Текст книги "Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки"

Морской собор (80)

Морской собор является ярким памятником царствования последнего царя Николая II. Он был начат постройкой 1 сентября 1902 года по проекту архитектора В. А. Косякова. В плане собора повторен план храма св. Софии в Константинополе, но с иным отношением частей.

Бюст Петра I

Центральная открытая часть храма занимает около 185 кв. сажен, т. е. вмещает до 3000 молящихся; кроме того, со всех сторон имеются обширные галереи с хорами над ними, отделенные от молящихся лишь с восточной стороны храма, где они служат для ризницы и библиотеки, а на хорах для хранилища икон с упраздненных судов и других священных реликвий. Алтарь трехпредельный. Главные размеры собора: внешняя длина с крыльцами 39 сажен, ширина 30 сажен, внешняя высота с крестом 33 сажени.

Фасад собора облицован заграничным кирпичом и терракотой, стоимостью около 135 000 рублей. Главный купол и купола звонниц украшены медными рельефными орнаментами, вызолоченными по мордану. Наружная отделка фасадов упомянутой выше облицовкой светлым желтоватым кирпичом украшена гранитным цоколем, полированными гранитными колоннами порталов, терракотой и в небольшом количестве майоликой и мозаикой.

Внутри собор украшен по низу мраморной панелью с памятными досками черного мрамора, а выше – искусственным мрамором и лепными орнаментами с мраморными вставками; два яруса галерей поддерживаются колоннами из искусственного мрамора, которым отделаны и наличники внутренних дверей.

Морской собор и памятник адмиралу С. О. Макарову

Иконостас, солея с амвоном и кафедрой для проповедника, сень над главным престолом, жертвенники, горнее место и отдельные киоты из натурального белого и цветного уральского мрамора с мозаичными и бронзовыми украшениями. Главный престол резного белого мрамора из ляпис-лазури, престолы малых пределов из ляпис-лазури с оправами и украшениями из серебряной бронзы. Полы на солее и в алтаре белого мрамора, в остальной части собора мозаичные, из мелкого разноцветного мрамора, уложенного рисунком в медной оправе. Дубовые двери украшены медными гвоздями, бронзовыми чеканными скобами и медными и железными коваными решетками; мебель резная, дубовая. Вся внутренняя отделка собора выполнена в характере византийского стиля; большинство икон мозаичные, работы малоизвестных мастеров М. Васильева, А. Троицкого. Главной же художественной силой был здесь пресловутый Ф. Р. Райлян.

Вся внутренность собора, вся художественная его сторона чрезвычайно характерны для Николая. Большинство украшений из искусственного мрамора, из серебряной бронзы и т. п.

Эта подделка «под настоящие материалы» вполне подходит к духу времени. Затем, мы указали, что проект представлял собой подражание храму Софии в Константинополе, но только с иными размерами, с иным соотношением частей. И это иное соотношение дало себя знать – вместо дивного софийского храма появилось что-то похожее на чернильницу… Затем любопытно, почему был выбран именно этот проект храма. Конечно, он выбран вовсе не случайно, а со следующей затаенной мыслью: – храм строится в Кронштадте, центре русского флота, и пусть моряки вспоминают, что настоящий такой храм находится в Константинополе, но он должен принадлежать нам, а взять Константинополь мы можем только с помощью флота. Этот храм должен был поддерживать шовинизм среди моряков.

Памятник Макарову (90)

Один из удачнейших памятников, работа скульптора Шервуда. Адмирал изображен в походной форме, на рубке корабля. Он что-то приказывает. Одна рука его протянута, и вам кажется, что вы слышите властный голос командира. Дует сильный ветер, он загнул полы пальто адмирала, треплет его большую окладистую бороду. Движение замечательно рельефно выражено на памятнике, и создатель «Ермака», вышедший сам из крестьянской среды, достигший больших чинов, с помощью упорной работы, стоит перед кронштадтцами на былой Якорной площади как живой.

Площадь Революции (99)

Площадь за Обводным каналом звалась Якорной, так как на ней был склад старых якорей. Когда стали ее очищать для постройки собора, то, повествует кронштадтская легенда, стали свозить якоря, возили, возили и, наконец, придумали простое решение: на площади выкопали ряд ям и в них похоронили часть склада якорей. После революции здесь происходили главные митинги Кронштадта, устраивались смотры Красной гвардии и Красной армии, здесь же была принята первая красная присяга.

Могила жертв революции (91)

Эта братская могила устроена после Февральской революции, затем здесь же хоронились наиболее выдающиеся кронштадтские деятели Октябрьской революции.

Кронштадтский овраг (92)

Искусственного происхождения, выкопан при Петре, как мы уже говорили выше, для освобождения Петровского дока от воды. В 1901 году этот овраг был превращен в цветущий сад, засажен деревьями, и через него перекинут легкий висячий мостик, с которого раскрывается один из красивейших видов Кронштадта. В дни Февральской революции в этом овраге был произведен беспощадный суд над злейшими сторонниками былого режима.

Бассейн (93)

Также искусственного происхождения. Его кубическая вместимость полтора Петровских дока, он расположен настолько ниже дока, что вода из последнего самотеком вытекает в бассейн.

Паровая машина (94)

Из бассейна вода с помощью ветряных мельниц, помп, приводящихся в движение людьми и лошадьми, выкачивалась в море. В 1774 году ветряные мельницы были заменены выписанной из Шотландии «огнедействующей», т. е. паровой, машиной. Вместе с машиной в Кронштадт прибыли мастер, его помощник и 8 мастеровых. Место для постановки огненной машины, как ее тогда называли, было выбрано против середины северного берега бассейна, где и была выстроена башня, существующая до сих пор. К постройке ее приступили в 1775 году, а окончательно машина была установлена в 1777 году. Это была первая паровая машина в России и одна из первых больших машин в Европе.

Таким образом, в Кронштадте впервые для особых специальных военных целей начал действовать пар на пользу людей, тот пар, та паровая машина, которая впоследствии произвела такой переворот в промышленной жизни человечества и по справедливости может носить прозвище «матери» капиталистического строя.

В 1804 году в «огненной машине» был сделан значительный ремонт, он затянулся до 1806 года. В исправленном виде машина эта могла выливать в минуту 570 куб. футов воды, в час – 34 200 куб. футов и в сутки 820 800 куб. футов. При таком расчете машина осушала весь бассейн в 9 суток, а весь канал в 6 суток. «Огненная машина» действовала превосходно в течение 75 лет; в сороковых годах прошлого столетия была устроена новая башня с новой усовершенствованной машиной, которую впоследствии сменили пульсометры.

Городской театр (95)

На Осокинской площади до сих пор возвышается громадное здание, обгорелое от пожара. Это остатки былого Кронштадтского театра.

Сынок Павла I, император Александр, прозванный неизвестно почему Благословенным, хотя и не называл кронштадтских офицеров «растрепами», но был о них невысокого мнения, что явствует из нижеследующего письма бывшего морского министра Чичагова к главному командиру кронштадтского порта адмиралу Ханыкову.

«Честь имею уведомить, что в отвращение неудобств, происходящих от театрального занятия, столь неприличного офицерскому званию, государю императору неугодно, чтобы заведенный ими в Кронштадте театр существовал».

«Растрепы» стали комедию разыгрывать, устроили любительский спектакль и тотчас получили по шапке с указанием, что занятие актерством «столь неприличным офицерскому званию» вовсе недопустимо.

Для пояснения этого письма необходимо иметь в виду следующую справку. «По именному его императорского величества повелению, – читаем мы в справке, – об исследовании случившегося в Кронштадте в морском селении, во втором новом служительском флигеле, в покое нижнего этажа, где устроен был офицерами морской артиллерии театр, сего 6 января пожара, действительно ли он от печки случился с объяснением о театре, кем, как и по чьему повелению устраивался, имею честь донести, что означенный пожар в покое, где заведен был офицерами для собственного их увеселения театр, пожар произошел точно, что была печь натоплена очень жарко и на нее были положены кулисы, раскрашенные краской на масле, кои от жару затеплились. Театр же изготовлялся в том покое, который оставался порожним от холостых служителей с дозволением главного в Кронштадте командира адмирала Ханыкова».

Неудача с первым театральным представлением роковым образом повлияла на дальнейший ход развития театрального дела в Кронштадте. Вплоть до 1861 года спектакли любителей и заезжих актеров происходили в зале Морского собрания, в этом же году предприимчивым человеком был выстроен большой деревянный сарай, которому было дано громкое название «театр». Сцена была маленькая, зимой театр плохо отапливался, зрители сидели в шубах и все же мерзли. Затем с большой субсидией от Морского ведомства был построен большой, вполне отвечающий театральной технике городской театр, который открылся 23 октября 1874 года и сгорел через 6 лет, 25 декабря 1880 года, и обгорелые стены сохранились до сих пор.

Церковь общества трезвости (97)

Общее число церквей в Кронштадте, считая школьные, домовые, приютские и т. д., было свыше 20, но этого казалось мало, и 13 ноября 1915 года была освящена церковь для специального Общества трезвости. Для этой церкви было отведено место на завороте Обводного канала.

Статьи разных лет

Аптекарский, Петровский, Крестовский острова

Статьи П. Н. Столпянского, опубликованные в 1913–1916 годах в журналах «Старые годы» и «Столица и усадьба»

Историк П. И. Петров в своей «Истории Санкт-Петербурга»¹, К. Нистрем во вступительной статье к «Адрес Календарю С.-Петербурга»² указывают, что нынешний Аптекарский остров звался по-фински Корпи-саари, и переводят это название – «дикий, еловый»; В. Липский, историк Императорского Ботанического сада,³ И. Исполатов, описатель церкви на Аптекарском острове,⁴ приводя то же финское название (Корпи-саари), переводят его «вороний». Не зная, который из этих переводов более правилен, мы можем только отметить, что все вышеуказанные названия вполне подходили к острову – он был диким, на нем росла главным образом ель и, надо думать, в достаточном количестве обитали вороны. Как первое время прозвали остров появившиеся здесь русские войска Петра Великого, мы не знаем, это название не сохранилось до нашего времени, настоящее же прозвище было дано гораздо позже – в 1713 или 1714 году.

Первое же знакомство русских с этим островом было не вполне ординарное. Шведы, владевшие до 1703 года дельтой Невы, не могли так скоро примириться с тем, что Петр Великий на маленьком островке (Ени-саари, Лусть-саари, Тейфель-саари) воздвигал будущую Петропавловскую крепость, запиравшую вход в Неву, а рядом на Фомином острове, нынешней Петроградской стороне, закладывал основание для города. Шведы решили дружным одновременным натиском с моря флотом, а с суши, с Выборгской стороны, армией, напасть на возникающую крепость и город и сравнять их с землей.

Но первый комендант Санкт-Петербурга Роберт Вилиамович Брюс не дремал: быстро, в одну ночь, воздвиг он на Аптекарском острове, на противоположном Выборгской стороне берегу, земляные батареи, и когда 11 июля 1705 года⁵ шведы, не подозревая о существовании этих батарей, стали переправляться на шлюпках на Аптекарский остров, батареи открыли меткий огонь, потопили ряд шлюпок, в шведских рядах произошло смятение. Нападение не удалось, оно было отражено, так как в дальнейшем с этой Выборгской стороны шведы не подходили к Петербургу, то в батареях не оказалось надобности, их не ремонтировали, они обсыпались, сравнялись с землей и исчезли бесследно. Ни на одном плане Петербурга нам не удалось найти местоположение этих батарей.

После 1704 года в течение целого ряда лет об Аптекарском острове как бы забыли, о нем мы не встречаем никаких упоминаний. Но нельзя не отметить следующего обстоятельства: Петр Великий, почти тотчас после основания своей Северной Пальмиры, роздал все острова своим родственникам и приближенным, но в этом списке не значится нынешний Аптекарский остров. Так как этот остров отделялся от Петербургской стороны незначительной рекой Карповкой (испорченное первоначальное название самого острова Карпи), то, может быть, Петр Великий считал этот остров только частью самой Петербургской стороны, на которой строились первоначальные дома петербуржцев, или, может быть, Петр Великий оставил этот остров про запас, предполагая дать ему какое-нибудь специальное назначение. Конечно, все это более или менее вероятные предположения, из которых нас выводит следующая дата – 18 мая 1714 года.

Этим днем отмечен разысканный В. Липским⁶ в Главном архиве Министерства иностранных дел рукописный план Аптекарского острова, составленный дьяком Ларионом Протасовым.

Конечно, нельзя смотреть на этот план как на неоспоримый топографический и исторический документ. Топографически этот план вполне не верен, так как, конечно, съемка производилась на глаз, без точных инструментов. Историческое значение этого плана тоже приблизительное – на него были нанесены не только существующие постройки, но и все предполагавшиеся, причем не было сделано разницы между первыми и последними. Вообще должны заметить, что к графическим документам XIII века необходимо относиться с чрезвычайной осторожностью. Вот один из наиболее ярких примеров: всем известная гравюра рисунка Махаева: проспект Васильевского острова со зданием Академии наук, датированная 1753 годом, изображает нам здание Кунсткамеры (нынешняя Библиотека Академии наук) в законченном виде. И, смотря на эту гравюру, конечно, можно говорить и о красоте Петербурга, и об успешности застройки. Но если эту гравюру мы проверим по архивным данным, то окажется, что здание Кунсткамеры, которое особенно выделяется на гравюре, сгорело в 1714 году, высокая башня ее провалилась и в таком виде Кунсткамера была еще в 1755 году, когда ее только начали ремонтировать. А Махаев изобразил это здание законченным в 1753 году. Так и на других гравюрах и планах мы в большинстве случаев находим проекты, представленные как бы в исполненном виде.

Но если нельзя руководствоваться планом Л. Протасова, как топографическим или историческим документом, то все-таки он имеет громадное значение; он свидетельствует, что Петр Великий еще в 1713 году уже назначил интересующий нас остров Корпи-саари для особой цели – для Аптекарского огорода и таким образом он подтверждает более поздний документ,⁷ в котором делается ссылка на один не дошедший до нас указ Петра Великого об образовании Аптекарского огорода. Документ этот следующего содержания: «В Медицинской коллегии выписано. В прошлом 714-м году февраля 11 дня по указу блаженные и вечно достойные памяти Его Императорского Величества за закрепою архиатера Арескина, на данном под аптеку по именному Его ж Императорского Величества словесному указу остров (на котором посторонним людям никому, кроме аптекарских служителей, строиться не велено) огорожен огород и построен для жития аптекарским служителям двор, мерой земли длиннику в переднем конце 161 сажен, в заднем конце 94 сажени с аршином, поперешнику в переднем конце 121 сажень, в заднем конце 103 сажени».

В этом документе особенно важно для нас указание, не раз подтверждавшееся впоследствии, что на Аптекарском острове «посторонним людям никому, кроме аптекарских служителей строиться не велено».

Прошло много времени, пока идея Петра Великого – образование на Аптекарском острове Аптекарского огорода – превратилась в жизнь, и скромный петровский Аптекарский огород сделался Императорским Ботаническим садом, представляющим гордость не только современного Петрограда, но и всей России, являющимся одним из лучших ботанических садов всего света. И с Аптекарским островом делались метаморфозы, одна другой интереснее, оригинальнее.

8 июля 1727 года⁸ появился указ «О воспрещении охоты на зайцев на Аптекарском острове».

Указ этот был вызван вот какими обстоятельствами: князья Долгорукие после падения князя Меншикова, всеми мерами старались отвлечь юного Императора Петра II от государственных дел. Одним из средств для этого была признана охота – к ней приучали молодого монарха. Охота для начала производилась на зайцев на Аптекарском острове. А так как зайцев было мало, то было велено ловить в окрестностях Петербурга «русаков и беляков» и пускать их на Аптекарский остров, который таким образом сделался как бы питомником, рассадником зайцев.

Петербуржцы того времени, конечно, обрадовались такому неожиданному обилию зайцев и тайком охотились на них. И появился вышеприведенный указ, воспрещающий под жестоким наказанием охоту на Аптекарском острове. Указ этот был повторен еще в царствование Императрицы Анны Иоанновны, 18 сентября 1732 года,⁹ но уже по инерции, для формальности, так как во времена Анны Иоанновны, страстного охотника и стрелка, для охоты избирали более отдаленные от Петербурга места, Царское Село например.

Но если теперь Аптекарский остров был признан негодным для охоты, то его не сочли возможным предназначить для заселения, а 10 мая 1734 года¹⁰ отдали под выгон скота Новгородского архиерея. Подворье этого иерарха помещалось на Петербургской стороне там, где ныне Петропавловская больница. Действительно, положение Аптекарского острова напротив этой больницы было очень удобно для выгона. Это же обстоятельство указывает, что к 1734 году Аптекарский остров был очень мало заселен. Хотя Аптекарский остров оставался под выгоном для Новгородского архиерея очень незначительный промежуток времени, всего-навсего 2 года, так как 4 ноября 1736 года¹¹ появилось новое распоряжение: «об отдаче на Аптекарском острове места, бывшего в пользовании Новгородского архиерея Феофана, по-прежнему в ведение медицинской канцелярии», но идея обратить этот остров в выгон не умерла и снова появилась в докладе одной из бесчисленных комиссий об устроении Петербурга от 26 апреля 1767 года.¹²

Эта Екатерининская комиссия по устройству Петербурга находила, что столица слишком растет в своей территории, что необходимо остановить этот рост, а потому следует определить, что нужно считать городом, что предместьем. Комиссия и положила считать на Московской стороне границей города реку Фонтанку, таким образом нынешние Литейная, Рождественская, Московская, Нарвская части были названы предместьем; из островов же в черту города включены были только два: Васильевский и Петербургский, остальные острова были отведены или под дачные места, или же, как Аптекарский остров, под выгон для скота жителей нынешней Петроградской стороны.

Постоянных мостов через Неву не было и на время ледохода и ледостава Петербургская сторона была отрезана и от Васильевского острова, и от Выборгской и Московской сторон, на которых были в то время кладбища (Смоленское, у церкви Сампсония, и Волково), жителям Петербургской стороны негде было хоронить своих покойников. Комиссия от строения и порешила на выгоне Аптекарского острова устроить такое временное (на весну и осень) кладбище. Для него было отведено место, которое видно на воспроизводимом плане Аптекарского острова.

Аптекарский остров. План

Вопрос об этом кладбище долгое время был спорным, его местоположение не было точно выяснено, а на различных планах Петербурга оно и показывалось различно, и носило разные названия, как то Голландское, Иноверческое и т. д. Теперь нами установлены точно и дата образования этого кладбища, и местоположение его.¹³ В 1773 году¹⁴ это кладбище огородили частоколом и хотели построить часовню, но эта постройка, как кажется, не была осуществлена по недостатку средств; покойников хоронили, видимо, немного, потому что уже в 1795 году, 26 марта,¹⁵ решено было «свободную часть Карповского кладбища отдавать под огород», наконец, с устройством постоянного Тучкова моста, когда появилась для жителей Петербургской стороны возможность и весной, и летом хоронить покойников на Смоленском кладбище, Карповское кладбище было закрыто, а место приписано к Петропавловскому собору.¹⁶ Только впоследствии это место было распланировано.

Устраивая кладбище, отводя место под выгон, комиссия Петербургского устройства подчеркивала то же обстоятельство, которое мы видели в Петровском указе: «Аптекарский остров не предназначен для застройки, на нем не должно быть частных построек». И это воспрещение оставалось в силе до 1799 года,¹⁷ когда Императором Павлом I было сделано, наоборот, распоряжение, чтобы «все впусте лежавшие места розданы были желающим для постройки загородных домов».

Это распоряжение Павла I появилось вследствие того, что, несмотря на воспрещения, Аптекарский остров застраивался и застаивался главным образом на «захватном праве». Смотря на приведенный нами план конца XIII или начала XIX века, мы ясно видим, что, судя по неправильным границам, по извилистому направлению улиц, наконец, по обилию тупиков, не существовало какого-либо плана застройки, а тайком бралось то или иное место, огораживалось, и на нем выстаивалась та или иная постройка – полицейской власти, таким образом, приходилось считаться с совершившимся фактом. А так как захват производился по большей части не маленькими людьми, а лицами, власть имущими, то полицейская власть, несмотря на воспрещение застройки, смотрела на эту застройку закрытыми глазами…

Выясним некоторые детали этой застройки. Первым указом, от 11 февраля 1714 года, разрешено было отводить места лишь для лиц, служащих в Аптекарском огороде, – этим лицам отводились участки недалеко от огорода, вниз по течению реки Карповки – таким образом произошло заселение берега Карповки, появилась так называемая Карповская слободка, которая сохранила свое название и до более позднего времени. Так, в 1803 году¹⁸ мы читаем такое сведение: «Отдается в наем и продается дача на подобие каменного строения с садом и со всеми принадлежностями, на Аптекарском острову, по проспекту, что позади Карповской слободы, к саду Аптекарскому, на левой руке последнего. Узнать оную по розовой на дому краске». Таким образом еще в 1803 году дома, стоящие по Карповке между ею и нынешней Песчаной улицей, звались Карповской слободкой. Название же частей Петербурга «слободками» практиковалось только в первые года жизни столицы, уже в конце царствования Петра I название слободка стало заменяться или улицей, или линией, или проспектом. Безусловно, название «Карповская слободка» свидетельствует о раннем времени ее образования.

Аптекари и служащие Аптекарского огорода, получившие участки, старались их более или менее выгодно продать, но так как продажа без разрешения был воспрещена, то покупка обставлялась какими-либо фиктивными договорами; точно так же до 1804 года было воспрещено дробление домовых участков, несмотря на их громадные размеры; это дробление, конечно, происходило, но участок, фактически принадлежавший нескольким владельцам по полицейским книгам, продолжал числиться за первоначальным владельцем. Все это вместе взятое в значительной степени затрудняет работу по определению первоначальных владельцев домовых участков.

Кроме такой самовольной перепродажи участков и разбивки их в некоторых случаях выделялись на Аптекарском острове, без ведома и согласия Медицинской коллегии, участки другими начальствами. Мы уже видели выше, что в 1767 году было образовано кладбище, гораздо раньше, в 1725 году,¹⁹ губернская канцелярия отвела по берегу Карповки участок под торговую баню и кабак – первая существует и по сей день на том же самом месте. Вообще должны заметить, что бани и кабаки являются своего рода маяками для топографии Петрограда. Раз обосновавшись, бани оставались почти всегда на том же месте, ни пожары, ни новые распланировки не переносили их с выбранного места, почти то же самое приходится сказать и о кабаках XIII века, причем, так как последние получали обыкновенно еще народное прозвище сообразно местности, владельца их и т. д., в этих названиях мы находим иногда замечательно интересные подробности. На заселение Аптекарского острова влияло безусловно и устройство мостов не только через Карповку – незначительность этой речки не препятствовала устройству мостов, – но и через Неву. С Аптекарского на Каменный остров было поведено устроить мост на барках 25 марта 1760 года,²⁰ строила этот мост Адмиралтейств-коллегия;²¹ затем этот мост взяла в свое ведение Канцелярия от строений, но, очевидно, найдя, что доход с этого моста незначителен – за проход и проезд через мосты брали особый сбор, – устроила так, что мост из ее ведения перешел в содержание Главной полицмейстерской канцелярии.²² Мост оставался плокшоутным до 1811 года, когда по проекту Бетанкура был построен первый в России деревянный арочный мост.²³ Это был вместе с тем первый опыт постройки постоянного моста через рукав Невы. Начало постройки относится к 1811 году, в 1812 году было закончено битье свай, а 30 августа 1813 года²⁴ открылось движение. Производителями работ были инженеры первого выпуска Института инженеров путей сообщения – Готман и Пантелеев. Мост был о 7 пролетах, при наибольшем пролете в 11 саж. 4 фута, с подъемом в 1 саж. 6 фут. Каждая арка состояла из четырех брусьев, связанных зубьями и приготовленных из 10-вершкового леса, устои были каменные, а быки деревянные. Спустя 20 лет, в 1833 году, мост был капитально ремонтирован и простоял еще почти 30 лет, пока в 1859 году он не был заменен деревянным подкосным мостом.

К началу 30-х годов XIII века застройка Аптекарского острова различными дачами и мызами была настолько велика, что нашелся предприимчивый иностранец, который открыл в 1793 году²⁵ на Аптекарском острове кофейный дом, в котором «каждое воскресенье и праздник играла музыка и был бал». Кофейный дом просуществовал довольно долго. Так, в 1803 году²⁶ он был «насупротив Каменного острова, по левую руку с моста, на берегу Малой Невы в загородном доме г-на надворного советника Свенка». В это время в кофейном доме «можно было не только получать обед порциями, но, по заказам, угощать и целое общество хорошими кушаниями, отборными и чистыми напитками и всякого рода закусками за весьма умеренную цену. Поелику приятное положение дома, – говорилось далее в объявлении этого кофейного дома, – и прекрасный его вид и постройка могут доставить посетителям оного увеселения на суше и на воде, то содержатель льстит себя надеждой заслужить благоволение и одобрение пристойной сему дому публики, и на которую он при сем заведении преимущественно возлагал свою надежду; тем паче, что честными поступками и усердным угощением он будет стараться о приобретении доверенности посетителей».

Это помещение кофейного дома мы можем точно определить, здесь в настоящее время помещается богадельня С.-Петербургского купеческого общества.

Разрешение застройки Аптекарского острова, данное императором Павлом I, избрание затем императором Александром I летнего местопребывания в Каменноостровском дворце, безусловно, содействовали дальнейшей застройке острова. И в начале XIX столетия мы постоянно наталкиваемся на известия, подобные нижеследующим:²⁷ «Продается на Аптекарском острову пустопорожнее место, в коем меры поперешника на переднем конце 28, в заднем 30, а длиннику 100 сажень, всего же 3400 кв. сажень», или²⁸ «ежели кто желает купить для построения летнего дома и разведения сада пустопорожнее, но уже палисадом обнесенное место на Аптекарском острову от большого на Каменный остров проспекта направо, в линию, возле Казнаковой дачи 2-ое, под которым мерою земли 3454 кв. саж.».

В соответствии таким крупным участкам, на которых были и «березовые рощи»,²⁹ и «деревья на корню до 1 000»,³⁰ строились и сами дачи. Приведем одно описание, очень характерное, относящееся к 1804 году:³¹ «На Аптекарском острове, на набережной Малой Невки, насупротив Каменного острова, не левую сторону от моста, вторая от угла на хорошем месте продается и сдается удобно расположенная дача, совсем меблированною, с принадлежащим к оной местом для сада и парниками. В самом большом строении в нижнем этаже 11, в верхнем 6 удобно расположенных жилых покоев с расположенными к ним буфетами и чуланами; во флигелях большая господская кухня с покоями, кондитерская, теплый погреб, ледник, прачечная, комната для глажения белья, господская баня с предбанником и диванною, особые жилые покои с кухней для официантов и служителей, конюшня о 10 стойлах, сарай для 5 карет с жилым покоем для кучеров и других служителей, амбары, кладовые. Поелику при строении сей дачи обращено было внимание и на то, чтобы в оной не только в летнее, но и зимнее время жить было можно, то залы и все покои, как в большом здании, так и во флигелях, снабжены хорошими печами, двойными полами, зимними переплетами и штукатурными потолками».

Из этого описания видно, что это был вполне барский, богатый дом. Кроме таких барских особняков существовал ряд более мелких построек, а на берегу Невки, около Ботанического сада, вырос специальный городок для Медицинского департамента. Здесь были и аптекарский склад, и лаборатория, и типография, и особая школа для детей Медицинского ведомства. Первоначальная постройка этих отдельных зданий относится к 1797–1799 годам.³² В июне 1839 года³³ была учреждена особая комиссия для возведения на Аптекарском острове здания для главного аптечного магазина и лаборатории. Эта комиссия была закрыта 11 февраля 1847 года.³⁴ Таким образом, постройка велась 8 лет. Затем, в 1859 году³⁵ главный аптекарских материалов магазин и медико-хирургический завод были переданы в Военное ведомство, до этого времени они находились в ведении Министерства внутренних дел.

А. Фосс. Преображенская церковь лейб-гвардии Гренадерского полка. 1847 год

Сравнительно быстрое увеличение населения Аптекарского острова само собой естественно подняло вопрос о церкви. Так как Аптекарский остров считался принадлежащим Медицинскому ведомству главные учреждения которого находились на Выборгской стороне, в приходе Сампсониевской церкви, то к этой церкви был приписан и остров. Но посещать эту церковь жителям Аптекарского острова было и далеко, и неудобно, а весной и осенью, вследствие неимения еще постоянного моста на Выборгскую сторону и невозможно. И 27 мая 1808 года последовало Высочайшее повеление об устройстве особой церкви на Аптекарском острове, а 6 августа того же года церковь была освящена в готовом каменном здании на набережной Большой Невки подле Ботанического сада. Церковь была маленькая, с небольшой деревянной колокольней, с деревянной пристройкой для паперти и с деревянным навесом у окон со стороны Ботанического сада для стояния под ним прихожан в летнее время.³⁶