Текст книги "На краю пропасти. Китайская шаль (сборник)"

Глава 42

Лайл казалось, что этот день не кончится никогда. Слепящее солнце, напряжение и страх, оцепенение, заглушившее боль, – этому не было ни конца ни краю, словно чудовищной пародии на вечность.

Когда Рейф спросил, не хочет ли она прокатиться, Дейл ответил за нее:

– Лайл очень устала.

Сквозь ледяную броню пробилось острое жало боли. Лайл не понимала, что с ней. Рейф приглашал ее прокатиться, в голосе было столько участия, а Дейл из страха за ее жизнь отказал ему, отказал за нее, не дав ей возможности опомниться и ответить самой. А ведь они так часто гуляли вместе – до того как привычный мир обернулся кошмаром. Дейл боялся за нее, но в сердце Лайл не было страха. Она утратила способность ощущать страх. Сил сражаться не осталось; она позволила Дейлу говорить за нее и просто молча сидела, дожидаясь конца обеда.

А тот все тянулся и тянулся.

Когда Лайл поднялась к себе, чтобы переодеться, Дейл пошел за ней.

– Бедняжка, ты едва стоишь на ногах! Давай удерем от всех и проведем время вдвоем, только ты и я. Я люблю своих родственников, но иногда мне хочется уединиться с собственной женой.

На губах мужа играла улыбка, которая, как думала когда-то Лайл, предназначалась ей одной. Лайл никогда не могла перед ней устоять, а сегодня еще и слишком устала, чтобы сопротивляться. Глаза закрывались. Она покачнулась, Дейл подхватил ее.

– Знаешь, что я придумал? Ночью я хочу полетать. Скажу им, что еду на аэродром, а тебе при всех велю отправляться в постель. Скажем, в половине десятого, слишком рано для ночных полетов, на аэродром я отправлюсь не раньше одиннадцати. Давай встретимся на пляже.

Ресницы Лайл коснулись щек.

– Я очень устала, Дейл, – пробормотала она еле слышно.

– Я знаю, дорогая, но там так прохладно и пустынно – и никого вокруг, только мы с тобой! О, Лайл, соглашайся! После прогулки ты будешь спать как убитая.

– Хорошо, – подчинилась Лайл, не в силах сопротивляться, и выскользнула из его объятий. Дейл не стал ее удерживать.

Когда он заговорил снова, в голосе звучало почти мальчишеское оживление:

– Выйдем из дома порознь. Видишь ли, Алисия… – Дейл хохотнул. – Нет, я люблю ее и все такое, но порой она лезет не в свое дело. Я оставлю машину за боковыми воротами, срежу дорогу через парк, а ты жди меня у стены над морем. – Он снова рассмеялся. – Чего только не придумаешь, чтобы ненадолго уединиться с законной женой! Надевай халат и пляжные туфли, мы спустимся к морю, там начинается прилив. И будь начеку – иначе все семейство увяжется нам вслед.

– Хорошо, – кивнула Лайл, радуясь, что Дейлу хватает ее односложных ответов.

Муж поцеловал ее в макушку и вышел. Лайл слышала, как он ходит по комнате, весело насвистывая.

После ужина Лайл снова поднялась наверх, сняла шелковые чулки и платье, натянула старый халатик и пляжные туфли. Ей показалось, что Дейл ходит в соседней комнате, открывает и закрывает дверцы шкафа. На сей раз он не свистел.

Лайл присела на край кровати. Согласно плану Дейла, он должен был выйти первым. Переодевание заняло у него немало времени. Наконец дверь в коридор хлопнула, но Дейл тут же вернулся, заглянул в ее комнату и с улыбкой заговорщика приложил палец к губам.

Выждав десять минут, Лайл последовала за ним. Никто не видел, как она вышла из дома.

Глава 43

Именно об этом с ходу спросил ее Дейл:

– Тебя кто-нибудь видел?

– Никто.

– И меня.

Дейл захохотал, немного задыхаясь от бега.

– Мы отличные конспираторы! Спускаемся вниз. Вечер чудо как хорош!

Солнце село полчаса назад, но небо еще пламенело. Гиацинтовая синева в зените постепенно сменялась бирюзой и зеленью. Зелень переходила в лимонную желтизну, желтизна выцветала, оставляя яркую оранжевую полосу. На горизонте вставала луна, тонкий серп наливался на глазах, по мере того как темнело небо.

У подножия лестницы Дейл свернул налево. Обнявшись, они молча шли по тропе к Овечьим скалам, оставив Тэйн-Хед позади. Вода прибывала, прибой почти скрыл песчаную гряду впереди. Идти в сторону, противоположную Тэйн-Хед, было легко: каждый новый прибой старательно выглаживал песок. Вскоре они добрели до скал.

– Куда мы идем, Дейл?

– На гребень. Дальше зайти не успеем.

Между валунами протянулась песчаная отмель. Лайл невольно поддалась тихому очарованию неба и моря. Дневные тревоги ушли, и ей уже не хотелось возвращаться. Сильная и заботливая рука Дейла поддерживала и направляла ее. Мысли текли вяло: тишина и покой, любовь и забота, отдых…

Они молчали до самой песчаной косы, намытой течением у Овечьих скал.

– Красиво тут, правда? – спросил Дейл.

– Красиво, – повторила Лайл завороженно.

– У нас как раз хватит времени, чтобы дойти до дальних скал.

– Зачем? Давай останемся здесь.

– Я хочу кое-что тебе показать. Шире шаг.

Он сжал ее руку, и они осторожно сошли с косы, ступая по валунам и гальке.

Темнота упала внезапно. Море больше не отражало сияния неба. Впереди простиралась ровная прибрежная полоса, до самых скал усеянная валунами. Сперва галечная отмель шла под уклон, затем снова поднималась, проходя между Овечьими скалами и второй горной грядой. Вскоре скала слева закрыла обзор, Тэйн-Хед пропал из виду. Остались только сумерки, шорох прибывающих волн и вонь гниющих водорослей.

Лайл остановилась.

– Дейл, вернемся!

– Осталось совсем немного.

Рука мужа легла ей на талию.

– Дейл, смотри, какая темень.

– Потому что мы идем в сторону от моря. Повернись – и увидишь, как много света. А сейчас я покажу тебе то, что хотел. Протяни руку!

Дейл шагнул вверх по склону, обернулся, обхватил ее за запястье и подтянул к себе. Она неохотно уступила. Лайл никогда не хватало мужества спорить с Дейлом. Пусть делает что хочет, пусть покажет ей то, ради чего сюда притащил, а потом они вернутся домой и она наконец-то отдохнет.

Лайл стояла на плоской скале и всматривалась в черноту под ногами. Высокие утесы протянулись вокруг наподобие треугольника, в центре которого оказались они с Дейлом. Где-то внизу блестела вода. Сверху трудно было оценить глубину. У Лайл закружилась голова, но надежная рука Дейла обхватила ее за талию, не давая упасть.

Внезапно эта надежная, эта сильная рука оттолкнула ее. Лайл оступилась, ноги утратили опору, ладони схватили пустоту, и она рухнула вниз, навстречу черной бездне.

Лайл Джернинхем спасло то, что она упала в воду. Вода заливала глаза, рот, уши. Из последних сил Лайл рванулась вверх – над водой показались голова и плечи, руки вцепились в каменные стены колодца, ноги нащупали опору.

Лайл откинула с лица мокрые волосы и посмотрела вверх. Ее окружали черные как ночь стены, в просвете между ними виднелось синее небо. Высокий безмолвный силуэт Дейла маячил на фоне неба, взирая на нее сверху вниз.

– Дейл, – просипела она, – я упала…

Это была ложь. Дейл столкнул ее. Разум отказывался принимать непостижимую правду: муж столкнул Лайл со скалы.

– Дейл, вытащи меня отсюда! – крикнула она и протянула к нему руки.

Он пошевелился. Лайл услышала его смех.

– До чего ты глупа! Даже теперь ничего не поняла? Сегодня утром я сказал тебе правду, только говорил я не о Рейфе, а о себе самом. Лидия умерла, потому что ее смерть спасала Тэнфилд. Ни одна женщина на свете не стоит Тэнфилда. Ты никогда его не любила. «Почему бы не продать поместье и не поселиться в Мэноре, дорогой?» За эти слова я готов был убить тебя на месте. Однако до сих пор тебе везло. В отличие от остальных я слышал твой крик – тогда, на пляже, – и если бы не назойливый бакалейщик, все закончилось бы давным-давно ко всеобщему удовольствию. Я сильно рисковал с твоей машиной и чуть было не пошел на попятную – кто угодно мог обнаружить следы напильника на оси. Но после того как я при свидетеле велел тебе проверить рулевое управление, меня никто бы не заподозрил. Да и Пелл подвернулся весьма кстати. Я видел, как Алисия нарывалась на ссору, и был уверен, что ты с ней не останешься.

Дейл презрительно рассмеялся.

– Что ж, дорогая, твое везение кончилось. Я не ждал от тебя такой прыти – подумать только, нанять детектива! «Мисс Сильвер, частные расследования». Думаешь, я не догадался? Нечего было оставлять ее карточку в сумке. Не обольщайся: ни она, ни этот прилипчивый полицейский ничего не разнюхают. Ты оставила очень убедительное предсмертное письмо – один из тех обрывков, что мы сочиняли Робсону. Помнишь, ты еще сочла его излишне высокопарным? Однако ты его написала, дорогая моя, собственной ручкой, и это письмо убедит любого коронера, что ты решила свести счеты с жизнью.

– Так это ты убил Сисси? – тихо, но отчетливо спросила Лайл.

– Нечего было дарить ей этот чертов жакет! – огрызнулся Дейл.

Лайл снова откинула с лица мокрые волосы. Стало еще темнее, но она по-прежнему видела его фигуру на фоне неба.

– Ты украл портсигар Рейфа и подбросил на место преступления, а Алисия нашла его. Ты знал, что Рейф никогда не обвинит тебя… – Внезапно ее голос дрогнул. – Дейл, вытащи меня отсюда! Я никому ничего не скажу, обещаю, только вытащи меня отсюда!

В ответ раздался смех.

– Зря стараешься, – сказал Дейл, развернулся и был таков. Еще мгновение назад его фигура заслоняла просвет между скалами, теперь небо очистилось.

Дейл ушел.

Глава 44

Дейл ушел, пока Лайл, задыхаясь, искала слова, чтобы убедить страшного незнакомца, который любил ее когда-то и которого когда-то любила она, не бросать ее в этой черной яме. Теперь в словах не было нужды – Дейл ушел. На краткий миг Лайл испытала облегчение. Отчаянное стремление дотянуться до него, ужас, исходивший от нависавшей над колодцем черной фигуры, отступили словно приступ острой боли.

Передышка оказалась недолгой – на смену явились одиночество и отчаяние. Все, что было дорого Лайл, все, ради чего она жила, лежало в руинах. Дейл ушел, оставив ее умирать в жутком каменном колодце. Сколько ей осталось? От силы час – пока прилив не заполнит каменную яму.

Облегчение сменилось ужасом. Лайл закричала – и крик вернулся к ней, отразившись от стен. Хриплый, слабый крик до смерти перепуганной женщины. Никто его не услышит, кроме Дейла, которого крик разозлит, – и тогда муж вернется довершить начатое. От этой мысли Лайл похолодела и долгое время не могла вымолвить ни звука.

Вода доходила ей до подмышек. Вокруг стояла абсолютная тишина. На небе проступили звезды. Когда-то она смотрела на звездное небо без страха. Больше ей не придется им любоваться. Внезапно сияние звезд прояснило разум. Пока не пришла смерть, жизнь продолжается, во что бы то ни стало. Дейлу не удастся ее сломить.

И страх ушел.

Спустя некоторое время Лайл, собрав последние силы, закричала. Дейл не вернется, сейчас он спешит на аэродром, как и было задумано. Скоро его самолет с ревом взмоет в небо. Наверняка ему захочется пролететь над этим каменным колодцем, убедиться, что он затоплен.

Дейл наслаждался своей безнаказанностью. «Давай ускользнем от них и проведем время вдвоем, только ты и я». Она никому ничего не сказала, никто не видел, как она уходила.

Лайл кричала – громко, отчаянно, из последних сил.

Рейф Джернинхем спустился по ступенькам со стены. Последние полчаса, тянувшиеся целую вечность, заставили его отступить от правил, установленных им самим, – правил, которые он ни разу не нарушил.

Напрасно Лайл думала, что ускользнула незамеченной. Убитый горем Рейф наблюдал из-за деревьев, как она спускалась к морю. Еще недавно он без промедлений последовал бы за ней, но в тот день что-то произошло между ними, неотвратимое, как удар молнии. С тех пор как он отвез ее в Ледлингтон, они не перемолвились и парой слов. За ленчем и на похоронах он едва сдерживался, не в силах выносить ее смертельную бледность, ее остановившийся взгляд. Он так долго играл роль, что маска приросла к лицу.

Он спустился к ужину – и его встретила незнакомка. Лайл смотрела мимо него, вздрагивая всякий раз, когда он к ней приближался. Все, чем он дорожил, исчезло внезапно, безвозвратно, без объяснений.

 
Кто присудил им жить навечно врозь?
Бог, Бог своею властью разделил их;
Он так решил – и нам от Бога дан
Слепой, соленый, темный океан[16]16
  Мэтью Арнольд, «К Маргарите». – Пер. И. Комаровой.


[Закрыть].
 

В этих строках была горькая правда. Рейф принял разрыв, он привык молча сносить боль, но последняя капля переполнила чашу. Разъедающие душу подозрения, которые терзали его много дней, иногда казались Рейфу лишь миазмами его ревности. И тогда внутренний голос беспощадно твердил: «Ты влюблен в жену Дейла – значит, Дейл убийца. Ты страдаешь от неразделенной любви – значит, он убийца. Лайл для тебя – солнце, луна и звезды и так же недоступна, значит, Дейл – убийца».

На смену горьким мыслям приходили доводы рассудка. Смерть Лидии. Лайл, едва не утонувшая, едва не разбившаяся. Мертвая девушка среди острых камней – в жакете, который подарила ей Лайл. Бедолага Пелл, его лицо на суде. Жакет Лайл. Дейл, не сводящий с нее влюбленного взгляда, словно и для него она солнце, луна и звезды. Дейл, который был для него самым близким человеком на свете. Пока не появилась Лайл.

Отчуждение. Между ним и Дейлом. Между ним и Лайл.

Слепой, соленый, темный океан…

Рейф смотрел, как Лайл с непокрытой головой спешит к морю в вечерних сумерках. Он не должен идти за ней, иначе стена, возведенная им самим, рухнет.

И он позволил ей уйти, развернулся и быстро зашагал в другую сторону.

Лишь полчаса спустя Рейфа начали мучить подозрения. За ужином на Лайл было черное кружевное платье, к морю она шла в купальном халатике и пляжных туфлях. Она не стала бы переодеваться, чтобы просто посидеть у стены, как бывало нередко. Лайл никогда не любила одинокие ночные прогулки у моря. Внезапно все смутные подозрения, страхи, сомнения и подавленные желания слились в уверенность: Лайл ушла к морю не одна. Единственным, с кем она могла уйти, был Дейл. Дейл, который убеждал их, что отправляется на аэродром.

Рейф бросился в дом.

На террасе сидела Алисия.

– Где Лайл?

– Ушла к себе.

Ему потребовалось пять минут, чтобы проверить комнату Лайл, на ходу натянуть пляжные туфли, схватить фонарь и вылететь из дома.

У стены над морем Рейф остановился, прислушался и крикнул:

– Лайл! Лайл! Лайл!

Ни звука, ни шороха в ответ.

Он сбежал по ступеням и включил фонарь. Небо едва светилось. Море, берег и небо еще не слились в одно, но совсем скоро невидимый сумеречный прилив соединится с морским приливом, стирая границы.

Рейф медлил в нерешительности. Ничто не подсказывало направления поисков. Но страх, приведший его сюда, страх, заставивший спину покрываться холодным потом, твердил: искать Лайл следует у Овечьих скал, в самой дикой и опасной части пляжа, самой подходящей для преступных замыслов. В одиночку Лайл ни за что бы туда не пошла, но если она была не одна, если ее завлекли обманом, то где ее искать, как не там?

Рейф шел по пляжу, светя фонариком по сторонам. Сюда редко кто заходил. Но кто бы ни прошел тут недавно, прилив смыл все следы. Вода уже почти добралась до скал. Внезапно ярдах в десяти свет фонаря выхватил легкие следы Лайл и крупные четкие отпечатки Дейла. Рейф следовал за отпечатками еще около десяти ярдов, когда фонарь осветил цепочку следов, ведущую в обратном направлении. Следы терялись в сухом песке. Это означало только одно: ушли двое, вернулся один. Пройдет несколько часов, и отлив уничтожит улики, а песок снова станет девственно-чистым. Но судьба не подарила Дейлу этих часов.

Внезапно Рейф успокоился. Теперь он отыщет Лайл во что бы то ни стало, живую или мертвую, хотя разум подсказывал, что Дейл добился своего. В ту секунду, когда Рейф увидел одинокую цепочку следов, он словно утратил чувствительность, и теперь мог спокойно рассуждать о смерти Лайл. Телесные страдания отступили, осталась только способность рассуждать – здраво, холодно, не отвлекаясь на эмоции.

Он пошел по следам к песчаной косе, сбегавшей к морю и скалам. Прилив смывал отпечатки под ногами. Рейф сунул фонарик в карман и побрел по воде. Вода прибывала: по колено, по грудь. Наконец он выбрался на гребень: здесь вода доходила ему лишь до щиколотки. Он зашагал вдоль гребня, дошел до вершины, повернул назад – и тут различил слабый крик; в другое время звук слился бы с миллионами других звуков, которые человеческое ухо не способно воспринять, но в состоянии напряженного ожидания Рейф услышал его. Сердце подпрыгнуло в груди. Он развернулся на звук, снова вошел в воду и медленно двинулся вперед, подошвами нащупывая дно. В самом глубоком месте он снова услышал крик, но тут под ногами захрустела галька, и через секунду Рейф уже шагал вверх по пологому склону.

Выбравшись из воды, он позвал:

– Лайл, где ты?

Слова отскакивали от скал, возвращаясь к нему прерывистым эхом, но теперь с эхом смешалось его имя.

– Рейф!

Лайл кричала не переставая. Что-то в ней не желало сдаваться, что-то твердило: «Если мне и суждено утонуть, то не потому, что я сдалась». Сдаться означало не только умереть, но и позволить тьме, одиночеству и предательству одержать верх. Она будет бороться до самого конца, она не уступит.

Голос Рейфа придал ей силы. Наверху, словно молния во время летней грозы, мелькнул его фонарь, но это был не краткий неверный проблеск, а настоящий живой свет.

– Я здесь, здесь! – крикнула она и продолжала кричать, пока свет не ворвался в колодец и Лайл не увидела над собой Рейфа, на корточках, светящего фонарем в колодец. Луч выхватил из мрака смертельно-бледное лицо утопленницы, но глаза жили. Рейф успел разглядеть, как сузились зрачки и дрогнули веки.

Глава 45

– Лайл! Что случилось? Как ты?

– Я упала, – ответила она и услышала ярость в голосе Рейфа:

– Это он тебя столкнул!

Руки Лайл цеплялись за стенки колодца. Она прижалась к плечу щекой. Кожа была холодна как лед.

Рейф крикнул:

– Попробуй до меня дотянуться! Тянись, сколько хватит сил!

Свет погас. В темноте угадывались очертания его головы. Рейф лег на плоский камень, с которого Дейл ее столкнул, и опустил руку вниз. Лайл привстала на цыпочки и потянулась к нему, но их руки не соединились. По звуку она поняла, что Рейф отполз назад. В колодец снова проник свет его фонаря.

– Ты не можешь подняться повыше?

– Не могу, пол покатый. Я стою на самой верхней точке и боюсь сдвинуться с места.

Луч заметался, выхватил из тьмы широкую расщелину в скале, в стороне от валуна, на котором стоял Рейф. Он выключил фонарик и сунул его в карман брюк. Теперь жизнь Лайл зависела от мощности батарейки.

– Я не могу до тебя дотянуться. Здесь щель в скале, поэтому вода стоит так низко. Когда вода поднимется выше, колодец затопит. Нужно только немного подождать.

– Поднимется?! – Лайл задохнулась от ужаса. Лучше б она не рождалась на свет! Сидеть и ждать, пока прилив их затопит!

– Не бойся, Лайл. Вода просто поднимет тебя на поверхность. Даже если я дотянусь до твоей руки, у меня не хватит сил вытащить тебя оттуда. Тут не во что упереться, камень очень скользкий. Прилив сделает работу за нас. Держись за конец моего ремня – когда вода начнет прибывать, я тебя вытяну.

– Сколько еще ждать?

– Минут двадцать, полчаса. Когда вода переберется через гребень, дело пойдет быстрее. Осталось совсем немного, поздно бежать за помощью. Из наших только Эванс хорошо плавает, но пока я доберусь до него и раздобуду веревку… Нет, неудачная идея, я сам тебя вытащу. Ты держишь ремень?

– Да.

– Не поранилась?

– Нет.

– Лайл, почему ты пошла с ним? Это же безумие!

– Не знаю…

– Почему ты не уехала? Я ведь пытался тебя предупредить!

– Я думала, ты ненавидишь меня. Неужели все это время ты знал про Дейла?

– Точно не знал, но до смерти боялся, что мои догадки верны.

Странно было разговаривать в темноте, не видя лиц друг друга. Странно и легко.

«А ведь мне всегда было легко с Рейфом», – подумала Лайл.

– Он убил Лидию. Ты знал?

– Не знал, но боялся, – повторил он опять.

– И Сисси, бедную Сисси тоже…

– Лайл, я не знал! Я мог лишь догадываться, искал объяснений. Лидия могла поскользнуться, Пелл мог повредить твою машину, мог столкнуть Сисси с обрыва. Но когда я увидел ее под скалой…

– Так это ты обнаружил тело Сисси?

– И решил, что это ты, Лайл.

– А как ты понял, что это она?

– Я взял ее за плечи и перевернул, оставив отпечатки на твоем чертовом жакете. Лайл, я не сомневался, что это ты… – Голос Рейфа дрогнул.

– Ты видел, как она упала?

– Нет, я случайно набрел на тело. Из-за чаек я не слышал крика. Помнишь, в тот вечер я уговаривал тебя уехать, а ты спросила, за что я тебя ненавижу? Я упал духом и брел куда глаза глядят, ничего не замечая вокруг… Внезапно раздался глухой стук. Я стоял под самым утесом, и передо мной лежало мертвое тело.

Спустя долгое время она заметила:

– И ты никому ничего не сказал.

– Лайл, я был сломлен. Я вернулся к стене и просидел там полночи. Ведь если я мог ошибиться, мог ошибиться и Дейл, а значит, это был он, больше некому! Я не знал, что делать, поэтому решил до суда держать язык за зубами. Моя находка ничего не доказывала и не спасала Пелла от петли.

– Дейл сказал, что это ты убил Лидию и Сисси, – тихо проговорила Лайл. – И пытаешься убить меня. Из-за Тэнфилда.

– И ты ему поверила!

– Я не знала, что думать, чему верить.

– За ужином ты смотрела на меня как на пустое место.

– Я была как во сне, – выдохнула Лайл. – Как в кошмарном сне.

– После его разоблачений?

– Его слова… – Лайл запнулась, подыскивая верную фразу, – все во мне перевернули.

Некоторое время они молчали.

– Рейф, а что стало с портсигаром, моим подарком на день рождения?

– Разве ты не знаешь?

– Я знаю, но знаешь ли ты?

– Дейл забрал его. У него кончились сигареты, он подхватил с кресла мой портсигар, и они с Алисией укатили на аэродром.

– Он взял портсигар открыто, не таясь?

– Конечно. А что он сказал тебе?

– Мне он сказал, что Алисия нашла его у края обрыва. Искала брошь, а наткнулась на портсигар.

– Возможно, так оно и было. А я удивлялся, что она забыла на утесе. – Рейф усмехнулся. – Кажется, с сегодняшнего утра прошли годы. Думаю, никакой броши не было, наверняка Дейл послал Алисию искать мой портсигар, который сам же и обронил.

Самым удивительным было спокойствие и простота, с которыми Лайл и Рейф обсуждали эту историю. Страсть, ужас, ненависть и подозрения остались позади. Медленное угасание, гибель надежды, любви и веры. Все осталось позади. Лайл и Рейф не видели лиц друг друга, но между ними больше не было лжи и недомолвок.

После долгой паузы Лайл спросила:

– Алисия знала?

Рейф не ответил. Только Алисия могла на это ответить, но она не собиралась выдавать свои тайны.

Стало тихо. Тишину нарушил голос Лайл:

– Вода прибывает…