Текст книги "Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки"

Следующие несколько дней перед операцией я провела словно зомби. Слез не было, я просто автоматически, в каком-то полусонном состоянии совершала необходимые действия. Почему-то мысль о том, что операцию можно отменить или перенести даже не пришла мне в голову, хотя присутствовали совершенно явные знаки в пользу этого решения. В день операции по дороге в клинику я потеряла проездной. Когда выходила из метро, ничего не соображая сунулась на эскалатор, движущийся в противоположную сторону, в результате чего чуть не грохнулась на пол. Потом никак не могла найти нужную остановку автобуса… В результате опоздала на полчаса, и тут еще банковская карточка стала отказываться произвести необходимую транзакцию при оплате за операцию… пришлось использовать кредитку. Без всякого сомнения, знаков было предостаточно, но я шла напролом к своей цели, не обращая на них никакого внимания.

Когда после операции я на такси подъехала к дому, то с удивлением заметила в своем окне свет. Виталик был у меня. Увидев мое заклеенное пластырями лицо, он вдруг начал проявлять совсем не свойственную для него заботу. Уложил меня на диван, каждые полчаса доставал из морозилки заранее припасенные мною пакеты с замороженным горошком и прикладывал их на мои истерзанные веки, и даже сам закапывал мне в глаза специальные капли, выписанные хирургом.

Он остался у меня на два дня. Спал в гостиной на диване. На третий день уехал, прихватив с собой еще кое-какие вещи. Я по-прежнему находилась в какой-то прострации, не очень хорошо осознавая, что происходит. Глаза слезились, читать или смотреть телевизор я не могла. Целыми днями валялась на диване, пытаясь медитировать.

Через пару дней Виталик появился снова. И сказал, что приехал за вещами. Пока он собирал в спальне свои пожитки, я еще кое-как держалась. Но когда он ответил на звонок по мобильному, и я поняла, что звонит ему новая голландская подруга, которая ждет его внизу в машине, чтобы забрать вместе с вещами, в голове моей словно раздался щелчок: я вдруг осознала, что это ведь всё – конец…

И тут я не смогла с собой совладать и отчаянно разрыдалась, хотя врачи предупреждали, что это может плохо отразиться на моих прооперированных веках. Надо сказать, что у Виталика мои горькие рыдания никакой реакции не вызвали, он, даже не подойдя ко мне, хладнокровно вытащил на лестничную площадку свои многочисленные сумки и пакеты. Почему-то подумалось, что полтора года назад, когда он ко мне въезжал, вещей у него было значительно меньше… Хлопнула дверь… Какое-то время я продолжала плакать, потом, поняв, что сама с собой справиться не в состоянии, приняла две таблетки сильного успокоительного и направилась в осиротевшую без его вещей спальню.

Когда через пару дней мне сняли швы, оказалось, что с одной стороны шов не затянулся, и, скорее всего, там останется рубец. Мало того, есть риск, что за счет этого форма глаза будет изменена. Причиной всему были мои горькие рыдания.

Приближалось Рождество и Новый год. Чтобы не оставаться в эти дни одной, я решила поехать к маме в Германию. Хорошенькие праздники я ей устроила… Унылая, несчастная, ни на что не реагирующая, я просидела все это время у нее на диване, тупо уставившись в экран телевизора, где пели, смеялись, танцевали и отчаянно радовались жизни русские звезды шоу бизнеса.

В январе я пару раз видела Виталика. Он приходил забрать почту. Сообщил, что выписался из моей квартиры и запросил пособие по безработице. И еще то, что психиатр поставила ему окончательный диагноз – нарциссизм. Неожиданностью это для меня не было. Такой диагноз я давно уже поставила ему сама, но, естественно, не озвучивала. Боялась спровоцировать очередной приступ бешенства.

Где и с кем он сейчас живет, Виталик не говорил. Рассказал только явную небылицу о том, что какие-то богатые друзья-голландцы решили ему помочь и заплатили все долги. Но я была почти уверена в том, что если кто эти долги и заплатил, то это, скорее всего, очередная наивная барышня, которой он заморочил голову своими жалостливыми рассказами о разводе с женой и тиране начальнике, вынудившем его уйти с работы. Эту песню я в свое время тоже слышала…

Домашний врач, к которому я обратилась с жалобами на бессонницу и депрессивное состояние, отправил меня к психотерапевту. Это была очень приятная пожилая женщина, с которой я встречалась раз в неделю. Сеанс длился час, но говорила в основном я. Конечно, не обходилось и без слез. Я не совсем понимала смысла этого нытья и моих исповедей совершенно посторонней женщине. Точно так же я могла бы плакаться в жилетку и своим подружкам. Но все-таки я продолжала ходить на сеансы.

В конце января я собралась поехать полечить нервы в Карловы Вары. Мой психотерапевт полностью одобрила эту идею. Сменить обстановку в подобной ситуации было лучшим решением.

В Чехии была настоящая зима. Снег, мороз… Как же я соскучилась по этому в Голландии, где зимы практически не бывает, и с ноября по март моросит мелкий противный дождь, на улице сырость и слякоть, пронзительный ветер выворачивает наизнанку зонты и злобно завывает в вентиляционных трубах. Как хорошо, что я уехала от этой депрессивной погоды!

Небольшой уютный отель находился в тихом спокойном месте на окраине города, в 20 минутах ходьбы от источников целебной минеральной воды, и я вынуждена была, как минимум, два раза в день совершать прогулки по заснеженным улицам сказочно красивого городка, любуясь забытой прелестью зимних пейзажей.

Дни были по-январски короткими, и вечерний мой поход на источники проходил почти в ночной темноте. Я, обмотанная длинным шерстяным шарфом, в теплых варежках и удобных австралийских уггах, выходила из отеля, вдыхала свежий морозный воздух, делала несколько первых шагов по хрустящему под ногами снегу, на мгновение останавливалась, поднимала взгляд на желтый ореол света вокруг уличного фонаря, оживленный торжественно и грациозно падающими снежинками, и вдруг… попадала в детство…

Какое приятное, забытое ощущение… Все окружающее воспринималось гораздо ярче, даже время, казалось, текло по-другому, более медленно, вязко, и я невольно замедляла шаг, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему вокруг… звуки были другими по качеству, словно за каждым из них скрывался глубокий тайный смысл… все предметы выглядели иначе, гораздо значительнее и весомее, хотелось подолгу все рассматривать и даже трогать… и так было при этом спокойно и хорошо, и главное – никаких мыслей в голове… Уже ставшая привычной ноющая боль в груди постепенно отпускала, и возникало даже чувство, очень похожее на радость бытия безо всяких на то особых причин. Совершенно детское ощущение, которое невозможно ни с чем спутать…

Наверное, это и было то самое состояние «здесь и сейчас», о котором пишет горячо мною любимый Экхарт Толле, книгу которого я взяла с собой в Чехию. Состояние, когда находишься в настоящем моменте и только в нем, и тебе его совершенно достаточно, можно не вспоминать о прошлом, не думать о будущем, а только наслаждаться тем, что видишь, чувствуешь, слышишь… Именно так было когда-то в детстве. Видимо, все мы об этом подсознательно помним, и поэтому редкие проблески чего-то подобного во взрослой жизни тут же заставляют нас вернуться памятью именно в эти детские годы.

Как же правильно я поступила, решив сменить обстановку! Впервые за последние полгода я чувствовала себя спокойно. Я старалась концентрироваться на себе, на своих ощущениях. Нужно было попытаться снова почувствовать себя целой, а это было не так-то просто сделать, приходилось собирать себя буквально по кусочкам. Этому процессу очень способствовало осознание того, что я хотя бы чисто территориально находилась далеко от травмирующей ситуации. Я как будто бы оставила все проблемы за тысячу километров отсюда и устроила себе некое подобие передышки. У меня даже аппетит появился. И спала я крепко, без сновидений, чего не было уже очень давно.

Жизнь моя в санатории протекала очень размеренно. День был четко распланирован. Все время с утра до обеда занимали процедуры. Перед обедом – прогулка на источники. После обеда – бассейн, сауна или расслабляющая процедура в соляной пещере, где я, лежа на удобном шезлонге, укутанная теплым одеялом, пыталась медитировать. Перед ужином – снова поход на источники. Я почти ни с кем не общалась, за исключением вынужденных разговоров ни о чем с соседями по столику. После ужина, прежде чем удалиться к себе в номер, я какое-то время проводила в холле отеля, где был свободный доступ к вай фай.

Перед отъездом я купила себе планшетку, чтобы быть на связи с мамой и смотреть вечерами фильмы, закачанные с торрент-сайтов. За пару дней до конца отпуска, выйдя в интернет, я вдруг обнаружила в соцсети сообщение от Виталика. Он интересовался, как мне отдыхается, чем я занимаюсь, вкусная ли еда в ресторане… посылал многочисленные смайлики, цветочки… У меня даже возникло ощущение, что он пытается со мной заигрывать. Все это напоминало нашу переписку в соцсетях в самом начале знакомства.

Конечно, у меня тут же почвилась мысль о том, что причиной этого неожиданного ко мне внимания является, скорее всего, его конфликт с новой голландской подругой. Видимо, не слишком гладко складываются у них отношения… И догадки мои очень скоро подтвердились.

Вернувшись в Амстердам, я тут же получила сообщение от Виталика в чате. Он спрашивал, можно ли ему зайти ко мне в гости, ему просто необходимо было со мной поговорить. Приглашать его домой мне совершенно не хотелось, и я предложила встретиться в кафе.

Дежавю… То же самое кафе… То же самое время, начало февраля… Прошло ровно два года с тех пор, как мы здесь впервые встретились… Но как же все изменилось… теперь все совсем по-другому… Тогда я бежала на свидание окрыленная надеждой, в состоянии радостного возбуждения… А сейчас? Какие невосполнимые понесла я потери… Истерзанная душа, изуродованный глаз… Мне кажется, за эти два года я постарела лет на 10…

А он? Он, казалось, вообще не изменился. Такой же лучезарно обаятельный. И снова море комплиментов о том, как хорошо я выгляжу, как мне идут эти новые брючки… о том, что мне на пользу этот отдых, и глаз вроде ничего, подживает, уже незаметно почти…

Очень скоро выяснилось, что информацию я считала совершенно правильно. Он сбежал от своей голландки, потому что жизнь с ней была, по его словам, совершенно невыносимой. Голландские женщины, с ними ведь жить невозможно, ну это же известно… Эмансипация эта их гребаная… Она ему даже не готовила… и бутерброды с джемом на ночь есть запрещала… и борщ она варить не умеет. И вообще она совсем не женственная какая-то… Ездит на мотоцикле, скачет на лошади… Здоровая, сильная и грубая, как мужик… Но долги его она, тем не менее, оплатила. 7 тысяч евро, сумма не маленькая…

Выяснилось еще и то, что вещи его уже стоят у меня не чердаке. Успел уже когда-то сегодня их туда затащить. И дальше последовала просьба, можно ли ему недельку у меня перекантоваться… Опять дежавю… Ну и что было делать? Ведь он же поставил меня перед фактом. Вещи уже на чердаке и ночевать ему негде.

Когда я согласилась, он страшно обрадовался, с энтузиазмом предложил зайти сейчас в магазин, купить яблок и испечь наш любимый яблочный пирожок. И вечерком посмотреть какой-нибудь милый романтический фильм. И яблоки эти даже сам купил. Откуда-то у него деньги были, видимо, долги его были уплачены с избытком.

Ну конечно же, я растаяла. Он был милый, ласковый и страшно довольный, что избавился наконец «от этой голландской мымры». Он так искренне радовался, что опять «дома», со мной, все время гладил мои руки, нежно целовал лицо… Я пыталась выражать сомнения в том, что нельзя войти два раза в одну и ту же реку, но он так горячо стал опровергать мои слова и утверждать, что все возможно, главное очень захотеть, что я сдалась.

Следующие две недели я была на верху блаженства. Мы снова жили душа в душу, как будто вернулось то время, когда он приезжал ко мне, полный страсти, в наш «конфетно-букетный» период. Правда ни конфет, ни букетов тогда не было, как, впрочем, не было их и сейчас. Но страсть была неподдельной. Страсть, к которой теперь еще прибавилась теплота и нежность.

О том, что первоначально речь шла о «недельке перекантоваться», мы оба быстро забыли. Да и зачем было об этом вспоминать, если нам опять так хорошо вместе. Может быть, начинается новый этап в наших отношениях. Вот теперь он, наконец, понял, что лучше меня ему все равно не найти. Все познается в сравнении. Ну да, немалой кровью мне это досталось, но ведь главное – результат.

В первые же дни после своего «второго пришествия» Виталик предупредил, что скоро ему придется съездить на недельку по делам в Белоруссию. Он рассказал, что живя со своей голландкой в Лейдене, случайно познакомился с женщиной из Минска, трудившейся в Лейденском университете, и она предложила ему какой-то выгодный совместный бизнес. Не слишком правдоподобная история, но я предпочла ей поверить.

Вечером, накануне отъезда Виталика, я решила устроить прощальный романтический ужин и приготовить его любимое блюдо. После работы я зашла в турецкую лавочку за мясом, купила на рынке свежие овощи для салата, не забыла и про наш любимый десерт тирамису. Виталика дома не было, а в спальне я обнаружила уже собранную дорожную сумку. Сумка была не застегнута и из нее торчали какие-то бумажки. Похоже было, что это распечатка электронных билетов. Я взяла их в руки, чтобы уточнить, во сколько завтра улетает его самолет и… о боже… что это?.. Билеты были на Арубу. И к ним прилагалась распечатка с подтверждением бронирования двухместного номера с видом на море в четырехзвездочном отеле на имя неизвестной мне женщины по имени Александра с задиристой фамилией Сердюк. И вещи, лежавшие в сумке, были собраны явно для летнего отдыха. Майки, шорты, полотенце…

Сказать, что я была в шоке, это значит не сказать ничего… Нет таких слов, чтобы описать состояние, в которое я погрузилось. Даже боль я не могла уже почувствовать. Место, которым ее чувствуют, видимо, просто отказало. Первая мысль, пришедшая мне в голову, была почему-то связана с фамилией новой соперницы. Сердюк… как странно… от какого слова произошла эта фамилия? От «сердце» или от «сердиться»? Ведь у этих слов совершенно разные значения. А вдруг нет? Что если «сердиться» как раз и произошло от «сердце»? Неспроста ведь в старорусском существовал глагол «серчать». Но разве злость тоже идет от сердца? Этого не может быть… от сердца может исходить лишь любовь…

Я как сомнамбула направилась к компьютеру и без труда отыскала в социальных сетях эту Сердюк, живущую в славном городе Гааге. На сайте она называла себя Сандрой. Ну что ж, она вполне ничего… на четыре года меня моложе, обаятельно улыбается на фотографиях, не такая стройная, гораздо полнее меня, широкие бедра, но видно, что высокая, длинноногая…

Точно в таком же состоянии зомби я приготовила ужин, красиво накрыла стол и стала ждать Виталика. Скоро он появился довольный, веселый. Вероятно, от предвкушения предстоящей поездки.

Когда мы сели за стол, я задала только один вопрос:

– Кто такая Александра Сердюк?

Несложно было догадаться, что за этим последует. Виталик впал в ярость. Я рылась в его сумке. Я опустилась до такой низости. Ну всё… теперь уж точно все… я все испортила, сама виновата. Он хотел ко мне вернуться навсегда, а теперь всё, всё, он больше не сможет со мной жить после того, что я сделала. Я его достала со своими подозрениями. Это вообще деловая поездка. У него бизнес с этой Сандрой, они туда на Арубу едут дела делать. И чтоб я знала, она успешная бизнесменша и, может быть, даже возьмет его на работу.

Все это звучало смешно. Но я не стала спрашивать, почему партнеры по бизнесу собираются жить в одном номере с двуспальной кроватью. Мне и так, в общем-то, все было ясно. Непонятно было только одно. Почему он переехал от голландки ко мне, а не к этой Сердюк. Может быть, она замужем? Да какая, собственно, мне разница…

Самолет его отправлялся рано утром. Мы оба так и не смогли заснуть. В пять утра, лежа в постели, сквозь шум душа в ванной, я услышала его злобное бурчание:

– Стерва… мерзкая стерва… все испортила…

Когда он уехал, я не удержалась и послала СМС: «Тебе самому от себя не противно? Приятного отдыха».

На следующий день я собрала все его оставшиеся вещи в серые пластиковые мусорные мешки и отнесла на чердак.

– Надо было на помойку выкинуть, – прокомментировала мои действия Марго. Но явно порадовалась моей решительности.

Неделя прошла быстро. В день прилета Виталика я снова послала СМС: «Я устала от твоего вранья. Ко мне не приезжай. Твои вещи на чердаке, заберешь, когда устроишься».

Когда он вошел в квартиру, я сидела за компьютером. Я, кажется, пыталась смотреть какой-то фильм, скачанный из интернета. Его монолог я не прерывала. В нем прозвучало все, что не приснилось бы мне даже в самом страшном сне. Он злобно откровенничал о том, что жил со мной только потому, что жить ему было негде, а я вообразила себе невесть что, откуда во мне такая самоуверенность? Это я должна была ему доплачивать за то, что он осчастливил меня своим присутствием, а не он мне за квартиру. Особенно «понравилась» мне фраза: «Посмотри на себя и посмотри на меня. Ну какая мы с тобой пара?».

После этого он ушел, но ненадолго. Вечером опять возник на моем пороге, удрученно сообщив о том, что не подготовился – не получилось у него вот так сразу найти себе ночлег и он переночует у меня на чердаке. Возражать я не стала. И предлагать другие варианты – тоже.

Было начало марта и довольно холодно. Когда я уже улеглась в постель, снова раздался стук в дверь. Виталик пожаловался, что страшно замерз и предположил, что я не смогу оставить живого человека замерзать на пыльном холодном чердаке по причине того, что ведь я же врач! Ну что ж, пришлось проявить человеколюбие и пустить его на диван в гостиную, а на следующее утро напоить чаем, ну и что-то к чаю… я же не оставлю человека умирать с голоду, ведь я же врач…

А после чая начались разговоры, которые длились целый день. Виталик разоткровенничался и подробно рассказал обо всех событиях своей жизни после ухода от меня. И про голландку, которая влюбилась в него по уши и готова была на все, в том числе и оплатить все его долги. Чем он и воспользовался, конечно. А почему бы и нет? Она ведь сама предложила, он ее ни о чем не просил… И про Сандру, богатую русскую бизнесменшу, занимавшуюся экспортом из Голландии в Россию овощей и цветов, с ней он познакомился почти в одно время с голландкой. Сандра тоже влюбилась безумно и решила сделать ему подарок. И подарок Виталик должен был выбрать сам. И он выбрал поездку на Арубу. Ну а почему бы и нет? Ведь он любит путешествовать. Но Аруба его разочаровала. Ничего хорошего там не было. И с Сандрой они там поссорились.

Ни в одну из этих женщин, по его словам, влюблен Виталик не был. На самом деле он очень несчастный человек. Похоже, что вообще не способен никого любить… Постоянно ищет любовь, и ничего-то у него не получается. Кажется, вот-вот, кажется уже близко, а потом – опять разочарование. И обе эти женщины, и голландка, и Сандра эта, для него совершенно чужие. А я, по крайней мере, своя, родная, близкая. Он ко мне привык. И он снова попросил, чтобы я забыла о том, что он говорил в порыве гнева, это все от злости из-за того, что я выставила его вещи на чердак.

Что в этих рассказах было правдой, а что нет, трудно было определить. Но для меня это уже не имело особого значения. Я, видимо, в отместку произнесла довольно хлесткую фразу:

– Ну и что, Виталик, и чего ты добился в результате своих поисков? Что у тебя теперь есть? Только тряпки Армани в мусорных мешках на пыльном чердаке…

Виталик надолго замолчал. Потом начал звонить жене своего бывшего начальника-юриста, с которой у него, по его рассказам, были хорошие приятельские отношения. В результате этого разговора он получил разрешение пожить в одной из комнат их старого, уже не функционирующего офиса в Утрехте, в той самой «каморке», в которой он жил какое-то время после развода с женой.

Когда он, нагруженный сумками, выходил из квартиры, он на минуту остановился и, внимательно глядя мне в глаза, спросил:

– Ну и что теперь? Ты веришь, что мы вот так расстанемся навсегда? И что больше никогда и ничего между нами не будет?

Я помолчала, потом медленно произнесла:

– Знаешь, могу ответить только одно… Если когда-нибудь, когда у тебя будет и жилье, и работа, тебе вдруг захочется меня увидеть, и не потому, что тебе негде или не на что будет жить, а потому что именно я тебе буду нужна… ну что ж, тогда посмотрим…

И он пришел. Не прошло и трех дней. Виталик появился в моей квартире очень торжественный и довольный и сообщил, что у него восстановились отношения с бывшим начальником и тот опять берет его на работу. И возможно, ему даже придется уехать в Германию, где тоже существует филиал фирмы. И там начальник снимет ему квартиру. Так что вот, теперь у него есть работа и есть, где жить, и он все-таки пришел ко мне, потому что я ему родной, близкий человек.

Потом он вдруг вспомнил, что сегодня 6 марта, и надо бы позвонить родителям, поскольку у них как раз сегодня юбилей свадьбы…

– Как? – потрясенно воскликнула я. – Ты, конечно, не помнишь, но у нас с тобой сегодня тоже юбилей – 6 марта, ровно два года назад мы впервые стали близки…

Ну вот, опять одно из очередных мистических совпадений. Они преследовали нас постоянно на протяжении всех двух лет совместной жизни… Но что б такое… Совершенно очевидно, что это какой-то знак. И, может быть, даже знак того, что, несмотря ни на что, мы созданы друг для друга и никуда нам друг от друга не деться.. Это, наверное, кармически предопределено…

Виталик, словно прочитав мои мысли, тут же предложил пойти в ресторан и отметить это событие. Я, конечно же, согласилась, и мы отправились в итальянский ресторанчик неподалеку. Мы замечательно провели вечер, и после вкуснейшего ужина, который оплатил он, вернулись в мою квартиру, где немедленно улеглись в постель и в очередной раз все закончилось бурным примиряющим сексом.

Конечно же, Виталик остался жить у меня. Вернее, не совсем так. Основное время проводил в моей квартире, куда опять перевез большую часть своих вещей, но иногда уезжал «к себе» в Утрехт, в ту самую «каморку» в старом офисе, где его временно приютили, объясняя это тем, что бывший начальник юрист подарил ему с барского плеча свой абонемент в элитный фитнес клуб, которым глупо было бы не воспользоваться. А иногда ему необходимо было встретиться с этим бывшим и предполагаемым будущим начальником по поводу предстоящей работы. И встречи эти затягивались допоздна, поэтому приходилось оставаться ночевать там же, в своей «каморке». Да и вообще, иногда ему хотелось просто побыть одному.

Была ли в этих рассказах хоть какая то доля правды, мне совершенно не хотелось выяснять. Так же как не хотелось выяснять и то, куда и к кому он ездит на самом деле. Последующие и, как потом выяснилось, последние два месяца наших отношений я находилась в каком-то сомнамбулическом состоянии. Я плохо понимала, что со мной происходит и совершенно не ориентировалась в окружающем меня зыбком пространстве агонизирующих отношений с Виталиком. Просто старалась жить одним днем, не задумываясь о том, чем все это закончится. О том, что это закончится и что опять будет очень больно, я, конечно же, подозревала, но упрямо отгоняла от себя подобные мысли и совершенно не хотела видеть очевидного…

А очевидным было то, что Виталик продолжал отношения с Сандрой. По каким причинам она не предложила ему переселиться к ней, трудно было предположить. Возможно, она, и правда, была замужем, или же не хотела травмировать своего 12-летнего сына… А может быть, это просто не входило в ее планы.

Я периодически находила доказательства этой связи. Нет, я ни разу больше не залезала в его телефон и не рылась в карманах. Просто факты каким-то образом всплывали сами по себе. Да Виталик и не особенно, видимо, старался их скрывать. В разных местах квартиры я случайно находила чеки за ужин с шампанским в ресторане на две персоны, подтверждения бронирования двухместного номера в дорогом отеле на одну ночь, билеты на поезд, и не до Утрехта, где находился офис его бывшего шефа, а до Гааги, где, как я знала, жила Сандра. В том, что все их совместные развлечения оплачивала она, тоже сомнений не возникало. Кроме того, она еще периодически снабжала его деньгами.

Про работу в Германии он больше не упоминал. И про какую-либо другую тоже. Но деньги у него, похоже, были. И это были явно не жалкие гроши пособия по безработице. На эти деньги он, видимо, и снял себе через месяц комнату в Амстердаме. Но не переселился в нее окончательно, а продолжал большую часть времени проводить у меня. Конечно, мне очень хотелось думать, что причиной этого является его искренняя ко мне привязанность, ведь теперь ему есть, где жить… Но все мои иллюзии развеяла Марго, которая откровенно посмеялась надо мной в одном из наших телефонных разговоров и озвучила ситуацию по-своему, а именно так, что ему со мной просто удобно. Я ведь для него бесплатная кухарка, посудомойка, уборщица, прачка, массажистка, психотерапевт и плюс ко всему еще и искусная любовница. Ну кто же от такого откажется? И это была чистая правда. Денег он мне, действительно, не давал, даже на продукты. А попросить об этом мне было неудобно…

В то время я уже начала ходить на собрания группы зависимых от любви женщин и старалась больше заниматься собой. Это как раз была одна из настоятельных рекомендаций, данных в пособии 12 шагов – перестать концентрироваться на партнере и больше уделять внимания себе. И при этом любить и принимать себя такой, какая есть. Звучало это так:

«Мы принимаем себя полностью, даже если бы и хотели себя частично изменить. У нас есть элементарное и естественное чувство любви к себе и самоуважение, чувства, которые мы осознанно и заботливо лелеем и целенаправленно развиваем и усиливаем».

Было ясно, что до этого мне еще очень далеко… Любить себя? Это как? Что это такое, любовь к себе? Я не знаю этого чувства… В стране развитого социализма, в которой я выросла, любить себя казалось чем-то постыдным. Нужно было любить родину, партию, ну на худой конец – детей, животных, уважать своих учителей и родителей, но себя? Меня всегда учили, что любить себя могут только законченные эгоисты, и это достойно всяческого осуждения. А здесь убеждены, что это чувство любви к себе нужно целенаправленно развивать и усиливать… Да… вот это и называется, наверное, переоценкой ценностей.

Самоуважение? Есть ли оно у меня? Об этом постоянно твердила мне и психотерапевт, сеансы с которой я до сих пор регулярно посещала. Проходили они всегда одинаково. Я рассказывала ей о событиях, произошедших со мной за неделю, и о своем к ним отношении, о том, какие эмоции и реакции эти события у меня вызвали. Она внимательно меня выслушивала и наводящими вопросами старалась вызвать четкое понимание того, что я по-прежнему нахожусь под безоговорочным влиянием своего обожаемого нарцисса и полностью от него завишу.

Да, без всякого сомнения, так это и было. Мое настроение, самочувствие, эмоции, поступки, все полностью зависело от поведения Виталика. Я остро реагировала абсолютно на все – на то, как он на меня посмотрел, что сказал, как промолчал, приходили ли ему сегодня очередные СМСки, отвечал ли он на странные звонки, поздно ли вернулся домой, выходил ли на сайт знакомств.

А на сайте знакомств он по-прежнему висел регулярно. Похоже, отношения его с Сандрой этому абсолютно не мешали. Вероятно, он встречался не только с ней, периодически появлялись и другие увлечения, но об этом я предпочитала не задумываться.

Тщетно старалась я отыскать в глубине себя чувства, похожие на самоуважение и любовь к себе… чувство там было только одно – безграничная любовь к Виталику. Да, я любила его вопреки всему и полностью зависела от этого чувства. Мало того, внутри себя я, похоже, не могла найти даже саму себя как личность. Я уже не понимала, что такое вообще – я… Мне казалось, что вместо меня существует только какая-то зыбкая субстанция, подобная зеркалу, которая не имеет определенной формы и способна только отражать все, что имеет отношение к объекту напротив, а именно к мужчине по имени Виталик.

Я честно старалась отвлечься, занять себя чем-то другим, интересным, ну или вспомнить хотя бы то, что мне казалось интересным до того, как в моей жизни появился Виталик. Достала с полки какие-то книги, которые купила еще до знакомства с ним, и пыталась углубиться в чтение. Но нет… ничего у меня не получалось. Больше одного абзаца осилить мне не удавалось. Мысли навязчиво возвращались к одной и той же теме, к одному и тому же объекту.

Видимо, это чувствовал и Виталик. Иногда в минуты какой-то душевной близости и открытости, которые все же случались изредка в эти два последних месяца нашей любовной агонии, он вдруг произносил очень пронзительные, просто по-снайперски точные пророческие тексты. Однажды он озвучил ситуацию следующей фразой, которая запомнилась мне, вероятно, на всю оставшуюся жизнь, потому что, как я потом поняла, точно описывала схему всех моих отношений с мужчинами.

– Стэйси, знаешь, ты похожа на спутник, ты вращаешься вокруг меня, как вокруг какой-нибудь большой планеты и из-за силы притяжения не в состоянии отклониться от орбиты ни на сантиметр… Наверное, это неправильно… мне бы больше хотелось, чтобы ты, как комета, летела в своем направлении и иногда подлетала бы ко мне поближе.

И еще задолго до этого он произнес фразу, которая меня тогда просто ошеломила. Он сказал:

– Я думаю, что на самом деле ты меня не любишь. Тебе это только кажется. Если бы ты меня по-настоящему любила, я бы тебя, наверное, тоже любил…

Теперь, когда я четко знаю, что такое любовная зависимость и синдром Мерилин Монро, я прекрасно понимаю значение этой фразы. Но тогда я была в полной растерянности… Что он имел под этим в виду?

Все эти свои пророческие фразы он произносил как бы в проброс, невзначай, тут же о них забывая. Казалось, что какая-то сила свыше вкладывает эти слова в его уста, а предназначены они именно для меня.

Периодически я заходила на страничку Сандры в соцсети и всегда находила там подтверждения своим подозрениям по поводу отлучек Виталика «к себе». Именно в это время появлялись там новые ее фотографии, в разных местах, иногда где-то на фоне природы, иногда в помещении с бокалом вина в руках, но неизменно с сияющими от радости глазами и загадочными комментариями.