Текст книги "Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки"

Былое величие. Кушелево-Безбородко-Полюстрово

«…А насупротив, на Выборгской стороне, лежит Казачья слободка, за которой вплоть до самой слободы Охтинских плотников тянется „Волчье поле“. Волчье поле получило название Волчье потому, что с первых лет близко тут много людей погребали, а наипаче в зимнее время, для мерзлости земли, оных мертвых не глубоко в землю зарывали и те мертвые тела волками были посещаемы и оное место прохожим людям не безопасно было».

Но опасность была не только от волков, жители Казачьей слободки, названной так потому, что сначала в ней хотели поселить казаков, а потом самовольно стал селиться всякий сброд, имели иногда опасения и более жестокие, чем прибегавшие на Волчье поле волки. «По справке из главной полиции показано, что по определению той главной полиции 1726 года велено из оной слободы строение куда надлежит снесть немедленно, понеже де, как видно, в тех местах построились и живут без отводов и построено нерегулярно и от жителей той слободы ничто может быть доброе, но разве воровство; из которых де жителей наперед сего некоторые были в продерзостях, за что штрафованы».

Но, несмотря на то что полиция хлопотала о снесении Казачьей слободы еще в 1726 году, слободка просуществовала весь XIII век. От казаков же остался лишь один Казачий огород, поступивший в ведение Канцелярии от строений. Последняя тяготилась этим огородом и с конца 60-х годов XIII столетия предлагала желающим купить «имеющийся на Выборгской стороне казачий огород с находящимися на нем кустами, деревьями, паровыми ящиками и на них оконничными рамами для произращения огородных овощей». Но в то доброе старое время, когда земля в Петербурге стоила так дешево, что за дом золотаря, т. е. золотых дел мастера, Дублона, находившийся на Миллионной улице на углу Зимней канавки, просили всего-навсего 4 тыс рублей, и не находилось желающих заплатить «такую неслыханную сумму», понятно, не было охотников купить «какой-то казачий огород». И надо думать, долго бы мучилась Канцелярия от строений с этим огородом, если бы на него не обратил внимания «тайный действительный советник и кавалер» Григорий Николаевич Теплов.

Обратил внимание на «козачий огород» Теплов не без задней мысли. Теплов знал, что еще в 1718 году в этом казачьем огороде лейб-медик Арескин открыл холодный железистый источник, что этой водой Блюментрост лечил с успехом Петра Великого и что в 1745 году об этой воде дал вполне благоприятный отзыв доктор Модель, а простой народ давным-давно окрестил этот источник «народной водой». Теплов в это время был болен, врачи ему прописали пить минеральную иностранную воду, и 29 октября 1770 года был послан землемер «для обмеживания бывшего Казачьего саду, состоящего на Выборгской стороне, между Охтенскою и Казачьего слободами, на берег Невы реки, который ныне пожалован сенатору Григорию Николаевичу Теплову».

Казачий огород с 1770 года исчез, вместо него появилась мыза Полюстрово, название которой от латинского слова paluster должно было напомнить, что здесь когда-то были большие болота. На свою новую мызу Г. Н. Теплов обратил большое внимание: на берегу Невы строился каменный дом, устраивалось обширное садоводство, для которого вызывался «на загородный двор на Выборгской стороне против Воскресенского Новодевичьего монастыря на берегу лежащий, искусный садовник, который бы содержать умел теплицы, парники, оранжереи с плодовитыми деревьями в зимнее время, а летом выводить всякого рода цветы и огородные плоды», строились громадные конюшни, не менее обширные сараи и амбары, где «продавался пудами молодой Виргинской или Амстердамской самый крупной и мелкой табак» – словом, кипела хозяйственная деятельность в большом размере. И заботы, в частности, о садоводстве, не остались без результата – зимой 1775 года в первый раз в Петербурге можно было достать из оранжерей Теплова: «в горшках в цвету двойной левкой по 50 и 75 копеек горшок, да фиалки по 35 копеек горшок».

Дача князя А. А. Кушелева-Безбородко в 1830–1840-е годы

Но с «минеральною водою» Г. Н. Теплову не повезло, в своей книге «Рассуждение о врачебной науке» Теплов признавался, что питье минеральной воды в 1771 году едва не погубило его!

Умер Г. Н. Теплов, и сын его поспешил продать за 22 500 рублей свою мызу Полюстрово другой знаменитости Екатерининской эпохи графу, впоследствии князю, Александру Андреевичу Безбородко, который уже давно подыскивал подходящее место для своей летней резиденции.

Конечно, новый владелец мызы, не думавший никогда о сельском хозяйстве, а желавший иметь для летнего времени удобный и изящный уголок, должен был перестроить все, сделанное Тепловым. Каменный дом, построенный Тепловым, оказался мал. На помощь является Кваренги, знаменитый Кваренги, и создает проект дома, существующего с некоторыми переделками до нынешнего времени. Центральный трехэтажный корпус с изящной колоннадой главного входа соединялся двумя открытыми полукруглыми галереями (в настоящее время эти галереи закрыты) с боковыми двухэтажными флигелями; небольшой cour d'honneur отделился от берега Невы невысокой решеткой со львами. На набережной, вдоль фасада дома, был устроен широкий гранитный парапет с большой пристанью, к которой кроме двух широких гранитных лестниц вел из дома еще подземный ход. В настоящее время он полузасыпан, но железная входная дверь его сохранилась до сих пор и видна на воспроизводимом нами снимке пристани, где теперь воздвигнута деревянная часовня в русском стиле. На этой пристани стояли пожалованные гр. Безбородко небольшие пушки.

Дача князя А. А. Кушелева-Безбородко. Пристань

За домом громадное пространство занимал разбитый в английском вкусе роскошный сад, от которого в настоящее время оставалась лишь одна главная аллея, находящаяся в Елисаветинской общине сестер милосердия, да ряд отдельных вековых дубов, разбросанных по соседним участкам частных владельцев. В саду были выкопаны громадные пруды, соединявшиеся между собой каналами, водопадами, каскадами: на главном пруде был сделан небольшой островок, впоследствии получивший название Тиволи. Вправо от дома 12 столбов поддерживали купол храма, посреди которого возвышалось бронзовое изваяние императрицы Екатерины II в образе Сибиллы. На статуе была надпись: «Rochette fecit 1789. Отливал и отделывал Императорской Академии художеств мастер Василий Металов».

Неизвестный художник. Руина в парке дачи Кушелевых-Безбородко.

Середина XIX века

В настоящее время эта статуя перевезена в Царское Село. В противоположной стороне от этого храма находились поросшие мхом искусственные развалины, предназначавшиеся Безбородко для помещения библиотеки, с тем чтобы она была открыта для посещения всех и каждого. По разным местам сада были раскиданы изящные беседки, скрывались в куще деревьев храмы уединения, на гранитных пьедесталах возвышались статуи, огромные из белого мрамора вазы, наконец, полукругом располагались бронзовые бюсты самого Безбородко и его родных.

Внутреннее убранство дома отличалось самой изысканной роскошью, здесь Безбородко не раз встречал и императрицу заезжавшую к своему любимцу во время прогулки на разукрашенных катерах по Неве: здесь происходили те лукулловские пиры, о которых говорил весь Петербург.

В большой зале, на особо устроенном возвышении, стоял выписанный из Англии от лучшего мастера клавесин, под аккомпанемент которого не раз пела знаменитая певица Д., одна из многочисленных пассий влюбчивого канцлера. Увлечение этой певицей у Безбородко перешло все границы – малейшая прихоть певицы исполнялась, ей делались подарки в десятки тысяч. Состояние же князя и так пошатнулось, пошли толки, откуда берутся деньги на все эти безумные траты. Императрица Екатерина II распорядилась высылкой из Петербурга певицы в 24 часа…

Рядом с залой были игральные комнаты. Здесь нередко сиживал знаменитый медик, врач Екатерины Роджерсон. Он приезжал к князю Безбородко с двумя целями – выпить стакан целебной Полюстровской воды и сыграть одну-другую партию в вист.

Знаменитый англичанин был очень рассеян в карточной игре и постоянно делал промахи. Однажды Безбородко обратился к матушке-императрице с просьбой разрешить ему стрельбу из пушек, стоявших на набережной против дома. Изумилась императрица Екатерина II такой странной просьбе своего любимца, но, предвидя новое чудачество, согласилась. Вскоре приехал Роджерсон к Безбородко. Сели играть в вист. По обыкновению, Роджерсон сделал неверный ход – тотчас раздалась пальба из пушек. И при каждой новой ошибке доктора раздавался пушечный салют…

Безбородко умер бездетным. Имение перешло его родственникам, присоединившим по Высочайшему повелению к своей фамилии Кушелевы и фамилию Безбородко. В 1816 году владельцам имения делается граф Александр Григорьевич Кушелев-Безбородко, который обращает большое внимание на свою мызу Полюстрово и на имеющийся в ней минеральный источник.

От источника проводится широкая аллея, которой дается название Тепловодная, вся местность осушается, канава, по которой текла минеральная вода в Неву, выкладывается булыжником, и бывшая дачная резиденция Безбородко мало-помалу превращается в курорт.

«1 июля 1838 года благонамеренный молодой аптекарь Фишер, – как писала «Северная пчела», – с точностью понимающий пользу этого ключа, сделал значительное пожертвование, чтобы доставить пособие ближнему», – такая изысканная фраза должна была означать: устроил ряд курортных помещений.

С открытием курорта стала процветать и графская деревня Полюстрово, скоро ставшая излюбленной дачной местностью для среднего Петербургского обывателя. Здесь селились и актеры Александринского театра, и ряд литераторов и ученых. Одно лето здесь жил Кукольник, творец патриотической драмы «Рука Всевышнего отечество спасла», постоянными его гостями были Брюллов, Глинка и молодые литераторы. На этих вечерах было шумно и оживленно: много говорили, спорили, пели и не меньше того пили. И во время именин Кукольника, когда известная певица того времени Шиловская исполнением своих романсов так растрогала Глинку, что он расплакался, гостеприимный хозяин заметил, что иссяк запас вина. Кукольник вышел на середину комнаты, взъерошил волосы и с трагическим пафосом сказал:

 
Дача Безбородки
Скверная земля!
Ни вина, ни водки
В ней достать нельзя!
 

Граф Кушелев-Безбородко не жалел средств, чтобы доставить удовольствие своим дачникам: заведывать кофейней и рестораном при графском парке был приглашен известный в то время И. И. Излер, и, восторгались газеты того времени, – «вы найдете в палатке Излера все, что только не потребует Ваше прихотливое гастрономическое воображение», в то же время на особенном острове, окрещенном в это время, как мы и говорили выше, Тиволи, ежедневно «изысканный концертный оркестр будет разыгрывать все новейшее, все любимейшее. Оркестром будет дирижировать Герман!»

Герман был первый дирижер летних оркестров в Петербурге, и восторг, в который он приводил петербуржцев, был гораздо значительнее, чем в наши дни достигали дирижеры Павловска. В то же время на этих музыкальных вечерах «простота и непринужденность были характерной чертой. Дамы часто без шляп, в прозрачных косыночках, мужчины в сюртуках, пальто, пиджаках, соломенных, поярковых, одним словом, самых разнообразных шляпах и фуражках. Никто, кажется, не наряжается для музыки, все пришли, как были дома… Оркестр играет очень согласно: вальсы сменяются польками, польки увертюрами и т. д. Пока в одиннадцатом часу в заключение раздастся: „Боже царя храни", и публика, встав со своих мест, с открытыми головами слушает народный гимн».

Но кроме музыки граф доставлял и другие удовольствия. «С дозволения правительства мы, нижеподписавшиеся, – гласила афиша 1842 года, – желаем дать конное представление, гимнастические геркулесные силы и восхождение на канате длиною 40 сажен и вышиною 11 сажен. Представление будет дано на даче Кушелево-Безбородко. Ефельд и Бомбов».

К сожалению, Ефельд и Бомбов не пояснили, что они подразумевали под таинственными «гимнастическими геркулесными силами». Устраивались на даче полеты воздушного шара: «Умора, да и только! До десятого часа надували шар, надували, и, наконец, он поднялся на неизмеримую высоту, сажень на 5 выше вершин деревьев. Тут произошел сюрприз для зрителей – последовал фейерверк, в программе не обещанный, шар вдруг загорелся и, описав полукруг в воздухе, благополучно спустился в лету, т. е. торжественно рухнул в пруд, за летнею кофейней Излер, сопровождаемый в падении своем громким „браво" и рукоплесканиями публики».

Раз в год – 6 августа – происходил в Кушелеве-Безбородко и традиционный «сельский праздник», устраиваемый графом для своих крестьян на лугу против деревни. Здесь воздвигали высокую мачту, на которой утверждалось чучело, одетое в полный крестьянский наряд, служивший призом тому смельчаку, который сумел до него добраться. Между тем процессия крестьян попарно подходила к помещику, который стоял на крыльце фермы, принимал поздравления и раздавал подарки, играла музыка, толпы горожан сходились и съезжались смотреть «на это единение барина с его крестьянами».

Трамваев в то время не существовало, но у Публичной библиотеки на Садовой улице стоял на высоких колесах поместительный омнибус, запряженный четверкой лошадей, и 8 раз в день совершал он рейсы в Полюстрово. А с конца 40-х годов XIX века появилось и пароходное сообщение, считавшееся тогда верхом удобства.

Умер последний представитель рода Кушелева-Безбородки. Случайный пожар истребил все постройки минеральных вод. Их не возобновляли, громадный участок стали распродавать. На месте парка появились заводы, между ними пивоваренный завод Баварии, частные постройки, но, к счастью, главный корпус, бывший дворец Безбородко, был Высочайше приобретен для вновь открываемой Елисаветинской общины сестер милосердия и, став приютом любви и милосердия, сохранился в малоизмененном виде в наши дни…

«Столица и усадьба», 1915 год

К истории л. – гв. Конного полка

В конце Шпалерной улицы в Петрограде есть так называемый Круглый дом Офицерской кавалерийской школы. Современные обитатели этого дома недоумевают, почему дом зовется «круглым», когда в нем нет ничего круглого. Это название свидетельствует о древности дома: более поздние перестройки уничтожили когда-то возвышавшуюся над ним башню с круглым куполом. Еще более раннее название этого дома совершенно изгладилось из памяти. А было время, когда это здание звалось Кикинскими палатами и, по всей вероятности, фундамент под эти зданием и до сих пор «кикинский».

В 1713 году цесаревич Алексей Петрович, надежда и оплот старой Москвы, мог убедиться, что указ Петра I, повелевавший царедворцам жить и строить дома в Петербурге, относится и к нему, царскому сыну и что он должен покинуть любимую Москву и переселиться в ненавистный Петербург. Исполняя приказание отца, цесаревич избрал себе место на нынешней Шпалерной улице. Вслед за цесаревичем стали просить и получали участки по той же Шпалерной улице и вблизи нее и приближенные цесаревича. Между Захарьевской и Сергиевской, на берегу протока, был дом обер-гофмаршала двора цесаревича Левенвольда, за Воскресенским проспектом по Захарьевской и Сергиевской улицам были нарезаны мелкие участки низшим дворцовым служителям, далее шли конюшни цесаревича, и наконец, на самом выходе в поле высились (там, где теперь описываемый Круглый дом) каменные палаты главного приверженца цесаревича – боярина Кикина.

Образовалась так называемая Русская слободка.

Но подошел грозный кровавый 1718 год. В каземате равелина окончил свою жизнь цесаревич, один за другим на кровавой плахе сложили головы его приверженцы, погиб и боярин Кикин, а в его конфискованных палатах была устроена по велению Петра Великого Кунсткамера.

«Круглый дом» Офицерской кавалерийской школы – бывший первый штаб Конного полка

«Здесь набрано предметов по части естественной истории и самых разнообразных уродов, свинья с человеческим лицом (обросшим, впрочем, щетиною), которую только недавно, – писал в 1721 году Берхгольц, – привезли из Москвы. При Кунсткамере находится прекрасный мюнц-кабинет и довольно большая библиотека». Русский человек чурался этого учреждения, и одно время существовало распоряжение: делать угощение тем, кто все-таки решился зайти посмотреть на эти диковины.

Кунсткамера и библиотека существовали в доме Кикина до 1726 года. Затем некоторое время в доме Кикина, получившем название дома Миниха, стоял Кирасиров Минихов полк.

В 1730 году Императрица Анна Иоанновна издала указ: «Бывший лейб-регимент назвать Конная Гвардия, а в роте быть против гвардии, а быть в полку унтер-офицеров и рядовых 1000 человек. Анна». 25 августа 1733 года весь Конный полк перешел в Санкт-Петербург, где и занял бывший дом Кикина, который был до известной степени ремонтирован.

В последние годы своего царствования Анна Иоанновна была озабочена устройством слободок для полков лейб-гвардии. Окончательное устройство этих слободок произошло уже в царствование Елизаветы Петровны, и в течение 1741–1757 годов образовалась под руководством архитектора Боенваля и слободка Конного полка. Вот как ее описывает первый историк лейб-гвардии. Конного полка: «Слобода Конной гвардии образовывала четырехугольник, прорезываемый по прямому направлению от Литейного двора (который помещался на берегу Невы, где теперь въезд на Литейный мост) до Смольного монастыря одною улицею Большою (ныне – Шпалерная). Как эта улица, так и 11 переулков, к ней примыкавших, застроены были 107 рейторскими избами и светлицами, в довольно значительном расстоянии друг от друга «для пожарного страха»». Каменный дом Миниха стоял как бы в центре слободы. 12 декабря 1743 года в верхнем этаже этого дома была освящена церковь во имя Благовещения Божией Матери, в присутствии государыни, которая пожертвовала 500 рублей на украшение церкви. В 1744 году над церковью был устроен купол по рисунку знаменитого графа Растрелли, через год пушечный мастер Копьев (тот самый, который отливал и бронзовую статую Петра I, что перед Инженерным замком) отлил для церкви Конного полка шесть медных небольших колоколов.

Офицерский дом, сохранившейся со времен Екатерины II.

Вид с улицы

Устройство купола и дало новое название Круглый, сохранившееся до наших дней. В 1751 году часть земли Конного полка отошла под устраиваемый Елизаветой Петровной Новодевичий Воскресенский монастырь, превратившийся в царствование императрицы Екатерины II в Воспитательное общество благородных девиц, теперь Смольный институт, затем в середине 80-х годов XIII столетия от Конногвардейской слободы отрезали участок для дворца князя Потемкина (Таврический дворец). Шла перестройка и всей Конногвардейской слободки: исчезали деревянные избы, вместо них строились каменные связи для нижних чинов и отдельные домики для офицеров. Время пощадило один из таких домиков на Кавалергардской улице.

Офицерский дом, сохранившейся со времен Екатерины II.

Вид со двора

«Таврический дворец всемилостивейше повелеваем, – был издан Павлом I 12 апреля 1799 года указ, – отдать лейб-гвардейскому полку под казармы, которой и принять оного полку командиру генерал-лейтенанту Голицыну».

«Штучные печи», «драгоценные паркеты» Таврического дворца ломались, вывозились, спешно устраивалось помещение для 5 эскадронов, и в декабре 1799 года было уже размещено 532 человека.

11 июня 1800 года вышло распоряжение Павла I о распродаже в частные руки всей слободы Конного полка. Значительная часть ее была приобретена Артиллерийским ведомством, появились знаменитые Аракчеевские казармы, существующие и доныне, а в Круглом доме в 1830–1840 годов обосновалась канцелярия гарнизонного батальона; затем дом перешел к настоящему владельцу – Офицерской кавалерийской школе.

Во время распродажи своей слободки Конный полк был выведен в Царское Село, вернувшись оттуда, он занял 15 ноября 1800 года тоже известный исторический дом Гарновского около Измайловского моста, ныне казармы лейб-гвардии Измайловского полка. Гарновский, поверенный и приближенный кн. Потемкина, при императоре Павле был посажен в крепость по подозрению в воровстве казенных денег, дом его взят в казну. Об этом доме говорит Державин в своей оде «Ко второму соседу». Дом Державина был рядом с домом Гарновского (теперь дом Державина занят Римско-католической коллегией).

И. И. Шарлеманъ. Конногвардейский бульвар и манеж. 1858 год

С похода 1807 года Конногвардейский полк возвратился еще на новое – в этот раз последнее – помещение, а именно в казармы Кавалергардского полка, где он квартирует и посейчас.

Полученные лейб-гвардии Конным полком казармы перестраивались дважды – в 1807 и 1844–1847 годах, и вся местность, прилегающая к этим казармам, с течением времени подвергалась коренному переустройству.

Достопримечательность Конногвардейского полка – его манеж, который был перестроен повелением Павла I архитектором Кваренги в 1800–1804 годах.

«Столица и усадьба», 1914 год