Текст книги "Террор во имя веры: религия и политическое насилие"

К сентябрю 1996 г. отряды талибов контролировали примерно 70 % всей территории страны. В сентябре 1996 г. движение «Талибан» заняло Кабул, заявив о введении по всей стране «подлинно исламского правления» (в качестве первоочередных мер талибами были введены обязательные молитвы пять раз в день, объявлено о запрете женщинам работать). Взятие Кабула талибами нанесло мощнейший удар по их противникам: стало ясно, что талибы пришли к власти всерьез и надолго. Ворвавшись в афганскую столицу, талибы первым же делом принялись за расправу над своими врагами – проникнув на территорию миссии ООН, они схватили нашедшего там еще в 1992 г. убежище бывшего президента страны Наджибуллу и его брата. Они были подвергнуты жестокой и унизительной казни.

Захватив столицу страны, талибы продолжали развивать успех. Ободренные своими успехами, талибские отряды двинулись на Джабал-ус-Сирадж, Губахар, а затем на Баграм. К 1 октября 1996 г. отряды талибов подошли к Панджшерской долине, старой вотчине полевого командира Ахмада Шаха Масуда.

Захват талибами Кабула не привел к прекращению гражданской войны в Афганистане. Напротив, страна фактически оказалась расколотой. Север страны продолжали контролировать силы, противостоящие талибам. Летом 1998 г. талибы продолжили успешный натиск на север. В июле мулла Омар пригрозил соседним Таджикистану и Узбекистану «серьезными последствиями» в случае предоставления своей территории войскам антиталибской коалиции. В августе 1998 г. талибы отвергли предложение России и Узбекистана прекратить огонь в Афганистане и сесть за стол переговоров, заявив, что «при нынешних обстоятельствах» они не пойдут ни на какие сделки с оппозицией.

В августе 1998 г. войска талибов захватили важный в стратегическом плане город Мазари-Шариф. Одновременно с Мазари-Шарифом талибские силы захватили на севере страны город-порт Хайратон, расположенный на афгано-узбекской границе. В сентябре 1998 г. талибы после массированных бомбардировок и обстрела захватили провинцию Бамиан, где им противостояли афганские шииты, получавшим иранскую помощь. Талибы даже обратились в ООН с просьбой остановить иранское «вмешательство» в дела Афганистана. По словам представителя движения «Талибан», Тегеран снабжал оружием и боеприпасами отряды афганских шиитов. Тогда же резко обострились отношения между талибами и Ираном – особенно после сообщений о совершенном талибами убийстве иранских дипломатов из консульства в Мазари-Шарифе. Талибы предложили Ирану обменять сорок захваченных ими в Афганистане иранских граждан на лидеров антиталибской коалиции. В ответ иранский лидер Али Хаменеи назвал талибов «жестокими, догматичными и невежественными людьми», служащими иностранным интересам.

Взяв контроль над большей частью страны (за исключением районов, контролируемых «Северным альянсом»), в октябре 1997 г. талибы изменили официальное название страны на новое – Исламский Эмират Афганистана. Было это проделано, чтобы официально «укрепить позиции» муллы Мохаммада Омара, получившего высший духовный титул у мусульман во времена халифатов «Амир аль-Муминин» («эмир правоверных»). Мотивы халифата были достаточно сильными в представлениях талибов о будущем государственном устройстве. Как пишет Н. Ноджуми, «в соответствии с идеями талибов их лидер мулла Мохаммад Омар Муджахед являлся амир-уль-муминин (предводитель правоверных). В Афганистане амир-уль-муминин также является халифом, который правит на территории под его контролем в соответствии с шариатом. Все мусульмане и немусульмане, живущие на такой территории, обязаны подчиняться халифу. Халиф избирается небольшим советом вождей, имеющих религиозное влияние и общественное доверие»[271]271
  Nojumi N. The rise of the Taliban in Afghanistan. NY, 2002. P. 152.


[Закрыть]. Талибское руководство выступало с панисламистскими заявлениями о необходимости объединения всех мусульман мира. По мнению российского исследователя Р. Сикоева, судя по всему, предполагалось, что это объединение предполагалось осуществить под эгидой Исламского Эмирата Афганистан: «Подобные устремления, прикрываемые панисламистскими лозунгами, во многом объяснимы стремлением талибов утвердиться в качестве гегемона хотя бы в каком-то регионе мусульманского мира»[272]272
  Сикоев Р.Р. Панисламизм: история и современность. М., 2010. С. 202.


[Закрыть]. К слову, опыт талибского «эмирата» даже после его падения рассматривался исламистами как заслуживающий внимания с точки зрения восстановления халифата. Известный исламистский пропагандист Анвар аль-Авлаки включал его наряду с опытом «исламских судов» в Сомали в число «наиболее успешных примеров (…) исламского управления»: «В об[е]их этих странах мусульманские воины принесли мир, безопасность и главенство закона (…). Но эти движения достигли власти не через выборы или дебаты, а через войну. И потерпели они неудачу не из-за того, что они были неудачниками, а потому, что умма изменила и провалила их. Тем не менее, несмотря на то что битва проиграна здесь или там, война еще не кончилась»[273]273
  Анвар аль-Авлаки: «Вопрос о методе восстановления халифата». http://www.imamtv.com/metod_ustanovleniya_halifata.htm


[Закрыть].

Летом 1998 г. духовный лидер движения «Талибан» мулла Мохаммад Омар заявил, что на территориях, контролируемых талибами, нет и не будет никаких политических партий и движений. По его словам, жители Афганистана обязаны жить и работать «в рамках исламского шариата», и «ни в каких партиях и уставах» они не нуждаются. Что касается «какой-то свободы», считает Омар, то она лишь «вредит исламу и чувству патриотизма». В то же время разрешается «позитивная критика» действий «правительства» талибов. Омар заявил, что будет приветствовать любую «индивидуальную или коллективную» критику.

На контролировавшейся талибами территории были введены драконовские меры, согласно очень узкой интерпретации талибами шариата. Запрету подвергались музыка, видеоаппаратура, фильмы и т. д. Контроль за соблюдением религиозных предписаний был возложен на Департамент поддержки добродетели и наказания порока. Отдельные указы предписывали ношение мужчинами бород определенной длины, устанавливали правила для внешнего вида женщин, которым вменялось в обязанность закрывать лица, а также запрещалось работать (что для множества афганских овдовевших в годы войны женщин было самой настоящей катастрофой, обрекавшей их на полнейшую нищету)[274]274
  Clements F. Conflict in Afghanistan: a historical encyclopedia. Santa Barbara, 2003. Р. 242.


[Закрыть]. Как метко выразился Жиль Кепель, автор книги «Джихад: экспансия и упадок исламизма», «талибы – такая же катастрофа для исламского движения, какой для коммунистического движения были Пол Пот или Энвер Ходжа»[275]275
  Kepel G. Jihad: expansion et déclin de l’islamisme. P., 2000. P. 236.


[Закрыть].

В июле 1998 г. в порядке насаждения «истинно исламского» духа в обществе талибы приказали жителям контролируемых ими районов Афганистана в двухнедельный срок выбросить все телевизоры, видеомагнитофоны и спутниковые антенны. Талибы объяснили это тем, что фильмы и музыка ведут к моральному разложению правоверных мусульман, и «любые предметы, противоречащие исламу» должны быть уничтожены; ранее были закрыты все кинотеатры. В августе 2001 г. мулла Мохаммад Омар издал указ, запрещающий пользование Интернетом в Афганистане. В сообщении шариатского радио Кабула было сказано, что запрет распространяется на всех граждан страны, а также на международные благотворительные организации, на всей территории Афганистана.

Неоднократные обращения ООН к талибскому руководству с требованием изменить к лучшему положение с правами человека, особенно женщин, вызвало резкую критику со стороны муллы Мохаммада Омара. Он назвал требования ООН в области прав человека «атеистической» политикой, которая ведет к «увеличению числа супружеских измен»: «ООН, находящаяся под влиянием империалистических держав, под предлогом защиты прав человека вводит в заблуждение мусульман, уводя их от ислама». Отмечая, что политика талибов исходит из Корана, мулла Омар отверг призыв ООН отменить запрет, по которому афганские женщины лишены прав на работу и образование. По его словам, согласие с предложениями ООН в области образования женщин «предоставило бы им непристойную свободу, ведущую к супружеским изменам и разрушению ислама». При талибах афганкам разрешалось учиться лишь при мечетях до 10-летнего возраста. Доступ же женщинам и девушкам в среднюю школу, не говоря уже о колледжах и институтах, талибы закрыли полностью. Был введен полный запрет для женщин на работу вне стен своего дома, что касается также женщин-учителей, инженеров и большей части остальных профессий. Только небольшому числу женщин-врачей и медсестер разрешено работать в некоторых кабульских больницах. Полный запрет талибы установили вообще на любого рода активность женщины вне дома, кроме тех случаев, когда ее сопровождает махрам (близкий родственник-мужчина). Женщины, одетые без соответствия правилам «Талибана» (то есть не покрытые покрывалом), а также женщины, появившиеся на улице без сопровождения махрама, подлежали бичеванию, избиению и словесному поношению. А те афганки, которых уличали в добрачных сексуальных отношениях, подлежали публичному побиванию камнями (множество любовников были забиты камнями до смерти во исполнение этого правила). Было запрещено празднование весной традиционного Нового года (Навруза). Пропаганда любой – кроме ислама – религии считается тягчайшим преступлением, а переход из ислама в другую веру карался смертью. Религиозная нетерпимость талибов обратилась даже на памятники. В провинции Бамиан талибы решили уничтожить вырубленные в скалах статуи Будды, возраст которых превышает полторы тысячи лет, решено было разрушить как не соответствующие исламским канонам. В марте 2001 г. появились документальные подтверждения факта разрушения религиозными фанатиками двух огромных статуй Будды. Кроме того, от сильных взрывов пострадало 80 % уникальных настенных фресок пещерного монастыря, который находится в этом районе. Не исключено, что, разрушая статуи Будды, талибы преследовали двоякую цель – заявленную борьбу с «идолопоклонством» и провокацию – ведь в ряде стран буддисты, оскорбленные надругательством над святыней, начали мстить мусульманам, сжигая Коран, устраивая погромы. Усилить межконфессиональную рознь и тем самым радикализировать мусульман – это было вполне в духе талибов.

Даже контролируя до 90 % территории Афганистана, «Талибан» не сумел стабилизировать обстановку в стране и создать эффективное правительство. Широкие связи талибов с Пакистаном (особенно с пакистанскими спецслужбами), с зарубежными экстремистами и международными террористами, объявленными в розыск (такими, как Усама бен Ладен), неслыханные нарушения прав человека привели к международной изоляции движения. Мировое сообщество не признало талибов законными представителями афганского народа. Талибский «эмират» получил признание лишь от трех стран (Пакистана, Саудовской Аравии и ОАЭ).

Во времена правления движения «Талибан» Афганистан сделался одним из мировых и региональных центров средоточия не просто радикально-исламистских, но и откровенно экстремистских и даже террористических сил. Афганистан стал учебным полигоном для «добровольцев» – для их боевого опыта, который они приобретают для ведения собственных войн у себя на родине. Это также притягивало в Афганистан десятки боевиков других национальностей, включая кашмирцев, чеченцев, узбеков, уйгуров и др. Именно на территории Исламского Эмирата Афганистан нашел себе прибежище Усама бен Ладен, а также многие его единомышленники из «Аль-Каиды» и других экстремистских организаций.

Приход «Талибана» к власти поначалу был довольно спокойно встречен в России – особой опасности не усматривалось. Действительно, все выглядело как простая смена власти в условиях гражданской войны между различными группировками, практически все из которых были вчерашними врагами, сражавшимися против советских войск. Кроме того, и антиталибские силы своими действиями на таджикской границе особых симпатий у России не вызывали. Поэтому российская сторона не спешила предпринимать какие-либо действия в отношении афганской гражданской войны. Правда, тогдашний секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь заявил, что РФ должна поддержать противостоящих талибам Ахмада Шаха Масуда, генерала Дустума и премьер-министра Афганистана Гульбеддина Хекматиара, которые противостоят талибам. В свою очередь, глава российского МИДа Евгений Примаков с этим публично не согласился, заявив, что «не уверен в том, что Москве следует оказывать поддержку тем силам в Афганистане, которые противостоят движению “Талибан”». Вместе с тем Евгений Примаков сказал, что Российской Федерации не следует спешить и с признанием талибского правительства. «Мы не симпатизируем движению талибов. Неоднократно давали ему свои оценки. Но сейчас не следует торопиться с материальным вмешательством, как, впрочем, и с признанием нового правительства», – сказал министр иностранных дел России. Отношение России к талибам от полубезразличной позиции наблюдателя менялось в худшую сторону по мере продвижения талибских войск к границам СНГ. Масла в огонь подлила история с пленением российских летчиков и самолета Ил–76. 3 августа 1995 г. талибский самолет-перехватчик МиГ–21 вынудил сесть в аэропорту Кандагара принадлежащий татарстанской авиакомпании «Аэростан» грузовой лайнер, арендованный для перевозки 120 ящиков с патронами для стрелкового оружия из Албании через Шарджу (ОАЭ) в Кабул для войск афганского президента Раббани. Семеро россиян оказались заложниками в руках талибов. Бесчисленные переговоры российского МИДа, усилия руководства Татарстана, посредничество международных организаций ни к чему не вели. Тогдашний российский премьер-министр В.С. Черномырдин неоднократно лично обращался к лидерам стран, способных повлиять на талибов, в частности к вице-президенту США Альберту Гору, королевской семье Саудовской Аравии. Талибы выдвигали абсурдные требования, например предоставить информацию о судьбе 60 тысяч афганцев, якобы насильственно удерживающихся в России. Миграционная служба провела проверку и не обнаружила на территории России ни одного афганца, пропавшего без вести во время войны 1980-х гг. в Афганистане, из числа включенных талибами в список, предоставленный российской стороне. Дело осложнялось тем, что наряду с более чем 11 тыс. афганских беженцев, официально зарегистрированных в России, еще 30 тыс. находились в стране нелегально. К тому же многие из беженцев сумели нелегально перебраться из России в европейские страны. Кроме того, от России «Талибан» потребовал сделать официальное заявление о невмешательстве во внутренние дела Афганистана, что и было выполнено. Шансы на политическое разрешение ситуации были равны нулю, а 16 августа 1996 г. российские летчики смогли бежать из талибского плена.

Еще одним моментом в отношении России к талибам стала открытая поддержка кабульским режимом чеченских сепаратистов. В январе 2000 г. афганские талибы объявили о признании «независимости Чечни». В январе 2001 г. министр иностранных дел талибского правительства Вакиль Ахмад Мутавакиль заявил, что талибы «открыто заявляют о своей поддержке» чеченских сепаратистов в то время, как «многие мусульманские государства оказывают помощь деньгами и оружием Чечне, но скрывают это». По словам министра, поддержка чеченцам «будет продолжаться до тех пор, пока они сами на заявят, что обрели наконец свободу». Мутавакиль пояснил, что речь идет «о дипломатической и моральной поддержке».

Соединенные Штаты также поначалу углядели в талибах всего лишь одну из враждующих моджахедских фракций, разве что отличающихся большим фундаментализмом, хотя на фоне других группировок – вроде «Исламской партии Хекматиара» – талибы выглядели довольно заурядно. Более того, свою роль сыграла активная поддержка талибов со стороны пакистанских спецслужб. Более того, весьма интересным представляется появившееся в 1996 г. свидетельство премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто о том, что по инициативе и с помощью трех государств (США, Великобритании и Саудовской Аравии) на территории Пакистана была создана сеть медресе для подготовки афганских беженцев-пуштунов, которым предстояло образовать вооруженные формирования будущего движения «Талибан». Руководство этими медресе было возложено на пакистанскую фундаменталистскую партию «Джамаат-э-Улема-э-Ислами». «Оружие талибам поступало от США и Англии на средства Саудовской Аравии», – сказала в интервью корреспонденту Би-би-си Беназир Бхутто.

Заявления лидеров «Талибана» о желании восстановить в Афганистане долгожданный мир и стабильность даже придавали талибам известную долю «респектабельности». Немаловажным фактором была и декларируемая талибами политика борьбы с наркобизнесом – на этой основе американская администрация Билла Клинтона активно контактировала с талибским правительством начиная с 1998 г. От враждебных действий в отношении новых хозяев Кабула США воздерживались довольно долгое время – даже после того, как стало известно, что в Афганистане укрывается Усама бен Ладен. Нанесенный после взрывов американских посольств в Африке удар возмездия по афганской территории в 1998 г. был направлен скорее не против талибов, а непосредственно против лидера «Аль-Каиды».

Однако теракты 11 сентября 2001 г. стали фактическим поводом для вторжения США в Афганистан, следствием чего оказалось свержение режима «Талибана». Осенью 2001 г. стало известно, что американская администрация получила документальные доказательства того, что лидер террористов-самоубийц, атаковавших Америку 11 сентября, Мохаммед Атта, а также еще несколько исполнителей терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне находились в учебно-тренировочных лагерях Усамы бен Ладена в Афганистане и встречались там с «правой рукой» международного террориста египтянином Айманом аз-Завахири.

В середине сентября 2001 г. американцы вступили в контакт с «Северным альянсом» для подготовки операции против лагерей Усамы бен Ладена. Ранее «Северный альянс» уже объявил о готовности предоставить свои боевые формирования для поддержки военной операции США. Тем временем пакистанская делегация прибыла в Афганистан, чтобы передать талибам американский ультиматум – выдать в течение трех суток Усаму бен Ладена или подвергнуться военному удару со стороны США.

Выступивший 18 сентября 2001 г. по радио «Голос шариата» заместитель главы Временного совета министров талибов мулла Мохаммад Хасан Ахонд отверг обвинения в том, что теракты в США были совершены талибами или Усамой бен Ладеном, «однако США и империалисты всего мира, а также евреи, христиане и все, кто их поддерживает, собираются уничтожить исламский порядок». Это выступление было расценено наблюдателями как объявление Соединенным Штатам джихада. В то же время, по словам базирующегося в Пешаваре агентства «Афган исламик пресс», руководство «Талибана» имеет в виду лишь то, что народ Афганистана должен готовиться к «священной войне с неверными» в случае американских атак в рамках акции возмездия за теракт в США 11 сентября. Талибы выдвинули несколько условий в ответ на ультимативное требование США выдать скрывающегося в Афганистане террориста Усаму бен Ладена. Талибы считают, что если суд над ним и состоится, то должен пройти в нейтральной мусульманской стране. Руководство «Талибана» настаивает также на снятии международных ограничительных санкций против кабульского режима, прекращении помощи и поставок оружия «Северному альянсу». Талибы просят также увеличить масштаб «международной помощи афганскому народу», то есть, по сути дела, самим талибам.

В октябре 2001 г. в ответ на теракты 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне США и их союзники по международной антитеррористической коалиции начали в Афганистане военную операцию против афганских талибов и боевиков «Аль-Каиды». В задачи военной коалиции, возглавляемой Соединенными Штатами, входило: найти и обезвредить глав террористических организаций, включая лидера «Аль-Каиды» Усаму бен Ладена, а также вывести из строя оборонные пункты и штаб-квартиры террористических объединений, базирующихся на территории Афганистана.

Талибы стремительно теряли контроль над афганской территорией. В ноябре 2001 г. талибы были выбиты из Кабула и Джелалабада, а в начале декабря их вытеснили из Кандагара.

Однако эти события никоим образом не означали окончания войны в Афганистане и уничтожения движения «Талибан», которое не только сумело сохраниться, но и продолжает представлять более чем реальную угрозу кабульскому правительству и иностранным войскам, размещенным в Афганистане, равно как и властям Пакистана. Движение «Талибан» сумело перегруппироваться и превратиться в мощное повстанческое движение, ведущее партизанскую войну и осуществляющее террористические акты, в том числе с использованием террористов-смертников.

Очевидно, что силой одного оружия победить талибское сопротивление невозможно, а без этого нереальны и надежды на стабильность в Афганистане и всем регионе. В качестве одного из потенциальных элементов стабилизации обстановки в Афганистане ряд политиков и экспертов выдвигают идею поиска диалога с «умеренным» крылом в движении «Талибан». В последнее время такую идею активно пропагандировали Президент Исламской Республики Афганистан Хамид Карзай и Президент США Барак Обама.

Отметим, что подобная идея не нова. Поиск умеренных представителей «Талибана» продолжался практически с самого начала формирования переходного правительства Афганистана. Еще с конца 2001 г. пакистанский президент Первез Мушарраф лоббировал включение в новое афганское правительство представителей талибов, а с апреля 2003 г. администрация Х. Карзая провозглашала целью интегрировать бывших талибов, из числа тех, кто согласится сложить оружие. В апреле 2004 г. Карзай выступил в Кандагаре с приглашением к членам «Талибана» принять участие в выборах и восстановлении страны. Президент Карзай, в частности, обозначил разницу между талибами, которые «хотят работать и возделывать здесь землю», и верхушкой «Талибана», числом не более 150 человек, связанной с «Аль-Каидой»[276]276
  Robert D. Crews, Amin Tarzi. The Taliban and the crisis of Afghanistan. Harvard University Press, 2008. Р. 238.


[Закрыть].

Новый всплеск демонстрации готовности вести разговор с «умеренными талибами» был проявлен президентом Карзаем в 2009 г., когда он выразил одобрение позиции Президента США Барака Обамы, заявившего в интервью «Нью-Йорк таймс», что Америка сейчас не выигрывает битвы у талибов, и для продвижения афганского урегулирования возможен диалог с умеренной частью оппозиции[277]277
  См.: The New York Times. Mar 7, 2009.


[Закрыть].

С точки зрения администрации США подобная политика вписывается в контекст «нового курса» по отношению к Афганистану, выражающемуся в большем использовании дипломатических средств. Несомненно, при выборе такой стратегии сыграл свою роль опыт Ирака, где американцам удалось нейтрализовать немалую часть суннитских повстанцев именно дипломатическими мерами. Нельзя исключать и того, что в этой связи изучению подвергся и опыт по привлечению на сторону власти бывших боевиков в Чеченской Республике. В то же время официальный Кабул весьма ревниво относится к попыткам американцев устанавливать контакты с талибами в обход афганских властей.

При этом надо заметить, что как за пределами Афганистана, так и в самом Афганистане есть и серьезные противники применения понятия «умеренный» к любым представителям «Талибана», рассматривая как экстремистов и лидеров движения и их последователей. Особенно такие настроения заметны в среде национальных меньшинств, которые видят в попытках наведения мостов между официальным Кабулом и «умеренными» талибами (т. е. представителями преимущественно пуштунского по национальному составу движения), «часть широкого заговора с целью отодвинуть представителей непуштунских национальностей с властных позиций по всей стране». Возникает двойственная ситуация. С одной стороны, очевидно, что даже после сокрушительных ударов американской армии «Талибан» продолжает представлять значительную не только военную, но и политическую силу в афганском обществе. И достижение национального согласия без привлечения к диалогу с властями представителей талибов выглядит более чем сомнительным предприятием. С другой стороны, возникает вопрос: а есть ли в талибской среде значительные умеренные силы, имеющие вес? Сам факт существования умеренных талибов, конечно, не вызывает сомнения. Можно вспомнить, что президент Карзай в 1990-е гг. поддерживал деятельность талибов, в которых видел силу, способную прекратить междоусобицу в стране, но затем порвал с ними отношения. Проблема усугубляется и тем, что отсутствует четкая дефиниция, которая позволяла бы вычленить «умеренных» в талибской среде. Но главное препятствие заключается именно в том, что в «Талибане» господствует отнюдь не умеренный мейнстрим. Руководство талибов, в частности их духовный вождь мулла Омар, отвергло все предложения Карзая о переговорах, требуя полного и безоговорочного вывода всех иностранных войск из Афганистана в качестве первого шага к возможному диалогу. Понятно, что на такой шаг Карзай пойти не может, поскольку в этом случае его режим окажется перед непосредственной угрозой гибели. Даже те представители «Талибана», которых можно позиционировать как «умеренных», ставят главным условием диалога с властями вывод иностранных войск из Афганистана (см., например, интервью, которое дал французскому изданию Le Figaro Вакиль Ахмед Мутавакиль, бывший министр иностранных дел талибского правительства (1995–2001 гг.) и один из ближайших советников муллы Омара[278]278
  Mutawakil: “Les talibans sont prêts à négocier” // Le Figaro. 2009. 07.04.


[Закрыть]). Менее категоричен лидер «Исламской партии Афганистана» г. Хекматиар, не являющийся представителем «Талибана», но ведущий вооруженную борьбу против кабульского правительства: он в качестве условия для переговоров выдвигает требование заменить войска западной коалиции на контингенты из мусульманских стран.

Кроме того, проблема заключается и в том, что многие реальные лидеры талибов занесены Соединенными Штатами в списки разыскиваемых лиц. Что делает перспективы переговоров – даже при наличии доброй воли с их стороны – крайне маловероятными.

Согласно заявлениям Президента США Барака Обамы, основная цель военной кампании, которую американцы ведут против «Талибана» в Афганистане, состоит в лишении террористической сети «Аль-Каиды» возможности восстановить в этой стране базу, которую террористы могли бы использовать для терактов против американцев. Однако вопрос взаимоотношений «Талибана» и «Аль-Каиды» далеко не так прост, как его изображают нередко в СМИ или пропаганде. Более того, со времени американского вторжения в Афганистан отношения между «Аль-Каидой» и предоставлявшими ей в свое время убежище афганскими талибами претерпели серьезную трансформацию.

Военное присутствие США и их союзников в Афганистане началось в 2001 г. под флагом «войны с террором». Несмотря на то что в последнее время заметна тенденция к отказу от этого концепта, как не отвечающего полностью современным реалиям, проблема терроризма и экстремизма остается одной из главнейших не только в самом Афганистане, но и в сопредельных государствах (прежде всего, в Пакистане). Более того, данная угроза выходит за пределы стран, имеющих географические границы с Афганистаном.

С проблемой распространения из Афганистана экстремизма, имеющего радикально-религиозную окраску, тесно смыкается угроза перетекания вооруженного конфликта и военно-политической нестабильности за пределы афганской территории. И надо признать, что эта угроза перестала быть потенциальной, превратившись в очевидный факт.

Речь идет прежде всего о ситуации в сопредельном Пакистане. Совершенно не случайно в последнее время все чаще раздаются голоса, призывающие рассматривать проблему Афганистана в тесной увязке с проблемой Пакистана. Показательно, что представитель Президента США Ричард Холбрук был направлен в регион как представитель по Афганистану и Пакистану.

Фактически «прозрачная» граница между Афганистаном и Пакистаном позволяет боевикам из обеих стран перетекать из одного государства в другое. Весной 2009 г. пакистанские талибы после серии переговоров с представителями афганского «Талибана» приняли решение о направлении своих отрядов для действий на территории юго-восточных и восточных провинций Афганистана.

Возникшее на пакистанской территории афганское движение талибов со временем превратилось в значительный фактор внутренней политики Пакистана. Идеология «Талибана» получила широкое распространение в различных частях Пакистана, особенно в пограничных с Афганистаном районах. В декабре 2007 г. было провозглашено создание группировки пакистанских талибов «Техрик Талибан-и Пакистан» (Движение талибов Пакистана) под руководством Баитуллы Мехсуда. Задачами этой группировки было заявлено сопротивление пакистанской армии, введение шариата и объединение в борьбе против сил НАТО в Афганистане. Фактически появление пакистанских талибов относится к более раннему времени и увязывается, в частности, с началом в 2002 г. проникновения пакистанских военных в зоны племен для борьбы с иностранными боевиками, просачивающимися через афганскую границу. Многие из пакистанских талибов участвовали ранее в боевых действиях в Афганистане. В то время как пакистанские военные сконцентрировали свое внимание на афганских талибах и иностранных боевиках «Аль-Каиды», небольшие воинствующие группировки, выступающие против контроля со стороны федерального правительства и действовавшие независимо друг от друга, начали тесно координировать свою деятельность.

Оплотом талибов в Пакистане с начала 2000-х гг. является Вазиристан, где талибы оттеснили традиционных племенных вождей и в 2004 г. захватили фактическую власть в регионе. В феврале 2006-го на территории Северного Вазиристана было объявлено о провозглашении независимости и создании Исламского Эмирата Вазиристан. К весне 2009 г. под талибский контроль фактически перешел ряд районов Пакистана. В начале апреля 2009 г. пакистанский президент Али Асиф Зардари в обмен на прекращение вооруженных действий согласился на введение законов шариата в районе Сватской долины, что дало повод государственному секретарю США Хиллари Клинтон резко обвинить Исламабад в фактическом потакании боевикам из «Талибана». По мнению ряда экспертов, пакистанские «неоталибы» имеют шансы перерасти из локальной группировки в транснациональную силу. Отчасти это было продемонстрировано в конце 2008 – начале 2009 г., когда афганские и пакистанские талибы, преодолев существующие между ними противоречия, сформировали «Шуру (Совет) объединенных моджахедов» (Шура Иттехад-уль-Муджахидин). Целью вновь созданного альянса была провозглашена борьба против западного присутствия в регионе.

Пакистанские талибы практикуют террористическую деятельность, включая суицидальные теракты. По данным базы данных по терроризму South Asia Terrorism Portal (SATP), в 2008 г. в результате террористического насилия в Пакистане погибли более 2,1 тыс. человек, а в первые десять месяцев 2009 г. жертвами терактов стали около 1800 гражданских лиц[279]279
  Bajoria Jayshree. Pakistan’s New Generation of Terrorists. http://www.cfr.org/publication/15422/pakistans_new_generation_of_terrorists.html?breadcrumb=%2Fbios%2F13611%2Fjayshree_bajoria%3Fgroupby%3D1%26hide%3D1%26id%3D13611%26filter%3D456


[Закрыть]. В 2009 г. в Пакистане террористами смертниками было совершено около 60 терактов (для сравнения, в 2002 г. – только 2). Ряд исследователей усматривает в этой тенденции влияние «Аль-Каиды», распространившееся в зоне племен. Более того, есть основания полагать, что «Аль-Каида» выполняет роль медиатора и «строителя коалиции» в среде различных пакистанских экстремистских фракций.