Текст книги "Разлуки и встречи. Люди ветра"

– Тебе кажется, что тебя загнали в угол, малыш? Ну нет, вот когда тебя действительно загонят на край пропасти – твоя сила покажет им всем, как они ошибались. А уж я позабочусь о том, чтобы ты нашёл свой край, хотя ты и сам неплохо справляешься, в тебе чудесный стержень. Он ведёт тебя, не давая отклониться от Судьбы. Тебя творил настоящий Мастер, можешь мне поверить! – Высшая засмеялась, и смех её разноцветными вспышками заплясал по пустырю.

– Я помогу тебе решиться, а твои друзья, создания ветра, помогут тебе дойти. Не волнуйся о своей любимой, вы вместе встретите Бездну. И расстанетесь ненадолго, по времени Вселенной. Вам всё равно суждено вместе созидать и рушить, от этого вам не уйти, а значит, не уйти друг от друга. Прости, что говорю так сумбурно, но у нас мало времени. Тебе пока нельзя долго общаться с такими, как я. Пройдет несколько сотен циклов, прежде чем ты будешь готов к близкому общению. Но тогда, мы уже не будем казаться тебе Высшими. Прощай, малыш, запомни, что с тобой благодарность Селии.

Казалось, что голос Высшей пробрался ему под кожу. Воина знобило, ему чудилось, что кто-то переплавляет всё его изломанное и искаженное воспитанием Стража существо. И то, что выйдет из этого тигля, будет совершенно, он в этом уверен. Это была последняя мысль, посетившая его перед тем, как мир распался на цветные осколки. Его сознание милосердно отправили спать.

***

Утро, Великое Солнце! Неужели всё-таки наступило утро? После этой чудовищной ночи без сновидений. Как же болит всё тело! Змеиный бог, и голова! И что же такое я пил вчера?

Стоп. Вчера…

Я помню Дерево, то самое, на краю обрыва. Помню женщину в зелёном платье, с изумрудными глазами и золотыми волосами. Это была Высшая?! Как она сказала, «благодарность Селии»? Не может быть.

Селия – одна из Высших, творивших наш мир.

Великое Солнце!

Отец создал наш мир, он создал Солнце и звезды, и пустые планеты. А потом пришли они. На Фарайне их называют Высшие, найи придумали им имя Боги, но кто они на самом деле – неизвестно никому. Они сделали планеты живыми и непохожими друг на друга также, как разнились характеры Высших. Они управляли жизнью на планетах, и даже иногда общались с избранными людьми ими творениями. В их честь в столице построили храм с огромными статуями Высших. Говорят, их ваяли с рисунков Первого Архонта, который часто общался с Высшими. А потом они ушли, покинули Фарайн. Это было сотни циклов назад. Селия и Фарн.

Значит Фарн ушёл, а Селия осталась. И теперь она хочет вернуть Фарна, приманив его на «создание ветра», на дракона. Отчего же мне так мерзко? Как после разговора с Мастером Знаний. Тебя опять используют, воин, тебя и дракончика.

С трудом удалось сесть на кровати. Странно, я дома, а не на пустыре…

Похоже, Высшая милостиво отправила мое бесчувственное тело сюда. Бесчувственное, Великое Солнце, как было бы хорошо, если бы оно продолжило быть таковым. Но нет, болит всё и, кажется, даже внутри.

Держась за стену, удалось дойти до зеркала. Высшие, кто это?

И без того резкие, черты лица заострились, как у покойника, под глазами сизые круги, а глаза… две чёрные бездны, искрящиеся зеленым и золотым, – это мои глаза?

Ледяная вода помогла: голова перестала раскалываться, лицо оживилось, и цвет глаз стал нормальным, серым, хотя и чуть темнее, чем прежде. Всё тело горело и зудело, как будто в кожу впивались мириады иголочек, под веками рассыпали раскаленный песок, наверное, так чувствует себя куколка бабочки когда приходит время изменения.

Ещё раз окунул голову в воду, тряхнул мокрыми волосами, и в голове начали проявляться первые чёткие мысли. Решение было принято само собой, осталась самая малость – собраться с силами и осуществить его.

Ярр был очень удивлён ранним визитом друга, к тому же воин вернулся с пустыря совершенно новым, непривычным. Сосредоточенный и отрешённый, в каждом движении его сквозила сила, чуждая и завораживающая, белоснежное одеяние Святого Стража сменили одежды простого воина, золотистого и голубого цвета, за спиной как сложенные крылья, топорщились парные мечи в закреплённых накрест ножнах, прикрытые плащом.

– Ярр, я ухожу.

– Хорошее начало, – невесело усмехнулся рыжий. – И куда, позволь узнать?

– В Империю Найя. Я пойду за ней.

– Значит, всё-таки решился. И что ты собираешься делать? – обеспокоенно спросил друг.

– Пока не знаю точно. Но я найду её, вновь стану Святым Стражем, а потом мы уйдем, моих сил хватит, чтобы перенести нас на отдалённую планету, где нас не смогут найти…

– А где дракон? Я не чувствую его! – перебил Ярр.

– Он в безопасности. О нём теперь позаботится Селия.

– Ты что, его закопал? – иногда неловкая шутка лучше, чем никакая.

– Н-нет, – воин наконец улыбнулся, впервые за весь разговор. – Там на пустыре я встретил Высшую, это так, клянусь. И она взяла драконыша под свою опеку.

Ярр только покачал головой. Что тут скажешь, когда друг уходит на смерть? «Моих сил хватит»… Да жрецы, и совет наизнанку вывернутся, лишь бы не выпустить из лап таких полезных близнецов. Пока это удавалось сохранить в тайне, но как только они воссоединятся, спрятать пожар в мешке будет невозможно. Конечно, их для начала попытаются перетянуть на одну из сторон, но они не согласятся. Тогда их попробуют удержать силой, и дети сразу сбегут, – ветер не удержишь. И тут уже они станут опасны для обеих сторон. Их захотят уничтожить, чтобы не достались другим. И здесь уже не хватит ни чьих сил: ни их, ни даже его.

При этом выясняется, что его друг говорил с Высшей! Мальчику действительно уготована непростая судьба, а теперь, когда у него есть поддержка и воодушевление Высшей, он горы свернет. По крайней мере, всерьёз попытается это сделать и будет рисковать напропалую, отговорить его уже не удастся.

Воин истолковал молчание друга по-своему.

– Селия поможет дракончику вылупиться и вырасти. Хотя мне это и не особенно нравится. Для неё это всего лишь способ привлечь внимание Фарна диковинным зверьком. Но, по крайней мере, он будет жив и почти свободен.

4

Наш мир на ладонях солнце осветит,

И тень ляжет смертью…

Портал раскрылся на каменистой пустоши вблизи столицы Империи. Из мерцающей воронки подчёркнуто спокойно вышел воин, в золотисто-голубых одеждах. Жёсткие светлые волосы были острижены по обычаю мести. Внимательно оглядевшись, воин направился к городской стене.

Все прошло гладко. Мастер Знаний и другие Стражи не заподозрили неладного. Более того, они так и не почувствовали, что яйцо дракона на Фарайне, рядом с ними, и что драконыш скоро вылупится. Селия отвела им глаза, что неудивительно. А вот он до сих пор толком не понимал, что собирается делать, когда найдёт жрицу.

С точки зрения Мастера Знаний всё было просто. Они определили местоположение жрицы с помощью заклинания. О том, что воин мог бы указать его без посторонней помощи, им знать не следовало. После этого, четверо Стражей создали портал в Империю, и воин прошёл сквозь него, минуя приграничные посты. Теперь он должен был найти жрицу. Обычно Стражам помогала в этом их ненависть к врагу, а он не переставал чувствовать её с той минуты, как спас её от яда в своей крови. При встрече силы Святого Стража вернутся к нему, и будет сражение, в котором выживет только один. Скорее всего, это будет Страж, в поединке они превосходят жриц, а зачастую, и жрецов. После этого на Стража начнётся охота, отбиваясь, он должен будет добраться до портала, чтобы попасть обратно на Фарайн. В его случае Мастер Знаний не без оснований надеялся, что за время отступления воин, а точнее его сила, разнесёт пол столицы, а может, и весь Изнай сравняет с землей.

Однако, что произойдёт на самом деле, никто не знал, даже он сам.

Вот он и у стены.

Окружающая Изнай стена была подавляюще высокой и монолитной – найи любили внушительные сооружения. Многие жрецы выращивали себе змееподобные тела, иногда в два, а то и в три раза превосходящие человеческие, богатые семьи найя содержали драконов, поэтому они предпочитали просторные и прочные здания, в возведении которых без магии было не обойтись.

Чёрная гладь стены тускло мерцала перед воином. Будь он Святым Стражем, стена бы уже светилась, и сюда бы направлялся найский патруль. Будь он простым смертным, прикосновение к стене стоило бы ему жизни, – пронизывающее стену заклинание действовало как мгновенный яд. Но он не был ни тем, ни другим. Он был смертником, лишённым силы, но не знаний. Воин криво усмехнулся и неторопливо вытянул из ножен парные мечи. Подняв правую руку над головой, он с силой всадил меч в стену, и оружие Стража с тихим звоном вошло в заговоренный камень до середины клинка. Воин подтянулся на правой руке, вскинул левую руку и вонзил второй меч в стену, на локоть выше первого. Этому его учили ещё в детстве, главное в этом трюке было не позволить своему телу коснуться поверхности стены, а уж мечи Стража не подведут никогда. Минуты тянулись: удар, подтянуться, ещё удар, вытянуть клинок и снова удар, смотреть только наверх, и тело вытянуть третьим клинком – такое же прямое и жёсткое. Наконец, он добрался до верха стены, теперь самое сложное. Воин всадил мечи под углом, так чтобы возвышаться над стеной, но не касаться её, и замер сжатой пружиной, в ожидании ветра. Ветер не заставил долго ждать, холодный поток пролетел над пустошью, ударился в стену у подножия и метнулся наверх, вместе с ним, воин выбросил вверх своё тело, оттолкнувшись от стены и вращаясь в полете. Стена была шириной в два человеческих роста и без помощи ветра её было не преодолеть. Обратное сальто, он сорвался с потока, но полёт не кончен, ещё сальто, в пяди за спиной проносится край стены и он летит вниз, последний кувырок, и он приземлился в пустынном переулке. Воин медленно убрал мечи в ножны и наконец-то позволил себе выдохнуть и расслабиться. По телу прокатилась волна дрожи, ноги онемели, и он упал на колени, упёршись руками в гладкий камень мостовой. Руки продолжали дрожать, спина тряслась – по ней гуляла судорога, вдох и выдох больше походили на хрип. Минута, и тело успокоилось, вернув долг. Воин поднялся на ноги и осторожно начал взбираться по стене ближайшего дома. Добраться до цели незамеченным можно было разве что по крышам, благо, ядовитыми были только городская стена и дворец Императора Найи, а жрица, почуяв его приближение, поспешила уединиться в обычном доме. Единственной опасностью на этом пути были драконы, но чутьё Стража никуда не делось, а на Арие воины быстро учились двигаться так, чтобы драконы их не замечали, или погибали.

Высокие дома, широкие улицы, просторные крыши, – он возненавидел найскую архитектуру за этот переход. Святой Страж мог бы просто перепрыгивать в крыши на крышу, а не петлять, карабкаясь вверх-вниз по задним дворам и переулкам. Но Стража бы быстро заметили, и он уже третий час лазил по крышам. Разнежился ты, воин, отвык передвигаться своими руками-ногами, а не силой Стража. Не то что тогда, на Арие.

Он не хотел становиться воином, но выхода у него не было. Ему приходилось быть прилежным учеником, а его учили убивать. А потом послали на Арий. Там нельзя жить, можно только выживать. И он выживал, сначала один, потом, когда ему доверили командовать такими же юнцами, стал заставлять выживать их. От задания к заданию, проходили дни и годы, и он становился всё лучшим и лучшим воином, пока ему не предложили стать Стражем.

***

Ей везло. Ей сказочно везло с самого рождения. Дочь рабыни чаще всего становится рабыней, но у этой девочки обнаружился дар, а её отец решил не противиться судьбе и помочь дочери стать жрицей.

У неё не было детства. Как только девочка научилась связно говорить, её отправили в школу Жрецов на Арие. Школа… Дети из знатных семей учились вместе с детьми рабынь. Мальчики и девочки до определенного периода проходили обучение вместе. Там не было важно кто ты, как тебя зовут. Все ученики были одинаковы. Одинаково одеты, причесаны, никаких украшений, никаких кастовых или родовых отметин. Одинаковыми были даже движения и манеры. Право отличаться от других надо было заслужить.

Её волосы отливали алым. Она ничего не могла с этим поделать. Мать была очень красива и экзотична даже по меркам ройев. Высокая, стройная, она отличалась светлым оттенком кожи и золотистым цветом глаз. Тёмная медь тела, мягкое золото взгляда, алый пожар роскошных волос, – наверное поэтому отец не отослал забеременевшую рабыню. Родившейся девочке от матери достался только алый отлив тёмных волос, в остальном она была чистая найя.

Но в школе этого оказалось достаточно. Ей завидовали черноволосые сверстники. Её недолюбливали строгие учителя. Как же: малявка, а уже выделяется! И ведь не лучшая ученица, ни чьей протекции нет, душа и то молодая. Ну ничего, мы ей покажем, какой кровью добывается право изменить цвет волос…

К ней придирались. Какими бы ни были её знания и достижения, оценки занижались. Её ставили на место, и место это было на ступень ниже всех остальных.

Когда девочка стала девушкой, пришло время раздельного обучения. Их разбили на маленькие группки по пятеро учеников, каждую группу теперь обучал только один жрец или жрица. А вскоре их группа перебралась с Ария в Изнай.

Ей повезло. Пожилая жрица Сайи Арай, которой её препоручили, красноволосую ученицу не одобрила. Тем более, что её оценки были далеко не блестящи. Поэтому девушке доставались самые сложные и зачастую опасные задания. И ей приходилось с ними справляться, что вызывало тихое раздражение жрицы и открытую ненависть согруппниц.

Наконец, обучение было окончено. Девушку посвятили в жрицы и пригласили к Тайному Двору, несмотря на сплошь отрицательные отзывы учителей. Тайные не интересовались рекомендациями. Они следили за учениками и сами выбирали достойных. Тайные выполняли особые поручения Империи, не гнушались дворцовыми интригами, участвовали в посольских делах, раскрывали заговоры и неустанно рыли ямы Фарайну. Тайные жрецы были обеспечены и почитаемы настолько, что даже дочь рабыни при успешной карьере могла войти в элиту общества Найя.

Но, чтобы не случалось досадных оплошностей, каждому тайному перед заданием надевали «браслет раба». Обычно это неброское украшение следило за тем чтобы неблагонадежные жрецы не вредили Империи. Оно как бы напоминало, что вся жреческая каста находится в абсолютно зависимом, рабском служении Империи. Тайным браслет напоминал, что каждое их задание чрезвычайно важно, а значит, ответственно. И если простых жрецов в случае срабатывания браслета понижали до касты чернорабочих на срок искупления, то тайного браслет превращал в безвольного драконоподобного монстра, обрекая его на постоянные боли в мутировавшем теле, либо убивал на месте.

Она очень ждала задания на Фарайне, готовилась к нему, переживала. Рабыня не может участвовать в посольской миссии, а значит, такая миссия подарит ей статус свободного гражданина Найи. Она так радовалась, получив это задание. Да, оно было очень рискованным. Стражи сильны и хитры, очаровать Стража, заставив его выпить зелье, большая удача. А уж найти способ, чтобы этот Страж смог выкрасть из лабораторий такую ценную находку, как яйцо нового вида драконов… Шансы с самого начала были невелики, но Тайные не зря выбрали её. Ей нечего было терять здесь, на Изнае, она понимала, что в случае неудачи её ждёт смерть, однако, она была достаточно находчива и умна, чтобы справиться. Годы школьных репрессий научили её контролировать все свои чувства и полагаться только на разум. И, если бы не Он, все бы могло получиться…

Он.

Она ведь никогда не мечтала о любви. Смирилась со своим положением. Жрицы не любят, они должны быть холодны и расчетливы. И рабыни не любят, они отдаются хозяину, а если на то будет воля хозяина, то и другим. Другие девочки могли мечтать, надеяться, плакали по ночам, она – нет.

И вот, стоило ей увидеть Святого Стража, приставленного к ней охранником, как вся её разумность рухнула, – она влюбилась. Страшно, бесконтрольно, гибельно, безответно. Она не могла даже допустить мысли о том, что Святой Страж влюбится в неё. В неё! Без зелий и колдовства.

Её жизнь закончилась, когда она от злости и отчаяния разбила флакон с зельем. С этой минуты задание было провалено, а значит, по возвращении на Изнай, она умрёт. Если, конечно, вернётся. Ведь Страж наверняка расскажет о её попытке приворота. И тогда Конклав отдаст приказ схватить её и выяснить все о задании. Да, Фарайн не один цикл вещает, что он – оплот добродетели… Но что-то подсказывало жрице, что дознаватели везде одинаковы, да и методы воздействия не будут слишком отличаться от найских.

Она не хотела умирать, и тем более, не хотела умирать в мучениях. И тогда её посетила безумная мысль: если смерть неминуема, то лучше умереть от руки любимого. Лучше прикоснуться к нему хоть раз. Видеть его глаза, слышать его голос в последнюю минуту. Забрать с собой в небытиё хоть каплю его, нет, не любви, каплю крови, ядовитой для жрицы.

Всё бы могло получиться, если бы не Он. Ей снова несказанно повезло.

И теперь её жизнь принадлежит Ему, до последней капли. Она чувствует его каждую минуту, каждый вдох, каждое биение сердца делит на двоих. И, глядя в зеркала, она видит его взгляд в серых глазах, тоже общих. Двуединое воплощение одного начала, Близнецы, их нет друг без друга. Пусть раньше они не замечали особенной пустоты своего сердца, не могли понять, что за тоска, что за страсть гонит их по жизни. Но теперь всё иначе. Всё изменилось. Отныне они будут помнить, будут знать, что бы ни случилось. Всегда, каждую минуту два сердца бьются в унисон, две жизни идут рука об руку, любящие и любимые.

Его друг помог им, выкрав яйцо из лабораторий. Она осталась на свободе и вернулась на Изнай с победой. Но вот Он… Конклав узнал об их связи – скрыть это было невозможно. И Он решился уйти на Изнай, не ради мести, как думает Конклав. Ради того, чтобы дать их тайне ещё пару дней жизни, чтобы попытаться бежать. Как это наивно! Святой Страж не сможет покинуть Изнай через портал, созданный жрецами. Значит, они должны будут либо вернуться к Стражам, либо предстать перед жрецами. И сдаться жрецам или Стражам означало бы навсегда потерять свободу. Что же делать?

С той самой минуты, когда Он предположил, что ему придется прийти сюда, она искала возможность выбраться из ловушки.

Ей повезло.

Тайные уже давно пытались найти жреца, создающего нелегальные порталы для контрабандистов. И теперь это дело поручили ей. Никогда ещё ей не приходилось работать так самозабвенно, с таким рвением. Она не спала ночами, рылась в архивах, хваталась за каждую ниточку, каждую тень, сама уже не понимая, что ищет. Но в результате ей удалось найти пару косвенных признаков, сущих мелочей, которые присутствовали каждый раз, когда удалось зафиксировать нелегальный портал. Удивительно, но заметить эти мелочи мог только тот, кто близко знал жреца. Точнее, пожилую жрицу, которая обучала её несколько лет. Сайи Арай сама называла это ароматом колдовства. Она долго пыталась привить своим ученицам умение чувствовать этот аромат, и надо же такому случиться, что единственная ученица из их группы, которой удалось освоить этот навык, благодаря ему поймает жрицу.

Она не стала сообщать о своём открытии Тайным. Теперь у неё появился шанс на бегство, и она не собиралась его упустить. Она пришла в дом бывшей наставницы, одна, оставив все знаки отличия Тайных, чтобы не возникло и тени подозрения о том, что это ловушка. Она сказала пожилой жрице, что узнала её аромат, но не выдаст её Тайным, если та поможет ей и её любимому бежать с Изнай. И Сайи согласилась, заметив, что если такая приметная девушка хочет покинуть Изнай без проблем, ей придется сменить внешность, в чём она, так уж и быть, поможет. Это казалось логичным, и уж точно бы помогло Ему, поэтому она рассказала о том, что её возлюбленный ещё более примечателен, чем она, и договорилась с пожилой жрицей о том, что она поможет им обоим измениться.

Оставалась только одна деталь. Святой Страж не мог вынести того, что ему придётся участвовать в колдовстве жрицы. Это было у него в крови, и лишение статуса Стража тут не помогло бы. Это означало, что Он не должен знать о том, что им придётся прибегнуть к помощи колдовства вплоть до самого последнего момента. Но она нашла решение этой проблемы.

***

И вот, наконец, дом, где ждала его жрица. Он спрыгнул в пустынный переулок, еще раз внимательно огляделся по сторонам, и, не заметив никого, открыл дверь. Она обернулась, когда он вошёл. В её серых глазах отразилась любовь и радость, и тревога, и тонкая тень вины. Почему именно вины, додумать он не успел. Что-то тяжёлое рухнуло сзади на голову увлёкшегося встречей с любимой воина. И наступила тьма.

Когда он очнулся, два раба-ройя привязывали его ремнями к какой-то лежанке. Он попытался дёрнуться, но ремни держали прочно. Ройи отошли, и он, умерив свой гнев, уголком глаз увидел, что она лежала рядом с ним, также, зафиксированная ремнями.

– Верь мне, – прошептала она. – Верь мне, так нужно. Иначе нам не сбежать.

Тёплая волна разлилась по его сердцу от этих слов. И он поверил, как всегда, целиком и полностью погружаясь в их любовь, их единство. Иначе он не умел. Он не беспокоился, когда сверху на них полилась тёмная скользкая жижа. А потом пришла боль.

Боль ослепляла, лишала дыхания. Он не знал, кричит ли, не слышал, кричит ли она. Он чувствовал только боль. Тьма вгрызалась в его тело, плавила его, меняя его форму, превращая его в свое подобие, подчиняя себе. Тьма отбирала чувства и мысли, даже страх. Тьма пожирала его, переваривая в себе, так, что он даже не мог понять, кто он такой. И существует ли он, или уже мертв. Тьма и боль стирали его, как волна стирает рисунок на песке. Где-то рядом в плену тьмы бился кто-то ещё, какое-то тепло, похожее на него, кем бы он ни был. Он потянулся к этому теплу всем, что осталось от его исковерканного существа, рискуя не успеть, кануть в небытие раньше. Он он успел, тепло потянулось ему навстречу, и они слились.

Они были рождены близнецами. Две части одного целого, две души, связанные навеки. И старая карга, решившая ставить свои безумные опыты по превращению именно на них, жестоко ошиблась, превращая их вместе.

Они восстали из тьмы и боли. Скользкая жижа скатывалась с их тел. Ремни то ли растворились, то ли не выдержали их судорог. Они вставали нагие и растерянные как при рождении, только внутри их сиял один на двоих свет. Их существа, их личности не удалось поглотить тьме. Последним рывком они успели объединиться, и то, что когда-то было двумя, слилось воедино, и смогло выжить. Они стояли перед жрицей. Их тела и лица изменились став телами найев, только глаза обоих оставались серыми. Жрица дала им тела марионеток, послушные её воле. И, если бы превращение прошло так, как задумывала она, внутри они также были бы её покорными рабами.

– Получилось! – в восхищении выдохнула старая найя, со своего постамента перед бассейном, в котором стояли лежанки. – Вы слышите меня, дети мои?

– Да, госпожа, – ответили они синхронно. Им не было нужды переглядываться или договариваться, они всё ещё были одним.

– Теперь вы подчиняетесь мне. Вы будете помогать мне в создании порталов там, для тех, и туда, куда я скажу. Раз вас двое, сила жрицы поделилась в вас пополам. Второй-то фар, так, умудрилась же глупышка влюбиться. Отвечайте!

– Да, госпожа, – их голоса были бесстрастны, также, как и их серые глаза.

– Жить будете в одном из домов неподалёку. По любому моему приказу немедленно приходите ко мне или туда, куда я вас направлю. И не шатайтесь без толку по городу. Вы помните, как вас зовут?

– Нет, госпожа, – они говорили правду. Их имён не стало, как не стало их «Я», осталось только «МЫ».

– Хорошо, женщина будет Шас, мужчина – Кан, запомните. Оденьтесь в соседней комнате, а потом рабы проводят вас.

– Да, госпожа.

И они пошли в соседнюю комнату, двигаясь совершенно синхронно.

– Мастер! Мастер! – к нему подбежал молодой Страж.

– Что случилось, чадо? – обеспокоенно спросил Мастер Знаний, узнав гонца.

– Господин Камис просит Вас срочно прийти к нему. Он говорит, случилась беда, – еле справляясь с дыханием сообщил юноша.

– Хорошо, я иду.

Камис нервно кружил по тёмной комнате, освещаемой большим блюдом на треножнике, стоящем по середине комнаты.

– Что случилось? – с порога осведомился Мастер Знаний.

– Наш посланец в Изнай пропал, – грузный пожилой Страж беспомощно развел руками.

– Как пропал? Его убили? Взяли в плен?

– Не знаю. Он проник в город – это точно. Он шёл к цели, и на секунду мне даже показалось, что он нашёл её, но потом он просто исчез.

– Может быть, его оглушили, и он просто валяется без сознания в каком-нибудь застенке?

– Я тоже так подумал, Мастер. И поэтому я попробовал найти не его сознание, но его тело. И я не нашёл. Его нет в Изнайе. Его вообще словно никогда не существовало.

– Как так может быть? У тебя его кровь, его волосы! Их обрезали при мне, никто не мог их подменить, – вне себя от ярости, Мастер Знаний подошёл к треножнику и протянул руки над светящейся поверхностью блюда. Но несмотря на всё его мастерство и силу, несмотря на опыт, он также не смог найти в Изнайе ни сознания, ни тела воина. Это было возможно в одном единственном случае.

– Это колдовство жрецов. Созови Совет, я пошлю гонца к Мастеру Войны, мы найдём мальчишку по его силе и разбудим его. И пусть Изнай горит!

Они сидели в доме. В большом доме, куда отвели их рабы, было много комнат, и им выделили одну. Две кровати, две тумбочки, шкаф, два стула. Не было даже зеркала. Они сели на стулья друг напротив друга и сидели.

Они различались. На женщине было длинное чёрное платье простого покроя с серебряным поясом, показывающим принадлежность к горожанам. На мужчине – чёрные брюки и такого же угольного цвета рубаха, под которой скрывался похожий пояс.

Они стали другими. Пропали краски. Её лицо стало обычным лицом найи, симпатичной, каких много, а волосы потеряли красноватый оттенок, став просто чёрными. Его волосы тоже почернели, черты лица смягчились, кожа приобрела более светлый оттенок.

Чужая одежда, чужая кожа, чужие лица, чужие тела. Они рассматривали друг друга как рассматривают себя в зеркале. Их тела были скованы чужой волей, и они искали любую слабину в этой воле, любую лазейку, сквозь которую они могли бы вырваться на свободу.

Ярр не находил себе места. По началу он был спокоен, но вот уже несколько часов его мучило чувство беды. Огромной, непоправимой беды. И его бесила собственная беспомощность. Он не мог пойти к Стражам и спросить, как там его друг, удалось ли ему обвести их вокруг пальца? Он не мог связаться с Изнайем и поинтересоваться, сбежала ли наконец их жрица. Он не мог пройти ни через один портал на Фарайне незамеченным. Его изменённое существо было невозможно спутать с кем-то другим. Он не мог просто взять и улететь на другую планету – его сила ветра действовала только там, где был воздух. Он должен был что-то сделать, но не знал что. И прежде чем он успел сообразить, куда идёт, ноги принесли его на любимый обрыв воина, прямо к корням того огромного, кажущегося мёртвым, дерева, из которого вроде бы выходила Высшая. Поразмыслив, Ярр решил, что молитва никогда не бывает лишней, и начал мысленно молиться Селии о спасении своего друга.

– Я знала, что ты придешь, рыжий, – женщина с храмовых фресок плавно вышла из ствола дерева.

– Для меня честь лицезреть Высшую! – учтиво поклонился мужчина.

– Пустое. Ты хочешь помочь другу. Я понимаю это. Когда-то я тоже помогла другу, сохранив жизнь этого мальчика. Теперь твоя очередь.

– Я не знаю, как я могу ему помочь.

– О, очень просто. Он потерял себя. Нужно напомнить ему, кем он был. Другие и так напомнят ему, кем он должен быть, а ему нужно что-нибудь сентиментальное. У меня есть кое-что.

– Селия, прошу тебя, помоги ему. Я согласен отдать всё, что угодно, только помоги, – слова давались ему с трудом. Он вдруг вспомнил, как его друг говорил о своем отношении к планам Высшей, и теперь старался думать как можно незаметнее.

– Тогда оживи его, – она плавно взмахнула рукой, и в воздухе между ними появилось яйцо дракона, то самое, которое он выкрал из лаборатории. – Я могу согреть его, и драконыш вылупится, но нужно дыхание ветра, чтобы он ожил тут, на Фарайне. Вдохни в него жизнь своей силой, и воспоминания твоего друга, впитавшиеся в оболочку яйца, вернутся к нему.

Ярр смотрел на полупрозрачное яйцо дракона. Воспоминания. Он даже не заметил, поглощённый тем, как спасти любимую. Он не заметил, что Высшая украла его память, спрятав её вместе с яйцом. Ей нужен дракон, рождённый с силой ветра, поэтому она приготовила эту сентиментальную ловушку. Он видел это, чувствовал всем сердцем, но поделать ничего не мог. Чтобы вернуть память другу ему придётся подарить Высшей игрушку, которая может спалить пол Фарайна, пока Стражи не остановят расшалившегося дракона. Помоги нам, ветер!

– Я согласен, Высшая.