Текст книги "На самом краю леса"

«Если ты упустишь… – добавил про себя Роберт, – из-за твоей невнимательности». Да, конечно, он все-таки не профессиональный журналист-расследователь. Точно излагать – это одно, идти за нитью Ариадны – совсем другое. Говоря все это, редактор смотрел на Роберта как-то странно. Было ощущение, что он чем-то недоволен. Жалеет, что предложил эту работу ему, а не… Нет, какая ерунда, ни один журналист от сохи, без архивной практики не смог бы отыскать Документа там, где его отыскал Роберт. И то ему повезло, что он открыл именно эту папку. Кажется, действительно здорово повезло.

Документ помещался на одной странице. Это было письмо на имя заведующего европейским департаментом МИДа с копией послу Республики в Западной Германии.

Стандартный правительственный бланк. В описи он назывался как-то совсем неброско – поэтому если бы Роберт искал что-нибудь интересное по реестру донесений, то наверняка бы его проглядел.

– Господа, всегда читайте содержимое документов, читайте первоисточники. Не можете в подлиннике, найдите перевод. Если нет перевода, возьмите словарь и грамматический справочник. С вашими знаниями вы будете обязаны разбирать бюрократические тексты на дюжине языков – это не Платон и не Толстой. Никакой пересказ, сделанный кем-то, когда-то и непонятно на основе каких данных, не заменит собственного впечатления, собственного анализа, пусть даже не совсем точного. Не верьте оглавлениям, сборникам цитат и сочинителям бревиариев, – так говорил профессор-классик на курсе всеобщей истории. Почему-то Роберт особенно хорошо помнил эту лекцию, чуть ли не первую, услышанную им в университете. Поэтому еще тогда взял за правило хотя бы поверхностно проглядывать все источники, имевшие отношение к затрагиваемой им теме. Это не раз выручало его на занятиях, да и в журналистике оказалось как нельзя кстати.

«О покупке земельного участка, необходимого для постройки здания нового посольства Республики в ФРГ». Осмотрено: столько-то участков, находящихся там-то и там-то. Приблизительная стоимость необходимой площади такая-то. Техническое заключение: поскольку в самые ближайшие годы по ходу давно назревших политических реформ в СССР и Восточной Европе Варшавский договор неизбежно прекратит свое существование, Германия объединится, а ее столицей снова станет Берлин, покупка земельного участка с целью возведения Республиканского посольского корпуса в Бонне представляется нецелесообразной. Младший советник экономического отдела посольства Каппо. Подпись. Печать. Дата: 1983 год.

Было от чего прийти в восторг. Роберт проверил дату несколько раз – нет, не 88-й и не 85-й, а 83-й. Никакой опечатки. Документ находился в папке за 1983 год, и на нем стояла соответствующая печать канцелярии МИДа: принято такого-то числа, зарегистрировано тогда-то. Все точно. Материалы за 1988-й, кстати, еще не были в открытом доступе – очередь до них дойдет только года через три-четыре.

Теперь надо было выяснить, что случилось с г-ном Каппо. Роберт поймал себя на мысли, что уже относится к нему, как будущему герою очерка – или целой серии очерков? Ничего плохого в этом, конечно, не было – наоборот, контуры работы начинали постепенно вырисовываться. Итак, молодой сотрудник дипломатической службы Республики проводит глубокую аналитическую работу и делает заключение не хуже самого Кеннана. В дальнейшем он…

В списке государственных служащих никакого Каппо не было. Ага, значит, он вышел в отставку. Или стал сверхсекретным агентом? Это вряд ли, не стоит раскатывать губу. В разведку он попасть, конечно, мог, но тогда его имя все равно бы значилось в справочнике, только без места работы и телефона. Роберт открыл интернет и сделал поиск: «Каппо», да, именно с двумя «п». Программа удивилась и настаивала на одной букве. Почти ничего. Только старые списки дипломатических служащих. Каппо работал в Западной Германии с 1981 по 1984 год. Все правильно. Что же было потом?

Роберт с трудом дождался конца праздников и снова поехал в хранилище, прямо к открытию. Просмотрел все, что можно было просмотреть – безрезультатно. Ни ответа, ни привета. Стоячая вода приняла булыжник не шелохнувшись. История с рапортом младшего советника, казалось, не имела продолжения. Ниточка обрывалась. Копия Документа, которую он нашел в среду, была внутренней, для посольского архива. Что же случилось с теми экземплярами, которые легли на стол посла и заведующего департаментом?

Роберт лихорадочно листал папку за папкой. Перед тем, как отложить документы в сторону, заставлял себя пересматривать их еще раз, чтобы ничего не пропустить. Где-то в самом низу стопки за 1983 год он нашел отчет о покупке земельного участка, подписанный другим служащим посольства, потом, уже в 1984-м – протокол о составлении предварительной сметы в соответствии с утвержденным проектом. Графы, подробные цифры с точностью до пфеннигов, количество закупленных материалов. Цемент, отделочная плитка. «Действительно, – он хмыкнул, – дверные ручки в количестве…» – Роберт понимал, что ничего интересного уже не будет, но все-таки решил не отступать. Бумаг в ящике оставалось часа на два работы, не больше. Совсем как в дурном детективе, следующая зацепка ждала его в последней папке за 1984 год: рапорт советника Каппо об увольнении со службы, заверенный размашистой подписью посла и резолюцией: «Удовлетворить». Документы за 1985 год еще не были рассекречены.

Итак, надо поразмыслить. Что мы имеем? Молодой советник посольства, в чине примерно лейтенантском, никак не выше, и работающий на технической должности, вдруг осмеливается на такое громкое заявление, прямо-таки демарш. Что этому предшествовало? Неужели ничего? Наверняка были обсуждения, споры. Что последовало? Порка в начальственном кабинете? Дружеский совет потихоньку подать прошение об отставке? И кто принял это решение?

Назавтра Роберт отправился в МИДовский архив. К его большому удивлению, ждать отдельного разрешения не пришлось, его допуск был в силе. Пыль на полках, конечно, не лежала копнами, но было очевидно, что документов, поступивших из Западной Германии, здесь тоже не касались двадцать пять лет. Тогда есть шанс. Посмотрим.

Роберт методично двигался по ящикам за 83-й год. Да, все то же самое. Ничего не утеряно, не пропущено. Здесь были те же донесения, некоторые копии получше, некоторые похуже. За исключением отдельных печатей или наложенных резолюций разницы никакой не было. Наконец перед его глазами мелькнул Документ. «О покупке земельного участка…» И сверху резолюция заведующего европейским департаментом министерства: «Разобраться и доложить». Подпись и число. Фамилия заведующего была смутно знакомой. Кажется, он потом занимал какую-то высокую должность. Не министр, но что-то в этом роде. Слуга народа, одним словом. «Бюрократ несчастный. Ну я ему покажу».

* * *

На встречу с бывшим заместителем министра иностранных дел Роберт особых надежд не возлагал. Да, на рапорте Каппо стояла его резолюция – так он наверняка ничего не помнит. Мало ли в его жизни было таких резолюций. А если помнит, то прикинется, что забыл – ведь тогда придется отвечать на не очень приятные вопросы. Как себя в таких случаях ведут проштрафившиеся политики, Роберт прекрасно знал. «Не припоминаю», «мне сложно поручиться за точность», «не уверен, что смогу вызвать в памяти», «хотел бы дать вам как можно более определенные сведения, но…», «к сожалению, я уже не в вашем возрасте, и моя память…». В редакции это называлось: «вялотекущая амнезия строго избирательного характера».

Последние несколько лет отставной дипломат служил в одном из университетов, читал лекции для старшекурсников и даже вел один постоянный семинар. Роберт внимательно изучил расписание курсов, вывешенное в вестибюле. «История дипломатии», «Дипломатия XX века», «Организация дипломатической службы» – довольно много учебных программ для человека, ушедшего от активной деятельности и кормящегося за счет былых заслуг.

Роберт прекрасно знал о практике приглашения бывших политиков в университеты – у него самого было несколько таких преподавателей – и относился к этому без восторга. Со временем, однако, он решил, что предоставление таких синекур – относительно небольшая плата, которую общество предлагает государственным деятелям, чтобы они в какой-то момент смогли отказаться от своего высокого положения. Что-то вроде налога на демократию или повышенной пенсии – называй как хочешь. Понимание этого, впрочем, не изменило его негативного отношения к самим полудержавным отставникам, особенно после того, как он случайно узнал, что их заработная плата определяется индивидуальными контрактами и значительно превосходит ставку ординарного профессора, часто кое-что сделавшего в науке.

Бывший замминистра принял сотрудника политического отдела столичной газеты в многоугольном, щедро застекленном кабинете. Хозяин царственно располагался в обширном кожаном кресле и дежурно, как сразу решил Роберт, улыбнулся из его глубины, кивнув посетителю одновременно приветливо и чуть-чуть снисходительно. Роберт холодно ответил и сразу же приступил к делу. Чего-то в этом роде он и ожидал и заранее приказал себе не расслабляться и не жалеть старикана. Поэтому был очень удивлен, когда замминистра не только не стал увиливать и ссылаться на плохую память, но, наоборот, сразу же вспомнил историю г-на Каппо.

– А как же, как же, было что-то в этом роде. Один молодой человек написал странный рапорт, о котором его никто не просил и который, если быть откровенным, находился далеко-далеко за пределами его компетенции, а потом, когда ему предложили объясниться, разразился меморандумом на полсотни страниц…

Это была невероятная удача. Значит, Каппо написал подробный документ, в котором обосновывал свою точку зрения.

– Да, насколько я помню, там были достаточно смелые заключения. А в чем дело? Почему это вас так интересует?

– Видите ли, – Роберт неожиданно занервничал и поэтому старался выбирать слова особенно тщательно, – кажется, этот молодой человек дал весьма точную характеристику дальнейшего развития событий. Я даже позволю себе употребить слово «предсказал». Но это, как бы сказать точнее, не нашло адекватного понимания у его прямого начальства…

– Включая меня, – перебил его старый дипломат.

– Нет, – Роберт смутился, – то есть, да. Но я здесь не для того, чтобы вас…

– А, бросьте, – замминистра встал из-за стола. – Я прекрасно вас понимаю. Вы нашли в архивах любопытный документ и идете по следу. Что, он действительно, так интересен?

Роберт решил, что лучше открыть все карты.

– Нет, я нашел только первый рапорт – там, где сказано, что строить посольство в Бонне не нужно, потому что Германия вскоре объединится и столицей снова станет Берлин. Насколько я вас понял, потом было что-то еще?

– Было, было, – казалось, замминистра даже обрадовался, что может ему помочь. – Развернутый меморандум с подробным обоснованием европейского будущего. Причем не столько экономического или политического, а, представьте, духовного. Хотя, может, я ошибаюсь – даже был такой подзаголовок где-то посередине: «Объединенная Европа – реальность или фикция». Немало остроумных выводов, насколько я помню, но все-таки с чересчур большим количеством допущений, работа скорее публицистического или, скажем так, научно-популярного характера, но никак не служебного. Как это он вам не попался? Но в любом случае, я думаю, что копия сохранилась в министерских архивах, и вы, наверно, сможете до него добраться – срок секретности должен был уже выйти. Какой, вы говорите, это был год? Вы смотрели в донесениях из ФРГ – и не нашли? Гм, странно. Знаете, тогда он, скорее всего, находится в разделе общеевропейских проблем. Или документов по организации департамента. Посмотрите обязательно. А что случилось с этим молодым человеком? Он, насколько мне известно, никогда не пытался опубликовать свой меморандум или выдержки из него, хотя, конечно, это запросто… Секретного там, сами понимаете… Даже обидно. Любопытная могла получиться вещица.

Роберт помолчал.

– Он уволился, – почему-то ему стало неудобно говорить, что подпись замминистра стояла и на прошении Каппо об отставке.

– Вот как, – старик покачал головой. – Жаль.

– Скажите, – Роберт взял быка за рога, – а почему его рапорту не был дан ход? Ведь все, им предсказанное, сбылось, – тут он впервые заметил, что эти две фразы никак не связаны логически и осекся.

– Ох, молодой человек, – замминистра подошел к окну и рассеянно постучал по подоконнику, – я состоял на службе почти сорок лет. И знали бы вы, сколько таких рапортов поступало мне на стол, особенно когда число моих подчиненных перевалило за пару сотен. И сейчас, – он обвел рукой комнату, – поступает не меньше. Ничего не изменилось. Кто вы по образованию? Ну, тогда вам будет понятна моя аналогия: ведь известно, что каждый молодой офицер пытается взять Тулон или пленить Югурту. Даже если время мирное. Среди нашего брата то же самое: любой юнец, только что закончивший дипакадемию, рвется в Талейраны да Киссинджеры – создавать союзы, объединять, противостоять и обязательно предвидеть. И уверяю вас, ничего из ряда вон выходящего в этой истории нет.

– Позволю с вами не согласиться, – Роберту потребовалось усилие, чтобы стряхнуть с себя наваждение – слишком уж обаятельным оказался старик, – я вас понимаю, но в данном случае это был не бред и не фантазия. Все, что этот, с вашего позволения, юнец предсказал, с точностью сбылось. По крайней мере, все, что написано в первом донесении, кстати, согласитесь, весьма сжатом и конкретном. И причем сбылось весьма скоро. Не находите ли вы, что такой человек должен был бы остаться на государственной службе?

– Я так и думал, что вы к этому клоните, – замминистра улыбнулся. – Яркий талант, которому бюрократы не дали проявить себя, тихо задушили и с радостью выперли в отставку. Потирая руки от того, что одним конкурентом на карьерной лестнице стало меньше, не так ли? – и он сделал соответствующее движение. – Вряд ли мне удастся вас переубедить, но, поверьте, все не так просто. Повторяю, таких рапортов поступают десятки в год, да-да. Ну, не меньше десятка, это я вам гарантирую, и почти все они написаны людьми амбициозными и небесталанными. Если мы начнем разбираться, есть ли в каком из них крупица истины да где именно, то министерство просто встанет. И вы же нас потом за это пропесочите по полной.

– И все-таки, – Роберт не сдавался, – я понимаю, что это не вопрос, – он сделал над собой усилие, – что это не вопрос вашего уровня или даже уровня начальника департамента. Но профессиональные работники, находящиеся в той или иной стране, – неужели они не в состоянии сделать предварительный анализ, дать оценку, неужели в их функции не входит необходимость выявлять наиболее талантливых…

– Ах, молодой человек, – начал старик, и, как показалось Роберту, грустно улыбнулся, – если начальство начнет выяснять, кто из подчиненных наиболее талантлив…

– То есть, – Роберт решил идти до конца, – вы считаете, что потеря такого перспективного сотрудника дипломатической службой Республики не является чем-то экстраординарным и заслуживающим сожаления? И вы бы сейчас…

– Да нет же, – замминистра раздраженно взмахнул рукой, – я сожалею. Тем более – теперь я действительно припоминаю. Это все выглядело фантастично, по этому поводу даже шутили в департаменте. Объединение Германии, говорите? Веселый парень, наверно. Да, сожалею. Но сделать тут ничего нельзя. И было нельзя. Ну представьте себе, кто-нибудь напишет сейчас меморандум об отделении Калифорнии от Америки, нет, даже если только Аляски… Проверьте, скорее всего, он просто тяготился своей работой – потому и ушел. Или хотел напакостить прямому начальнику, знаете, такое тоже бывает. И в нашем ведомстве, да-да. Или, что еще вернее, страдал от неразделенной любви, и, вместо того чтобы писать ночами печальные романтические стихи, решил сочинить служебную бумагу. Это тоже случается, чаще, чем вы можете представить.

– Но возможно, – Роберт решил пропустить «неразделенную любовь» мимо ушей, – он бы ничем не тяготился, если бы к нему прислушались? Не повысили в должности, не похвалили, а хотя бы не игнорировали или не смеялись, как вы говорите, за спиной? И сделать это должны были не вы – говорю не для того, чтобы сделать вам приятное, я действительно понимаю, каков круг обязанностей на том посту, который вы занимали, но хотя бы начальник отдела, секретарь посольства. Все это – ваши подчиненные, между прочим. Посол, в конце концов… Куда он смотрел? Я проверял, тогда нашим послом в Германии был действительный советник Габриелян – не политический назначенец, а человек с большим опытом, дипломат-профессионал, неужели он не мог…

– Молодой человек, – перебил старик, – хотите, я предложу вам сделку, мне кажется, для вас исключительно выгодную?

Роберт недоуменно посмотрел на отставного дипломата.

– Я помогу вам получить доступ ко всем документам по этому делу – там, кстати, ничего особенного быть не должно. Пара рапортов, меморандум… Ничего не придется искать, вам… – он поискал нужное слово, – поспособствуют. Сэкономите кучу времени. Когда вы говорите, он уволился?

– В 84-ом.

– Ну да, еще прошение об отставке. Наверняка, там моя резолюция.

Роберт кивнул.

– Я думаю, все это должно вас удовлетворить, – продолжал бывший замминистра. – Но за это, – старик поднял сухой палец и тут же, осознав неуместность жеста, плавно махнул рукой, – вы пообещаете в своей статье никак не порочить имя г-на Габриеляна и ни в чем его не винить. Видите ли, – он не то вздохнул, не то причмокнул, – бедняга умер лет пять назад. Он был честным служакой, лучше многих, поверьте мне. Ответить вам он не сумеет, а вдове – это милейшая женщина, знаете, из дам старой закалки, посвятивших свою жизнь обожаемому мужу, так вот, ей будет очень неприятно читать, что покойный был виновен в каком-то серьезном служебном проколе. Не отрицайте, вы же собираетесь написать о том, как бюрократическая косность и отсутствие необходимой широты взглядов привели к тому, что наша дипломатическая служба лишилась талантливейшего молодого сотрудника?

– А вы считаете, что это не так? – не удержался Роберт.

Старик помолчал.

– Вы меня не поняли. Это так, и это довольно грустно. Но по-другому быть не может. Дипломатическая карьера не делается путем эпатирующих рапортов. Что можно поощрить в студенте, недопустимо для должностного лица. Подумали ли вы о том, хорошо ли этот Каппо исполнял свою прямую работу? Хотите, я скажу вам, как он обязан был действовать? Если у него возникли невероятные прозрения, особенно подкрепленные какими-нибудь объективными данными, то он должен был одновременно с покупкой территории под строительство посольства, написать докладную записку. И все в ней изложить. Точка. А это, знаете, чистый эпатаж… Пахнет отсутствием субординации. Я уж не говорю о невыполнении служебного поручения. И упрекать Габриеляна не в чем – он действовал в соответствии с инструкциями. И не пытайтесь сделать отрицательного героя из кого-нибудь еще – все равно тень падет на руководителя миссии. Без ведома Габриеляна в посольстве ничего произойти не могло. Мы хоть и не военное учреждение…

Замминистра ходил из угла в угол, и говорил, уже не глядя на Роберта.

– Да, – повернулся он к журналисту, – в соответствии с инструкциями. И ничего не поделать. В этом случае инструкции не сработали. Оказались недостаточными. Плохо, конечно. Но этого не исправить. Ни в каком смысле. Инструкции отменить нельзя. Переделать – можно. Но не думайте, что в них можно предусмотреть случай, когда юношеская бравада вдруг совпадет с исторической истиной. Такое бывает раз в сто лет.

– А вы уверены, что это – бравада?

– Не знаю, – старик пожал плечами. – Содержания меморандума я не помню. Не думаю даже, что я его читал. Но, пожалуйста, займитесь этим вопросом. Ничего не имею против. Можете даже вывести меня в не самом лучшем свете. В крайнем случае, я вам отвечу, напишу письмо в редакцию. Вам же лучше. Будет продолжение истории, больше внимания к предмету вашей работы. Но давайте условимся – никаких обвинений в адрес тех, кто не может вам ответить. Считайте меня старомодным или, наоборот, лицемером, который старается сохранить свою репутацию под видом заботы о бывших подчиненных. Со своей стороны, я обещаю вам беспрепятственный доступ ко всем документам, относящимся к данному делу. Вы, надеюсь, догадываетесь, это вполне в моих силах.

«Как и обратное», – договорил про себя Роберт. Он колебался. Не хотелось соглашаться. Беспричинно, просто из принципа. Хотя все выглядело довольно безобидно. Но если это окажется только первой сделкой? А какие там еще могут пойти компромиссы?

– И кстати, – старик улыбнулся, – я, конечно, не помню всех перипетий этой истории, но не могу вас не предупредить об одной возможности. Может статься, если вы действительно внимательно изучите документы, что у вас отпадет охота писать обвинительное заключение. Нет, я вас не уговариваю, я предполагаю. Совсем как тот юноша. Может быть, все окажется гораздо сложнее. Я с такими случаями сталкивался. Раза два.

– Почему вы мне это говорите? – Роберт встрепенулся.

– У вас хорошее образование, – казалось, замминистра уклоняется от ответа. – И вы, не обижайтесь только, совсем не журналист. Не с профессиональной точки зрения, не подумайте. А по… Иначе говоря, для того чтобы накропать бойкую статью, у вас уже было достаточно информации. А вы вот не поленились, пришли ко мне и уже знаете об этом деле значительно больше, чем от вас мог бы потребовать любой придирчивый редактор. Я вам… – он подумал, – доверяю. – И тут же добавил: – О нет, это не лесть, даже не пытайтесь возмущаться. Ничего подобного. Если захотите меня приложить – ругайте на здоровье. Просто я откровенен с вами, вы, наверно, не ожидали такого от дипломата, пусть и бывшего. Но я теперь могу позволить себе эту роскошь.

Роберт выходил из университетского корпуса, одновременно возбужденный и недовольный. Итак, история подтвердилась. Более того, к ней относились еще какие-то документы, о которых он раньше не знал и к которым теперь, несомненно, подберется. Но, с другой стороны, его точило смутное ощущение какой-то неправильности, неудовлетворенности. Чем именно? Обещанием, которое он бы ни за что не дал еще час назад? Тем, что замминистра оказался совсем не таким, как он себе представлял?

Ветеран Холодной войны не юлил, не изворачивался, не пытался повести его по ложному следу, не отрицал вины, хотя и не признавал ее… Роберт зашел в кофейню, сел у окна и нетерпеливо хлопнул по столику. Безрадостный и не до конца выбритый официант подошел не торопясь и выслушал заказ, понимающе качая веками. За стойкой шумел свежеприготовленный кофе. Роберт осознал, что продолжает выбивать на столе какой-то странный марш, причем обеими руками, только когда на него с недоумением посмотрели сразу два соседа.

Да, вот что было самое неприятное: вдруг старый чиновник был прав? Если меморандум Каппо окажется плодом юношеского безделья, шуткой, написанной специально, чтобы вызвать раздражение начальства. Для того чтобы отлынивать, а не работать. Вдруг это – не результат гениального прозрения, а простое интеллектуальное хулиганство?

Роберт хорошо представлял себя на месте дипломатического лейтенанта. Его тоже несколько раз подмывало написать что-то наглое вместо нудного и получившего отличную оценку диплома, вместо аккуратных и относительно остроумных обозрений, которые он теперь публиковал раза два в месяц. Раздразнить, даже обидеть, твердым гвоздем проскрести длинную царапину на округлой, матово поблескивающей вальяжности, увидеть чьи-то взметнувшиеся в недоумении брови… Единственное, чего он не мог понять, – откуда берутся эти порывы?

* * *

Роберт растерянно глядел на стоящие перед ним ящики. Старик не обманул. Его допустили во внутренний архив (оказывается, такой существует!) министерства иностранных дел, а заместитель заведующего архивом даже принял его у себя в кабинете. Более того, они приготовили («сами бы вы потратили на это месяца два») все относящиеся к делу документы. «Поверьте, здесь – всё; нам скрывать нечего, если сочтете, что чего-нибудь не хватает, дайте мне знать». Ну и что же ему теперь со всем этим делать?

Роберт открыл первую коробку, перелистал одну папку, другую. Господи, да это же все документы по строительству нового здания. Сметы, проекты, переписка с подрядчиками, поставщиками… Кому это нужно? Что они, его за дурака держат? Хотя, с другой стороны, он же просил: все, имеющее касательство к данному делу. Вот и получил груду старомодной кальки: чертежи здания в продольном и поперечном разрезе, эскиз фасада, объявление о конкурсе на проект… Вдруг Роберт увидел на обложке одной из папок знакомую фамилию. Манулис, Константин Манулис. Не может быть! Нет, все сходится. Дата рождения, место проживания. Вот это да!

Манулис был одной из наиболее уважаемых знаменитостей Республики, человеком, которым гордилась вся страна, без преувеличений. И вполне заслуженно. Роберт как-то объяснял этот феномен одному американцу: «Понимаете, мы все-таки небольшое государство. Это у вас столько нобелевских лауреатов, что их не перечислить ни одному историку науки, у австрийцев – куча композиторов, и все гениальные, у русских – столько же писателей, а французы каким-то образом сделали всех своих мало-мальски значимых соотечественников всемирными величинами – от лингвистов до парфюмеров. Даже не знаю, как это у них получилось, но все равно – молодцы, ребята. А у нас ученых мирового уровня наперечет – два или три, писателей серьезных за последние пятьдесят лет, сейчас… Тоже трое, ну хорошо, четверо, хотя я этого четвертого читать не могу. Композитор – вообще один, и писал только скрипичные пьесы. Поэтому если в стране вдруг появляется человек, покоривший Нью-Йорк или Париж, или на худой конец, Лондон или Сидней, то его имя знает любой автомеханик».

Манулис же покорил и Париж, и Нью-Йорк. В прямом смысле слова. Выиграв около двадцати лет назад престижный международный конкурс, выдвинувший его в первые ряды современных архитекторов, он с тех пор построил по заказу ООН здание Института мира на Манхеттене, культурный комплекс в Бобиньи, оперный театр во Франкфурте, художественный музей в Денвере и административный комплекс неподалеку от Буэнос-Айреса. В прошлом году он получил премию Прицкера – архитектурный Нобель. При этом Манулис упорно отказывался от предложений перенести свою мастерскую в какой-нибудь американский или европейский мегаполис и продолжал жить в столице Республики. Его архитектурное бюро находилось недалеко от здания Парламента, которое он тоже помогал реставрировать к недавнему двухсотлетнему юбилею, и было чем-то вроде местной достопримечательности. По крайней мере, туристам его всегда показывали. «Да что вы говорите – офис Манулиса помещается в этой хибаре? Невероятно! Хотя окна, конечно, довольно любопытной формы, ты не находишь, милочка? Наверно, потолки там все-таки приличной высоты. Иначе было бы странно – ты согласна?»

Спустя два часа внимательного чтения у Роберта не было никаких сомнений: почти четверть века назад Манулис, тогда только-только окончивший институт архитектурного дизайна, выиграл конкурс на постройку здания Республиканского посольства в Бонне. Напрашивался вывод, что для карьеры начинающего архитектора это было событием, мягко говоря, значительным. Может быть, даже решающим. А как, интересно, он смог получить такой заказ? Прямо со студенческой скамьи? Конечно, в таких случаях всегда проводится конкурс, но неужели он был открытым? Роберт прекрасно знал, что стандартные государственные заказы небольшого размера часто отдаются по знакомству. Без сомнения, их получают компетентные люди или компании, чтобы потом было не подкопаться, но все-таки… Публичности особой не бывает, хотя и растраты бюджетных средств тоже не происходит. Не коррупция, а так – результат дружеских связей владельца компании с директором департамента. Упаси боже, никаких взяток, даже подарков. «Может, Манулису тоже кто-нибудь помогал? Тогда это было бы…» – Роберт затруднился с определением.

На самом деле, признался он себе спустя еще несколько минут, получалась путаница. Если Манулис получил заказ без чьей-либо помощи, выходило замечательно. Все выглядели здорово – и он, пробивший себе дорогу, и государство, оценившее молодой талант. Тогда почему он об этой истории никогда не упоминал? Роберт тут же залез на интернет-сайт компании Манулиса и открыл его официальную биографию. О строительстве посольства там ничего не было. Послужной список мастера начинался с общеизвестного конкурса. Странно. Но если его кто-нибудь подсадил или, чего хуже, он сам кого-нибудь подмазал… Только каким образом? И ведь в Париже и Нью-Йорке подмазки точно не было – наоборот, там хватало доморощенных конкурентов. Тем, кстати, и был замечателен международный взлет Манулиса, что за ним, кроме небольшой Республики, гордившейся своим талантливым сыном уже два десятилетия, никто не стоял.

Роберт решил не торопиться и продолжил чтение. Этого оказалось достаточно. К концу дня картина вырисовывалась довольно отчетливо. Да, конкурс был объявлен, но, конечно, без особой помпы, в «Правительственном вестнике». Был получен один проект – стандартный, типовой. Обычное административное здание, старомодное, в стиле 60-х. Предложила его одна из крупных строительных фирм Республики, специализировавшаяся на возведении комплексов малогабаритных квартир и административных зданий районного масштаба. Стоимость была, насколько понимал Роберт, вполне адекватная. Все прозрачно – никто пёрышка не подточит.

Однако незадолго до окончания сроков конкурса в комиссию поступил проект, выполненный Манулисом. Рука будущего покорителя мировых столиц была очевидна – здание выглядело весьма оригинально («Пост-модерн, будь он неладен, или как он там правильно называется?» – пробурчал себе под нос Роберт), с большим количеством громадных окон, трубчатых переходов между различными корпусами, резко поворачивающихся лестниц. Отнюдь не все наброски и чертежи были одинаково тщательны, но эскиз парадного зала – со смело закрученными перекрытиями, распахнутой планировкой – впечатлял особенно.

Только цена? Неужели это было дешевле? Он быстро заглянул в конец сметы. Цифры разнились не слишком сильно. Сомнительно. Он начал листать дальше. Протокол заседания министерского комитета. Результаты голосования. Восемь за проект Манулиса, семь – против. Ого, да тогдашний министр был членом комитета! А почему подпись не его? Ага, вот первая смета, вторая. Роберт открыл второй ящик. «Где же это, как его…» – он забыл нужное слово. Должно быть среди документов за 85-й год. Точно – перед ним лежал акт о приемке здания. «Ну-ка, ну-ка… Ничего себе!» – Роберт перевел дух. Окончательная стоимость здания превышала заявленную в три, нет, даже в три с половиной раза.