Текст книги "Война и мода. От Петра I до Путина"

Глава 2
Лилипуты в мундирах

России обожали военных и блесткие мундиры, форма была первой скрипкой в сложном и многозвучном оркестре ее величества моды. Практически все светские виды костюмов несли на себе благородный отпечаток военного или морского стилей. Особенно отзывчивой к стилю милитари была детская мода, на которую влияли не только внешние политические события, но и военные традиции семьи Романовых.

Только появившись на свет, будущий наследник престола становился шефом полков. В 1818 году новорожденный Александр Николаевич (будущий Александр II) был назначен шефом лейб-гвардии Гусарского полка, и венгерские узлы с бранденбургами оплели его костюмчики. Позже появились настоящие мундиры. 17 апреля 1825 года, в свое семилетие, petit Sascha (так его называли в семье) был произведен в лейб-гусарские корнеты и получил первое полковое обмундирование.

Великая княжна Мария Николаевна и великий князь Александр Николаевич

Фрагмент работы художника Дж. Доу, 1821. ГМЗ «Гатчина»

Александр Николаевич, как и его отец, с младых ногтей обожал военную форму, знал ее на «ять», лучше других наук, которые постигал прилежно, но без вящего желания. В конце 1820-х годов petit Sascha начал коллекционировать мундиры тех частей, над которыми шефствовал или в которых состоял. Воспитатель великого князя, питомец муз Василий Андреевич Жуковский, только головой качал: августейший ученик думал совсем не о том. Генерал-майор Карл Карлович Мердер, другой воспитатель великого князя, начинание это приветствовал и в записках отмечал: «Но должно, действительно, отдать ему справедливость, что нет другого ребенка его возраста, имеющего столько ловкости, достоинства, любезности и более красивых форм, чем у него»[589]589
  Записки К. К. Мердера, воспитателя цесаревича Александра Николаевича. 1826–1832 // Русская старина, 1885, № 7–9. – С. 38.


[Закрыть].

Petit Sascha носил цивильные наряды, но многие с военными элементами. На портретах 1820-х годов, в том числе кисти Джорджа Доу, он изображен в детских костюмчиках à la hussar: темно-синих шароварах с лампасами и венгерскими узлами, в алой курточке, расшитой бранденбургами и украшенной кистями, белом воротничке-берте. Аналогичный ансамбль, состоящий из синих брюк и белого суконного лифика с гусарскими «снурами», хранится в Государственном историческом музее. По легенде, он принадлежал petit Sascha. Конечно, выбор именно таких нарядов был связан не только с шефством. В те годы великий князь и его ровесники с большим удовольствием рядились в «гусар», потому что их форма была банально красивой и служила своего рода придворным нарядом. Сергей Дмитриевич Шереметев[590]590
  Шереметев, Сергей Дмитриевич (1844–1918) – граф, русский общественный деятель, историик, коллекционер, с 1892 года – егермейстер Императорского двора.


[Закрыть] вспоминал: «Зимним развлечением были для меня вечерние собрания у великих князей, куда меня приглашали по воскресным дням… Когда подходило давно желанное время, меня облекали в гусарскую куртку, сажали в карету и отправляли во дворец. Гусарская куртка введена была для всех посещающих эти вечера для однообразия формы, потому что великие князья носили также эти куртки. Это было введено императором Николаем»[591]591
  Шереметев С. Д. Воспоминания. 1853–1861. – СПб., 1898. – С. 37.


[Закрыть].

Любовь к форме была свойственна многим представителям семьи Романовых. В семь лет великие князья, как и цесаревич, становились шефами полков и по этому случаю получали от отцов красивые мундиры. Великий князь Александр Михайлович не без удовольствия вспоминал свою первую парадную форму: «Радости беззаботного детства внезапно оборвались для меня в тот день, когда мне исполнилось семь лет, среди многочисленных подарков <…> я нашел форму полковника 73-го пехотного Крымского полка и саблю. Я страшно обрадовался, так как сообразил, что теперь сниму свой обычный костюм, который состоял из короткой, розовой, шелковой рубашки, широких шаровар и высоких сапог красного сафьяна, и облекусь в военную форму. Мой отец улыбнулся и отрицательно покачал головой. Конечно, мне иногда позволят, если я буду послушным, надевать эту блестящую форму. Но прежде всего я должен заслужить честь носить ее прилежанием и многолетним трудом»[592]592
  Александр Михайлович, великий князь. Книга воспоминаний. – М.: Современник, 1991. – С. 14.


[Закрыть].

Костюм гусарский для мальчика, Россия, 1829.

ГИМ

Цесаревич Алексей Николаевич в форме офицера Собственного Его Императорского Величества конвоя. 1913

Коллекция О. А. Хорошиловой

Любовь к военной форме развивали в своих детях и русские офицеры, считавшие, что так они воспитывают в отпрысках военный дух, закладывают похвальную любовь к Отечеству. Какие только фасоны не придумывали закройщики дореволюционной России, чтобы удовлетворить привередливость маленьких бонапартов и их наставников: гусарские доломаны с золотыми бранденбургами и краповые чикчиры, казачьи чекмени с широченными кушаками и невообразимых размеров шаровары, кирасирские колеты и стилизованные мундиры гвардейских стрелков. Если же отец служил в каком-нибудь славном полку с легендарным прошлым, то он (за хорошее поведение и прекрасную учебу) мог заказать сынишке полный гардероб – точную копию собственного.

Мальчик в форме нижнего чина лейб-гвардии Кавалергардского полка. Его отец, возможно, служит в этой части

Конец 1900-х – начало 1910-х годов. Частная коллекция

Мальчик в форме гвардейского улана

Ателье «К. Андерсон», Санкт-Петербург, конец 1860-х годов. Коллекция О. А. Хорошиловой

Зимний костюм для мальчика, копирующий обмундирование нижнего чина русской армии, Россия, начало 1910-х годов

ГИМ

Бывало, что эта форма волшебным образом преображала ее капризного и плаксивого носителя. Борис Никитич Моисеев[593]593
  Моисеев, Борис Никитич (1902–1986) – сын учителя пения, почетного гражданина Царскосельского села, преподавал в Политехническом институте.


[Закрыть] лично испытал ее магическую силу: «В детстве я перенес корь и воспаление надкостницы из-за больного зуба, извлечение которого сделала хирург царскосельского Придворного госпиталя княжна Гедройц. Хитро со мной поступили – мама повела меня в госпиталь на операцию в костюме офицера Уланского полка (тогда продавались формы любого полка для малого возраста мальчиков). Княжна, усадив меня в кресло, сказала: “Уверена, что Вы не уроните честь офицера, будете сидеть спокойно и не плакать”. Было очень больно, но офицерское слово…»[594]594
  Моисеев Б. Н. Воспоминания. Рукопись. Архив К. И. Финкельштейна (США).


[Закрыть]

Семьи с более скромным достатком предпочитали не обогащать военных портных и ювелиров, а придумывали фантастический костюм из того, что было под рукой или что не стоило слишком дорого. Мой дед, Лев Пунин[595]595
  Пунин, Лев Николаевич (1906–1963) – преподаватель, военный историк, один из братьев Пуниных-царскосельцев, ученик царскосельской Императорской Николаевской гимназии.


[Закрыть] в детстве заболел военной историей и униформистикой. Он грезил лейб-гусарами, кирасирами и преображенцами. По сему случаю были куплены игрушечное ружье, сабелька с портупеей и шапочка-«боярка» гвардейского образца, с которыми мальчишка расставался, кажется, только вечером, когда следовало идти спать. Современник деда, Лев Васильевич Успенский[596]596
  Успенский, Лев Васильевич (1900–1978) – русский советский писатель, лингвист и филолог, переводчик, публицист.


[Закрыть], носил костюм иного рода, с покушением на высокий чин: «Она поглядела на меня – смешного, в блузе из мамою же заготовленного домотканого сукна и в купленных у “спекулянта” генеральских, синей диагонали, брюках с алым лампасом»[597]597
  Успенский Л. В. Записки старого петербуржца. – Л.: Лениздат, 1970. – С. 18.


[Закрыть].

Военные нотки в мальчишеских костюмах усилились во время празднования 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года. Маленькие любители красочных экзерциций и помпезных баталий просили родителей о гусарских курточках, о казачьих шапках со шлыком, о заветных смолянистых кирасах лавровенчанных победителей Фер-Шампенуаза. В таком обмундировании они устраивали военные игры, участником которых был царскосел Борис Никитич Моисеев: «Организовались две армии: Наполеона I, которой командовал я, и Александра I – гимназист. Армии имели примерно одинаковый количественный состав из мальчиков нашего района и даже сестер милосердия – девочек младших классов гимназий. Солдатам выплачивалось жалованье в виде фруктов (яблок, слив, ягод) и в виде поощрения шоколадные конфеты (“Потешные” в фантиках различных полков – 2 на грош, т. е. 4 на копейку). “Армии” не занимались мародерством, т. е. набегами на сады, огороды и т. д.; вне сражений вели милые знакомства друг с другом»[598]598
  Моисеев Б. Н. Воспоминания. Рукопись. Архив К. И. Финкельштейна (США).


[Закрыть].

Более свободными от предписаний и озорными были «военные» костюмы к маскарадам. Здесь руководствовались только одним правилом – чересчур никогда не бывает. Турецкие фески прекрасно сочетались с хвостатыми фраками и мочалоподобными бахромистыми эполетами. Старые отцовские полотняники выполняли роль длиннополых шинелей баснословных наполеоновских «ворчунов»-гренадеров. Вырезанный из бабушкиного теплого капота круг преображался в черную двууголку, в нее вставляли несколько куцых петушиных перьев как бы в память о кичливом плюмаже лукавого пухлощекого императора, победившего серого сира.

Советские дети, как и дореволюционные, любили носить военную форму. Сначала это были буденовки и рубашки с нашитыми поперек груди «разговорами». Некоторые рачительные мамаши одаривали «бойцов РККА» вырезанными из бумаги орденами Красного Знамени. В тридцатые годы мальчишки щеголяли в отцовских фуражках, гимнастерках и шароварах защитного цвета. Любопытно, что во время Великой Отечественной журналы мод почти никак не отражали военную действительность, но часто публиковали рисунки проектов детской одежды в стиле советских солдат: гимнастерка, галифе, заправленные в сапоги, пилотка и необходимый для завершения образа аксессуар – деревянный автомат на веревке.

Отец и сын, в военных галифе и сапогах, позируют у новогодней елки, 1934

Коллекция О. А. Хорошиловой

Матроски оставались популярны и в советское время. Мальчик позирует в матроске и бескозырке с надписью «Ледокол “Красин”», Ленинград, начало 1930-х годов

Коллекция О. А. Хорошиловой

Автор книги позирует на фоне фотографии своего деда, полковника Льва Лунина, Ленинград, 1987

В пятидесятые годы демилитаризация коснулась не только взрослой, но и детской моды, однако это не мешало мальчишкам играть во дворе в перешитых отцовских гимнастерках, шароварах, ремнях с военными бляхами. С шестидесятых годов во многих детских магазинах и универмагах можно было купить детские варианты военного обмундирования, особой популярностью пользовались головные уборы: пилотки и каски из пластмассы. Такие продавали и в моем детстве, пришедшемся на 1980-е.

Года в четыре я попала под обаяние военной формы, интересовалась и рисовала исключительно военных. В семь лет в качестве подарка мне была сшита военная рубашка, к которой мама прикрепила настоящие (хотя и пугающе маленького размера) погоны полковника, а также бархатные артиллерийские лычки, хотя они противоречили регламенту. В пять-шесть лет я уже гуляла по Невскому проспекту в дедовской суконной пилотке (державшейся на резинке), с автоматом, купленным в Гостином Дворе, и с детским серебристым револьвером (очень элегантным), спрятанным в мощную кобуру тридцатых годов, которая принадлежала моему деду-генералу.

Тогда, в восьмидесятые годы, я была такой одна, и, не скрою, мой детский военизированный наряд вызывал вопросительные взгляды на улицах. Теперь девочек, одетых в почти точные копии советской солдатской формы сороковых годов, стало в России на удивление много.

Осенью 2014 года, после олимпийской победы в Сочи и «вежливого» взятия Крыма, все как-то сразу заговорили о воспитании патриотизма в подрастающем поколении. Следовало усилить гордость за страну, победительницу Игр, а также оправдать действия в Крыму историческими и патриотическими примерами – Суворов и русско-турецкая война, Толстой и Малахов курган, драматическая оборона Севастополя. Тогда страна готовилась широко отметить 70-летие Победы в Великой Отечественной войне. Словом, самое подходящее время для разработки новой концепции формирования и укрепления патриотических чувств в детях.

Поэтому вполне логично, что именно в декабре 2014 года состоялось знаменательное заседание патриотической платформы «Единой России» на тему: «Стратегия воспитания подрастающего поколения и молодежи в России». По результатам был разработан проект «Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года». В открывающем абзаце значилось: «Приоритетная задача Российской Федерации – формирование новых поколений… готовых к мирному созиданию и защите Родины». В пункте № 2 были прописаны основные задачи гражданского и патриотического воспитания, в том числе отдельной строкой значилась задача: «Развитие программ патриотического воспитания детей, в том числе военно-патриотического»[599]599
  Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года (проект в редакции от 13 января 2015 года). Опубликован на сайте федерального портала «Российское образование»: www.edu.ru/files/discussion/ vl4 01 15.doc


[Закрыть].

Показательно, что в проекте была усилена именно военная составляющая воспитания. Оставалось лишь взять под козырек, что и сделали организаторы детских патриотических мероприятий. Предстоящие торжества по случаю 70-летия Победы оказались прекрасным поводом опробовать некоторые военно-патриотические программы с участием детей, переодетых в военную форму. Наиболее показательная из них – парад «детских войск», прошедший в Ростове-на-Дону.

Это мероприятие проводилось при поддержке Министерства обороны и городской администрации с 2009 года. В мае дети в возрасте от четырех до десяти лет переодевались в форму разных родов войск и шлепали в ней перед умиляющимися зрителями и военнослужащими. Это событие освещалось в основном местными СМИ, тихо, без помпы. Однако в мае 2015 года в связи с юбилеем победы парад привлек к себе внимание крупных российских и международных изданий. Количество малолетних участников парада выросло в разы, и качество формы было на весьма высоком уровне.

По асфальтированному шоссе перед Гвардейским домом офицеров стройными рядами двигались дети, одетые в военное обмундирование всевозможных родов и видов. Гвардейские разведчики, подводники, мотострелки, артиллеристы, спецназ и даже охрана штаба Южного военного округа. Были и «вежливые» дети, в камуфляже без опознавательных знаков. Всего – около шестисот маленьких солдат, девочек и мальчиков.

Кто шагал, кто ехал на самокатах и велосипедах, а некоторых, в игрушечных газиках, трогательно тащили за веревочку настоящие богатыри-военнослужащие. В параде участвовали и воспитанники местной гимназии, которым выпала ответственная обязанность убедительно представить десантников. Парад вызвал в обществе неоднозначную реакцию, особенно среди либеральной путинской оппозиции. Ее представители поспешили сравнить это действо с парадами в Северной Корее и военизированными утренниками в детских садах Газы[600]600
  В Ростове-на-Дону прошел парад дошкольных войск/ Русская служба ВВС, 14 мая 2015: http://www.bbc.co.uk/ russian / russia /2015/05/150514_tr_russia_ children_parade


[Закрыть].

Впрочем, несмотря на пугающе советский стиль и откровенный милитаризм, у этого показательного мероприятия есть плюсы. Дети узнают о быте и внешнем виде российской армии. У парада пока нет идеологической «подкладки» и ненужных современных политических ассоциаций.

Мальчик, одетый в форму по мотивам солдатского обмундирования эпохи Великой Отечественной войны, 2016

Фотография О. А. Хорошиловой

Мальчик в военной пилотке во время празднования Дня Победы. 2016

Фотография К. В. Зборовского

На празднике Победы. 2016

Фотография О. А. Хорошиловой

Приложения

Приложение № 1

Описание маскарада, данного Л. А. Нарышкиным в честь императрицы Екатерины Великой 29 июля 1772 года. «Московские ведомости», 1772 год:

«Л. А. Нарышкин всеподданнейше просил государыню Екатерину удостоить высочайшим присутствием своим его приморский дом, именуемый Левендаль, где в роще предназначил он быть маскараду и представлению увеселительных огней, на что получа высочайшее благоволение, старался заблаговременно пригласить через билеты как чужестранных министров и знатных особ обоего пола, так и именитое купечество. По приглашению, в 3 часа пополудни, как благородство, так и гражданство в великом множестве начали собираться, и прежде 6 часов вся роща наполнена уже была народом, гуляющим между дерев и с приятностию взирающим на различие предметов, взор их услаждающих. Одни с удивлением смотрели на домы и беседки, по вкусу и образцу китайцев строенные, другие, входя в рощу, читали на разных языках изображенное на доске от хозяина дозволение в следующей силе: “Хозяин здешнего дому весьма будет рад, если приезжие пожелают посещать сие место своим гуляньем, когда угодно”.

Некоторые осматривали места, испещренные всякого рода цветами, кустами различных растений, протяжением островов, дикостью буераков, безмерные видением дорог, непрозримой густотой леса, мрачностью пещер, возвышением при удолиях гор и другими привлекающими внимание явлениями. Между тем, при наступлении семи часов, изволили прибыть из Петергофа императрица с его высочеством и со всего двора своею свитою. При приезде государыня вошла в покои хозяина, затем изволила пойти в провожании домохозяина в рощу, куда вскоре последовал и цесаревич. Звук разной музыки раздавался по всей роще, и каждое оной место украшено было особливого рода увеселениями.

Остров, где находятся качели и другие игры, наполнен был представлением разных забавных игр и позорищ. Государыня, пойдя это место по излучистой дорожке, обсаженной кустами, деревами, незаметно пришла в густоту дремучего леса, внутри которого находилась глубокая пещера, мохом и дерном обросшая. При осмотре всего, императрица вдруг услышала голос пастушьих свирелей. Следуя сему эху, нечувствительно приближалась к холму, покрытому лесом и испещренном цветами, на верху коего стояла пастушья хижина; под нею на погосте горы видны были пастухи, стерегущие овец, и пастушки, упражняющиеся в собирании цветов для украшения хижины своей; но как только увидели они императрицу, вдруг музыка умолкла, и две первенствующие пастушки Филлида и Лиза (это были дочери Нарышкина – Наталья и Екатерина), будучи одеты в простое, но приятное пастушье платье и держа в руках увитые цветами посохи, разговаривали с собою о прибытии столь драгоценной гостьи, и спешили на дол для приглашения ее в свою хижину.

Ее величество изволила сидеть у подошвы горы сея, на сделанной из дерну скамейке, и, вняв усердному сих пастушек прошению, благоволила к хижине их воспринять путь, который усыпали они благовонными и прекрасными цветами. Но не меньше их, как и всех зрителей, было удивление, как гора, к которой государыня подходила, вдруг расступилась и вместо хижины открылся огромный и великолепный храм победы, состроенный о двух жильях, для входу в которой сооружены были крыльца; при дверях каждого входа стояли истуканы, представляющие победы, на море и на сухом пути торжественным оружием императрицы одержанные. В середине сводов был виден орел с распростертыми крыльями, у коего на груди было вензелевое имя императрицы, а в когтях свиток с надписью “Екатерине II победительнице”.

Сей храм окружали два перехода, наполненные вооруженными ратниками. Вид оружий и звук военной музыки взору и слуху приятнейшее представляли зрелище. Столпы, увитые лаврами, пальмы и трофеи, поставленные всюду, услаждали очи каждого. Глава храма украшена огненными сосудами. Слава, стоящая на поверхности, трубой своей возглашала вселенной торжество победоносных оружий императрицы.

Гений победы (Дмитрий Львович Нарышкин), вышед для сретения государыни при входе в храм, нес в руках сплетенный из лавра венец, подавал оный государыне, изъявив причину произнесенною пред нею речью, которая купно с речьми пастушек и с планом храма особою книжкой напечатана на французском языке, и с планами храма и горы давана была присутствующим тут зрителям. Лишь только императрица изволила вступить в храм, украшенный трофеями, завоеванными у турок и татар, как по выстрелу из пушки картины, представлявшие трофеи, превратились в изображения побед, которых содержание было следующее: 1-я картина представляет взятие Хотина, 9-го сентября, 1769 года, над городом и войском окруженное сиянием божество держит надпись: “Супротивление было бы тщетно”; 2-я картина – сражение при реке Ларге, 7-го июля, 1770 года. Здесь сидящая на облаках Слава гласит тако: “Не сим одним окончится”; 3-я картина – сражение и победа при реке Кагуле, 21-го июля, 1770 года. Тут Минерва, взирающая со сводов небесных, на свитке держит сии слова: “Число преодолено храбростно”; четвертая картина – флот оттоманский, сожженный и истребленный на Архипелаге при Чесме, 24-го июля, 1770 года. Тут виден на воздухе парящий орел и испущающий молнию со словами на свитке: “Небывалое исполнилось”.

Пятая картина – взятие Бендер, 16-го сентября, 1770 года; здесь видится на тверди небесной, испещренной звездами, Беллона, мечущая на город стрелы, в одной руке горящий факел, а в другой держит хартию с сею надписью: “Что может постоять?” Шестая картина – покорение Кафы и всего Крыма, 1771 года. На высоте зрится Слава, держащая в руках лавры, для увенчания российских героев. Крым, веселящийся владычеством премудрыя обладательницы, изъявляет радость свою сими на свитке написанными словами: “Коль сладок ныне жребий мой”. Осмотря все сие, государыня изволила пойти к так называемому “Китайскому урочищу”, где построены домы, сады и птичники во вкусе китайском, наполненные птицами; служители домов этих, одетые китайцами, играли на разных китайских мусикийских орудиях. Между этими домами была воздвигнута из редких морских камней, раковин и окаменелостей горка; на площадках стояли высокие мачты, украшенные китайскими с колокольчиками пагодами и разновидными флагами. Государыня, здесь отдохнув немного, пошла через маленький мостик, в правую сторону рощи, где слышан был раздающийся от рожков деревенских пастырей звук и пение ликующих поселян голосов. Здесь, посреди леса, на лугу видны были шалаши хлебопашцев, а немного подалее открылись их дома, огороженные плетнями и вмещающие в себе все, чем семейные и зажиточные крестьяне изобиловать могут. Любящие деревенское хозяйство с восхищением видели живое и наглядное представление здесь деревни; любители полей, жатв и пчельников – каждый с удовольствием находит тут соответствующий своему вкусу предмет. Государыня оттуда пошла к площади храма, намощенной досками для танцев, которые тотчас и открылись при игрании в переходах храма огромной музыки. Государыня после пошла в верхние покои, где накрыт был великолепный вечерний стол, с кушанием и десертом, из редчайших плодов нынешнего времени года на 80 персон, прочие же, коих было более 2.000 лиц, угощаемы были по разным беседкам и покоям, в роще, на нарочно устроенных столах, наполненных кушанием и питьем. В это время проспекты рощи, здания и все места, как и крыльца верхних покоев и ограда всего дома, освещены были налитыми воском глиняными и стеклянными сосудами и разноцветными слюдяными и другими фонарями.

По окончании ужина, при реке, именуемой “Красной”, зажжен был фейерверк, коего щит представлял Астрею, возвращавшую золотой век: в одной руке держала она весы равенства, а в другой – рог изобилия, внизу видны были пастухи, веселящиеся спокойно паствою овец, и удаляющиеся от них, в виде фурий, несогласия и раздоры; по сгорании щита пущено вверх несколько тысяч ракет и увеселительных огненных шаров; причем зажжены и разные огнемечущие колеса, представлявшие глазам наиприятнейшее зрелище. Ее величество и его высочество изволили сию огненную потеху смотреть из нарочно поставленного для сего на лугу намета, из которого лишь только изволили выйти, то открылось между дерев другое прозрачное огненное явление, представляющее в колеснице Феба, держащего в руках озаряющее всех пресветлыми лучами освещенное вензелевое имя императрицы, под которым внизу виден был образ престарелого индийского брамина, стоящего с благоговением между пальмовым и расцветающим алоэвым деревом, и творящего воздеянием рук сему им обожаемому светилу поклонение. У корня одного из дерев был изображен герб домохозяина. Когда это зрелище окончилось и все полагали, что оно последнее, как вдруг увидели еще освещенный сиянием среди перспективы мраморный столб, на верху которого виднелся двоеглавый орел, с вензелевым именем государыни, а внизу на подножии, состроенном из дикого камня, на медных досках, бронзовыми буквами была изображена следующая надпись: “Сей из обретенного в Сибири мрамора сделанный и от всещедрыя государыни Екатерины вторыя в дар полученный столб, в незабвенный знак ее императорскому величеству благодарности на сем месте поставил Лев Нарышкин, лета, в кое российский флот прибыл в Морею и истребил турецкие морские силы”. Наверху сего показалось приятнейшее зрелище восходящего солнца, лучами своими озаряющего всю рощу, так, что если бы часы не показывали полуночи, то можно бы подумать, что наступил уже день. Некто из находившихся тут стихотворцев, при открытии сего явления, начертил карандашом следующую надпись:

 
«О Новое, что видит здесь народ!
В необычайный час зрим солнечный восход:
И нехотя идти еще на твердь небес,
Узрет ее предстал во Левендальский лес:
Блеск радостных огней собой усугубляя
И храм побед ее сияньем окружая,
Простря свои везде чистейшие лучи,
Чем изъявил он тут пресветлей день в ночи.
Монархиня! Тебе круг солнечный дивится,
Так диволы, что народ твой видя зрак чудится?»
 

После осмотра всего этого императрица и ее двор отправились в храм, где продолжили танцы. Мрак, тихость и теплота ночи и приятность летней погоды соответствовала празднику. В час ночи его императорское высочество, и в начале третьего часа, государыня, изъявив хозяину свое удовольствие, изволили возвратиться в Петергоф, – в четыре часа ночи и все гости, оказав хозяину благодарение, разъехались по домам. В заключение чего выпалено несколько раз из пушек, чем празднество сие и окончилось».