Текст книги "На самом краю леса"

Впрочем, вполне разделяю твое мнение в той части, где ты говоришь о желательности того, чтобы эти события не просочились на страницы газет или, на худой конец, получили бы в них сколь возможно минимальное освещение. Во всяком случае, Лыхово, которое, как я пониманию, стало ареной особо яростных столкновений, находится в относительно малодоступной местности. А я, со своей стороны, уверяю тебя, постараюсь сколь возможно ограничить проникновение в те края падкой на гниль прессы, пуще всего чешской. Эти брехуны-тараканы мне тоже отвратительны.

Думаю, ты догадываешься, что меня особенно заинтересовала та часть твоего письма, в которой ты не только раскрываешь причины имевших место беспорядков (в некоторых случаях вылившихся в настоящие погромы, как их называют наши восточные соседи), но и говоришь о необходимости перестройки имперской политики по отношению к некоторым народностям и о всемерном и неустанном их введении в единое государственное русло, пускай даже под некоторым давлением. Действительно, как можно поступать иначе, когда мы, к примеру, имеем дело с двумя национальными группами имперских подданных, обитающих на одной и той же территории, но связанных при этом только взаимной нелюбовью и непрестанной конкуренцией, пронизывающей все общественные сферы! Возможен ли другой путь к достижению государственной гармонии?

Ты отвечаешь на этот вопрос отрицательно и, надо сказать, делаешь это весьма доказательно и логично. Должен сообщить тебе, друг мой, что я позволил себе показать твое письмо кое-кому в Шенбрунне, и оно произвело там самое выгодное впечатление. Полагаю, что не открою большого секрета, если скажу: мысли такого рода уже обсуждались в Вене (до поры до времени только в самом узком кругу) и некоторым лицам было очень приятно получить подтверждение правильности своих выводов. Тем более от человека, пока (подчеркиваю – пока) в этот небольшой круг не входящего, но уже прекрасно известного при дворе своими воинскими заслугами и преданностью интересам империи.

Однако должен предостеречь тебя от чересчур широкой пропаганды твоих мыслей. Надеюсь, ты не случайно избрал меня в качестве своего адресата, зная мое самое щепетильное отношение к такого рода делам. Также позволь не согласиться с тобой в отношении масштабов проблемы и способов ее решения. Не забывай, что наша империя зиждется на добровольном и нерушимом единстве нескольких наций, и любые попытки подорвать это единство могут привести к весьма нежелательным последствиям.

Тем сильнее на этом фоне выделяется поведение оказавшихся в составе государства некоторых национальных групп, точнее сказать, народностей, неоднократно доказывавших отсутствие лояльности по отношению к трону. Повторяемость и разнообразность подобных действий наводит на мысль об их постоянном противостоянии нашим устоям и, более того, о спланированном и обдуманном их подрыве. В этом пункте я с тобой полностью согласен. Не обижайся на мою легкую (и, поверь, очень дружескую) критику, сам понимаешь, что я, во-первых, человек не военный, а политический, а во-вторых, в силу своего служебного положения чиновника, стоящего на страже закона, обязан рассматривать любую проблему с разных сторон. И даже мое общее с тобой согласие в рассуждениях и выводах не подразумевает немедленного действия или официальных рекомендаций кабинету, хотя, не скрою, делает их гораздо более вероятными.

Если мне не изменяет память, то очередные маневры назначены на середину мая. Ожидаю увидеть тебя в Прессбурге и надеюсь, что смогу доказать тебе в действии мою дружбу и продемонстрировать благоприятные последствия ознакомления некоторых лиц с кратким изложением твоих идей. Однако пока примирись с тем, что время для их реализации еще не пришло, пусть оно уже не за горами, а гораздо ближе.

На днях видел твоих родителей на балу у эрцгерцогини. Должен тебя порадовать, они оба прекрасно выглядят. С ними была и твоя нареченная. Нечего сказать, очаровательна! И к тому же, рискну употребить поэтическое выражение, полна скромной грации. Поздравляю тебя, счастливец! Советую не затягивать с оглашением, ибо не исключено, что мы находимся на пороге серьезных событий.

Жму руку.

Твой Карл.

Вена, девятого апреля тысяча девятьсот третьего года.

XI

Оберштурмбаннфюрер СС Тиглиц группенфюреру СС Айсбреннеру

Дорогой группенфюрер!

Сообщаю Вам о ходе операции по умиротворению и очистке Лыховского участка. В течение шести недель силами вверенных мне подразделений были санированы двадцать шесть деревень и два города. Общая площадь очищенной территории составила две тысячи четыреста восемьдесят семь квадратных километров. В соответствии с циркуляром рейхсфюрера население зоны санации было разделено на четыре группы. Во-первых, лица, подлежащие принудительному перемещению (основная часть), во-вторых, обладающие известными инженерными, промышленными и прочими полезными навыками и направляющиеся в распоряжение Управления строительных и дорожных работ, в-третьих, нежелательный элемент и, в-четвертых, люди, могущие доказать свое арийское происхождение или имеющие особые заслуги перед Рейхом.

К первой группе было отнесено двадцать семь тысяч двести четыре человека, Управлению было передано тысяча сто шестнадцать человек (почти все – мужчины). Подлежащий терминации нежелательный элемент исчислялся в количестве шести тысяч пятисот двадцати двух единиц, а лиц арийского происхождения и имеющих заслуги перед Рейхом было выявлено семьдесят шесть.

Необходимые действия по перемещению и направлению на работы были проведены в расчетные сроки благодаря тому, что необходимые средства транспортировки были предоставлены нам своевременно и в достаточном количестве. Этого, к сожалению, нельзя сказать о разрешении вопроса по терминации – в связи с тем, что уже в течение месяца нашему соединению не выделялся дополнительный боезапас, о необходимости чего я уже дважды докладывал и штандартенфюреру Румме и лично Вашему Превосходительству. Поэтому нам неоднократно приходилось прибегать к медленным и неэкономичным способам терминации, что недопустимо растягивало время, отпущенное для операции. Только изобретательность и смекалка, проявленная несколькими особо отличившимися членами опергруппы (см. наградной лист), позволили свести к минимуму отставание от графика. Прошу прощения, группенфюрер, что вынужден упомянуть об этом еще раз, но считаю, что мой долг как верного солдата Рейха и Фюрера – сообщать Вам не только о наших успехах, но и о проблемах, разрешение каковых обусловит и приблизит конечный успех операции.

Несмотря на вышеизложенное, считаю, что в настоящее время общие темпы операции являются вполне удовлетворительными, поскольку наше быстрое продвижение в начале компенсирует отдельные трудности, испытываемые в последние дни. В завершение позвольте уверить Вас, группенфюрер, что вверенное мне подразделение и я лично не пожалеем стараний, жертв и самой жизни для выполнения задач, поставленных перед нами Рейхом и Фюрером.

Хайль Гитлер!

Копии списков лиц второй и четвертой категорий прилагаются.

Квадрат четыре-пятнадцать Лыховского участка, двадцать седьмого июня тысяча девятьсот сорок второго года.

XII

Прокурору Луговской области Толстопятенко Геннадию Сергеевичу от секретаря ЦК КПСС Дроздова Юрия Антоновича

Здравствуй, Геннадий!

Извещаю тебя, что мне поручили курировать дело об антисоветских выступлениях в твоих, так сказать, «родных пенатах». Да, нечего сказать, сильно недоглядели вы, дорогие товарищи! Вчера было заседание на самом верху – вот до чего докатились. Ну, вашего бывшего Первого так пропесочили, что мне на него даже жалко было смотреть. А кто же и виноват, как не он, – не по Сеньке, видать, оказалась шапка. Да и всем отвесили дерьма по самые уши. Ты, Геннадий, просто в рубашке родился. В последний момент тебя спас, успел вставить: дескать, прокурор-то в области новый, месяц назад только заступил. А Сам смотрит на меня пристально, потом оборачивается к референтам и говорит: «Правда, месяц?» Тут его старший помощник заглянул в папку и говорит: «Точно так, я помню, как документы вам на подпись давал по его назначению». Так Сам и тут не успокоился и давай выяснять, а кто до тебя был – значит, его и надо тянуть за яйца. Тогда только утихомирился, когда сказали ему, что сменил ты старика Семенова по отбытии того, так сказать, в лучшие миры. Так что прости меня, Геннадий, за откровенность, но теперь ты мой должник. Я на тебя положился, а теперь ты оправдай, что называется, оказанное доверие. Просрались, так подтирайте. Прям невозможно подумать: а не будь под рукой Сазонова с его молодцами-танкистами, так что, у вас контрреволюционный мятеж мог бы начаться? И это на пятьдесят третьем году Советской власти!

Поэтому слушай сюда. Ты мне этой мясомолочной версией нос не утирай. Дескать, там цены, а здесь товар порченый. Кончай эту лабуду. Помнишь, где у нас базис, а где надстройка? То-то же. Идеологическую подоплеку ищи, Геннадий, а не тыкай нам этим начальником торга. С ним разберемся отдельно. А от тебя требуется следующее: чтобы через неделю представил список всех, кто на первый митинг у завода вышел. Всех, понимаешь! Чтобы на столе у меня этот список лежал, напечатанный крупными буквами. А все эти гаврики чтобы у тебя сидели, как миленькие, по отдельным камерам.

Все раскрути, камня не оставляй. И что за лозунги на этих митингах выдвигали, и кто составил так называемые «требования»? И говорилось ли что о событиях в других братских странах социализма? А протоколы допросов Захарьина и членов его контрреволюционного кружка тоже будешь пересылать лично мне. Особо обрати внимание на зарождение этой подрывной группы. Не могла она взяться ни с того ни с сего. Это, что называется, противоречит материализму. Не было ли у них связи с заграницей? Помнится, года три назад у вас был в области кто-то из чехословацких ревизионистов, вот проработай-ка эту линию. И чтобы копии были у меня в двадцать четыре часа, как говорится, в аккуратной папочке с тесемочками и бантиком. А насчет Комитета не беспокойся: те времена прошли, он теперь у нас под жестким партийным контролем.

И еще. Я в твоем письме уловил какие-то паникерские нотки. Мол, не было ли каких организационных ошибок в партийном строительстве? Не пора ли вернуться к старым проверенным методам? А то, мол, гидра поднимает голову и т. д. Ты это, Геннадий, брось. Партия у нас не ошибается. Отдельные лица могут, а партия – никогда. За дело – всех кого надо посадим, а вот эти намеки насчет профилактических мер ты держи про себя, а нос куда не надо не суй. Как говорит мой доктор, «профилактика – это предупреждение заболевания с целью его выявления в ранней стадии и скорейшего излечения». Понял?

Решение об укреплении вашей организации ожидается в самое ближайшее время. Пока что ты будешь за старшего – и по партийной, и по советской линии. А Павлу Сергеевичу поручили помочь тебе с наведением порядка, слушай его, мы и так только благодаря ему убереглись. Вот что такое старая школа: никакого промедления, в два счета развернул механизированную колонну, как на параде, и за полдня прошел двести километров. Надо – значит надо. Учись, Геннадий!

Все. Давай, действуй. Нового Первого я, наверно, сам приеду представлять активу, тогда и поговорим. Ты уж попробуй меня порадовать.

С коммунистическим приветом.

Ю. А. Дроздов,

Москва, Старая площадь, 10 сентября 1970 года.

XIII

Помощнику Верховного Комиссара ООН по делам беженцев Эмилю ван Лоорену от координатора по Центральной Африке Франсуа Пати

Дорогой Эмиль!

Только что вернулся из зоны боевых действий. Извини за немного взвинченный тон моего письма, поскольку пишу под впечатлением увиденного. Конечно, всем было ясно, что после эвакуации из Буагры последних экспедиционных частей могут возникнуть конфликты в тех районах, где не была проведена демаркация границ, а также то, что сам процесс передачи власти в стране не будет гладким. Однако существует разница между наличием отдельных проблем и сплошным невообразимым кошмаром.

Трения между Фронтом Национального Освобождения и Народной Освободительной Армией начались еще на переговорах в Лозанне. Возможно ты помнишь, что я уже тогда предупреждал: разница между этими организациями не идеологическая, а, в первую очередь, племенная; ФНО зародился в местах проживания мунту, а НОА почти целиком состоит из йора. Но никто из наших дипломатов меня не послушал, слишком они были озабочены борьбой капитализма и социализма, чтобы обращать внимание на этнографию. Теперь между бывшими повстанцами идет самая настоящая война, точнее сказать – бойня, которая много хуже той, что здесь продолжалась последние двенадцать лет. Эти уже не боятся никаких журналистов, а оружия успели накопить горы – и русского, и американского, и какого угодно. К тому же появился еще один, особенный слой профессиональных бандитов: людей, во всем отчаявшихся и изверившихся и оттого промышляющих только лишь грабежом и тем живущих. А у них еще через несколько лет вырастут дети, тоже не имеющие понятия о том, что возможен какой-то иной способ существования.

Эта нелюдь никого не щадит: меньше будет конкурентов. Зверства творятся самые средневековые. Всем пленным и даже мирным жителям отрубают кисти правых рук, а если кто подвернется солдатам под хорошее настроение, то их милуют и рубят только пальцы, в исключительных случаях – даже на левой руке (что – верх гуманности). Я сам видел несколько десятков таких несчастных, многие из которых, без сомнения, в ближайшие дни умрут от заражения крови. Ты прекрасно знаешь, что наш бюджет ограничен, все запасы медикаментов мы уже давно роздали, а доставить сюда что-либо практически невозможно. Пилоты отказываются садиться в местном аэропорту после того, как в позапрошлом месяце потерпел аварию самолет, который мы с таким трудом смогли зафрахтовать. Иногда я, правда, думаю, что те калеки, которых нам удастся спасти, все равно умрут от голода, что гораздо мучительнее.

Опустошение сельской местности ужасающее. Я проезжал через места, где жило племя хаши. Может быть, ты этого не знаешь, но примерно сто двадцать лет назад бельгийским миссионерам удалось окрестить хашских вождей, и после этого многие хаши служили в колониальной администрации и даже во вспомогательных войсках. И мунту, и йора их никогда не любили, а теперь избиение беззащитных врагов – единственное, в чем ФИО и НОА могут договориться между собой. В Лозанне никому даже в голову не приходило учесть интересы хашей (не говоря о том, чтобы пригласить их на переговоры), и стоило нам вывести последних наблюдателей, как началось такое, во что отказываешься верить. А их еще умудрились разоружить в соответствии с пунктом о демилитаризации.

Я думаю, что количество жертв за последние два месяца много превысило все потери той войны, которую, как считается, блистательно прекратили год назад (поговаривали даже о Нобелевской Премии Мира, не так ли? – и выпили немало шампанского под аккомпанемент бравурных и весьма оптимистических речей). И я не вижу ни конца ни края этому безграничному ужасу. А если из создавшегося положения есть какой-то разумный выход, то он мне тоже, увы, неведом.

Прошу прощения за откровенность, но, по-моему, мы уже сделали все что могли. Пусть теперь попробует кто-нибудь еще. Надеюсь, что годы, проведенные в Буагре, мне зачтутся, и я смогу рассчитывать на спокойное место в Женеве или Нью-Йорке. Хотя скажу честно, предпочел бы Женеву, мне в последнее время почему-то хочется видеть как можно меньше людей.

Передай привет Ирэн и детишкам.

Твой Франсуа,

Леонвиль, 5 августа 1974 года.

XIV

Коменданту провинции Дажут от начальника службы внутренней безопасности и правопорядка

В целях восстановления спокойствия в провинции и поддержания мира и покоя в республике, а также в соответствии с прямым распоряжением Президента Объединенной Демократической Федерации, приказываю:

1. Ввести в провинции военное положение.

2. Объявить в провинции комендантский час, запретить любые массовые сборища и демонстрации, приостановить деятельность всех средств информации, за исключением государственных.

3. Нарушители указа о военном положении подлежат бессрочному интернированию, а оказывающие сопротивление вооруженным силам республики караются по законам военного времени.

4. Настоящий указ входит в силу с момента его оглашения.

На отдельном листке:

Надеюсь, вы понимаете, что Президент весьма обеспокоен этой резней. Делайте что хотите: опутайте деревни колючей проволокой, заполните дороги патрулями и проводите разоружение населения, не останавливаясь перед использованием любых средств. Чтоб никто носа из дома не мог высунуть без вашего разрешения. Пусть на четвереньках по улице ходят, пусть ползают – им же лучше и спокойнее. Повторение, даже в меньшем масштабе, недопустимо. Имейте в виду, что вам поручено дело государственной важности. Экономика и благосостояние страны под угрозой. И так половина отелей на побережье пустует. Не говоря уже о реакции заграницы в целом.

Просто невероятно, как что-либо подобное может случиться в конце XX века. Уже скоро тридцать лет, как наша республика крепнет и хорошеет под неизменным руководством уважаемого Президента, и вдруг на тебе – какая-то прямо доисторическая резня. Нет слов! Позор!

Президент очень недоволен. Особенно эти слухи о грузовиках из Ло, в которых погромщики якобы разъезжали от деревни к деревне, словно по намеченному плану. А также сообщения о большом количестве массовых изнасилований… Вы же знаете западных журналистов, им одна шлюха с синяком под глазом важнее всего, они из этого Бог весть что могут раздуть. В общем, не теряйте времени, наводите порядок железной рукой. Можете считать, что имеете от Президента полномочия на самые крутые меры в отношении лиц, поставивших под удар процветание нашего государства и его авторитет на международной арене.

Ваш (неразборчиво).

XV

Генеральному поверенному Соединенных Штатов Америки Ричарду Аттлтону от председателя комиссии по расследованию причин беспорядков в Лос-Тельянос и сходных инцидентов в других городах

Дорогой сэр!

Я позволил себе написать эту записку, поскольку не сомневаюсь, что нашего доклада Вам целиком не одолеть даже с помощью референтов. Но мне бы очень не хотелось, чтобы выводы комиссии, подписанные всеми ее членами, сочли за набор красивых фраз, рассчитанных на внимание прессы. Хотя, признаюсь, меня самого начинает мутить, когда я вижу раскиданные здесь и там «основополагающие принципы демократии», «равенство возможностей», «всеобщую ответственность» и «нравственные ценности». Тем не менее, попробуйте не отвлекаться на борьбу с неизбежными клише и уделите немного внимания собранным фактам и сделанным нами заключениям. Я знаю, что время сейчас не слишком удачное, а после избирательной кампании вашему кабинету, скорее всего, придется паковать чемоданы. Но у меня все же теплится надежда, что к нашей работе отнесутся серьезно, несмотря на то, что из нее трудно извлечь сиюминутную выгоду (там нет подходящего слогана ни для одного из кандидатов). Впрочем, говоря откровенно, эта надежда не слишком сильна, и именно по данной причине.

Я много лет участвовал в политической жизни, поскольку верил, что смогу принести пользу нашей стране. Более того, я искренне полагал, что мы медленно, но неуклонно движемся по пути прогресса. Скажу честно, факты, открывшиеся во время работы комиссии, принесли мне немало разочарования. Я действительно считаю, что события в Лос-Тельянос не являются одиночным инцидентом, а, напротив, целиком обусловлены процессами, захлестнувшими страну в последние годы. Причин – не одна и не две. Но как подобраться к ним? Упомянешь «духовное обнищание» и «кризис традиционной семьи» – тебя назовут ретроградом и заклюют за косность и отсталость. Укажешь на дефекты общественных институтов и отсутствие социальных программ – навесят ярлык либерала-транжиры, жаждущего поглубже залезть в карман налогоплательщика, дабы отрастить государству новые жирные щупальца. И поневоле задумаешься, не скрывается ли за системой политического равновесия, которой мы так долго гордились, опасность всеобщего бездействия?

Еще одно замечание. В нашем докладе много цифр, и, за редким исключением, все они неприятные. И все же хотелось бы особо сказать об одной величине – неизмеримой и не могущей быть измеренной, но очевидной и очень тревожной. Имя ей – разобщенность. Иначе говоря – наш исконный, национальный и неоднократно воспетый индивидуализм, давно уже возведенный в куб и поднявшийся до облаков. В настоящее время обособленность отдельных граждан, а превыше всего разъединенность многочисленных социальных и национальных групп достигли невероятно высокой отметки. Эти группы не общаются между собой, даже не разговаривают и тем более – не доверяют друг другу Из-за этого незначительные недоразумения могут разрастаться в трагедию таких размеров, как это произошло в Лос-Тельянос.

Вы скажете, что в данном случае катализатором событий стали асоциальные элементы, спровоцировавшие полицию, и что в волнениях были, в основном, замешаны сообщества, проживающие в нашей стране не так долго и не сумевшие еще к ней адаптироваться. Но ведь это вполне естественно! Рваться всегда будет в тонком месте, но не все ли равно, где именно прогнила ткань? Да, жители пригородов, включая нас с Вами, не рванутся завтра грабить магазины целыми семьями и не будут палить во все стороны, ополоумев от кокаинового отравления. Но можно ли себя этим успокаивать? Можно ли не замечать того, что происходит в десяти милях от наших ухоженных лужаек? Или даже значительно ближе. Вы ведь слышали про фентанил? А про обезболивающие, которые якобы не вызывают привыкания?

Можно ли отмахиваться от прискорбных фактов, объявляя их отступлением от общей нормы? А ведь большинство наших соотечественников (за очень редким исключением) упрямо не хотят знать о чем-либо, нарушающем их спокойствие и размеренное существование. Как будто живут на другой планете: приходят с работы домой, закрывают дверь и ни о чем не задумываются. Да, их интересует семья и работа, но не более. А еще – банковский счет и пенсионный фонд. Вам это известно не хуже моего.

Я не знаю, как исправить создавшееся положение. Да и возможно ли пробиться через толщу поверхностных объяснений, навязываемых нам со всех сторон – от дурного влияния телевидения до чрезмерной доступности огнестрельного оружия – и заглянуть чуть глубже? Попробовать отбросить в сторону путы «политической чувствительности» и завесу из набивших оскомину общих слов и добраться до сути, пусть для кого-то и очень неприятной? Что увидим мы? Что ожидает нас, если не откажемся от комфортабельной слепоты, за которую рано или поздно придется платить? Конечно, легче всего было бы изобрести какой-нибудь спасительный рецепт, что вполне по-голливудски, но, увы, не очень реально. Я же просто не могу ни отвернуться, ни закрыть глаза, ибо мне страшно.

Опускать руки – не в характере нашей нации, и за свою историю мы решили множество проблем, часто не менее грозных и серьезных. Но те ли мы, что раньше? Мы гордимся тем, что наша страна награждает успешных людей, как никто другой, но не утратили ли мы в погоне за индивидуальными лаврами нашу общность? Сумеем ли взяться за руки, подобно нашим отцам и дедам, ради общего дела и работать вместе, невзирая на все различия, которые раздирают страну последние десятилетия. Или навсегда закрылись, каждый в своем собственном коконе? Мы ведь давно уже не знаем, как зовут наших соседей, хотя здороваемся с ними каждый день. И на собрания муниципальных комитетов ходят одни старики.

Только от кого может прийти правильное решение? И ведь оно не может быть единственным и способным исправить все за один раз. Да и примем ли мы его, если оно исходит от нашего оппонента? Ведь мы не слушаем никого, чье мнение нам не нравится. Мы даже его не воспринимаем. Потому что он для нас уже не оппонент, а враг. А Вы не хуже меня знаете, как наша нация поступает с теми, кого считает своим врагом.

С этим надо что-то делать, мне это очевидно, и я уверен, что Вам тоже, но что именно?

Надеюсь, что заставил вас задуматься.

Дэрилл Хастертон, бывший сенатор от штата Пенсильвания.

XVI

Начальнику префектуры департамента Иль-де-Шапель от председателя комитета Национального Собрания по законодательству

Дорогой Филипп!

Вчера закончил чтение твоего доклада о событиях в Латренне и спешу принести свои поздравления. Блестящая работа! Великолепный анализ, безупречная логика, кристально четкие выводы. Ты далеко пойдешь, друг мой! Особенно безукоризненно обосновано положение о необходимости врастания иммигрантов во французское общество и об их добровольном в нем растворении. Совершенно неоспоримо, на мой взгляд, и то, что выходцы из традиционных культур неевропейского происхождения, прибывшие в нашу страну, должны находиться под неустанным направляющим воздействием государства. Обособленность и закрытость подобных групп вредит и самим переселенцам, и обществу, их приютившему и предоставившему им возможность пользоваться всеми благами современной демократической цивилизации.

Не могу не согласиться с тобой и в том, что только слияние с новой культурой даст индивидууму возможность сохранить личность, а не наоборот, как это неоднократно пытались представить известные тебе деятели. Отказ от прошлого и полное принятие выработанной веками западной системы ценностей – вот единственно правильный путь в двадцать первый век. Не говоря уже об обязательствах, которые принимает на себя всякий, желающий назвать нашу отчизну своей новой родиной. Определенную пользу может принести и упоминаемое тобой ограничение доступа граждан отдельных стран в государства Сообщества. Пускай сначала научатся жить у себя дома, прежде чем садиться к нам на шею. Нечего сказать, нашли хороший способ уйти от исторической ответственности.

Но главное – как написано! Не подкопаться: все методологически фундаментально, технически совершенно и выстроено без сучка и задоринки (твоему стилю может позавидовать любой из наших академиков). Я получил громадное удовольствие. Пусть левые попробуют теперь что-нибудь вякнуть. Мне всегда была невыносима аллергия, которую они испытывают в отношении полиции. Впрочем, в последнее время я, к счастью, стал замечать, что их патологическая любовь к иммигрантам тоже имеет свои пределы. Просто раньше самым удобным способом продемонстрировать свои либеральные воззрения была солидарность с террористами из третьего мира, а теперь они решили найти себе что-нибудь поприличней и поэкономней вроде борьбы за сохранение окружающей среды.

Между нами говоря, я знаю, что в Елисейском Дворце твоя работа тоже была очень высоко оценена. Так что, думаю, недолго тебе еще быть начальником префектуры. Республике такие люди нужны на самом верху.

Слышал, что на будущей неделе тебя вызывают в Париж. Удачное совпадение: как раз в четверг у нас намечен небольшой прием. Заходи обязательно. Мы с Колетт будем очень рады видеть тебя и твою очаровательную супругу.

До скорого. Твой Бертран.

Р. S. А кстати, как вы собираетесь встречать новое тысячелетие?

1999–2011, 2018