Текст книги "Тайна"

66

В самом конце Калле Хоффманн находилась залитая бетоном площадь под названием Армори-плейс. Здесь стояли скамейки, росли ряды пальм, а между двумя рядами каменных ступеней, ведущих к входу в полицейское управление и суд Милл Уолк, были посажены бугонвилии. Оба здания, представлявшие собой большие белые кубы, выделялись на фоне ярко-синего неба. На другой стороне Армори-плейс находились казначейство, здание парламента, старая резиденция губернатора и правительственная типография. От Армори-плейс расходились в разные стороны узкие улочки с изобилием ресторанов, кафе, баров, аптек, адвокатских контор, магазинчиков, торгующих канцелярскими принадлежностями и лавок букинистов. Именно на одну из таких улиц под названием Аллея сахарного тростника Андрес с неохотой согласился отвезти Тома.

– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – спросил Том.

– Нет, – честно признался Том. – Но Леймон собирался встретиться с человеком, пока его не перехватили другие полицейские. Я не знаю, кому еще я могу доверять.

– Может быть, ты не можешь доверять и ему тоже, – сказал Андрес.

Том вспомнил, что Хобарт Эллингтон рассказал ему, как Натчез ждал целый час в задней комнате его магазина и сказал:

– Но ведь должен же я с чего-то начинать.

Андрес сказал, что подождет его за углом, Том зашел в маленькую греческую кофейню, заказал чашечку кофе и отнес ее в кабинку у стены. Сев за стол, он пригубил обжигающий напиток. На мгновение к нему вернулись боль и отчаяние – он позволил себе вспомнить о смерти Леймона фон Хайлица, – и Том наклонился над чашкой кофе, чтобы спрятать слезы.

«Я – любитель преступлений». Конечно, это звучит немного абсурдно.

Смахнув слезы, Том направился к телефону-автомату в задней части кафе. Рядом с телефоном висел на потрепанном шнуре справочник абонентов Милл Уолк с фотографией Армори-плейс на обложке. Фотография была сделана так, что создавалось впечатление, будто снимали маленький красивый уголок тропического городка – белые строения и пальмы на фоне ярко-голубого неба. Том набрал номер полицейского управления, напечатанный на развороте справочника.

Потребовалось довольно много времени, чтобы ему позвали наконец Дэвида Натчеза, а когда тот взял трубку, голос его звучал сухо и недружелюбно.

– Детектив Натчез слушает. Что вам надо?

– Я хочу поговорить с вами. Я в маленькой греческой кофейне как раз за Армори-плейс.

– Вы хотите поговорить со мной. А нельзя ли немного уточнить тему нашей беседы.

– Вчера вечером вы должны были встретиться с Леймоном фон Хайлицом в задней комнате магазина, находящегося напротив отеля «Сент Алвин». Я хотел поговорить о том, что он собирался вам рассказать.

– Но он так и не пришел, – сказал Натчез. – И, честно говоря, ваш звонок вызывает у меня большие подозрения.

– Фон Хайлиц мертв, – сказал Том. – Двое полицейских, должно быть, схватили его, как только он вышел из отеля. Его доставили в его собственный дом и там убили. Потом полицейские перевернули дом. Вас интересуют такие вещи, детектив Натчез? Надеюсь, что да, потому что больше мне не с кем об этом поговорить.

– Кто вы такой?

– Я – человек, который написал капитану Бишопу о Хасслгарде.

Последовала долгая пауза.

– Думаю, что я просто обязан хотя бы посмотреть на вас, – сказал наконец Натчез.

– Я сижу в маленькой...

– Я знаю это место, – перебил его Натчез и повесил трубку.

Том вернулся в свою кабинку и сел лицом к двери. Что-то должно было случиться сейчас, и для него почти не имело значения, что именно случится. Один человек войдет в эту дверь или целая дюжина. Человек, который выслушает его, или люди, которые схватят его и убьют. Вот будет интересно, когда они обнаружат, что он уже мертв, но вряд ли это заинтересует их надолго. На следующий день они будут сидеть в другом баре, попивая свой любимый ром и разговаривая о замечательных, спокойных дежурствах. Вся жизнь Тома до этого момента словно закрылась перед ним, отделилась и уплыла куда-то сама по себе, подобно тому, как сознание покинуло его тело в залитой кровью спальне его отца. И сейчас от Тома осталась лишь та часть, которая склонялась несколько часов назад над телом Леймона фон Хайлица. А теперь он должен был доделать работу мистера Тени. Том глотнул остывшего кофе и стал ждать, что же произойдет дальше.

Примерно через шесть минут – ровно столько времени, сколько требовалось человеку, чтобы повесить трубку, спуститься с последнего этажа здания полицейского управления, потом по широким ступеням на Армори-плейс, пройти по узким улочкам с названиями времен колониального Милл Уолк – острова, который больше не существовал, на Аллею сахарного тростника, – мимо окна кофейни к двери прошел коренастый мужчина в темно-синем костюме.

Он сразу заметил Тома, и по его цепкому взгляду Том понял, что Натчез мгновенно оценил обстановку, вобрал в себя все, что видел вокруг: небритого грека, продававшего кофе, огромный кусок свинины, вращающийся на вертеле гриля, выставленного в окне, телефон, двери в туалет, увеличенные черно-белые фотографии с видами Пороса, висевшие над кабинками, старушку с ребенком, сидевшую у стойки в передней части кафе, – в общем, все то, что Том просто не замечал до этой секунды. А сейчас внимание его вдруг сфокусировалось на всех этих деталях, и Том понял, что только внимание, повышенное внимание поможет ему остаться в живых.

Он шел мимо ряда кабинок, мускулистый мужчина, которого Том видел до этого мельком всего один раз. Самый обычный мужчина с короткими темными волосами и крупными чертами лица. И все же от него исходила какая-то энергия, полностью отрицавшая любую неопределенность и не признававшая многочисленных оттенков серого цвета. Зияющая пропасть отделяла этого человека от таких людей, как Леймон фон Хайлиц: Том понял, что хорошим детективом можно быть двумя способами, и такие люди, как Дэвид Натчез, всегда будут считать людей типа фон Хайлица слишком испорченными, пристрастными и театральными, чтобы принимать их всерьез.

Натчез жестом попросил, чтобы ему сделали чашку кофе и, скользнув в кабинку, уселся напротив Тома. За следующие полторы минуты он почти полностью разрушил теорию, выстроенную только что Томом.

– Вы уверены, что фон Хайлиц мертв? – быстро спросил Натчез.

– Я только что видел его труп. Кстати, меня зовут Том Пасмор.

– Я знаю это, – Натчез улыбнулся. – Вы были в больнице в тот день, когда умер Майкл Менденхолл. И у вас был очень интересный разговор с доктором Милтоном и капитаном Бишопом.

– А я и не думал, что вы заметили меня тогда.

– Не знаю, почему вы так решили – ведь вы сразу заметили, что я замечаю все вокруг, когда я подходил к кофейне. – Грек принес Натчезу кофе, и тот потянулся к чашке, не сводя глаз с лица Тома. – Вообще-то на острове преобладает мнение, что вы умерли от отравления угарным газом в больнице на севере. Насколько я понимаю, на самом деле вы вернулись сюда с фон Хайлицом. – Натчез глотнул кофе. – Несмотря на все, что случилось, я завидую твоим отношениям с этим человеком. Я ничего не знал о Леймон фон Хайлице, пока капитан Бишоп не послал меня к нему в дом, чтобы принести машинку, на которой предположительно напечатали письмо, касавшееся Хасслгарда. Но, познакомившись с мистером Тенью, я постарался разузнать о нем побольше. Он был великим человеком – я не из тех, кто привык произносить громкие слова всуе. Я очень уважаю его. Тот человек был настоящим, природным гением своего дела. Жаль, что мне так и не представилась возможность познакомиться с ним поближе.

На Тома снова накатила волна эмоций, и он отвернулся, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. У него, как у ребенка, дрожал подбородок. Твердая рука Натчеза сжала его запястье.

– Послушай, Том, многое из того, что происходит на этом острове, просто невыносимо для меня. Но когда негодяи Фултона Бишопа убивают величайшего детектива нашего столетия за пять минут до того, как он должен был встретиться со мной, я считаю это личным оскорблением. Мы будем сидеть с тобой тут, пока ты не расскажешь все, что знаешь. Теперь я никогда уже не смогу поработать с Леймоном фон Хайлицом, и ты тоже, но мне кажется, мы можем быть очень полезны друг другу. – Натчез отпустил запястье Тома. – Расскажи мне о письме, которое ты написал.

– Мне придется начать с того дня, когда Уэнделл Хазек появился пьяный перед нашим домом с целым мешком камней, – сказал Том.

Натчез поставил локти на стол и, подперев руками подбородок, приготовился слушать.

* * *

Спустя полчаса Том закончил свой рассказ словами:

– На полу спальни, где я нашел его, я заметил ровные круглые пятнышки. Они остались в тех местах, где зонтик моего дедушки попадал в пятна крови фон Хайлица. И еще я почувствовал запах сигар. И я подумал, что он стоял там и наблюдал, как убивали Леймона, запихивали его тело в гардероб. Я чуть не сошел с ума, вспоминая, как разозлился на Леймона только за то, что он открыл мне глаза на горькую правду. В общем, после того как Андрес увел меня оттуда, заставил переодеться в чистый костюм, единственное, что я смог придумать, это позвонить вам.

– Так значит, ты действительно сделал это все, – произнес Натчез. – Черт меня побери!

– Нет, я просто был рядом с ним, – сказал Том. – Я не решался даже допустить мысль, что мой дедушка мог убить Джанин Тилман и Антона Гетца.

– И все же ты узнал это. И ты вычислил, кто убил Мариту Хасслгард. И это была твоя идея – написать письма, которые вспугнули Глена Апшоу...

– До такой степени, что он убил моего отца.

– Апшоу убил бы и тебя, если бы ты пошел с фон Хайлицом. К тому же, судя по твоим словам, у фон Хайлица возникла та же самая идея.

«Но он никогда бы не узнал о записках, если бы я не рассказал ему», – подумал Том, и в мозгу его снова всплыли имена всех людей, которые остались бы живы, если бы он спокойно доехал до квартиры Денниса Хэндли, чтобы посмотреть рукопись «потерь при Пойнтоне». Фоксвелл Эдвардс, Фридрих Хасслгард, Майкл Менденхолл и Роман Клинк, Барбара Дин, Леймон фон Хайлиц.

– Единственная ошибка, которую ты совершил, – сказал Натчез, – состояла в том, что ты адресовал письмо не тому полицейскому. А сейчас мы отправимся в Клуб основателей и сообщим Гленденнингу Апшоу кое-какие неприятные новости. – Он встал и положил на стол три доллара.

Том тоже встал и увидел за окном фигуру человека, тревожно наблюдающего за ним.

– Твой друг Андрес? – спросил Натчез.

Том кивнул.

– Настоящий сторожевой пес, правда? – Натчез вышел из кафе.

Увидев его, Андрес попятился, тревожно глядя на Тома.

– Погодите, – сказал Натчез.

– Все в порядке, Андрес, – успокоил его Том. Но Андрес сделал еще шаг назад. – Это человек, с которым хотел поговорить Леймон фон Хайлиц. Сейчас мы с ним поедем к моему дедушке. Поезжай домой – я позвоню тебе, когда все будет закончено.

Повернувшись, Андрес пошел за угол, где оставил машину, продолжая, однако, бросать назад полные тревоги взгляды.

Том и Натчез прошли узкими улочками к задней части здания управления полиции. Детектив велел Тому ждать его на площади – Натчез подъедет за ним на машине – и направился в сторону гаража. Том прошел мимо типографии в другой конец площади, чувствуя, как выделяется среди окружающих в костюме отца. Полицейские в синей форме сидели, подставив физиономии солнцу, на скамейках под пальмами. Том услышал звон церковных колоколов, и только сейчас понял, что сегодня воскресенье.

* * *

– Я никак не могу понять одну вещь, – сказал Натчез, останавливая машину перед помещением для охраны на въезде в Клуб основателей. – Как связались друг с другом твой дедушка и Фултон Бишоп. Ведь Фултон Бишоп был самым обычном молодым полицейским с западной части острова. Не думаю, чтобы он когда-либо проявлял неординарные способности, но кто-то всегда следил за его карьерой, добивался, чтобы его постоянно повышали по службе и сразу же забирали у него дела, с которыми он явно не мог справиться. – Спешащий к ним охранник презрительно разглядывал видавший виды черный «студебеккер», который взял в гараже полицейского управления Натчез. – Взять хотя бы это дело с убийствами «Голубой розы». Бишоп запутался в этом деле так, что дальше некуда. Но вместо того, чтобы послать его, отстранив от дела, на маленький тихий участок вроде Элм-гроув, его снова повысили в звании и перевели в управление, а Дэмрок...

Охранник обошел машину и склонился к окну со стороны Натчеза.

– Вы приехали по делу, сэр? – спросил он. Натчез расстегнул портмоне и, вынув оттуда полицейский значок, сунул его прямо под нос охраннику.

– Отойдите от машины или я проеду прямо по вашим ногам, – сказал он.

Охранник быстро убрал с окна руки и испуганно попятился назад.

– Да, сэр, – пробормотал он. Натчез въехал во владения клуба.

– А Дэмрок, – продолжил он прерванный разговор, – увяз в этом деле по уши, и это постепенно свело его с ума. Я не очень хорошо знаком с этим местом. Куда ехать дальше?

– Направо, – сказал Том. – Так значит, вы не верите в то, что убийства «Голубой розы» совершил Дэмрок?

– Сам Дэмрок наверняка считал, что это он их совершил. А почему фон Хайлиц никогда не работал над этим делом?

– Убийства «Голубой розы» интересовали его, это все, что я знаю. Леймон сказал мне, что в те годы он был все время занят расследованием разных других дел, а когда освободился и смог заняться этими убийствами, дело уже считалось раскрытым... А теперь поезжайте вон туда.

Натчез свернул с Сьюзан Ленглен-лейн на Бобби Джоунс-трейл и сказал:

– Господи, кто только давал названия этим улицам? Джо Раддлер?

Том показал пальцем на дом деда, и Натчез остановил машину.

Я, конечно, тоже люблю спорт, – продолжал Натчез. – Но этот парень своими воплями оскорбляет вкус общественности.

Они вышли из машины.

– Что вы собираетесь ему сказать? – спросил Том.

– Соображу по ходу дела.

Натчез быстро взбежал по ступенькам. Они прошли по террасе и зашли через арку во внутренний дворик бунгало. Натчез нажал на кнопку звонка.

– У него есть слуги?

– Мистер и миссис Кингзли. Им обоим за восемьдесят.

Натчез снова позвонил, но прошло еще несколько минут, прежде чем они услышали за дверью шарканье Кингзли.

Натчез не снимал палец со звонка, пока дверь не открылас,ь и в проеме не появилась костлявая фигура дворецкого.

– Извините, сэр, но мистера Апшоу нет... – Кингзли увидел Тома, стоящего за спиной Натчеза, и его и без того бледное лицо стало белее бумаги. Лицо его напоминало череп.

– Здравствуйте, Кингзли, – произнес Том.

Старик попятился от двери, жадно ловя ртом воздух. Натчез мягко надавил на дверь. Если бы он нажал сильнее, Кингзли вряд ли удержался бы на ногах.

– Маета Том, – пробормотал дворецкий. – А мы думали... – Он остановился, чтобы перевести дыхание. На Кингзли не было ливреи, рукава рубашки были закатаны.

– Я знаю, – сказал Том. – Газета допустила ошибку. Где мой дедушка?

Натчез вошел в прихожую и быстро прошел в коридор, ведущий к гостиной и кабинету, а дальше – к столовой и задней веранде. Натчез свернул в кабинет. Кингзли испуганно посмотрел ему вслед.

– Мистера Апшоу нет, маета Том, – сказал он. – Он спешно уехал куда-то около часа назад и оставил распоряжение упаковать его вещи. Он сказал, что проведет остаток лета в «Спокойствии», – Кингзли присел на стоявшую рядом маленькую деревянную скамеечку.

– А он не сказал, куда поехал?

– Мистер Апшоу сказал, что я не должен разговаривать с репортерами и не должен никого пускать в дом – но мы, конечно же, не знали, что вы... – Кингзли, как завороженный, смотрел на Тома. – Мне так стыдно вспоминать тот день, когда вы звонили сюда с Игл-лейк. После этого ваш дедушка был так подавлен. Мы все ждали сообщения о ваших похоронах, поэтому, когда сегодня раздался этот звонок...

Натчез быстро вышел в коридор и сердито посмотрел на дворецкого. За ним шла испуганная миссис Кингзли.

– Его нет, – сказал он, затем спросил, обращаясь к Кингзли. – Что еще за звонок?

– Звонили из полиции Игл-лейк, – сказала миссис Кингзли. – Мой муж как раз упаковывал вещи в спальне мистера Апшоу, и трубку взяла я.

– Звонил мистер Трухарт? – спросил Том.

– Нет, не думаю, что его звали так, маета Том. У него была какая-то немного странная фамилия.

– Спайчалла, – почти что простонал Том.

– Да, точно. Когда мистер Апшоу повесил трубку, он велел мне позвонить в агентство и заказать ему билет до Венесуэлы на ближайший рейс. Я попыталась заказать билет на сегодня, но по воскресеньям международных рейсов нет. Тогда мистер Апшоу сказал, что сделает это сам.

– Наверное, заговорил Нэппи, – сказал Том. – Или они арестовали человека, который поджег дом, а Джерри раскололся и назвал имя моего дедушки.

– Твой дедушка всегда был замечательным человеком, – сказала миссис Кингзли. – Ты должен об этом помнить.

– Кто такой Спайчалла?

– Заместитель начальника полиции Игл-лейк. Идиот, каких мало.

– Так он позвонил сюда? – пророкотал вдруг Натчез. – Скорее за мной. – И он почти бегом кинулся к кабинету.

Когда Том вошел, Натчез был уже возле стола и держал в руке телефонную трубку, требуя, чтобы его соединили с шефом полиции городка Игл-лейк, штат Висконсин. Другой рукой он открывал по очереди все ящики письменного стола.

– Где у него сейф? – спросил Натчез, обернувшись к Тому. Том подошел к стене у окна и начал ощупывать панели.

– Дайте мне шефа Трухарта, – произнес Натчез. – Шеф, с вами говорит детектив Натчез из полиции Милл Уолк. Я нахожусь вместе с Томом Пасмором в доме Гленденнинга Апшоу. Апшоу спешно уехал, переговорив с одним из ваших людей, который сам позвонил ему сюда. Что там у вас, черт подери, происходит?

Одна из панелей поддалась под руками Тома. Он водил по краю ее пальцем, пока не нащупал небольшое отверстие. Том потянул на себя, и в стене открылась квадратная дверца. За ней, чуть глубже, была другая, запиравшаяся на самый обычный крючок. Том снял его и отпер вторую дверь. Внутри было абсолютно пусто.

– Ваш друг мертв, – сообщил в телефонную трубку Натчез. – Том нашел его труп сегодня утром.

Том подошел к дивану, стоявшему ближе к веранде, и устало опустился на него.

– Спайчалла подумал, что?.. Но если вы ждали этого звонка из Маринетт, то почему вас не было на месте?

– Он подрабатывал пилотом, – сказал Том.

– Ах, подрабатывал пилотом! – Зарычал в телефон Натчез. Помолчав минуту, он сказал. – Да, я обвиняю вас... Что ж, я очень рад, что вы и сами вините себя, но нам от этого не легче, шеф Трухарт. Хорошо, постарайтесь исправить то, что сможете, а я еще позвоню вам.

Натчез швырнул трубку на рычаг. Лицо его было багровым.

– За вчерашний день твой дедушка дважды звонил в полицию Игл-лейк и справлялся о том, как идет расследование причин пожара. А сегодня, когда этот идиот Спайчалла получил информацию о том, что в Маринетт полиция арестовала парня, который поджег дом, он решил выслужиться и первым сообщить эту новость Глену Апшоу, – Натчез развернулся на вращающемся кресле. – А теперь, пожалуйста, скажи мне, что все бумаги еще там.

– В сейфе пусто, – разочаровал его Том.

Натчез внимательно посмотрел на молодого человека.

– Ты хоть понимаешь, как ужасно все складывается? – спросил он.

– Думаю, что да, – кивнул Том.

Натчез открыл рот, словно желая что-то сказать, но тут же снова закрыл его.

– Глен Апшоу по-прежнему думает, что я мертв, не так ли? – уточнил Том.

– Но это ничего нам не даст, если ему удастся сесть в самолет.

– Ему нужно какое-то место, чтобы переждать. И спрятать компрометирующие его документы.

Миссис Кингзли попыталась войти в комнату.

– Уйдите отсюда, – резко сказал ей Натчез.

Но женщина не обратила на него никакого внимания.

– Ты должен защищать своего дедушку, – сказала она Тому. – Не помогай этому человеку. Ты делаешь это только потому, что ты слабак – он всегда так говорил. – Том удивленно поднял глаза и увидел, что старуху охватила настоящая ярость. – Он собирался послать тебя в колледж и помочь тебе сделать карьеру, а чем платишь ему ты? Пришел в его дом с полицейским, изменившим своему долгу. Твой дедушка – великий человек, а ты помогаешь врагам разрушить его жизнь.

Кингзли, появившись на пороге, попытался заставить жену замолчать.

– Тебе должно быть стыдно жить на этом свете, – не унималась старуха. – Я слышала, как ты защищал эту медсестру, спорил с доктором Милтоном, когда вы с матерью приезжали сюда на ленч.

– Вы знаете, куда он поехал? – спросил Том.

– Нет, – ответил за жену Кингзли.

– Ведь ты вырос на Истерн Шор-роуд, – продолжала миссис Кингзли. – И ты должен был... – Она отвернулась от Тома и стала сверлить Натчеза глазами, полными презрения и ненависти.

– Истерн Шор-роуд, – повторил Том. – Понимаю. Так вы считаете, что я должен был вести себя по-другому. И как же я должен вести себя, миссис Кингзли?

– Я не знаю, куда отправился мистер Апшоу, – быстро сказала старуха. – Но вы никогда его не найдете.

– А вот тут вы ошибаетесь, – произнес Том. Внутри его зазвучали вдруг голоса Барбары Дин и Нэнси Ветивер, и Том почувствовал себя настолько спокойным и уверенным, что смог даже улыбнуться миссис Кингзли.

Старуха быстро повернулась и, протиснувшись мимо мужа, выбежала в коридор. Все трое слышали, как она пробежала по коридору, а затем за ней захлопнулась дверь спальни.

– Он никогда не говорил нам, куда отправляется, – сказал Кингзли. – А моя жена просто очень расстроена. Она боится того, что может произойти дальше. Маета Том, она вовсе не имела в виду... – Дворецкий покачал головой.

– Я знаю, что он ничего не сказал вам, – произнес Том. – Но я также знаю, куда он поехал, – Натчез вскочил из-за стола, Том тоже встал. – Можете больше не собирать его вещи, Кингзли.

Старик уныло поплелся по коридору, Том и Натчез следовали за ним.

– Мы выйдем сами, – сказал Том.

Кингзли повернулся и пошел в другую сторону, словно тут же забыв об их существовании.

Пройдя по длинному коридору, Том и Натчез вышли наружу, на залитый жарким солнцем внутренний дворик.

– Ну хорошо, – сказал Натчез. – И куда же делся этот старый негодяй?

– На Истерн Шор-роуд, – произнес Том.

Они быстро пошли к машине. Обходя машину, Натчез вопросительно посмотрел на Тома. Тот загадочно улыбнулся, залезая внутрь раскалившейся на солнце машины. Натчез сел за руль.

– Только это совсем другая Истерн Шор-роуд, – сказал Том.