавалергардами 5 сентября 1886 года во время полкового праздника. Экран сделан из алого атласа – в цвет кавалергардского супервеста. По центру надпись серебром: «Карусель Кавалергардского Ее Величества полка 1886». К левой пластине веера прикреплен миниатюрный мальтийский крест, как бы в знак того, что именно по указу Павла I, великого магистра ордена Иоанна Иерусалимского, в 1799 году был основан (вернее, восстановлен) кавалергардский корпус. Правую пластину веера украшает миниатюрная императорская корона. К серебряному кольцу в форме шпоры прикреплен офицерский темляк из черной матерчатой ленты с прошивками из посеребренной нити и с серебряной кистью.

Императрица Александра Федоровна в форме полковника лейб-гвардии Уланского Ея Величества полка, шефом которого она была

Пресс фото 1920-х годов. Коллекция О. А. Хорошиловой

Великая княжна Ольга Николаевна в форме офицера 3-го гусарского Елисаветградского полка, шефом которого она являлась

Фотооткрытка, 1909–1910 годы. Коллекция О. А. Хорошиловой

Супруга Николая II, Александра Федоровна, также была шефом нескольких полков – лейб-гвардии Уланского ее имени, 5-го гусарского Александрийского, 21-го Восточно-Сибирского стрелкового, Крымского конного. Впрочем, платья по форме она надевала нечасто. Пожалуй, самым громким и пышным торжеством, на котором императрица присутствовала в форме русской военной части, было 100-летие формирования лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка. Александра Федоровна была одета строго в соответствии с регламентом, а на некоторых снимках позирует еще и в офицерской «николаевской» шинели с пелериной, эффектно наброшенной на плечо.

Дочери от матери не отставали. Великую княжну Ольгу в 1909 году назначили шефом 3-го гусарского Елисаветградского полка. Ее мундирное платье «построили» в мастерской Павла Китаева, именитого столичного портного. В 1911 году великая княжна Татьяна стала шефом 8-го уланского Вознесенского полка и также получила соответствующую форму. В 1913 году обе сестры в своих элегантных, не лишенных гвардейской «тонности» мундирных платьях участвовали в красносельском смотре своих частей вместе с отцом. О том событии теперь напоминают россыпи фотоснимков и фотооткрыток.