Текст книги "Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь)"

I. Праздник Входа Господня в Иерусалим празднуется за неделю до Пасхи. Когда Господь воскресил Лазаря, то это чудо произвело решительное действие как на лиц, веровавших в Господа, так и на врагов Его. Враги Христовы, видя, что число последователей Христовых быстро умножается, решились убить Его и дали повеление указать, где Он находится. Господь, хотя знал об этом умысле врагов, но не побоялся идти в Иерусалим на праздник Пасхи, так как наступило для Него время – пострадать за спасение рода человеческого. Подходя к Иерусалиму, Он велел ученикам привести ослицу и осленка; ученики положили на ослицу одежды свои, посадили на нее Иисуса Христа, и Господь поехал в Иерусалим. Когда Он стал спускаться с горы Елеонской, ученики и множество собравшегося на праздник Пасхи народа, с пальмовыми ветвями в руках, встречали и сопровождали Его, восклицая: «Осаана Сыну Давидову! Благословен Царь, грядущий во имя Господне, осанна в вышних!» Во время этих криков народ бросал на дорогу одежды и ветви. Крики эти не нравились фарисеям, и они сказали Иисусу Христу: «Запрети ученикам Твоим», но Господь ответил: «Если они умолкнут, камни возопиют». Другим не нравились восклицания детей, но Господь напоминал, что об этих восклицаниях было предсказано еще Давидом. Когда Господь увидел Иерусалим с горы Елеонской, Он заплакал о нем и сказал: «О, если бы и ты, хотя в сей твой день, узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто от глаз твоих. И вот, придут дни, когда враги твои обложат тебя окопами, разорят тебя, убьют детей твоих и не оставят в тебе камня на камне». Вошедши в храм, Господь начал выгонять продающих в нем и покупающих, и сказал: «Дом Мой – дом молитвы наречется, а вы сделали его вертепом разбойников». Фарисеи и книжники старались схватить Иисуса Христа, но не могли этого сделать, потому что народ неотступно слушал Его.

II. Обратим, братия, внимание на слезы Господа при входе Его в Иерусалим.

На три случая указывается нам в Евангелии, когда плакал Господь наш: плакал Он при гробе друга Своего Лазаря; затем в саду гефсиманском, во время молитвы к Отцу, да мимо идет чаша страданий; и – при взгляде на Иерусалим погибающий. Слезы гефсиманские так высоки и таинственны, что о них дерзновенно было бы беседовать ко всем, – и слезы вифанские не без таинства: ибо для чего, по-видимому, плакать у гроба того, кто в эту же минуту имел быть вызван из гроба? Слезы иерусалимские – просты и ясны: Господь плачет о Иерусалиме, потому что Иерусалим не разумеет времени своего посещения, не плачет сам о грехах своих.

а) Слезы иерусалимские – это наши слезы, ибо они пролиты Господом, без сомнения, не об одном Иерусалиме, а и о нас с тобою, грешниках сущих! Господь плачет и доселе о каждом грешнике. Ибо как не плакать, когда он идет видимо в бездну, из коей нет возврата, и, имея в руках своих жизнь вечную, безумно меняет ее на суету и тление? Как не плакать о грешнике, когда столько средств, употребленных для примирения его с Богом, для возвращения ему прав на рай потерянный, к стяжанию для него Царствия Небесного, остаются туне и без плода? И яко приближися, видев град, плакася о нем.

б) Не помогли слезы Господа Иерусалиму! Не уразумел он тайны благодатного входа в него и слез, над ним пролиянных, и за то предан доселе на попрание языком! Не помогут слезы Господа и нам с тобою, если мы, подобно иерусалимлянам, останемся бесчувственны во грехах наших.

в) Для того, чтобы этими бесценными слезами омыты были грехи наши, надобно, чтобы к ним примешались собственные наши слезы о грехах наших, чтобы печаль, исполнявшая сердце Господа, перешла в нашу душу и изгнала из нее все нечистые и зловредные радости греховные.

III. Посему не удивляйтесь, если мы, вместо веселья, пригласим вас к слезам. Пусть пророк восклицает: радуйся, дщи Сионя! – это приглашение к душам чистым: они могут и должны, по Апостолу, радоваться не ныне только, а и всегда (Фил. 4, 4). А нам должно более плакать, нежели радоваться; ибо мы доселе во грехах и нераскаянии: грешникам же несть радоватися, глаголет Сам Господь. – Эта святая печаль по Бозе не помешает, впрочем, и радости истинной, которая у грешника, каковы мы, и может произрасти только из слез. В самом деле, посмотрите, как будет радостен для нас праздник Воскресения Господня, если мы наступающую неделю проведем в слезах покаяния! Он так будет светел, как никогда не был доселе, – чего да сподобит нас всех Господь Своей всемощной благодатью! Аминь. (Составлено по проповедям Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического, т. I, изд. 1873 г., и другим источникам).

Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже!

I. И вчера пели мы эту песнь, и ныне повторяли ее. Займемся теперь ею снова, обратим внимание побольше на ее смысл. Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже… Яснее и полнее смысл этой песни можно выразить так: пред наступлением Своих страданий, прежде Своего распятия и погребения, желая уверить учеников Своих, что умершие все воскреснут, Иисус Христос воскресил умершего Лазаря. Лазарь умерший воскрес, значит, и все умершие могут воскреснуть… Лазарь на глас Иисуса Христа, Сына Божия, восстал из гроба, в котором уже истлевать начинал; значит, и все сущии во гробех, услышавши глас Его, восстанут, оживут, как бы они там не истлели. Почему Иисус Христос пред страданиями Своими, пред смертью Своей особенно желал уверить Своих учеников и всех прочих во всеобщем воскресении? – В уныние чтобы не пришли они, увидевши Его страждущим и потом умершим. Ведь никогда так не смущает нас мысль о смерти, как при виде больных, страждущих; и никогда так не нужна нам уверенность в воскресении, как при виде умирающих или умерших.

II. Слушатели христиане! Ученики Иисуса Христа и прочие последователи и современники Его могли увериться в общем нашем воскресении – воскресением Лазаря: они своими глазами могли видеть, как Лазарь умерший, по гласу Господа, встал и вышел из гроба, или от очевидцев могли слышать, что так действительно было.

а) Чем мы можем увериться, что умершие все воскреснут? – Мы еще больше имеем доказательств на это.

В день смерти Иисуса Христа многие, давно умершие, восстали из гробов своих и явились многим.

Но главное, чем можем вполне увериться в нашем воскресении – это воскресение Иисуса Христа. Христос воскресе воистину: воистину и мы воскреснем.

Или вы желали бы увериться в этом чем-нибудь таким, что к вам ближе? Нечто похожее на наше воскресение мы можем видеть, можно сказать, своими глазами. Посеянное семя или зерно сгнивает совершенно в земле, в прах обращается; но потом опять после вырастает, как бы оживает, воскресает. Вот вам пример или подобие того, как тела и людей умерших, хотя истлевают в земле, в прах и пыль обращаются, но потом, после, опять тоже восстанут, оживут, воскреснут.

И кроме этого, кроме семян, есть в видимой природе много такого, что не оживало бы, если бы прежде не умирало; и таким образом можно сказать, что у нас пред глазами всегда есть доказательства на то, что люди хотя и умирают, но и опять все оживут, воскреснут.

Итак, не будем, слушатели, забывать о том, что мы хотя умрем непременно, но непременно и оживем, воскреснем. Вот и Господь наш Иисус Христос тоже умер, но и воскрес: Сам воскрес, и многих умерших, кроме Лазаря, воскрешал. Вот и в природе чувственной многое умирает, истлевает; но и опять оживает, воскресает, – даже иное не оживет без того, если прежде не истлеет.

Да, тление в природе бывает началом иной, новой, лучшей жизни. Почему же и для нас нашему гробу не быть лествицей к небеси? Будем так себя уверять в своем воскресении всегда, особенно при воспоминании о страшном часе смертном.

б) В минуту страха смерти, уверенность в воскресении оживляет, ободряет, успокаивает трепещущую нашу бессмертную душу. Только и утешения нам тогда, что вера в Бога и уверенность в воскресении мертвых. Отчего ведь мы так страшимся, трепещем, ужасаемся смерти? – Оттого больше, что сомневаемся, будем ли еще жить по смерти; боимся, чтобы, умирая, совсем не умереть, чтобы совсем не перестать существовать, чтобы всем существом своим не обратиться в безвозвратное ничто. Умру, перестану жить и действовать здесь, в этой жизни: это еще ничего, это не так страшно; все же буду где-нибудь жить и действовать, хотя и не здесь уже. Но что, если так умру я, что нигде, никогда и никак уже более жить не буду, совсем перестану мыслить, желать, чувствовать, и как было время, когда меня не было, так и с того времени, как умру, меня более не будет, никогда не будет, во веки веков не будет?!. Это ужасно! От этого вся душа возмущается, трепещет, содрогается… О, лучше вовсе не начинать бы жить, когда так надобно умирать!..

III. Христе Боже, упование мое! Не лишай меня Твоего последнего утешения – уверенности, что я хотя умру, но жив буду; умру, истлею, но и опять оживу, воскресну, – воскресну, и жить буду всегда, вечно, во веки веков. Аминь. (Составлено по поучениям прот. Р. Путятина).

I. Обратим, братия, внимание на следующие слова Господа, Которого торжественный вход в Иерусалим мы празднуем ныне. Когда Господь торжественно входил в Иерусалим, то, приближаясь к св. граду, видев град, плакася о нем, и рече: аще бы разумел время посещения твоего (Лк. 19, 43–44).

II. Обратим, братия, внимание на эти слова нашего Господа. Из них мы видим, что для людей бывают особые дни посещения их Богом, которыми нужно пользоваться, как средством своего спасения.

Какие это дни посещения? Когда и как они бывают? – Трудно дать на все сие ответы совершенно определенные: ибо, во-первых, каждый человек ведется от Промысла Божия по своему пути; с другой стороны, у благодати Божией все может служить средством к возбуждению нас от сна греховного. Довольно посему приметить, что душа в это время посещения сама чувствует необыкновенность своего положения, видит себя между небом и адом, как бы на средине: слышит глас, повелевающий оставить путь беззакония; и готова бывает на все, чего требует вера и совесть.

а) К числу таковых дней посещения Божия грешнику принадлежит, во-первых, день исповеди и причащения Св. Таин. В исповеди мы каждый раз предстаем, еще до смерти нашей, на суд Самого Бога и слышим из уст служителя алтаря такой приговор, коим решается наша судьба, и коего сила признается и утверждается на небе. Какой посему важный и священный час для нас есть час нашей исповеди! – А в таинстве причащения каждый раз является пред нас, под видом хлеба и вина, Само Ипостасное Слово, входит внутрь нас и соединяется с нами для нашего освящения. Можно ли иметь больший знак благодати и близости к нам Спасителя, и, следовательно, можно ли желать лучше минуты для перемены своей жизни?

б) К дням особенного посещения Божия должно отнести тяжкие болезни, когда грешник, нисшедший до врат смерти, а для него то же, что до врат адовых, можно сказать, уже собственными очами видит пропасть адскую, которая ожидает его за грехи и нераскаянность. Восстав с одра таковой болезни, многие совершенно изменяют свою жизнь, обращаются к Богу и Церкви, становятся истинными христианами; а иные, увы! и обещав Господу свое исправление, возвращаются потом вспять и погрязают еще в большем плотоугодии и нечестии.

в) За дни особенного посещения Божия должно почесть и другие случаи, в коих подвергаются очевидной опасности или наша жизнь, или честь, или имущество, подвергаются до того, что мы теряем надежду на спасение. В таком случае самые чувственные и закоренелые грешники обращаются с молитвой к Богу, произносят обеты покаяния, – и Промысл нередко отклоняет опасность, притом так, что сам спасенный чувствует это и признает над собою перст Божий. Но это чувство, это признание не всегда производит над грешником то спасительное действие, которого ожидать надлежало, так что, с продолжением времени, многие забывают и опасность, и обеты свои, и устремляются к прежним грехам и беззакониям!

г) Днем особенного посещения Божия бывает также кончина, особенно внезапная, людей, с коими, тем или другим образом, тесно связано было самое бытие наше. Тут, сретившись с смертью, видя раскрытую могилу брата или друга, супруги или дочери, опять самый закоснелый грешник чувствует в себе пробуждение совести, сознает, что всуе думает он обрести и утвердить счастье свое на земле, что надобно готовиться к миру другому. Все это оканчивается у некоторых твердой решимостью на совершенную перемену своих нравов и поведения.

д) На особенно радостные события в жизни также должно указать, как на дни особенных посещений благодати. Когда сердце распространяется от радости, то взор невольно подъемлется горе – к небу: исполненный самодовольства, человек чувствует вокруг себя как бы некое веяние духа благодати и щедрот, а совесть, более или менее внятно, но всегда напоминает при сем человеку о необходимости быть добрым, дабы сохранить милость Божию.

III. Во всех сих и подобных случаях со всей справедливостью можно обратить к грешнику слова Спасителя к Иерусалиму: о если бы уразумел ты время посещения твоего! (Составлено по «Проповедям» Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического, т. 1, изд. 1873 г.).

Великий Пяток

I. Братия христиане! Я хочу перенести наши благоговейно настроенные мысли и чувства на гору Голгофу, отнюдуже прииде наша помощь, и именно к тому времени, когда совершалась там великая тайна нашего спасения. Здесь видим мы три креста. Станем у их подножия с открытым сердцем и будем внимать тому, о чем они будут нам проповедовать.

II. а) Пред нами прежде всего крест, на который обращены взоры всего Иерусалима, крест в средине. Что это за крест? Это древо нашей жизни, наше знамение, сила и спасение, самый драгоценный для нас крест; висящий на нем – это Господь наш.

Зачем Он сюда вознесен? Зачем такая позорная и презираемая всеми казнь? Не случайно, ибо несвойственно это Богу. Проклят всяк висяй на древе, говорит Писание, и Господь Иисус Христос хочет показать очевидным образом всему миру, что Он на Себя взял тяготеющее над миром проклятие за грех, так что мир уже свободен от этого проклятия и нет больше средостения между человеком и Богом. Безмерное бесславие греха должно быть и смыто самой позорной казнью. Но не только здесь причина крестных страданий Господа. Казнь крестная Его была и самой мучительной. Чего только не вынес Божественный Страдалец, пока Он не испустил дух! Пригвождаемый ко кресту после многих истязаний, пригвожденный и висящий на нем в нестерпимых муках и на позорище всех, отвергнутый землею и не принятый еще небом, что чувствовал Страдалец?! Но какая же казнь и могла соответствовать той ужасной силе зла, за которое Господь благоволил взять на Себя наказание? Да, безмерна сила людского зла, беспримерно тяжкое должно было быть и наказание. Какой благодарностью воздадим Тебе, Сладчайший Иисусе, за Твое неизреченное долготерпение ради нас!

Но послушаем, о чем проповедует нам Крест Христов.

Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34), – вот проповедь Креста Христова, это проповедь любви и всецелого прощения врагам Своим. Будем же и мы прощать и молиться за врагов своих. И не станем думать, что это невозможно. Если бы было так, то Господь не сказал бы нам: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Если бы невозможно было человеку подражать Владыке, то как, например, св. Стефан первомученик мог бы молиться за иудеев, побивавших его камнями: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 60)? Святые могли подражать Владыке, потому и святыми сделались, что подражали, и мы все призваны быть языком святым, сынами Божиими, братьями Христовыми и поэтому будем всеми силами воспитывать в себе чувства всепрощающей любви, которые Господь заповедал нам: о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35); любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитесь за творящих вам напасть (Мф. 5, 44).

Слова Господа: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят, относятся ко всем, принимавшим участие в осуждении Его, а ближе всего к воинам-распинателям. Но виновны ли были эти последние, чтобы прощать им? Они делают только то, что им приказано. Что знали они, грубые язычники, и могло ли заботить их то, кто был Тот, над Кем выполняли они приговор высшей власти? Да, они едва ли знали, что делали, по крайней мере, не знали вполне. Но были ли они совершенно свободны от вины? Если бы это было так, то зачем же Господь молился за воинов и просил им прощения? Молятся не за того, кто вне опасности, а за того, на ком есть вина. Правда, кто делает грех с полным сознанием, тот подлежит гораздо большему осуждению, чем тот, кто поступает полусознательно, подобно малосмысленному. Но если бы не могущественное заступление Распятого, то и воины не имели бы оправдания во грехе своем.

Это пусть послужит нам наставлением не оправдывать себя в своей греховной жизни незнанием, темнотою. Впрочем, едва ли кто из нас может сказать, что он не знает, что делает: добро или зло. Если мы распинаем своего Спасителя, отвергаем, презираем, злословим Его своими грехами, то едва ли не знаем, что делаем. Нет, мы знаем, а потому тем более не имеем оправдания во грехах своих, если ходатай наш Господь не испросит нам прощения у Отца Своего. Будем же просить Его усердно, от всего сердца. Милосердый Отец еще прощает и Сын Божий еще принимает ходатайство.

б) Но для всех ли доступно это спасительное средство? Обратим взоры на второй голгофский крест. На нем висит злодей. Мы не знаем, каковы были его злодеяния. Да и зачем нам знать это? Для нас важно не то, чем он был прежде, а то, каков он теперь, в последние минуты свое жизни. Он страдает и чувствует уже над собой холодное веяние смерти, но не теряет еще бодрости духа, ему хочется показать, что он способен еще злорадствовать и издеваться. И вот, в тон толпе, окружающей кресты и злословящей Господа, и этот злодей обращается к Нему с насмешкой: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23, 39). Быть может, в этих словах слышится и страшный голос отчаяния, но во всяком случае здесь нет ни сознания своей преступности, ни раскаяния, ни веры во Христа, следовательно, и надежды на спасение; это слово ожесточенного сердца, неспособного иметь добрые чувствования.

О чем проповедует нам этот крест? Господь молчит. Для этого злодея нет у Него ни одного слова ни порицания, ни угрозы. Но в этом-то молчании Господа и заключается вся сила проповеди этого креста; смысл ее – совершенное оставление Господом нераскаянного грешника, оставление в самый страшный час смерти и вечное наказание; какое общение у Христа с велиаром и его сообщниками!

Будем помнить и мы эту страшную истину и будем внимательны к себе. Грех неприметно поражает нас и завладевает нашей волей. Если мы не боремся с ним, недолго дойти до такого состояния, что призыв благодати Божией окажется напрасным для нас, сердце наше ожесточится настолько, что мы не в состоянии будем воспользоваться помощью Божией; для молитвы замрут и сердце и уста.

в) Но оставим крест этого страшного ожесточения. Пред нами картина, полная утешения и милосердия – это третий голгофский крест. На нем тоже злодей, прежняя жизнь которого нам также неизвестна, о котором мы знаем только то, что он воспринял по делам своим. Что же в нем утешительного? То, что в нем мы видим образ истинного обращения и спасения грешника. Этот разбойник имеет все, чего должен искать всякий грешник, ищущий неба. Здесь мы видим и сознание грехов, и покаяние, и веру, и плоды веры и, наконец, оправдание, – словом, начало и конец спасения. Сознание грехов и чувство самообвинения приводят разбойника к вере. Иисуса Христа он называет Господом, хотя неизвестно, чтобы он видел Его господство. Он не сомневается в том, что Он есть Царь, как было написано Пилатом, что Его Царство не земное; что Он есть победитель смерти и может помочь ему. Чего здесь не достает? Плодов веры? О, нет! Разбойник имеет еще и для этого время: он вразумляет другого, проповедует ему покаяние – это есть плод; он молится: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем, и этим обнаруживает твердость своей веры. Он дает утешение умирающему Спасителю своим участием, когда все Его оставили. Если чаша студеной воды, которую мы даем нуждающемуся, не будет забыта, то будет ли презрено это? Нет. Днесь со Мною будеши в раи (Лк. 23, 43). Вот слова Господа, запечатленные на третьем кресте и проповедуемые нам. Господь не только не презрел кающегося, но дал ему первому Свое Царство. И смотрите, каково милосердие Божие! Оно дает больше того, чем просит грешник. Разбойник просит Господа только помянуть его во Царствии Небесном. Господь дает самое Царство и вместе с разбойником Сам хочет быть: грешник делается другом Божиим. И когда? Не когда-нибудь после, но днесь. Господь не отлагает Своей милости, как грешник часто отлагает свое обращение.

III. Братия христиане! Все мы грешники и достойны наказания. Но не будем унынием омрачать свои сердца. Воспользуемся примером благоразумного разбойника: будем просить у Бога милости, раскаемся и принесем плоды, достойные покаяния. Се ныне время благоприятно, се ныне дни спасения. Аминь. (Составлено по «Душеполезным чтениям» 1891 г., май).