Текст книги "На краю пропасти. Китайская шаль (сборник)"

Глава 12

Кэри Дэсборо прошел через всю комнату прямо к Танис и нетерпеливо спросил:

– Можно тебя на минуту? Нам нужно поговорить.

Танис вместе с Элистером стояла у фортепиано. Она подозрительно посмотрела на Кэри и сказала:

– Я собиралась петь.

Молодой человек ничего не ответил, только взглянул ей в глаза, зло и решительно.

– Ведь дом не рухнет, если я не поговорю с тобой сию секунду? – насмешливо сказала Танис.

– Как знать? Пойдем – ты споешь после.

Они вышли. Элистер мрачно смотрел им вслед. Агнес Фейн, увидев, что Кэри с Танис удалились, повернулась к мисс Сильвер с довольной улыбкой:

– Красивая пара.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Очень красивая, – сухо подтвердила она.

– Ты со мной не согласна?

В облаке бледно-розовой пряжи мелькали спицы.

– Да нет, что ты!

– Мод!..

Мисс Сильвер спокойно посмотрела на Агнес:

– Они не пара.

– Боже мой, да почему же нет?

– Потому что не видно, чтобы они были влюблены.

Мисс Фейн снисходительно улыбнулась:

– Дорогая Мод, осмелюсь предположить: в этих делах я разбираюсь лучше.

Мисс Сильвер улыбнулась в ответ:

– Может быть, но не в этом случае. Ты заинтересованное лицо и видишь то, что хочешь увидеть. Поговорим лучше о другом. Моя племянница Мили Роджерс снова ждет ребенка. Я отыскала эту розовую шерсть в Ледлингтоне и считаю, что мне очень повезло.

Мисс Фейн неодобрительно посмотрела на моток шерсти:

– Из нее только носки солдатам вязать.

Мисс Сильвер замелькала спицами еще быстрее.

– На распашонки тоже годится, – с некоторым упрямством возразила она.

Танис Лайл провела Кэри в очаровательную маленькую гостиную, которую ей отдали после окончания школы. Новые деревянные панели на стенах, современная мебель – диван и большие кресла-кубы; бледно-зеленые занавески, зеленые подушки, бледная обивка в тон стенам; камин, оригинально отделанный зеленым прозрачным стеклом, и ламбрекены – лучшего реквизита для сцены, где должна блистать мисс Танис Лайл, не придумаешь.

Она зажгла неяркое бра над диваном, но Кэри, заходя в комнату, нажал еще на один выключатель. Люстра на потолке ярко осветила комнату. Танис обернулась, будто хотела что-то сказать, но вместо этого молча протянула Кэри обе руки и одарила его улыбкой. Улыбка эта покорила многих мужчин. Однажды она покорила и Кэри, но он больше никогда не поддастся ее очарованию.

Все еще улыбаясь, Танис спросила:

– В чем дело, дорогой? Ты меня не поцелуешь?

Кэри улыбнулся в ответ. Он чувствовал себя необыкновенно свободным – это Лора его освободила. У него наконец-то выработался иммунитет: поцеловать Танис ему хотелось не больше, чем Люси Эдамс. Теперь для него не составляло никакого труда разговаривать с Танис ровным, дружелюбным тоном.

– У меня есть к тебе дело.

Зеленые глаза под черными ресницами гневно блеснули. Танис прислонилась к спинке дивана.

– Ты ведешь себя как неандерталец. Вытаскиваешь меня из гостиной, чтобы затащить в свою пещеру. И зачем, спрашивается? Если честно, я думала, ты хочешь заняться со мной любовью и не в состоянии потерпеть пару часов. Очевидно, я ошиблась. Ладно, говори же.

– Танис, нам нужно кое-что обсудить.

– Я уже это слышала. Честное слово, мне становится скучно.

Кэри подошел ближе и посмотрел на нее сверху вниз с мрачной иронией:

– Сейчас я тебя развеселю. Послушай, мисс Фейн находится в полной уверенности, что мы помолвлены.

Танис подняла на него глаза:

– А это не так, дорогой?

– Нет, дорогая, не так. Ты достаточно ясно выразилась по этому поводу, когда я вышел из больницы.

Танис отрицательно замотала головой:

– Что-то не припомню. – Она засмеялась. – А от кого ты узнал, что думает тетя Агнес? От Лоры?

Кэри замялся.

– Она ей сказала, что мы помолвлены.

– То есть тетя Агнес сказала это Лоре, а Лора сказала тебе? Отлично сработано! И что же дальше? Остается только мне что-нибудь кому-нибудь сказать!

– Именно. Ты скажешь мисс Фейн, что мы не помолвлены.

– Уверен?

– И что мы не имеем таких намерений.

– А что ты знаешь о моих намерениях?..

– А еще скажешь, что мы просто хорошие друзья.

– Ты и в самом деле так думаешь? – В глазах девушки блеснул недобрый зеленый огонек. – Это все?

– В общем, да. Я желаю, чтобы ты это сделала немедленно, поскольку все мы сейчас находимся в дурацком положении.

Танис выпрямилась.

– Ты хочешь сказать, что Лора находится в дурацком положении?

– Я сказал именно то, что хотел сказать: мы все.

– Но ты имел в виду Лору. И правильно! – Улыбка Танис, лишенная своего обычного очарования, выражала теперь самую язвительную насмешку. – Все сходится самым необыкновенным, фантастическим образом. Нарочно не придумаешь! И ты абсолютно прав, что беспокоишься за Лору. Перед нами женщина-вамп: стоит ей появиться, как она разлучает соединившиеся сердца. Тетушки клюнут на эту удочку, особенно тетя Агнес. «Будь ты целомудренна, как лед, чиста, как снег, ты не избегнешь клеветы»[20]20
  «Гамлет», акт III, сцена 1. Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]. Мы это учили в школе. Как верно! Другими словами, имя Лоры смешают с грязью, а она, бедняжка, даже не вкусит от запретного плода, ради которого девушки жертвуют репутацией. Или все-таки эта радость ее еще ждет?

Кэри побагровел. Он застыл, засунув руки в карманы. Его взгляд выражал одновременно презрение и гнев. Напряжение между ними достигло предела.

– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко.

Танис не переставала улыбаться.

– Ты хочешь сказать, что ты зайдешь слишком далеко? И что ты сделаешь? Убьешь меня?

– Отличная мысль.

Танис промолчала. Слова Кэри возымели действие. Гнев, страсть, ревность приятно щекотали ее тщеславие – к этим ежедневным приношениям она привыкла. Но презрение ее задело. Улыбка застыла, глаза неподвижно уставились в одну точку.

Кэри резко повернулся и пошел к двери, но, уже взявшись за ручку, передумал.

– Послушай, Танис, – начал он. – Что толку говорить гадости и выводить друг друга из себя? Это ни к чему не приведет. Было время, когда нам было хорошо вместе, разве нет? А теперь ты хочешь за меня замуж не больше, чем я хочу на тебе жениться. Зачем же доставлять друг другу неприятности?

Танис по-прежнему завороженно смотрела в одну точку. Кэри вдруг подумал, что где-то уже видел такой взгляд – страшный взгляд кошки, упустившей добычу. Застывшая поза Танис, ее суженные в щелочки глаза подсказывали это неприятное сравнение.

– А у тебя стальные нервы, Кэри, и вообще все отлично. Кроме одного – ты не сможешь летать, – медленно и четко проговорила Танис.

С последним словом этой фразы оба поняли, что всяким отношениям – любовным или дружеским – конец.

Наступило молчание.

– Спасибо, Танис. Достаточно, – сказал Кэри и вышел из комнаты, не оборачиваясь, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 13

Как выяснилось впоследствии, некоторые события этого вечера, казавшиеся тогда значительными, при ближайшем рассмотрении потеряли всякую ценность; другие, напротив, поначалу не обратили на себя внимания, но потом, восстановленные по крупицам, стали вызывать большой интерес. К примеру, горничная, зайдя задернуть занавески, случайно захлопнула дверь между гостиной Танис и комнатой в восьмиугольной башне – никто бы никогда не подумал, что этот факт приобретет первостепенное значение. Кое-что осталось без изменений – например, поцелуй за шторами, глубоко безразличный всем, кроме Лоры и Кэри, просто потому, что о нем никто не узнал. А сплетня, услышанная Лорой от Петры Норт перед обедом, полностью сохранила свое значение.

Началась музыка. Танис пела. У нее был необыкновенно чистый голос, достойный лучшего, чем те простенькие танцевальные мелодии, под которые она вздыхала и стонала, мастерски аккомпанируя себе на рояле. Да, все было чрезвычайно тонко, продуманно, современно.

– Ну, довольно этого безобразия, – не выдержала мисс Фейн. – Спой что-нибудь человеческое.

Танис, улыбнувшись, заиграла знакомую мелодию и спела «Кто Сильвия?» с большим чувством, просто и со вкусом.

 
Друзья, среди чудес земли
Что Сильвии чудесней?
Мы к нежной Сильвии пришли,
Мы ей гирлянды принесли,
Ее мы славим песней[21]21
  У. Шекспир «Два веронца». Перевод В. Левика.


[Закрыть].
 

Мисс Фейн жадно ловила каждое слово. Элистер Максвелл, прислонившись к стене, пожирал певицу пламенным взором, который не оставлял сомнений в том, что для него она и есть та самая «нежная» и «чудесная» Сильвия.

Эта песня стала последней. Гости стали расходиться. Мисс Фейн отправилась в свою комнату, а Лора – в свою, под тем вечным предлогом, что ей нужно написать письмо. Прозвучал гонг – пора было переодеваться к обеду, – когда неожиданно раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла Петра.

– Можно?.. Лора, догадайся, какие у нас гости! Нет, ты никогда не догадаешься. Я сама тебе скажу! – Петра сделала большие глаза и набрала в рот воздуха. – Помнишь, мы говорили о Джеффе Хэйзелтоне? Это муж Танис, бывший, разумеется… Так вот – он здесь!

Лора с чулком в руках застыла, глядя на Петру.

– Что значит – здесь? Они что, помирились?

Петра облокотилась на спинку кровати.

– Конечно, нет. Они ведь в разводе. Здесь – это не в доме, а в деревне.

Лора натянула чулок на ногу и пристегнула его к поясу.

– И что он здесь делает?

– Остановился в гостинице.

Петра выпрямилась и сделала несколько танцевальных движений.

– Ага! Тебе любопытно! – Она высоко вскинула ногу. – А ты знаешь, что я однажды танцевала на сцене? В постановке, где играла Танис. Я, конечно, не профессионал, но танцую неплохо. У меня даже были кое-какие амбиции, но теперь они все похоронены под грудами старого тряпья, которое я сортирую с утра до вечера для пострадавших от бомбежек.

Лора пристегнула второй чулок.

– Ты работаешь?

Петра состроила скорбную гримаску:

– Печально, не правда ли?

– И там одно только старое тряпье? Как жаль!

– Если сортировать вещи по пятнадцать часов в день, то что угодно покажется старым грязным тряпьем. – Петра одним прыжком оказалась у кровати рядом с Лорой и взяла ее за руку. – Давай не будем об этом. В кои-то веки у меня выходной. Поговорим о Джеффе.

Лора засмеялась:

– Но ты сама завела разговор об этом.

– Это чтобы раздразнить твое любопытство. Все делается по правилам, дитя мое. Теперь вернемся к нашим баранам. Ты спросила меня, откуда я знаю о Джеффе.

– Ну и откуда же ты знаешь?

– От Робина.

– А Робин откуда знает?

Петра отпустила Лору и уселась на кровать.

– Ты пошла наверх, а Кэри с Робином вытащили Элистера на прогулку – по-моему, очень вовремя. Сказали, что хотят размяться, и ушли довольно далеко: обошли кругом всю деревню и заглянули в «Энджел». Там и сидел Джефф, напившийся до беспамятства, – он только этим и занимается.

– Мне казалось, ты говорила что-то про наркотики.

– Я тебе пересказывала то, что мне сообщила Танис. Я тут ни при чем. За что купила, за то и продаю, – вскинулась Петра. – Все знают, что он пьет, – факт налицо. И сегодня он тоже сильно навеселе. Стал приставать, почему его не позвали в Прайори, дескать, не совсем же он отщепенец и тому подобное. Робин сказал, что не удивится, если Джефф придет и сломает ворота в Прайори. Вот будет весело, а?

– Это будет ужасно, – с отвращением сказала Лора.

– Ужасно, ах, как ужасно! – смеясь, передразнила Петра. – Нет, это будет прекрасно, прекрасно, прекрасно! Лора, нельзя быть такой размазней! Признайся, ты ведь тоже хочешь, чтобы Танис поставили на место, облили грязью, вымазали с ног до головы?

– Не хочу, – честно призналась Лора. – И ты этого не хочешь. Между прочим, нам обеим надо быстрее одеваться, а то мы опоздаем к обеду.

Лора спустилась раньше мисс Фейн и присутствовала при ее появлении в гостиной. Дверь в восьмиугольную башню была открыта настежь, в глубине помещения виднелись алые шторы. На этом фоне неожиданно возникла Агнес Фейн в инвалидном кресле с моторчиком, позволявшим ей передвигаться без посторонней помощи. На ней было длинное платье из черного бархата с отороченными мехом рукавами и воротником, в ушах вместо жемчуга переливались длинные серьги с бриллиантами и рубинами. Между коврами в гостиной был специально оставлен проход, который у камина поворачивал под прямым углом налево. Мисс Фейн ловко свернула и заняла свое место за столом. Высокая худая женщина в сером платье вошла в комнату и тут же исчезла, закрыв за собой дверь.

Лора, немного робея, подошла к кузине. Ей начинало казаться, что в этом доме один шанс из ста сделать верный шаг, а каждая ошибка непоправима. Эта мысль приводила ее в отчаяние.

Однако мисс Фейн решила быть с ней любезной:

– Завтра Танис проведет вас по дому. Лучше показывать его при свете дня. Я всегда считала, что комната без вида из окон будто слепая. Из практических соображений мы заложили не все окна в пустых комнатах. К тому же пустующих комнат осталось не так много после того, как у нас поселились две эвакуированные семьи… Танис вам о них не рассказывала? Да, она не любит об этом говорить, но они нам совершенно не мешают. Главное, все правильно устроить. Человек десять – милые люди, и мы их очень хорошо разместили. Северное крыло предназначено для слуг, поэтому там есть служебные помещения и отдельный вход. Я оборудовала для них кухню, чтобы они готовили отдельно, не мешая миссис Дин. И теперь понимаю, что очень правильно сделала.

«Она всегда все правильно делает», – подумала Лора. Достоинство и уверенность сквозили в каждом движении Агнес Фейн. Неудивительно, что домочадцы подчинялись ей беспрекословно и все хозяйственные начинания кузины были одинаково успешны.

Постепенно подтягивались остальные: Танис в золотистом свободном платье, с горящими зелеными глазами; Люси Эдамс в черном атласном платье – такие платья мнутся в первые пять минут носки и смотрятся так, будто их использовали в качестве ночной рубашки последние пять лет; мисс Сильвер в коричневом бархатном наряде; трое мужчин – и наконец под затухающее гудение гонга в комнату влетела Петра в ярко-красном платье, с пламенеющими от помады и лака губами и ногтями.

После обеда мисс Фейн и мисс Эдамс играли в шахматы, а мисс Сильвер вязала. Остальные разговаривали и развлекались. Только Элистер Максвелл мрачно сидел в одиночестве, не отрывая взгляда от Танис Лайл. Петра говорила за десятерых. Подначиваемая Робином и Кэри, она передразнивала одного за другим всех служащих пункта сбора одежды для пострадавших: светскую леди – ни во что не вникающую начальницу; нервную молоденькую секретаршу, на которой все ездят и никто спасибо не скажет; полную даму, которая в подробностях рассказывала коллегам, как взрывной волной с нее сорвало одежду и она ждала в одних панталонах, что «сейчас фриц еще подкинет» и ей придется остаться «совсем в чем мать родила».

Разобрав всех коллег по косточкам, Петра перешла к истории о робком посетителе, попросившем достать ему клетку для кроликов, как вдруг отворилась дверь и показался дворецкий. Если такой солидный и уважаемый человек, как мистер Дин, может пребывать в состоянии замешательства, то сейчас был как раз тот случай. Не заходя в комнату, он умоляюще посмотрел на Танис:

– Мисс, можно вас на минутку?

Она встала и почти подошла к двери, когда в проеме выросла еще одна фигура – высокая и сутулая. С длинными перепутанными волосами и блестящими капельками пота на лбу, Джеффри Хэйзелтон смотрел на бывшую жену из-за широких плеч мистера Дина.

Мистер Хэйзелтон сделал рывок вперед, но Дин не двинулся с места, преградив ему дорогу. Танис уже была у дверей.

– Здравствуй, Джефф, – сказала она и обратилась к дворецкому: – Спасибо, Дин, ты больше не нужен.

Мистер Дин сделал шаг в сторону, и Танис взяла под руку нетвердо стоявшего на ногах Хэйзелтона. Дверь за ними закрылась.

Дамы доигрывали партию в шахматы перед камином. Мисс Сильвер вязала. Она находилась ближе к двери и единственная из всех троих заметила появление Хэйзелтона. Продолжая вязать, женщина не сводила глаз со входа в комнату, из-за чего ей потом пришлось распустить пару рядов.

– Это же Джефф Хэйзелтон!.. – прошептала Петра, и в ту же секунду из холла послышался выстрел и звон битого стекла. Люси Эдамс застыла с белым ферзем в руке, глубоко вздохнула и завизжала. Мисс Сильвер бросила вязанье и кинулась к дверям вслед за мужчинами, опередив Лору и Петру.

Холл был ярко освещен. Пахло дымом. Под потолком еще висело едва различимое голубое облачко. Одного канделябра на стене не хватало. Зато паркет был усыпан осколками хрусталя: крупные осколки напоминали прозрачные льдинки, мелкие – просыпанный сахар. Танис стояла посреди комнаты, а Джеффри Хэйзелтон, одной рукой держась за перила лестницы, в другой сжимал пистолет.

Пистолет был опущен.

– Я же сказал, что выстрелю, – и выстрелил! Кто скажет, что я не умею стрелять? – Он поднял оружие, размахивая им во все стороны, пока не навел его, причем довольно прямо, на Танис. – Застрелю – и не доставайся же ты никому! Развод! Что такое развод? Ты моя жена! А кто скажет, что это не так, того я застрелю – с превеликим удовольствием!

Элистер Максвелл рванулся вперед, но Робин и Кэри его удержали.

– Элистер, только не сваляй дурака! – ласково сказала Танис, направляясь к лестнице. – И ты тоже, Джефф! Мы и так знаем, что ты отличный стрелок, – не нужно бить люстры в доме тети Агнес, чтобы нам это доказать. Я думала, ты хочешь со мной поговорить. Но я не разговариваю с людьми, которые размахивают оружием у меня перед носом: мне это не нравится.

Когда Танис оказалась на расстоянии вытянутой руки от Джеффа, он схватил ее за плечо и, одновременно опираясь на девушку, трясущейся рукой приставил дуло пистолета ей к груди. Из шести наблюдавших за ним человек было трое сильных молодых мужчин, но никто не мог ничего сделать. Хуже того. Достаточно было одного неосторожного движения, слова, шороха, чтобы произошла катастрофа. Что угодно могло подействовать на расстроенные нервы Джеффа, в любой момент он мог спустить курок. Даже ослепленный страстью Элистер понимал это.

Танис спокойно посмотрела на бывшего мужа:

– Джефф, ты, кажется, хотел со мной поговорить. – Она слегка улыбнулась, положила ладонь на руку Джеффа, в которой он держал пистолет, и стала поглаживать ее пальцами. Тон девушки изменился, голос стал глубже. – Джефф, дорогой, это же так глупо!

Он дрогнул. Опустил руку и выронил пистолет. Затем уткнулся головой в плечо Танис и зарыдал самым несчастным, жалким образом:

– Танис… Танис… Танис…

Его схватили, но в этом уже не было никакой необходимости. Хэйзелтон не сопротивлялся, только вновь и вновь между всхлипываниями называл Танис по имени. Сломленный человек.

Кэри нагнулся, чтобы поднять пистолет, а когда выпрямился, то прямо перед ним, облокотившись на перила лестницы, стояла Танис – прекрасная, торжествующая. Платье отливало золотом. Зеленые глаза сверкали. Этот несчастный, которого Робин поволок обратно в гостиницу, был всего лишь поводом для ее триумфа. Представление закончилось, и его, как ненужный реквизит, убрали со сцены. Nunc plaudite, как говорили в старых комедиях, а теперь аплодисменты.

В гостиной Танис сорвала овацию. Люси Эдамс билась в истерике от радости, Элистер, неожиданно обретший дар слова, превозносил ее до небес. Агнес Фейн, несмотря на бледность и внешнюю суровость, в глубине души гордилась воспитанницей.

– Танис не знает, что такое страх, – сказала она, повернувшись к Кэри. Потом добавила тише: – Что с ним сделали? Нельзя доводить дело до скандала.

– Скандала не будет. Робин уложит его в постель и приставит к нему старого Джонса. Джеффу дадут снотворного. А утром отправим его в город. Я так понимаю, Дин не проговорится.

– Он будет молчать. Спасибо, Кэри.

Танис тем временем взяла у Кэри пистолет и что-то говорила, покачивая оружие на ладони.

Агнес повернулась к ней:

– Танис! Положи пистолет! Достаточно игр с оружием. Я полагаю, он принадлежит мистеру Хэйзелтону но ему нельзя доверять такие вещи. Убери его куда-нибудь подальше, под замок.

– Это мой пистолет, – сказала Танис.

– Как это твой?

– У него есть пара. Этот мой. Джефф мне его подарил.

Мисс Фейн строго посмотрела на девушку:

– Ну и подарок! Значит, у мистера Хэйзелтона есть второй пистолет?

Танис улыбнулась:

– Именно так.

– Это опасно.

– Нет, он больше ничего не сделает. Впрочем… Хорошо, тетя Агнес, я его уберу.

Она вышла в восьмиугольную комнату, а оттуда – в свою гостиную.

«Она очень, очень смелая, – подумала Лора, – но я не могу ею восхищаться. Этот несчастный человек был ее мужем, а ей совершенно, абсолютно безразлично, что с ним стало».

Рядом стояла Петра и напевала:

 
Друзья, среди чудес земли
Что Сильвии чудесней?
 

Щеки у нее горели, взгляд был вызывающий.

– Неподражаема, она просто великолепна… – говорил Элистер.

Когда Танис вернулась, мисс Агнес спросила ее своим низким голосом:

– Куда ты его положила?

– Убрала к себе в бюро.