Электронная библиотека » Питер Страуб » » онлайн чтение - страница 33

Текст книги "Тайна"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 18:16


Автор книги: Питер Страуб


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Шрифт:
- 100% +
63

В коридоре четвертого этажа из последнего номера слышны были музыка, смех и болтовня. Том вошел в комнату и, не включая свет, сразу подошел к окну. Толстяк в белой рубашке ковырял ногтем в зубах, а какая-то девица в облегающих шортах, на высоких каблуках и в весьма легкомысленном топике что-то нашептывала ему на ухо. Мужчина покачал головой. Девица прижалась к нему покрепче и потерлась грудью о его руку. Мужчина перестал ковыряться в зубах. Он повернул голову и что-то сказал девушке, которая сразу отпрыгнула от него, словно ее огрели плеткой.

Том придвинул к окну стул и сел, подперев руками подбородок. Просидев так несколько минут, он поднял стекло. Комнату наполнил теплый, влажный воздух. Бесконечный поток движения тянулся по Калле Дроссельмейер, время от времени у тротуара останавливалось такси, оттуда вылезали парочки или одинокие пассажиры, которые, перейдя через улицу, направлялись к входу в отель.

Ровно в час мужчина в белой рубашке зашел в «Домашние закуски». Через десять минут он вышел оттуда и занял свое место у стены.

Разговор с Хобартом немного приободрил Тома, и первые несколько часов, наблюдая за улицей, он все ждал, что в соседней комнате послышатся шаги Леймона фон Хайлица. Том никогда не видел, что происходит по вечерам в этой части города, и теперь, не сомневаясь, что фон Хайлиц вот-вот вернется, он, как завороженный смотрел на жизнь ночной улицы. Количество машин и других средств передвижения на Калле Дроссельмейер постепенно росло, тротуары тоже наполнялись людьми. Здесь были прогуливающиеся в обнимку парочки, группы по пять-шесть человек, выносящие выпивку на открытый воздух. Время от времени из толпы на тротуаре узнавали кого-нибудь из пассажиров проезжавших машин и экипажей и выкрикивали приветствия, а иногда даже бросались наперерез движению, чтобы присоединиться к своим друзьям. Вот проехал в открытом экипаже Нейл Лангенхайм, слишком пьяный, чтобы держаться прямо. Молоденькая девица потерлась носом о его багровую физиономию и устроилась поудобнее у него на коленях. В белом «кадиллаке» с откидным верхом Том разглядел Муни Фаерстоун, обнимавшую одной рукой пожилого седоволосого господина.

В часть тридцать, когда движение стало особенно интенсивным, Том услышал в коридоре шаги. Быстро вскочив, он открыл дверь в соседнюю комнату, но шаги уже удалялись от его двери – видимо, они принадлежали еще одному гостю, пришедшему на вечеринку в номер Гленроя Брейкстоуна. Снова вернувшись к окну, он увидел в одной из машин головку белокурой девушки с длинными волосами, лежавшую на плече черноволосого мужчины. Том подумал, что это Сара Спенс, потом решил, что такого не может быть. Девушка повернулась в профиль, и ему снова показалось, что это Сара. Машина проехала мимо, оставив Тома в сомнениях.

К половине третьего толпа на тротуаре рассосалась, теперь лишь отдельные группки подвыпивших юнцов слонялись по улице туда-сюда. Толстяк в белой рубашке исчез. Ровно в три из дверей «Домашних закусок» вывалилась толпа женщин и мужчин. Они растерянно стояли на тротуаре, в то время как за их спиной хозяин заведения гасил огни и запирал двери. Шум в номере Брейкстоуна прекратился, зато в коридоре за дверью Тома послышались громкие голоса. По Калле Дроссельмейер проехала одинокая машина. На светофоре зажегся зеленый свет. Глаза Тома закрылись словно сами собой.

* * *

Шум с улицы – мусорщик забрасывал в свою тележку мешок с пустыми бутылками – наполовину вывел его из состояния сна спустя несколько часов. На улице было по-прежнему темно. Том добрел до постели и рухнул на покрывало.

64

Он проснулся около десяти от чувства голода. Том вскочил с кровати и заглянул в соседнюю комнату. Фон Хайлиц так и не вернулся. Том принял душ и надел чистые носки и белье, которые достал из чемодана. Он оделся в нежно-розовую рубашку и синий костюм, который помнил по своему первому визиту в дом фон Хайлица. Прежде чем застегнуть двубортный жилет, он повязал на шею темно-синий галстук. Одевшись, он снова зашел в комнату фон Хайлица, предположив, что тот мог прийти, пока он спал, и снова уйти по делам. Но нигде не было ничего похожего на записку, в которой он объяснял бы Тому свое отсутствие.

Хозяин ломбарда как раз поднимал решетку, закрывающую витрину, а вот толстяк в белой рубашке не вернулся на свое место, так же как и фон Хайлиц.

Том присел на край кровати. От волнения ему было почти дурно. Тому казалось, что он останется в этой комнате навсегда. Засосало под ложечкой – снова напомнил о себе голод. Достав бумажник, Том пересчитал оставшиеся у него деньги. Пятьдесят три доллара. Как долго сможет он прожить в «Сент Алвине» с пятьюдесятью тремя долларами в кармане? Пять дней? Неделю?

«Если я спущусь сейчас вниз и поем, – сказал себе Том, – то, когда вернусь, он уже будет здесь».

Том вышел в коридор и направился к лестнице.

Клерк за конторкой удивленно вытаращил на него глаза, когда Том спросил, нет ли для него записок. Затем он посмотрел через плечо на ряды пустых ячеек.

– Как видите, у нас вообще не для кого нет записок.

Затем Том купил свежий номер «Свидетеля» и направился к входу в «Пещеру Синбада». Там он съел яичницу с беконом, наблюдая за тем, как уборщик вытирает шваброй пиво с деревянных досок пола. В газете ничего не сообщалось о пожаре на Игл-лейк и об аресте Джерри Хазека и его сообщников. В колонке светских новостей сообщалось, что мистер и миссис Ральф Редвинг решили провести остаток лета в «Спокойствии», своем замечательном поместье в Венесуэле, где они собираются отдыхать и развлекаться в компании своих многочисленных друзей. В «Спокойствии» имеется поле для гольфа, открытый и закрытый бассейны, витраж тринадцатого века, который Катинка Редвинг купила во Франции, и библиотека, насчитывающая восемнадцать тысяч редких книг. В доме так же находится знаменитая коллекция южноамериканских предметов культа, собранная Редвингами. Дверь с улицы открылась, и в бар вошли те же полицейские, которых видел здесь вчера Том.

– Как обычно, – сказал один из них, привалившись животом к стойке бара, и бармен поставил перед ними на стол бутылку рома и две рюмки.

– За еще один спокойный день, – сказал один из копов, и, повернувшись к своей яичнице, Том услышал, как звякнули друг о друга рюмки.

Том вышел в фойе и поднялся по лестнице, моля про себя Бога, чтобы, открыв дверь номера, увидеть бродящего туда-сюда фон Хайлица, который тут же начнет выяснять у него, куда это он ушел с утра пораньше. «Ну, пожалуйста, – Том повернул в замке ключ. – Пожалуйста». Перед ним была пустая комната. Еда в его животе стала вдруг тяжелой и неприятной, словно состояла из волос и кирпичной крошки. Зайдя внутрь, Том привалился спиной к двери. Затем он быстро подошел к двери в соседнюю комнату. Она так же была пуста. Тщетно пытаясь побороть панику, Том подошел к гардеробу и сунул руку в карман пиджака, который носил накануне. Он нашел карточку, подошел к столу и набрал номер Андреса.

Ему ответила женщина. Когда Том попросил позвать Андреса, женщина сказала, что тот еще спит.

– Это очень срочно, – сказал Том. – Вы не могли бы его разбудить?

– Он работал всю ночь, мистер, и ему будет плохо, если он не отдохнет как следует, – женщина повесила трубку.

Том снова набрал тот же номер и, взяв трубку, женщина произнесла сердитым голосом:

– Послушайте, ведь я сказала вам...

– Это по поводу мистера фон Хайлица, – перебил ее Том.

– О, сейчас посмотрю, – женщина положила трубку рядом с телефоном. Через несколько секунд хриплый мужской голос произнес:

– Говорите, и лучше, чтобы вы действительно сообщили мне нечто важное.

– Это Том Пасмор, Андрес.

– Кто? А, друг Леймона.

– Андрес, я очень беспокоюсь о нем. Вчера вечером он ушел на встречу с полицейским, но там его не было, и назад он тоже до сих пор не вернулся.

– И из-за этого ты поднял меня с постели? Как ты думаешь, почему Леймону дали прозвище мистер Тень? Просто подожди еще, и он появится.

– Я ждал всю ночь, Андрес, – возразил Том. – А он сказал мне, что обязательно вернется.

– Может быть, он просто хотел, чтобы ты так думал, – это напоминало Тому вчерашний разговор с Хобартом Эллингтоном.

Том молчал. Наконец Андрес, зевнув, спросил:

– Ну, хорошо, и что ты хочешь, чтобы я предпринял по этому поводу?

– Я хочу съездить к нему домой.

Андрес вздохнул.

– Хорошо. Но дай мне хотя бы час. Я должен выпить хотя бы чашку кофе.

– Час? – переспросил Том.

– Почитай пока книжку.

Они договорились, что Андрес будет ждать Тома перед входом в отель со стороны «Пещеры Синбада» в одиннадцать тридцать.

* * *

Рядом со швейными машинами и саксофонами, шеи которых были изогнуты как буквы в записках Джанин Тилман, мужчина лет пятидесяти в белой рубашке с закатанными рукавами прислонился к стене и, закурив сигарету, стал наблюдать сквозь темные очки за входом в отель «Сент Алвин». Том отвернулся от окна и стал ходить по комнате. Он начинал понимать, как это люди могут рвать на себе волосы, грызть ногти, биться головой о стену. Конечно, это не лучшее времяпрепровождение, но такие вещи наверняка могут хотя бы немного отвлечь от беспокойства.

И тут ему вдруг пришла в голову одна идея. Возможно, она была не слишком удачной, но это поможет скоротать время до приезда Андреса. И поможет ответить на вопрос, который Том так и не решился задать Кейт Редвинг давно, в той, прошлой жизни, когда он считал, что самое тяжелое – это пережить одинокие обеды в клубе на Игл-лейк. Том сел за стол, поднял телефонную трубку и чуть было не начал на самом деле грызть ногти. Его вдруг охватили сомнения в правильности того, что он собирался сделать. Он вспомнил об Эстергазе, прикладывающемся к бутылке, зажатой у него между колен, потому что ему везде мерещились привидения, и о реально существовавшем детективе по фамилии Дэмрок, который совершил самоубийство. Том набрал номер справочного бюро и узнал телефон интересующего его абонента.

Затем, не дав себе времени опомниться, он набрал этот номер.

– Алло, – произнес на другом конце провода голос, от звуков которого на Тома нахлынули воспоминания о тенистых деревьях и холодной воде.

– Баз, это Том Пасмор, – сказал он.

На другом конце провода повисла тревожная тишина, затем Баз произнес.

– Ты, наверное, не читал газет. Или ты звонишь из очень далекого места.

– В огне пожара погиб не я, а кто-то другой, – сказал Том. – Я вернулся на Милл Уолк с Леймоном фон Хайлицом. Но никто больше не знает, что я жив, Баз, и я прошу вас никому не рассказывать. Это очень важно. Через пару дней все узнают об этом, но пока...

– Если ты хочешь оставаться для всех мертвым, я никому ничего не скажу, – заверил его Баз. Ну, может быть, только Родди – он так же, как и я, очень горевал о вас. Я звонил тебе домой, чтобы выразить соболезнования твоей матери, но трубку взял доктор Бонавентуре Милтон, и я сразу понял, что он не даст мне поговорить с Глорией. – Баз несколько раз с шумом вдохнул и выдохнул воздух. – У меня даже голова закружилась от волнения. Я так рад, что ты жив! Мы с Родди видели статью в газете, и это сразу напомнило нам тот случай, когда в тебя чуть не попала пуля, и мы стали задавать себе вопрос... ну, ты понимаешь...

– Да, понимаю, – сказал Том.

– О, Господи! Но чье же тело они нашли в таком случае?

– Это была Барбара Дин.

– О, Боже! Ну конечно! А ты вернулся на остров с Леймоном. Я понятия не имел, что ты вообще знаком с ним.

– Леймон знает всех.

– Том, – сказал Баз. – Ты вернул нам наш портрет! Я не знаю, как тебе это удалось, но мы с Родди навечно у тебя в долгу. Вчера нам позвонили из полиции Игл-лейк и сказали, что мы можем его забрать. Если я могу что-то для тебя сделать, можешь располагать мною в любое время.

– Мне действительно нужно узнать у вас одну вещь. Это может показаться вам странным, и вы можете сказать, что это вовсе не мое дело.

– Что ж, попробуй.

– Кейт Редвинг как-то упомянула в разговоре со мной о вашей прежней работе.

– А, – последовала пауза. – И ты хочешь знать, что заставило меня ее оставить.

– Да.

– А Кейт не сказала тебе, что я работал с Бони Милтоном?

– Она просто сказала, что это был известный опытный врач, и несколько минут назад кое-что заставило меня вспомнить об этом. Баз снова замялся.

– Что ж, я... – он вдруг рассмеялся. – Мне действительно немного неловко говорить об этом. Но, думаю, что могу изложить тебе голые факты, никого не компрометируя. Иногда я брал папки Бони домой на ночь, чтобы быть в курсе историй болезней наших пациентов. Я был педиатром, так что поначалу я читал лишь то, что относилось к детишкам, которых я лечил. Но потом я начал читать истории болезни их родителей, чтобы знать, к чему предрасположены мои пациенты. У меня возникла мысль, что все случившееся с родителями так или иначе отражается на их детях. Бони не придавал особого значения этой идее – он вообще не любил новых идей, но особо не возражал против моей работы, тем более что я всегда был очень тактичен, если замечал, что он что-то пропустил или где-то ошибся. Но однажды я совершил ошибку, случайно захватив домой папку пациента, которого Бони держал только для себя. И, прочтя ее, я увидел, что дело пахнет трагедией, если ты понимаешь, о чем я говорю. Опухоль матки, внутриматочное кровотечение и еще несколько вещей, которые требовали по меньшей мере дальнейшего обследования. К тому же, пациентке не помешало бы обратиться к психиатру. Ты понимаешь, о чем я говорю. Все это было связано с событиями, случившимися с этой женщиной в детстве. И это могло означать только одну вещь. Я не могу рассказывать подробнее, Том. В общем, я поговорил об этом с Бони, и он пришел в ярость. Меня вышвырнули из больницы, и это одна из причин, почему я не веду пациентов в Шейди-Маунт.

– Вы не знали полицейского по фамилии Дэмрок? – спросил Том.

– А ты, похоже, решил как следует покопаться в прошлом. Нет, я почти не знал его. Но я знал о нем, и я узнал бы его, если бы встретил на улице. Как раз в тот период, о котором я рассказываю, произошли так называемые убийства «Голубой розы».

– Это случилось после первого убийства?

– После первых двух. Я должен был стать третьим – думаю, ты знаешь об этом. Не могу сказать, чтобы это было одним из моих любимых воспоминаний. Но Леймон наверняка рассказал тебе о том, каким образом я связан со всем этим.

Том подтвердил, что так оно и было.

– Конечно, не было никакой связи между моей встречей с маньяком и тем, что Бони выкинул меня из больницы. Однако я до сих пор не уверен, что на меня напал именно Дэмрок. И могу с уверенностью сказать еще одну вещь – это наверняка был не Бони.

– Конечно, нет, – сказал Том, хотя в этот момент ничто не показалось бы ему невозможным.

Через несколько секунд они распрощались. Том побродил немного по комнате, думая о тех фактах, которые только что сообщил ему Баз. Он почувствовал, что не может больше оставаться один, и спустился вниз, в бар. Том выпил две «кока-колы», не сводя глаз с окна. Наконец к тротуару подъехало обшарпанное красное такси.

65

Том пригнулся на заднем сиденье, как только машина свернула на Калле Дроссельмейер.

– В чем дело? – спросил Андрес. – Тебе кажется, что кто-то следит за тобой? – Он отпил кофе из пластмассовой чашки с отверстием в крышке и усмехнулся. – Ас чего ты это взял?

Том медленно выпрямился. Они были уже в нескольких кварталах от отеля. Впереди на расстоянии двухсот ярдов находились магазинчики, которые казались воплощением рая на земле, когда Том смотрел на них из машины Сары Спенс.

– А вы не заметили мужчину в темных очках и белой рубашке, стоявшего напротив отеля.

– Да, я видел его, – сказал Андрес. – Не стану утверждать, что это не так.

– Леймон заметил его, когда мы только поселились в «Сент Алвин». И с тех пор этот мужчина все время стоял там и наблюдал за входом в отель.

– Ну что ж, осторожность никогда не повредит, – признал Андрес. – Но в том, что мы делаем сейчас, нет абсолютно никакого смысла. Надо же – вытащить меня из постели, чтобы искать Леймона! Когда этот человек не хочет, чтобы его видели, никто не в силах отыскать его. Я знаком с Леймоном сорок лет и знаю, что этот человек может свести с ума кого угодно. Он никогда не объясняет своих действий. Это чистая правда. Он говорит: я буду там-то и там-то. И что же – он действительно бывает именно там? Иногда, возможно. Он говорит: увидимся через два часа. И когда же он является? Хорошо, если через два дня. Разве Леймона волнует, что мне пришлось подняться с постели, проспав всего два часа? Нисколько не волнует. Или его беспокоит, что ты волнуешься по поводу его отсутствия? Уверяю тебя, что нет, друг мой. Такой уж он человек. Леймон всегда работает, он то здесь, то там, он может простоять двенадцать часов под дождем и сделать после этого очень ценный вывод типа: «Очень немногие на Милл Уолк носят малиновые носки. У него в голове играет совсем другая музыка».

– Я знаю, но... Андрес, однако, еще не закончил свою речь.

– И теперь мы едем в этот дом! У тебя что – есть ключ? Или ты думаешь, что он оставил дверь открытой? Не стоит даже думать о том, что ты сумеешь обвести вокруг пальца Леймона фон Хайлица.

– Я вовсе не пытаюсь перехитрить его, – возразил Том. – Я просто хочу его найти. А если вам так хочется обратно в постель, я пойду пешком.

– "Я пойду пешком", – передразнил его Андрес. – Ты думаешь точно так же, как он. Ты так беспокоился о Леймоне, что не спал всю ночь, а теперь хочешь, чтобы я отправился обратно в постель. Ну и что, по-твоему, произойдет, если я поеду домой? Жена спросит меня, нашел ли я Леймона. Я скажу: нет, потому что я хочу спать. А она скажет в ответ: ты будешь спать, когда найдешь Леймона. – Андрес покачал головой. – Не так просто быть другом такого человека. Как ты думаешь, кто нашел его, когда он истекал кровью на заднем дворе Армори-плейс? Кто доставил его в больницу? Или ты думаешь, что он добрался туда сам?

– Значит, вы тоже беспокоитесь о нем? – Том только сейчас понял это.

– Ты невнимательно слушаешь меня, – сказал Андрес. – Это мой крест – беспокоиться о Леймоне фон Хайлице. Так что давай приедем к нему домой, найдем его за приготовлением чая, и Леймон скажет что-нибудь вроде: «Конь твоего дедушки потерял правую переднюю подкову». И ты отправишься к себе в отель, размышляя над его фразой, а я отправлюсь спать, не думая о ней. Потому что я слишком хорошо знаю Леймона, чтобы думать обо всем, что он сказал.

Андрес свернул с Калле Берлинштрассе на Эджуотер-трейл. Мимо мелькали Ватерлоо-парейд, Балаклава-лейн, Омдурман-роуд. Дома становились все больше, улицы все шире. Виктория-террас, Стоунхендж-серкл, Эли-плейс, Салисбери-роуд. Том снова был среди мирных городских пейзажей своего детства, где на больших лужайках стрекотали кузнечики, а яркий солнечный свет падал на хибискусы и бугонвилии с яркими красными цветами. Все дети, живущие в этом районе, посещали школу Брукс-Лоувуд, а дорожная пробка случалась лишь в том случае, если один слуга наезжал на велосипеде на другого, и по мостовой разлеталось чисто выстиранное белье. Йоркминстер-плейс. Крыши некоторых домов были выложены терракотовой черепицей, стены других были мраморными – они как бы глотали солнечный свет, а третьи были построены из серого камня или дорогого белого дерева. Все дома были с широким крыльцом, массивными колоннами и верандами, напоминавшими поля. Широкие зеленые газоны орошались бьющей из фонтанчиков водой.

Свернув на Седьмую улицу, Андрес остановил машину у обочины. Затем, положив руку на спинку сиденья, он обернулся к Тому.

– А теперь я посижу здесь, как это всегда было с Леймоном, а ты сходи в дом. Хорошо? И ты увидишь то, что должен увидеть. А потом вернешься, расскажешь мне об этом, и мы решим, что делать дальше.

Том похлопал Андреса по руке и вылез из машины. С океана со стороны Истерн Шор-роуд до него доносились приятные запахи детства. Свернув на Эджуотер-трейл, Том пошел в сторону Истерн Шор-роуд. Том чувствовал спиной, что за ним наблюдают. В просветах между большими красивыми домами виднелся океан.

Возле его дома стоял экипаж доктора Милтона. По дорожке, ведущей от дома Лангенхаймов, двое мужчин несли обернутый холстом диван в сторону фургона с надписью: «Внутренние перевозки». Тома не покидало чувство, что за ним следят. Напротив, оно становилось все сильнее и сильнее. Он быстро прошел мимо дома Джейкобса и оказался на дорожке, ведущей к дверям фон Хайлица. Лужайка была выкошена совсем недавно – Том услышал со стороны Ан Дай Блумен едва различимое жужжание газонокосилки. На окнах, как всегда, висели толстые шторы, заслонявшие частную жизнь владельца дома от любопытных глаз соседских мальчишек. «С ним все в порядке, – подумал Том. – Мне не следует идти дальше». Вернувшись в отель «Сент Алвин», фон Хайлиц наверняка отчитает Тома за то, что он исчез, в то время как был очень нужен для наблюдения за малиновыми носками или потерянными лошадиными подковами с правой передней ноги. Взглянув через плечо на собственный дом, Том неохотно продолжал свой путь. В том месте, где бетонная дорожка сворачивала, огибая дом, и вела к заброшенному гаражу, Том обнаружил придавленный сигаретный окурок. Подойдя к дому сзади, Том заметил масляное пятно на середине между задней дверью и гаражом.

Он остановился. Конечно, на всех подъездах к старым гаражам были масляные пятна. Даже у людей, у которых никогда не было машины, на подъездах к гаражам бывают масляные пятна. Задняя дверь наверняка будет закрыта. Том позвонит несколько раз, а потом вернется к машине, чтобы успокоить Андреса. Обойдя блестящее масляное пятно, Том приблизился к двери.

Один из стеклянных квадратов, тот, что ближе к дверной ручке, был выбит, словно кто-то ударил по нему кулаком, чтобы потом просунуть руку и открыть дверь. Том положил руку на дверную ручку, слишком взволнованный, чтобы вспомнить, что собирался позвонить в звонок. Повернув ручку, он потянул дверь на себя.

– Эй? – произнес Том, но слова его прозвучали не громче шепота. Он оказался в гардеробной, где висели на латунных крючках пальто, которые Леймон носил, наверное, всю свою жизнь. Два или три пальто валялись на полу. Том прошел в кухню. На рабочем столике рядом с раковиной виднелось напоминавшее перышко, пятно крови. Из крана медленно капала вода – когда одна капля ударялась о дно раковины, другая как раз начинала расти на конце крана. На другом столике, под висячими полками стояла почти пустая бутылка рома.

– Нет, – произнес Том дрожащим голосом.

«За еще один спокойный день», – вспомнил он слова полицейских, распивавших в баре точно такой же ром.

Он вышел из кухни, борясь с подступавшей к горлу тошнотой. На полу в комнате были разбросаны бумаги и валялись перевернутые шкафчики для картотеки. Конский волос и лоскуты торчали из вспоротых диванов, на которых они когда-то сидели и разговаривали с мистером Тенью. Поверх всего этого валялись разодранные книги. Ничего не видя, Том шагнул в комнату.

– Леймон!!! – закричал он, и на этот раз голос его был громче трубы. – Леймон!!!

Том сделал еще шаг вперед, и нога его уперлась в толстую пачку бумаг, выпавшую из валявшейся на полу папки. Том наклонился, чтобы поднять бумаги, и из папки высыпались новые листы. Некоторые были помечены «Кливленд, 1940», другие – "Мотель «Кроссдкиз», «Бейкерзфилд». Листы были исписаны размашистым почерком, который Тому никогда не доводилось видеть раньше. Том хотел положить их на журнальный столик, на который они с фон Хайлицом клали когда-то ноги, но тут увидел, что столик расколот пополам, а на его кожаной поверхности, висящей лоскутами над сломанным деревом, отпечатались пыльные следы сапог. Он не мог пробраться через месиво, царящее в комнате, это был настоящий хаос. Том перешагнул через шкафчик, из которого были вывалены подшивки «Свидетеля», и случайно крутанул колесо валявшегося тут же велосипеда. Изуродованные картины валялись поверх газет и рваных книг, выкинутые из конвертов пластинки – поверх гор бумаги. Бродя среди всего этого хаоса, Том увидел вдруг открытую пустую папку, на которой было написано «Гленденнинг Апшоу 1938-39». Рядом с ней валялась другая, с надписью "Убийства «Голубой розы». Письменные столы были перевернуты, ящики из них вынуты и отброшены прочь, то здесь, то там валялись ножницы и бутылочки клея. Осколки зеленых абажуров ламп валялись поверх распоротых диванов. К тому же, от диванов исходил резкий запах свежей мочи. Под глобусом, стоявшим когда-то на одном из шкафчиков с картотекой, Том снова увидел слова «Голубая роза». Протянув руку, он взял конверт от пластинки Гленроя Брейкстоуна.

– О, Боже, – произнес он.

Со стены над лестницей на Тома смотрело красное пятно в форме руки. В ноздри ему ударил другой резкий неприятный запах, и, повернув голову, Том увидел на пустом участке ковра кучу человеческих испражнений. Рядом лежала небольшая кучка монет. Перебравшись через кучи бумаг и несколько шкафчиков, Том оказался у лестницы. Прямо под отпечатком руки он увидел на пороге несколько красных точек.

Быстро взбежав по лестнице, Том распахнул дверь спальни. В воздухе висел запах крови и пороха. С кровати стащили матрац, а потом вспороли и кровать и матрац чем-то острым.

Посреди комнаты Том увидел лужу крови, к которой стекались ручейки, вытекавшие из-под матраца со стороны гардероба. Ковер был весь в кровавых следах ног, красных кляксах и точках. На белой двери гардероба Том увидел еще один отпечаток окровавленной руки. Чувствуя, как парит вокруг него облако небывалой жестокости, Том двинулся по скользкому от крови полу к гардеробу. Когда Том открыл дверцы, прямо на руки ему выпал труп его отца.

Шок был слишком сильным, чтобы он мог закричать. Том осторожно вынул тело из гардероба и опустил его на пол. Затем он обнял отца и стал целовать его спутанные волосы. У него возникло вдруг ощущение, словно он вылез из собственного тела – какая-то часть его отделилась и теперь парила над комнатой и видела все вокруг – вспоротую кровать, кровавые следы ног, ведущие к гардеробу и от него, точки, оставленные чем-то круглым, что обмакнули в кровь его отца. Он видел как бы со стороны самого себя, трясущегося и плачущего над телом Леймона фон Хайлица.

– Это зонтик, это следы зонтика, – сказал он самому себе, но слова эти были такими же бессмысленными, как малиновые носки или потерянные конские подковы.

Прошло довольно много времени, потом Том услышал, что кто-то распахнул настежь заднюю дверь дома. Кто-то позвал его по имени, и имя вернуло душу Тома в его тело. Осторожно положив голову отца на ковер, он пятился и пятился назад, пока не уперся в кровать. На лестнице послышались шаги. Поджав под себя ноги, Том слушал, как шаги приближаются к двери. Как только в дверях появилась фигура мужчины, Том резко кинулся на него, свалил, подмял под себя и занес над ним кулак.

– Это я, – кричал извивающийся под ним Андрес. – Это я, Том.

Том всхлипывая, слез с Андреса.

– Он там, – пробормотал юноша, но Андрес уже вскочил на ноги и кинулся в спальню. Он опустился рядом с телом на колени, погладил мертвого старика по голове и закрыл ему глаза.

Том поднялся. Ноги плохо слушались его. Лицо фон Хайлица изменилось каким-то непостижимым образом, не имевшим ничего общего с растрепанными волосами или ставшими неожиданно гладкими щеками – просто теперь это было другое лицо, которое абсолютно ничего не выражало.

– Это очень тяжело, – сказал Андрес. – Тяжело для тебя и для меня. Но мы должны немедленно уйти отсюда. Они вернутся и найдут нас здесь, а потом пристрелят обоих и скажут, что это мы убили Леймона фон Хайлица. – Он встал и внимательно посмотрел на Тома. – Не знаю, куда ты собираешься идти, но тебе необходимо переодеться. Если ты выйдешь отсюда в таком виде, тебя арестуют через несколько секунд.

Том взглянул вниз и увидел на собственных коленях кровавые пятна.

Андрес взял из шкафа костюм с вешалкой и направился к двери.

– Чем здесь пахнет? – спросил вдруг его Том.

Озадаченный, Андрес принюхался к воздуху.

– Ты прекрасно знаешь, чем здесь пахнет. Ты что – рехнулся?

– Вовсе я не рехнулся. Скажи мне, какой запах ты чувствуешь.

– Ты такой же, как он, – Андрес посмотрел на лежащее на полу тело. – Я чувствую тот же запах, что и ты. Этот запах чувствует любой, находясь рядом с человеком, которого застрелили.

– А больше ты ничего не чувствуешь?

На лице Андреса отразились тревога и отчаяние.

– А что я должен чувствовать?

– Сигары, – произнес Том.

– Многие копы курят сигары, – Андрес взял Тома за руку и повел по коридору к лестнице.

– Сними ботинки, – сказал Андрес, когда они вошли в кухню. Он снял с вешалки пиджак и перекинул через руку брюки.

– Прямо здесь?

– Снимай ботинки, – повторил Андрес. – Ты слишком здоровый, чтобы переодеваться в машине.

Том развязал шнурки и снял ботинки. Он передал испачканный в крови пиджак, жилет и брюки Андресу, Андрес смял их и взял под мышку. Затем он профессиональным движением портного протянул Тому брюки, но тут же отдернул руку.

– Погоди, сначала вымой руки.

Том покорно подошел к раковине и только сейчас заметил, что руки его испачканы кровью. Он поглядел на Андреса и увидел у него на рубашке несколько красных пятен.

– Ну давай же, – поторопил его Андрес. Том начал медленно смывать с ладоней кровь.

Когда он надел чистые брюки и завязал ботинки, Андрес протянул ему ремень и стал внимательно смотреть, как Том пытается застегнуть его на нужную дырочку. Снова жилет, снова пиджак.

– Твоя карточка, – сказал Том. Андрес хлопнул себя ладонью по лбу и стал шарить в карманах испачканного кровью пиджака, пока не нашел то, что искал. Он положил карточку в карман рубашки, но потом достал ее и протянул Тому.

Они прошли за гаражом и вышли на задний двор большого белого дома, третьего по счету от дома Спенсов. Котла-то, в то время, которое ушло теперь безвозвратно и казалось прошлой жизнью, в доме этом жила семья по фамилии Харбиндер. Теперь дом был пуст, как и дом Харбиндеров на Игл-лейк, а сами они увезли в Европу свою двадцатилетнюю дочь, чтобы девушка забыла механика, за которого в порыве страсти неосторожно вышла замуж.

– Если бы я знал, что делать дальше, то обязательно сказал бы тебе, – произнес Андрес.

– Я должен поговорить с одним полицейским, – сказал Том.

– С полицейским! Но ведь то, что мы видели, сделала полиция.

– Только не этот человек, – твердо сказал Том.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации