Текст книги "Плоть"

Предпочитаю сперва что-нибудь съесть. Силы мне понадобятся уже очень скоро.

Покачав головой, Ритчи подмигнул ей и сделал знак официанту.

Однако, несмотря на свои заверения, когда подали ужин, Беатрис не сумела оценить по достоинству ни нежнейшее filet de bœuf rôti[14]14
  Жаркое из говяжьего филе (фр.).


[Закрыть], ни спаржу в масле, ни pommes de terre madagasque[15]15
  Жареный картофель по-мадагаскарски (фр.).


[Закрыть], хотя все эти блюда были приготовлены отменно. После выпитого ею одного бокала шампанского от алкоголя она также предпочла отказаться. Ритчи кивнул, будто одобряя подобное воздержание, и попросил официанта принести ей минеральной воды.

Потягивая воду, Беатрис наслаждалась оказываемым ею воздействием – голова стала более ясной. Да и зачем вообще ей употреблять алкоголь в присутствии Ритчи? Он сам горячил ей кровь лучше любого спиртного, опьяняя каждым своим жестом и движением.

Ее завораживали его руки, и скоро наблюдение за ними превратилось у нее в манию. Никогда прежде не приходилось ей видеть такие артистичные руки, сильные и с длинными пальцами. Столовыми приборами Ритчи пользовался с элегантной точностью, но было очевидно, что он получает удовольствие от трапезы. Наблюдая за тем, как он откладывает нож и вилку, чтобы сделать глоток воды, которую он также предпочел алкоголю, Беатрис в голову пришла необычная идея. Станет ли он возражать, если по истечении их месяца вместе она захочет сделать гипсовый слепок его рук, чтобы хранить его, как величайшее сокровище?

«Не глупи, Беа! – мысленно одернула она себя. – Ну разве станет такой занятой человек, как Ритчи, сидеть неподвижно достаточно долгое время, ожидая, пока застынет гипс?»

– О чем ты думаешь, Беа?

К счастью, она не держала в руке ни ножа, ни бокала, потому что, заслышав его голос, от неожиданности подпрыгнула на стуле.

– Твои руки, – тут же выпалила она, захваченная врасплох. – Мне… мне нравятся твои руки. Они такие элегантные и сильные. Я нахожу их красивыми.

Ритчи бросил на нее странный взгляд украдкой, и Беатрис вдруг представила на его месте застенчивого паренька, получившего свой первый комплимент от девушки, к которой он испытывает симпатию.

– Спасибо, Беа. – Забыв о еде, он поднес руки к лицу и воззрился на них с таким видом, как будто то были редкие и неизведанные артефакты. – Никто никогда их прежде не хвалил… за исключением редких восторгов по поводу того, что они могут делать.

Он глядел на Беатрис синими глазами, не мигая и не отводя взгляда.

Женщины обычно восхваляли ловкость его пальцев. Беатрис не была поэтессой, но даже она могла бы сочинить о них сонет.

На его прекрасном лице медленно появилась такая привычная уже улыбка, и он слегка развернулся на стуле, чтобы смотреть Беатрис прямо в лицо.

Ритчи взял ее руку, правую – ту, что находилась ближе к нему, – в свою ладонь.

– Мне тоже нравятся твои руки, Беа. Они такие изящные и тонкие, – он снова принялся поглаживать костяшки ее пальцев, – очень умелые и ловкие, способные выполнять тонкие виды работ. – Поднеся ее руку к губам, он запечатлел на ней крепкий поцелуй. Беатрис внутренне застонала, всем сердцем желая, чтобы окружающая их обстановка магическим образом исчезла и они остались одни. – Держу пари, ты умеешь прекрасно шить.

Беатрис громко рассмеялась:

– О нет! В этом ты глубоко заблуждаешься. Я самая отвратительная рукодельница на свете. В женском швейном кружке я всегда среди отстающих.

Медленно, будто вкладывая в это какой-то одному ему ведомый смысл, Ритчи перевернул ее руку и принялся рассматривать кончики пальцев, словно выискивая на них уколы от своенравной иглы для рукоделия.

– Что ж, возможно, у тебя имеются другие таланты, способные это компенсировать?

– Я в этом не уверена… – Голос Беатрис слегка дрожал, но она все же сумела улыбнуться. Сердце ее сильнее забилось в груди. – Но всегда готова приобретать новые навыки.

– Хорошая девочка… хорошая девочка… – Голос Ритчи, казалось, вибрировал от смеха, а дыхание его напоминало о теплом индийском ветре, когда он снова поцеловал ее руку, на этот раз ладонь, едва касаясь губами. Но даже такой едва заметный контакт взволновал каждую клеточку ее тела, окрасив щеки в розоватый цвет и принеся потаенным уголкам тела обещание скорого наслаждения. – Не хочешь ли попробовать десерт? – спросил Ритчи, отнимая ее руку от своих губ и кладя ее ей на бедро. – Мороженое в «Белангерсе» считается одним из лучших в Лондоне. Оно доставляется сюда прямо из «Маленькой Италии» нетронутым и является подлинным шедевром из крема и сливок. – Беатрис показалось, что Ритчи теперь сидит гораздо ближе к ней, и даже через многие слои шелка, баратеи и тончайшей шерстяной ткани она ощущала исходящее от его тела тепло.

Предложение о вкусном десерте звучало заманчиво. В любое другое время Беатрис с детской радостью поддалась бы этому искушению, но сейчас она была не в состоянии проглотить ни ложки.

– Благодарю, но я уже сыта. Все было просто восхитительно. – Она коснулась его бедра кончиком пальца. – Но ты, конечно, съешь. Не отказывай себе в удовольствии из-за меня.

– Я тоже больше не испытываю голода. По крайней мере, к мороженому. – Глаза его поблескивали, глядя на ее палец. Заговорщически подмигнув ей, он накрыл свое бедро и ее руку скатертью. – Но я бы с удовольствием выпил бренди. Что скажешь, Беа? Не выпьешь ли глоточек со мной?

Она пила бренди, когда они только познакомились и он впервые прикоснулся к ней. Этот пламенный напиток был их тайной, и она всем своим существом стремилась к тому, что он символизировал.

Чувственность. Сближение. Наслаждение от касания, как даруемого, так и получаемого.

На этот раз Беатрис хотела быть той, кто дарит прикосновения. Стоило ей подумать об этом, как кровь закипала у нее в жилах, и она чувствовала опьянение гораздо более сильное, чем от самого крепкого коньяка. Она распластала руку по бедру Ритчи, затем сжала его затвердевшее мужское достоинство.

Невероятно длинные ресницы Ритчи затрепетали, являя разительный контраст его светлым волосам. Но он сохранял абсолютную невозмутимость, когда по первому зову явился официант, чтобы убрать тарелки и принять заказ на бренди.

– Налей мне еще немного воды, пока мы ждем, пожалуйста, – попросила Беатрис твердым голосом, внимательно глядя на Ритчи.

– Разумеется, – ответил Ритчи. Когда он потянулся за графином, она накрыла его пах ладонью.

Ритчи не выказал ни тени удивления, но Беатрис готова была поклясться, что слышала едва заметный вздох. Наливая ей воды и передавая бокал, он действовал четко и размеренно.

– Скажите, госпожа де Латур, довольны ли вы вашим исследованием?

Для стороннего наблюдателя этот вопрос показался бы самым обычным и ничего не значащим, заданным лишь для поддержания разговора, но, заслышав его учтивый насмешливый голос, Беатрис не смогла сдержать усмешки и наградила его новым легчайшим пожатием.

– Так и есть, мистер Ритчи, так и есть. – На мгновение ей пришлось крепко сжить губы, чтобы не рассмеяться при виде того, как широко раскрылись его глаза. – Мне нравится совершать путешествия в самые темные и мрачные глубины, открывая там новые чудеса, способные развлечь меня. – Аккуратно помассировав его чресла, Беатрис сосредоточила внимание на пуговицах ширинки. Расстегнуть их, действуя на ощупь, да еще и при довольно неудобном положении руки, представлялось задачей не из легких.

Ритчи сжал губы, почувствовав, как костяшки ее пальцев гладят его напряженный член.

– Ваше стремление весьма похвально, мадам. Я очень уважаю авантюрных женщин и стремлюсь всячески способствовать их изысканиям.

– Неужели? Как это благородно с вашей стороны.

Ритчи опустил под скатерть сначала одну руку, затем другую и, быстро отодвинув ее ладонь, принялся сам расстегивать пуговицы.

«Боже всемогущий, поверить не могу, что мы это делаем!» – мелькнуло у нее в голове.

Тут Ритчи снова взял ее за руку и приложил к столь желанному ею объекту изысканий. Не прошло и секунды, как пальцы ее проникли за складки одежды и сомкнулись на драгоценном призе.

Ах, какой горячий! И твердый. И крепкий. Рука Беатрис обнимала член Ритчи так, будто с любовью проделывала это уже множество раз. Действия ее казались ей совершенно правильными.

– О, Беа, – прошептал Ритчи, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза. На лице его застыло выражение высочайшего блаженства. Беатрис воображала, что является первой женщиной, ласкающей его столь интимным образом, хотя это и было невообразимой глупостью. Дюжинам счастливиц до нее выпадало счастье наслаждаться сокровищем Ритчи. И ее предшественницы были гораздо более искушенными, чем она.

Для Беатрис то было поистине путешествие, полное открытий.

Легонько сжимая пальцами орган Ритчи, Беатрис закусила губу. Нравится ли мужчинам, когда с их членами обращаются нежно или жестко? Форма и шелковистая текстура кожи приглашали к более детальному исследованию, но она знала, что слишком рьяные действия могут привести к катастрофе. В худшем случае она могла поранить его, в лучшем – довести до оргазма раньше, чем следует.

– Что-то не так, Беа? – поинтересовался Ритчи, пристально глядя на нее. Выражение его лица было одновременно чувственно-мечтательным и острым как бритва. – Исследование не принесло желаемых результатов?

Насмехается ли он над ее неопытностью? Или поддразнивает? Когда они были в доме Софии, ее манипуляции его вполне устраивали. Посмотрев Ритчи прямо в глаза, Беатрис легко, но уверенно сжала его член и очень обрадовалась, заслышав вздох.

– Напротив, исследование мое очень мне нравится и ничуть меня не разочаровывает.

Ритчи рассмеялся, потом снова ахнул, почувствовав, что Беатрис опять осторожно сжимает пальцы.

– Не разочаровывает?

– Что ж, у меня имелось подозрение, что джентльмены несколько преувеличивают размеры… определенной части своего тела. Они заставляют дам поверить, что их ожидают коринфские монументы, в то время как в действительности этот орган оказывается совсем не таким могучим.

Несколько секунд Ритчи, казалось, обдумывал ее слова, затем легонько задвигал бедрами, отчего член его заскользил между пальцами Беатрис.

– А вы надеялись на такой монумент, госпожа де Латур?

Вспомнив годмише, Беатрис погрузила кончик пальца в отверстие в головке члена Ритчи.

– Да, надеялась, – промурлыкала Беатрис, радуясь тому, что он снова негромко ахнул. – Я бы даже сказала, что ожидала этого, особенно после некоторых предварительных разведывательных действий. – Ей было неудобно держать его член, скрытый скатертью, поэтому она уперлась в него большим пальцем и стала перекатывать по ладони, инстинктивно догадавшись, что в таком случае сделает Ритчи особенно приятно. – Как я уже сказала, я ничуть не разочарована. – Она немного увеличила силу нажатия. – Смею заверить, я впечатлена.

– И я тоже, Беатрис… и я тоже. – Ритчи заливисто рассмеялся, запрокинув голову и прикусив полную нижнюю губу.

«Так вот, значит, что наделяет дам полусвета таким могуществом, – отметила про себя Беатрис. – Их власть над мужчинами происходит от способности даровать наслаждение и чувственность или отказывать в них».

Достижение ее показалось ей совершенно примитивным, но все же значительным, способным изменить привычный миропорядок. Она находится сейчас в компании мужчины, который купил ее тело, заплатив за него и за ее согласие большие деньги. Подчиняясь собственной прихоти, он мог возвеличить ее и ее брата, а мог и погубить. И все же в это самое мгновение именно она держит его в своей ладони, в самом прямом смысла слова.

Подобное господство вкупе с мужественной красотой Ритчи оказывало на Беатрис возбуждающее воздействие. Внизу живота и между ног она чувствовала трепет, а приятная тяжесть предвкушения сменилась острой болью желания.

Да, она просто обязана заполучить его этой ночью. Больше ждать она не в силах. Ей предстоит многому научиться и овладеть Ритчи в той же степени, что и он овладеет ею.

Не переставая ласкать пальцами член Ритчи, она встретила жаркий взгляд его хозяина. В ее собственных глазах пылало такое же вожделение.

– Я передумала, – сказала она, крепче сжимая его плоть. – Мне не нужно бренди. По крайней мере, не здесь. Я бы предпочла забрать его с собой в зарезервированную тобой комнату, если это возможно.

Взгляд Ритчи искрился, точно в его глазах таился весь свет мира.

– Ты чудо, Беа, – молвил он слегка вибрирующим голосом. – Настоящее чудо. – Помедлив немного, он сделал глубокий вдох, будто бы, находясь рядом с ней, ему было трудно дышать. – Но мне нужно немного времени… то состояние, в котором я сейчас пребываю… в общем, мне нужно собраться с силами.

– Возможно, я могу тебе в этом посодействовать?

– Не сомневаюсь, что можешь… не сомневаюсь.

Произнеся эти слова, он поцеловал ее в губы, в то время как она все еще сжимала рукой его фаллос.

Глава 21
Мгновения истины и красоты

Комната была очень милой, даже экстравагантной, с обилием золотых тонов и бархата в отделке и обставленная первоклассной мебелью. Беатрис бродила по ней, облаченная лишь в панталоны, нательную сорочку и корсет, думая о том, что не такой представляла она обстановку, в которой лишится девственности.

Соглашаясь на сделку с Ритчи, она ожидала, что сакральный акт свершится либо в его, либо в ее собственной спальне. Как оказалось, этому не суждено было сбыться, и теперь она с любопытством смотрела по сторонам, в то время как Ритчи принимал ванну, с которой ей уже довелось познакомиться.

– Уступаю даме, – сказал он, легонько похлопывая ее по мягкому месту, когда они только вошли в комнату. Беатрис повернулась к нему, удивленная звуком его голоса, который показался ей очень уж неуверенным, хоть и исходил из уст мужчины, считавшегося известным волокитой.

Возможно, то, что он сказал ей, правда? Что, если у него и в самом деле было не так много любовниц, а слухи о его амурных похождениях сильно преувеличены? Беатрис содрогнулась, точно от холода. А возможно, он не привык искать любовных утех в объятиях неопытных девственниц и не испытывал энтузиазма от перспективы лишения ее невинности?

Ах нет, это очень маловероятно, особенно принимая во внимание его жаркие соблазнительные улыбки. Ритчи в самом деле желает ее, в том не может быть сомнений, и плоть его еще там, в ресторане, являлась тому самым красноречивым подтверждением.

Неужели он до сих пор беспокоится о том, что может причинить ей боль?

«Даже если и так, Ритчи, мне все равно! – мысленно вскричала Беатрис. – Если мне и будет больно, то это скоро пройдет… а потом… потом…»

А что потом? Исходя из предварительного знакомства с его половым органом под столом, он был явно больше искусственного фаллоса. Ритчи сначала нависнет над ней, затем ляжет на нее, проникнет в ее лоно, и тела их сольются воедино и станут настолько близки, насколько это только возможно между двоими людьми. Прямо как мать и дитя у нее во чреве.

«О, Ритчи, – подумала она, – поторопись! Не заставляй меня ждать!»

Стоило ей подумать об этом, как Ритчи тут же возник на пороге ванной комнаты, точно мифический джинн из «Тысячи и одной ночи». Он снял сюртук и галстук, а рубашка и жилет были расстегнуты. Он бросился к Беатрис, на ходу снимая с себя жилет и отбрасывая его в сторону. Жилет приземлился точно на стул красного дерева. Ритчи сдернул с плеч подтяжки, оставив их свободно свисать у ног.

– Беатрис, ты очень красивая женщина, – произнес он низким чувственным голосом, опускаясь на кровать рядом с ней. Улыбка его также была очень чувственной и многозначительной. Она порхала по его губам, точно воспетое в стихах возбуждение, и искрилась в его глазах, одновременно и темных и светлых. Ритчи прикоснулся к ее лицу, распространяя по коже волны жара, затем нагнулся и, развязав шнурки, сбросил ботинки и носки. Наблюдая за его действиями, Беатрис вдруг захотелось опуститься перед ним на колени, точно служанке, чтобы самой снять с него носки и ботинки. Пальцы ее закололо от предвкушения, когда она представила, что массирует его крепкие узкие ступни.

«Боже всемогущий, ну что за абсурдная идея, Беа! – ужаснулась она. – Ты ж временная наложница, а не рабыня своего господина».

Размышляя таким образом, она вдруг поняла, что никогда не представляла себя в традиционной роли, отводимой женщине, – в качестве спутницы жизни мужчины, его поддержки и опоры. Нет, она не мыслила себя хранительницей домашнего очага, потому что такая роль никак не соответствовала ее натуре. Как бы то ни было, внезапно она осознала всю привлекательность подобного статуса.

Но лишь на мгновение, после чего Беатрис подалась вперед и приникла поцелуем к губам Ритчи, чтобы заявить о своих правах. Она обвила руками его шею и запустила пальцы в густые светлые кудри. От него пахло мылом и лосьоном после бритья, и Беатрис крепче прижалась к нему, стремясь почувствовать не утонченного мужчину, но дикаря, распаленного страстью и задыхающегося.

Целуя его, она губами ощутила, что он улыбается, и внезапно испытала злость.

«Воспринимай меня серьезно, – мысленно обратилась она к нему. – Я не игрушка и не девчонка, но женщина».

Беатрис стала целовать его с еще большим напором, прижимаясь к нему всем телом, чтобы дать почувствовать очертания своих грудей, четко выделяющихся под корсетом. Сожалея, что они до сих пор не полностью обнажены, Беатрис провела пальцами по плечу Ритчи, затем спустилась по руке вниз и наконец, сжав его ладонь, притянула ее к гигиенической прорехе в своих панталонах. Этот предмет гардероба был пошит модисткой Софии из парижского шелка и изысканно украшен кружевом, точно на картинке, но, по крайней мере, прореха была на месте, что являлось крайне удобным.

– Какая же ты нетерпеливая, – прошептал Ритчи, но все же повиновался, касаясь пальцами ее лона.

Беатрис вскрикнула и задвигала бедрами от удовольствия, требуя продолжения.

– Разумеется, нетерпеливая, – простонала она. – Я и так ждала слишком долго и, теперь, наконец, хочу узнать, каково же это. – Она стала раскачиваться под действием его пальцев, стремясь как можно скорее достичь оргазма. – Я устала от своей погубленной репутации, не подтвержденной никаким опытом.

– Что ж, очень хорошо, моя сирена, не будем терять больше ни секунды.

Продолжая ласкать ее лоно, Ритчи уложил Беатрис на кровать.

Кровь пульсировала по венам Ритчи, заставляя сердце биться быстрее, а чресла наливаться силой. В ушах его стоял оглушительный рев. С тех пор как он узнал, что Беатрис Уэверли все еще остается девственницей, он дал себе зарок сохранять самоконтроль и держать вожделение в узде.

Он же не дикарь, привыкший брать женщину силой. Сейчас, более чем когда-либо, Ритчи сдерживался, чтобы проявить себя чутким любовником, использующим собственные умения, чтобы доставить наслаждение партнерше. На мгновение его обуял леденящий душу страх, а в памяти всплыли события той ночи, когда он поддался на поддразнивания и соблазнения женщины и с головой нырнул в омут страсти. Кошмар этот преследует его и по сей день. Временами, однако, ему казалось, что его супружеский энтузиазм был встречен восторженно.

Перед внутренним взором Ритчи возникло перекошенное и лишенное осмысленного выражения лицо Маргариты, но оно исчезло, стоило ему лишь открыть глаза.

Он заставил себя целиком сосредоточиться на светлом, чистом создании, лежащем рядом с ним.

Какой мужчина станет думать о другой женщине, сжимая в объятиях Беатрис Уэверли? Ее улыбка и запах являлись целительным бальзамом. Но возможно, еще большим могуществом обладала ее честность.

«Прекрасная Беа… прекрасная Беа, ты и вправду хочешь меня, не так ли? – мысленно обратился к ней Ритчи. – И это не игра, не притворство, не злая шутка помутненного рассудка?»

И снова над ним нависла мрачная тень его безумной жены, стремясь похитить его счастье, даже находясь далеко отсюда, но он сумел совладать со своими чувствами и прогнать ее образ, вдыхая аромат ландыша и другие запахи лежащей рядом с ним Беатрис.

Он поцеловал ее, зарываясь руками в ее роскошные рыжие волосы и наматывая прядь вокруг своего запястья, не для того, чтобы тянуть, а чтобы покрепче привязать к себе. Он продолжал ласкать ее лоно, повинуясь захватившему его сильному страстному ритму. Ему нравилось то, как Беатрис раскачивается, постанывает и старается захватить его руку бедрами, чтобы удержать ее.

Если бы даже Беатрис и обладала великим мастерством актрисы Сары Бернар, некоторые признаки ей ни за что не удалось бы симулировать. Проникая пальцами в гигиеническую прореху ее изящных шелковых панталон, Ритчи ощущал выделяемую ее лоном влагу. Беатрис была восхитительно увлажненной, точно река, сладкой и готовой. Ритчи планировал использовать смазку, когда придет время проникнуть в нее, чтобы сделать это как можно более легко и безболезненно. Возможно, так ему и следует поступить, просто чтобы подстраховаться… но, судя по ощущениям, она и без того была отлично подготовлена и не нуждалась в дополнительной смазке.

«Но прежде я доставлю тебе удовольствие, моя красавица, – мысленно обратился он к ней. – Обещаю. Это просто необходимо».

Хотя Беатрис и была готова принять его в свое лоно, первое проникновение могло шокировать ее и лишить удовольствия от любовного акта, даже если бы он действовал очень осторожно, поэтому его долгом чести являлось прежде вознести ее на вершину блаженства, лаская рукой.

Или не рукой, что будет еще более приятно, если, конечно, Беатрис позволит ему это.

При этой мысли Ритчи улыбнулся и принялся обводить языком мягкие контуры ее губ.

Беатрис едва сдерживалась от переполняющих ее эмоций и словно бы стояла, покачиваясь, на краю пропасти. Тело ее было напряжено, а клитор вибрировал под пальцами Ритчи. Но когда она подалась вперед, Ритчи внезапно отстранился.

– Нет, пожалуйста… что ты делаешь? – Она вцепилась в него, пытаясь привлечь обратно, повинуясь основному инстинкту, заставляющему ее умолять.

– Тише, милая, не волнуйся.

Он медленно поцеловал ее в губы, затем запечатлел поцелуй на своей руке, которую отнял от ее лона и тут же прижал к полукружиям грудей, выступающим над корсетом. Потом он зарылся лицом ей в грудь.

– Я хочу кое-что сделать для тебя… кое-что приятное… что-то, что, как я надеюсь, тебе понравится. – Язык его, извиваясь змеей, принялся лизать ее груди, дразня и возбуждая их, пробуя на вкус выступившие на них капельки пота. – Но если тебе не понравится, сразу скажи мне, и мы попробуем что-то другое. Пообещай мне. – На мгновение замолчав, Ритчи проказливо посмотрел на нее, продолжая касаться кончиком языка ее грудей для придания особой значимости каждому слову. – И все же мне кажется, что тебе это понравится… очень понравится.

Внезапно Беатрис осознала, что именно Ритчи собирается сделать.

«Великий боже!» – мысленно простонала она.

Некоторое время язык его продолжал порхать по ее груди. Для того чтобы сделать ее ощущения еще более острыми, он расстегнул несколько крючков ее корсета. Сдвинув в сторону ее кружевную нижнюю сорочку, он обнажил ее соски и припал к ним губами.

Беатрис подумала о том, как ей это приятно. Рот Ритчи был теплым и влажным, точно мягкий источник наслаждения, омывающий соски: сначала один, потом другой, снова и снова. Беатрис, лежащая поперек кровати, запрокинула голову, зарывшись пальцами в светлые кудри Ритчи, вдыхая легкий, но такой пьянящий аромат его лосьона для волос.

Если его рот так восхитительно ласкал ее груди, то какие же ощущения она испытает, если он спустится ниже?

Но Ритчи не торопился. Он лениво ласкал ее соски, лизал и посасывал их, время от времени легонько прикусывая губами. Беатрис стонала, пронзаемая восхитительным ощущением опасности, заставляющим ее бедра двигаться.

Тело ее омывали волны восхитительных ощущений, но Ритчи не дал ей как следует насладиться ими и соскользнул с кровати на пол. Краешком сознания Беатрис отметила, как грациозны его движения, когда он опустился на колени прямо между ее ног и посмотрел на сокрытое между ними сокровище.

– Расслабься, моя прекрасная Беа, расслабься, – промурлыкал он свое привычное заклинание и, не успела она перевести дух, приник губами к ее лону.

Беатрис знала, что иногда мужчины дарят женщинам этот вид удовольствия. Она видела картинки в «поучительных» книгах Софии и в запретных журналах Чарли. Но то были просто изображения, а это – настоящий теплый рот. Рот Ритчи. И он оказался у нее между ног, чтобы исследовать ее потаенную пещерку.

Сначала он лишь легонько касался сжатыми губами вьющихся волос у нее на лобке, как могло бы одно животное в знак приветствия потирать мордой другое. Такое прикосновение было едва ощутимым, дразнящим, тщательно спланированным. Оно было призвано разжечь ее аппетит, заставить желать большего, гораздо большего.

– Ритчи, пожалуйста, я хочу большего, – простонала Беатрис. Зачем ей притворяться перед ним? Он ведь отлично понимает ее потребности и умеет читать в ее чувственной душе. От него она не смогла бы скрыть охватившее ее вожделение, да и не стала бы этого делать. Он открыто ласкал ее, щедро преподнося ей этот дар.

– И ты получишь желаемое, моя сладкая. Так много, как только захочешь.

Гибкие сильные пальцы Ритчи раздвинули ее лобковые волосы, обнажив влажную плоть. Хотя в комнате было тепло, кожа ее покрылась мурашками. Ритчи подул на ее нежное лоно, и Беатрис стала стонать и извиваться, снова схватив его за волосы.

– Тебе нравится, Беа? – прошептал он, обращаясь к ее трепещущему подрагивающему клитору.

– Да, дьявол ты этакий, да! Не мучай меня… просто сделай то, что собираешься!

Ритчи весело рассмеялся, и смех его для ее лона был подобен еще одному изысканному виду ласки, так остро она ощущала его внизу живота.

Мгновение спустя язык Ритчи яростно лизал каждую ее потаенную складочку и линию.

– О боже! Великий боже! – закричала Беатрис, совершенно ошеломленная происходящим, хотя она страстно желала этого с тех пор, как Ритчи намекнул ей о своих намерениях. Она понятия не имела, чего ожидала, но происходящее было таким восхитительным, упоительным, изумительным. Она приподняла бедра, стремясь как можно теснее прижаться к его жаркому влажному рту, и Ритчи умело направил ее, положив ее ноги себе на плечи и зарывшись между ними лицом.

Потом он стал попеременно то лизать, то посасывать, делая ее участницей этой восхитительной любовной игры. Он ласкал ее половые губы, опоясывая их языком, щекоча, проникая внутрь и возбуждая.

Будучи искусным любовником, Ритчи намеренно избегал точки наивысшего наслаждения, крошечного бугорка, умоляющего, нет, призывающего его прикоснуться к нему.

– Ритчи, пожалуйста!

– Пожалуйста, что, Беатрис? – приглушенным, но все же очень коварным голосом поинтересовался он, поддразнивая ее.

– Ты знаешь!

– Да, знаю. – Он коснулся входа в ее влагалище свернутым в трубочку языком, будто вкушая ее нектар. – Но все же я хочу, чтобы ты сама это сказала, моя восхитительная девочка.

– Ох, ради всего святого! – Беатрис потянула его за волосы, чтобы наказать, но он не дрогнул, продолжая прикасаться языком к входу во влагалище, будто разведывая территорию. – Полижи мой клитор, гадкий ты человек, или ты доведешь меня до помрачения рассудка.

– Что ж, очень хорошо, я повинуюсь, – пробормотал он и именно так и сделал.

– О! О, Ритчи!

Через мгновение, одно краткое мгновение он воспламенил ее, распространяя по ее телу волны наслаждения, исходящие от его кружащегося пронзающего языка. Схватив Беатрис за бедра и крепче прижавшись ртом к ее лону, он принялся перекатывать губами чувствительный бугорок ее удовольствия, одновременно нанося по нему удары языком.

Содрогаясь в судорогах мощнейшего оргазма и сжимая мышцы влагалища, Беатрис вцепилась в волосы и плечи Ритчи, колотя его пятками по спине. Полностью потеряв контроль над собой, забыв о стыде, почти лишившись рассудка, она выгнула спину дугой, точно та была тетивой лука, натягиваемого любящей рукой хозяина.

Ритчи был рядом с ней, он касался ее языком и губами, а его сильные руки поддерживали ее раскачивающиеся из стороны в сторону ягодицы.

Весь мир, казалось, вращался вокруг рта Ритчи, ласкающего ее лоно. Это было сравнимо с тем, как если бы она затерялась в открытом море, наслаждаясь, однако, своим долгожданным и таким сладостным путешествием.

Почти лишившись чувств, она продолжала подскакивать и раскачиваться на волнах восхитительной чувственности, снова и снова ударяясь о скалу в образе мужчины, ласкающего ее.

Силы покинули тело Беатрис. Руки и ноги ее стали ватными, неспособными исполнять команды разума, даже если бы он и сумел отдать какой-нибудь приказ. Она лежала ничком на постели, задыхаясь и остро ощущая кудрявую голову Ритчи, покоящуюся на ее бедре. Его теплое дыхание все еще омывало ее влажное, липкое лоно.

– Я думала, что умерла и попала в рай, – с трудом вымолвила Беатрис первое связное суждение, сложившееся в ее сознании. – Я и представить не могла, что… это… это окажется таким восхитительным.

Подняв голову, Ритчи воззрился на нее поверх ее корсета.

– Если я не ошибаюсь, то те, кто занимался научными исследованиями подобных вещей, назвали это куннилингусом, – торжественно провозгласил он, заставляя Беатрис снова содрогнуться. Губы его сияли от влаги. То была ее влага.

– В самом деле, стоит знать правильные названия понятий, – сказала она, отчаянно краснея при мысли о том, чем она только что занималась. – Это слово очень похоже на латинское. А еще оно кажется мне каким-то… равнодушным и совсем невдохновляющим.

Ритчи улыбнулся, явно довольный собой, и облизал губы. При виде этого зловеще-соблазнительного действия клитор Беатрис снова дернулся от предвкушения. Особенно теперь…

– Я рад, что тебе понравилось, Беа. Я так и предполагал… хотя более изнеженные леди поначалу находят это пугающим.

– Что ж, спешу сообщить тебе, Ритчи, что я гораздо менее изнеженна, чем можно заключить, исходя из моей репутации.

Она пожала плечами, слегка переместившись на кровати. Лоно ее по-прежнему находилось в опасной близости от прекрасного рта Ритчи, и Беатрис испытывала искушение подвинуться вперед и потребовать повторить все сначала, вместо того чтобы поучать ее латинскими словами.

– Репутация ничего не значит, моя сладкая девочка. – Ритчи поднялся на ноги. Движения его были очень грациозными, невзирая на тот факт, что он некоторое время провел на полу в неудобной позе. – А ты совершенно особенная.

«И ты тоже», – мысленно добавила Беатрис.

Стоило ей лишь взглянуть на него, как сердце переворачивалось у нее в груди. Он и в самом деле был необыкновенным. Подвижный и мускулистый, он являл собой редкостный образец зрелой мужской красоты. Рубашка его была расстегнута на груди, являя взору блестящую кожу, при виде которой Беатрис испытывала желание прижаться к ней лицом, потереться о растущие там светлые волосы. Она хотела целовать его шею. Касаться лица. Прижаться щекой к его ширинке, как делала на балу леди Арабеллы, чтобы снова почувствовать через ткань неоспоримое свидетельство его желания.