Текст книги "Разлуки и встречи. Люди ветра"

5

Так вечностью станем мы на рассвете,

Сердца примет ветер…

Совет удалось собрать не в полном составе, но объединённой силы Мастера Знаний и Мастера Войны вместе со всеми присутствующими должно было хватить.

Мастер Войны нервничал, какая-то мысль всё не давала ему покоя, но никак не удавалось схватить вертлявую мысль за хвост, чтобы понять, о чём она. Ему настойчиво вспоминался Ярр, каким он покинул лаборатории много лет назад. Мастер Войны был ребёнком, когда Совет решил отказаться от продолжения эксперимента, и единственный выживший человек наконец вышел из лабораторий. Хотя, человеком его было сложно назвать. Отец тогда входил в состав Совета при Архонте, который принял знаменательное решение. И Мастер Войны до сих пор не понимал, что именно заставило отца взять его с собой в тот день.

Когда рыжий подопытный покинул здание лаборатории, он двигался настороженно, как зверь, почуявший охотников. Он был худ настолько, что, казалось, он может переломиться от любого ветерка. Но больше всего Мастеру Войны запомнилось его лицо. За бледной маской усталости и боли, где не было и тени радости освобождения, ревела буря. Ребенок не понимал, как окружавшие его взрослые люди не ощущали этого. Хотя, все чувствовали себя неуютно в присутствии этого подопытного, только мальчик видел, что они все стоят на краю полыхающей бездны вихрей, от которой их отделяет лишь бледная кожа результата эксперимента. И в его глазах, навсегда изменивших свой цвет, неподвижных, но непрестанно меняющихся, будто сплетённых из языков пламени, была видна эта бездна. Казалось, Ярр сохранил только внешний вид человека, став чем-то совершенно иным, ходячей дверью для ветра, одно дыхание которого могло снести всё живое с этой планеты. И все силы, всё сознание этого существа, некогда бывшего человеком, были направлены на то, чтобы дверь оставалась закрытой, и никто не увидел чудовищного груза ответственности, покоящегося отныне на его плечах. Ярр успешно справлялся с этим, и со временем ощущение близости катастрофы притупилось. И сейчас, общаясь с ним, Мастер Войны не испытывал даже легкого дискомфорта, наоборот, ему стоило большого труда, не забывать о том, каким он увидел результат их общих экспериментов. Но сегодня он снова чувствовал себя так, словно смотрит в глаза ветру. И ему это очень не нравилось.

Следуя указаниям Мастера Знаний, общими усилиями они смогли настроиться на силу воина и отыскать его в Изнай. Правда, при этом оставалось странное чувство двойственности, как будто цель раздваивалась. Но им удалось восстановить воина Святым Стражем, и теперь он мог разрушить наложенное на него заклятие жрецов и завершить свою миссию.

Он почувствовал это первым. Кто-то искал их. И нашёл их силу. Чей-то голос зазвучал вокруг и внутри них, вскрывая тайные жилы, пробираясь сквозь чуждые оболочки, освещая их жестоким холодным светом. Хлопание гигантских крыльев наполнило комнату, ударяя по ушам. Они пытались зажимать уши руками, но это не помогало, как будто звук не был звуком. С каждым новым ударом их заполняла яростная сила, делающая несущественной волю превратившей их жрицы. Сила заполняла их тела, призывая восстать, разрушить связывающее их колдовство, уничтожить врагов и всех, кто попытается встать на их пути, и потом вернуться на Фарайн. Впервые с момента их превращения, они вспомнили про Фарайн, про обещание убить жрицу. И теперь они жаждали это осуществить.

Когда волна чужого присутствия схлынула, оставив их вдвоём, они начали медленно и осторожно разрушать сковывающее их тела заклинание.

Понемногу, по чуть-чуть, им удалось проникнуть в суть опутавших их чар повиновения. Сила Святого Стража разъедала нити чар, освобождая обоих.

Когда процесс завершился, и они встали, повинуясь нарастающему внутри желанию уничтожения, прикосновение чужой воли изнутри накатило на него волной, и он упал навзничь.

Сознание вернулось к нему не сразу. Она чувствовала, как постепенно он выбирается из небытия, как всё чётче становятся его мысли, чувства и память, передаваясь ей и заполняя её.

Они снова смотрели друг на друга, как в зеркало. Память возвращала их себе, воина и найю-полукровку. Тёплые кусочки памяти складывались в их души, возрождали сознание и волю. Разделяли их, прирастая заново, заполняя пустоту, оставленную чудовищным превращением. Медленно и мучительно, по крупицам оживляла их память. Их существо, рождённое из одного, но ставшее двумя, и снова слившееся воедино в борьбе с заклинанием жрицы, теперь разделялось, пытаясь вернуться в прежние образы. Но что-то ушло бесследно, что-то перемешалось в них, и их бывшие личности уже не могли быть восстановлены в прежней целостности. А где-то на границе сознания звучало эхо слов Высшей: «Я позабочусь о том, чтобы ты нашёл свой край…»

Заходящее солнце окрасило пустырь золотом и охрой. И, хотя над городом небо ещё было голубым, прямо над головами оно уже потеряло свой цвет, уступая наползающим со стороны моря закатным краскам. При этом свете всё выглядело единым: жёсткая желтоватая трава, темнеющий ствол мертвого дерева, тёмно-красные одежды Ярра и зелёный бархат платья Селии, и дракон.

Дракон вышел на загляденье: золотистой-чёрный, с гибким змеиным телом, кривыми птичьими лапами и крохотными перепончатыми крыльями, смешно топорщащимися по бокам, как грибы на древесном стволе. В длину, от клыкастой остроносой морды и до кончика извивающегося хвоста, он был в три человеческих роста. И, это был ещё малыш, слегка подросший под воздействием силы ветра, но, всё-таки, детёныш, а не взрослый дракон. Изогнув длинную шею, он удивленно изучал Яра и стоящую рядом Высшую лучистыми, зелёными с золотом, змеиными глазами. Раздвоенный кончик тонкого языка то и дело мелькал, высовываясь из приоткрытой пасти, и скрывался снова.

Ярр рассматривал дракона со смешанными чувствами. С одной стороны, он только что помог другу, вернув ему память. С другой стороны, этот золотистый малыш был подобен стихийному бедствию. Урагану, который он сам, своими руками только что освободил на родной планете. И, хотя, Ярр уже давно не испытывал особо тёплых чувств к Фарайну, он понимал, что планета в целом и люди, на ней живущие не виноваты в том, что сотворили с его жизнью. С третьей стороны, это создание не могло не вызывать восхищения. Дракон был красив, и грация смертоносного хищника сочеталась в нём с почти человеческой разумность.

Селия тоже любовалась драконом и размышляла, насколько быстро такое чудное творение привлечёт внимание Фара. Но додумать ей не дали.

Поднялся ветер. Казалось, что он дул со всех сторон сразу. Порывы ветра толкали попеременно то в спину, то в грудь, так что с трудом удавалось устоять на ногах. Море под утесом вспухло тёмными валами, на спинах которых белели барашки пены. Горизонт закрыла гряда чёрных грозовых туч, а перед ними раскручивались гигантские воронки, упиравшиеся в темнеющее небо. Со стороны города послышался гром – молнии били из безоблачного неба прямо в верхушки крыш и башни крепостной стены. Пыль поднималась по всему пустырю, скручиваясь в смерчи, в сердцевинах которых вспыхивали молнии, прорезая разом потемневший пейзаж холодными голубоватыми сполохами. Внезапно ветер стих, остался только один смерч, крутившийся неподалеку от них. Он светился ровным, всё разгорающимся светом, совершенно не похожим на сверкание молний. А когда очертания смерча потерялись в лучах ярчайшего сияния, прямо из его сердцевины на пустырь шагнул мужчина. Он был огромен, в два человеческих роста, и широк в плечах, но при этом строен. По мере того, как он подходил ближе, его тело уменьшалось, приобретая человеческие размеры. И, когда он подошёл к застывшему в изумлении Яру, то выглядел как просто высокий человек в тёмно-синих одеждах.

Светлые волосы ореолом вились вокруг его высокого лба и закручивались кольцами короткой бороды, его глаза сияли чистым голубым цветом даже в эти предзакатные минуты. Это был Фар. Ему не было нужды представляться. Даже если бы Ярр был не в курсе, кого хотела привлечь Селия при помощи дракона, он вспомнил бы дворцовые фрески, на которых не раз видел изображения этого мужчины.

Фар внимательно осматривал дракона. Дрожащую от нетерпения Высшую он игнорировал, как и Яра. Впрочем, у Яра возникло чувство, что гость знал о нём абсолютно всё и, таким образом, он был просто частью общей картины Фарайна, в отличие от дракона.

– Он не должен быть здесь, – наконец сказал Фар. И голос его зазвучал такой силой, что, казалось должен был быть слышен в любом уголке планеты, хотя и говорил он тихо. А ещё этот голос будил память Яра, оживляя в ней те проклятые дни, когда его измученное существо подвергалось изменениям в лаборатории. Сквозь боль и чудовищные мучения, вспомнил он, услышал он этот голос впервые, и именно его звуки вырвали его из мрака, оставив жить и переплавили его сущность, связав её с ветром. Сомнений быть не могло, ведь теперь каждая клеточка его тела откликалась на звуки этого голоса и вторила им.

Наверное, в тот момент ему полагалось испугаться. Он стоял перед Высшим, даровавшим ему жизнь, наделившим его силой ветра. И именно при помощи этой силы вылупился дракончик, который не должен был родиться на этой планете. Ему следовало бы впасть в панику в ожидании кары, но страха не было. Его и не могло быть. Ярр ощущал, как воля Высшего пронизывала всё его существо. Это благодаря ей он дышал, ходил, жил. И чтобы лишить его этой жизни, Высшему достаточно было бы одной мысли. Тогда бы его существование прекратилась, и, распавшись на мельчайшие частицы, его тело разлетелось бы по разным уголкам Вселенной, чтобы стать там частью новой материи и новой жизни. Само это мироощущение было несовместимо со страхом, как не может капля бояться океана, в котором она рождена и плавает, зная, что однажды улетит с облаком, чтобы после снова вернуться в океан, уже изменённой.

– Он здесь, чтобы ты вернулся, – ответила Селия. Красивая, она стала ослепительно прекрасной. Казалось, вся возможная красота планеты слилась в ней, светясь изнутри и маня прикоснуться к этой совершенной форме.

Но Фар оставался спокоен и недвижим. Он покинул эту планету много-много циклов назад. Он ушёл дальше, охладев к этому участку мироздания, хотя и уделял ему иногда своё внимание. Он знал Селию в те времена, когда они только начинали творить мир на Фарайне, когда всё было иным. Но он изменился, а Селия осталась прежней, и его новое существо не могло вернуться назад, а она же не могла принять это, не могла понять, как можно покинуть то, что было когда-то предметом таких трудов и заботы.

Ярр не мог объяснить, откуда это было ему известно. Просто, тогда как Селия оставалась для него такой же, как обычные люди, каким-то непостижимым для себя образом, он мог знать то, что чувствует или знает Высший. Не всё, небольшую часть, но сопереживание это было поразительно глубоким и ярким.

Фар покачал головой и положил могучую руку на плечо своему протеже.

– Пригляди за драконом, Яррус, и уведи его с этой планеты, – прозвучали его слова.

Внутри рыжего всё перевернулось. Ему показалось, что его имя громом прогремело над пустырем, впервые за многие годы, произнесённое полностью. Оно отдавалось эхом в его сознании, срывая давно закрытые двери, освобождая то, что было рождено несвободным. Всё это время, каждый день он ощущал себя стеной с брешью, тоненькой щёлочкой, из которой понемногу сочилась сила ветра. И, хотя здесь его начали называть Владыкой ветра, он чувствовал, что то, чем он время от времени пользуется – это крохи, маленькие частицы того несоизмеримо большего могущества, к которому ему никогда не хватало мужества повернуться лицом. Он боялся не совладать с этой чудовищной силой, потерять себя, выгореть изнутри, как выгорали те, кто вместе с ним были подопытными. Но сейчас от прикосновения Фара, от звуков имени, произнесенного его голосом, стена исчезла, и сила ветра поглотила его полностью. Каждый атом его существа наполнился и задышал ею, продолжая звучать в унисон с голосом Высшего. Впервые его жизнь исполнилась смысла, и смысл этот был огромен, он охватывал всё мироздание, проникая дыханием жизни во все миры и системы. Он стал ветром, даже чем-то большим, чем сам ветер. Стихия осуществилась в нём, подчиняясь его управлению, его воле.

Селия взвилась:

– Но как ты можешь? Я сделала так, чтобы этот дракон вылупился здесь, и я хочу, чтобы он принадлежал этому миру. Я хочу, чтобы ты вернулся, чтобы Фарайн снова расцвёл. Я сделала всё для этого, я склонила чаши весов в нашу сторону. Сила Святого Стража и память воина Фарайна вместе сильнее личности жрицы. Я сделала так, чтобы близнецы стали одним, принадлежащим Фарайну существом, и скоро они вернутся сюда с триумфом и славой. Фарайн станет главной планетой системы, и, неужели и тогда ты не захочешь вернуться ко мне?

Фар ответил не сразу. А до Ярра постепенно доходил весь ужас слов Высшей. Что же она наделала? Что он наделал, думая, что помогает другу?

– Ты ошиблась. Фарайн стар, а молодые души рождаются чтобы строить новое или разрушать старое. И то, что ты нарушила баланс близнецов не значит, что пострадает только Изнай. Ты только приблизила финал. Изнай нанёс им удар и, значит, он падёт первым. Но и Фарайн не устоит. Ибо они есть буря, а буре всё равно, что будет уничтожено её полётом, ей важен только сам полёт.

Ярр побледнел. Да, он предчувствовал такой финал, но то были его домыслы, а не утверждения Высшего. Он надеялся, что у них получится. Что его друзьям удастся бежать на какую-нибудь отдаленную планету и их потеряют из вида, что они смогут жить спокойно. Видимо, надеждам не суждено было сбыться.

Фар кивнул и через мгновение исчез во вспышке молнии, оставив резкий запах грозы. Ярр ещё вертел головой в поисках следов Высшего, а Селия вдруг резко повернулась к обрыву. Он не мог поверить своим глазам: мёртвое дерево зацвело. Ярко-зелёные листья торчали во все стороны в окружении венчиков нежных цветов с тёмно-красными лепестками. Дерево светилось, но не само по себе, оно как бы оказалось внутри светящегося столпа, уходящего в небо. И вниз к берегу под обрывом. Ярр не видел, но готов был поклясться, что портал снова открыт. И он чувствовал, что теперь он доступен каждому и не закроется никогда.

Дракон тихо заклекотал, напоминая о себе. И рыжий, повинуясь внутреннему голосу, сел в основании его длинной шеи, крепко обхватив туловище дракона ногами. Дракон рыкнул и исчез, оставив на пустыре расстроенную Высшую.

Это было поразительно! Им не понадобилось разбегаться или ловить воздушный поток. Они просто переместились. Раз, и они уже парят в отдалении от планеты. Яру не было холодно, он не думал, чем он дышит, он просто ощущал, как ветер продолжает струиться через него и дракона, как они пересекают пространство, став одним движением, перейдя границы законов человеческого бытия. Он чувствовал кровь звёздных драконов Вуккирии, пульсирующую в жилах этого существа, и силу ветра, лежащую в самой её основе, и мог ею управлять.

Теперь он знал, что делать. Он собирался найти своих друзей и забрать их с Изнай. Теперь он мог доставить их в любую точку пространства, которую только мог вообразить. И плевать на мрачные пророчества! Он спасёт их и не позволит добраться до них ни одной из сторон.

На Фарайне происходило что-то неладное. Совет уже разошёлся, когда на город обрушилась с ясного неба гроза. Здесь давным-давно научились управлять погодой, но эта буря была неуправляема. Мастер Знаний переполошился не на шутку, а гроза закончилась также внезапно, как и началась. И, не успев перевести дух, весь совет, с Архонтом во главе, почувствовали присутствие необычайной мощи. Впрочем, почувствовали – это не то слово. Высшие маги Фарайна были парализованы, не в состоянии пошевелиться или сказать слово, так они были придавлены этой неизвестной мощью.

Не прошло и часа, как это закончилось, но дурные предчувствия и тревога прочно завладели умами Конклава. В попытках выяснить, что произошло, они обнаружили, что исчез Ярр. Его дом стоял таким, как будто он не собирался покидать его надолго, но его присутствия на планете больше не ощущалось. Более того, у всех, кто пытался что-то выяснить, возникало странное чувство, что Яра уже очень давно нет.

Мастер Знаний очень не любил не понимать, но сейчас он не понимал, что происходит. Он искал в древних хрониках, заставил половину Конклава следить за всем, что делается на планетах системы, но ничего не помогало. И, совсем уже от отчаяния, он отправил гонца к оракулу в высший храм Фарайна. И ответ, который принес гонец, поверг его в ужас.

Оракул утверждал, что с фресок сошла сама Селия и говорила с ним. Она сказала, что буря эта была предвестницей бури более страшной, которая придёт на Фарайн, если Страж-отступник и жрица, ради которой он предал веру, ступят на планету. Буря эта, говорила Высшая, разрушит мировой порядок и сотрёт всё живое с лица планеты.

Воину было очень плохо. Его буквально тошнило памятью, и спасала только близость любимой. Рядом с ней он мог пережить и стерпеть что угодно. Им надо было что-то делать, как-то выбираться отсюда, но он был не в состоянии думать, поэтому ей пришлось взять всё в свои руки.

Она связалась с Тайными и сообщила им, что ей удалось подобраться к жрице, создающей нелегальные порталы, и что деяния этой преступницы гораздо ужаснее, и обширнее, чем было им известно ранее. Как она и надеялась, Тайные поверили ей и пообещали поддержку ей и её помощнику. Она не могла открыть всей правды, и сказала, что ей помог най, бывший когда-то на побегушках у жрицы.

И, как только он смог, они покинули дом прислуги и отправились на встречу с старой жрицей. Им не составило труда найти её лабораторию, у них были остатки её чар повиновения, по которым они прошли как по ниточке. Их появление удивило жрицу, но она была слишком уверена в силе своих чар и позволила им войти в лабораторию. В этом была её ошибка. Они не стали тратить драгоценное время на слова, сила Стража, бурлящая в них, соединилась с магией жрицы и ударила по той, которая попыталась их разделить. Старая жрица успела только поднять руки к лицу в защитном жесте, но её щит был бессилен, она сгорела дотла. У её рабов в это время возникли другие неприятности – Тайные пришли по следу пары, и теперь они разбирались со всеми приспешниками преступницы. В это время они обыскивали лабораторию. Не сходя с места, обострившимся чутьем, близнецы обшаривали все вокруг, пока не нашли то, за чем они пришли в этот дом. Карту ближайших порталов и ключи к ним. Жрица всегда была хорошей ученицей, вот и теперь она легко разобралась в вязи необходимых заклинаний. Им оставалось только добраться до ближайшего портала за воротами города.

Чтобы Тайные выпустили их, жрице нужно было вернуть её прежний облик. Её волосы снова приобрели красный отблеск, а лицо вернуло себе черты, в которые когда-то, казалось, многие циклы назад, влюбился Святой Страж. Тайные выслушали и спокойно отпустили их, когда жрица сказала, что собирается во дворец, чтобы составить подробный отчёт, а потом начать поиски оставшихся сообщников старой жрицы.

Пока что им сопутствовала удача. Наверняка, во дворце заметили всплеск силы Стража, но ему удалось не раскрыться перед Тайными, скрыв свою силу в самой глубине своего существа. Надолго его бы не хватило, поэтому они спешили покинуть город, тем более, что после того как она вернула себе свою внешность, у него зудело всё тело, желавшее последовать за близнецом. Но он не мог позволить себе стать уроженцем Фарайна на улицах Изнай – это было бы равносильно самоубийству. Он сдерживал себя изо всех сил, вспоминая, как на протяжении всех этих лет он прятал от своих воспитателей свои истинные чувства, открываясь только Яру. Ее любовь поддерживала его в этом, она старательно делилась с ним силой и укрывала его, как могла. Они прошли пост привратников и вышли за ворота, когда это случилось. От всё возрастающего напряжения, у него закружилась голова, и на какой-то миг он потерял сознание, дав этим волю Святому Стражу. Стены города вспыхнули ярким светом, а за стеной послышался сигнал тревоги – это привратники били в гонг.

Им пришлось бежать изо всех сил. Бежать было не далеко, но время работало против них: найи уже бросились в погоню, а им ещё нужно было открыть портал, чего ни он, ни она никогда не делали. Добежав до нужного места, она сосредоточилась на заклинании портала, а он внимательно следил за дорогой. Он даже не заметил, что уже принял свой истинный облик, его серые глаза впивались в чёрные фигурки появившиеся из ворот. Жрецы шли по их следу. Чёрные одеяния развевались на ветру, раздувались длинные полы, скрывающие змеиные хвосты. Он видел, как поднимаются жезлы и руки в магических жестах, как чёрные и красные молнии несутся к ним, но ничего сделать он не успел. Не долетев до них, молнии ударились в стену ветра, возникшую, казалось, ниоткуда. Он услышал крики ужаса, когда прямо перед жрецами в землю ударил шар золотистого пламени. А, посмотрев на небо, он увидел там быстро растущую точку, то и дело блестящую золотом. В это время жрица за его спиной, наконец-то открыла портал, и они вбежали в него, желая только одного, оказаться как можно дальше от своих преследователей.