Текст книги "Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки"

При своих опытах обществу приходилось вести постоянную борьбу с наводнениями¹⁰³. В 1801, 1802, 1803 годы вода неоднократно покрывала весь остров, и всякий раз сносило мосты, смывая гряды, заносило их песком и щепами и подмывало посаженные деревья. В 1820, 1821 и 1822 годы, в январе 1822 года наводнения также причиняли много бед, пока, наконец, 7 ноября 1824 года не были разрушены до основания жилой дом, оранжерея, фруктовый сарай, парники, не были вырваны с корнями садовые деревья и кусты и весь остров покрыт илом и сучьями изломанных деревьев – приходилось не только исправлять, но начинать все сначала. А денег у общества не было, нужно было прежде всего отыскать средства. В поисках этих средств (об этом речь будет ниже) прошло около 10 лет, пока 8 октября 1836 года не был опубликован следующий рескрипт на имя президента общества графа Мордвинова.

Граф Николай Семенович!

Указом на имя бывшего Санкт-Петербургского военного генерал-губернатора графа фон-дер-Палена 30 мая 1801 года по прошению Вольного Экономического Общества, для споспешествования и земледельческих познаний, пожаловано было оному Обществу для произведения новых опытов в разных частях его управлений, место на Петровском острову с садом и дворцовым строением. В продолжении 35 лет, как Общество имеет место сие в своем владении, оно не произвело никаких опытов, никаких хозяйственных завоеваний. Удостоверяясь в сем лично при обозрении острова и усмотрев из подлинных отчетов Общества, что оно не извлекает от Петровского острова другой пользы, кроме дохода за дачи, частными лицами выстроенные, в шесть тысяч рублей, повелеваю место, Вольному Экономическому Обществу отданное как древние с Петровским островом достояния Императорской фамилии, передать в ведомство кабинета, от коего Обществу будет отпускаемо ежегодно по шести тысяч рублей, взамен дохода, который оно получало.

Трудно найти другой, подобный этому документ, в котором бы так резко относились (даже в ту пору) к большому, заслужившему всеобщее уважение общественному учреждению. К сожалению, в рассмотренных нами делах нет и намека на ту интригу, следствием которой было появление рескрипта, который по справедливости мог быть назван обвинительным актом. Но гр. Н. С. Мордвинов считался либералом, сделать которому неприятность для известных кругов было очень желательно, и Вольное экономическое общество было выбрано средством. Можно надеяться, что когда Вольное экономическое общество предпримет издание своей истории, взамен уже устаревшего и далеко неполного очерка А. И. Ходнева история с Петровским островом будет выяснена. Мы со своей стороны даем лишь некоторые детали.

В рескрипте говорилось, что «Общество в продолжении 35 лет не произвело никаких опытов, никаких хозяйственных заведений» – вышеизложенное ярко убеждает в несправедливости этого утверждения, деятельность общества была, наоборот, значительная. Далее в рескрипте подчеркивалось, что общество только сдавало землю под дачи и получало доход в 6 тысяч рублей. Чтобы избегнуть обвинений в убытках, причиненных обществу отнятием у него Петровского острова, отданного в «неотъемлемое владение» (слова рескрипта 1807 года), ему гарантировали эти шесть тысяч рублей. Формально как будто убытка не было, но, выяснив вопрос о дачах, мы увидим, что общество потерпело большой материальный убыток.

Первое сведение о дачах Петровского острова мы имеем за 1791 год,¹⁰⁴ когда продавалась на Петровском острову дача, или, как тогда писали, «загородный двор с хорошим строением. Дом на 6 квадратных сажень, в 2 этажа, на каменном фундаменте со службами, как то баней, кухней, погребом, людской, сараем, конюшней, холостой избой, с забором, также с земляным валом, лесом, сенными покосами и 5 прудами».

Как видим, постройка и очень значительная, и очень фундаментальная. Участок был окружен даже валом в предосторожность от наводнения. К сожалению, из этого объявления нельзя определить ни местоположение этой дачи, ни имя ее владельца.

Затем 11 октября 1798 года,¹⁰⁵ т. е. Императором Павлом I, было пожаловано место на Петровском острове пастору Лампе между дворцом и восковым заводом. Пастор Лампе владел своей долей недолго и продал ее в 1800 году купцу Я. Ф. Готу за 6400 рублей. Проданный участок равнялся 21 376 кв. сажень, т. е. представлял собой площадь почти в 5 десятин и шел по берегу Малой Невы между нынешними Тополевой и Ольховой улицами.¹⁰⁶ Таким образом, инициатива в раздаче мест на Петровском острове под дачи принадлежала Императору Павлу Петровичу.

В 1803 году мы сталкиваемся с еще одним дачным участком, опять-таки неизвестного нам владельца. Участок «мерной земли около 12 десятин с лесом, лугами, садами, огородами и разными строениями, как то домами, службами и оранжереями».¹⁰⁷ Наконец, в 1807 году появляется дача Макарова, «в которой дом с принадлежащими службами, пруды с рыбой, разные оранжереи с фруктовыми деревьями, огородами и сенокосом».¹⁰⁸

Наводнение 1824 года наконец-таки убедило Вольное экономическое общество,¹⁰⁹ что «при естественном положении части Петровского острова Высочайше пожалованной во владение Общества низменный песчаный грунт и частое покрытие его прибылой водой представляют для учреждения всякого образцового земледельческого хутора большие затруднения, преодолеть которые можно лишь обладая значительным капиталом». И Общество рискнуло построить на части своего участка десять отдельных домиков для сдачи их в наймы на лето. В первый же год после постройки их общество получило 3950 рублей дохода. Удачный опыт был продолжен с видоизменением. Общество стало сдавать участки под строение на 22 года в аренду, причем арендаторы, кроме первых двух лет, платили по 300 рублей, а по окончании арендного срока все постройки должны были поступить в собственность общества.

С этого времени значительная часть Петровского острова совершенно изменила свой вид. Дикие от множества рытвин и зловонных прудов непроходимые места обратились в рощи и сады, открытые для гуляющих. Берег Малой Невки или Петровки, беспрерывно подмываемый водой, был укреплен хорошей набережной, и площадь острова увеличилась более чем на 6 тысяч кв. сажень, и вся отдельная часть была возвышена до 3 аршин. Арендаторы строили не карточные домики, а фундаментальные постройки, что видно из описания дачи хотя бы тайного советника Корнеева. Он указывал 10 сентября 1836 года,¹¹⁰ что им построена большая дача на берегу Невки о 2 этажах с мезонином, на каменных столбах, из 19 чистых комнат, кухни, 3 людских, конюшни о 8 стойлах, 2 сараев, подвала для вина, ледника, кладовой, 4 дачи о 2 этажах на сваях, каждая из 7 комнат, людской, кухни, конюшни, сарая и ледника. Затем сделана набережная, пристань на Невке, выкопан пруд, насажены деревья и кусты, сделаны битые дорожки, устроен огород с парниками – общий расход по устройству выразился до 65 000 рублей, а оценка страховой премии сделана в 38 ООО рублей. В подобных же размерах были построены и другие дачи. Все эти постройки к началу 50-х годов должны были сделаться собственностью общества, которое, таким образом, стало бы обладать большой недвижимостью, не принимая даже во внимание прогрессивно увеличивающуюся цену на землю. Когда у Вольного экономического общества отняли его владение, умышленно обошли молчанием это обстоятельство, т. е. будущий переход дач в собственность Общества, и решили выдавать только ежегодное пособие в 6 тысяч рублей. Дачи же сделались собственностью владельцев и стали переходить из рук в руки, причем часть дач обращалась в фабричные и заводские предприятия. Так возникли канатный завод Гота, на котором в 1841 году был значительный пожар,¹¹¹ химический завод, который в 1840 году¹¹² сдавался в аренду с помощью такого любопытного объявления: «Не угодно ли кому взять на содержание химический завод на Петровском острове (две камеры, особая реторная, купоросное, винокаменной соли и кроноельбное заведение с сушильней) и пространную дачу со всеми удобствами».

Императорское Вольное экономическое общество лишено было своего «неотъемлемого» владения, и Петровский остров как древнее достояние Императорской фамилии, был передан в ведомство Кабинета.

Когда Министерство двора принимало остров от Вольного экономического общества, то при составлении описи была затребована от Общества старая опись, составленная при сдаче острова Обществу. Эта опись была отыскана, и она сохранилась в деле, хранящемся в архиве Министерства. Благодаря отысканию этой описи возможно ответить на тот вопрос, который пришлось мне самому оставить без ответа в напечатанной мной исторической справке о Петровском дворце по случаю его пожара. В указанной справке я писал:¹¹³ «Бесспорно, что при Петре Великом были какие-то постройки на Петровском острове, бесспорно, что Екатерина II построила для себя небольшой дворец, на который скоро перестали обращать внимание и чуть ли не который, под видом ветхого дворцового строения, был передан в ведение Вольного экономического общества, тратившего на его ремонт и содержание значительные суммы. Окончательное разъяснение вопроса, когда же так называемый Петровский дворец принял тот вид, который он имел до пожара, надо искать в сведениях после 1841 года, когда Петровский остров был передан цесаревичу, впоследствии Императору Александру II. Может быть, цесаревич получил остров в свое ведение и обратил внимание на ветхое дворцовое строение».

Оказывается (из указанной мной описи), Императорское Вольное экономическое общество приняло дворец в том же самом виде, в каком он был до пожара, и, таким образом, в этот пожар погиб дворец, построенный при Екатерине II. Исчезла одна из немногочисленных, как указывает г. Курбатов, построек архитектора Ринальди.

В описи 1802 года и повторенной в 1836 году читаем:¹¹⁴ «Дом о 2 этажах, из коих нижний каменный, оштукатуренный, а верхний рубленный из бревен и обшит досками. В нем покоев: в нижнем 6, а в верхнем 10, и 3 малых коридора. Лестница одна, наружная каменная о 2 ходах и 36 ступенях, другая внутренняя деревянная о 42 ступенях. Весь дом покрыт листовым железом, а кругом всего дома сделан земляной парапет, покрытый лециодной плитой и дерном, вышиной около 1 аршина для задержания от затопления покоев частыми разливами прибылой воды. Круглое зало: двойной свет, дверей с полукруглым верхом на лестницу 3, наверху маленьких круглых окошек 8…»

Эта опись вполне совпадает с описанием дворца перед пожаром. Таким образом, дворец, который сгорел вследствие нашей небрежности и неосмотрительности, был построен при Императрице Екатерине II приблизительно в 1766–1768 годах.

Об этой постройке сохранилось немного сведений. Постройкой этого дворца в самом начале своего царствования Императрица Екатерина II преследовала до известной степени политическую цель. Ведь великая Семирамида Севера всегда стремилась и подражать, и продолжать деяния великого Петра. Петровский остров был личным владением Петра Великого – этого обстоятельства достаточно было для того, чтобы Екатерина II велела построить дворец, заставив вспомнить Петра Великого. «6 июня 1766 года, – записано в камер-фурьерском журнале¹¹⁵ (цитируем по Петрову), – Государыня на шлюпках предпринимала поездку по Неве и малою Невкою мимо биржи на Петровский остров, а там к новостроящемуся своему небольшому каменному домику, занявшись, при осмотре постройки, рыбной ловлей в прудах (конечно, с напускной рыбой. – 77. С.): пойманная большая стерлядь была приготовлена к ужину». Дворец строился не очень поспешно, и только через два года «6 февраля 1768 года отпраздновано было обедом и балом открытие нового дворца на Петровском острове, выстроенного под наблюдением графа Захара Григорьевича Чернышева».¹¹⁶

Дворец строился на деньги, выдаваемые из кабинетных сумм по личному приказанию Императрицы. Из сохранившихся в архиве Министерства двора книг Высочайших повелений видно, что графу Чернышеву было передано 13 300 рублей¹¹⁷ на постройку этого дворца.

После того как дворец и остров были отняты от Императорского Вольного экономического общества, они были переданы указом от 16 апреля 1841 года¹¹⁸ в собственность цесаревича Александра Николаевича.

После того как остров перешел в собственность Кабинета, владельцы уже многочисленных дач пережили очень тревожное время. Кабинет перестал принимать от них арендные деньги, и, таким образом, владельцы дач не знали, будут ли признаны действительными те контракты, которые были заключены с обществом. Обсуждение этого вопроса продолжалось около года, и, наконец, вопрос был решен в пользу владельцев дач. Тогда же решилась и судьба воскового завода и Александровской мануфактуры. На месте этих учреждений решено было разбить парк. Эта разбивка была поручена генерал-инженеру Готлину, который и приступил к этому делу 17 июня 1837 года.¹¹⁹ Парк этот был открыт для общего пользования, и этим обстоятельством воспользовались содержатели трактирных заведений. На Петровском острове возник трактир «Любек», прославившийся особенно в 1846 году. Содержатель «гостиницы на Петровском острове, – читаем мы в газетах того времени,¹²⁰ – по реке Ждановке у самого моста, ведущего из Колтовской, в доме Зверкова сим имеет честь известить почтенную публику, что по случаю окончания 3 столетий сего 18 февраля, в понедельник, немецкой Масленицы, по кончине Мартина Лютера, приготовлены будут по порциям: пастет с гусиной печенкой из гуся, так называемого шварцзаур и гуси жаренные с разными начинками, как то с шенкованной капустой, яблоками, крупой, картофелем и луком, кто их потребует и прочие кушанья и напитки, а в особенности отменные вафли с ванилью, в вечеру в саду ледяные горы для катания освещены будут фонарями. Содержатель покорнейше просит почтенную публику удостоить его своим посещением».

Содержатель трактира слышал, что 18 февраля 1846 года трехсотлетний юбилей Лютера, но он не сообразил, что 18 февраля по новому стилю, и, увидав, что 18 февраля по старому стилю выпадало на немецкую Масленицу, решил воспользоваться таким подходящим случаем для «завлечения к себе гостей» и на первой неделе Великого поста…

Третий из описываемых мной в настоящее время Петроградских островов – Крестовский. Почему он получил такое название – трудно сказать, затруднился дать объяснение этому названию и первый историк Петербурга – современного Петрограда – Богданов, по крайней мере в своей истории он писал: «Остров, называемый Крестовский, лежащий подле Каменного позади Петербургского, величиной нарочито пространный. Сей остров, почему имя свое восприял Крестовский, того неизвестно, уповательно был на нем водружен кем-либо от первоприбывших россиян крест, полагаемый обыкновенно в новых островах, и потому и назван Крестовским или Крестовым…»

Наиболее высокая часть острова та, у которой находится деревянный мостик через Крестовку на Каменный остров. На этом месте в 1702 году стояла рыбачья чухонская хижина,¹²¹ по всей вероятности, она была уничтожена при завоевании дельты Невы русскими. Крестовский остров был пожалован Петром Великим своей любимой сестре Наталии Алексеевне, которая выстроила здесь летний домик – судя по плану Мейера – там, где теперь помещается Петровский яхт-клуб. «Направо от моста с Петроградской стороны. 11 сентября 1715 года, – читаем в Журнале,¹²² – Петр был на Крестовском острове у царевны Наталии». Кому принадлежал остров после смерти Наталии Алексеевны, что было на этом острове, мы пока за неимением данных сказать не можем, и некоторые сведения начинают появляться с 1731 года, когда 4 декабря¹²³ остров этот был пожалован гр. Миниху. Первым делом нового владельца было дать этому острову новое название. Приказано было звать остров Христофоров, или Христофоровский, по имени владельца. Едва ли это название привилось, остров по-прежнему звали Крестовским, но в бумагах писали Христофоров.

Граф Миних, пользуясь неограниченным доверием новой государыни Анны Иоанновны, считаясь во время ее отсутствия в Москве управителем Северной столицы, старался захватить как можно больше земельных участков в Санкт-Петербурге, но, понятно, что он не мог обращать большого внимания на свои владения. И за 10-летнее владение Крестовским, или Христофоровым, островом гр. Миних сделал на нем немного, что ясно видно из нижеследующего объявления, напечатанного 15 мая 1741 года: «На Христофоровском острову в Малой Невке отдается в наймы пруд с рыбой, 29 сажень в длину, а 25 сажень в ширину, довольной глубины, с новым строением под кабак на несколько лет, а кто оный пруд с новым строением под кабак в годы нанять желает, те б являлись к обретающемуся в доме его Высокографского Сиятельства господина Фельдмаршала графа фон Миниха на Васильевском острову гофмейстеру Эриху, не упуская времени».¹²⁴

Граф фон Миних, таким образом, вырыл рыбный пруд и построил «новое строение» под кабак. Кабак, таким образом, существовал на Крестовском острове издавна.

В 1743 году 7 октября Крестовский остров был пожалован новой царицей Елизаветой Петровной своему любимцу Алексею Григорьевичу Разумовскому, который, конечно, от подарка не отказался, но и не обращал на него внимания, и Крестовский остров пользовался плохой славой, гулять на нем было небезопасно. «2 сентября 1748 года на Крестовском острове, – читаем мы такое современное известие,¹²⁵ – некоторые люди Вильгельма Коопера ограбили и у него следующие вещи взяли: а именно томпаковые часы высокой работы, вызолоченные, сделанные Иосифом Жольхе, одни гладкие томпаковые часы, малые, сделанные мастером Сержанном, и одни гладкие же серебряные часы, сделанные Иосифом же Жольхе, чего ради ежели тех людей знает или у кого те вещи видели, те б явились в главную полицмейстерскую канцелярию, за что от хозяина оных вещей имеет получить в награждении 10 рублей».

Конечно, может возникнуть недоуменный вопрос, почему Вильгельм Коопер шел на Крестовский остров с тремя часами, но все же, очевидно, на Крестовском острове было и безлюдно, и небезопасно.

Граф А. Г. Разумовский, живя или в Аничковом дворце, или в своих любимых Гостилицах, видимо, тяготился Крестовским островом и подарил его своему брату Кириллу Григорьевичу, и 11 августа 1760 года «со столицей на Майне деревянный дом Его Ясновельможности Малороссийского Гетмана, действительного камергера, Академии наук президента, лейб-гвардии Измайловского полка подполковника и разных орденов кавалера графа Кирила Григорьевича Разумовского желающие разобрать, перевесть и поставить на Крестовский остров и взять за все ниже 1000 рублей, явиться могут в домовой конторе».¹²⁶ А в следующем 1761 году за 180 рублей предлагалось перевести с Мойки и два деревянных флигеля.¹²⁷ Таким образом, судя по началу, К. Г. Разумовский хотел устроить свою летнюю резиденцию на Крестовском острове. В этом летнем доме 28 января 1772 года была и императрица Екатерина II со свитой в 17 человек. Императрица обедала у К. Г. Разумовского, и во время обеда «играла музыка на кларнетах и валторнах с пением русских песен тремя мальчиками».¹²⁸

Но гетман Малороссии жил в Петербурге не подолгу, и в 1775 году предлагалось «на Крестовском острове его сиятельства графа К. Г. Разумовского острову желающим нанять каменный дом и садовые покои с огородами».¹²⁹ Далее в 1776 году «на Крестовском острову желающие могут нанять довольно унавоженный огород, на котором имеется довольно лучших родов земляники и кустарных ягод».¹³⁰ Таким образом, Крестовский остров служил для графа К. Разумовского арендной статьей, хотя из сведений 1775 года видно, что К. Разумовский не удовлетворился переносом своего деревянного дома с Мойки, а выстроил и каменный дом. Этот последний, надо полагать, был построен там, где теперь возвышается дворец Белосельских-Белозерских. Странное положение этого дворца, где-то в углу острова, объясняется очень просто. Если мы посмотрим на карту Петроградских островов, оказывается, что дворец Белосельского-Белозерского находится как раз напротив Петровского дворца. Можно предположить, что граф Разумовский строил свой каменный дом в то время, когда Ринальди, по приказанию императрицы Екатерины II, воздвигал дворец на Петровском острове. Очевидно, что наиболее подходящее место для каменного дома графа Разумовского было как раз напротив нового дворца Екатерины.

Кабак, под который помещение устроил еще граф Миних, существовал и процветал и во время владения островом гр. Разумовским. Так, в 1773 году¹³¹ «на Крестовском у трактирщика Михаила Кробато продается хорошего мастерства подержанной пантолон». Современный читатель, конечно, недоумевает, что такое за «пантолон», продававшийся у трактирщика, но так называлось особое устройство, первоначальное фортепьяно, а в 1790 году у другого трактирщика, Георга Етца, продавались «сибирские и редкие из Германии привезенные материалы, а также самоцветные камни».¹³² В начале 90-х годов XIII столетия громадный фруктовый сад графа Разумовского с оранжереями, парниками и огородами арендовал садовник Елерс, который «продавал разные цветы отменного сорта и в лучшем цвету центафолий – розаны, разные плодоносные, как то персиковые, априкосовые, лимонные, померанцевые, яблочные и вишневые деревья, груши, сливы, также отборные заморские садовые и цветочные семена, все по сходной цене».¹³³

В начале 1803 года сын графа Кирилла Григорьевича Разумовского продал Крестовский остров за 120 ООО рублей князю Белосельскому,¹³⁴ новые владельцы в 1805 году¹³⁵ стали продавать на срубку «строевой и дровяной лес», и, таким образом, остров стал до известной степени осушаться и застраиваться. Строили «небольшие домики» и сами князья Белосельские,¹³⁶ росла и находящаяся на Крестовском острове около нынешнего моста на Елагин остров «чухонская деревня», в которой в скором времени открылся и новый трактир. И с начала XIX века на Крестовском острове функционировали два трактира: один под названием «Русский», другой «Немецкий», хотя содержателем его очень часто бывал русский человек, «ярославец». «Случилось нам недавно с приятным обществом съездить на Крестовский остров на горы, – так писал уже в 40-х годах Булгарин,¹³⁷ – молодые женщины и дети чрезвычайно любят катание с Русских гор, и в этот день съехалось туда множество семейств. Горы устроены прекрасно.

Монограммист «А. Р.». Катальные горы на Крестовском острове. 1810-е – начало 1820-х годов

Разумеется, после катания с горы и кавалькады следует завтрак. Мы удивились порядку, чистоте и хорошему устройству трактира и порадовались, что содержатель – русский человек». В следующем году та же заметка, но несколько измененная:¹³⁸ «На горы на Крестовский остров также ездит множество семейств, особенно в праздничные дни. Так называемый Немецкий трактир, содержимый русским человеком, прославился своими вафлями и вообще пользуется отличной репутацией насчет съестных припасов и вина. В воскресные и праздничные дни вокруг трактира множество саней и в трактире толпа народа. В отдельных комнатах трактира завтракают, на горах хохот и веселье, музыка гремит и человек забывает о вечно угрюмом севере».

Трактирщик, памятуя, что к нему ездят и русские Великим постом, предлагал какие-то особенные «постные вафли» и скоромные a la vanille¹³⁹ и, как кажется, чуть ли не впервые культивировал «особый напиток глювейн, т. е. гретое красное вино с примесью пряностей, называемой обыкновенно по-русски глентвейн».¹⁴⁰ Кроме катания с гор в трактирах устраивались балы, давались представления фокусниками, играла роговая музыка, пели русские песенники фабриканта Подкатова национальные русские песни: «Ах, ты слышишь ли, мил сердечный друг», «Во лесах, во лесах, во дремучих»¹⁴¹ и т. д. Но зимние развлечения не всегда удавались: «В зале Немецкого трактира на Крестовском острове предполагаемое Людвигом Велнертом представление в прошедшее воскресение по случаю жестокого мороза было отменено, каковое, буде не воспрепятствует погода, имеет быть дано 8 декабря».¹⁴²

И истинное гуляние на Крестовском острове было летом. Вот какими идеалистическими чертами описывается это гуляние:¹⁴³ «По воскресеньям Крестовский оживляется многочисленными чиновниками, немецкими и прочими ремесленниками, которые курят сигары на вольном воздухе и пьют чай под вековыми соснами. В двух местах полковая музыка играет увертюры Россини и Обера, а перед немецким трактиром труппа путешествующих акробатов, раскинув огромный ковер, ломается на разные фасоны, строит из людей пирамиды и делает разные штуки. Тут же бродячие артисты играют на флейте, арфе и скрипке, а кочующие примадонны поют арии из новейших немецких опер. Переезд на остров стоит дешево, и за гривенник можно иметь место в лодке, которая возит по 8 или 10 человек». С постройкой же в 1838 году моста с Петровского острова на Крестовский и с проложением шоссе можно было попасть на Крестовский остров и пешком, а с 1845 года и на дилижансах, которые отправлялись от Публичной библиотеки утром в 8 ½ часов, днем в 3 и 5 часов и вечером в 11 часов, а обратно в 7 ½ часов, 9 ½ часа, 4 часа и 10 часов вечера,¹⁴⁴ наконец, в 1848 году открылось и пароходное сообщение от Летнего сада: «Два парохода, катер „Архимед" и катер „Зунд” с архимедовым винтом ходят от Дворцовой набережной к Крестовскому острову в 9, 11, 2, 4,6 часов, а с Крестовского в 10, 3,5, 7 часов. Наружность этих пароходов весьма красива, они без палубы, а со скамейками как катера, машина находится посередине, над кормовой частью устроен зонтик, невысокая труба паровой машины откидывается на петлях в одно мгновение при проходе парохода под мостом».¹⁴⁵ Мост с Петербургской стороны открылся только 1 июня 1850 года.¹⁴⁶

Но особенно оживлялся Крестовский остров в ночь под Иванов день. Сюда, на остров, с незапамятных времен съезжались петербургские немцы праздновать свой Кулерберг, и это празднование продолжалось ежегодно вплоть до 1868 года, когда писали: «Был, правда, канун Иванова дня, но его праздновали очень скромно, и на прежний Кулерберг немцев не пустили, поелику он находится во владении частного лица, а так как частный интерес у нас выше общественного, то немцев и не пустили мять траву на земле, составляющей частную собственность».¹⁴⁷ Но, кажется, 1868 год был особенным годом, затем все пошло по-старому, и на Крестовском острове жгли костры, пели немецкие песни, выпивали громадное количество пива и чувствовали себя совершенно как в Vaterland’e.

Таков исторический, конечно, эскизный очерк трех Петербургских, а ныне Петроградских островов – Аптекарского, Петровского и Крестовского. Первый из них уже вполне слился с столицей, Петровский остров из «древнего достояния Императорской фамилии» обратился в место для устройства различных фабрик и заводов, последний – Крестовский – перестал быть собственностью князей и, перейдя в руки акционерной компании, стал усиленно застраиваться… Пройдет еще четверть века, и эти острова перестанут считаться окраинами города: вырубятся сады и рощи, проведутся прямые улицы, воздвигнутся многоэтажные кирпичные громады, и как-то странно будет слышать про чухонскую рыбачью хижину на Крестовском острове или семейство самоедов на Петровском…

«Старые годы», 1915 год