Текст книги "Камень и горы в народной культуре"

Литература

1. Авдеев А.Г. Валунные надгробия Верхневолжья (конец XV – вторая треть XVIII в.): Вопросы генезиса, бытования и источниковедения. М., 2015.

2. Агеева Р.А. Как появились названия рек и озёр. М., 2012.

3. Агеева Р.А. О статусе этнонимов в языке: Заметки на полях // Актуальные проблемы гуманитарных исследований. Улан-Удэ, 2011. С.162–174.

4. Агеева Р.А., Бахнян К.В. Социологический аспект имени собственного (к XV Международному конгрессу по ономастике, 13–17 авг.1984 г., Лейпциг). М., 1984.

5. Агеева Р.А., Соколова Т.П. О московских эргонимах // Экология языка и речи: Мат-лы Междунар. науч. конф. (17–18 ноября 2011 г.). Тамбов, 2012. С. 316–318.

6. Бараг Л.Г. Сюжет о змееборстве на мосту в сказках восточнославянских и других народов // Славянский и балканский фольклор: Обряд. Текст. М., 1981. С. 160–188.

7. Бузакова Р.Н. Особенности мордовских зоонимов // Ономастика Поволжья 3. Мат-лы III конф. по ономастике Поволжья. Уфа, 1973. С. 386–390.

8. Бурыкин А.А. Топография и топонимия Поволжья в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова “Двенадцать стульев” и “Золотой телёнок” // Ономастика Поволжья: Мат-лы XV Междунар. науч. конф. Арзамас, 13–16 сентября 2016 г. Арзамас – Саров, 2016. С. 410–414.

9. Варникова Е.Н. Зоонимы: место в ономастическом пространстве // Вопросы ономастики, Екатеринбург, 2011, № 1 (10). С.51–62.

10. Введенская Л.А., Колесников Н.П. От собственных имён к нарицательным. М., 1981.

11. Виноградова Л.Н. Фольклор как источник для реконструкции древней славянской культуры // Славянский и балканский фольклор / Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. М., 1989. С. 101–121.

12. Горбаневский М.В. Ономастика в художественной литературе: Филологические этюды. М.,1988.

13. Горбаневский М.В., Емельянова М.И. Улицы Старой Руссы: История в названиях. М., 2004.

14. Гусев В.Е. Славянский обряд проводов весны // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. Х Междунар. съезд славистов. София, сентябрь 1988 г. Доклады советской делегации. М., 1988. С. 196–208.

15. Джарылгасинова Р.Ш. Историческая ономастика Кореи в сочинении И.А. Гончарова «Фрегат “Паллада”» (1858 г.) // Ономастика Поволжья. Мат-лы VIII конф. по ономастике Поволжья. Волгоград, 8–11 сентября 1998 г. М., 2001. С. 220–235.

16. Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник. Ч.1–4. СПб., 1891–1903.

17. Дукельский В.Ю. Топонимы в структуре культурно-исторической среды // Всесоюзная научно-практическая конференция “Исторические названия – памятники культуры” 17–20 апреля 1989 г. Тез. докл. и сообщ. М., 1989. С. 110–111.

18. Журавлёв А.Ф. Охранительные обряды, связанные с падежом скота, и их географическое распространение // Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978. С. 71–94.

19. Иванов Вяч. Вс. К истолкованию этрусских текстов на основе сравнительного языкознания // Текст: Семантика и структура. М., 1983. С. 36–46.

20. Имена московских улиц: Топонимический словарь. М., 2007.

21. Культурология. Учебное пособие / Сост. и отв. ред. А.А. Радугин. М., 1998.

22. Летова И.А. О следах языческих представлений в русской топонимии (к постановке вопроса) // Вопросы ономастики. Вып. 15. Свердловск, 1982. С. 32–44.

23. ЛЭС – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

24. Магазаник Э.Б. Ономапоэтика, или “Говорящие имена” в литературе. Ташкент, 1978.

25. Марудова А.С. Мотивация и источники номинации домашних животных в Белорусском Поозерье // Ономастика Поволжья: Мат-лы XV Междунар. науч. конф. Арзамас, 13–16 сентября 2016 г. Арзамас – Саров, 2016. С. 384–388.

26. Миролюбов Ю. Русский языческий фольклор: очерки быта и нравов. М., 1995.

27. Муллонен И.И. Мифологические мотивы вепсской топонимии // Вторая Всесоюзная научно-практическая конференция “Исторические названия – памятники культуры”. Вып. 2. М., 1991. С. 116.

28. Надеждин Н.И. Опыт исторической географии русского мира. СПб., 1837.

29. Наумов Е.П. Южнославянский эпос и проблемы сербского средневековья // Славянский и балканский фольклор. М., 1971. С. 5 – 52.

30. Немировский А.И. Новая этрусская надпись из Рима // Текст: Семантика и структура. М., 1983. С. 46–51.

31. Никольский А.А. Рязанские топонимы в художественной литературе: Материалы и комментарии. Рязань, 2007.

32. Никонов В.А. Введение в топонимику. М., 1965.

33. Никонов В.А. Имя и общество. М., 1974.

34. Откупщиков Ю.В. Фракийцы, фригийцы и карийцы в доисторической Элладе // Античная балканистика. М., 1984. С.32–33.

35. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. 2-е изд. М., 1988.

36. Попов А.И. Географические названия (Введение в топонимику). М. – Л., 1965.

37. Седов В.В. Гидронимика и археология // Конференция по топонимике Северо-Западной зоны СССР. Тезисы. Рига, 1966. С. 14–17.

38. Соколова В.К. Масленица (её состав, развитие и специфика) // Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978. С. 48–70.

39. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

40. Суперанская А.В. Ваше имя? Рассказы об именах разных народов. М., 2001.

41. Суперанская А.В. Апеллятив – онома // Имя нарицательное и собственное. М., 1978. С.5 – 33.

42. Суперанская А.В. Имя и эпоха (К постановке проблемы) //Историческая ономастика. М., 1977. С. 7 – 26.

43. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М., 1973.

44. Суперанская А.В. Эволюция взглядов на имя собственное в науке о языке //Развитие методов топонимических исследований. М., 1970. С. 39–46.

45. Толстой Н.И. Ещё раз о теме “тучи – говяда, дождь – молоко” // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. С. 3—16.

46. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. 2-е изд. М., 1995.

47. Топоров В.Н. Об индоевропейской заговорной традиции (избранные главы) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. С. 3–103.

48. Топоров В.Н. Vilnius, Wilno, Вильна: город и миф // Балто-славянские этноязыковые контакты. М., 1980. С.3–71.

49. ФЭС – Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

Список научных сборников статей в серии «Вопросы географии» (ВГ)

ВГ № 58. Географические названия. М., 1962.

ВГ № 70. Изучение географических названий. М., 1966.

ВГ № 81. Местные географические термины. М., 1970.

ВГ № 94. Топонимия Центральной России. М., 1974.

ВГ № 110. Топонимика на службе географии. М., 1979.

ВГ № 126. Географические названия в Москве. М., 1985.

ВГ № 132. Современная топонимика. М., 2009.

ВГ № 146. Актуальные проблемы топонимики. М, 2018.

Список научных сборников статей (и других публикаций), изданных отдельно Московским филиалом (центром) Географического общества СССР (Русского географического общества)

Топонимический минимум. М, 1964.

Местные географические термины в топонимии. Тез. докл. и сообщ. М., 1966.

Топонимика. Вып.1. М., 1967. Вып.2. М.,1967.

Руководство для собирания топонимов, микротопонимов, местных географических терминов и построения топонимических картотек центральных областей Европейской части СССР. М., 1970.

Топонимия Центра (Тезисы докладов). М., 1972.

Исследования по топонимике. М., 1974.

Теория и практика топонимических исследований. М., 1975.

Топонимика и историческая география. М., 1976.

Проблемы восточнославянской топонимии. М., 1979.

Прикладная топонимика. М., 1983.

Топонимика в региональных географических исследованиях. М., 1984.

Этническая топонимика. М., 1987.

Топонимия и общество. М., 1989.

Топонимика СССР. М., 1990.

Топонимика и межнациональные отношения. М., 1992.

Топонимия России. М., 1993.

Глава 1
Что такое оронимы и как они образуются

Есть в географической науке такой термин – орография, что значит “описание элементов рельефа” (от греческого слова ορος “гора”). А в науке о собственных именах ономастике (часть лингвистики), в свою очередь, есть раздел оронимика, предмет которого – изучение названий форм рельефа. Формы же рельефа земной поверхности и, соответственно, их названия весьма многочисленны и разнообразны.

В самом деле, географы различают такие формы рельефа, как: балки, бараньи лбы, бугры, вершины, возвышенности, гольцы, горные хребты, горы, гривы, камни, курганы, курчавые скалы, ложбины, нагорья, останцы, перевалы, плато, плоскогорья, скалы, склоны, сопки, столбы, столовые горы, угоры, утёсы, ущелья, холмы и др.

Попадаются среди научных терминов и слова, заимствованные из других языков. Например камы (вид ледниковых холмистых форм рельефа) – из немецкого слова Kamm “гребень”, или озы (длинные валы или гряды с крутыми склонами, водно-ледникового происхождения) – из шведского ås (множественное число asar) “хребет”, “гряда”.

Но нас в первую очередь будут интересовать народные географические термины общерусского или местного происхождения, которые играют большую роль в образовании оронимов, то есть собственных имён отдельных форм рельефа.

Народные, или местные, географические термины (более точное научное название – географические апеллятивы) занимают большое место в лексике любого языка. Многие учёные исследовали бытование таких слов на разных территориях, их значение и употребление, смысловые сдвиги, роль терминов в образовании собственных имён. Известный российский географ и топонимист Э.М. Мурзаев в результате многолетнего изучения этого слоя лексики создал уникальный «Словарь народных географических терминов» [Мурзаев, 1999]. Статьи словаря, богатые содержанием и в ряде случаев иллюстрированные, дают читателю ценную информацию о народных географических терминах, употребляемых в разных языках нашего многонационального Отечества.

Удобнее всего проследить процесс номинации географических объектов (то есть процесс присвоения человеком собственных имён этим объектам) на примере так называемых микрооронимов. Что же это такое? Поясним вначале более общее понятие микротопонимы – принятый в лингвистике термин, обозначающий названия природных или созданных человеком объектов в пределах узколокальной области: например территории около какого-нибудь села или деревни. Как правило, известные только местным жителям и, возможно, жителям близлежащих населённых пунктов, эти наименования принадлежат лесам, полям, пашням, ручьям, колодцам, полянам, пожням, зимовьям, мостам и т. п. Соответственно, микрооронимами мы будем считать названия местных бугров, холмов, небольших горок, камней-валунов и прочих подобных объектов, в основном форм возвышенного рельефа (их ещё называют положительными формами рельефа, в отличие от отрицательных форм: ложбин, лощин, оврагов, впадин, ям и тому подобных низин).

Микрооронимы отдельной территории, имеющей чёткие границы, обычно образуют определённую систему, которая может отличаться от топонимических систем как сопредельных, так и более удалённых территорий, что особенно заметно при сопоставлении названий в зонах с различными типами ландшафтов. Попробуем проверить эту разницу, сравнив характеристики оронимов в таких регионах, как Русская равнина, с одной стороны, и какая-нибудь горная страна, например Памир, – с другой.

В 1972 году в составе экспедиции Института археологии АН СССР в Печорский район Псковской области была образована топонимическая группа, в которой работали автор этой книги и несколько московских студентов. Руководитель экспедиции доктор исторических наук В.В. Седов поставил перед группой задачу собрать микротопонимы в деревне Старый Изборск и в других близлежащих населённых пунктах. Был собран материал в 17 деревнях. В этой области с холмисто-моренным рельефом оказалось довольно много оронимов – всего 12,5 % от общего числа названий.

Ниже приводятся примеры народных географических терминов и оронимов, характерных для указанной области. Примеры приводятся в местном произношении. В скобках указаны пояснения собирателя или информанта (эти сообщения заключены в кавычки).

Кроме псковских оронимических терминов и оронимов мы даём примеры из сопредельной Белоруссии, так как обе территории отличаются схожими типами ландшафтов и принципами именования географических объектов. Материал собран автором в деревне Спорово Берёзовского р-на Брестской области в экспедиции 1974 г. в Полесье, проводимой под руководством доктора филологических наук Н.И. Толстого; примеры дополнены материалом, собранным и опубликованным коллективом авторов в [Мiкратапанiмiя Беларусi, 1974].

Сокращения: пск. – псковские названия, белор. – белорусские названия.

I. Оронимический термин без изменений переходит в ороним или употребляется в составе оронима:

1. Пск. гора Со́пка; горка Мала́ньина со́пка; Ива́новский ка́мень; Го́ра (так называли бывший центр Старого Изборска: “пошли на Го́ру”). Оронимический термин может употребляться и в составе других микротопонимов (не оронимов): лес Осиновая го́ра; лужа́вина Жерно́в ка́мень (= Жерновки).

2. Белор. Астраўкi (холмы посреди болота); Выган (гора, заросшая кустами); Го́ры (гора; холмы в лесу); Грыва (холм); Капе́ц (“курган, там похоронены французы”, ср. белор. капе́ц “насыпь”); Курга́н (“каменистый холм, говорили, что остался от французов”);

Хiлiшча (холм, имеющий небольшой склон – белор. схiл).

II. Физико-географическая характеристика объекта:

1. Пск. гора Туфово (“где залысины, там белый туф”); Тёплая го́ра (“песчаная, там песок тяжёлый”); Калы_́ (обрывистая местность около д. Нижний Крупск, название округа, там же овраг Нижний Кал). Название Калы_́ может быть связано со славянской основой *kalъ “грязь”, “лужа”, “глина” и с прилагательным типа белорусского диалектного слова ка́лны “грязный, топкий”, “каменистый” [ЭССЯ, 1983: 127].

2. Белор. Лысая гара́ (холм; высокий курган, зарастающий сосной; “гора на большаке, её теперь срыли”); Чо́рная гара́; Срэбранка (“высокая горка, покрытая серым мхом”); Вывей (“поле и песчаный холм. Там ветер крутит горный песок”); Крыва́я гара́ (крутая гора); Зялёная гара́ (гора, заросшая густой травой); Во́страя гара́ (гора с острым верхом); Бе́ла гара́ (песчаная гора).

III. Связь объекта с растительным миром:

1. Пск. Сосняк – невысокий холм, покрытый сосновым леском; гора Зелёная Ро́ща; Ягодная го́ра (“там было много земляники”).

2. Белор. Бярэзнiк (горка); Лiпкi (холмы, на которых растёт ольха); Сунiчная гара́ (холм, ср. белор. сунiчны “земляничный”).

IV. Связь объекта с животным миром:

1. Пск. Лисья го́ра; Барсучья го́ра.

2. Белор. Во́ўча га́ра (“Волчья гора”, гора посреди болота); Лiсiны го́ры (“Лисьи горы”, холм).

V. Оценочная характеристика объекта:

1. Пск. Тая го́ра (то есть “та”, указание на объект); Кра́сная го́рка (то есть “красивая”).

2. Белор. Вясёлы грудо́к (холм; значение слова вясёлы здесь – “приятный, радующий глаз”); Залата́я гара́ (холм; ср. песчаное поле Залата́я го́рка, поле Залата́я нiва, Залатуха – “поле очень урожайное”); Кра́сны груд (по словам информанта, “холм, на котором много цветов”, ср. белор. кра́ска “цветок”; на наш взгляд, название скорее означает “красивый холм”, ср. множество других микротопонимов (не оронимов) типа Кра́сница, Кра́сный дуб, Кра́сны мост, Кра́сныця “дорога до Антополя”, является как бы главной, красивой”). [Записано в д. Детковичи Дрогичинского р-на Брестской обл.; с. Антополь – в том же районе].

VI. Связь объекта с хозяйственной деятельностью человека:

1. Пск. гора Объе́зжая – вблизи Старого Изборска (“Посерёд горы дорога на Рижское шоссе и к Гусинцу”; “на этой горе жили разбойники и жители её объезжали”); обрыв и пещера Пли_́ тена (на Нижнем Калу, д. Нижний Крупск. “Когда в Изборске крепость строили, там камень ломали”. Ср. поле Плитоло́м в соседней д. Верхний Крупск).

2. Белор. Вапе́льная гара́ (“гора, где добывали крупный песок и выжигали известь”, ср. белор. вапна “известь”); Глiнiшча (гора, где копают глину); Станавiшча (“холмы, на которых во время обеда ставят коров”).

VII. Связь объекта с конкретными людьми:

1. Пск. гора Бирюко́ва Алексея Гавриловича (склон и часть поля Славенец, д. Старый Изборск); горка Апо́сталиха (“под Богородицкой церковью жила Саша Апостол”).

2. Белор. Ко́рбутава гара́ (холм; ср. белорусскую фамилию Корбут, литовскую Kaributas); Папо́вы го́ры (холмы; “поле, которое принадлежало священнику”); Якiмаўскi ўзго́рак (“холм, на котором жил Яким”).

VIII. Связь объекта с реальными или легендарными событиями, с религиозными понятиями:

1. Пск. Лито́вская го́ра (“там Литва проходила”); Христо́ва го́рка; Христо́в ка́мень (“жертвенник на поле Шибалица”); Тата́рин ка́мень; гора и кладбище Могилки (“литовские”); Порохова́я го́ра (по сведениям «Псковских епархиальных ведомостей» за 1914 г. “на ней был устроен пороховой погреб. С неё обстреливали погост Малы и Изборское Городище”).

2. Белор. Бо́жа го́рка (холм); Пранцуз (“холм, в котором, по преданию, похоронен француз”); Чо́ртаў ка́мень (“очень большой камень”); Шы_́ бенная гара́ (“гора, где некогда была виселица”, ср. белор. шыбенiца, рус. диал. шибеница “дыба, виселица”, также поле Ши_́ балица в наших псковских примерах).

IX. Отношение объекта к соседнему населённому пункту:

1. Пск. Ва́стицкая го́ра (записано в д. Брод, рядом д. Ва́стцы); Третьяко́вский приго́р (записано в д. Малы, рядом д. Третьяко́во).

2. Белор. Дубiнская гара́ (гора близ д. Дубiнi); Каўбо́ўка го́рка (горка близ д. Каўбо́вiчы).

X. Связь данного объекта с другими географическими объектами:

1. Пск. Зимницкая го́ра (Зимник – место в лесу и дорога, там же, д. Вязьмо́во); Óстрая горка (на Зимнике, записано в Старом Изборске: здесь проходит «дорога Островская», то есть на город Остров. В д. Вязьмово записана другая форма названия: Óстренькая го́ра. Налицо явное переосмысление).

2. Белор. Iсто́чка (“гора, из-под которой фонтаном бьёт вода” (т. е. источник); Крынiца (гора, из-под которой вытекает родник, ср. белор. крынiца “ключ, родник, источник”); Узла́не (холм на берегу р. Лань); Бурча́к (каменистая гряда на речке – перенос гидронимического термина бурча́к с речки на её долину).

XI. Метонимические названия [названия, возникшие в результате переноса имени с одного объекта на другой на основании смысловой ассоциации по смежности]:

1. Пск. горка Лужа; гора Шумливик (рядом ручей Шумливик).

2. Белор. Гарадо́к (“возвышенность над рекой Раста; видно, тут стояли сторожевые заставы, которые контролировали движение по реке”); За́мак (“гора, где стоял монастырь”); Се́льца (“холм, на котором было древнее поселение, там велись раскопки”).

XII. Метафорические названия [названия, возникшие в результате переноса имени с одного объекта на другой при действительном или предполагаемом сходстве этих объектов; отсюда образные названия]:

1. Пск. Áвстрия (возвышенная местность за Мальским озером, близ д. Малы_́. Так называют её жители окрестных деревень: Нижнего Крупска, Мотылина и др. Видимо, название отражает представление о гористой местности. Возможно другое объяснение: мемориальное название, данное бывшими солдатами Первой мировой войны.

2. Белор. Тарпа́ (высокая гора, ср. белор. тарпа́ “скирда”); Каптуры_́ (холмы. “Там целых девять курганов, где похоронены французы”. Ср. белор. капту_́р 1. “капор, чепец”; 2. “конусообразный заслон, навес под ч.-л., крыша”; 3. обл. “верх печи в виде двух стенок, которые возвышаются над лежанкой”) [Тлумачальны слоўнiк… 1978: 633].

Теперь перейдём к оронимам, характерным для горных областей. В качестве примеров выбраны названия горной страны Памир в пределах Таджикистана, исследованные А.Л. Хромовым [Хромов, 1975]. Собранный в этой работе материал относится конкретно к Ягнобу (область в долине р. Ягноб) и долине р. Фандарьи, левого притока Зеравшана. Здесь отмечаются много различных названий для одних и тех же объектов: в селениях на противоположных сторонах гор, но также и в рядом лежащих селениях. «Всё дело в том, – пишет автор, – что местной номенклатуре в общем не присущи названия гор в крупном плане, зато имеется масса локальных имён, привязанных к различным участкам местности на склонах одной горы или в пределах одного ущелья» [Там же: 11].

Совершенно очевидно, что приводимые ниже примеры подходят под понятие микрооронимов и удобны для сопоставления с русскими названиями Печорского района Псковской области и белорусскими микрооронимами.

Примеры микрооронимов Ягноба и Фандарьи мы даём по той же схеме и в той же последовательности, что и для русских и белорусских названий, но без указания заголовков пунктов. Сокращения ягн. и тадж. применяются к ягнобскому (= новосогдийскому) и таджикскому языкам, относящимся к индоиранской ветви индоевропейской языковой семьи. В примерах проставлены ударения и употребляются дополнительные буквы (для звуков, отсутствующих в русском языке), введённые для систем письма на русской основе.

I. лощина Ноу (ягн.-тадж.“лощина”); ущелье Таго́б (тадж. “ущелье”).

II. гора Куйи кало́н (тадж. “большая гора”); гора Ка́фта ғар (ягн. “треснутая гора”); гора Куйи сафе́т (тадж.“белая гора”); ущелье Таго́би боло́ (тадж. “верхнее ущелье”).

III. ущелье Со́йи зирка́к (тадж. “ущелье, в котором растёт барбарис”); лощина Қоқови ноу (ягн. “лощина одуванчиков”).

IV. ущелье Па́сароут (ягн. “баранье ущелье”); гора Таккапа́р (ягн. “гора, на которой прыгают горные козлы”); лощина Хирси ноу (ягн. “медвежья лощина”).

V. перевал Ағби ниҳо́н (тадж. “таинственный перевал”).

VI. лощина Но́ви маға́л (тадж. “лощина, в которой имеется загон для мелкого рогатого скота”); лощина Пичики ноу (ягн. “лощина, в которой складывают кучи заготовленного топлива”).

VII. —

VIII. лощина Муртай ноу (ягн. “лощина мертвеца”); лощина Но́ви аспғалт (тадж. “лощина, в которую однажды упала лошадь”); лощина Но́ви ешо́н (тадж. “лощина ишана”) [ишан – священно-служитель суфийского ордена]; ущелье Со́йи Одамкуш (тадж. “ущелье, в котором гибли люди”).

IX. перевал Ағби Тағрич (тадж. “перевал, ведущий в Тағрич”); лощина Думзой ноу (ягн. “лощина у селения Думзой”).

Х. гора Витти ғар (ягн. “перевал, ведущий к пастбищам”); лощина Мазорно́у (ягн. – тадж. “лощина у мазара”) [мазар – место поклонения, почитания у мусульман, могила святого, кладбище, культовое сооружение над гробницами святых]; гора Ға́нзағар (ягн. “гора местности Ғанза”).

ХI. —

ХII. гора Сутуна ғар (ягн. “гора, похожая на колонну”); ущелье Ғοуро́тa (ягн. “коровья тропа”).

Сравнивая приведённые выше названия в двух регионах с различными типами ландшафтов, мы увидим и сходства, и различия в значении и употреблении микрооронимов. По всем пунктам нашей классификации (кроме VII и XI) в обоих регионах можно найти примеры. Различия же в названиях прямо зависят от характера рельефа местности. В Восточной Европе слабо противопоставлены формы рельефа, поэтому и набор местных географических терминов, относящихся к положительным формам рельефа, существенно ограничен. Например, в Псковской области, как и в соседней Белоруссии, всякую небольшую возвышенность, холмик на равнине местное население может называть горкой или горой, в Белоруссии обычен также термин груд в значении “бугор, холм”, хотя в русском и белорусском языках существует и много других обозначений для подобных объектов.

В этом регионе актуальна физико-географическая характеристика объекта (раздел II), то есть такие его признаки, как размеры, форма, состав слагающих пород, цвет (либо пород, либо растительности), наличие или отсутствие растительности (ср. белор. Зялёная гара́ и Лысая гара́) и т. п. Однако названия, связанные с флорой (III) и тем более с фауной (IV), оказались не слишком характерными (в Белоруссии такие оронимы вообще единичны, хотя в именах других урочищ растительность и животный мир отражены более полно). Формы таких оронимов псковско-белорусского региона, как Сосняк, Зелёная Ро́ща, Бярэзнiк, Лiпкi, в отличие от Оре́ховая го́ра, Ягодная го́ра (где даётся определение к слову гора в форме прилагательного), свидетельствуют о том, что для имядателя более актуальными были лес, растущий на горе, и состав его пород, чем гора как таковая.

Достаточно характерны для изучаемой территории оронимы, приведённые в разделе VI (в значительной мере они связаны с терминами антропогенного ландшафта). Весьма распространены оронимы, связанные с именами конкретных людей (раздел VII), что объясняется наличием хуторов на холмах, горках или их склонах, а также оронимы, указывающие на расположение данного объекта по отношению к другим объектам на местности (разделы IX, X), и названия, по поводу которых местное население рассказывает различные предания (раздел VIII); так, и в Псковской области, и в Белоруссии ряд курганов и других примечательных мест связываются с панами, с литвой, с татарами, в Белоруссии ещё и с французами – память о войне 1812 г., а также связываются с христианскими представлениями.

Немногочисленны оценочные оронимы (раздел V) и совсем малочисленны и сомнительны примеры образных названий (раздел XII). По поводу последних можно предположить, что в изучаемом нами районе формы рельефа ничем особенным не выделяются в глазах местных жителей и потому крайне редко получают образные названия. Но скорее вероятно другое: собиратели микротопонимии не всегда задают информантам специальные вопросы, чтобы выявить метафорические названия. Ведь метафоричность заложена уже в ряде нарицательных слов в составе географической лексики, значение которых развилось благодаря другим словам языка (названия частей тела человека и животных, предметов быта, орудий труда и др.). Примеры таких слов-омонимов: грива, корытина, бёрдо и т. п. Трудно предположить, что образное мышление людей претерпело существенные изменения по сравнению с праславянской эпохой и что поэтому в микротопонимии изучаемого нами региона образные названия вовсе не нашли отражения.

Комментируя приведённые примеры и используя список географических терминов в работе А.Л. Хромова [1975:14–16], отметим, что в таджикской микрооронимии географические термины как положительных, так и отрицательных форм рельефа играют большую роль (раздел I). Это соответствует характеру альпийского, сильно расчленённого рельефа района Ягноба. Среди наиболее употребляемых – таджикские и ягнобские географические термины, отражающие следующие понятия: перевал, седловина, горный склон, гребень, расселина, ущелье, гора, скала, равнина (также ровная площадка, ровное место), рытвина, яма, обрыв, вершина, выступ, подъём, долина, грот, ложбина, лощина, низина. Кроме того, в названиях широко отражены такие понятия, как: большой / небольшой (также крупный / мелкий); верх / низ; наружный / внутренний; передний / задний / боковой; начало / выход (об ущелье) и т. п., а также целый ряд слов, характеризующих отдельные возвышения из камней и одинокие крупные камни, в том числе их состав: сланец, мелкая галька, большой одинокий камень, круглый камень, плоский камень, осыпь, сложенная из камней фигура и т. п. Названия одиноких камней очень интересны (примеры приведём в других главах), как, впрочем, и названия мазаров, позволяющие получить дополнительные сведения об оронимах.

Широко распространены также различные обозначения, дающие физико-географическую характеристику объекта рельефа (раздел II). В него мы не включили стоящие несколько особняком другие качественные обозначения типа: г. Куйи уқопхона́ (тадж. “гора, на которой имеется орлиное гнездо”) или г. Куйи нимрузга́ (тадж. “гора полдня” – в полдень солнце находится над этой горой) и г. Куйи нимша́ (тадж. “гора полуночи” – в полночь луна находится над этой горой).

По сравнению с микрооронимией районов моренно-холмистого рельефа (псковской, белорусской) в названиях Ягноба значительно больше наименований, отражающих растительный и животный мир (разделы III–IV). Это явление на примере оронимов Киргизии было хорошо объяснено В.А. Никоновым [1978: 95] как присущее скотоводческому укладу хозяйства. Раздел VI (связь с хозяйственной деятельностью человека) представлен достаточно широко. Оценочных названий (раздел V) совсем немного (впрочем, возможно, что их не удалось выявить; в названиях мазаров они присутствуют). Богаты примерами разделы VIII–X, как и в псковских, белорусских материалах. Особенно характерны так называемые «ориентированные» оронимы, показывающие отношение объекта к тем или иным селениям и местностям; в горах подобная ориентация не менее актуальна, чем на равнинной местности.

Распространены метафорические названия (раздел XII), их будет намного больше, если привлечь наименования мазаров и отдельных камней. Мы включили сюда под вопросом название ущелья, означающее в переводе “коровья тропа”, так как известен из другой работы о таджикской топонимии [Дитрих,1978: 135] пример названия ущелья и перевала Аспроха “лошадиная дорога”, то есть, иносказательно, “нетрудный путь”. Возможно, “коровья тропа” имеет близкий смысл.

Совершенно нет примеров к разделу VII (связь с конкретными людьми), хотя в названиях мазаров есть и “седловина Абдугафора” (рядом участок земли Абдугафора), и “скала Файзуллы” и др. Но в целом связь с антропонимами (и этнонимами) нехарактерна для таджикской оронимии, как, например, и для тюркской, о чём писал Н.А. Баскаков [1974].

Совершенно не удалось выявить случаев метонимических переносов (вряд ли к ним относится тип Ға́нзағар “гора местности Ғанза”: это скорее описательное, “ориентированное” название). В литературе отмечалось, что в горной местности, как правило, названия гор более важны для населения и чаще переносятся на смежные гидрографические объекты, чем наоборот. В.А. Никонов, приводя киргизское название горной вершины Балыкты “рыбная” (по имени соседней реки), говорил о тесном переплетении названий географических объектов различных категорий, то есть о “связанных” топонимах, которых больше по сравнению с одиночными. Он допускал, что массовость “связанных” топонимов можно считать не метонимическим переносом, а скорее отражением территориальной комплексности [Никонов, 1978: 92]. Аналогичные наблюдения были сделаны О.Т. Молчановой [1971: 134] на материале тюркской топонимии (подчёркивается, что это относится только к микрообъектам) Горного Алтая. Причиной равноимённости рек, гор, озёр, долин на близлежащих территориях исследовательница считает языковую экономию. Самое важное значение гор на Алтае, дававших пастбище для скота и места стоянок, обусловило и употребление названия горы как основного ориентира; этот ороним становится и названием реки, лога, долины.

Добавим к этому, что и в микротопонимии Таджикистана метонимический перенос, по всей вероятности, направлен в одну сторону: от оронимов – к названиям соседних объектов, ср. участки земли в Бадахшане: Сафедшах “белая скала” или Сафедсанг “белый камень” [Розенфельд, 1980]; названия мазаров Дарвак (ягн. “гребень горного склона), Рени шах (ягн. “скала, на которой растёт ревень”) и др. [Хромов, 1975]. Редкость обратного переноса, видимо, и отразилась в пустой графе раздела XI схемы с примерами микротопонимов Ягноба.