Текст книги "Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки"

Потом были кражи в магазинах, странные приятели, после появления которых в нашем доме у меня пропадали деньги, бесконечные приглашения в школу по поводу прогулов сына, и апогеем всего стал случай, когда мне пришлось среди ночи колесить на велосипеде в другой конец города, чтобы забрать вконец обкуренного Олега из жуткой пьяной и обдолбанной компании в доме одного нашего общего знакомого, годящегося ему в отцы. О том, где находится Олег, меня предупредила телефонным звонком подруга хозяина «нехорошей» квартиры. Она не могла остаться равнодушной к тому, что подросток наравне со взрослыми дядьками пытается «расширить сознание» запрещенными даже в Голландии средствами.

Никогда не смогу забыть бледное лицо и застывший взгляд Олега, стоявшего, опираясь на дверной косяк, напротив меня, приехавшей вытаскивать его из этого притона, и произнесенную им фразу:

– Мама, если бы ты хоть раз попробовала LSD, ты никогда не смогла бы жить так, как раньше…

Как могла я со всем этим бороться? Как могла повлиять на Олега? В то время я была обычной затюканной, уставшей от выживания в чужой стране женщиной, без всякого спиритуального опыта и мало что понимавшей в вопросах «расширения сознания». И реакция моя тоже была совершенно обычной и типичной для среднего обывателя. Я истерила, орала на Олега, обвиняла его в неблагодарности, упрекала в том, что вместо того, чтобы использовать предоставленную ему возможность получить приличное западное образование и впоследствии устроиться на достойную работу, он занимается здесь черт знает чем. И для чего тогда я – врач по образованию – мыла столько лет вонючие голландские унитазы, если он совершенно не ценит того, что сейчас здесь, благодаря мне, имеет.

Злилась я на него страшно, хотя подсознательно понимала, что в происходящем есть и моя вина. Я потеряла контакт с сыном. В то время, когда общение со мной было ему крайне необходимо, я не находила для этого времени. Да, я была занята выживанием в чужой стране в нелегких обстоятельствах, вконец измотана постоянными скандалами с Кириллом, тяжелой работой, но не смотря на это, я должна была найти время для своего собственного ребенка.

Теперь я прекрасно понимаю, что вела себя неправильно, раздувая конфликт между нами. Упреки и обвинения никогда не приносят никакого результата. Да и вообще, почему я, собственно, считала, что имею право давить на сына и обязывать его жить по своим меркам и правилам. Ошибка большинства матерей. С самого раннего детства мы калечим ребенка, всячески урезаем свободу, пытаемся сделать его таким, чтобы он соответствовал нашим желаниям. Мой сын – личность, он всегда был своенравным, всегда знал, чего хочет от жизни и твердо придерживался выбранного направления.

В результате, преодолев необычайно тернистый путь, он стал-таки музыкантом, прекрасным гитаристом и звукорежиссером. И человеком он стал замечательным, несмотря на очень непростую жизнь и такие испытания, через которые суждено пройти не многим. Воистину Бог дает испытания по силам. И, видимо, это его путь, его карма, но это то, что касается его. А моя вина – это моя вина. И с меня ее никто не снимал.

Надеюсь, я частично отработала созданную этим карму, когда не находила себе места от тревоги, боли и страха за сына, когда его задержали с несколькими марками LSD в кармане в Москве, куда он без согласования со мной уехал в 18 лет. Его тогда обвинили в распространении наркотиков и посадили в следственный изолятор, а потом и в колонию строгого режима на три года.

Как я прожила эти долгие месяцы до суда, я с трудом могу вспомнить. Помнится, Марго, увидев меня спустя некоторое время после этого события, была просто шокирована моим внешним видом и состоянием. Единственное, что она смогла вымолвить, это фраза:

– А ты теперь всегда такая?

В то время я только что начала учиться на курсах эхоскопии. В русской медицинской практике специальность, которую мне предстояло приобрести, звучала как диагност, или попросту – УЗИст. Мне несказанно повезло, меня приняли на эти курсы с четырьмя годами университетского медицинского образования, признанного голландским министерством здравоохранения на основании моего русского диплома врача.

Учиться на голландском языке было нелегко, особенно трудно давалась физика, которая была одним из обязательных предметов. Будущие УЗИсты должны были досконально знать, каким образом звуковые волны преломляются в человеческом теле, за счет чего получается изображение на экране монитора, нужно было выучить огромное количество правил и длинных формул… Но только благодаря этому, я думаю, мне удалось как-то сохранить психическое здоровье в этой невероятно тяжелой жизненной ситуации. Все восемь месяцев учебы, которые на удивление точно совпали со временем пребывания сына в следственном изоляторе до суда, я просидела, не отрываясь от учебников.

От антидепрессантов, которые выписал домашний врач, мне очень скоро пришлось отказаться, так как мое тело реагировало на них постоянной тошнотой. Вместо них я использовала толстенный учебник физики, который изучила от корки до корки, ежедневно делая из него конспекты в чуть менее толстую общую тетрадь. Ну и конечно, учебники анатомии, эмбриологии, акушерства, гинекологии и основной специальности – эхоскопии. Но это было уже легче – большинство этих предметов я изучала в институте. В результате я успешно сдала выпускные экзамены, получила долгожданный голландский диплом и – о чудо – тут же нашла работу в очень хорошем месте – в поликлинике перинатальной диагностики Академического медицинского центра, расположенного на окраине Амстердама.

А сын стойко выдержал непростое испытание русской тюрьмой. Он вышел оттуда достойным человеком. Это был тот редкий случай, когда чрезвычайно тяжелые жизненные обстоятельства закаляют, а не ломают человека. Возможно, причиной этого была его врожденная внутренняя порядочность. Хочется верить, что здесь все-таки сыграли роль гены.

Улучшились и наши отношения. Я пару раз навещала его в колонии, посылала ему хорошие и, смею надеяться, нужные в той ситуации книги, которые он прочитывал от корки до корки. Мы постоянно переписывались. В письмах бесконечно просили друг у друга прощения за допущенные ошибки, испортившие в свое время наши отношения, и уверяли в искренней любви и преданности. Раньше мы никогда не были столь откровенны друг с другом. Известно, что в экстремальной ситуации все переживания обостряются, люди раскрываются и становятся более свободными в выражении чувств. Именно это произошло и с нами. Письма сына из тюрьмы я до сих пор храню как бесценное сокровище.

После выхода из колонии Олег вернулся в Голландию, где получил образование звукорежиссера, но все же не смог прижиться в этой стране. Спокойная, размеренная голландская жизнь вызывала у сына скуку и даже вгоняла в депрессивное состояние, и в конце концов он все-таки выбрал местом постоянного проживания Россию.

Вот тебе и ирония судьбы… Я всегда считала, что осчастливила Олега тем, что вывезла его из России и дала ему возможность учиться и строить свое будущее в благополучной европейской стране. Я оправдывала свой отказ от отношений с Андреем невозможностью вернуться в Россию из за того, что усложнила бы этим жизнь сыну. А в результате сын сам выбрал Россию и все мои старания зацепиться в Голландии любыми путями оказались никому не нужными. Хороший урок мне и всем матерям, которые считают себя вправе определять, что на самом деле нужно их детям.

Если бы я в свое время сделала другой выбор и решилась переехать к Андрею в Москву, все было бы по-другому. По крайней мере, мы все жили бы сейчас в одной стране – я, сын и мама. Ведь решение мамы эмигрировать с отчимом в Германию спустя пять лет после нашего отъезда было вызвано именно тем, что она хотела быть поближе к дочери и внуку. Отношения ее с отчимом уже тогда были ни на что не похожи, и уехала она с ним исключительно из-за нас. В результате они все-таки разошлись, уже в Германии, и наша такая немногочисленная семья, состоящая всего из трех человек, оказалась разбросанной по трем разным странам.

Получается, что я перед всеми виновата… и перед мамой тоже… В оправдание себе могу сказать только, что Андрей никогда не настаивал на нашем переезде обратно в Россию. Он вообще как-то уж слишком легко смирился с моим решением. Ничего не выяснял, не пытался переубедить… Совсем за меня не боролся. Хотя вряд ли бы это помогло. У меня ведь тогда синдром ММ обострился. и меня заново переклинило на главном «плохише» моей жизни – Кирилле.

Но, впрочем, какой смысл сейчас об этом думать? Теперь уже нужно отталкиваться от того, что есть. Выбор сына я полностью одобряю и уважаю. Меня эта история тоже многому научила. Главное для меня сейчас, чтобы он был счастлив, и совсем неважно – где. А он, похоже, вполне доволен жизнью в России и чувствует себя там дома.

Шаг 9. Мы готовы сделать все возможное, чтобы попросить прощения и помириться с людьми, которых мы обидели, за исключением тех ситуаций, когда это может повредить им самим или их близким

Все влияет на все в этой вселенной.

Когда изменяется одна вещь, меняется

все. Отсюда и великая сила человека

менять мир, изменяя себя.

Шри Нисаргадатта Махарадж

Приближался Новый год. У меня было несколько приглашений от друзей, чтобы встретить его в веселой компании. Но ни компаний, ни веселья мне совсем не хотелось. И не потому, что я пребывала в унынии или чувствовала себя неуверенно, совсем нет. Видимо, мне просто ничем не хотелось нарушать чувство внутренней гармонии, которое, наконец, с таким трудом удалось обрести. И кроме того, было просто интересно, получится ли у меня ради эксперимента встретить Новый год в полном одиночестве и сохранить при этом равновесие и душевный покой. Своего рода проверка на прочность.

Я приготовила любимый салат с креветками и рукколой, поставила в холодильник маленькую бутылочку шампанского, зажгла свечи, включила телевизор и, постоянно наблюдая за собой, стала ждать 12ти часов. Время от времени я заглядывала на свои странички в социальных сетях, видела там друзей онлайн, с некоторыми обменивалась сообщениями. Настроение у всех было приподнятое, и я получила массу поздравлений с наступающим.

Новый год я встретила дважды, сначала по московскому времени, отправив массу поздравлений друзьям из России и получив ответные пожелания. А после того как Новый год вступил и на голландскую землю, и я уже выпила свой бокал шампанского, пожелав себе новых открытий в поисках себя и полного освобождения от синдрома ММ, вдруг увидела поздравление и от Виталика.

Он коротко написал «С Новым годом», присоединив к поздравлению картинку с двумя бокалами. Сердце предательски застучало… Так, так… и что же теперь делать? Ответить? Может быть, это хорошая возможность, чтобы помириться с ним, как советуют в группе «12 шагов». Но помириться вовсе не для того, чтобы возобновить отношения, а просто чтобы избавиться от определенного груза прошлого, чувства вины, сожалений о своих не совсем правильных поступках и нездоровых реакциях.

Я написала ответное поздравление, завязалась легкая, ни к чему не обязывающая переписка, из которой выяснилось, что он тоже в полном одиночестве встречает Новый год и по его словам испытывает от этого необыкновенный кайф. Написал он и о том, что отношения с женщинами у него хронически не складываются. Все предъявляют ему какие-то претензии. Он вроде никому ничего не обещает, а упреков в свой адрес получает огромное количество.

Я выбрала подходящий момент и вставила заранее приготовленную фразу о том, что тоже вела себя неправильно, хотела получить от него то, что он не в состоянии был мне дать и закрывала глаза на то, чего не хотела видеть.

После небольшой паузы он написал только одно слово:

– Молодец!

На этом переписка закончилась, но через пару дней Виталик ее снова возобновил, и на этот раз дело не ограничилось только сообщениями в чате. Он попросился в гости. И я не нашла сил отказать, в глубине души прекрасно понимая, что совершаю большую глупость. Я пыталась оправдать себя тем, что сильно изменилась за эти полгода. Я уже другая, и вряд ли попаду в такую же жуткую болезненную зависимость. Он ведь хотел легких, ни к чему не обязывающих отношений. Ну вот, может быть, теперь это как раз и получится.

Он пришел такой же восхитительно красивый и привлекательный. Волосы отросли почти до плеч. Длинная, падающая на лоб стильная челка. Обтягивающий черный свитер на стройном торсе. Модные новые джинсы… Ну хорош, паршивец, что тут скажешь…

Мы выпили чаю, поговорили о его странной жизни в съемной комнате с пожилой хозяйкой. При этом я не поверила ни единому слову из рассказа о том, что наконец-то он осуществил свою мечту и живет один. Но мне было уже все равно. Чем меньше я буду знать о его жизни, тем лучше для меня.

Мне очень хотелось близости с ним, но желание это было несколько странным. Оно исходило как будто бы не от тела, а от головы, а еще точнее, от воспоминаний, которые сидели где-то в подсознании. И когда эта близость все-таки произошла – все с самого начала к этому шло, – я ощутила странное разочарование. Оказалось, что мое тело полностью отказывается реагировать на тело Виталика. Имитировать ничего я не стала, и он прекрасно понял, что нужной кульминации близости я так и не испытала. Когда все завершилось, он ретировался в ванну, а я торопливо накинула халат и вышла в гостиную.

Виталик почти сразу стал собираться домой. В коридоре, остановившись перед уже открытой дверью, он вдруг произнес:

– Ну понятно… все то плохое, что между нами было, никуда не денешь. Это все осталось в памяти, и трудно теперь уже вернуть прежнюю страсть…

– Да, ты прав. Все-таки, оказывается, невозможно войти в одну и ту же реку дважды, – ответила я.

Что я чувствовала после его ухода? Как ни странно – ничего. Ни сожалений о том, что близость не получилась, ни страха от того, что, возможно, он больше не придет. Мне было совершенно все равно. И о том, что я проявила слабость и снова пустила его в свой дом, я тоже, как ни странно, не жалела. «Пусть будет как будет, – крутилось у меня в голове, – не я это решаю, все происходит так, как должно произойти». Я спокойно легла спать и спала в эту ночь крепко и без всяких сновидений.

В течение последующих двух месяцев мы вяло переписывались, и Виталик еще пару раз меня навещал. Мы опять вели оживленный разговор за чашкой чая, но в спальне у нас, как и в первый раз, ничего особенно хорошего не получалось. Отношения себя изжили. Это было ясно нам обоим. И даже переписка в соцсетях тоже постепенно сошла на нет.

Вот так закончилась эта великая любовь. А можно ли назвать этим словом то, что между нами было? Страсть, вожделение, патологическая привязанность – но только не любовь. Разве может кончиться любовь? У нее ведь нет срока годности… И возможно Виталик был совершенно прав, когда утверждал, что я никогда его по настоящему не любила. Мне это действительно только казалось.

Примерно в это же время я стала чаще общаться с Кириллом. На протяжении всех этих лет мы не теряли контакта и пытались поддерживать какое-то подобие дружеских отношений, в той степени насколько это было возможно, учитывая его взрывной характер. Но те два года, что я была занята романом с Виталиком, Кирилл появлялся крайне редко. Теперь же, когда понял, что мой бурный роман завершился, стал приходить чаще.

Вряд ли его привлекала моя особа. Скорее всего, ему нравился мой уютный дом. Свою квартиру он запустил до предела. Особой аккуратностью он никогда не отличался, а после нашего с Олегом отъезда он и вовсе бросил слабые попытки поддерживать там хоть какое-то подобие чистоты и порядка, и квартира его превратилась в склад старых пыльных ненужных вещей, среди которых с трудом можно было проложить себе дорожку. Я там не бывала, но об этом рассказывали общие друзья, которые, хоть и в очень ограниченном количестве, но несколько лет назад у него еще имелись.

Сейчас же он не общался практически ни с кем, и все его время было занято тем, что он сидел на киноведческих сайтах в интернете и просматривал онлайн бесконечное количество фильмов. Причем делал он это в городской бибилиотеке, поскольку компьютера в его доме не было по причине крайней захламленности и невозможности пустить туда кого-либо для установки интернета.

В моем доме он тут же усаживался за компьютер и проводил за ним практически все время, прерываясь лишь на ужин, который я для нас готовила. От просмотров фильмов онлайн он перешел к другой системе – скачиванию их через торренты. Для этого он купил дополнительный жесткий диск с огромной памятью и постоянно закачивал туда новые фильмы. По преимуществу это были фильмы жанра арт-хаус и призеры разнообразных кинофестивалей.

Он настаивал на том, чтобы и я смотрела эти фильмы и страшно злился, если я отказывалась или, начиная, не могла досмотреть до конца. Причиной этого было то, что я предпочитала не впускать в свою жизнь негатив и чернуху, руководствуясь теорией Вадима Зеланда о транссерфинге реальности. Да и не только ей.

Я все больше и больше начинала осознавать то, что мы сами творим свою реальность. Мы сами притягиваем в свою жизнь радости и несчастья. Здесь важно все – наши мысли, наше состояние, наше настроение. Подсознание реагирует на наши мысли и эмоции мгновенно, а оно каким-то образом связано со вселенским пространством вариантов, где есть все, и напрямую посылает туда запрос. И, похоже, оно, наше подсознание, всемогущее, но глупое, и не различает, что для нас хорошо, а что плохо, важнее всего для него интенсивность мысли или эмоционального выброса – именно на это оно и реагирует. Исходя из этого можно сделать вывод, что этот всемогущий, но глупый биоэнергетический аппарат, необходимо программировать, точно так же как компьютер, программировать на позитив, потому как кто же добровольно захочет привлечь в свою жизнь мрак и ужас? А фильмы, рекомендованные к просмотру Кириллом, позитивными назвать было крайне сложно.

Кинематографические шедевры… Удивительно, может кто-нибудь объяснить, почему шедеврами считаются в основном предельно чернушные, депрессивные фильмы? Такие, где сердце сжимается от страданий, которые приходится переживать героям. Взять, к примеру, фильмы, получившие призы на самом престижном – Каннском кинофестивале. После просмотра подавляющего большинства из них возникает мысль, что этот фестиваль создан специально для того, чтобы наносить вред всему человечеству, доказывая, что жизнь трагична и бессмысленна, а выражаясь по-простому «жизнь дерьмо и в конце смерть». Но ведь это неправда! В жизни поровну и добра и зла, и горести и радости. Иначе и быть не может. Инь и Янь. Так зачем же акцентировать внимание исключительно на ужасах и страданиях?

В чем здесь дело? В каком-то катарсисе, который переживает зритель после просмотра подобного фильма? Ведь, как известно, через страдания духовно развиваешься и даже приходишь к просветлению. Но страдания-то здесь только на экране, они полностью виртуальны, страдают герои фильмов-шедевров, и даже они страдают не по-настоящему, поскольку это только роли, которые играют актеры. Поэтому катарсис-то получается тоже ненастоящий, виртуальный, как бы понарошку.

А может быть, большинство людей мазохисты по натуре? Может быть, им просто нравится страдать? Ведь страдание делает тебя особенным, оно отличает тебя от других, недаром еще Толстой писал, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастливы по-своему. Или же людям нравится ощущать себя сострадающими, ведь сердце разрывается, когда смотришь на все эти ужасы в кинематографических шедеврах. И слезы подступают к глазам… Катарсис… И человек думает, вот какое у меня большое сердце, вот как я могу, оказывается, сострадать… Но сострадание-то ведь тоже фальшивое получается, виртуальным героям он сострадает, сердце у него большое только для них, он переживает, даже плачет, а близких своих людей, настоящих, реальных, теплых, зачастую мучает и терзает, и на них его большого сердца как-то не хватает.

Именно это происходило и с Кириллом. Частенько он пускал слезу при просмотре какого-либо кинематографического шедевра, но спустя буквально несколько минут мог сорваться на меня по совершенно пустячному поводу, нахамить, наорать, назвать провинциальной идиоткой или тупой голландкой, припомнить, что я испортила ему жизнь… Да, похоже, люди воистину не меняются. Не меняются никогда и ни при каких обстоятельствах… Хотя, нет, бывают и исключения. Ведь я же, надеюсь, все-таки изменилась…

Я пыталась не реагировать. Я ведь уже другая. Я знаю, кто я, знаю, чего я стою, и никто не в состоянии внушить мне мысль о том, что я ничтожество. К тому же ничего нового сказать он не мог. Я даже знала, в какой последовательности он будет произносить все свои обвинительные тексты. Правда, добавилось к ним еще одно новенькое обвинение. Он частенько начал высказывать мысль о том, что, выучив голландский язык, я превратилась в настоящую голландку, тупую, бесчувственную чурку. А ведь когда-то в Москве я была прелестной девочкой…

Причина этих обвинений была мне понятна. Он просто почувствовал во мне тот самый внутренний стержень, который не так давно обнаружила в себе и я сама. Он заметил, что я больше не реагирую так остро, как прежде, на его обвинения и оскорбления. Если раньше он мог легко довести меня до слез, то теперь это удавалось ему крайне редко. Отсюда и обвинения в бесчувственности. Ну что ж, это даже можно расценить как комплимент в свой адрес.

Так называемые дружеские отношения с Кириллом я могла рассматривать как своего рода проверку на прочность. Действительно ли я стала сильнее, или мне это только кажется? Но здесь возникал законный вопрос. Где та грань, за которую переступать нельзя? Нет, ну на самом деле, почему я должна позволять ему хамство и оскорбительные высказывания в своем собственном доме? Пусть даже я на них и не особенно реагирую, но почему я должна их терпеть?

Да, очередной девятый шаг рекомендует помириться с людьми из прошлого, но там же не сказано, что это нужно делать в ущерб себе. Никто из моих подруг не мог понять, для чего я совершенно добровольно подвергаю себя подобным издевательствам. Ведь Кирилл мне уже, считай, вообще чужой человек. Ну вот для чего мне нужна такая дружба? Да я и сама с трудом могла объяснить себе это.

Почему-то мне было его жаль. Ведь я прекрасно понимала, что у него, кроме меня, в целом мире нет никого. Мать его давно умерла, да и до ее смерти отношения их были совсем не радужными. Других родственников у него не было. Да и друзей тоже. Он совершенно замкнулся в себе, ни с кем не общался, и я была единственным человеком на свете, поддерживающим его связь с внешним миром. Голландский язык он так и не выучил, поскольку считал его чудовищно некрасивым, поэтому ему постоянно нужна была помощь с переводами деловых писем, приходивших иногда на его адрес.

Да и не только жалость удерживала меня от того, чтобы окончательно не закрыть для него двери своего дома. Все же он оставался для меня близким человеком. Несмотря ни на что. Ведь столько лет вместе прожили… через такие тяготы эмиграции прошли… Он был для меня почти родственником, пусть с совершенно невыносимым характером, психически неуравновешенным, но родственников ведь не выбирают.

Но этого я не смогла бы объяснить подругам, вряд ли это послужило бы для них достаточно веским аргументом в пользу того, чтобы терпеть в своем собственном доме хамство и унизительные оскорбления от бывшего любовника, поэтому я нашла для них другое объяснение, а именно то, что дружба с Кириллом была мне в какой-то степени выгодна, поскольку я всегда могла оставить с ним своего любимого кота в случае отъезда на несколько дней к маме в Германию или же в отпуск.

А в отпуск в этом году я собралась в Россию. Я очень давно там не была, да и девятый шаг без этого полноценно пройти не получится. Ведь люди, перед которыми я чувствую особенно сильную вину, находятся именно там.

Поездку я запланировала на вторую половину июня. В России я не была очень много лет, и когда самолет приземлился в Шереметьево, первое, что бросилось мне в глаза, как ни банально это звучит, это огромное количество березок по краям взлетного поля.

Длинные очереди на паспортном контроле – наверное, это не изменится в России никогда… Но это совершенно меня не раздражало. Стоя в очереди, я с любопытством разглядывала лица людей, вслушивалась в их речь. Как странно… Все говорят по-русски. И такие все… родные что ли… свои. Видимо, в Голландии я себя своей никогда не чувствовала… Странно, что выяснилось это после почти 20 лет проживания в этой стране.

И вот я уже выхожу наружу из дверей таможенного контроля, волоча за собой огромный чемодан, больше чем наполовину загруженный подарками. Нахожу глазами среди толпы встречающих высокую фигуру сына, направляюсь к нему, и тут на шею ко мне бросается… Натка, боже мой, Натка, ты тоже приехала меня встретить, как здорово! Милая моя подружка детства, родная моя… Обнимая Натку, я с изумлением почувствовала, что она, видимо, от радости и переполнявших ее чувств, дрожит под моими руками всем телом и еле сдерживает слезы… Сколько же мы не виделись? Целую вечность. Обнимаю сына, с трудом дотягиваясь, целую его в обе щеки. Еще он вырос, что ли? А каким красавцем стал! Высокий, плечистый, благородные черты лица, умные глаза…

По дороге из аэропорта в машине мы весело болтаем и обмениваемся новостями. И вот я уже в своей квартире, впервые за многие годы моего отсутствия в России. Какие странные ощущения… Чувствую ли я себя здесь дома? Скорее нет, чем да… А где вообще мой дом? В Амстердаме? Наверное, тоже нет. Амстердам так и не стал для меня домом. Я как бы зависла где-то на полпути, где-то между… И ни туда ни сюда. Может быть, именно поэтому я так хорошо чувствую себя в отелях и аэропортах? Потому что это полностью соответствует моему внутреннему состоянию зависания где-то между двумя странами?

Удивительно, но ночью я спала очень крепко. На том же самом месте, где почти 20 лет назад мы с Кириллом еженощно бурно занимались любовью. Диван, правда, был уже другой. И вообще от старой мебели в квартире мало что осталось.

На следующий день, прямо с самого утра отправившись в ЖЭК по маминым бумажным делам – мне нужно было прописать ее в своей квартире, – я была приятно удивлена новой системой обслуживания клиентов почти во всех государственных учреждениях. Ну вот, казалось бы, почему бы не сделать этого раньше? Ведь так просто. Отрываешь номерок и спокойно ожидаешь своей очереди. Почему в советской России, да и в годы перестройки, нужно было выстаивать утомительные длиннющие живые очереди в душных помещениях, где даже присесть было не на что? Сейчас же все в корне изменилось. Вежливый улыбающийся обслуживающий персонал в окошках, чистота, достаточное количество мест для ожидания. Я была просто в восторге, и почти не верила своим глазам.

Мамины дела я уладила достаточно быстро. Наступило время для встречи с друзьями. Школьных друзей я заранее поставила в известность о своем приезде, и они ждали моего звонка. Мне бы очень хотелось встретиться со всей нашей дружной компанией, но собрать всех сразу в одном месте не получилось. Гера в этот вечер работал. Двух ребят вообще не удалось найти. А один, как выяснилось, уже несколько лет назад погиб в автомобильной катастрофе. Девочки собирались прийти все, кроме Веры, которая уже пару лет жила в Крыму.

Когда я, обзванивая всех, связалась с Женей, тем самым одноклассником, что был в меня безответно влюблен, он предложил забрать меня от станции метро, ближайшей к кафе, где была назначена встреча, на машине.

Как романтично… Москва… Я стою у метро и жду мужчину. А что это за запах такой удивительно знакомый, просто до спазма в груди и дрожи в коленках, явно связанный с какими-то очень приятными воспоминаниями? Боже мой, да это же липы! Липы цветут! Конечно, ведь конец июня, царство дня, как в песни поется. Этот чудесный, чуть сладковатый запах начала лета, предчувствия долгих теплых вечеров, земляничных закатов и солнечных бликов в прогретой за день речной воде… и конечно же, неумирающей надежды на большую чистую любовь… Как же здорово, что я прилетела в Москву именно в это время! В Голландии липы так не пахнут… Там вообще ничего не пахнет, даже цветы. Вот ведь странно, я никогда не могла понять, с чем это связано. Почему в этой стране почти полностью отсутствуют запахи?

Но вот рядом со мной остановилась совершенно шикарная дорогая машина, внутри которой я узнала Женю. Дверца приветливо распахнулась, и я прыгнула на сиденье. Сколько же лет мы не виделись? Да страшно сказать, сколько. Лучше об этой цифре даже не вспоминать… А он прекрасно выглядит. Ну постарел, конечно, малость. Но спортивный, подтянутый, даже седых волос почти нет.

В кафе, где была назначена встреча, мы приехали слишком рано, и решили пройтись по бульвару. Мы шли, непринужденно болтая и обмениваясь информацией о нашей теперешней жизни. Женя рассказал, что до сих пор серьезно занимается большим теннисом и регулярно принимает участие даже в международных соревнованиях. Работать ему сейчас уже практически не нужно. Фирма раскручена и приносит доход сама. Он несколько раз был женат, причем каждая последующая жена на момент свадьбы была моложе предыдущей. Но надолго его не хватает. Сейчас в очередном разводе. Почти каждый год отдыхает на Сейшелах или Мальдивах.

Ну вот, похоже, все у него замечательно в жизни сложилось. С личными отношениями вот только не все в порядке. Хотя почему же не в порядке? Он вроде всем доволен. Может, ему так нравится. Да и разве это плохо, когда каждая новая жена моложе предыдущей… Найдет себе следующую, еще моложе. А я извиняться перед ним собралась за что-то… За то, что боль причинила… Но я же не специально это сделала. Мы ведь, в конце концов, не обязаны отвечать взаимностью всем, кто в нас влюбляется. Может, ему, наоборот, повезло, что я ему отказала. Намучился бы со мной, с моим-то характером. Нет, похоже прощения просить мне здесь не за что. Да и глупо это как-то будет выглядеть сейчас…

Когда мы вернулись в кафе, девчонки уже собрались. Девчонки… Ну да, девчонки – постаревшие мои одноклассницы. Впрочем, все вполне узнаваемы. И очень даже неплохо выглядят для своего возраста. Все равно мы в душе все девчонки, сколько бы лет не прошло.

Было очень приятно посидеть, вспомнить школьные годы, наши «вечера» при свечах с любимыми «Песнярами» и «Пинк Флойдом», поездки всей нашей веселой компанией к Жене на дачу. Вспомнили и вылазку в мой родной городок Д., где мы очень весело провели пару дней, бродили по центру, рассматривая сохранившиеся там деревянные купеческие дома, гуляли по земляному валу, исторической достопримечательности городка, катались в березовой роще на каруселях и, конечно, устраивали традиционные вечерние танцы под любимую музыку.