Текст книги "Тайна"

67

– Его сестра? – переспросил Натчез. – А я и не знал, что у него есть сестра.

Они проехали мимо отеля «Сент Алвин», ломбарда и кафе «Домашние закуски».

– Причиной того, что мой дед руководил карьерой Фултона Бишопа, была Кармен Бишоп. Барбара Дин рассказала мне о ней однажды, когда я обедал у нее дома. Когда-то, когда только открыли больницу Шейди-Маунт, Кармен была помощницей медсестры. Ей было тогда лет семнадцать-восемнадцать, и мой дедушка иногда появлялся с ней на людях. Так же он вел себя и с Барбарой Дин. Обе девушки были очень хорошенькие, но больше между ними не было ничего общего.

– Но ведь твоему деду было тогда за тридцать – скорее даже под сорок – и он заводил романы с семнадцатилетними?

– Нет, дело не в этом. Он не заводил с ними романы. Просто любил появляться с девушками на публике. Хотел, чтобы их видели вместе. Не думаю, чтобы его вообще интересовали романы. Он использовал этих девушек другим способом.

– И каким же? – на лице Натчеза отразились одновременно интерес и скептицизм, словно он задавал этот вопрос только лишь чтобы посмотреть, какой ответ придумает на него Том, а вообще-то речь идет об истории, которой он интересуется лишь из чистого любопытства. Ведь дело не только в сестре Фултона Бишопа, ясно говорил его взгляд. Том и сам знал, что дело не только в этом. Все упиралось в те факты, которые обнаружил когда-то Баз Лейнг, читая истории болезни пациентов Бони Милтона.

– Он появлялся с ними на людях, чтобы выглядеть нормальным, – сказал Том, вспоминая монотонные крики, которыми оглашала по ночам дом Глория Пасмор. – Не просто нормальным, а даже добрым. Он делал для этих девушек много хорошего, а они способствовали тому, что у него была репутация мужчины. В то время он проводил в больнице много времени, и вокруг всегда было много молоденьких девушек. А встретившись с Кармен Бишоп, он нашел себе превосходную пару. Барбара Дин сказала, что в конце концов мой дедушка научился уважать Кармен. Она делала то, что он хотел, в больнице, появлялась с ним на людях, а взамен Глен обеспечивал карьеру ее брату.

– "Она делала то, что он хотел, в больнице", – повторил Натчез. – Это означает именно то, о чем я подумал?

– Репутация Барбары Дин была разрушена, когда ее обвинили в том, что она стала причиной смерти офицера полиции, тяжело раненного в перестрелке.

– В Шейди-Маунт, – задумчиво произнес Натчез. – Где всем заправляет Бонавентуре Милтон.

– Не думаю, что они построили больницу специально, дабы избавляться от неугодных, но раз уж она существовала...

– ...и считалась лучшей больницей на острове...

– ...человек вроде Кармен Бишоп был им просто необходим, – продолжил за Натчеза Том. – Держу пари, что Баз Лейнг не умер после нападения убийцы только лишь потому, что его отвезли в Сент-Мэри Нивз.

– А мне показалось, что ты только что говорил, будто у Леймона фон Хайлица никогда не было времени заняться расследованием убийств «Голубой розы».

– Действительно не было... просто я размышляю сейчас над тем, что рассказал мне сегодня утром доктор Лейнг.

Они проехали между консервной фабрикой и нефтеперерабатывающим заводом и спустились к Уизел Холлоу.

– Вы видели когда-нибудь третий ярус? – спросил Том.

Натчез покачал головой, не глядя на Тома. Он не мог отвести глаз от унылых кварталов, где люди жили в домах, стенами которых были старые одеяла, натянутые на деревянные столбы. По взгляду Натчеза Том сразу понял, что он вообще никогда не бывал в «Райских кущах».

Они миновали перекресток, и Том увидел знакомую заваленную мусором улочку, в конце которой виднелся обгорелый остов спортивной машины. Сверху на нее был наброшен старый холст, а в окно виднелся втащенный внутрь стул. Кто-то успел превратить «корвет» Фридриха Хасслгарда в однокомнатную квартиру. Машина ехала вверх по холму.

Номера улиц начинались теперь уже не на двадцать, а на тридцать. Они миновали церковь, рядом с которой стояло множество велосипедов, свернули на Тридцать пятую улицу, проехали мимо зоопарка, мимо площадки для игры в крикет в южном конце парка, мимо кипарисов со спутанными ветвями, а затем, спустившись с холма вниз, въехали в «Рай Максвелла».

Дома загораживали солнце. «Старая одежда дешево. Продаем и покупаем человеческие волосы». Где-то за этими покосившимися лачугами находилось болото, превращенное в свалку, а в золоченой раме на стене комнаты Хэтти Баскомб висел мистер Рембрандт. Том указал на почти невидимую дорожку, уходящую под арку, и сказал:

– Нам сюда.

Натчез вел машину мимо облупленных стен домов и окон, завешанных грязными сетями, пока они не оказались на дне мощеного колодца, куда выходили со всех сторон окованные железом двери.

– А что будет с машиной? – спросил Натчез.

– Перси позаботится о ней, – сказал Том.

Одна из дверей открылась, и на пороге появился бородач в кожаном переднике, пристально вглядывающийся в грязную полутьму.

68

Том первым вошел под арку, ведущую на Первый ярус, Дэвид Натчез следовал за ним.

– Я приходил сюда, чтобы повидать медсестру Нэнси Ветивер, которую уволили из больницы, потому что она ухаживала за Майком Менденхоллом слишком хорошо, чтобы это могло понравиться доктору Милтону, – сказал Том. – Они боялись того, что может рассказать Менденхолл. И он действительно рассказал очень многое. Именно от Нэнси я впервые услышал ваше имя.

– Иди помедленнее, – попросил Натчез.

Они шли мимо баров и обшарпанных домов Первого яруса. В воздухе стоял запах канализации, из проходов, уводящих глубже в дебри «Рая Максвелла», слышались приглушенные голоса. Впереди то вспыхивал, то гас знак, приглашавший посетить бар «У Фредо».

– Фултон Бишоп и его сестра выросли на Третьем ярусе, – сказал Том. – Мой дедушка построил этот район. Это был его первый крупный проект. Он как никто другой знает, что здесь можно прекрасно спрятаться.

– А ты помнишь, как подняться на Второй ярус? – спросил Натчез. Оказавшись в центре мощеной площадки, он увидел внизу табличку с именами Гленденнинга Апшоу и Максвелла Редвинга.

– Надеюсь, что да, – ответил Том, рассеянно оглядываясь. С полдюжины кривых улочек вели от площади к едва видимым в темноте улицам пошире. На веревках, натянутых между домами, висело одинаковое белье, одинаковые мужчины в лохмотьях передавали друг другу, стоя на крыльце, бутылку с выпивкой. Над кучей грязи недалеко от таблички вились мухи. Том свернул в узкий кирпичный проход, начинавшийся под нависавшей сверху деревянной мансардой, и шел вперед до тех пор, пока не увидел на вставшей перед ним кирпичной стене надпись «Эджуотер-трейл».

– Вот здесь.

Они шли по мощеной улочке между черными деревянными стенами, которые Том очень хорошо запомнил в прошлый раз. Какая-то женщина, увидев их, прижалась к стене, мимо пробежал плачущий ребенок. Запах экскрементов становился все сильнее. Том показал пальцем на длинную лестницу, начинавшуюся по другую сторону ручья, текущего посреди улицы. Перепрыгнув через ручей, они подбежали к лестнице и стали подниматься по ступеням. Натчез следовал за Томом сквозь гулкую темноту, пока они не оказались на вершине лестницы. Дальше начиналась другая, ведущая вниз, обратно на Первый ярус.

На всех стоящих вокруг домах были деревянные балконы, а на каждом углу – небольшие лестницы, ведущие вниз, к аркадам узких запутанных улиц.

– Когда я был здесь, – тихо сказал Том. Атмосфера, царящая в этом месте почему-то побуждала его говорить шепотом. – Я видел Фултона Бишопа. Он спустился по ступеньками и пошел через площадь вон к тому углу.

Натчез и Том спустились по ступеням и пошли через площадь. Время от времени от стен отделялись фигуры мужчин, наблюдающих за их передвижениями. Том остановился ненадолго на углу дома, где прошло детство Нэнси Ветивер, затем двинулся дальше.

Они дошли до узкого бетонного мостика через грязный ручей. Слева начиналась лестница, ведущая вниз, к нескольким покосившимся строениям из кирпича. Огромная черная крыса, выскочив из дыры в бетоне, исчезла в проеме между двумя зданиями. Справа от моста бетонная площадка переходила в улицу, петляющую меж деревянных домов. Том слышал сзади шаги Натчеза. Он свернул направо.

Дома стояли все теснее и теснее друг к другу. Дойдя до того места, где улица делилась на две части, Том выбрал левый проход, потому что правый вел вниз, в тупик, где виднелись пустой двор и какие-то мрачные дома.

Пройдя мимо заколоченного магазина, они оказались в жилом квартале. Женщины высовывались из окон и смотрели, как они спускаются вниз. У Тома было такой чувство, что они ходят кругами под Вторым ярусом, и только видя иногда над головой голубое небо, он понимал, что они постепенно продвигаются по склону холма вниз, к старому туземному кварталу.

Неожиданно улица расширилась, а бетон под ногами уступил место кирпичу. У стены покосившегося здания стояла сломанная тележка. Двое мужчин, разговаривавших рядом, при их приближении предпочли скрыться за дверью.

– Они все ведут себя так, когда видят полицейского, – сказал Натчез. – А вот это, должно быть, Третий ярус.

Третий ярус представлял собой как бы комбинацию Первого и Второго – деревянные переходы и навесные лестницы лепились к стенам четырехэтажных домов. На улицах валялись солома и осколки бутылок. Над всем ярусом висела куполообразная деревянная крыша, от которой внутри было еще темнее. Из бара на первом этаже одного из домов доносились приглушенные звуки рок-н-рола. Шаги, следующие за ними по бетонному покрытию, замедлились, затем затихли вовсе. Натчез отскочил в один из проходов, и, прижавшись к стене здания, вынул длинноствольный пистолет и выглянул из-за угла здания. Затем, покачав головой, он засунул пистолет обратно в кобуру.

– Хочу заметить, – спокойно произнес он. – Что мы сэкономили бы кучу времени и нервов, если бы подъехали к этому месту с другой стороны.

– Почему? – удивился Том.

– Потому что сейчас мы как раз находимся на другой стороне. – Натчез кивнул головой в сторону арки, за которой начиналось что-то вроде тоннеля, ведущего вниз. На другом конце этого тоннеля виднелась, уменьшенная, словно на нее смотрели в перевернутую подзорную трубу, машина, съезжавшая вниз по холму. Том устало привалился к стене здания.

Они стояли в тени одного из деревянных переходов и смотрели на обшарпанные темные стены дома на другой стороне площади. В воздухе плыли запахи канализации, несвежего пива, немытых тел, совмещенных санузлов, а также приглушенные звуки голосов и работающих радиоприемников. За одним из окон вскрикнула женщина, за другим Джо Раддлер выкрикивал бейсбольный счет. Кровь стучала у Тома в висках. И еще немного щипало глаза.

– У вас есть какие-нибудь гениальные идеи? – спросил он Дэвида Натчеза.

– Мне не очень-то хочется стучаться в сотни дверей. Если он здесь, надо придумать что-то такое, что заставило бы его выйти.

– Да, он здесь. Он прячется где-то наверху, ненавидя каждую секунду своей жизни, которую вынужден провести в этом месте. – Том чувствовал, что это правда. Он заставил Натчеза привести себя сюда, повинуясь какому-то смутному предчувствию, но сейчас, оказавшись здесь, он точно знал, что это было единственное место на всем острове, куда пошел бы прятаться Гленденнинг Апшоу. Все рушилось вокруг него, а Глен всегда любил, чтобы женщины помогали ему разгребать результаты его неприятностей. У него не было друзей – только люди, которые были ему что-нибудь должны. Том подумал, что Кармен Бишоп, наверное, была в жизни его дедушки единственным человеком, способным его понять.

– Тогда надо выманить его отсюда.

– Правильно, – сказал Том. – Если мы просто встанем тут и начнем выкрикивать его имя, он никогда не покажется. Надо придумать что-то такое, на что должен откликнуться только мой дед, и никто другой, – что-то, что звучало бы бессмысленно для здешних обитателей, но заставило бы Глена Апшоу почувствовать себя так, словно его жалит одновременно тысяча пчел.

Натчез, нахмурившись, повернулся к Тому. Он не мог видеть в темноте, что молодой человек улыбнулся.

– Как две тысячи пчел, – добавил он.

– Ну и что же это может быть?

– Он приказал убить Леймона фон Хайлица, потому что считал, что мой отец – единственный человек, которому известно о существовании записок Джанин Тилман. А это означало, что мистер Тень наконец-то догадался, что с ней случилось на самом деле.

Том скорее почувствовал, чем увидел, что Натчез кивнул.

– Значит, надо убедить его, что об этих записках знает кто-то еще. Он может узнать мой голос, но не узнает ваш. Как вы смотрите на то, чтобы выйти на середину улицы и крикнуть: «Это продолжалось слишком долго».

– Что ж, попробую, – Натчез вышел из тени перехода и, сложив руки рупором и закричал:

– Это продолжалось слишком долго!

Он тут же вернулся на свое прежнее место. Радиоприемники продолжали работать, но все остальные голоса стихли.

– Меня услышали, – прошептал Натчез.

Том подсказал ему, что кричать дальше, и Натчез снова вышел на середину площади.

– Ты заплатишь за свой грех!

Кто-то поднял оконное стекло, но шум работающих радиоприемников по-прежнему оставался единственным звуком на улице. Слова, написанные когда-то Джанин Тилман, эхом отражались от стен и деревянной крыши. Том представил, как слова эти разносятся по всему «Раю Максвелла», будя детей, заставляя крыс замереть в своих норах, а пьяниц застыть, поднося бутылку к губам.

– Я знаю, кто ты, – прошептал Том, словно разговаривая с самим собой.

– Я знаю, кто ты! – прокричал снова вышедший из тени Натчез.

Кто-то кинул сверху пустую бутылку из-под пива «Форшеймер», которая со звоном разбилась о мостовую.

– Убирайтесь отсюда, – прокричал хриплый мужской голос, а еще один голос пояснил, куда именно им надлежит убраться.

– Тебя пора остановить, – прошептал Том.

– Тебя пора остановить!

Еще одна бутылка разбилась о кирпичи. Теперь уже многие начинали открывать окна. Хлопнула дверь, и в деревянном проходе где-то справа от них на уровне второго или третьего этажа послышались тяжелые шаги. Дерево скрипело под ногами его дедушки. У Тома замерло сердце: он представил, как Глен Апшоу подходит к перилам, наклоняется и всматривается в полумрак, царящий на площади, несмотря на то, что сейчас был самый разгар солнечного дня.

– Я не вижу тебя, – раздался сверху голос его дедушки. – Кто бы ты ни был, выйди на середину.

– Хорошо, хорошо, – прошептал Натчез.

– Мне очень любопытно, – продолжал Глен Апшоу. – Ты пришел сюда, чтобы заключить сделку?

И вдруг воздух заполнился гулом других голосов, напоминавших звуки инструментов, когда музыканты настраивают оркестр. Гленденнинг Апшоу отошел от перил и направился к лестнице, ведущей вниз. Дерево скрипело при каждом его шаге. Дойдя до ступеней, он быстро побежал вниз. Том считал его шаги. Когда он досчитал до десяти, Глен, видимо, достиг следующего уровня и снова подошел к перилам.

– Ты ведь не разочаруешь меня, правда? После того, как столько старался, чтобы разузнать обо мне побольше? – Он подождал. – Скажи же что-нибудь. Говори! – Они слышали голос человека, внутри которого все кипит от гнева, но он тщательно старается это скрыть.

Натчез потянул Тома в бетонный переход, по которому они попали на Третий ярус.

– Тогда жди меня, – сказал Глен Апшоу и начал спускаться по следующему пролету ступенек. Том досчитал до шести и услышал, как чуть кривые ноги его деда несут его огромное тело на следующий уровень где-то справа от прохода, где спрятались они с Натчезом.

– Ты все еще здесь? – спросил Глен.

Натчез постучал костяшками пальцев по опоре деревянного перехода, начинавшегося у них над головой.

– Когда-то на этом острове жил один смешной человек, – одна ступенька вниз. – К нему попали документы, которые были дороги мне как память, – еще шаг. – Я не собираюсь ссориться с тобой, кто бы ты ни был, – снова шаги по переходу. – Я уверен, что мы сумеем прийти к соглашению, – Глен шел по переходу прямо над их головами. Дерево застонало – подойдя к перилам, Глен взглянул вниз. – Оригиналы этих записок написаны в двадцать пятом году. И то, о чем в них говорится, сейчас уже не имеет особого значения, – Глен запыхался и тяжело дышал – ему давно уже не приходилось бегать по лестницам. Он почти задыхался. – Честно говоря, сейчас все это уже не так важно. Так ты выйдешь, чтобы я смог взглянуть тебе в лицо?

Натчез похлопал Тома по плечу и молча указал ему пальцем на самый высокий деревянный переход, ведущий вдоль дома напротив. Там в тени, притаилась фигура, которая вполне могла принадлежать мужчине в белой рубахе и коричневых брюках. Фигура бесшумно скользила к ближайшей лестнице.

– Ты ведешь себя глупо, – продолжал Апшоу. – Ты не сможешь испугать меня – ты ведь просто пришел сюда продать то, что у тебя есть.

Том и Натчез ждали, притаившись в проходе. Мужчина в белой рубашке добрался до лестницы и начал бесшумно спускаться.

– Ну хорошо, пусть будет по-твоему, – сказал Апшоу. Отвернувшись от того места, где прятались Том и Натчез, он направился к лестнице на другом конце перехода. – И сколько же, по-твоему, стоят эти записки? Тысячу долларов за штуку? – Он усмехнулся и начал спускаться по лестнице. Том видел его белую руку, скользящую по перилам. Затем показалось плечо Глена, его седая шевелюра. Дойдя до последней ступеньки, он обернулся. – Если так, то ты очень ошибаешься. Для меня они не стоят даже сотни.

Он шагнул вперед и оказался под переходом. В темноте тело его утратило очертания и стало лишь бесформенным темным пятном, движущимся от дома в сторону прохода, где прятались Том и Дэвид. Том взглянул на противоположную сторону и увидел, что человек в белой рубашке остановился на одном из переходов.

– Отошли второго, – произнес вдруг Натчез.

– Что ж, если хочешь, – Апшоу остановился и закричал человеку на другой стороне:

– Уходи отсюда и жди меня на улице.

– Сэр? – переспросил мужчина.

– Давай, – раздраженно крикнул Апшоу.

Человек вышел из тени, спустился на самый нижний ярус и пошел в сторону тоннеля, ведущего наружу.

– Теперь порядок? – спросил Глен.

– Я выхожу, – шепнул Тому Натчез.

– Нет, – возразил Том. – Он должен увидеть меня. Выйдя из прохода, он притаился в тени у деревянной стены.

– Кто это? – Апшоу дернулся вперед, позволив своему гневу вырваться наконец-то наружу. – Кто ты?

Том сделал шаг в сторону более светлого пространства площади. Так дедушка сможет увидеть его тело, но не его лицо.

Гленденнинг Апшоу остановился. Том чувствовал, как воздух вокруг него сгущается. Черное пятно, бывшее телом его дедушки, вдруг выпустило нечто, подобное молнии. Он два раза тяжело вздохнул. Грудь Тома часто вздымалась.

– Черт тебя побери, – произнес его дедушка. – Фон Хайлиц мертв.

Том снова сделал шаг назад и оказался в тени перехода.

– Что это, черт возьми, за шарада? Какой-то детский трюк? Том отступал и отступал в темноту, глядя, как черное облако приближается к тому месту, где притаился в проходе Натчез. Еще одна огненная стрела попала ему в бедро, но сейчас Том не испытывал ничего похожего на вчерашнюю подавленность и смятение, а только смутное удовлетворение от всего происходящего. Черная полоса закрывала тело Гленденнинга Апшоу от плеч до бедер, а то, что можно было разглядеть, было видимым только наполовину, но когда Глен крикнул «стоять!», все существо Тома переполнилось болью и яростью. Глен подходил все ближе.

– Я знаю, кто ты, – произнес Том. Он отступил еще на шаг назад и услышал, как над ним открыли какое-то окно.

Свет, падавший из прохода, где прятался Натчез, упал на седые волосы Глена Апшоу. Лицо его было перекошено от злобы. Через секунду его скрыла тень от нового перехода, и осталось только общее ощущение неумолимо движущейся вперед безжалостной силы.

– Ты убил Джанин Тилман, – казал Том.

Наверху хлопнула дверь, но ни он, ни надвигавшийся на него человек словно не заметили этого.

– Это очень интересно, – произнес дедушка Тома.

Молодой человек увидел, как Натчез выскользнул из прохода, держа наготове пистолет.

– Я смотрю на это иначе, – казал Глен. – На мой взгляд, эта женщина просто совершила самоубийство. Слабые люди делают это удивительно часто. А меня всю жизнь окружали в основном слабые люди.

– "Голубая роза", – не сдавался Том.

Глен Апшоу тяжело вздохнул.

– Ты всю жизнь был всего лишь лакеем Редвингов.

Глен остановился. Они стояли всего в нескольких футах от того места, где было достаточно светло, чтобы разглядеть друг друга.

– О, Господи, да я ведь знаю тебя, – произнес Глен, и Том снова увидел молнию, отлетевшую от его дедушки.

– Нет, не знаешь, – сказал он. – Ты никогда никого не знал. – И он вышел из тени перехода в полумрак площади.

– О, Боже, – воскликнул Глен. – Том. От тебя было довольно трудно избавиться, мой мальчик, но я считал... – Засунув руку в карман, он быстро достал пистолет, который вынимал из ящика накануне, когда Том и Леймон фон Хайлиц наблюдали за его домом.

У Тома все похолодело внутри. Обернувшись, он посмотрел через плечо на Натчеза, который закричал:

– Апшоу, опусти...

Дедушка навел на Тома оружие и нажал на курок. Из ствола вылетели огонь и дым, и Тома чуть отбросило назад волной. Но пуля пролетела мимо его головы, и прежде чем она ударилась о стену, в голове у Тома прозвучал взрыв. Глен Апшоу исчез, шагнув назад в темноту, а Том увидел, что со всех переходов в их сторону смотрят люди. Посмотрев в сторону прохода, он увидел лишь пустое место, а повернув голову в сторону, разглядел ствол пистолета, который держал в вытянутых руках его дед. Лицо его было серьезным и сосредоточенным, палец медленно тянулся к курку. Натчез что-то громко закричал, палец нажал наконец на курок, и снова раздался взрыв. Отпрыгнув назад, Том увидел, как в голове его дедушки появляется черная дырка чуть повыше переносицы. Сзади болтались какие-то черные и красные лохмотья. Рука с пистолетом упала, Глен Апшоу качнулся назад, затем выпрямился, тяжело рухнул на колени, но палец его все еще пытался нажать на курок. Какой-то звон наполнял уши Тома, почти ощутимый физически. Он едва различал фигуру Дэвида Натчеза, идущего к нему по переходу. Натчез сказал что-то, но голос его не мог заглушить звона в ушах Тома. Глен Апшоу повалился лицом вниз, Натчез пробормотал что-то невнятное, а головы зевак, перегнувшихся через перила, чтобы лучше видеть, тут же убрались все, кроме одной. Это была голова женщины с лицом тряпичной куклы. Кармен Бишоп задержалась у перил с таким видом, словно хочет наброситься на них с воздуха, затем медленно отошла на шаг назад. Том, покачнувшись, сел на землю.

Натчез снова зашевелил губами, и на этот раз до Тома дошел наконец смысл его слов:

– И как это он не попал в тебя?

– Просто пистолет не клинило влево, – произнес Том, чувствуя, как слова ударяются изнутри о его барабанные перепонки, словно мягкие ватные шарики.

Натчез выглядел озадаченным, и Том пояснил:

– Это очень старая история. – Протянув руку, он коснулся спины Глена Апшоу.

Затем поднял голову и посмотрел наверх. Кармен Бишоп крикнула ему что-то, но за звоном в ушах Том не смог расслышать ее слова.

– Мы должны что-то сделать с ним, – произнес Том, по-прежнему едва слыша собственные слова. Собственный голос казался ему тонким и скрипучим, как на старой пластинке, которую он слышит через стену. Но зато это были уже настоящие слова, а не просто перепады давления внутри его головы.

– Я позвоню в участок, – произнес Натчез почти точно таким же голосом. – И еще надо послать кого-нибудь, чтобы забрали тело фон Хайлица.

Том покачал головой.

– Мы возьмем его с собой.

– Возьмем с собой куда? – не понял Натчез.

– Обратно в бунгало. – Наклонившись вперед, Том подобрал пистолет дедушки. Он казался ему безобразным и чудовищно тяжелым. Том положил его в карман пиджака. С той стороны тоннеля, ведущего на улицу, к ним приближались двое мужчин. Том и Натчез обернулись в их сторону. Одним был человек в белой рубашке, а другим, следующим за ним, – Андрес Фландерс. Человек в белой рубашке посмотрел на тело Гленденнинга Апшоу, затем на Натчеза и засунул руки в карманы. Андрес склонился над Томом, тот взялся за протянутую ему руку и встал на ноги.

– Сегодняшний день можно будет считать удачным, если кто-нибудь скажет мне, где этот кусок дерьма прячет свои бумаги и записи фон Хайлица.

– Я знаю где, – отозвался Том. – И вы тоже это знаете.

Натчез поглядел на свой пистолет так, словно он только что материализовался у него в руках, затем раздвинул полы пиджака, чтобы засунуть оружие в кобуру.

– Холман, – сказал он человеку в белой рубашке, – поднимитесь на третий этаж с этой стороны. Там живет сестра капитана Бишопа. Я хочу, чтобы вы нашли ящик с бумагами и дневниками – в общем, что-нибудь в этом роде. С Бишопом покончено.

– Я вижу, – мужчина в белой рубашке направился к лестнице.

Кармен Бишоп снова смотрела на них во все глаза.

– Нет, – сказал Том. – Бумаги наверняка не здесь. Мой дедушка останавливался где-то по пути сюда. Он отдал их кому-то на хранение.

– И кто же это был? – спросил Натчез.

Том улыбнулся ему, глядя, как на лице Натчеза появляется постепенно понимающее выражение.

– Так вы еще хотите, чтобы я пошел наверх? – спросил второй полицейский.

– Нет, – ответил Натчез. – И вообще, если не хочешь оказаться в тюрьме, отправляйся домой и держи рот на замке. У меня есть здесь кое-какие дела с этим юношей. Когда мы закончим, я позвоню тебе. Мы заберем бумаги, а потом отправимся с тобой в одно место и арестуем двух пьяных подонков за убийство Леймона фон Хайлица.

Полицейский нервно сглотнул слюну.

– Мы вообще никогда здесь не были. Правда? – спросил он Тома.

– Правда, – кивнул Том.

Полицейский удалился в сторону улицы, а Натчез, нагнувшись, попытался приподнять тело Глена Апшоу. Андрес принялся помогать ему.