Текст книги "Тайна"

Часть седьмая
Игл-лейк

25

Два дня спустя в семь тридцать утра Виктор Пасмор поставил на землю перед главным входом аэропорта Дэвида Редвинга один из чемоданов Тома. Виктор был небрит, от его мятой одежды пахло потом, табаком и бурбоном, и даже брови его казались почему-то мятыми.

– Спасибо, что не поленился встать и отвезти меня, – сказал отцу Том. Ему очень хотелось бы найти в себе силы обнять отца и сказать ему что-нибудь приятное, но Виктор был, как всегда, раздражен и мучился похмельем.

Он отступил на шаг назад и с беспокойством посмотрел на свою машину, припаркованную через дорогу в неположенном месте.

Почти пустынное летное поле в лучах утреннего солнца постепенно начинало излучать жар.

– Ты уложил все, что тебе требуется? – спросил сына Виктор. – У тебя все в порядке?

– Конечно, – ответил Том.

– Я... хм... мне лучше отогнать отсюда свою машину. – Виктор внимательно посмотрел на сына. Глаза его тоже казались мятыми. – Знаешь, лучше не говори никому о том, что я рассказал тебе. Ты понимаешь? Это по-прежнему большой секрет. Надо еще уточнить все детали.

– Хорошо, – пообещал Том.

Виктор кивнул. Тому ударил в нос кислый запах перегара.

– Ну. Относись к этому спокойно.

– О'кей.

Виктор сел в машину и захлопнул дверцу, а затем помахал сыну. Том тоже помахал ему в ответ, и машина рванула вперед. Том видел, как отец смотрит по сторонам в надежде увидеть еще какие-нибудь машины, на водителей которых можно было бы рассердиться за то, что он плохо справляется с управлением. Когда машина Виктора скрылась из виду, Том взял чемоданы и направился к зданию аэропорта.

Это было длинное бетонное здание, внутри которого находились две конторки для регистрации пассажиров, столик, возле которого можно было взять напрокат машину, лоток с сувенирами и стойка с журналами, заваленная номерами «Леди», «Харперс Квин», «Вог», «Лайф» и других американских изданий. В другом конце зала находилось багажное отделение – движущийся транспортер и двадцать квадратных ярдов заляпанного линолеума, а также непросыхающая лужа водянистой желтой жидкости у самой стены, В противоположном конце находился бар под названием «Гарри-ураган» с плетеными стульями, соломенной крышей и торговым автоматом, выплевывающим по желанию клиента сэндвичи.

В субботу Том трижды пытался дозвониться до Леймона фон Хайлица, но мистер Тень не поднимал телефонную трубку. Тому очень хотелось узнать поподробнее о Барбаре Дин. Он взял с полки в кабинете жестяную коробку, где родители хранили самые важные бумаги, и стал доставать оттуда по очереди документы на дом и машину, свидетельство о браке Виктора и Глории, множество биржевых сертификатов и других бумаг, пока не добрался наконец до собственного свидетельства о рождении. Оно было подписано доктором Бонавентуре Милтоном, Барбарой Дин, Гленденнингом Апшоу в качестве свидетеля и человеком по имени Уинстон Шоу, официальным регистратором острова Милл Уолк, который заверял законность и правильность процедуры.

Том снова вынул из коробки свидетельство о браке родителей. Свидетелями на их бракосочетании также были Гленденнинг Апшоу и Барбара Дин. И снова церемонией руководил Уинстон Шоу. Пятнадцатого февраля тысяча девятьсот сорок шестого года Глория Росс Апшоу, место рождения остров Милл Уолк, вступила в законный брак с Виктором Лоуренсом Пасмором из Майами, штат Флорида, Соединенные Штаты Америки.

Сначала Тому показалось странным, что свидетельницей на свадьбе у родителей была акушерка, впоследствии принимавшая у Глории роды, потом его насторожила дата бракосочетания. Его родители поженились в феврале, а он родился двадцатого октября. Посчитав на пальцах, Том обнаружил, что эти две даты разделяет ровно восемь месяцев.

Так вот каким образом рядовому служащему строительной компании удалось жениться на дочери босса. У них был роман, и когда Гленденнинг Апшоу узнал, что его дочь беременна, он отвез ее и ее любовника на Милл Уолк и заказал свадебную церемонию, точно так же, как заказывают обед или ужин в номер отеля.

Поставив коробку с документами на место, Том прошел на кухню, где перед столом, на котором остались после ленча невымытые тарелки, сидела его мать, держа в одной руке пузырек с таблетками и тупо глядя в сторону холодильника. Увидев сына, она улыбнулась улыбкой человека, который с трудом вспоминает, как это делается, и медленно поставила одну тарелку на другую.

– Я помою, – сказал Том, забирая у нее тарелки и ставя их в посудомоечную машину. Глория передала ему стаканы. – С тобой все в порядке? – спросил Том.

– Я чувствую какую-то слабость, – пожаловалась мать.

– Помочь тебе подняться наверх? Или хочешь перебраться в соседнюю комнату?

Глория покачала головой.

– Нет.

Том сел рядом с матерью. Он знал, что, если попытается сейчас обнять ее, Глория оттолкнет его руку.

– Я хочу узнать побольше о женщине по имени Барбара Дин, – сказал он.

Глория вскинула на него удивленные глаза, потом отвела взгляд, и между бровями ее появилась вертикальная морщинка.

– Она поддерживает порядок в нашем старом домике на Игл-лейк. Ты знаешь ее?

– Она – знакомая твоего дедушки.

– Она была когда-то его любовницей? – спросил Том.

Морщинка исчезла, и Глория улыбнулась.

– Она никогда не была ничьей любовницей. И уж, конечно, не твоего дедушки. Барбара Дин работала в больнице. – Все это Том знал и сам. И тут Глория вдруг в упор посмотрела на сына. – Держись подальше от этой женщины. Она со странностями.

– И что же это за странности?

– О, я не знаю, – Глория вздохнула. – Я не хочу говорить о Барбаре Дин.

Но когда Том поднялся к себе и стал упаковывать вещи, мать пришла к нему в комнату, чтобы убедиться, что он не забыл взять купальный костюм, резиновые боты, свитера, галстуки и пиджак. Как-никак, ему предстояло занять свое место в избранном обществе, но не стоило забывать и о том, что на Игл-лейк бывают холодные ночи.

Ровно в восемь часов в здание аэропорта вошел, неся в руках огромный чемодан, пузатый мужчина в темных очках и ковбойской шляпе. За ним шла блондинка со стрижкой, как у Жаклин Кеннеди, в огромных солнечных очках и черной мини-юбке. Она катила рядом с собой небольшой элегантный чемоданчик на колесах. Мужчина посмотрел в сторону полутемного бара и чуть нахмурился, увидев Тома. Затем он кивнул женщинам за столиками регистрации, и те сразу как-то сникли под его взглядом. И тут во вращающуюся дверь вошла Сара Спенс. В руках девушка несла совсем маленький чемоданчик, напоминавший рядом с багажом родителей маленького мишку из сказки о трех медведях. На девушке были шорты цвета хаки и синяя рубашка на пуговицах с завернутыми рукавами.

– Том! – воскликнула она, увидев его. – Бинго так страдал. Его сердце, наверное, разбито. Как жаль, что мы не можем дать ему, – свободной рукой она изобразила в воздухе передник, – как у Перси.

– Что-что как у Перси? – спросила миссис Спенс, оценивающе разглядывая Тома поверх очков.

Мистер Спенс, успевший поставить свой чемодан, тоже внимательно смотрел на стоящего перед ним юношу.

– Итак, это ты летишь с нами на север, не так ли? – спросил он.

– Да, сэр, – ответил Том.

– А кто такой этот Перси? – продолжала расспрашивать мать Сары. – И что надо дать Бинго?

– Специальный корм для собак. Друг одного друга Тома, – Сара ответила на вопросы матери в обратном порядке.

Миссис Спенс поправила очки. Она была очень симпатичной женщиной, которая наверняка знала по имени всех членов Клуба основателей, и ноги ее сохранились так хорошо, что она вполне могла позволить себе надеть мини-юбку.

Теперь миссис Спенс разглядывала уже сквозь очки багаж Тома.

– Оба эти чемодана ваши? – поинтересовалась она. Том кивнул.

– Пилот, должно быть, уже ждет нас, – сказал мистер Спенс. – Мы договаривались на восемь. Наверное, мне надо пойти посмотреть. – Он снова кинул взгляд на бар и отправился в сторону багажного отделения, туда, где виднелась желтая лужа.

– Не думаю, чтобы в последнюю минуту что-то изменилось, – произнесла в пространство миссис Спенс. Затем она одарила Тома лучезарной улыбкой: – Глория Апшоу – ваша мать, не так ли?

– Ее звали Глория Апшоу до того, как она вышла замуж, – уточнил Том.

– Она такая милая, – сказала миссис Спенс.

– Я все выяснил, – объявил подошедший мистер Спенс. – Пилот ждет нас в зале Редвинга.

– Ну, конечно, – сказала миссис Спенс.

Мистер Спенс поднял свой огромный чемодан и направился к двери рядом с входом в бар, миссис Спенс семенила рядом, везя за собой чемодан поменьше, а Сара быстро обняла Тома, пока не видели родители, пхнула в спину своим маленьким чемоданчиком и прошептала:

– Не обращай на них внимания, я вообще пропускаю мимо ушей все, что они говорят.

Помещение по ту сторону двери было застлано серым ковром, на котором стояли вокруг журнальных столиков с мраморными крышками черные кожаные диваны и кресла. За стойкой бара стоял официант в белой куртке, а на стойке – кувшин апельсинового сока, серебряный кофейник и подносы с горячими булочками для завтрака.

– О, Боже! – сказала миссис Спенс. – Я так и знала.

С одного из диванов встал, поставив на столик чашку с кофе, высокий загорелый мужчина в синей форме.

– Вы – семья Спенсов? – спросил он.

– И юноша по имени Том Пасмор, – сказала миссис Спенс. – Вас предупредили, что он тоже летит?

– Никаких проблем, миссис Спенс, – улыбнулся пилот. Он открыл дверь рядом с баром, и все вышли на летное поле. Невдалеке стоял отполированный до блеска самолет с вензелем в виде буквы "Р".

– Я – капитан Морни, – представился пилот, – но гости мистера Редвинга обычно зовут меня просто Тед.

– О, Тед, – спасибо вам большое, – сказала миссис Спенс, устремляясь к лестнице, ведущей в открытую дверь самолета.

Интерьер самолета ничем не уступал, залу ожидания Редвингов. Пол покрывали все те же серые ковры, кругом стояли кожаные диваны, кресла и мраморные столики. За стойкой бара стоял стюард в белом кителе, а за его спиной находилась отгороженная занавеской кухонька. По другую сторону, напротив бара и кухни, Том заметил два отдельных помещения, отгороженных перегородками из матового стекла. Открылась дверь в задней части самолета, и носильщик стал передавать стюарду их чемоданы, которые тот расставил на полки и закрыл обитую серой ковровой тканью дверь багажного отделения.

Стюард попросил пассажиров занять места и пристегнуть ремни и удалился на кухню.

– Что ж, Том, – сказала миссис Спенс. – Я думаю, мы сядем вот здесь. И она уселась на одно из трех кресел, стоявших вокруг столика, а затем посмотрела на Сару и похлопала по сиденью стоявшего рядом кресла.

– А мы с Томом можем сесть вот тут, – сказала Сара, садясь в одно из вращающихся кресел в ближайшем к матери ряду и поворачиваясь к ней, чтобы показать миссис Спенс, как близко они будут сидеть.

Мистер Спенс уселся рядом с женой и положил на столик ковбойскую шляпу. Том занял место рядом с Сарой. Все четверо пристегнули ремни. Миссис Спенс сдвинула очки на лоб и улыбнулась.

– Только двадцать человек в Америке владеют такими самолетами, – сказала она. – Один из них – Фрэнк Синатра. И еще, по-моему, Либерейс. Другие самолеты выглядят красочнее, но этот сделан с наибольшим вкусом. Я уверена, что получаю гораздо больше удовольствия, сидя именно в этом самолете, а не в салоне у Фрэнка Синатры или Либерейса.

– О, а мне так хотелось бы побывать в самолете Либерейса, – воскликнула Сара. – Уж там-то наверняка все покрыто мехом горностая. По-моему, частные самолеты вовсе ни к чему отделывать со вкусом.

– Будет гораздо разумнее, если ты научишься восхищаться этим самолетом, – ледяным голосом произнесла миссис Спенс. – В нем тебе придется летать гораздо чаще. – Она повернулась на вращающемся кресле, при этом мини-юбка задралась, обнажив еще выше ее стройные ноги, и окинула взглядом противоположный конец салона. – Как здорово сделаны эти два маленьких кабинетика! – воскликнула она. – Я просто в восторге. Я ясно представляю себе Бадди сидящим в одном из них. Или в кабине. В Бадди ведь есть что-то от пилота, правда?

– Я ясно представляю, как Бадди пилотирует бар, – сказала Сара.

– Я не понимаю тебя, дорогая, – почти прорычала в ответ миссис Спенс. – Ты говоришь иногда такие странные вещи.

– Том – очень интеллектуальный мальчик, мама. Он ходит на такие интересные экскурсии! И у него везде есть очень интересные друзья.

– Представляю себе, – сказала миссис Спенс. – Как ты думаешь, нам подадут шампанское? Я думаю, шампанское было бы сейчас в самый раз, правда?

Мистер Спенс втянул живот, встал и направился в сторону бара. Когда перед ними поставили бутылку пива, два стакана апельсинового сока и ведерко со льдом, в котором лежала бутылка шампанского, миссис Спенс подняла бокал и сказала:

– Здравствуй, лето!

И все выпили.

– Вы давно знаете Ральфа Редвинга? – спросил вдруг Том. Мистер и миссис Спенс ответили на его вопрос почти одновременно.

– Конечно, – сказала миссис Спенс.

– Не очень, – пробормотал ее муж.

И супруги раздраженно посмотрели друг на друга.

– Что ж, мы, конечно, вращались в одном кругу с тех пор, как мистер Спенс стал бухгалтером корпорации Ральфа, но сблизились по-настоящему лишь в последние два-три года, – пояснила миссис Спенс. – Можно сказать, что нас сблизили Сара и Бадди, и мы очень рады этому обстоятельству. Очень рады.

– Так вы ведете всю бухгалтерию «Редвинг холдинг»? – спросил Том, оборачиваясь к мистеру Спенсу.

– Не совсем так. Я веду дела консервной фабрики, агентств по торговле недвижимостью, пивоваренного завода и некоторых других мелких предприятий. Приходится изрядно попрыгать. Надо мной стоит еще главный бухгалтер, а над ним – вице-президент компании, курирующий финансовые вопросы.

– Но вы ведь ведете финансовые дела, касающиеся «Райских кущ» и старого туземного квартала?

Мистер Спенс кивнул.

– Это одна из статей дохода.

– Никогда не видела, чтобы шампанское подавали в такой прозрачной бутылке, – сказала миссис Спенс. – Наверное, у других шампанское не такого высокого качества.

– Ты можешь не знать этого, Том, – продолжал мистер Спенс, не обращая внимания на жену, – но твой дедушка оказал мне когда-то большую услугу. Это благодаря ему я работаю на Ральфа.

– Да, действительно?

– Я родом из Айовы. Там я и встретил миссис Спенс – мы вместе учились в колледже. Когда мы поженились, она захотела жить на Милл Уолк, где родилась и выросла. Мы приехали сюда, и я устроился на работу к твоему дедушке. У нас был милый маленький домик в Бухте вязов. Лет через десять я уже вел половину всех дел Гленденнинга Ашпоу, и мы переехали в дом на Седьмой улице.

– Один из самых старых домов в восточной части острова, – вставила миссис Спенс.

– В нем никто не жил около двадцати лет. Он напоминал музей, когда мы въехали туда. Года через два Глен позволил нам выкупить дом. С тех пор, как мы поселились на востоке, мы стали чаще общаться с Редвингами и их друзьями. А когда в один прекрасный день Ральф пришел ко мне в кабинет и сказал, что хочет дать мне работу, твой дедушка одобрил эту идею, – Спенс поставил на стол допитую бутылку. – Так что, все работало на нас.

– А разве человек по имени Антон Гетц не владел этим домом? – удивился Том.

– Нет. Он работал на твоего дедушку и получал бешеные деньги – я имею в виду для бухгалтера. Но права на владение домом принадлежали некой теневой компании, которая была частью «Милл Уолк констракшн». Так же как и дом, в котором мы жили раньше. Таким образом Глен экономил на налогах.

– Мне кажется, я слышал однажды, что Гетц владел отелем «Сент Алвин», – сказал Том.

– Может, он говорил об этом или даже значился в каких-то документах как один из владельцев, но отелем до сегодняшнего дня владеет твой дедушка. Вместе с Ральфом Редвингом, конечно же.

– Ну да, конечно. И, как я догадываюсь, моему дедушке принадлежит часть «Райских кущ».

– А также старого туземного квартала. Много лет назад весь остров практически был поделен пополам между Ральфом Редвингом и Гленденнингом Апшоу. Поэтому теперь Глен и Ральф являются партнерами во многих предприятиях. Так что я обслуживаю фактически не только одного, но и другого.

– Хватит говорить о делах, – перебила их миссис Спенс. – Я здесь не для того, чтобы слушать о трущобах Милл Уолк и о том, кто ими владеет. Осенью Сара уезжает в колледж... Том, – казалось, ей трудно было произносить его имя. – Мы решили, что несколько лет в хорошем учебном заведении помогут ей приготовиться к той жизни, которую мы хотим для нашей дочери. Я сама пробыла в колледже два года, и этого оказалось вполне достаточно Конечно, – она хитро посмотрела на дочь, – если она переведется в Аризону, все может получиться по-другому.

– Мы с Томом отправляемся на экскурсию, мама, – заявила вдруг Сара. – Мы хотим исследовать заднюю часть самолета а проверить, не вмонтированы ли в пепельницы подслушивающие устройства. – Она встала и взяла Тома за руку.

– Я давно заметил одну интересную вещь, – сказал мистер Спенс. – Ни один из клана Редвингов никогда не женился на женщине, которая не принадлежала бы к их кругу. Таким образом они поддерживают свою династию. И еще один интересный факт, – он подмигнул Тому. – Все они женились на очень хорошеньких девушках.

– Они выбирали их в магазинах, торгующих хорошенькими девушками со скидкой, – Сара потянула Тома за собой. По дороге Сара остановилась у бара и спросила стюарда:

– А что пьют хорошенькие девушки? У вас есть напиток для хорошеньких?

– Следи за собой, Сара, – воскликнула миссис Спенс.

Стюард сказал, что знает один такой напиток, и, налив на донышко бокала черносмородинового ликера, наполнил его до краев шампанским из новой бутылки.

– Думаю, что хорошенькие женщины действительно пьют именно это, – сказала Сара, отпив из бокала. – Спасибо. Том, я почти уверена, что в задней части самолета скрываются злоумышленники. Пошли сразимся с ними.

Она прошлась по салону, заглядывая в каждое отделение, пока не дошла до самого последнего, находившегося напротив багажного.

– Ну так и есть, вот они, – зайдя внутрь, Сара села в кресло, отпила еще немного из бокала и поставила его на стол. Том опустился в кресло напротив.

– Злоумышленники – это мы, – пояснила Сара. – Отпей немножко. – И она протянула ему бокал. Он пригубил пенистый напиток и снова поставил бокал перед Сарой. Девушка сверкнула глазами в его сторону, схватила бокал и сделала несколько жадных глотков. – Я постригу волосы, буду носить водолазки с джинсами, жить с молчаливым братом по имени Билл и обставлю дом мебелью со свалки. Все равно со вкусом отделывает свои салоны только Ральф Редвинг.

В динамиках послышался голос капитана Теда Морни, сообщивший, что они летят на высоте тридцать тысяч футов над Северной Каролиной, собираются приземлиться на Игл-лейк по расписанию, и что Тед желает им всем приятного полета.

Сара снова отхлебнула из бокала.

– Знаешь, я, кажется, начинаю понимать, что быть хорошенькой весьма приятно. Ты не мог бы пойти к бару и попросить у этого симпатичного стюарда еще один коктейль. Будем чокаться, как тогда у Нэнси Ветивер.

Том подошел к бару и взял для Сары еще один «ки рояль». Ни мистер, ни миссис Спенс даже не посмотрели в его сторону.

Когда он вернулся к Саре, она сказала.

– Спасибо. Ты тоже красивая женщина. Наверное, ты тоже удачно выйдешь замуж.

Том сел рядом. Шипучий напиток приятно щипал язык.

– Как ты думаешь, это очень занудно – извиняться за своих родителей, когда они ведут себя так ужасно?

– Тебе незачем извиняться, Сара. Мне было очень интересно разговаривать с твоим отцом.

– Особенно когда он стал сообщать интересные факты. Оба сделали по глотку из бокалов.

– По крайней мере, теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что тебе приходится жить по указке других людей.

– Да, именно это, – подтвердила Сара. – И дело не только в моих родителях. Его родители тоже не лучше. Ральф присылает экипаж, чтобы отвезти меня домой с урока танцев. Меня провожают домой. Катинка Редвинг хочет научить меня играть в гольф. И почему, как ты думаешь, мы летим в этом самолете?

– Но они ведь не могут заставить тебя выйти замуж за Бадди, – сказал Том.

– Это все равно как с Далай-ламой, – вздохнула Сара. – Тебя выбирают в детстве, а потом планируют всю твою жизнь. Окружают тебя вниманием, дарят дорогие подарки, дают почувствовать, что ты не такая, как все, потому что могла бы стать одной из них, а потом ты действительно становишься одной из них. Твоему отцу предлагают высокую должность, а твоя мать решает, что сбылись все ее мечты и теперь можно чувствовать себя настоящей королевой-матерью.

– И все равно ты не обязана выходить за него замуж, – повторил Том.

– Выпей еще немного, – сказала вдруг Сара.

Том послушно сделал глоток.

– Еще!

Он сделал два глотка, но Сара не успокоилась и на этом. Ее бокал был уже пуст.

И вдруг Сара обняла его и прижалась губами к губам Тома. Лицо ее расплывалось перед глазами, язык проник в его рот. Их первый поцелуй показался Тому бесконечным. Затем Сара быстро пересела к нему на колени, и они поцеловались снова. Том слышал голоса родителей девушки, доносившиеся до него словно из другого мира.

– А для чего же, по-твоему, существуют отдельные кабинки, – прошептала Сара. – Мы едва слышим их, а они не слышат нас вообще.

– А что если они зайдут сюда.

– Не осмелятся.

Лица их были так близко, что Том не видел ничего, кроме глаз Сары Спенс.

– Сделай вот так, – сказала Сара, облизывая верхнюю губу. – И вот так, – она положила его правую руку на свою левую грудь.

Том чувствовал себя так, словно оказался вдруг внутри теплого мягкого облака. Голоса Спенсов вдруг стихли, лицо Сары плыло перед ним в воздухе, красивое как никогда. Ее плечи и маленькие круглые груди, прямая спина и красивые круглые руки – все это окружало его.

Сара села вдруг на колени, словно оседлав Тома и, улыбаясь, быстра расстегнула ремень его брюк.

– Сними это, – прошептала она. – Я хочу видеть тебя.

– Здесь?

– Почему бы и нет. Я хочу почувствовать твое возбуждение.

Рука Сары скользнула под резинку его трусов, и девушка нежно провела пальцами по возбужденному члену.

– Это так приятно чувствовать, – прошептала она, уткнувшись Тому в щеку.

– Ты такая красивая, – прошептал он в ответ. Сара потерлась проступавшими сквозь блузку сосками о его грудь. Том, приподнявшись, спустил штаны.

– И что же мы будем делать с этой штукой? – проворковала Сара. – Здесь, в летающем любовном гнездышке Редвингов.

В считанные доли секунды Сара освободилась от одежды, и ее обнаженное тело обвилось вокруг Тома. Сара помогла ему войти в нее, и они стали двигаться в такт. Том чувствовал, что все его тело словно собралось в одной точке, и он вот-вот взорвется. Сара укусила его за плечо, и Том снова напрягся. Она прижималась к нему все крепче, тело ее дрожало, Том чувствовал ее жар, и после нескольких бесконечных минут ему показалось, что он – дерево, падающее в реку ее страсти. Содрогаясь от счастья и чувства освобождения, Том понял, что то же самое происходит сейчас с Сарой. Наконец она обмякла в его объятиях. Щеки Сары были мокрыми, и Том увидел, что девушка плачет.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Я очень рада, – сказала Сара, как когда-то после урока у мисс Эллингхаузен.

Сара отстранилась, поцеловала Тома, затем быстро надела шорты, лифчик и блузку. Том привел в порядок собственную одежду, чувствуя вокруг себя какую-то невидимую ауру. Теперь они снова сидели рядом и держались за руки, как и положено в семнадцать лет, но что-то между ними изменилось навсегда.

– Я по-прежнему чувствую тебя внутри, – сказала Сара. – Ну как я могу выйти замуж за Бадди Редвинга, когда внутри меня – Том Пасмор. Я опозорена. Теперь на мне клеймо. Огромное клеймо с инициалами "Т" и "П".

Несколько минут они сидели в тишине и слушали, как ревут двигатели самолета.

– Как вы там, дети? – крикнул из бара мистер Спенс.

– Замечательно, папа, – прокричала в ответ Сара. Голос ее, напоминавший звон колокольчиков, заставил сердце Тома больно сжаться. – Нам есть о чем поговорить.

– Развлекайтесь, развлекайтесь! В рамках дозволенного, конечно.

– Рамки дозволенного не имеют с этим ничего общего, – прошептала Сара. Они снова прижались друг к другу и рассмеялись.

– Почему бы вам не вернуться сюда и не пообщаться с нами? – прокричала миссис Спенс.

– Через минуту, мама, – ответила ей Сара.

Они молча посмотрели друг на друга.

– По-моему, это лето будет очень интересным, – сказала Сара.