Текст книги "Террор во имя веры: религия и политическое насилие"

Визит египетского президента Анвара Садата в Иерусалим для встречи с израильским премьер-министром Менахемом Бегином в 1977 г., участие в кемп-дэвидском «сговоре» и его призыв 1979 г. к разделению религии и политики в Египте предрешили его трагическую судьбу. 6 октября 1981 г. исламистские террористы совершили покушение на Анвара Садата, в результате которого президент Египта был убит. Ответственность за покушение на себя взяла группировка «Джихад», известная также как «Египетский исламский джихад».

Египетские власти жестко ответили на попытки исламистских экстремистов расшатать ситуацию в стране, многие лидеры исламистов были брошены в тюрьмы и казнены. В какой-то мере это снизило активность египетских исламистских радикалов в стране, однако у них появилась другая точка приложения своих сил – война в Афганистане.

Египетские последователи Саида Кутба дискутировали о том, должны ли джихадисты перебираться в безопасные места, чтобы собраться там с силами, – или, как настаивал Мохаммед Абдассалам Фарадж, оставаться вблизи от объектов своей борьбы и проникать в структуры враждебных отступнических правительств. Также существовала разница в подходах из-за вопроса, атаковать ли «ближнего врага» или «врага дальнего». Завахири, по сути, синтезировал эти конфликтующие точки зрения, указав на важность безопасной базы – такой, как Афганистан, откуда джихадисты могут осуществлять атаки против «ближнего» и «дальнего» врага. Он также пытался разрешить этот доктринальный диспут утверждением, что «дальний враг» является тем же самым, что и «ближний враг», поскольку США господствуют на Ближнем Востоке через своих местных марионеток путем того, что он называет «завуалированным колониализмом». Впоследствии, с началом войны в Ираке, различие между «ближним» и «дальним» врагом исчезло.

Тысячи египетских добровольцев отправились сражаться на стороне афганских моджахедов против коммунистов. В этом случае усилия «Братьев-мусульман», занимавшихся поддержкой моджахедов, звучали в унисон с усилиями египетского правительства, преследовавшего двоякую цель. С одной стороны, антикоммунистические и прозападные власти Египта в рамках «холодной войны» оказывали поддержку действиям США по борьбе с советским присутствием в Афганистане. С другой стороны, египетские власти рассчитывали переключить деструктивную энергию местных исламистов на другие страны, тем самым снижая градус напряженности в самом Египте.

В Афганистане египетские добровольцы радикализовались еще более, получили боевую подготовку и установили связи с исламистами из других стран. В 1990-х гг. египетские члены «Джихада» влились в организацию Усамы бен Ладена, а один из лидеров «Джихада», Айман аз-Завахири, стал одним из вождей «Аль-Каиды» и в некотором отношении фигурой, символизирующей переход от салафитского джихада против «ближнего врага» к глобальному салафитскому джихаду.

Именно египетские исламисты во многом сыграли определяющую роль в формировании «нынешней волны терроризма, направленной на дальнего врага» как «продуманной стратегии исламистского обновленческого движения»[117]117
  Сейджман М. Сетевые структуры терроризма. М., 2008. С. 31.


[Закрыть].

В свете событий т. н. «арабской революции» 2011 г., когда в Египте был свергнут режим президента Хосни Мубарака, возросла вероятность прихода к власти в этой стране представителей радикального ислама (прежде всего, «Братьев-мусульман», которых многие наблюдатели расценивают как наиболее организованную политическую силу на египетской политической арене). И развитие такого сценария чревато серьезными последствиями не только для ситуации в Египте, но и во всем ближневосточном регионе и за его пределами.

* * *

В современном терроризме, рядящемся в исламские одежды, центральным является понятие джихада, участием в котором они оправдывают свою террористическую деятельность. В связи с целым рядом драматических и трагических событий мировой истории конца ХХ – начала XXI века (террористическая атака на США 11 сентября 2001 г., взрывы в Москве, Лондоне, Мадриде, др., военные действия в Афганистане, Ираке, на Северном Кавказе и т. д.) это понятие прочно вошло в широкий оборот, во многом благодаря средствам массовой информации.

Совсем не случайно в литературе появилось обозначение «джихадисты» для наиболее экстремистского крыла радикального исламизма. «Джихадизм утопичен. Он стремится ни более ни менее как к созданию всемирного фундаменталистского исламского государства. Его последователи считают, что это может быть достигнуто лишь путем насилия. Оно нацелено как против правительств в мусульманских странах, так и против поддерживающего их Запада. (…) Как и ваххабиты и прочие фундаменталисты, они [джихадисты] настаивают на том, что единственно верный ислам – тот, который практиковался Мухаммадом и его ранними последователями, салаф, и поэтому они себя называют салафитами. Но джихадисты идут еще дальше, утверждая, что “священная война” – это центральный догмат и обязанность ислама»[118]118
  Aaron D. In Their Own Words: Voices of Jihad Compilation and Commentary. RAND, 2008. P. 4.


[Закрыть].

Нетрудно заметить, что немалая часть обличительной риторики идеологов джихадизма обращена прежде всего не только против правительств мусульманских стран, но и против большинства верующих, не принимающих участия в джихаде (в том проявлении, как его понимают адепты салафитского джихадизма). Не случайно, памфлет египетского исламистского радикала Фараджа о джихаде носит название «Пренебрегаемый долг». Не случайно, шейх Абдалла Аззам, пропагандировавший во время войны в Афганистане идею джихада, указывал в своем труде «Присоединяйтесь к каравану» на то, что «самая большая проблема Исламской Уммы, это малочисленность истинных моджахедов и борцов, несущих на своих плечах ответственность за всю Умму»[119]119
  http://islam01.narod.ru/prisoedinyaites_k_karavanu.htm


[Закрыть]. При этом утверждалось, что «те, кто не вышел на джихад, не будут иметь оправдания перед Аллахом, кроме калек, слепых на два глаза, детей и женщин»[120]120
  http://islam01.narod.ru/prisoedinyaites_k_karavanu.htm


[Закрыть].

Вряд ли в идеологических построениях экстремистского исламизма есть еще такой концепт, который вызывал бы большее количество споров. Означает ли джихад форму морального самоусовершенствования – или же форму войны, в соответствии с исламскими предписаниями? На этот вопрос нет простого ответа, и прежде всего для мусульман, которые в течение ряда столетий расходятся во мнениях о значении джихада. Переводимое как «усилие, усердие» слово «джихад» в принципе означает усердную борьбу за веру. При этом выделяется несколько видов джихада: «джихад сердца» (борьба со своими собственными недостатками), «джихад языка» (разрешение одобряемого и запрещение порицаемого), «джихад руки» (наказание преступников и правонарушителей), «джихад меча» (также газават, вооруженная борьба с неверными, в которой павшие мусульмане обретают вечное блаженство)[121]121
  Гаврилова Ю.Б., Емельянов В.В. Ислам. Карманный словарь. СПб., 2002. С. 50.


[Закрыть].

Концепт джихада как священной войны восходит к временам возникновения ислама, когда пророк Мухаммад вел борьбу с язычниками, контролировавшими Мекку и большую часть Аравийского полуострова. Даже такой непредвзятый по отношению к исламу историк, как Хью Кеннеди, отмечает, что «военные кампании Мухаммада в определенном отношении были началом мусульманских завоеваний. Его пример показал, что сила оружия – допустимый и важный путь защиты новой религии, а затем и ее распространения. Пример пророка доказывал отсутствие пацифистской тенденции, столь заметной в раннем христианстве». В то же время Кеннеди признает, что «тем не менее дипломатия, безусловно, сыграла более важную роль, нежели военные действия, в распространении влияния Мухаммада на Аравийском полуострове. Не столько мечи, сколько сеть контактов, созданная его племенем, привела к тому, что люди от самого Йемена и Омана присягали ему на верность. Военная сила обеспечивала существование мусульманской общины – уммы, но при жизни пророка, не играла роли в экспансии»[122]122
  Кеннеди Х. Великие арабские завоевания. М., 2010. С. 74–75


[Закрыть].

«Джихад, или священная война, – важная концепция ислама. И она же с самого начала вызывала продолжительные разногласия среди мусульман. Фундаментальные вопросы состояли в том, обязательно ли джихад должен сопровождаться физическим насилием, или он может проявляться просто в форме духовной борьбы, а также должен ли он ограничиваться обороной или законно использовать его для расширения границ ислама, и является ли он долгом каждого мусульманина или делом добровольным, возможно награждаемым, как духовная заслуга»[123]123
  Там же. С. 75


[Закрыть].

Из классических исламских авторов, оказавших мощное влияние на современную джихадистскую философию, в первую очередь следует выделить шейха Ахмада ибн Таймию (1263–1328), который среди исламских богословов прошлого, возможно, наиболее часто цитируется современными джихадистами. Живший во времена монгольских вторжений в мусульманские земли, Ибн Таймия полагал, что мусульманский мир страдал от монгольских завоеваний, поскольку отошел от своих заповедей и примера четырех праведных халифов. Ибн Таймия, проповедуя против «новшеств» в интерпретации Корана и Сунны, придавал большое значение такфиру, посредством которого он объявлял конкретных людей или группы людей, не являющихся более мусульманами, – фактически объявлял их неверными. Ибн Таймия провозглашал, что «джихад – прекраснейшее дело в этом мире и в мире последующем, и пренебрегать им значит потерять этот мир и мир следующий… Это значит: либо победа и триумф, либо мученичество и Рай». Показательно, что современные джихадисты, в том числе на российском Северном Кавказе, широко используют лозунг «Победа или Рай».

Говоря о джихаде, ибн Таймия проводил разграничение между понятиями оборонительного и наступательного джихада: «Если борьба осуществляется по инициативе мусульман (наступательный джихад), то это – коллективная обязанность (фард кифая), которая должна быть выполнена таким количеством верующих, которого будет достаточно для победы. И именно таких Аллах возвысит над пассивными, как и сказал он о том в Коране: «Те из верующих, которые отсиживаются, не испытывая тягот, не равны тем, которые сражаются на пути Аллаха своим имуществом и своими душами. Аллах возвысил тех, которые сражаются своим имуществом и своими душами, над теми, которые отсиживаются, на целую степень, но каждому из них Аллах обещал наилучшее. Аллах возвысил сражающихся над отсиживающимися благодаря великой награде – ступеням от Него, прощению и милости. Аллах – Прощающий, Милосердный» (4:95–96). Но если враг напал на мусульман и захватил их земли, то сражение с ними становится индивидуальной обязанностью (фард‘айн) не только тех, кто подвергся агрессии непосредственно, но и всей уммы в целом. Как сказал о том Аллах Всевышний: «Если они попросят вас о помощи в делах религии, то вы должны помочь» (8:72)»[124]124
  Цит. по: Шейх ибн Таймия: Религиозная и этическая концепция джихада. http://www.kavkaz.tv/russ/content/2009/10/11/68493.shtml


[Закрыть]. Утверждая, что цель джихада состоит в том, «чтобы вся религия была посвящена Одному Аллаху (2:189, 8:39) и слово Его было превыше всего (9:40). С любым и каждым, кто стоит на пути к достижению этой цели, нужно бороться», ибн Таймия указывал, что женщины, дети, монахи, старики, слепые и инвалиды «из числа неверных» «не должны быть убиты, если только они не выступают против мусульман словами (например, пропагандой) и/или действиями (например, шпионаж)». Указывая, что существует мнение, что все они могут быть убиты на том простом основании, что они – неверующие, ученый писал: «Мы можем бороться только с теми, кто борется с нами, если мы хотим победы для этой религии. Аллах Всевышний сказал по этому поводу: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников» (2:190). Это подтверждается примерами из Сунны. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, отправляя мусульман в военный поход, имел обыкновение говорить: «Не убивайте (без необходимости) стариков, детей и женщин»[125]125
  Шейх ибн Таймия. Указ. соч.


[Закрыть]. Что касается судьбы иноверцев, против которых ведется джихад, ибн Таймия заключал: «Меры, практикуемые в исламе в отношении побежденных противников, колеблются в зависимости от специфики конкретной ситуации. К примеру, если мужчина-неверующий взят в плен, то глава общины мусульман может сделать то, что он сочтет правильным: убить его, поработить, взять за него выкуп или освободить. Это – мнение большинства ученых, и оно находит подтверждение в Коране и Сунне. Что касается Людей Писания (христиане и иудеи) и последователей Заратуштры, то против них нужно бороться до тех пор, пока они либо не примут ислам, либо не будут выплачивать дань (джизью), будучи униженными. Для язычников выбор ограничен смертью или принятием ислама»[126]126
  Шейх ибн Таймия. Указ. соч.


[Закрыть].

На ибн Таймию неоднократно ссылаются в своих произведениях авторы, выступающие с джихадистских позиций. В частности, цитирование высказываний ибн Таймии о джихаде можно встретить у Хасана аль-Банны, основателя организации «Братья-мусульмане» («Джихад означает приложение сильнейших усилий словом и делом; в шариате это борьба с неверными и включает все возможные усилия, необходимые для разрушения власти врагов ислама, в том числе избиение их, опустошение их богатств, разрушение их молитвенных мест и сокрушение их идолов»). Также у египетского радикального исламиста Фараджа, одного из авторов теории глобального джихада палестинца д-ра Аззама («Когда враг вступает в исламские земли, нет сомнения, что обязанность тех, кто ближе всего к этой земле, защищать ее, и теми, кто вокруг них… поскольку вся исламская земля подобна одной стране»). Взгляды, развитые ибн Таймией, оказали большое влияние на взгляды лидеров группировки «Аль-Каида»[127]127
  The New Frontiers of Jihad: Radical Islam in Europe. Р. 28.


[Закрыть]. Ссылки на произведения ибн Таймии в изобилии содержатся на интернет-порталах северокавказских исламистов[128]128
  http://www.kavkaz.tv/russ/content/2009/10/11/68493.shtml


[Закрыть].

Среди различных интерпретаций джихада существует и такая, что не имеет отношения к военным действиям. Согласно этому толкованию, джихад, как «усилие», может быть борьбой, направленной вовнутрь (против зла в самом себе), или борьбой, направленной вовне (против несправедливости).

В современном исламе модернисты могут рассматривать концепт джихада как центральный в религии, но при этом расценивают его как осуществление любых форм политического и социального действия для установления справедливости. В этом контексте, как считает Д. Стрейзанд, джихад подразумевает не больше насилия, чем в современном языке понятие «крестового похода»[129]129
  Streusand D.E. What Does Jihad Mean? // Middle East Quarterly. September 1997.


[Закрыть].

Традиционный, классический взгляд на джихад рассматривает его как коллективный долг мусульман, который должен быть исполнен, если внешние враги угрожают мусульманским землям или вторгаются в них. Современный турецкий богослов Харун Яхья утверждает, например, что «согласно повелениям Корана, война представляет собой «нежелательную, вынужденную необходимость», к которой должно обращаться лишь в случае ее абсолютной неизбежности, при строжайшем соблюдении четко установленных моральных и гуманных законов и пределов»[130]130
  Яхья Х. Ислам проклинает террор. С. 32.


[Закрыть]. При этом указывается, что «дозволенной в исламе является лишь оборонительная война»[131]131
  Яхья Х. Указ. соч. С. 33.


[Закрыть]. Харун Яхья признает, что, наряду с идейными и духовными значениями джихада, война, как способ физической борьбы, также считается джихадом. «Но эта война… согласно повелениям Корана, может быть только оборонительной и вестись при строгом соблюдении моральных принципов Ислама. Использование же понятия джихада применительно к любым формам насилия, направленным против ни в чем не повинных людей, то есть для описания террора, является величайшей несправедливостью и искажением истины»[132]132
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

Проблема заключается в том, что адепты «глобального террора» даже наступательные действия могут интерпретировать как «оборонительную войну», оправдывая тем самым свою джихадистскую деятельность. Так, атаку 11 сентября 2001 г. на США идеологам «Аль-Каиды» было нетрудно преподнести как ответную, оборонительную меру на войну, которую «евреи и “крестоносцы” ведут против мусульман по всему свету». Тем более даже с «оборонительной» точки зрения экстремистам легко оправдать свою джихадистскую деятельность в других частях света (Ирак, Афганистан, Северный Кавказ, Палестина и т. д.).

Современные адепты и проповедники радикального прочтения ислама предпринимают усилия по поднятию статуса джихада в мусульманском сознании и уравниванию джихада с пятью столпами ислама. Так, египетский исламист Фарадж фактически возводил джихад в статус «шестого столпа» ислама. При этом понятию джихада, направляемого прежде всего против «ближнего врага», придается по-настоящему революционное значение. «Прежде чем обратить джихад против внешних врагов, мусульмане первым делом должны расправиться со своими правителями. Если такие лидеры, как Гамаль Абдель Насер и Анвар Садат, не истинные мусульмане, они не могут возглавлять джихад, даже против узаконенного объекта джихада (например, Израиля). Исламисты расценивают джихад как обязанность для всех мусульман, делая его индивидуальным, а не общественным долгом»[133]133
  Streusand D.E. What Does Jihad Mean? // Middle East Quarterly. September 1997.


[Закрыть]. По словам Усамы бен Ладена, «для установления исламского государства и распространения религии должно быть [пять условий]: группа, слушание, повиновение, хиджра и джихад. Те, кто хочет поднять ислам без хиджры и джихада во имя Аллаха, не понимают пути Мухаммада»[134]134
  Al Qaeda now: understanding today’s terrorists. Edited by Karen J. Greenberg. NY, 2005. P. 230


[Закрыть].

Со времен пророка Мухаммада в среде мусульманских улемов существовал консенсус о статусе джихада как коллективного долга мусульман (fard kifaya). Напротив, джихадисты всех расцветок считают джихад постоянной и персональной обязанностью мусульман (fard’ayn) и одним из коренных столпов ислама. Усама бен Ладен говорил о джихаде как об индивидуальном долге каждого мусульманина, способного сражаться[135]135
  Gerges Fawaz A. The Far Enemy: Why Jihad went global. Cambridge Univ., 2005. P. 3.


[Закрыть]. «Сегодня мусульманский мир находится под оккупацией, и высказывания наших ученых ясны: для каждого способного мусульманина сражение ради освобождения мусульманских земель является фард айном [индивидуальным долгом]», – утверждает йеменский проповедник джихада Анвар аль-Авлаки[136]136
  Анвар аль-Авлаки: «Вопрос о методе восстановления Халифата». http://www.imamtv.com/metod_ustanovleniya_halifata.htm


[Закрыть].

Джихад – буквально означает приложение усилия. Понятие «джихад» во многих контекстах означает борьбу, сражение (хотя в арабском языке есть другие слова, которые более недвусмысленно относят к акту делания войны, такие, как qital или harb)[137]137
  Streusand D.E. Op. cit.


[Закрыть]. В собраниях хадисов «джихад» часто означает вооруженную деятельность. Достаточно прочитать классический сборник хадисов Сахиха аль-Бухари в той части, которая относится к джихаду, чтобы убедиться в том, что речь идет именно о военных действиях (например, главы «О том, кто будет ранен на пути Всемогущего и Великого Аллаха», «Совершение праведного дела перед боем», «Совершение полного омовения после войны и боя», «Неверный убивает мусульманина, а потом сам принимает ислам и начинает совершать благие дела, после чего убивают и его» и др.).

Один из наиболее известных современных проповедников джихада египтянин Саид Кутб обосновывал необходимость джихада тем, что ислам неизбежно сталкивается с джахилией, «невежеством», царящим в мыслях и верованиях и формирующим весь строй повседневной жизни. Пакистанский исламистский философ Абуль Аля Маудуди считал, что джихад должен носить всемирный масштаб, имея задачей положить конец господству неисламских систем правления и заменить их исламским правлением.

Зачастую современные джихадисты по-своему истолковывают и даже извращают оригинальное значение текстов Корана и хадисов. Так, ярлык идолопоклонников и многобожников, о которых говорится в тех или иных цитатах, переклеивается на евреев, христиан, американцев, жителей Запада в целом и на мусульман, несогласных с джихадистами[138]138
  AaronD. In their own words. Voices of Jihad. RAND, 2008. P. 37.


[Закрыть].

Даже в среде воинствующих джихадистов, похоже, нет полного единомыслия насчет того, каким должен быть джихад – исключительно оборонительным или же еще и наступательным.

Наиболее известная исламистская террористическая сеть «Аль-Каида» берет свое происхождение от так называемого «Бюро услуг» (Maktab al-Khidamat), своего рода логистического центра, основанного в 1984 г. Абдаллой Аззамом при финансовой помощи Усамы бен Ладена для поддержки арабских добровольцев, направляющихся для борьбы против советских войск в Афганистане. Одним из аспектов этой поддержки было издание журнала «Джихад», распространявшегося по всему мусульманскому миру для воодушевления прежде всего молодежной аудитории идеями джихада. Во время войны в Афганистане (1979–1989 гг.) идею оборонительного джихада для защиты мусульман от «нападения неверных» с большим успехом проповедовал шейх Абдалла Аззам, палестинец по происхождению, ставший одним из первых арабов, примкнувших к антисоветской борьбе афганских моджахедов. В начале 1980-х гг. д-р Аззам опубликовал и распространил брошюру под названием «Защита мусульманских земель». В этом произведении утверждалось, что поддержка афганского джихада была индивидуальным религиозным долгом (fard ayn) для мусульман, так же как для мусульманского сообщества в целом (fard kifaya), поскольку афганцы были беспомощны перед лицом вторжения. В то же время вряд ли можно считать поддерживавшуюся Аззамом идею джихада стопроцентно оборонительной. Священную войну в Афганистане он рассматривал как шаг на пути к отвоеванию «всех земель, ранее бывших мусульманскими, чтобы ислам воцарился там вновь», приводя в качестве примера таких земель Палестину, Ливан, Чад, Эритрею, Сомали, Филиппины, Бирму, Южный Йемен, советскую Среднюю Азию и Андалузию (Испанию)[139]139
  Сейджман М. Сетевые структуры терроризма. М., 2008. С. 12.


[Закрыть]. В то же время Аззам ограничивался призывами к своего рода «мусульманской Реконкисте», но не призывал к свержению правящих режимов в мусульманских странах. По выражению американского исследователя Марка Сейджмана, «пропаганда Аззамом джихада была традиционной, хотя и агрессивной, требовавшей возвращения мусульманских земель»[140]140
  Там же. С. 12.


[Закрыть]. Вне зависимости от акцентов, расставляемых Аззамом в его призывах к джихаду, нельзя не видеть того, что его деятельность оказала огромное влияние на развитие идей глобального наступательного джихада. Помимо прочей помощи арабским добровольцам в «Мактаб аль-Хидамат» также предлагали религиозно-политическое обучение новым рекрутам, пытаясь доктринально вовлечь их в насильственное салафитско-джихадистское движение. В основе этого движения находится строгое утверждение единобожия, буквальное прочтение Корана и противостояние инновациям.

Саудовский исламист Усама бен Ладен откололся от Абдаллы Аззама в конце 1980-х гг., присоединившись к египетским бойцам, таким, как нынешний соратник бен Ладена Айман аз-Завахири, с целью создания «Аль-Каиды». В этот момент внимание «Аль-Каиды» переключилось с сопротивления иностранным захватчикам (в Афганистане, например) на свержение так называемых «коррумпированных» арабских режимов. Например, аз-Завахири опубликовал свой собственный памфлет «Горький урожай» в 1991 г., в котором утверждал, что «исламские движения должны ответить на следующие вопросы: являются ли правители в мусульманских странах мусульманами или они кафиры [неверные]? Эти правители очевидно кафиры и муртады [отступники], поскольку они правят по закону, отличному от закона Аллаха. Тем самым индивидуальным долгом [fard ayn] является ведение против них джихада и устранение их с их постов»[141]141
  Цит. по: Cragin K. Understanding Terrorist Ideology. RAND, 2007. P. 3.


[Закрыть]. В «Горьком урожае» аз-Завахири высказывался за наступательный джихад против тех, кого он считал коррумпированными режимами в мусульманском мире – по контрасту с озвученными в 1984 г. Абдаллой Аззамом идеями оборонительного джихада. В более позднем своем труде «Рыцари под знаменем пророка» (2001 г.) Айман аз-Завахири выступал апологетом «глобальной битвы» между моджахедами и «объединенными силами неверных»: «Эта битва сегодня не может осуществляться на региональном уровне, не принимая во внимание глобальной враждебности по отношению к нам»[142]142
  His Own Words: Translation and Analysis of the Writings of Dr. Ayman Al Zawahiri. By Laura Mansfield. 2006. Р. 20.


[Закрыть].

Еще более отчетливо разнообразие мнений среди джихадистских группировок иллюстрирует острая идеологическая полемика между «Аль-Каидой» и палестинским Исламским движением сопротивления (ХАМАС). В то время как идеологи «Аль-Каиды» (прежде всего, Айман аз-Завахири) ставят в вину ХАМАС участие в палестинских демократических выборах, руководство ХАМАС, признавая оправданность войны против «американского врага», выступило с резкой критикой «Аль-Каиды» за неразборчивые и неоправданные теракты против невиновных людей. Все вышесказанное весьма красноречиво иллюстрирует отсутствие консенсуса в исламе насчет понятия «джихад». Отсутствие согласия на теоретическом уровне сказывается и на практике.

* * *

Салафитская идеология основывается на утверждении, что исламский мир пришел в состояние упадка, поскольку отклонился от праведного пути, и «чтобы вернуть славу и величие “золотого века”, следует возвратиться к истинной вере и традициям предшественников, особенно пророка Мухаммада и его соратников»[143]143
  Сейджман М. Сетевые структуры терроризма. С. 13.


[Закрыть]. По мнению российского исследователя А. Малашенко, «сегодняшняя салафийя имеет четко выраженную компенсаторную функцию: содержащийся в ней призыв к возврату в “золотой век” является признанием неудач развития мусульманского мира, поиска новых (но взятых из прошлого, “старых”) ориентиров. Основой преодоления трудностей должно стать восстановление “истинных” исламских понятий, а уж затем в полном соответствии с ними следует предпринимать практические действия»[144]144
  Малашенко А. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001. С. 69.


[Закрыть].

Борьба экстремистских радикальных исламистов может включать в себя одну или несколько из перечисленных ниже целей. Во-первых, эта борьба нацелена на свержение светских режимов в странах с преобладающим мусульманским населением (более того, даже теократические и фундаменталистские правительства могут быть объектами нападок ультрарадикалов – как это происходит, например, в Саудовской Аравии). Во-вторых, эта борьба может быть направлена на достижение независимости для мусульманских меньшинств в странах, где ислам не является преобладающей религией (с последующим созданием независимых исламских государств). В-третьих, такая борьба может быть направлена на подавление этнокультурных меньшинств в мусульманских странах, требующих независимости или автономии. В-четвертых, эта борьба направлена на нейтрализацию влияния иных (прежде всего, западных) цивилизаций на линии соприкосновения с исламской культурой[145]145
  BukayD. Muhammad’s Monsters: A Comprehensive Guide to Radical Islam for Western Audiences. Green Forest, 2004. P. 63.


[Закрыть].

В идеологических построениях салафистов-джихадистов одно из центральных мест занимает антизападная угрожающая риторика, активно эксплуатирующая три основные темы. Во-первых, утверждается, что Запад неумолимо враждебен исламу и представляет для него смертельную опасность. В этой связи уместно указать на популярность в идеологических построениях воинствующих исламистов конспирологических теорий, прежде всего об иудейско-христианском заговоре против ислама. Во-вторых, исходя из «угрозы» со стороны Запада мусульманскому миру – единственный путь обращения к этой угрозе (и единственный язык, понимаемый Западом) – это риторика насилия. В-третьих, джихад – единственное условие для борьбы с Западом. По сути дела, идеологи джихадизма подхватывают мотивы популярной на Западе идеи «столкновения цивилизаций». В частности, Усама бен Ладен оперировал именно этим понятием, когда утверждал: «Эта борьба – борьба идеологическая и религиозная и это столкновение есть “столкновение цивилизаций”. Они [США и Запад] стремятся уничтожить исламскую идентичность во всем исламском мире. Это их истинная позиция по отношению к нам…»[146]146
  Quotations from Osama Bin Laden. By Brad K. Berner. New Delhi, 2007. P. 34.


[Закрыть]

В идеологических разработках соратника Усамы бен Ладена – Аймана аз-Завахири – также четко артикулирована антизападная составляющая нового мирового салафитского джихада, представляемого как борьбу между исламом и враждебными мировыми силами (Западом и Россией), использующими «набор средств» (ООН, дружественные правители мусульманских стран, транснациональные корпорации, международные коммуникации и т. д.)[147]147
  Сейджман М. Сетевые структуры терроризма. С. 28.


[Закрыть]. Таким образом, аз-Завахири настаивает на необходимости ведения борьбы против «дальнего врага» («Мы должны подготовиться к сражению, которое не ограничится одним регионом, к сражению, которое охватит внутреннего врага – отступников, и внешнего врага – союза евреев и крестоносцев»[148]148
  Цит. по: Сейджман М. Указ. соч. С. 30.


[Закрыть]).

Помимо задач тактических, в идеологическом арсенале радикальных исламистов имеются и стратегические, можно сказать, конечные цели. Такую конечную цель, достижимую путем глобального джихада, являет собой используемый идеологами «Аль-Каиды» и близких ей по духу исламистских группировок концепт халифата. При этом наиболее радикальные адепты салафитско-джихадистского видения мира рассматривают терроризм как базис действий, направленных на восстановление халифата. В этом контексте джихад представляется как апокалиптическая битва между силами «добра» и «зла». Атрибутом джихадистского видения мира является непрекращающаяся постоянная война, не ограничивающаяся месяцами и годами, а десятилетиями и веками. «Представляя джихад как космическую борьбу между «добром» и «злом», немногие джихадисты представляют “краткую войну”, если только воля врага не будет сломлена удачными террористическими ударами, включая операции шахидов и атаки с большим количеством жертв в сочетании с войной на истощение. Вместо этого джихадисты представляют себе продолжительный и глобальный конфликт»[149]149
  Springer D.R., Regens J.L., Edger D.N. Islamic radicalism and global jihad. Wash., 2009. Р. 58.


[Закрыть]. Концепт, предполагающий, что восстановление халифата путем джихада – есть долгая борьба, иллюстрируется цитатой из аз-Завахири: «Если наша цель – всеобъемлющее изменение и если наш путь, как показывают нам Коран и наша история, это длинный путь джихада и жертв, мы не должны отчаиваться из-за повторяющихся ударов и бедствий»[150]150
  Цит. по: Springer D.R., Regens J.L., Edger D.N. Op.cit.


[Закрыть].

Несмотря на претензии джихадистских идеологов на «особость» своего проекта, их устремленность к восстановлению халифата как будущего справедливого общества вполне реально рассматривать в контексте утопической и апокалиптической традиции, присущей авраамическим религиям (не только исламу, но и иудаизму и христианству). Здесь можно принять точку зрения Д. Уилсона, утверждавшего, что «для побежденных или разрозненных людей будущее может быть мощным источником надежды и комфорта. Независимо от того, насколько плохи дела теперь, насколько уныла и гнетуща ситуация, в конце концов люди одержат победу и будут жить в мире, процветании и гармонии. Такое видение будущего восходит к еврейской апокалиптической традиции… Мотиву будущего как надежды родственно представление будущего как времени воздаяния, когда угнетаемый возвысится и уничтожит своих угнетателей, вместе со всеми конкурирующими этническими и религиозными группами, которых можно было бы обвинить в его несчастье. У этого представления также имеются библейские прецеденты. (…) Библейское оправдание воздаяния применялось бедными против богатых, христианами против евреев, католиками против протестантов и протестантами против католиков»[151]151
  Уилсон Д.А. История будущего. М., 2007. С. 30–31.


[Закрыть]. Не случайно некоторые авторы вводят в оборот понятие «апокалиптических джихадистских группировок»[152]152
  См., например: Bukay D. From Muhammad to Bin Laden: religious and ideological sources of the homicide bombers phenomenon. New Brunswick, 2008.


[Закрыть]. Более того, нетрудно провести параллели между джихадистской утопией и секулярными милленаристскими тоталитарными проектами ХХ века. Так, например, ряд наблюдателей сравнивает устремления исламистов по созданию глобального исламского халифата с большевистскими проектами всемирного коммунизма[153]153
  См.: Bascio P. Defeating Islamic terrorism: an alternative strategy. Wellesly, 2007. Р.211


[Закрыть].