Текст книги "Камень и горы в народной культуре"

Систематизация камней-валунов

Стоит с самого начала заметить, что настоящая научная классификация камней-валунов, подобная тем классификациям, которые существуют, например, в ботанике и в зоологии (классы, отряды) или в языкознании (генеалогическая, типологическая и ареальная классификации), пока не создана. По этой причине более корректно будет говорить о систематизации валунов, выделяя среди них определённые тематические группы. При этом ещё не совсем устоялась и общепризнанная терминология в отношении видов камней-валунов: в ней наблюдается известный разнобой, хотя, как правило, авторы поясняют содержание употребляемых ими терминов.

Систематизировать камни можно по разным признакам, в том числе по внешнему виду: по форме, размеру, цвету, по составу пород, по наличию углублений на поверхности, по знакам, рисункам, надписям на камнях и т. п.

Самые большие отдельно стоящие камни-валуны, известные на всей Земле, называются мегалитами. Это и общий термин для доисторических сооружений (не всегда бывает ясно их назначение). Кроме отдельных камней существуют и более сложные мегалитические сооружения (типа Стоунхенджа в Великобритании или Мачу-Пикчу в Южной Америке). В свою очередь, различаются такие типы мегалитов, как менгиры (высокие одиночные камни, в том числе установленные человеком и отёсанные), а из мегалитических сооружений – дольмены (древние погребальные и культовые сооружения, обычно из двух стоячих камней-врат и покрывающей их «крышки» – третьего камня); кромлехи (несколько вертикально поставленных и продолговатых камней, образующих окружности – одну или более – вокруг центра, в котором иногда встречаются скалы, менгиры, дольмены или целые комплексы мегалитических сооружений); каменные галереи (гробницы), лабиринты и др.

Датируются известные мегалиты по-разному: в Малой Азии от IX тыс. до н. э., а в Европе эпохой неолита (Британия, Португалия, Франция), но в основном эпохой энеолита и бронзы, то есть III–II тыс. до н. э.

Более подробно о типологии древних мегалитов, о попытках их датировки и классификации и о гипотезах относительно функций этих сооружений см. [Платов, 2009; Ермаков, 2001].

Далее о терминах. Если относительно разных видов мегалитов специалисты достигли определённой упорядоченности терминологии, то нельзя сказать того же самого о камнях-валунах природного происхождения, встречаемых в разных областях холмисто-равнинного рельефа и по каким-то причинам отмеченных вниманием наших далёких или более близких предков, или даже современных нам людей. Многие из этих камней, часто с изображениями, овеяны легендами и мифами, передаваемыми от поколения к поколению и дошедшими до наших дней. Некоторым особо известным камням люди поклоняются, молятся им и приносят им жертвы, ждут от них всяких благ, в том числе исцеления от болезней и др. Такие валуны целесообразно называть общим термином культовые камни. Он бытует в научной литературе, но наряду с ним употребляются другие термины с тем же или близким значением: камни почитаемые, священные, святые, жертвенные, молельные, поклонные. Сюда же можно отнести такие категории камней, как следовики и чашечники, если изображённые на них следы (человека или животных), а также чашевидные углубления служат или служили ранее культовым целям.

Здесь стоит отметить трудности, стоящие перед исследователями и касающиеся определения культового характера камня. «В действительности, многие выявленные объекты не обладают достаточными признаками, чтобы говорить об их почитании. Лишь сохранение вплоть до настоящего времени комплексов обрядов у ряда камней позволяет рассматривать их как культовые объекты. <…> Кроме того, нам приходится сталкиваться с объектами, которые по этнографическим сведениям не являются почитаемыми, но интересны как точки культурного ландшафта, часть народной мифологии пространства. К ним можно отнести валуны, около которых, по поверьям, живёт нечистая сила, “водит”, у которых, по народным легендам, зарыты мифические клады. Над ними могут “зажигаться огни” и т. п.» [Ложкина, 2016: 276].

Особую группу камней составляют так называемые граничные, или пограничные, порубежные, межевые камни, которые в прежние времена отмечали границы земельных участков, принадлежавших разным селениям или разным владельцам. Но понятие границы имело и другой смысл, который отразился в функции камня при похоронном обряде. Такие термины, как камни поминальные, прощальные, покойницкие, прямо указывают на этапы пути на кладбище, на границу между миром живых и миром мёртвых. Нетрудно заметить, что эти виды камней могли бы войти и в группу культовых камней, поскольку они прямо связаны с культом предков, так же, как, например, саамские сейды.

Исследователи выделяют и камни с надписями (или эпиграфические камни); камни с цветовой символикой (среди них особое место занимают синие камни); крестовики, или крестовые камни, каменные кресты; каменные идолы, в том числе степные каменные бабы; мифологические и легендарные камни; антропоморфные и зооморфные камни и т. д. То есть систематизация камней-валунов происходит по самым разным основаниям, и нередко наблюдается перекрещивание одних и тех же признаков между отдельными тематическими группами. Этим обстоятельством объясняются в частности трудности создания строгой научной классификации камней-валунов как объектов культурного наследия.

В качестве примера приведём одну из возможных классификаций культовых камней, предложенную С.Б. Чернецовой для территории Верхней Волги (Ивановская Костромская, Ярославская области). Учитывая несовершенство имеющихся классификаций, например этнографических (выделение групп памятников, связанных с легендами и преданиями; при этом в такую классификацию не вписываются многие другие виды камней), исследовательница ставит «вопрос о применении к камням типологического метода классификации, где за основу принимается чисто внешняя информационность имени» [Чернецова, 2007: 180]. Все найденные в данном регионе культовые камни можно, по мнению автора, разделить на две большие группы:

I. Камни, несущие на своей поверхности изображения: 1. Следовики (с изображением отпечатка стопы, реже ладони, человека); 2. «Птичьи» камни (отпечаток птичьей лапки, чаще петушиной или глухариной); 3. Лабиринтовые камни (переплетение полосок и чёрточек, напоминающее схему лабиринта); 4. Крестовики (изображение крестов на придорожных валунах); 5. Чашечные камни (с чашевидными углублениями); 6. Камни с петроглифами (с рисунками).

II. Камни, не несущие изображения: 1. Камни цветовой символики; 2. Камни-фаллосы; 3. Камни-звери (камни, сходные по форме с животными); 4. «Каменные бабы»; 5. «Именные» камни (имеющие собственные имена).

И ещё один пример систематизации камней, основанной на представлениях, весьма отличающихся от научной материалистической концепции природы. В книге Н. Пенника «Практическая магия» (перевод с английского) [Пенник, 2011], посвящённой северной (европейской) традиции, Земля олицетворяется и рассматривается как священная сущность и основа мировоззрения. Речь идёт о сакральных точках ландшафта, о «местах силы» (в которых присутствуют боги) и т. п. Соответственно, почитаемые камни относятся к священным материям, и их различные виды группируются следующим образом: ведьмины камни (дырчатые, с естественными отверстиями); ирландские камни (целительные); камни вигов (конической формы, целительные); окаменелости как амулеты; змеиные камни (аммониты и др.); гадючьи камни (ископаемые эхиноиды, родственники современных морских ежей и морских звёзд); волшебные хлебцы (ископаемые морские ежи); пастушья корона (другой вид морских ежей); винтовые камни (окаменелые отпечатки различных организмов); звёздные камни (ископаемые кораллы, морские лилии или стебли); жабьи камни (зубы ископаемых рыб); языковые камни (зубы вымерших акул); громовые камни (белемниты или останки других исчезнувших моллюсков); кристаллы; камни фейри (двойники кристаллов ставролита, образующие крест); солнечные камни (кристаллы исландского шпата, прозрачного кальцита); кристаллическая соль; драгоценные камни.

В этой классификации, носящей довольно хаотический характер, ценны народные названия видов камней (в английском оригинале) и указания на поверья, связанные с камнями. Что же касается общей концепции автора, то оставим её без комментариев. Отметим, однако, что данная концепция находит отклик среди части современных российских исследователей культовых камней.

Из отечественных работ последнего десятилетия обращает на себя внимание статья В.В. Виноградова и Д.В. Громова [Виноградов, Громов, 2006], носящая комплексный характер. В шести больших разделах классификации представлены исчерпывающие сведения о видах камней-валунов, о функциях камней, о поверьях и мифах, связанных с почитаемыми валунами. Несмотря на то, что статья построена в основном на материале традиционной культуры русских, авторы приходят к закономерному выводу о типологических параллелях русской культуры с культурами других народов:

♦ «…большинство поверий встречается не только на территории расселения славян, но и далеко за её пределами. Причём параллели можно обнаружить и у народов, живущих в непосредственной близости от славян (например у балтов), и у территориально отдалённых “родственников” индоевропейского корня (германцев, осетин и др.), и у народов, далёких от славян как этнически, так и территориально» [Там же: 138].

В упомянутой выше классификации камней-валунов, опубликованной В.В. Виноградовым и Д.В. Громовым, учитываются не только данные археологии, этнографии, мифологии и фольклора, но и смысл самих названий камней, если почитаемые камни вообще имеют названия: ведь много и безымянных культовых камней. Петронимы дополняют и подкрепляют общую характеристику камня. И, конечно, собственные имена камней тоже требуют анализа и систематизации, к чему мы и подходим, но пока выборочно – всего лишь на нескольких примерах.

Систематизация петронимов

До сих пор мы говорили о систематизации самих камней, о классификациях, предлагаемых краеведами, историками, этнологами. А что можно сказать об известных нам петронимах? Каков, с точки зрения лингвиста, принцип разделения собственных имён камней на тематические группы? Ведь лингвист исследует слова языка, а в языкознании существует такая проблема, как «слова и вещи». Это немаловажный вопрос о том, как слово, имя связано с именуемым предметом (объектом), как оно с этим предметом соотносится и чем определяется значение имени. Иногда эта связь совершенно очевидна. Как, например, именовали людей в древнерусскую эпоху до введения христианства и распространения христианских имён? Наряду с традиционными славянскими двуосновными именами типа Святослав, Житомир и т. п. существовали клички, или прозвища. Как они возникали? Допустим, у человека были волосы рыжего цвета и ему дали кличку Рыжий или Рыжик. Впоследствии кличка могла стать прозвищным именем и образовать фамилии Рыжов, Рыжиков, Рыжаго, Рыжаков, Рыжков и ряд других от этой основы. По признаку масти давались клички и животным: корова Рыжуха, собака Рыжик, а среди нарицательных имён известны название грибов рыжики и некоторые другие слова в русских говорах.

Тот же принцип присвоения объектам собственных имён – по определённому признаку – мы наблюдаем, изучая петронимы. Крупный камень может иметь названия Большой, Великий, даже просто Камень. По своему цвету камни называются Чёрными, Белыми, Серыми, Синими. По форме одного из камней в Вологодской обл. геологи дали ему имя Утюг (прежде он звался Большой камень) [Кузнецов, 2004: 64, 66].

Интересна группа названий, отражающих такое свойство камней, как способность звенеть, издавать звуки при ударе. На Сойкинском п-ове, в заливе (в так называемой Ингерманландии, или в Ижорской земле, как её именовали в Древней Руси), известен Звенячий камень – обычный с виду, но при ударе он звенел, как сосуд из хрусталя. У этого камня отмечeны и другие названия: Гремящий, Поющий, Говорящий или камень Счастья [Мизин, 2013: 77–78]. Аналогичное название находим на Колгострове (Онежское озеро), где есть скала Звонкая щельга, а на ней лежит валун Звонкой камень. При ударе небольшим булыжником о верхнюю часть валуна камень издаёт мелодичный звук. Объясняется этот мелодический эффект тем, что у Звонкого камня есть трещина, которая образует резонирующую полость. Исследователи полагают, что название камня представляет собой кальку (перевод) с языков прибалтийских финнов и саамов, живших в этой местности до русского населения. Само название Колгостров сравнивают с саамским словом kalkk ‘гром, звон' и с другими словами в значениях ‘колокол', ‘звонок', ‘бренчать, стучать' и т. п. [Мельников, 1998: 68].

Утилитарная функция камней отражается в таких петронимах, как, например, Точильный камень в Белёвском р-не Тульской обл.: это валун в д. Новое Алопово на правом берегу р. Ручицы немного ниже оврага Каменный. Валун использовался жителями деревни для заточки топоров, отсюда и его имя [Барбашов, 2011: 284].

А.В. Кузнецов приводит много интересных названий в Вологодской области, объясняя их происхождение функцией валуна, каменной гряды или порога в реке. Так, название порога Голубец в данном случае не связано с голубым цветом. Это имя могло появиться по одной из двух причин: 1) в русском языке было слово голубец ‘могильный памятник в виде домика из сруба и крыши'. Автор предполагает, что на берегу реки было когда-то кладбище с голубцами или одинокая могила; 2) результат метафоры: на данном участке реки Шексны профиль её дна напоминает двускатную крышу, так как скопление камней наблюдается лишь на середине реки и глубина постепенно увеличивается по направлению к обоим берегам [Кузнецов, 1999: 51].

Характерны также и другие названия камней по их расположению рядом с населёнными пунктами, церквами или урочищами. На той же Шексне Петровские гряды (гряда – вид речного переката, образованного каменистыми косами) названы по церкви Петра и Павла, стоявшей на берегу реки; гряды же Поповские находились вблизи деревни Поповской [Там же: 45]. Другой аналогичный пример метонимического переноса названий (из-за смежности именуемых объектов) приводит краевед Е.Р. Барбашов: Сныховский камень – гранитный валун в Белёвском р-не Тульской обл., у с. Сныхово [Барбашов, 2011: 264]. Подобных петронимов, образованных от названий населённых пунктов, множество.

А на реке Чагодоще есть пороги, названия которых служат ориентирами для судоходства: они указывают на опасные места. Эти имена порогов чрезвычайно выразительны: Рыдай, Горюн, Коровья Нога и др. [Кузнецов, 2004: 70].

Культовые камни

♦ Для этой главы мы выбрали наиболее интересные примеры культовых камней и посвятили им отдельные очерки. Но чтобы лучше воспринимать такой довольно сложный материал, нам сначала придётся задать себе вопрос: как первобытные люди понимали окружающую их природу, в том числе как они относились к камням, холмам, горам и почему они в ряде случаев их обожествляли и им поклонялись? А так как мы слишком далеко ушли от тех незапамятных времён, то нам придётся воспользоваться трудами этнологов и археологов, изучавших быт и верования тех племён и народов мира, которые сохранили традиционные представления и обычаи своих древних предков вплоть до новейшего исторического периода. Самые плодотворные результаты в этом направлении были получены учёными в XIX–XX вв., что позволило реконструировать в общих чертах систему верований людей первобытной эпохи.

Душа и дух. Культ предков. Хозяева природы

Даже в наше просвещённое время многие люди, в том числе учёные, задают себе вопросы: существует ли душа? Может ли она выходить из тела после смерти человека? Возможно ли переселение душ? И так далее. Утвердительные ответы на эти вопросы дают лишь разнообразные религиозные учения, имеющие давние традиции. Зачатки религиозных представлений и верований несомненно были у человека уже в первобытную эпоху, когда человек пытался осознать окружающую его действительность и самого себя, своё место в природе.

Одушевление природы, её олицетворение получило в науке название анимизм (от латинского слова anima ‘душа'). Анимистические верования в виде пережитков сохранились у многих народов вплоть до сегодняшнего дня, даже если формально народ или отдельные его представители исповедуют одну из развитых мировых религий.

Исследователь культовых камней, кроме общефилософских проблем (тем более если он сам убеждённый атеист), интересуется ходом мышления первобытного человека, то есть чисто практическими вопросами. Как себе представлял этот гипотетический человек душу своего сородича? Как она выглядит? Куда она отправляется после смерти? Если она вселяется в камень, или в дерево, или в другой предмет, то как она там живёт? И что собой представляет этот камень или другой предмет – живой ли он сам по себе, имеет ли свою собственную душу или является просто вместилищем души умершего человека? С развитием более абстрактного мышления у нашего гипотетического человека возникают другие вопросы. Превращается ли душа предка, заключённая, к примеру, в камне, в духа этого камня? Становится ли он духом всей данной местности? Может ли он покидать своё обиталище, может ли он влиять на жизнь живых людей, делать им добро или, наоборот, приносить им вред? И не стоит ли на всякий случай умилостивить этого духа жертвоприношением, чтобы он покровительствовал нашему роду, нашему племени? Чтобы он помогал нам в охоте, чтобы не насылал на нас всякие лютые болезни, чтобы защищал нас от нападающих врагов и умножал наш род?

Так возникает и другое явление, известное в науке как тотемизм, то есть наличие у рода своего тотема, покровителя рода, мифического предка, представляемого обычно в виде какого-либо животного или растения, реже в виде неодушевлённого (с нашей сегодняшней точки зрения) предмета. Но тотемизма мы коснулись лишь попутно, а сейчас вернёмся к анимизму, который больше всего интересовал исследователя камней.

Нам кажется, что на многие вопросы исследователя ответил бурятский этнограф Т.М. Михайлов, изучавший анимистические верования бурят. Процитируем одно место из его работы: «У бурят душа умершего и дух как отдельное существо – почти одно и то же, принципиально не отличаются друг от друга, смешиваются, сливаются. Поскольку душа – совершенный двойник человека, постольку и мир духов, т. е. потусторонний мир, – двойник реального мира. Души покойников, переселившись в новый для них мир, становились не просто духами, образующими какую-то безликую массу, а существами конкретных разрядов, иерархических групп с определёнными функциями и назначениями» [Михайлов, 1976: 295–296].

Добавим к этому, что учёные, занимающиеся анимистическими верованиями, часто ссылаются на классические работы конца XIX – начала ХХ в. британских этнологов Б. Спенсера и Ф. Гиллена [Spencer, Gillen, 1899], которые досконально изучили верования коренных австралийцев племени аранда в Центральной Австралии. В частности особо отмечалось, что по представлениям австралийских аборигенов душа тесно связана с телом человека, но может существовать и внешняя душа. То есть душа может быть изъята из тела для большей безопасности и находиться в каком-либо ином предмете – куске дерева или камня. Такой предмет называется чуринга – это каменная душа каждого человека. Российский этнолог П.Ф. Преображенский сопоставил с этим верованием данные мифологии и русских сказок: душа Кощея Бессмертного хранится в яйце, яйцо в утке, утка в зайце и т. д. [Преображенский, 1929: 139].

Но и в наше время, в XXI веке, некоторые племена и народы сохраняют свои традиционные анимистические верования в духов-предков и духов природы. Приведём пример из региона, близкого к Австралии.

В передаче по телевидению (канал «Культура», 9 сентября 2011 г.) был показан документальный фильм «Волшебные люди Вануату». Речь шла о традиционных обрядах меланезийцев Новых Гебридских островов в юго-западной части Тихого океана (государство Вануату). На островах есть каста колдунов. Житель деревни, у которого постоянно неудачи в охоте или рыболовстве, идёт к колдуну. Тот показывает ему волшебные камни: один черепаший, другой акулий. Они помогают человеку: в них живут духи умерших предков. Но этого мало: колдун проводит человека (без сопровождения никак нельзя, это опасно) к действующему вулкану, дорогу к которому знает только колдун. [Кстати, Новые Гебриды – острова вулканического происхождения, гористые, высотой до 1810 м; на них около 60 вулканов, в том числе 10 действующих. – Р.А.] При этом нужно идти не по той дороге, по которой идут души мёртвых, а в стороне от неё. Когда путники приходят к вулкану (там живёт главный дух), колдун бросает в вулкан зелёную ветку дерева и испрашивает удачи для своего товарища.

Теперь о духах – хозяевах природы. У всех народов есть представление о том, что в Европе называют гением, или духом, местности (латинское genius loci). У русских бытовало такое поверье: каждое место, будь то в доме, или в хозяйственных постройках, или вне дома – во враждебном человеку пространстве – населено разными духами. Названия этих духов говорят сами за себя: домовой, банник, овинник, леший (хозяин леса), водяной и др. Все они – представители низшей мифологии, фактически нечистой силы, позже заменённые христианскими представлениями о чёрте, но продолжавшие жить в народных суевериях, пережитках языческой поры.

У коренных народов Сибири и Русского Севера развит культ хозяев местности. Буряты называют их эжинами. Каждая гора, каждая река, каждое урочище имеет своего эжина. Якуты называют таких духов-хозяев иччи. Как у всех охотничьих народов, эти существа непосредственно влияют на благосостояние человека. В то же время у якутов наблюдалось и олицетворение природы; так, словом эбэ ‘бабушка' могла именоваться гора (или река), хотя параллельно существовало и понятие хайа иччитэ – ‘дух, хозяин горы'. [Токарев, 1931: 162].

На острове Вайгач, на большом утёсе до 1827 г. находился самоедский (ненецкий) идол по имени Уэсако (Старик). Утёс впоследствии назывался Болванским; ненцы считали его стариком и главой всех хэгов (духов). А камень посреди острова получил название Невехэге ‘мать болванов' – потому что около него хранились, как в утробе, бросаемые жертвы: монеты, ружья, топоры, пуговицы и др. [Левин, 1931: 218–219]; позже Л.В. Хомич описывает эти два камня-идола как Вэсако и Хадако “Старик” и “Старуха” [Хомич, 1966: 199]. Четыре сына старика и матери болванов разбрелись по тундре и промышляли на ней: Ню-хэге (маленький утёс на Вайгаче); Минисей (возвышение у Уральского хребта); Ялмал (Ямал, полуостров на западной стороне Обской губы) и Кузьмин перелесок (особо почитаемое место, известное в Большеземельской тундре – камень в лесу в 20 верстах от Мезени, которому приносили жертвы).

Новейшие исследования верований сибирских ненцев показывают, что культ духов-хозяев (хэхэ) местности, в том числе священных камней и скал, распространён среди всех родовых групп этого народа. Так, надымские ненцы (р. Надым впадает в Обскую губу) считают своим главным божеством Марахы. Изображение духа каменное, размером с «сидячего человека», оно хранится на священной нарте. Божество приносит удачу в промысле, избавляет от болезней, может наслать наводнение или спасти от него. Хранители идола – представителя рода Нядонги, без них нельзя посещать это священное место. По преданию, кто-то из этого рода нашёл идола на песке, поэтому его и прозвали Марахы – “найдённый на песке” [Мартынова, 2016:272].

У саамов также существовал культ священных камней (сейдов); известный русский этнолог Н.Н. Харузин связывал их с культом предков, так как возле этих камней приносились жертвы покойникам [Харузин, 1890: 188, 190]. Саамы верили в то, что подобный камень был живым, он мог двигаться, есть, пить, приносить людям несчастье. Сейды представляли собой естественные камни, выделявшиеся своей величиной или формой; однако были и каменные сейды, созданные руками человека. Место, где стоял сейд, считалось святым, его обносили оградой, и никто не смел входить туда, если только не собирался сделать жертвоприношение.

Представление о живых камнях свойственно и другим народам. Этнограф Г.Н. Прокофьев в 1926 г. писал о своей беседе с молодыми ненцами, в которой спрашивал их о живой и мёртвой природе. В отличие от дерева, которое считалось мёртвым, поскольку оно не ходит, ненцы полагали, что живое – это всё, что движется: вода, ветер, солнце, звёзды. Что касается камня, то он «живой, в нём огонь есть» [Прокофьев, 1927: 38].

Камень не просто живой. Он ещё может расти, размножаться, даже иметь целую “семью”. «Странное антропоморфическое понятие, что камни могут быть мужьями и жёнами и даже имеют детей, знакомо фиджийцам, так же, как и перуанцам и лопарям» [Тэйлор, 1939: 372].

В Литве известны три группы камней – три семьи под названием Мокай. Это камни-ведуны (ср. литовское mо́kyti “учить”). В одной из семей сохранился только “отец” Мокас (Мокулас) – стоячий гранитный валун более 1 м высотой. Раньше у него была “жена”, но тот камень взяли для постройки. Предание сообщает, что Мокас был крестьянином и в праздник Пасхи пахал поле, а жена принесла ему завтрак. Работать в праздник категорически запрещено, поэтому Бог в наказание превратил обоих в камни. Мокас считался ведуном, то есть грамотным, знавшим всё. К нему посылали школьников, которым трудно давалось учение. Им советовали обойти камень на коленях три раза, читая молитву “Богородице Дево, радуйся…”, затем постучать головой о камень, – тогда ребята всему научатся [Тарасенко, 2000: 4–5].

Литовцы верили, что священные камни могут не только говорить, ходить, учить, советовать, давать взаймы деньги, шить сапоги, давать счастье, но и плакать, кровоточить [Завьялова, 2009: 5].

В традиционных представлениях монгольских народов, в их легендах и преданиях, существует категория одушевлённых персонифицированных камней. Камни могут действовать как живые люди: имеют собственное имя, могут вступать в брак, иметь потомство или способствовать в этом людям. Между крупными камнями могут существовать дружественные или враждебные отношения; камни могут доброжелательно относиться к людям или, наоборот, наносить им вред, вызывать стихийные бедствия и т. п. Примером почитаемого и популярного в Монголии (Центральный аймак) камня может служить Ээж Хада (= Мать-Скала). Камень имеет оригинальную форму, напоминающую человеческую фигуру с головой, плечами, ярко выраженным лицом и руками, разведёнными в стороны. Камень огорожен, одет в монгольский халат дэли, на голове – традиционная шапка. Временами старые вещи с соответствующими церемониями заменяются на новые [Абаева, 2005].